Где ты был, бесенок? Где же ты был, Орланчик? Разве ты не мой ангел- хранитель? Для чего же ты спас меня? Для чего исцелил?
– Бббабам!
– Холодно, холодно, холодно… Кто это там, на том берегу?
– Бббабам!
– Мамочка, это ты? Как давно… Виновата, мамуля, все хлопоты, хлопоты. Отец, и ты здесь? Не ожидала. Сам знаешь, почему.
– Бббабам!
– Подождите, дорогие. Дайте оглянуться напоследок. Да, он там. В тумане. Холодно, холодно, холодно. Поэтому и туман? Некогда. Надо сказать, надо успеть.
– Ббабам!
– Да, это ты, мой бесенок. Что же ты теперь протягиваешь руки? Где ты был? Зачем исцелял? Вот за этим? Бесенок…
– Ббабам!
– А ведь я думала, бесенок… Я надеялась. Когда ты сказал, что излечил… от всего…
– Ббабам!
– Да что же это за звон! Дайте же попрощаться. Главного, главного не успею… Да, я же надеялась. Я же старая для тебя… думала, рожу такого же бесенка и буду любить. До смерти… только поэтому и решилась. Не продала тебя, нет! Так, разыграла… И долю твою тебе отдала бы…
– Ббабамь!
– Да перестанет или нет громыхать этот колокол. Или это ты? Протянул руки… И мать там протянула руки. Мама, подожди еще… И любила бы я того бесеночка… ведь я и рождена, чтобы любить… правда, мама? Ты в тумане… А тыЈ бесенок? Ты что говоришь?
– Бстаммь…
– Все этот колокол… бесенок, ты что, не можешь даже попрощаться без этих вывертов?
– Встамьмь…
– Господи! Почему так больно? Ведь не было боли… Бесенок, ты и вправду Бес? Ты провожаешь меня болью?
– Встаньнь!
– Этот колокол… Он заглушает все. Или это не он? или это тебе что- то надо? Тогда говори, мой милый мальчик, пока я не умерла. ПОКА НЕ УМЕРЛА?
– ВОССТАНЬ!
– Вот оно что? Восстань? Ты хочешь? Ты возвращаешь? Ты воскрешаешь? Меня? Поэтому и боль? Бесенок, милый, я стерплю все! Я вдохну воздух? Я увижу… боже мой, я увижу свет? Я увижу тебя, бесенок? Я поцелую тебя, мой мальчик? Я… Я уже дышу! Я… Я… Я!!!
– Ну, ну, ну. Не дергаться. Я тоже рад Вас видеть. Но пока- покой. Слушайте меня…
– Слышала… Восстань… Христос?
– Его эээ обращение показалось самым подходящим…
– Не Христос?
– Конечно, нет. Это же я.
– Ты… не… Христос… Бесенок?
– Я это, я. Некогда. Слушайте…
– Потом… секунду… Бесенок… Поцелуй…
И ощутив прикосновение пухлых, почему- то соленых сейчас губ, она поняла - жива! Радость молнией поразила ее измученную душу и воскресшая вновь потеряла сознание.
– Ты уже и мертвых воскрешаешь? - задумчиво рассматривала своего спасителя молодая женщина, через некоторое время приходя в себя. Он казался ей стремительно повзрослевшим во всем. Во все еще юношеском полудетском теле исчезла еще, казалось, вчера заметная угловатость, а во взгляде…
– Так вот какой чертенок сидит в тебе! - вырвалась у нее запомнившаяся фраза Достоевского. - И мёртвых воскрешаешь?
– Да нет, что Вы, - просто и как-то очень устало ответил юноша. Просто Вас, после… того бросили в море. Концы в воду, что называется. И так получилось, что в холодную. Ну, холодное течение здесь. А в холодной воде мозг не погибает очень долго… Ну, сравнительно, конечно.
– А ты?
– А я услышал его… Ваши биотоки… они очень сильны, когда… когда… ну, в общем…
– К примеру, умираешь? - подсказала Элен, вновь, как, казалось, тысячу лет назад, взяла в ладони это милое лицо.
– Ну да… А потом вот, вытащил, то есть… достал… А потом думал, как вернуть… вспомнил… и… воззвал… Никаких воскрешений.
– Ну, хорошо… А вот это - она показала на заживляющиеся рубцы на груди - прямо напротив сердца, на розовеющую молодую кожу на местах ожогов, на прорезавшиеся пленочки молодых ногтей.
– Это уже попроще было…
– Скажи бесенок, больно?
– Когда звал… Когда не хотели… эээ… возвращаться - очень.
– Я? Я не хотела? Мой маленький дурачок! Это я не хотела? Знаешь, о чем я жалела? - она перевела дух и призналась - Что не родила от тебя такого же бесенка и не спряталась с ним где- нибудь в джунглях от всего света. А теперь… - она прижала его голову к груди. А теперь ты никуда не денешься. Не знаю, какое у тебя там табу, но ты сделаешь мне бесеночка!
– Да нет, никаких табу, с чего вы взяли, бормотал Максим, дивясь, но уступая столь бурному воскрешению.
Он отдал очень много сил - моральных и психических - на спасение этой женщины. Ей просто повезло, что юноша появился в отеле в день похищения - часа на три позже. Наблюдательная испаночка на рецепшен запомнила эту развеселую компанию - тут ребятушки переиграли- и даже номер машины. Здесь похитители тоже перестарались, полагая, что чем солиднее авто, тем меньше подозрений. Такие "Мерсы" к этому довольно средненькому отелю подъезжали редко, что и вызвало любопытство. Выяснить остальное было дело техники и нескольких сотенных из тех, врученных шейхом "на дорожку". Максим успел к развязке, даже увидел, как мелькнула с верхней палубы и исчезла в море женская фигурка. А хоть и несопоставимая с шейховой, но тоже нескромная по размерам яхта, стала удаляться в открытое море. Не раздумывая, юноша бросился в воду. Но через волны плылось медленно. Быстрее, быстрее - уговаривал он сам себя. Но, выросший на горной речке с быстрым течением, он не научился быстрому плаванию. Да и как быстро можно проплыть любым стилем эти километр - полтора? Сам не понимая, что творит, подросток сильным гребком вытолкнул тело на поверхность, встал на воду и…побежал по поверхности! Это были неслыханные и непередаваемые ощущения. Но оценивать их было некогда. Максим поддал ходу и довольно быстро оказался приблизительно там, где упала в воду его злополучная знакомая. Стоять было труднее, чем бежать и юноша вновь погрузился в воду. Холодное течение приятно остудило разогретые бегом и солнцем тело и голову. Максим быстро собрался с мыслями. Если она еще жива, он услышит. Вон, Светлану он слышал даже мертвую! Правда, тут вода…- думал он, посылая мысленный крик. И тут же услышал сильнейший ответный зов о помощи. Это было немножко дальше и на самом дне. Жива! Это не умирающий затихающий стон. Жива! Он нырнул. Нет, не дотянуться. Он чувствовал, что может задержать дыхание надолго. Очень надолго. Но донырнуть до нее… вода выталкивала тело юноши. Если представить, что это стенка… Как я сквозь нее тогда, у Ржавого? Он мгновенно оказался возле несчастной, но в этом полупризрачном состоянии не мог взяться за нее. Вынырнув на поверхность и приняв обычный вид, он в отчаянии решил мчаться за помощью. Только вот сколько времени уйдет. Ах если бы! Максим решил попробовать и послал в море подаренный ему новыми друзьями призыв о помощи. Элен повезло и здесь - довольно скоро юноша услышал ответ, а затем, выскакивая из волн, к нему примчалась стайка лобастых улыбчивых созданий. Дельфины один раз нырнули с юношей и все поняли. Вскоре бесчувственное тело оказалось на поверхности, поддерживаемое бочками и рылами сразу нескольких симпатичных спасителей. Вся команда довольно быстро направилась к берегу. Вынеся девушку на горячий песок, Максим не удержался - бросился назад и как мог, как сумел, передал спасителям волну нежной благодарности. Видимо, смог, потому что стайка ответила ему волной симпатии и доброты, а затем удалилась заниматься своими дельфиньими делами.
Запускать сердце он еще не умел. Останавливать приходилось, а вот запускать… Но надо было торопиться - на жаре мозг мог быстро погибнуть. Послать сердцу импульс вроде электрического заряда он боялся - вдруг повредит? не придумав ничего лучшего, юноша положил руку на грудь женщине и мысленно стал передавать удары своего сердца сердцу остановившемуся. Не помогало. "Ты убил уже столько живого! И не воскресил никого! - казнил себя подросток. - Убивать, калечить, -пожалуйста. А вот вернуть к жизни… в отчаянии он уже забыл, что и спас все-же нескольких людей от смертельных болезней и травм.
– Ну, бейся, ну, ну же - взывал он к мертвеющему сердцу. Наконец, отчаявшись, он во весь голос закричал "Восстань!" и послал мощнейший импульс своего поля в тело женщины. От такой потери энергии у Максима подкосились ноги, и он тяжело сел рядом с Элен. Резанула знакомая по исцелениям боль. Но и ровное угасающее поле мозга женщины вдруг всколыхнулось.
Услышала! Почувствовала! - возликовал спаситель и тотчас послал вторую до вспышки концентрированную волну своего таинственного поля. Вновь боль и нахлынувшая слабость, но и теперь мозг умиравшей откликнулся даже более явственным эхом. Максим почти реально почувствовал, как нерешительно шевельнулось неподвижное до этого сердце.
Восстань! Восстань! Восстань! - кричал он, раз за разом отдавая женщине свои жизненные силы. И теперь боялся одного - что не хватит, что опустошится его запас в самый решающий момент. В паузах Макс глазами буквально пожирал солнце, чтобы хоть как- то подзарядится своей странной энергией.
Когда сердце женщины забилось ровными полными толчками, когда подросток понял, что оттащил умиравшую далеко от роковой черты, он тут же взялся за страшные пулевые раны. Получалось плохо, и как только они перестали грозить смертью, совершенно обессиленный юноша поплелся к морю - снять боль и смыть липкий пот. Откинувшись на спину, он качался на волнах, вьедаясь в солнечные лучи и тупо вдумываясь в происходящее.
Отдохнув, он вернулся к все еще лежавшей без сознания женщине и продолжил мучительное исцеление. Уже подкрадывалась южная ночь, когда пулевые дыры в легких и желудке наконец, затянулись. За ночь затянулись и покрылись свежей кожей следы пыток. Уже к утру на заживающих пальцах появились нежно - розовые пластиночки новых ногтей. Целитель как в бреду, заряжаясь теперь от лунных лучей, всхлипывая от иссушающей душу боли, продолжал восстанавливать так жестоко разрушенное тело. Время от времени он бросался в ласковую ночную воду и почти сейчас же возвращался - отдавать исцеляющую энергию.
Когда откуда-то из-за горизонта начали пробиваться первые краски грядущего утра, Максим посчитал, что воскрешенной ничего серьезного уже не грозит, и позволил себе слабость отрубиться. Щедрое южное солнце довольно быстро зарядило его, и Максим успел очнуться до того, как Элен пришла в сознание.
– Ну, теперь я знаю, почему ты так бережешься, мурлыкала погодя молодая женщина, прижимаясь к дремлющему юноше. - Просто жалеешь нас, смертных. После тебя уже никто не понадобиться. Кто же ты все- таки? Бог или Бес?
– Не знаю, - откровенно признался Максим, осторожно касаясь рубцов, оставленных пулями. Он был расстроен. Вновь в порыве любовного восторга он наделил женщину золотыми лучами. Оно и надо было бы после таких ранений. Но теперь она будет связывать это только с сексом. И искать… В других? - уколола его маленькая стрелочка ревности.
– В смертных такого нет, - словно подслушав мысли возлюбленного, продолжала Элен. - Кто же ты? Но мне все равно. Я люблю тебя, бесенок. Я старше тебя и это смешно - она всхлипнула. Даже тебе, наверное, смешно. Но я, умирая, хотела… и сейчас хочу… я уже говорила - бесеночка от бесенка, а? Он будет? Ты мне только скажи - будет? Я ведь… Я ведь для всех умерла. Я уеду. Спрячусь и буду жить только с ним. Или еще с тобой, а? - робко спросила она.
Макс привстал и заглянул в глаза говорившей. Куда же делась та нагловатая хозяйка жизни? Сломали? Он окунулся в бездну молящих глаз. Нет, не сломали. Разбудили. Бесконечная усталость и ужас пережитого разбудили простые общечеловеческие чувства - любовь, материнство, доброту. Они на время подавили притаившихся чертенят гордости, свободы и самолюбия. На время.
– Будет бесененок. Со временем. Сейчас ты очень устала. А насчет втроем - посмотрим. Я уже сказал - я не Христос. Вторую щеку подставлять не намерен. Ты со мной, или помочь уехать?
Вспышка глаз, казалось бы, осветивших грот, более порадовала Максима, больше чем признания в любви.
– Ну, если бесененок будет только "со временем", то чего же мне прятаться? Я с тобой, мой бес. Продаю тебе душу. Как с договором?
– Перестаньте шутить с этим… Я же честное слово, не знаю…
– Все. Ша. Принято. Только вот еще что, бесенок. Мне нравится французский анекдот: " Разве одна ночь в постели дает Вам право перейти на ты", но тут все же несколько не так. Пока ты будешь обращаться ко мне на Вы, я буду чувствовать себя твоей бабушкой или тетенькой. А если одной ночи мало - она потянула юношу к себе.
– По гамбургскому счету она, конечно, права, - сдаваясь решил Максим.