Полковник сцецназа с удивлением рассматривал спящего у входа в палатку человека. На жутком обожженном лице застыла блаженная торжествующая улыбка, которую не смог стереть даже начавшийся дождь.

- Ещё этого не хватало! - прохрипел он через противогаз. - Давайте его в эту вашу… камеру, и - вперёд.

Полупроснувшегося Максима закинули на носилки и бегом понесли в специализированный автомобиль. Приподнявшись, юноша с удивлением рассматривал эти резиновые фигуры в противогазах. «Прибыли - таки!» - понял он. Затем крикнул: «Передайте главному вашему, что там уже ничего нет. Слышите! Ничего опасного нет! Хотя… пусть проверят… вдруг… пропустил…где-нибудь…» - и вновь провалился в блаженный сон. Трёхсуточная битва с бактериями вымотала его на нет. Некоторое время он надеялся на помощь, - думал, что приедут, хотя бы обкопают каким рвом, чтобы при дожде в речку не начало смывать эту гадость. Не дождался. "Смены не будет. Но мы то здесь!" - криво усмехнувшись, вспомнил он. Ладно. Устроим разборку и за эту волынку. А пока… Максим смотрел на темнеющие облака и продолжал битву.

- Да что же это такое? - злился он, получая ответные удары. - Мелочь пузатая, наступишь - не заметишь, а - на тебе! Ни о чём подобном не слышал. Хотя, надо признаться, о многом ещё не слышал. Ну да ладно. С двумя лучами более - менее разобрались. Может, завтра закончу.

Так он думал после ночной битвы, решив немного вздремнуть. Вечером он уже ни о чём не думал - был опустошён болью. Даже развести костёр желания и сил не было. Больше всего его состояние напоминало состояние тяжеловесов в последних раундах. В перерывах они тупо смотрят на тренеров, затем с гонгом встают и идут вперёд. Бьют, и уже, не особо уклоняясь, получают в ответ. И побеждает тот, кто вновь и вновь идёт на удар со своим гостинцем. Надо бы взять паузу, отдышаться, войти в клинч. Но время уходит, а надо победить. Надо сломать противника. Надо идти и бить. - Иди! Иди и бей! - подгонял юноша сам себя словами своего первого и единственного тренера. Он закончил с тремя щупальцами и остановился у четвёртого, того, что обрывался на пол- дороге к воде. Никаких здесь хитростей не было - здесь вода уходила в землю, в карстовый ручей. Зараза ждала дождя, чтобы слиться в реку и по этому пути. Пришлось повозиться, доставая лучами уже забравшиеся под землю бациллы. И уже на перегонки с тучами Максим разбирался с центральным очагом. Это не было единое целое, но скопление заразы в одном месте отзывалось большей болью. Чтобы выдержать, Максим и здесь, в центре, уничтожал черноту определёнными дозами. Только с первыми каплями дождя, решился и одним мощнейшим импульсом покончил с последними копошащимися тварями. Получив и последний ответный удар, упал. Посчитал до шести, начал подниматься. На «десять» встал, поднял торжествующе руку:- «Я сделал это!» Пошатываясь, он добрёл до палатки и здесь, не добравшись до входа, уснул прямо под дождём.

И сейчас он лежал в кунге какого-то армейского автомобиля, а напротив сидел полковник, пристально рассматривая странного цыгана.

- А-а-а! старый знакомый, - произнёс, наконец, офицер.

- Мы где-то встречались? - насторожился Макс. Почему-то последнее время он не ожидал от властей ничего хорошего.

- Ну да. У Дмитрия Васильевича на юбилее.

- Это у Медведя, что ли?

- Да, зовут его и так. Но ты изменился, молодой человек. Это… что же с тобой приключилось?

- Ай, это… давно. До Медведя. Там я просто… в общем, загримировали меня тогда.

- Ну, у меня глаз намётанный. Ладно. Неважно. Здесь-то что делаешь? Медведь наблюдателей на всякие вечеринки посылает, думает - выплывешь со своими талантами. А ты в Ромэн решил податься? В образ вживаешься? Ладно, пошутили и хватит. Ну, что здесь делал?

- Знаете…

- Можешь звать меня Юрий Степанович. А ты…

- Просто Максим. Так вот. Там в городе вдруг ослепли несколько цыган. Точнее, не вдруг, а постепенно.

- Да, слыхали о такой беде бароновых детей.

- Не только бароновых… Потом оказалось, что все они бывали здесь. Хоть и огорожено… В общем, здесь оказалась какая- то зараза. Причём уже озверевшая. Если бы с дождём её смыло в речку, а потом - в водопровод… Поэтому я и предупредил. А сам… здесь.

- Поздно предупредил. Если бы пораньше, то спеца бы прислали, а я больше по другим вопросам…

- Как это поздно? Хорош спацназ! Трое суток раскачивались, и всё мало?

- Каких трое суток? Сегодня барон, перед самым отъездом сообщил, что им открылось, ну, знаешь, их гадалкам "открывается", что отсюда хлынет зло. Из этой рощи. А сами, оказывается, уже всё распродали и смотались. " Табор уходит в небо".

- Но постойте! Я же… Я же… Это они, что, чтобы панику…или чтобы цены не упали? А если бы…

Такая подлость потрясла юношу. Как же так? Ведь он их исцелил, а они… Да ладно, он. А если бы и не исцелил, а только предупредил? Значит, чужие дети, чужие невесты - пускай? То-то не понравился ему этот барон.

- Знаешь, Максим, не нам судить. Если бы действительно была опасность. А так её нет. Ну что им скажешь? Кстати, ты кричал, что "уже" ничего нет. Почему? Неужели - напрягся полковник - уже смыло?

- Её просто уже нет, Юрий Степанович. Заразы. Уже. Нет.Ттак можете и доложить.

- Ну, хорош бы я был, если бы со слов малознакомых певцов об отсутствии опасности докладывал, - тем не менее облегчённо вздохнул полковник. - Вдоль реки посты контроля стоят - и биологического, и химического и так далее. Подтвердится, доложу. Ты мне лучше скажи всё-таки, что ты тут делал-то. Трое суток, говоришь?

- Если я скажу, что уничтожал этих эээ бактерий, поверите?

- Ну, всё может быть. Каждую пальцем придавил, к примеру… Ладно. Отдыхай. Вижу - всё ещё слабак.

" Слабак" - улыбнулся, засыпая, Максим. Он вспомнил, как парил, бывало отца. И в изнеможении скатывался вниз. " Слабак!", - подзуживал его отец, и становясь во весь рост продолжал хлестать себя веником. Отец…

После доклада полковник, не терпящим возражений тоном заявил, что приглашает Максима к себе в гости.

- Молчать и исполнять! Не то расскажу Медведю, на кого ты его променял!

- Да придумали же! Меня менты повязали! Чуть вырвался!

- Проверяли и по милиции. Не сошлось. Так что - без возражений.

И вскоре Максим оказался… дома! Ну, не совсем, но в такой-же досовской квартире, и казалось, таком-же городке.

- Это тот самый загадочный маэстро - представил полковник Макса отведшей смущенно глаза жене. - Он там, правда, принаряженный был.

- Приятно познакомиться. Людмила, - протянула руку женщина. - Сегодня у нас манты. Вместе с соседями лепим.

- Ну, это позже, а сейчас - в ванную! Если бы ты знала, лапушка, где я его нашёл, и что он там натворил!

А после ванной, накинув на Максима халат, полковник завёл юношу в спальню (а вот здесь - непохоже, конечно, - для мужа и жены всё таки), и открыл шкаф.

- За проявленные мужество и героизм, а главное, скромность, вручаю тебе вот эту форму спецназа. Одевай!

Хозяин был ещё тот лось и форма пришлась в пору, разве что широка в талии. И, к сожалению, без погон. А так, ничего - смотрелся в зеркало Максим. И даже ожог как-то объясняет.

- Ну вот. Другое дело. А то додумался - в цыгана вырядился!

- Чем богаты, тем и рады.

- Богаты. Не прибедняйся. Вон, твой баульчик лежит. Ничего так мелочишка выглядывает.

- Это… это… надо бы перевести…

- Ладно. Пойдём к гостям. Собрались уже.

Как знакомо было юноше это офицерское братство! Правда, полковники уже чурались младшего поколения майоров, а те - новой поросли старлеев. Людская подлость и мелочность, хоть с большим трудом, но пробиралась и сюда.

- Прибудет такой умник, - ворчал, бывало, отец - посадочную формулу на пол-доски распишет, а как на практике к шарику земному приложится - "самолёт ремонту не подлежит".

Но здесь всё, вроде бы, было благополучно. Застолье было тёплым, дружным, светлым каким-то. И пили в меру, и шутили в тон. Только вот Максим был чужим. И не только чужим. Он видел, как отводили от его лица взгляды. И мучился.

- Ребята, а давайте попросим моего гостя сыграть. Пусть оболтусы послушают, что можно сделать на аккордеоне, а?

" Курсы игры на аккордеоне…" - вспомнил Максим выцветшее объявление в их Доме офицеров. Господи! Неужели здесь всё это ещё осталось?

- Были бы курсы, как когда-то, заставил бы ходить, - опроверг догадки Макса хозяин, доставая старинный богатый аккордеон с двумя рядами регистров. А так, только сам в охотку пиликаю. Ты как, Максим, сможешь? Эй, ребятня, дуйте сюда.

По давней привычке детям накрывали стол в другой комнате и назначали старшего, чтобы был порядок. Ну, в пределах возможного, конечно. И сейчас из меньшей комнатки кинулись на приглашение дети разных возрастов. Нет, оно и одним ничего, но что там у взрослых?В общем долго звать не пришлось.

Что же. Опять массовик - затейник. Ладно. Теперь я могу им показать, дать прочувствовать, что такое аккордеон.

Затем некоторое время стояла тишина. Переваривали. Контраст между телесным уродством незнакомца и виртуозным исполнением прекрасной музыки был поразителен. Затем, конечно, начались аплодисменты. Но даже такая музыка не скрашивала уродства и Максим это прекрасно понимал.

На нет расстроенный, он вышел на балкон. Даже балкон такой же - с тёмными от времени деревянными перилами и фигурными чугунными ограждениями. Только вот не берёзы возле домов растут, а ели. Или пихты? И не горы, не аэродром просматриваются на горизонте. Речушка извивается вон там - уже за городком. Та самая?

- Да, там река, которую ты спас, парень. Можешь гордиться. Ты… вообще молодец. Ну- ка пошли со мной! Будет тебе сюрприз.

За столом слегка захмелевший, а посему - расчувствовавшийся хозяин, глядя на юношу, произнёс недвусмысленный тост о скромном герое - спасителях городов и весей, крайне заинтриговав присутствующих жён офицеров.

А потом были танцы. И прогулка по узеньким, выложенным плитками дорожкам гарнизона. Господи, да даже беседки такие же! И… вон там продовольственный, а там - промтоварный? Нет. Там кафе. А там - интернет - кафе. Да, попродвинутей. Ну, ненамного, - успокоил свою ревность Максим. Он хотел было примкнуть к соседским детям - его ровесникам. Но поймав косые взгляды, отчалил. Ну да, дяденька классно дует на гармошке. Ну и что? А у пожилых начались свои разговоры.

- Юрий Степанович, мне конечно…

- Понял. Пойдём. Определю на постой.

"Постой" оказался в соседней по площадке пустой квартире.

- В командировке… Пока… А вообще-то за папахой поехал. Получит там - сдаст. Поэтому бери ключ - и не стесняйся, хозяйничай.

А что там было хозяйничать? Расстроенный воспоминаниями и простой человеческой тоской, Максим завалился спать на большом кожаном диване.