В переходе к рынку внимание Макса привлекла цыганка со слепым малышом. Точнее, сам малыш. На лице симпатичной обезьянки застыло такое чувство ужаса и горя, что было ясно - не притворяется. Вспомнив своих пациентов из дома-интерната, Макс понял ещё, что слепота парнишки - не врождённая. Тем ужаснее для ребёнка было осознание потери света. Максим присел возле несчастного заглянул в неподвижные зрачки, положил руки на его виски.

- Ты что делаешь? Шутки шутишь? Не хочешь помочь - проходи! - попыталась вмешаться цыганка, глядя на уродливого оборванца.

- Ай, да не мешайте, пожалуйста! - отшил её Максим, сосредотачиваясь. С глубоким вздохом облегчения он убедился, что его внутренний взор не только проявился вновь, но и обострился. Юноша увидел, что движению сигнала от зрачка к мозгу мешают какие - то мелкие точки. Толи микробы, толи вирусы - Макс не был в этом силён, но что какая-то мерзкая живность - это точно.

- Потерпишь немного, хорошо? - предупредил он слепого.

- Ты что с ребёнком делать хочешь, а? - вновь встряла молодая цыганка.

Максим, не отвечая, сконцентрировал на своих ладонях импульс - волну-убийцу для мелкоты, болезненную, но безвредную для ребёнка. И ударил. Но как эта мерзость, погибая ответила! От ответной волны боли Макс, сидевший до того на корточках, повалился на колени, а потом - как-то неловко улёгся на бок. Также от боли пронзительно заверещал ребёнок, кинувшийся к своей заступнице. Та, прижав мальчугана к своим пышным юбкам, начала кричать что-то по-цыгански. И, конечно же, вокруг начали собираться любопытные. Но набрав воздуха для обличительной речи, молодая женщина, взглянув на всё ёщё визгливо жалующего ребёнка, замерла, потом медленно выдохнула. Резко замахнулась на мальчишку и тот испуганно отшатнулся. Теперь она присела и обняв мальчика за плечи, начала взволнованно что-то спрашивать, а тот, неуверенно улыбаясь, отвечал, озираясь по сторонам.

- Ну, что за базар? - прервал их разговор угрюмый здоровяк в берете, нахлобученном на маленькую голову.

- Нет-нет, ничего, красавец ты наш, - быстро подхватилась цыганка.

- Как "ничего"? Вон народу сколько собрала. Ну?

- Ребёнку было плохо стало. Теперь уже нормально.

- Если нормально, то убирайся отсюда.

- Да-да, конечно, ухожу, золотой.

- А с тобой что? Нажрался?- хмуро кивнул страж на медленно, вдоль стены поднимающегося Максима.

- Я трезв. Просто… стало… плохо…

- Сердце? Может, "Скорую"? - помягчел берет, видя, что изуродованный ожогом человек действительно трезв.

- Нет-нет. Спасибо. Я пойду, вон там на скамейке посижу и пройдёт. Уже почти прошло.

- Я вам помогу. А вы давайте, расходитесь, граждане. Уже всё.

Проведя Максима до скамейки в унылом скверике, страж порядка ещё раз уточнил, не нужна ли медицинская помощь, после чего удалился по своим служебным делам, предупредив, однако, что на его участке и "своих таких" хватает. Макс же, приходя в себя, удручённо качал головой. "Да что же это такое? Или боль становится острее, или просто переносимость стала хуже? Надо же! Чуть в обморок не свалился. И это от какой-то гадости. А если бы вновь пришлось взяться за раковую паутину? может, это намёк, что хватит? Что о себе и только о себе думать пора. Как - то это уродство исцелять? Но как, как?" Мысли витали в каких-то дебрях памяти, выхватывая ненужные сейчас образы одноклассников, учителей и, конечно, учительниц, а затем - отца.

- Но я не могу сейчас в таком виде, па. Не поверишь, а поверишь, не поможешь…, - стал он вновь оправдываться перед Белым - старшим.

Начало темнеть, когда на дороге рядом со сквером остановилась довольно приличная "Вольво". Погружённый в свои мысли Максим обратил на это внимание только потому, что вышедшие из автомашины цыгане подошли именно к нему.

- Поехали, пожалуйста, - попросил один из них, блеснув золотыми зубами.

- Это куда и зачем? - возвращаясь в реальность поинтересовался Макс.

- Поехали с нами, золотой мой, - поддержала просьбу уже знакомая Максиму цыганка. - В гости поехали. Сам барон приглашает. Благодарить будем.

- Да ладно вам.

- Нет, нам неладно, если без благодарности. На колени станем, руки целовать будем, а не согласишься так - силой в гости повезём! - продолжала убеждать молодая женщина.

" А ведь могут попробовать и силой. Не стоит связываться", - решил Максим, поднимаясь.

- Вот и лады, вот и спасибо! А мы тебя сейчас мигом, - приговаривала цыганка, когда они устраивались в машине. Макса посадили на заднее сидение, рядом устроились цыган с золотыми зубами и Максимова знакомка. Та, устраиваясь, конечно же, совершенно случайно, прикоснулась к нему несколько раз своим упругим телом, и юноше осталось только вздыхать по своим утратам.

Ехали довольно долго - на окраину. Точнее, в примыкающий к городу посёлок. Этакая Рублёвка местного значения. Дом цыганского барона отличался от других колоннадой с кариатидами и балконом с двумя львиными мордами по краям. Нескромно, но красиво. С точки зрения хозяина, конечно. Барон - худощавый, крючконосый, сравнительно пожилой (около пятидесяти лет), с явной сединой во вьющихся волосах встретил Макса в оранжерее с цветами, пальмами и попугаями. Юноше он не понравился сразу. Может потому, что встретил его в халате. Пышном, наверняка очень дорогом, но халате. А ведь Макс в гости не напрашивался. И на пронзительный взгляд чёрных глаз барона он ответил своим взглядом таких же теперь чёрных глаз. И ещё кое-чего добавил, так что барон невольно зажмурился.

- Садись, - указал цыган на шикарное кожаное кресло и сам сел напротив.

- Это ты эээ вылечил нашего рома от слепоты? Зачем?

- А что, не надо было?

- Нет, я о другом - для тебя зачем?

- Просто стало жаль. Попал пацан в беду. Вот и попробовал. Получилось.

- Просто… А… других… сможешь?

- Ну… - замялся Макс. Он вспомнил, какой болью отозвалось последнее целительство. Да и не нравился ему барон. Хотя, не его же.

- И не за "просто". Отблагодарим. Хорошо отблагодарим. Слово барона, - заторопился с убеждениями хозяин.

- Кого и сколько? - поинтересовался таки Макс.

- Мои дочь и сын. А сколько - как скажешь. Мне за них ничего не жаль.

- Я имел в виду, сколько у вас таких… слепых, - уточнил вопрос Максим покраснев от мысли барона о том, что он спросил цену.

- Всего у нас таких семеро. Нет, уже шестеро. Но те четверо… так. Потом. Вначале - мои дети.

- Да, дети, конечно…, - согласился Макс с тем, что детям надо уделять особое внимание.

- Ну вот и договорились. Ты когда сможешь начать?

- Что не сегодня, это точно.

- Тогда завтра. Никуда тебя не отпущу. Ты мой гость. Отдохнёшь как следует, а с утра - за лечение. Договорились? - взял быка за рога барон.

- Договорились - сдался Максим. В конце концов люди ведь. Да и не сам барон. А тот уже давал распоряжения тому самому, золотозубому на своём языке.

- Для почётных гостей у меня отдельный дом. Тебе будет отдых со всем, чего пожелаешь.

- Спасибо, - улыбнулся Макс, вспомнив ненавязчивую роскошь дома для почётных гостей у шейха. Неужели всё повторяется, только на местном уровне?

Но поначалу его пригласили в баню и он впервые выпарил своё новое тело с заскорузлой от ожогов кожей. Старый цыган, видимо, специализировался на банном деле, поэтому отходил Макса веничком смачно, со знанием дела. А потом две молоденькие цыганочки делали массаж. Вначале робко, боясь прикасаться к такой коже. Но затем ничего, приноровились. А затем он одел новую одежду. Правда верхняя оказалась традиционной цыганской - шаровары и красная рубаха с короткими сапогами. И конечно же затем его ждал накрытый стол. И песни двух цыганок с гитаристом.

- А давай я тебе погадаю, золотой - вынырнула откуда- то старая цыганка.

- На, - ухмыльнулся Максим, протягивая ей свою - чужую руку.

- Спасибо за сына, - тихонько сказала гадалка, рассматривая сплошной ожёг на ладони.

- Как? Я думал…

- То была его сестра. Моя старшая. А младшенькая - вон, поёт. Да… много я могу тебе нагадать, только здесь не скажу. Выходи ночью, встретимся, - совсем уж шёпотом предложила цыганка.

- Я вообще-то в эти гадания… - пожал плечами Макс. Перспектива тянуться после бани в холодную осеннюю ночь за весьма сомнительными приключениями его не радовала.

- Другое расскажу. Не по руке. Выходи. Надо. Тебе и мне надо.

- Ну, хорошо. Во сколько?

- Свет в доме барона погаснет - после этого, когда хочешь. Хоть всю ночь ждать будем…

С быстротой фокусника она разложила на столе невесть откуда появившиеся карты.

- Вот, смотри, ждёт тебя дальняя дорога. А вот любовь к тебе красавицы, а вот - ещё одной. И ещё? - как бы удивилась она.

- Да какая там любовь, - усмехнулся Макс. Если только в прошлом. Куда теперь с такой-то рожей?

- Да ты совсем юноша! Женщина не лицо любит, женщина душу любит. Сердце. А на сердце у тебя… Нет у тебя зазнобы. Одна тоска. Но будет, любовь. И удача. И… Но ты выходи, - вновь шёпотом повторила цыганка. - Может, твоей беде помогу. А ты - нашей.

Тут принесли горячее - здоровенные, прожаренные на скаре куски мяса. К удивлению Макса, они оказались сочными, восхитительно ароматными и не сырыми внутри.

- Как вы такую вкуснятину делаете? - обратился Макс к прислуживающей за столом девушке.

- У нашего повара свои секреты есть, - улыбнулась она. - Он как- то по - особенному мясо замачивает.

- А можно его позвать и сказать спасибо. Всё очень вкусно.

- Ему сюда выходить нельзя.

- Тогда… Тогда передайте ему моё спасибо и… и вот это - взял он со стола непочатую бутылку коньяка. - Я всё равно не выпью.

- Но так нельзя… Потом скажут - украли со стола.

- Хорошо. Тогда давайте так - Макс открыл бутылку и налил внушительный фужер коньяку. - Отнесите вашему повару. А я подожду. Как будто я выпил. Или угостил. И вы - что там сидите? Идёмте сюда! - позвал Максим ублажающих его слух артистов.

Видимо, это не было запрещено и певцы подсели к столу.

- Давайте, кушайте. Выпейте. Куда это всё одному? А гитару вашу можно? - попросил он цыганский инструмент. Это была семиструнка. Максим пробовал учиться играть на такой. Вот именно - "пробовал учиться". Но на рояле он вообще и не пробовал. А ведь получалось. Он закрыл глаза, придавил струны. Новыми пальцами это было проще - подушечки были не столь чувствительны. И гитара зазвучала. Запела. Застонала. Заплакала.

Когда Максим закончил и, смущенно улыбаясь, протянул гитару владельцу, он вдруг поймал взгляд девушки, которую гадалка называла "младшенькой". Когда он видел такой взгляд раньше? Наверное только тогда, у Татьяны, когда она предлагала себя со своей компанией в ученики? Нет… похоже, но не то. Лариски, когда он пел ей в ресторане? Похоже. Только глаза чёрные. В мать. Но взгляд, взгляд! Разве можно так смотреть на урода? Ещё подумает чего, - спохватился Макс, скрипнув от досады зубами.

- Ты где так научился? - прервал паузу цыган - гитарист.

- Вообще-то, самоучка.

- Тогда гений. За тебя! - налил себе и девушкам водки цыган. - А ты что же? - потянулся он к пустой рюмке.

- Да не надо мне. Нельзя. Вредно, - отпирался Максим.

- Нет, ты просто должен с нами выпить. Когда-нибудь буду показывать на твои афиши или на тебя в ящике и хвалиться, что пил с таким великим музыкантом!

- Да ладно вам…!

- Выпей с нами, ну пожалуйста, ну рюмочку, - попросила и "младшенькая", забирая бутылку у гитариста. И что у неё за голос! Нет, он, конечно оценил и раньше, когда они пели. Вторая подпевала и рядом не стояла. Но когда она попросила… Ах, как сладко сжалось сердце. Конечно, колдунья. Ну и чёрт его бери! - решился Максим, хватанув рюмку.

- Вот и молодец. Плохо не будет. У меня рука лёгкая, - улыбнулась яркими губами девушка.