С той самой минуты, когда капитан вошел в ворота этой воинской части, его не покидало удивление. Часовой у входа строго проверил документы капитана и даже внимательно посмотрел в глаза, а начальник караула представился так, будто его снимали на кинопленку.

«Не спутали ли меня с министром?» — удивился капитан, ожидая дальнейшего развития событий. Услышал стук шагов и, оглянувшись, увидел, что к нему приближается полковник, хотя слово «приближается» не совсем точно соответствовало действиям полковника. Офицер шел строевым шагом, причем таким отрепетированным, какой не часто можно увидеть даже на военных смотрах. Остановился на уставной дистанции по стойке «смирно» и сделал глубокий вдох перед докладом.

— Наверное, какой-то маршал приехал, — услышал между тем капитан чей-то голосок из кучки любопытных мальчишек, собравшихся у ворот. Это еще больше усилило недоумение капитана. А полковник, явно заметив растерянность на его лице, еще раз сделал вдох и голосом уже более тихим, чем намеревался, и даже не совсем по уставу произнес:

— Полковник Патрас, — а потом с оттенком гордости добавил: — Еще называют меня «авиационный пес».

Так капитан впервые столкнулся лицом к лицу с человеком, популярность которого распространилась далеко за пределы соединения. О полковнике рассказывали, что при возвращении солдат из праздничного отпуска он лично отбирал у них бутылки со спиртными напитками, которыми их снабжали иногда заботливые родители. Затем эти бутылки возвращал, когда солдаты устраивали вечеринки, и даже выступал на этих вечеринках как певец и танцор. Одним из первых в армии полковник создал в части специальные комнаты, чтобы приезжающие родственники, невесты и жены могли встретиться со своими милыми и поговорить без помех в уютной обстановке. Но за опоздание из увольнения немедленно наказывал арестом. Ежедневно сам проверял качество приготовления пищи, и плохо приходилось повару, если полковник уличал его в нерадивости. Был лишь единственный случай, когда в его части солдат не получил полностью то, что ему было положено. Тогда полковник поднял такой шум, что об этом случае говорили и спустя много лет.

Полковник умел воодушевить солдат на выполнение задачи, а кто не поддавался — не получал увольнения с базы. Методы его работы не имели ничего общего с тем, что писалось и говорилось о работе с людьми. Много мудрого, человеческого и воинского в лучшем смысле слова смешивалось у него с немалой политической наивностью, поэтому его методы воспитания вызывали значительные споры.

При других обстоятельствах капитан был бы рад этой встрече. Но причина сегодняшнего приезда была деликатной, и это наполняло его тревогой. Шагал за полковником, который вел его в свой кабинет, отмечая его превосходную выправку, белые как молоко волосы и необыкновенную легкость шага. Из личного дела знал, что полковник несколько лет назад отметил свое шестидесятилетие и давно должен был быть на пенсии. Однако генерал не допустил этого, твердо заявив, что авиация не может обойтись без полковника.

Таким образом, полковник стал служить дальше. Функции командира авиационно-технической части выполнял с вдохновением, которому могли позавидовать многие молодые офицеры. Имел два увлечения: строевую подготовку и футбол. Был им верен на протяжении сорока лет своей воинской службы, и уже для другого в его сердце места не нашлось. Остался холостяком. Казарма стала его домом. Подчиненных считал своими детьми.

Молча шли по двору, который отличался идеальной чистотой. Встречавшиеся воины приветствовали своего командира так, словно сдавали экзамен по строевой подготовке.

«Специально для меня», — подумал капитан. Вошли в кабинет полковника, оборудованный очень просто: большой письменный стол, один стул и портреты государственных деятелей, голый паркетный пол.

— Для собраний у нас другая комната, — сообщил полковник, отвечая на удивленный взгляд капитана. — Здесь я командую, а на заседания не остается времени.

Полковник распорядился принести откуда-нибудь второй стул, и по выражению лица солдата, который буквально влетел со стулом в кабинет, капитан понял, что это необычное событие. Сели по разные стороны стола, и капитану ничего не оставалось, как познакомить полковника с целью своего приезда.

— Нуждаемся в одиннадцати футболистах. Будут представлять нашу авиацию.

Капитан не хотел посвящать командира части в подробности. Дело в том, что командование соединения само находилось в затруднительном положении, вызванном пребыванием в Чехословакии футбольной команды одной из дружественных армий, В спортивном мире эта команда считалась знаменитой, а некоторые ее игроки входили в число лучших европейских футболистов. Гости должны были сыграть три матча, два — с армейскими футболистами, а третий — с известным чехословацким футбольным клубом. Первые два матча гости выиграли со значительным перевесом. Третий матч должен был состояться через несколько дней. Однако соперник, тот самый знаменитый клуб, от встречи отказался якобы по техническим причинам. Найти другого соперника было нелегко. И вот тогда-то в вышестоящем штабе родилась мысль, что в связи с приближающимся Днем чехословацкой авиации против иностранной команды должны выступить футболисты от авиации. Предложение было одобрено, и. генералу, который ни разу в жизни не видел футбольного матча, пришел соответствующий приказ.

Совещание экспертов пришло к выводу, что для квалифицированного выполнения поставленной задачи необходимо отобрать в авиационных частях лучших игроков, собрать их в одном месте и начать тренировки. По мнению экспертов, через полгода они могли бы выступить. Генерал отпустил экспертов, заметив при этом, что, если бы ему дали полгода на подготовку, он сам стал бы играть в футбол.

Вслед за этим к капитану пришел начальник физподготовки соединения.

— Знаю подходящую команду. Называется «Ястреб».

Капитан слышал такое название впервые.

— Она играет во втором классе в Моравии, — продолжал начальник физподготовки, — всех соперников обыгрывает с разницей в восемь — десять голов. С зарубежными гостями команда тоже справилась бы. Патрас это организует.

— А что тут организовывать? — спросил капитан, чем вызвал у начальника физподготовки явное удивление.

— Рассказывают, что Патрас имеет собственные методы. Когда его парни проигрывали, он на целую неделю лишал их увольнения в город. Но вот уже более года ребята играют без поражений.

— Ты что мне предлагаешь? — с огорчением сказал капитан. — Ведь это противоречит всем принципам, и спортивным, и воинским.

— Это верно, — согласился начальник физподготовки. — Что правда, то правда. Но ничего иного не придумаешь.

— Я всегда всем говорил, что Патрас — это способнейший офицер в авиации, — заявил генерал, когда капитан проинформировал его о разговоре с начальником физподготовки. — Он все может организовать. Против него часто политруки ничего не стоят… Патраса к телефону, — приказал генерал, как бы не желая слушать дальше. Потом, поразмыслив, обратился к Елинеку: — Заедешь к нему сам. Немедленно. А Патрас хлопцев подготовит надлежащим образом.

Конечно, полковнику Патрасу капитан всего этого не рассказывал. Он попытался затронуть другую струну. Заговорил о том, что для воинской части Патраса представлять авиацию в матче со знаменитым соперником было бы высокой честью. Это явилось бы вознаграждением за весьма хорошие результаты боевой и политической подготовки. Но представлять авиацию надо, конечно, достойным образом.

— Что значит «достойным образом»? — стал допытываться полковник, хотя беседа затянулась и часы пробили семь. — Достаточно будет, если наши забьют на пять голов больше?

Капитан после этих слов стал слегка покачиваться на стуле и несмело ответил, что достаточно было бы ничьей.

— Я не признаю ничью, и ребята это знают, — произнес полковник. Он попросил разрешения покинуть кабинет, чтобы распорядиться относительно подготовки футболистов к матчу. Приглашение пойти с ним вместе капитан отклонил.

— Ребятам немного не по себе, — сказал, возвратясь, полковник. — Хотя задача отстоять честь авиации их задела. Ну я еще наведу у них порядок, — успокоил он капитана. — Но для ясности, товарищ капитан, прошу уточнить у генерала, будет ли достаточно пяти голов. Было бы очень неприятно, если произойдет недоразумение. Ведь мы будем представлять наше государство.

Несмотря на то что капитан уже несколько раз успокаивал полковника, что пяти голов будет достаточно, Патраса все же одолевали сомнения. Лучше было бы иметь письменное подтверждение.

Затем они вместе пошли осматривать воинскую часть. Пройдя несколько сот метров, капитан понял, что воинская выправка вошла людям в кровь, стала привычкой и даже доставляла им удовлетворение. Без образцового порядка они уже не представляли себе жизни в части, даже те, кто у себя дома привык сбрасывать пепел с сигареты на пол и кому мать чистила ботинки.

В части осуждались каждая дурная привычка, каждое небрежное движение.

Капитана несколько удивляло то, что он до сего времени еще не встретился с политруком.

— Где политрук? — спросил он полковника по возвращении в кабинет и успел подметить, как по лицу командира пробежала тень.

— Не знаю, — нехотя ответил тот. — Куда-то уехал.

— Мне кажется, вы недовольны своим заместителем, — произнес капитан.

— Дело не во мне. Я не совсем понимаю смысл его действий по проведению собраний, заседаний. Но вот я увидел, как он, беседуя с солдатом, держал руку в кармане. К тому же не может ходить строевым шагом, — с презрением сказал Патрас.

— Так научите его, — посоветовал капитан.

— Здесь и учим, — показал Патрас на паркетный пол. — Уже два месяца. Вечерами. Но у него ничего не получается. Офицер, который не овладел строевым шагом, для меня не офицер. Это равным образом относится и к заместителю по политической части.

Политрук оказался легок на помине. Войдя в кабинет, представился по всей форме. Если бы он так доложил о себе в штабе соединения, то его можно было бы назвать основательно подготовленным в строевом отношении офицером. Но в условиях данной воинской части такой оценки дать было нельзя, это признал и сам капитан.

— Трудностей много? — спросил капитан, когда Патрас под предлогом проконтролировать развод караула вышел из кабинета.

— Хватает, — ответил надпоручик. — Вот со строевым шагом не получается у меня.

— Ну о чем ты говоришь! — вскипел капитан. — Я спрашиваю о твоих взаимоотношениях с командиром, с Патрасом.

— Не так уж плохо. Не хуже, чем заслуживаю. Он справедливый.

— Но ведь о политической работе командир не сказал мне и двух слов, тогда как о своих своеобразных методах воспитания рассказывал немало.

— Со временем всему научится, как и я этому строевому шагу, — вернулся опять к своему больному месту надпоручик.

— В его-то возрасте? — спросил капитан, а когда услышал в ответ, что учиться никогда не поздно, то просто не знал, злиться ему или радоваться по этому поводу.

В первом тайме команда Патраса выигрывала у соперника 4:0, и несколько тысяч зрителей возбужденно переживали каждый гол, один лучше другого.

— В новом сезоне будут играть уже в высшей лиге, — сказал генералу сидевший с ним рядом представитель вышестоящего штаба. Генерал кивнул головой с таким видом, будто ничего иного и быть не может. Капитан, который в футболе более или менее разбирался, осмелился высказаться, что это будет трудно, ведь команда из второго класса.

— Будьте покойны, — отреагировал представитель. — Я уже слышал, что вы слишком преувеличиваете все проблемы. Придумайте для команды более звучное название и ни о чем больше не беспокойтесь.

Когда во втором тайме был забит пятый гол, Патрас заговорщицки подмигнул капитану и устроился поудобнее на скамейке. У него было хорошее настроение, так как одна из трудных задач была успешно выполнена.

В новом сезоне команда действительно стала играть в высшей лиге и имела успех, посрамив тот самый известный чехословацкий футбольный клуб, болельщики которого не могли с тех пор спокойно произносить даже слово «армия». Однако это уже не беспокоило представителя высшего штаба.