Жизнь в колонии катилась довольно монотонно, лишь изредка отмечаясь происшествиями, которые давали пищу разговорам. Такие праздники, как Первое Мая, Седьмое Ноября и Новый Год знаменовались тем, что в обед на второе зэкам выдавали настоящую котлетку. Правда, на следующий день отрядным шнырям – постоянным дежурным по отряду, помощникам завхоза, отвечающим за порядок и чистоту – приходилось трудно: все туалеты были загажены. Такая реакция организмов на праздничный обед наблюдалась у большинства заключённых. Короче, всё как в поговорке: ели-пили – всё нормально; обосрались все буквально! Затем всё приходило в норму.

* * *

Одним из способов развеять скуку и однообразие были попытки словить кайф. А как? Алкоголь под запретом: ни купить, ни посылкой получить. Значит, нужно чем-то заменить. И наши отрядные бутлегеры нашли-таки способ. Однажды вечером я пришёл в цех проверить, как идёт работа в моей бригаде. И обнаружил следующее: сидит Макс с группой товарищей, а перед ними – большая склянка с йодом, который мужики собрали со всех санитарных постов колонии. Сидят уже навеселе.

– Откуда дровишки? – поинтересовался я.

– А вот смотри, Владька! – гордо ответствовал Макс. С этими словами он налил в стакан немного йода и бросил туда же какой-то белый порошок, как выяснилось позже, фиксаж для закрепления фотографий. Жидкость тут же стала прозрачной. Макс гордо выпил содержимое стакана и запил водой.

– Видишь, Владька, чистый спирт получается!

Видимо, по химии у бедняги был неуд. Я попытался объяснить ребятам, что йод никуда не девается. Происходит химическая реакция, но соли йода остаются тут же, в растворе, вместе с фиксажем. Но напрасно – никто меня слушать не стал.

Всё встало на свои места утром, когда эти поклонники Бахуса с красными глазами и нестерпимой головной болью еле сползли со шконок на утреннюю поверку. Работать они, разумеется, не смогли, и я был вынужден заменить их другими членами бригады, которым пришлось в этот день отпахать две смены: за себя и за товарищей. Хорошо, что через сутки наши бутлегеры-любители оклемались, и этот эксперимент обошёлся без серьёзных последствий в отличие от другого, в котором отличился Балда.

* * *

Как-то нашим алхимикам-любителям попался ацетон, который они употребили, предварительно разбавив водой. Действие этой адской смеси на организм подобно удару дубины: человек внезапно теряет сознание и впоследствии ничего не помнит. Ровно это самое произошло и с нашими героями. Перед обедом бригады были построены для похода в столовую, как вдруг в шеренгах, словно оловянные солдатики, начали падать заключённые. Откуда ни возьмись, набежали вертухаи и начали всех упавших стаскивать в ШИЗО – штрафной изолятор.

Только утром, когда дегустаторы очухались и поняли, где они находятся, многим из них пришлось поставить крест на УДО – условно-досрочном освобождении. А мы, обсуждая этот случай с преподавателем химии, узнали, что могли они оказаться не в ШИЗО, а в гробу или, как вариант, потерять зрение.

В фашистских концлагерях имелись лаборатории, в которых врачи-нацисты проводили опыты, испытывая на заключённых действие токсичных веществ. Наши зэки проделывали всё это над собой абсолютно добровольно. Но мы же русские – нас пронесло!

А химичка, прохаживаясь по классу, не переставала повторять: «Да как же так! В ацетоне – бензольное кольцо! А это яд!»

* * *

До сих пор ломаю голову: откуда наши алхимики-добровольцы добывали информацию? Интернета тогда не было, в книжках – не прочтёшь. Видимо, перенимали опыт друг у друга, или просто действовали методом тыка.

Как-то проходя мимо туалета, я услышал из-за двери гомерический хохот. Естественно, заглянул. В проходе стояли несколько человек и ржали, переламываясь пополам и хватаясь за животики. Подхожу и вижу картину маслом: на толчке сидит Макс – штаны спущены, в глазах – пустота. Внезапно он вскакивает с унитаза и начинает ловить в воздухе каких-то, одному ему видимых насекомых. Публика неистовствует. Абсолютно не реагируя на реакцию зрителей, Максик садится на унитаз и продолжает своё дело, а через минуту всё повторяется по новой.

Зная, что такое шоу может плохо кончиться, я помог Максу натянуть штаны, сгрёб его в охапку и потащил в спальное помещение, благо, до отбоя оставалось недолго. А там – второе отделение концерта, только на сей раз с участием Шмыгло, который проделывал такие же точно трюки, сидя на шконке. Отличие состояло в том, что Витька-Шмыгло «пойманных насекомых» не просто ловил, но и тщательно рассматривал, сложив ладони ковшиком.

К утру парни пришли в себя и рассказали, что наглотались ХХХ, препарата, снимающего приступы бронхиальной астмы, в составе которого есть дурман и белена.

Этот случай возник в памяти, когда за два дня до начала Олимпийских игр в Пхенчхане СМИ сообщили, что норвежская сборная привезла на Игры более 6000 доз различных препаратов против астмы.

Вот такие эпизоды разнообразили нашу жизнь. Наблюдать это вроде бы весело, только вот последствия в виде десяти суток ШИЗО и лишения надежды на УДО – совсем не смешно. А перспектива отъехать на тот свет или оказаться инвалидом? Много лет спустя, в лихие девяностые, сын одного моего хорошего знакомого – абсолютно положительный парень, надежда родителей – умер, выпив палёной водки на студенческой вечеринке. К сожалению, молодость беспечна, и предвкушение каких-то сиюминутных радостей вытесняет из сознания мысли о возможных серьёзных последствиях.

Кстати, Балда всё же освободился досрочно, оставив хозяину несколько месяцев. А ведь мог бы провести на свободе и гораздо больше времени: Коля хорошо работал, был участником художественной самодеятельности – играл в оркестре на ударных, срок его заключения подходил к двум третьим, а тут такой финт!