Въ Великій Понедѣльникъ, 30-го марта 1439 г. греки собрались у Патріарха, чтобы обсудить вопросъ: можно ли до Пасхи найти нѣкій modus unionis или же слѣдуетъ возвращаться въ Константинополь, прекративъ дальнѣйшіе переговоры. Виссаріонъ Никейскій и Исидоръ Кіевскій немедленно высказались въ пользу Уніи. Между тѣмъ, одинъ изъ іерарховъ — Досиѳей, митрополитъ Монембазійскій — воскликнулъ, что предпочтетъ умереть, нежели “латинизироваться”. Исидоръ отвѣтилъ ему: “Не менѣе тебя и мы не хотимъ “латинизироваться”, но Восточные Отцы въ равной мѣрѣ приписываютъ, что Св. Духъ происходитъ и отъ Сына; вотъ посему намъ и слѣдуетъ на этомъ вопросѣ сойтись съ Латинской Церковью”. На это надо замѣтить, что митрополитъ Исидоръ, отнюдь, не былъ богословомъ, и совершенно не былъ правъ въ своемъ утвержденіи, что, по мнѣнію Восточныхъ Отцевъ, Духъ Святый исходитъ въ равной мѣрѣ какъ отъ Отца, такъ и отъ Сына, и что посему латинскій догматъ о Св. Духѣ совершенно отвѣчаетъ православному святоотеческому мышленію. Св, Маркъ Ефесскій и Антоній Ираклійскій горячо возражали Исидору и считали, что Унія съ латинянами не можетъ быть заключена. Такъ, Св. Маркъ Ефесскій заявилъ, что латиняне не только — раскольники, но и — еретики. Но объ этомъ молчала наша Церковь по той причинѣ, что они — многочисленны; но развѣ не то ли было причиной, почему Православная Церковь отмежевалась отъ нихъ, что они — еретики; поэтому мы просто не можемъ соединиться съ ними, если они не согласятся изъять прибавленіе въ Сѵмволѣ и исповѣдывать Сѵмволъ такъ, какъ мы исповѣдуемъ. — На возраженіе Виссаріона, что если нѣкоторые свв. Отцы учили такъ, какъ учатъ латиняне, то и ихъ надо, слѣдовательно, считать еретиками? — Св. Маркъ отвѣтилъ: — Конечно. Но они такъ не учили и книги представленныя латинянами вызываютъ сомнѣнія въ подлинности 1).

На слѣдующій день, 31-го марта, Императоръ снова собралъ грековъ на совѣщаніе, и одни выражались въ пользу Уніи, другіе были рѣшительно противъ нея. Ревнители Православной Вѣры послѣ сего рѣшили массовымъ порядкомъ покинуть Флоренцію и во свояси направиться въ Константинополь. Этимъ они желали положить конецъ дальнѣйшимъ переговорамъ и дѣлу, начинавшему принимать опасный оборотъ для Православной Церкви. Но Императоръ приставилъ свою стражу къ вратамъ города, которая не выпускала греческихъ представителей выйти изъ города. Между тѣмъ, патріархъ, который и до того постоянно болѣлъ, настолько разболѣлся, что его соборовали.

Уже послѣ Пасхи, которую греки скорбно отпраздновали на чужбинѣ, 10-го апрѣля, греки снова собрались на внутреннее совѣщаніе. Общее мнѣніе было выражено резолюціей, которую передать папѣ уполномочили Виссаріона, Исидора и нѣкоторыхъ иныхъ лицъ: “Переговоры не приводятъ ни къ чему. Нѣтъ ли какого иного средства для реализаціи Уніи, возвѣстите сіе намъ. Мы имѣемъ семь Соборовъ и этого для насъ достаточно”. Папа отвѣтилъ грекамъ такъ: “Я, какъ видите и вы, не жалѣлъ ни труда, ни тщанія, ни расходовъ на дѣло Уніи Церкви, а вы съ самаго начала небрежно относились къ этому дѣлу... Теперь мы вамъ предлагаемъ четыре вещи: 1. Вамъ было доказано, что Св. Духъ происходитъ также и отъ Сына: если у васъ въ чемъ имѣются сомнѣнія, укажите намъ, и мы продолжимъ изслѣдованіе вопроса. 2. Если вы можете доказать изъ Писанія противоположное нашей доктринѣ, сдѣлайте это. 3. Если вы имѣете нѣкоторые тексты, взятые изъ Писанія, доказывающіе, что ваше ученіе лучше и благочестивѣе нашего, укажите сіе. 4. Если вы не примете этихъ предложеній, мы согласны собраться съ Вами на засѣданіе, на которомъ каждый открыто выскажется, и то, что одобритъ большинство, то мы и примемъ” 2).

Отвѣтъ Папы вызвалъ недоумѣніе грековъ, которые сочли, что вопросы вѣры отнюдь не могутъ рѣшаться голосованіемъ. Они были готовы составить отвѣтъ Папѣ, но поскольку мнѣнія не согласовались, Императоръ счелъ за наилучшее послать Папѣ слѣдующее заявленіе: “Всѣ переговоры не приводятъ ни къ чему: такъ какъ вы не желаете ничего изъять изъ Сѵмвола, а мы не желаемъ ничего прибавлять. Какая же нужда въ диспутахъ и изслѣдованіяхъ и приведеніи свидѣтельствъ? Но пусть Твое Блаженство обдумаетъ, нѣтъ ли какого-нибудь иного способа примиренія, и если нѣтъ, мы съ миромъ возвратимся къ себѣ”. Такимъ образомъ, греки поставили вопросъ ребромъ, и Ватиканъ былъ поставленъ въ нѣсколько затруднительное положеніе, ибо отбытіе грековъ въ данный періодъ, несомнѣнно, было бы ударомъ для престижа Палы. Политика непреклоннаго нажима въ отношеніи грековъ, оставаясь въ сущности той же, должна была теперь пойти по иному руслу. Получивъ заявленіе грековъ, Папа отвѣтилъ, что посылаетъ къ нимъ кардиналовъ для выясненія вопроса. Но кардиналы явились только черезъ четыре дня. Между тѣмъ сторонники Уніи среди грековъ не теряли времени. Такъ, Виссаріонъ Никейскій прочелъ свои знаменитыя рѣчи въ пользу Уніи, которыхъ содержаніе слѣдующее: нѣкогда церковный миръ и единство, которые столь дороги намъ, были нарушены тѣмъ фактомъ, что латиняне внесли въ свой Сѵмволъ прибавленіе “Filioque”; этого дѣлать они не имѣли права, потому что только Вселенскій Соборъ могъ бы такъ распоряжаться съ Сѵмволомъ Вѣры; греки часто ставили это латинянамъ въ упрекъ. Но теперь дѣло обстоитъ иначе — поскольку мы сейчасъ составляемъ Вселенскій Соборъ, который уполномоченъ разсмотрѣть вопросъ “Filioque”. Если греки не заключатъ съ латинянами Унію, они будутъ имѣть тяжкую вину. Не должно говорить: — “Мы не хотимъ Уніи”, — но слѣдуетъ разсмотрѣть утвержденія латинянъ — правильны ли они или ошибочны, и всемѣрно искать средствъ для достиженія Уніи (гл. 1). Отцы Церкви, будучи просвѣщены Св. Духомъ, не могли противорѣчить другъ другу; это было выразительно сказано Отцами Седьмого Вселенскаго Собора. Слѣдуетъ согласовать изреченія свв. Отцевъ другъ съ другомъ (гл. 2). Далѣе (гл. 3-9) Виссаріонъ говоритъ о томъ, что латинское ученіе объ исхожденіи Св. Духа “и отъ Сына” — совершенно пріемлемо и догматически оправдано. Послѣдняя часть рѣчи (гл. 10) посвящена призыву къ грекамъ заключить Унію: ибо только Унія можетъ спасти Византійскую Имперію отъ гибели; но эта Унія является не только политической необходимостью, но также и — моральной, ибо, въ дѣйствительности, единство Вѣры между православными и латинянами существуетъ.

Когда Виссаріонъ кончилъ двухдневную рѣчь, Георгій Схоларій подалъ Императору въ письменномъ видѣ три свои рѣчи въ пользу Уніи. Рѣчь его начиналась политическимъ аспектомъ пользы отъ Уніи; только Унія и помощь, которую Византія получитъ отъ Запада, можетъ спасти Родину, до такой степени стѣсненную турками. Для Греческой Церкви гораздо болѣе выгоденъ тѣсный союзъ съ Западомъ, нежели союзъ съ народами варварскими и некультурными. Унія должна быть истинной, а не только проформой. Что касается “Filioque”, то поскольку невозможно требовать отъ латинянъ изъятія сего прибавленія изъ Сѵмвола, то удобнѣе грекамъ ввести сіе прибавленіе и въ свой Сѵмволъ, которое догматически оправдано, ибо оно уже фактически заключается въ словахъ Сѵмвола объ исхожденіи Св. Духа отъ Отца. Наконецъ, Георгій Схоларій предлагаетъ извѣстную формулу, благодаря которой можно было бы заключить Унію съ латинянами.

Между тѣмъ, прибыли отъ Папа три кардинала, и Іуліанъ Цезарини отъ лица Западной Церкви призывалъ грековъ продолжать переговоры, которые по винѣ грековъ, какъ онъ сказалъ, не привели до сихъ поръ ни къ какому результату въ продолженіи 14 мѣсяцевъ. Въ отвѣтъ на это, Императоръ настойчиво указывалъ на безполезность дальнѣйшихъ дискуссій и предложилъ, чтобы отъ обѣихъ Церквей была выбрана комиссія (по десяти отъ каждой партіи) для изысканія иныхъ путей къ заключенію Уніи. Въ этотъ же день Императоръ отправился къ Лапѣ, чтобы познакомить его съ своимъ планомъ.

Итакъ, была выбрана комиссія: со стороны грековъ — 10 митрополитовъ (имена ихъ не указаны въ Дѣяніяхъ); со стороны латинянъ: 2 кардинала, 2 митрополита, 2 игумена, 2 философа и 2 священника. На первомъ засѣданіи комиссіи греки просили латинянъ высказаться касательно фразы въ письмѣ св. Максима Исповѣдника (о которомъ мы говорили въ 5-й гл. нашего труда): “Они (Латинскіе Отцы) не дѣлаютъ Сына Виновникомъ Св. Духа”. Греки просили латинянъ высказаться: принимаютъ ли они то, что сказалъ св. Максимъ, за свое ученіе. Латиняне на это отвѣтили: “Мы отнюдь не дѣлаемъ Сына первичнымъ Виновникомъ Духа; также мы возвѣщаемъ, что Отецъ есть единственная Вина Сына и Св. Духа — Одного чрезъ рожденіе, Другого — чрезъ исхожденіе. Чтобы явить единосущіе и тожественность естества (Божества), мы также говоримъ, что Святый Духъ происходитъ “чрезъ” Сына, но мы также признаемъ, что существо Божественныхъ Ѵпостасей — нераздѣлимо. По естеству Сынъ есть Сынъ Отца, и Св. Духъ по естеству есть Духъ Отца и Сына. Такъ какъ невозможно отдѣлить естество отъ ѵпостаси, то слѣдуетъ, что Духъ (такъ какъ Онъ — отъ существа Сына) также — и отъ Его Ѵпостаси. Впрочемъ, тѣ Латинскіе Отцы, которыхъ приводитъ св. Максимъ, именно: Августинъ, Іеронимъ и Амвросій, ясно утверждали, что Св. Духъ происходитъ отъ Отца и Сына” 3). На этомъ закончилось первое засѣданіе комиссіи.

На второмъ засѣданіи комиссіи греки просили латинянъ согласиться на выраженіе св. Тарасія Константинопольскаго, говорящаго, что “Святый Духъ происходитъ отъ Отца чрезъ Сына”. Но латиняне не пожелали согласиться на это, не желая принимать “чрезъ” (σιά, рег) вмѣсто “и”, говоря, что “чрезъ” можетъ означать, что въ происхожденіи Св. Духа Сынъ есть не иное что, какъ только “каналъ” или “орудіе”, и что этимъ вводится два отдѣльныхъ дѣйствія въ исхожденіи Духа (одно — отъ Отца, другое — отъ Сына), между тѣмъ, какъ слѣдуетъ держаться того мнѣнія, что Духъ происходитъ отъ Отца и Сына, какъ отъ одного Начала и однимъ дѣйствіемъ”. По поводу утвержденія латинянъ, что хотя они и говорятъ, что Св. Духъ происходитъ отъ Отца и отъ Сына, однако — какъ отъ одного Начала и однимъ дѣйствіемъ, св. Маркъ написалъ цѣлый обширный трактатъ (приводимый ниже), въ которомъ доказалъ полный абсурдъ такого утвержденія: ибо при утвержденіи латинянъ, что Св. Духъ имѣетъ бытіе отъ Отца и отъ Сына, неизбѣжно вытекаютъ два Начала, два Виновника и два дѣйствія.

Грекамъ было ясно, что дальнѣйшія дискуссіи ни къ чему не приведутъ и они, какъ ранѣе и св. Маркъ Ефесскій, желали прекратить ихъ, но, по настоянію латинянъ, они продолжали обсужденіе этого вопроса еще на нѣсколькихъ засѣданіяхъ. За симъ, латиняне предлагаютъ грекамъ заявленіе, въ которомъ они сказали, что признаютъ одно Начало, именно — дѣйствіе (энергію) изводительной силы Отца и Сына; далѣе они утверждаютъ, что “Filioque” въ свое время было додано противъ еретиковъ для утвержденія вѣры, что Сынъ всегда былъ съ Отцемъ, и не было такого времени, когда Его не было. Заканчивается это заявленіе словами: “Но если скажутъ, что Духъ происходитъ только отъ Лица Отца, этимъ — отдѣлятъ Лице отъ существа, а это — абсурдъ”.

Имѣя это заявленіе латинянъ, греки собрались у Императора 29 апрѣля, для обсужденія дальнѣйшихъ дѣйствій; между тѣмъ, латиняне два дня спустя направили грекамъ еще одно заявленіе, въ которомъ заключались слѣдующія слова: “Credimus in unum Deum Patrem, et in unum Filium unigenitum ex Patre natum, et in unum Spiritum sanctum, habentem quidem ex Patre suam subsistentiam sicut et Filius, sed etiam ex Filio procedentem. Unum quippe dicimus Filii et Spiritus causam, nempe Patrem, illius quidem per generationem, hujus vero per processionem. Sed. ne identitatem unitatemque (substantiæ separemus et ut substantiam) ab hipostasibus non re differentem, sed ratione tantum et actu intelligendi asseveremus, et nulla suspicio sit, Spiritum sanctum esse ex solo Patre, triumque substantia, quæ unica est, in tres partes dissecta cuipiam videatur, vocem illam “ex Filio” pronunciamus in symbolo, et propterea dicimus, Spiritum sanctum procedere ex Patre et Filio, ut ab unico principio” 4).

Этотъ документъ не требуетъ комментаріевъ.

Греки въ теченіе двухъ дней обсуждали вопросъ пониманія двухъ выраженій: “отъ Сына” и “чрезъ Сына”. Исидоръ Кіевскій въ своей рѣчи приводилъ тексты въ пользу принятія “Filioque”.

Греки долго не могли составить заявленія, котораго отъ нихъ требовали латиняне въ связи съ своимъ заявленіемъ. Наконецъ, вопреки оппозиціи св. Марка Ефесскаго, ими была составлена формула, на основаніи которой они были готовы заключить съ латинянами Унію. Эта формула была не только отступленіемъ отъ православнаго пониманія догмата о Св. Духѣ, и не только компромиссомъ въ дѣлѣ вѣры, но даже была выражена въ сильно латинскомъ духѣ. Она гласила такъ: “Поскольку латиняне исповѣдуютъ, что Отецъ — единое Начало Сына и Духа, и просятъ насъ, чтобы и мы извѣстили ихъ о нашемъ ученіи, то мы также говоримъ, что исповѣдуемъ, что Отецъ — Источникъ и Корень Сына и Духа; и Сынъ и Духъ являются Цвѣтами и Прозябеніями Отца, согласно выраженію Кирилла (Александрійскаго) и Перваго (Вселенскаго) Собора и Василія Великаго. И мы возвѣщаемъ, что Сынъ посылаетъ и изводитъ (sic!) отъ Себя проистекающаго Духа, и что Духъ Святый посылается, проистекаетъ и происходитъ (sic!) отъ Сына” 5).

Но латиняне, которыхъ отнюдь не удовлетворило компромисное разрѣшеніе вопроса, не удовлетворились этой формулой и потребовали болѣе точной формулировки; именно — они указывали на то, что выраженія въ греческой формулѣ объ похожденіи Св. Духа отъ Сына могутъ быть поняты въ томъ смыслѣ, что греки говорятъ объ исхожденіи Св. Духа во времени, о посланіи Его Сыномъ, но — не о вѣчномъ исхожденіи Св. Духа отъ Сына, въ понятіи бытія Св. Духа. Но греки отказались дать болѣе точную, болѣе угодную латинянамъ формулу, говоря, что и то заявленіе, которое они сдѣлали, было сдѣлано ими вопреки оппозиціи св. Марка Ефесскаго, двухъ митрополитовъ и двухъ иныхъ членовъ высокаго духовнаго сана.

Обо всѣхъ этихъ событіяхъ такъ намъ разсказываетъ св. Маркъ Ефесскій: “Затѣмъ начались рѣчи о примиреніи и компромиссѣ, и нѣкто изъ нашихъ сказалъ, что хорошо облобызать миръ и достичь святаго согласія между нами, такъ чтобы и не являлось, что Западные Отцы находятся въ противорѣчіи съ Восточными; и уже нѣкто началъ философствовать о томъ, что “чрезъ” у нашихъ Учителей является равнозначущимъ “отъ” (“изъ”), и что оно (“чрезъ”) дѣлаетъ Сына Виновникомъ Духа. Такимъ образомъ, постепенно возникло латинствованіе (ό λατινισμός), а затѣмъ начали работать надъ способомъ заключенія Уніи и начали вырабатывать нѣкоторыя формулы, благодаря которымъ соединились бы съ ними, представляющія извѣстный компромиссъ, и могущія быть воспринятыми согласно и тому и другому ученію (т. е. и латинскому и православному), какъ бы нѣкій сапогъ, и на ту и на другую ногу. И по той причинѣ имъ сіе казалось весьма соотвѣтствующимъ той цѣли, что такимъ образомъ и наши легче были бы привлечены (къ Уніи) и можно было надѣяться, что сіе безпрекословно будетъ принято противной стороной. И составивъ извѣстную грамату, содержащую сіе, а также ясно излагающую ихъ сужденіе, они направили ее имъ, чтобы благодаря сему заключить Унію. Но тѣ никоимъ образомъ не желали принять эту грамату безпрекословно, но или вызывали тѣхъ на защиту и разрѣшеніе того, что было въ граматѣ изъ относившагося къ предмету спора, или же требовали принятія своего, что они предварительно послали, а это было полное соглашеніе въ отношеніи ученія латинянъ и грековъ и исповѣданіе, что Духъ Святый исходитъ также и отъ Сына” 6).

При такомъ положеніи вещей, большинство грековъ желало прекратить всѣ дальнѣйшіе переговоры и вернуться въ Константинополь, о чемъ и открылись Императору. Но Императоръ запретилъ имъ, дѣйствуя уже не столько увѣщаніями, сколько угрозами. Между тѣмъ, онъ вошелъ въ тайные переговоры съ Виссаріономъ, Исидоромъ и протосингеломъ Григоріемъ Маммой (впослѣдствіи ярымъ уніатомъ и уніатскимъ Константинопольскимъ патріархомъ, большимъ противникомъ св. Марка Ефесскаго); Императоръ поручилъ имъ заняться нахожденіемъ путей къ заключенію Уніи. Въ то же самое время, въ двухъ бесѣдахъ съ Папой онъ просилъ его не требовать отъ грековъ болѣе точной формулировки ученія объ исхожденіи Св. Духа, а удовлетвориться той, которую греки направили латинянамъ ранѣе. Но Ватиканъ былъ непреклоненъ. Отъ имени Папы кардиналъ Цезарини заявилъ Императору слѣдующее: “Мы искали дискуссіи ради того, чтобы вывести истину на свѣтъ, а вы этого не желали; мы вамъ послали въ письменномъ видѣ наше исповѣданіе вѣры, а вы отнюдь не удовлетворились. Теперь вы намъ послали со своей стороны ваше исповѣданіе вѣры, сопровожденное выдержками изъ Свв. Отцевъ, а мы васъ просимъ дать болѣе точное объясненіе (вашего вѣрованія). Но вы не желаете его дать, и посему намъ не о чемъ больше говорить”. Императоръ отвѣтилъ: “Я — не хозяинъ Собора... Формула, которую мы вамъ направили, довлѣетъ, и нѣтъ никакой необходимости въ разъясненіи... Что вы хотите болѣе сего? — Вы признаете Сына Виновникомъ Духа; далеко отъ того, чтобы противорѣчить сему, мы съ вами соглашаемся въ этомъ выраженіи; и именно какъ знакъ нашего согласія должно быть принято то, что мы вамъ не возражаемъ”. Кардиналъ Цезарини отвѣтилъ на это: “Употребляя слова “проистекаетъ” и под., ваши имѣютъ въ виду то второе “происхожденіе” Св. Духа, именно — происходящее во времени; а то, что мы желаемъ, это — заявленіе, согласующееся со Свв. Отцами, которые возвѣщаютъ Сына въ отношеніи Св. Духа, какъ “una cum Patre, causalitatem substantiæ” 7).

17-го мая греки собрались въ жилищѣ Патріарха для обсужденія вопроса объ Уніи, но не пришли ни къ какому результату.

21-го мая Императоръ снова обратился къ Папѣ съ прежней просьбой не принуждать грековъ къ болѣе точной формулировкѣ своей формулы. Но Папа послалъ къ грекамъ трехъ кардиналовъ, которые еще разъ категорически затребовали отъ грековъ дать ту формулировку заявленія объ исхожденіи Св. Духа, которая имъ, латинянамъ, была угодна. Греки отказались это сдѣлать. Тогда папа вызвалъ къ себѣ Императора и выразилъ ему неудовольствіе на то, что столько денегъ, затраченныхъ имъ на Соборъ, явились потерянными по винѣ грековъ, не хотящихъ придти къ соглашенію съ латинянами. Императоръ отвѣтилъ, что, по мнѣнію грековъ, формулировка, данная ими латинянамъ, не нуждается въ поясненіи, и большинство грековъ отказывается дать иную; кромѣ того, онъ заявилъ, что. не можетъ принуждать своихъ іерарховъ.

27-го мая Папа пригласилъ къ себѣ грековъ и черезъ переводчика обратился къ нимъ съ увѣщаніемъ. Онъ говорилъ имъ о своемъ рвеніи достичь Уніи, о томъ рвеніи, которое вначалѣ проявляли также и греки; затѣмъ онъ сталъ порицать ихъ за то, что они, противно уговору, отказываются вести новыя дискуссіи и принять исповѣданіе вѣры латинянъ, безъ уточненія своего собственнаго исповѣданія. Если будетъ заключена Унія, помощь Западныхъ государей Византіи не заставитъ себя ждать. Закончилъ Папа свою рѣчь призывомъ къ грекамъ заключить Унію.

На рѣчь Папы отвѣтилъ Исидоръ Кіевскій: “То, что сказалъ Папа — справедливо. Но и греки не оставались бездѣйственными, и дѣло такой важности требуетъ значительнаго времени”.

Съ тѣхъ поръ среди грековъ наступаетъ рѣзкій переломъ, о которомъ мы говорили въ началѣ 5-й главы нашего труда. Нѣсколько греческихъ іерарховъ, именно — Исидоръ, Виссаріонъ, Дороѳей Мителенскій и епископъ Лакодимійскій заявили Императору, что если онъ желаетъ Унію, то они готовы сами немедленно заключить ее. Но Императоръ, не желая вызвать открытаго раскола среди греческихъ іерарховъ, такъ какъ были среди нихъ и рѣшительные противники Уніи, не одобрилъ ихъ планъ. 28-го мая, на внутреннемъ собраніи, онъ обратился съ рѣчью къ своимъ грекамъ, призывая ихъ немедленно заключить Унію, если этому не препятствуетъ ихъ совѣсть; по его, Императора, мнѣнію, совѣсть не препятствуетъ сему. Закончилъ онъ свою рѣчь призывомъ заключить Унію ради спасенія государства. “Всякій, кто препятствуетъ заключенію этой святой Уніи”, говорилъ Императоръ, “является болѣе дурнымъ предателемъ, чѣмъ Іуда”. Нѣкоторые іерархи вокликнули на это: “Да, анаѳема тому, кто не любитъ Унію! Только эта Унія должна быть свята!” Затѣмъ, въ теченіе двухъ дней Исидоръ и Виссаріонъ на собраніи читали выдержки изъ свв. Отцевъ, дабы примирить ученіе греческихъ Свв. Отцевъ съ ученіемъ латинянъ объ исхожденіи Св. Духа и отъ Сына. Напрасно св. Маркъ Ефесскій указывалъ на то, что приводимыя ими мѣста являются фальсифицированными въ рукописяхъ со стороны латинянъ.

30-го мая Георгій Схоларій, въ добавленіе къ своимъ рѣчамъ о пользѣ заключенія Уніи, передалъ собранію свое сочиненіе въ пользу мнѣнія, что Св. Духъ исходитъ отъ Отца и Сына. Возможно, что оба сочиненія были поданы имъ по распоряженію Императора, а не были его личнымъ мнѣніемъ.

Въ то время какъ происходило внутреннее наступленіе на сознаніе греческихъ іерарховъ, и со внѣ производился нажимъ, чтобы скорѣе покорить непокорныхъ еще. Греки терпѣли не только духовную муку, но и лишенія и даже голодъ, о чемъ свидѣтельствуютъ и св. Маркъ Ефесскій и Сиропулъ. Лишенія эти происходили отъ того, что уговоренныя латинянами суммы не выдавались регулярно грекамъ на ихъ пропитаніе. Св. Маркъ такъ упоминаетъ объ этомъ въ своемъ автобіографическомъ трудѣ: “Много было потрачено времени, и наши тяжело переносили отлагательства и страдали въ нуждѣ и были изведены голодомъ, ибо и этимъ имъ приходилось бѣдствовать: ничего никому не давалось изъ уговоренныхъ суммъ, дабы принудить тѣмъ постепенно покориться имъ (т. е. латинянамъ)” 8). Правда, въ оправданіе Папы можно сказать, что въ это время и самъ Ватиканъ терпѣлъ затрудненія матеріальнаго характера.

Но возвратимся къ нашему изложенію.

Императоръ собралъ большое внутреннее собраніе и запросилъ присутствующихъ объ ихъ мнѣніи о заключеніи Уніи. Патріархъ заявилъ, что онъ готовъ принять Унію и согласиться на принятіе догмата, что Св. Духъ исходитъ отъ Отца и Сына, но что “Filioque” никоимъ образомъ не должно вносить въ православный Сѵмволъ Вѣры, и слѣдуетъ настоять, чтобы Ватиканъ не требовалъ никакихъ измѣненій въ богослуженіяхъ и обрядахъ Православной Церкви. Патріархъ былъ мнѣнія о необходимости Уніи не столько ради интересовъ Церкви, сколько ради интересовъ государства: “Унія и согласіе Церкви являются для насъ необходимостью и нашимъ долгомъ” — говорилъ онъ; — “если мы угодимъ латинянамъ, то это будетъ огромная помощь Отечеству; благодаря ей послѣдуетъ стабильность государства и все наладится” 9). Послѣ сего слово взялъ Императоръ, который, сказавъ, что Флорентійскій Соборъ онъ считаетъ Вселенскимъ и ничѣмъ не уступающимъ прежде бывшимъ Вселенскимъ Соборамъ, заявилъ, что если таково рѣшеніе Собора, то, какъ мірянинъ, онъ покоряется ему, а какъ Императоръ, будетъ соблюдать его рѣшеніе; онъ также сказалъ, что “Filioque” не должно быть вносимо въ Сѵмволъ Вѣры Православной Церкви, и всѣ обряды Православія должны пребывать ненарушенными. Исидоръ, Виссаріонъ и Дороѳей Мителенскій заявили, что они стоятъ за выраженіе, что Св. Духъ исходитъ “отъ Сына”. Св. Маркъ Ефесскій, Антоній Ираклійскій, Досифей Монемвасійскій и Софроній Ангіальскій рѣшительно возразили противъ Уніи, говоря, что они никогда не повѣрятъ тому, что Сынъ является Виновникомъ Св. Духа. Другіе іерархи не высказались столь отчетливо, но все же большинство было противъ Уніи, заключаемой на такихъ условіяхъ.

Видя, что Унія можетъ провалиться, Императоръ предпринялъ иной шагъ. Оставивъ въ сторонѣ всѣ иныя соображенія, онъ черезъ посредничество Исидора Кіевскаго, человѣка наиболѣе пріемлемаго для латинянъ и наиболѣе безпринципнаго въ отношеніи Православія, запросилъ Папу: что греки получатъ, если Унія будетъ заключена? Вопросъ былъ поставленъ прямо; Папѣ предлагалось “купить” Православную Церковь. Это былъ страшный моментъ въ исторіи Православной Церкви, страшный своимъ цинизмомъ и кощунствомъ. Невольно мысль обращается къ тому страшному моменту въ исторіи человѣчества, когда Іуда пришелъ и обратился къ синедріону, говоря: “Что ми хощете дати, и азъ предамъ вамъ Его” (Мѳ. 26, 15); и они, какъ говоритъ Евангеліе: “поставиша ему тридесять сребренникъ” (ст. 16).

Папа понялъ “дѣловую” сторону вопроса и послалъ къ грекамъ трехъ кардиналовъ, которые отъ лица Папы обѣщали грекамъ, если Унія будетъ заключена, слѣдующія выгоды: 1) Папа возьметъ на себя расходы по возвращенію греческихъ делегатовъ въ Константинополь, такъ какъ у грековъ своихъ средствъ на возвращеніе не было. 2) На средства Папы въ Константинополѣ будутъ содержаться 300 солдатъ для защиты города отъ турокъ (по поводу сего условія весьма иронически отзывался св. Маркъ Ефесскій въ письмѣ къ Георгію Схоларію 10)). 3) На средства Папы будутъ содержаться въ Константинопольскихъ водахъ двѣ галеры. 4) Крестовый походъ на Іерусалимъ пройдетъ черезъ Константинополь. 5) Если будетъ нужда, Папа пошлетъ Императору 20 большихъ военныхъ кораблей. 6) Если будетъ нужда, Папа созоветъ на помощь грекамъ войска союзническихъ Западныхъ государей. Изложивъ свои обѣщанія, Папа предложилъ оффиціально ихъ запротоколировать и снабдить печатью.

Исторія показала, что эти обѣщанія остались въ своемъ большинствѣ на бумагѣ, да и не могли быть исполненными на дѣлѣ.

3-го іюня греки собрались для окончательнаго рѣшенія вопроса и для голосованія. Каждому участнику предлагалось представить свое письменное заявленіе о своей вѣрѣ. Первый выступилъ Патріархъ, который заявилъ, что онъ не намѣренъ измѣнять или оставить преданный Отцами догматъ, но поскольку латиняне, не отъ себя, а на основаніи Священнаго Писанія показали, что Духъ Святый исходитъ также и черезъ Сына; и это “черезъ” дѣлаетъ Сына Виновникомъ Св. Духа, что Патріархъ принимаетъ, — то онъ заключаетъ съ ними Унію и общеніе. Послѣ него всѣ греки заявили, что они принимаютъ вмѣстѣ съ Патріархомъ догматъ объ исхожденіи Св. Духа отъ Отца и Сына, какъ отъ одного Начала и одного естества, и это исхожденіе является однимъ единымъ дѣйствіемъ. Св. Маркъ Ефесскій, Антоній Ираклійскій и еще двое епископовъ отказались дать согласіе на такое мнѣніе. Св. Маркъ, однако, былъ единственнымъ который рѣшительно выступилъ въ тотъ часъ, когда рушились устои православнаго догмата объ исхожденіи Св. Духа. О докладныхъ запискахъ, письменномъ извѣщеніи о своей вѣрѣ и мнѣніи объ Уніи, никто не упоминалъ даже. Св. Маркъ остался одинъ. Свое “Исповѣданіе Вѣры” т. е. помянутую докладную записку, онъ и не подалъ, считая это уже безсмысленнымъ. Это “Исповѣданіе Вѣры” онъ возвѣстилъ православному міру по возвращеніи въ Константинополь, и оно станетъ достояніемъ всѣхъ борцовъ за Вѣру. Но хотя и не подалъ своего доклада, св. Маркъ безбоязненно заявилъ Собранію, что Унію не принимаетъ и не соглашается на принятіе латинскаго догмата объ исхожденіи Св. Духа и отъ Сына, а также не одобряетъ “Filioque”. Объ этомъ онъ такъ пишетъ: “Не успокоились предатели своего спасенія и Православія (“Благочестія”) оставить ни одинъ камень неперевернутымъ, до тѣхъ поръ, пока не добились, собравшись на собраніе, на которомъ предсѣдательствовали Императоръ и Патріархъ и сидѣлъ съ ними Деспотъ, публично объявить “латин- ствованіе”. Когда они привели изреченія, которыя казались угодными латинянамъ, какъ изъ Учителей тѣхъ, такъ и изъ великаго Кирилла, то прежде чѣмъ вступить въ борьбу со мной и въ то же время дерзко мнѣ нанести рядъ оскорбленій, они такъ вопросили Соборъ: каково его мнѣніе относительно этихъ изреченій и готовъ ли онъ признать Сына Виновникомъ Святаго Духа? Въ отношеніи (приведенныхъ) изреченій участники Собора заявили, что, поскольку они являются подлинными словами Учителей, такъ какъ это удостовѣряется изъ посланія божественнаго Максима, то они не подлежатъ сомнѣнію; но приписать Сыну вину Духа большинство совершенно воспротивилось, ибо это и мудрый Максимъ опредѣлилъ (говоря, что Западные Отцы не дѣлаютъ Сына Виновникомъ Святаго Духа). Но тѣ, кто были дерзко-упорны въ нечестіи, и тѣ, которые отъ начала послѣдовали за ними, обольщенные радужными обѣщаніями и дарами, съ “непокрытой головой” возвѣстили Сына Виновникомъ Духа, что даже въ изреченіяхъ латинянъ нигдѣ не находится открыто выраженнымъ. Къ нимъ причислился и Патріархъ, будучи обольщенъ уже и самъ, несчастный, жаждущій какъ можно скорѣе отбыть оттуда, хотя судьба его гнала къ смерти. Я же имѣя написаннымъ мое мнѣніе, а вмѣстѣ и Исповѣданіе Вѣры, (ибо было такъ уговорено ранѣе, чтобы каждый подалъ свое мнѣніе въ написанномъ видѣ), такъ какъ увидѣлъ, что они уже лихорадочно стремятся къ заключенію Уніи, и что тѣ, которые ранѣе были со мной, теперь находятся съ ними, а о докладныхъ запискахъ и не поминаютъ, и самъ удержалъ мое писаніе, чтобы, разжегши ихъ къ борьбѣ, не подвергнуть себя явной опасности. Однако, устно я безбоязненно объявилъ свое мнѣніе, говоря, что иначе невозможно согласовать изреченія Западныхъ и Восточныхъ Отцевъ, какъ только согласно толкованію въ посланіи преподобнаго Максима, которому слѣдуя, мы утверждаемъ, что Сынъ не есть Виновникъ Св. Духа; я неодобрительно присовокупилъ и относительно прибавленія (“Filioque”), сказавъ, что и въ этомъ я не уступлю латинянамъ, и согласно приведеннымъ словамъ, оно не хорошо и не благословенно сдѣлано. Послѣ этого они занялись своими дѣлами и обратились къ составленію Соборнаго Опредѣленія (Акта Уніи) и всего прочаго для Уніи; я же, съ тѣхъ поръ отмежевавшись отъ нихъ, ушелъ въ самого себя, для того, чтобы непрестанно согласуясь со Святыми моими Отцами и Учителями .. . ” 11) и т. д.

Сиропулъ разсказываетъ, что патріархъ, собравъ своихъ епископовъ, увѣщевалъ ихъ къ принятію Уніи, на что тѣ отвѣтили ему, что то, что онъ принимаетъ, принимаютъ и они и, вообще, они — солидарны съ нимъ. Единственно только св. Маркъ Ефесскій былъ непреклоннымъ. “Послѣ сего”, разсказываетъ Сиропулъ, “Патріархъ имѣлъ бесѣду съ Маркомъ Ефесскимъ и всевозможными просьбами досаждалъ ему, умоляя его, ради молитвъ Святыхъ на небесахъ и ради души покойнаго отца, чтобы онъ склонился на Унію и, какъ говоритъ пословица — “ни одного камня не оставилъ не сдвинутымъ”, ни одного не упустилъ умѣлаго ухищренія, чтобы убѣдить сего адамантоваго мужа; но онъ ни въ чемъ не преуспѣлъ” 12).

Св. Маркъ Ефесскій не допускалъ никакого компромисса въ дѣлахъ вѣры. Марку кричали: “Найди намъ выходъ, икономію”. Маркъ отвѣчалъ: “Дѣла вѣры не допускаютъ икономіи. Это все равно, что сказать: отруби себѣ голову, и иди куда хочешь 13). Первоначальная тенденція греческихъ іерарховъ сохранить Православіе во всей его чистотѣ и склонить латинянъ къ Уніи путемъ убѣжденія ихъ въ неправости ихъ пониманія тѣхъ догматовъ, въ которыхъ они расходятся съ православными, теперь смѣнилась, какъ мы видимъ, на поиски компромиссныхъ, половинчатыхъ рѣшеній и зыбкихъ догматическихъ опредѣленій. “Найти нѣчто среднее” — становится основой богословскихъ исканій греческихъ представителей. Но “найти нѣчто среднее” было невозможно, и это было ясно выражено св. Маркомъ Ефесскимъ, который видѣлъ, что Унія представляетъ величайшую опасность для Православной Церкви; свою мысль о невозможности “чего-то средняго” онъ выразилъ такъ: “Можетъ ли быть нѣчто среднее между истиной и ложью, отрицаніемъ и утвержденіемъ, свѣтомъ и тьмой; и, хотя между свѣтомъ и тьмой можетъ быть найдено нѣчто среднее, именуемое— “сумерки”, однако, между истиной и ложью не можетъ быть найдено ничего средняго” 14). И впослѣдствіи св. Маркъ писалъ Георгію Схоларію такъ: “Но, быть можетъ, ты скажешь, что не превратилось въ противоположность сдѣланное измѣненіе, но мы ищемъ нѣчто среднее и соглашеніе. — Никогда, о человѣкъ, то, что относится къ Церкви, не разрѣшается чрезъ компромиссы...” 15). Нажимъ Императора въ дѣлахъ вѣры св. Маркъ считалъ дѣломъ незаконнымъ. Въ одномъ изъ своихъ посланій впослѣдствіи онъ пишетъ: “Пусть никто не властвуетъ въ нашей вѣрѣ, ни царь, ни архіерей, ни лже-соборъ, ни иной кто, но — только единый Богъ, передавшій намъ ее и Самъ и чрезъ Своихъ Учениковъ” 16).

Компромиссъ въ дѣлахъ вѣры св. Маркъ считалъ смертью. Но тогда онъ былъ “гласомъ вопіющаго въ пустыни”. На себя онъ взялъ великій подвигъ бороться за Православіе, и можно сказать, былъ одинъ въ этой борьбѣ. Но никогда онъ не приписываетъ себѣ это въ заслугу. Въ своемъ автобіографическомъ описаніи событій Флорентійской Уніи онъ даже не упоминаетъ объ этомъ. Находясь на смертномъ одрѣ, онъ такъ говоритъ: “Находясь во главѣ достаточно ожесточенной борьбы, ведомой нѣкоторыми иными лицами, и въ частности — мною, онъ (здѣсь Святитель говоритъ о Георгіи Схоларіи) не явилъ себя открытымъ поборникомъ Истины, принуждаемый, возможно, совѣтами или людьми. Но, вѣдь, и я раньше ничего, или же совсѣмъ мало, привнесъ въ борьбѣ, не имѣя достаточно ни силы, ни рвенія...” 17). Но не то скажутъ намъ историки и очевидцы его борьбы за Православіе. Такъ, Іоаннъ Евгеникъ пишетъ о св. Маркѣ слѣдующее: “Только онъ одинъ явился и въ началѣ и въ серединѣ и даже до конца мечемъ обоюдоострымъ на беззаконныя и разбойническія плевелы въ благородномъ посѣвѣ священныхъ догматовъ Церкви, боговдохновенной трубой богословія и неосушимой рѣкой благочестивыхъ писаній и опредѣленій святыхъ Отцевъ и Учителей, громкимъ и сладостнымъ и нектароподобнымъ гласомъ и неустрашимымъ и доблестнымъ безстрашіемъ духа. Знаетъ все множество присутствовавшихъ тамъ и ихъ потомки извороты софистическихъ разсужденій тѣхъ (латинянъ) и сѣти, и способы, и приманки и западни, чтобы не сказать еще болѣе прискорбное; чистымъ богословіемъ святыхъ Отцевъ, отъ Самого Перваго Богослова и Наставника Богослововъ — Слова Божіяго, и затѣмъ, опредѣленіями Вселенскихъ Соборовъ, а гдѣ и необходимостью явныхъ и неопровержимыхъ ссылокъ, какъ нѣкую пѣну или дымъ, онъ разсѣявалъ (латинское ученіе) въ бесѣдахъ о чистилищѣ и о дерзкомъ прибавленіи къ Святому Сѵмволу и, наконецъ, о самомъ томъ догматѣ (объ похожденіи Св. Духа), когда явленнѣе всякаго столба, на которомъ прикрѣпляются государственные декреты для обнародованія (στηλης άπάσης περιφανέστερον), были явлены и священное богословіе Великаго и ученость и обитающая въ немъ благодать Пресвятаго Духа и таковая великая сила Истины, а также — гнилость и нетвердость латинскихъ ученій” 18). За свое противленіе Уніи св. Марку пришлось много испытать горя еще во время Собора. Враги Православія среди грековъ называли его оскорбительными наименованіями, которыя намъ оскорбительно и приводить въ нашемъ трудѣ о св. Маркѣ. Одинъ изъ властей требовалъ, чтобы то пособіе, которое греки получали отъ папы на свое пропитаніе, не давалось св. Марку, при чемъ сравнивалъ св. Марка съ Іудой, который принимая отъ папы хлѣбъ, враждуетъ противъ него, какъ нѣкогда тотъ, пріявъ на Вечери Тѣло и Кровь Христову, враждовалъ противъ Христа. Св. Маркъ подвергался оскорбительнымъ выговорамъ отъ патріарха и нападкамъ бывшихъ сотрудниковъ своихъ. Іоаннъ Евгеникъ въ продолженіи своего синаксаря св. Марку такъ говоритъ: “И какъ уже осужденный, онъ предсталъ на вызовъ перваго архіерея 19) и одинъ разъ и другой, какъ нѣкогда Василій Великій оному епарху, въ однихъ случаяхъ съ готовностью давая отвѣтъ, въ другихъ случаяхъ онъ думалъ нѣсколько утишить безразсудный гнѣвъ благословеннымъ молчаніемъ, по образу кроткаго и незлобиваго Іисуса, нѣкогда представшаго передъ первосвященниками и книжниками...”

Георгій Схоларій такъ говоритъ въ надгробномъ словѣ св. Марку о борьбѣ Святителя за Православіе: “Своей кротостью и своимъ человѣколюбіемъ онъ превзошелъ всѣхъ, отличавшихся сими добродѣтелями. Кто былъ доступнѣе его для всѣхъ, обращавшихся къ нему? Кто добровольнѣе его отдавалъ себя для общей пользы? Кто убѣдительнѣе его высказалъ все, что должно было сказать? и кто болѣе его былъ готовъ на помощь ближнему? Кто былъ беззлобивѣе его противъ тѣхъ, которымъ случилось оскорблять его? Но онъ же самый, когда онъ находилъ причины заподозрить кого-либо въ ухищреніяхъ противу Православнаго Вѣрованія, — онъ отважно вступалъ въ борьбу съ краснорѣчіемъ противниковъ и не давалъ торжествовать силѣ ложнаго ученія. И вотъ почему его обвинили въ непомѣрной раздражительности! и вотъ отъ чего его возненавидѣли нѣкоторые изъ приближенныхъ къ нему! Не вникая въ его побужденія и движимые человѣческими страстями, — они уязвляли этого великаго мужа, какъ своимъ молчаніемъ, такъ и своими словами. О! сколько я выстрадалъ отъ безумной рѣчи одного изъ нихъ, дерзнувшихъ во время Соборнаго пренія называть его, — Учителя Истины, — обольстителемъ, отвращающимъ отъ Истины... Но этотъ великій Отецъ нашъ кротко выслушивалъ злобныя рѣчи, ибо онъ не искалъ превозносить себя и считалъ достаточною обороною противу клеветы свою борьбу за Истину. Онъ помнилъ, что Самъ Господь нашъ былъ оклеветанъ. Такъ переносилъ онъ поруганія! И никто изъ насъ, — о, стыдъ! не предсталъ ему на помощь! И я самъ, увы, молчалъ!” 20).

Наконецъ, Великій Риторъ Мануилъ такъ говоритъ о борьбѣ св. Марка за Истину Православія: “Тогда какъ всѣ, можно сказать, обратили тылъ противникамъ и увлекли за собой христолюбиваго Царя, онъ (св. Маркъ Ефесскій) предъ царями и властителями, истинно сказать, съ открытой головой возвѣщалъ Истину и никоимъ образомъ не допускалъ ошибочно внесенную въ Сѵмволѣ прибавку: но мужественно борясь съ нападавшими и неуклонно идя по слѣдамъ святыхъ и богоугодныхъ Отцевъ, Свѣтильниковъ Церкви Христовой, онъ открыто всѣмъ проповѣдывалъ единое Начало въ неизмѣнной и Пребожественной Троицѣ, то есть — Отца, отъ Котораго Сынъ рождается, а Всесвятый Духъ исходитъ, какъ отъ одной Причины” 21).

Но вернемся къ нашему изложенію дальнѣйшихъ событій.

4-го іюля (1439 г.) греки составили слѣдующее заявленіе, которое и передали латинянамъ: “Мы соглашаемся съ вашимъ ученіемъ и съ вашимъ прибавленіемъ въ Сѵмволѣ, взятымъ на основаніи свв. Отцевъ; мы заключаемъ съ вами Унію и признаемъ, что Святый Духъ исходитъ отъ Отца и Сына, какъ отъ одного единаго Начала и Вины”.

Императору удалось склонить всѣхъ къ принятію такого заявленія — формулы, кромѣ одного только іерарха; и лишне говорить, что этотъ іерархъ былъ не иной кто, какъ — св. Маркъ Ефесскій.

Папа и кардиналы одобрили заявленіе грековъ, и окончательная редакція, внесшая еще болѣе латинское пониманіе догмата объ исхожденіи Св. Духа, была принята греками 7-го іюня.

Это принятіе православными латинскаго догматическаго ученія было началомъ безславнаго пораженія Православной делегаціи на Соборѣ во Флоренціи. Говорится, что если кто сказалъ “а —”, тотъ уже поневолѣ долженъ будетъ сказать и “б”, “в”, “г”, “д” и т. д. То же самое случилось и съ греками на Флорентійскомъ Соборѣ. Принявъ латинскій догматъ объ исхожденіи Св. Духа отъ Отца и Сына и одобривъ “Filioque”, они должны были принять и все иное, что требовали латиняне, какъ это увидимъ далѣе. Одинъ только св. Маркъ былъ непреклоннымъ Столпомъ Православія. Приводя еретическое ученіе нѣкоторыхъ участниковъ Флорентійскаго Собора, въ частности Виссаріона Никейскаго, Великій Риторъ Мануилъ такъ говоритъ о св. Маркѣ: “Не такъ блаженнѣйшій Маркъ, чистая обитель Всесвятаго Духа, сердцемъ и устами провозглашавшій всѣмъ солнцевидное и богопреданное христіанское благочестіе и православіе: не такъ онъ! Ничего подобнаго не дѣлалъ онъ, не питалъ въ сердцѣ, не оказался ни въ чемъ непотребномъ относительно точности и правоты догматовъ. И память его совершается въ радованіи душевномъ и веселіи... Память его совершается для подражанія прекрасному и въ воздаяніе ему за подвиги о Церкви Христовой” 22).

Между тѣмъ, разъ поскользнувшись, представители Православной Церкви уже не имѣли возможности встать, и Ватиканъ это прекрасно видѣлъ. Когда 9-го іюня Императоръ послалъ къ папѣ четырехъ митрополитовъ: Кіевскаго, Никейскаго, Мителейскаго и Трапезунтскаго — самыхъ большихъ сторонниковъ Уніи, папа имъ сказалъ слѣдующее: “По милости Божіей, мы теперь въ согласіи по важнѣйшему догмату, но мы должны еще, дабы изъять всякое заблужденіе, вмѣстѣ изслѣдовать вопросы относительно чистилища, примата, кваснаго или безкваснаго хлѣба и служенія Литургіи. Послѣ сего будетъ заключена Унія, ибо время не ждетъ”.

Получивъ требованіе папы, греки немедленно приступили къ обсужденію вопросовъ, указанныхъ папой, и составили слѣдующее заявленіе: “Евхаристическій хлѣбъ долженъ бы быть кваснымъ, священникъ долженъ имѣть рукоположеніе, и мѣсто (служенія Божественной Литургіи) должно быть освящено; въ концѣ концовъ, безразлично квасный или безквасный хлѣбъ употребляется для Евхаристіи. “Касательно чистилища греки вынесли постановленіе, всецѣло принимая латинское ученіе: “Души Святыхъ наслаждаются на небѣ полнымъ воспріятіемъ награды: такой — какая соотвѣтствуетъ этимъ душамъ; души же грѣшниковъ подвержены совершенному наказанію; что же касается душъ, которыя находятся въ промежуточномъ состояніи, онѣ находятся въ мѣстѣ испытанія или мучилищѣ — будетъ ли это огонь, мракъ или бури, мы не обсуждаемъ этотъ послѣдній пунктъ”. Такимъ образомъ, всѣ замѣчательные труды св. Марка, и того же Виссаріона, то офиціальное заявленіе, сдѣланное греками по поводу чистилища на Соборѣ въ Феррарѣ, все это свелось на нѣтъ. Сведены на нѣтъ труды, святость, преданіе свв. Отцевъ, драгоцѣнность Православія; все это побѣдили золото и сила. Но Истину нельзя ни побѣдить, ни купить. Приходитъ день, и она возсіяетъ и освѣтитъ своими лучами всѣхъ!

Далѣе слѣдуетъ дальнѣйшая сдача Православной Церкви. По вопросу примата папы, греки, однако, дали весьма дипломатическій отвѣтъ, говоря, что папа “долженъ опять имѣть тѣ привиллегіи, которыя онъ имѣлъ отъ начала и до времени Раскола”. Какъ увидимъ далѣе, латиняне “уточнили”, въ чемъ заключались привиллегіи Римскаго Престола, и потребовали признанія ихъ Православными.

Касательно служенія Литургіи, вопросъ шелъ о томъ, когда освящаются Св. Дары: въ моментъ ли произношенія евхаристическихъ словъ Спасителя: “Пріимите, ядите” и “Пійте отъ нея вси”, — какъ это — въ литургіи Западныхъ Церквей; или же Св. Дары освящаются спеціальной молитвой и благословеніемъ Св. Даровъ священникомъ, что происходитъ уже послѣ произношенія евхаристическихъ словъ Спасителя, — какъ это бываетъ въ Литургіи Восточной Церкви. Латиняне поставили вопросъ: какъ могутъ греки, послѣ произнесенія словъ Спасителя, которыми именно (какъ утверждаютъ латиняне) и освящаются Св. Дары, еще произносить послѣдующія слова: “И сотвори убо хлѣбъ сей” и дальнѣйшія слова Литургіи. Греки и въ этомъ пунктѣ должны были принять латинское пониманіе и дали совершенно неубѣдительное толкованіе православной практики въ Литургіи. Они заявили: “Мы принимаемъ, что словами “Сіе есть Тѣло Мое” и т. д. — хлѣбъ пресуществляется въ Тѣло Христово, но какъ вы (латиняне) говорите послѣ освященія Св. Даровъ: “Jube haec perferri per manus sancti angeli in sublime altare tuum” — такъ и мы молимся, чтобы Св. Духъ благоволилъ снизойти на насъ и преложить въ нашихъ душахъ Духомъ Своимъ Святымъ, хлѣбъ — въ Тѣло Христово, и вино чаши — въ Свою Кровь, дабы они очистили... души тѣхъ, которые причащаются Ихъ” 23). На это надо сказать, что такое толкованіе субъективнаго освященія Св. Даровъ совершенно чуждо православному пониманію освященія Св. Даровъ. Ибо Св. Православная Церковь вѣруетъ въ объективное освященіе Св. Даровъ, которое совершается не зависимо отъ достоинства священника (при условіи правильности его рукоположенія, правильности совершенія указаннаго въ служебникѣ чина Литургіи, и канонической законности его личной и совершаемой имъ Литургіи) и достоинства причастниковъ (ибо — при достоинствѣ причастниковъ Св. Дары освящаютъ души ихъ, а при недостоинствѣ — являются во осужденіе). Православное пониманіе соотношенія евхаристическихъ словъ Спасителя съ послѣдующимъ за симъ моленіемъ и освященіемъ Св. Даровъ чрезъ благословеніе священника мы найдемъ въ спеціальномъ сочиненіи о семъ вопросѣ у св. Марка Ефесскаго, которое помѣщается въ концѣ слѣдующей главы нашего труда.

Итакъ, въ теченіе одного дня православные сдали всѣ свои позиціи. Латиняне могли быть вполнѣ удовлетворены своимъ успѣхомъ. Но и этого все же имъ было мало: требовалось еще большее униженіе Православной Церкви. На слѣдующій день, 10-го іюня, греческіе представители снова собрались у папы, который имъ сказалъ слѣдующее: “Теперь мы соединились; остается только выяснить нѣсколько пунктовъ; если вы примете тѣ пункты, которые вамъ представятъ, Унія будетъ заключена”. Эти 4 postulata были слѣдующіе: 1). Апостольскій (Римскій) Престолъ, Викарій Іисуса Христа, высшій архіерей, обладаетъ своими прерогативами въ силу того самаго факта, что онъ — папа, и онъ имѣлъ право прибавить въ Сѵмволѣ “Filioque”. 2). Есть три класса усопшихъ: святые, грѣшники и промежуточный классъ, т. е. тѣ христіане, которые каялись, и за которыхъ приносятся милостыня и молитвы. Первый классъ, святые, видятъ Бога лицемъ къ лицу; къ нимъ же относятся и тѣ, которые послѣ крещенія не согрѣшили. Грѣшники это — тѣ, которые не каялись и которые подвержены вѣчному мученію. Наконецъ, что касается тѣхъ, которые послѣ того, какъ согрѣшили, исповѣдывали грѣхъ и были среди кающихся, они идутъ въ чистилищный огонь, и когда очистятся, причисляются къ лику тѣхъ, которые видятъ Бога лицемъ къ лицу. 3). Безразлично, употреблять ли хлѣбъ квасный или безквасный, но онъ долженъ быть пшеничнымъ; онъ долженъ быть освященъ священникомъ и въ благословенномъ мѣстѣ. 4). Вопросъ “существа” и “энергіи” будетъ разсмотрѣнъ на Соборѣ.

Выслушавъ заявленіе папы, четыре греческихъ митрополита возразили, что они не уполномочены дать отвѣтъ, но могутъ все же сказать, что первый пунктъ едва ли будетъ пріемлемъ грекамъ, а на остальные три они не предвидятъ возраженія. Послѣ сего они удалились, чтобы извѣстить Императора о требованіяхъ папы.

Прежде чѣмъ мы продолжимъ наше изложеніе исторіи Флорентійской Уніи, мы приведемъ здѣсь два творенія св. Марка, которыя относятся къ этому періоду.

1) “Силлогическія Главы противъ латинянъ объ исхожденіи Святаго Духа только отъ Отца”.

2) Исповѣданіе Вѣры, написанное во Флоренціи, но только послѣ Собора изданное на свѣтъ.

Первое твореніе св. Марка — “Capita Syllogistica” является обширнымъ богословско-философскимъ трактатомъ, посвященнымъ вопросу логическаго доказательства православнаго пониманія догмата объ исхожденіи Св. Духа. Св. Маркъ показываетъ, что ученіе латинянъ, что Св. Духъ исходитъ отъ Отца и Сына, и въ то же время исходитъ отъ Нихъ какъ отъ одного Начала и однимъ дѣйствіемъ, — является нелѣпымъ, ибо неизбѣжно вытекаетъ, что если будемъ говорить, что Св. Духъ исходитъ отъ Отца и Сына и отъ Нихъ имѣетъ Свое бытіе — на лицо будутъ два Начала и два дѣйствія. Кромѣ того, у св. Марка есть и другіе аргументы противъ латинскаго ученія объ исхожденіи Св. Духа и отъ Сыновней Ѵпостаси. Послѣдовательно, шагъ за шагомъ, св. Маркъ опровергаетъ ученіе латинянъ.

Сочиненіе это — весьма трудно; построено оно не только на богословскихъ, но и на философскихъ началахъ. Мысли по временамъ трудны для пониманія. Стиль сочиненія (въ оригиналѣ) — труденъ. Языкъ богатъ догматическими выраженіями, изъ которыхъ нѣкоторые едва могутъ быть переводимы (напр: δ Προβολενς, ή σχεσις, τό αίτιον, τά αΐταιτά). Для не столь знакокомыхъ съ выраженіями догматики, мы приведемъ нѣсколько поясненій:

Виновникъ — значитъ тотъ, кто является причиной бытія другого, какъ напр. отецъ или мать — своего ребенка. Таковой ребенокъ, въ свою очередь, является — “происходящимъ отъ вины” или же — “происходящимъ отъ виновника”. Тотъ, кто не имѣетъ никого виновникомъ своего бытія, а это — только одинъ Богъ Отецъ — именуется “безвиновнымъ”, или же “безначальнымъ”. Виновникъ, Вина, Причина, Начало, Корень, Источникъ — все это понятія тождественыя въ догматикѣ и указываютъ на то, что отъ “Виновника” нѣкто имѣетъ свое бытіе. Когда говорится напр. “Виновникъ Сына”, то здѣсь необходимо подразумѣвается Виновникъ бытія.

Далѣе мы услышимъ, что Богъ Отецъ есть Отецъ въ отношеніи Сына, Котораго Онъ “родилъ” или “рождаетъ”; но Тотъ же Богъ Отецъ является также Виновникомъ бытія Св. Духа, Который исходитъ отъ Него. Если въ отношеніи Сына Богъ Отецъ именуется — “Отцемъ”, то въ отношеніи Духа Святаго Онъ именуется “ό Προβολεύς” (отъ глаг. προβάλλω). Это слово весьма трудно для перевода. Пользующійся міровой извѣстностью грекоанглійскій лексиконъ Liddell and Scott переводитъ это слово, какъ церковный терминъ, обозначающій на англ. яз. “producer” 24). Это слово, которое часто встрѣчается у свв. Отцевъ, особенно же у св. Григорія Богослова и у св. Марка Ефесскаго, трудно перевести на русскій языкъ, чтобы сохранить великое достоинство рѣчи, относящейся къ Богу. Мы нашли, что Ѳеофанъ Затворникъ, этотъ исключительный знатокъ греческаго языка, переводитъ это слово, какъ “Изводитель” (именно: Богъ Отецъ — Изводитель Св. Духа); и Богъ Отецъ, раждающій Сына, изводитъ Св. Духа. Послѣдуя преосвященному Ѳеофану Затворнику (такъ переводящему сіе слово въ твореніяхъ св. Максима Исповѣдника)25, мы будемъ держаться даннаго имъ перевода, хотя, несомнѣнно, что нѣкая неясность термина все же остается, но это и — естественно! Ибо “Божія никтоже вѣсть, точію Духъ Божій” (I Кор. 2, 11). Подобно сему, выраженіе: — “ή προδλτική δύναμις” будемъ переводить, какъ “изводительная сила”.

Дальнѣйшее затрудненіе намъ представляетъ слово “энергія” (ή ένέργεια). Когда это слово относится къ Божеству, оно трудно — для перевода. Оно часто встрѣчается у свв. Отцевъ 26), особенно же у св. Іоанна Дамаскина 27). Латинскій переводъ обычно передаетъ слово “ή ενέργεια”, какъ “actio” т. е. “дѣйствіе”. И въ русскихъ и церковно-славянскихъ книгахъ такъ мы и находимъ это слово въ этомъ же значеніи. Между тѣмъ, несомнѣнно, что между “дѣйствіемъ” и “энергіей” есть извѣстная разница. “Дѣйствіе” представляетъ нѣчто законченное, какъ результатъ проявленія энергіи, въ то время, какъ подъ энергіей слѣдуетъ понимать нѣкій источникъ, импульсъ дѣйствія. Однако, сознавая это, мы все же принуждены держаться переводя слово “энергія”, какъ "дѣйствіе” или "дѣйствованіе”, но, и въ этомъ случаѣ беря примѣръ съ преосвященнаго Ѳеофана Затворника 28), мы будемъ, встрѣчая слово “ή ένέργεια” переводить его, какъ “дѣйствіе”, ставя въ скобкахъ слово "энергія”.

Что касается понятія существа и ѵпостаси, то для большей ясности этихъ понятій, мы привели въ концѣ этой работы, въ отдѣлѣ "Прибавленія”, догматическое сочиненіе св. Максима Исповѣдника (его посланіе 15-е), въ которомъ онъ подробно говоритъ, въ чемъ различіе между этими двумя понятіями. Здѣсь же мы можемъ помянуть, что подъ "существомъ” слѣдуетъ разумѣть общее свойство, именно, что Лица Божества имѣютъ одно существо — Божество, оно — обще для всѣхъ Трехъ Лицъ Святой Троицы. Между тѣмъ, какъ Ѵпостась или Лицо — это личное, личныя свойства (τό ίδιον), которыя различны у Каждаго Лица Св. Троицы, и которыя и являютъ различіе, при тождественности существа (или “естества”), между Сими Божественными Лицами.

Въ заключеніе можемъ сказать, что въ нѣкоторыхъ мѣстахъ нашего перевода мы сочли необходимымъ для облегченія пониманія читателя пополнить лаконичность или пояснить смыслъ заключающагося въ оригиналѣ, или же разбить на двѣ-три фразы нѣкоторыя фразы оригинала, которыя иногда столь пространны, что занимаютъ иногда по двѣ страницы въ “Патрологія Оріенталисъ”. Однако, несмотря на это, приводимый ниже трактатъ остается въ нѣкоторыхъ мѣстахъ труднымъ для пониманія и требуетъ внимательнаго и вдумчиваго чтенія, чего требуетъ и глубокая тема его содержанія.

Приводимый ниже трактатъ — “Силлогическія Главы” — частично былъ помѣщенъ J. Hergenroether’омъ въ 161-мъ т. греч. сер. Патрологіи Миня. Но тамъ приведенъ не цѣлый трактатъ, а только 39 главъ въ разбросанномъ порядкѣ. Послѣ каждой главы слѣдуетъ “опроверженіе” сказаннаго св. Маркомъ, которое приписывается двумъ лицамъ: Виссаріону Никейскому и Георгію Схоларію. Что касается послѣдняго, то мы сильно сомнѣваемся, чтобы существующія попытки опроверженія неопровержимыхъ доводовъ св. Марка дѣйствительно принадлежали перу Георгія Схоларія. — Онъ не былъ противникомъ св. Марка въ его борьбѣ за Православіе, скорѣе наоборотъ; но по дипломатичности и деликатности своего офиціальнаго положенія, какъ секретарь Императора, онъ не выступалъ явно противъ Уніи и латинскихъ ученій, и даже повелъ рѣчи, какъ мы видѣли, въ пользу Уніи. Но таково было его офиціальное лицо, какъ секретаря Императора. Въ дѣйствительности же, онъ былъ преданъ св. Марку, что и было извѣстно Святителю, который прощалъ ему и не порицалъ его. Георгій Схоларій благоговѣлъ передъ ученостью и абсолютнымъ авторитетомъ своего Учителя — св. Марка Ефесскаго, а тѣмъ болѣе передъ его — одинокой борьбой за Православіе, и потому трудно предположить, чтобы онъ выступилъ съ политикой опроверженія аргументовъ, которые тотъ выдвинулъ въ защиту Православной Вѣры. Георгій Схоларій въ надгробномъ словѣ св. Марку ставитъ себѣ въ тяжкую вину то, что онъ не поддерживалъ его въ борьбѣ за Православіе на Флорентійскомъ Соборѣ. Онъ такъ говоритъ: “И никто изъ насъ, — о, стыдъ! — не предсталъ ему на помощь. И самъ я, увы, молчалъ (sic!). Но я не оберегалъ своей личности, а принужденъ былъ соображаться съ обстоятельствами времени... Я не хотѣлъ также выставлять нашу ученость... Не сомнѣваясь въ моихъ чувствахъ, онъ надѣялся побѣдить всѣхъ противниковъ своихъ одною силою Истины. Онъ даже полагалъ, что я ему значительно содѣйствовалъ въ этомъ подвигѣ, какъ бы Физей Ираклу, но, конечно, это только великодушіе блаженнаго Отца могло приписывать мнѣ такое важное содѣйствіе29). Далѣе онъ говоритъ: “Мы не можемъ не скорбѣть глубоко, что утвержденные въ этомъ истинномъ вѣрованіи, мы хранили молчаніе тогда, когда должно было говорить. Но мы испрашиваемъ милосерднаго прощенія Божіяго, которое врачуетъ обуреваемыхъ немощами, свойственными человѣчеству, и которымъ по временамъ подвергались нѣкоторые изъ знаменитыхъ Учителей” 30). Итакъ, Георгій Схоларій ставитъ себѣ въ упрекъ только тотъ фактъ, что онъ открыто не поддерживалъ св. Марка въ его борьбѣ. Впрочемъ, иногда онъ и помогалъ св. Марку, что Святитель весьма цѣнилъ. Какъ это не сочеталось бы съ тѣмъ фактомъ, если бы, дѣйствительно, онъ письменно выступалъ противъ Святителя, опровергая его доводы, которые онъ выдвигалъ въ защиту Православной Вѣры. Къ тому же, можемъ сказать, что Георгій Схоларій всегда почиталъ своего Учителя и былъ ему преданъ. Такъ, уже послѣ Собора, въ своемъ посланіи въ отвѣтъ на посланіе ему Святителя, посланіе глубоко тягостное для него, онъ адресуетъ его такъ св. Марку: “Лучшему изъ всѣхъ людей, и мнѣ о Господѣ божественнѣйшему, святѣйшему Отцу и Владыкѣ”. Находясь у смертнаго одра Святителя, онъ говоритъ ему: “Благодарю великую твою Святыню за похвалы, которыя ты сказалъ обо мнѣ ... но это проистекаетъ отъ высоты благости и добродѣтели и мудрости великой твоей Святыни, которою я и самъ, вѣдая ее отъ начала, не переставалъ восхищаться даже до сего времени, что и долженствуетъ, какъ къ Отцу и къ Учителю и наставнику, въ отношеніи твоей великой Святыни, и руководствуясь, какъ образцемъ, твоимъ совершеннымъ пониманіемъ догматовъ и правостью сужденій, которые ты воспріялъ, и согласуясь съ ними, а также то, что было не согласно съ твоимъ сужденіемъ, безъ сомнѣнія отвергая, я никогда не отказывался исполнить долгъ сына и ученика по отношенію къ твоей великой Святыни ... Касательно же того, что нѣкогда я не вступилъ открыто въ борьбу, которую вела твоя великая Святыня, но обошелъ молчаніемъ, причины для сего никто не знаетъ лучше, чѣмъ великая твоя Святыня ...” 31). Итакъ, Георгій Схоларій свидѣтельствуетъ не только о своей любви и преданности Святителю, но и о томъ, что онъ всегда соглашался съ ученіемъ св. Марка и отвергалъ все то, что и онъ отвергалъ. Къ тому же, говоря о томъ, что онъ не поддерживалъ открыто Святителя въ его борьбѣ за Православіе на Флорентійскомъ Соборѣ, онъ говоритъ только о своемъ молчаніи. Всѣ эти факты вѣско говорятъ противъ того, чтобы принять утвержденіе, что попытки опроверженія “Силлогическихъ Главѣ” св. Марка дѣйствительно принадлежатъ перу Георгія Схоларія. Другое дѣло Виссаріонъ Никейскій. У насъ нѣтъ основанія оспаривать авторство приписываемыхъ ему “опроверженій” силлогическихъ главъ св. Марка.

Какая же причина была для того, чтобы авторъ (если онъ не былъ Георгіемъ Схоларіемъ) помянутыхъ “опроверженій” поставилъ надъ частью изъ нихъ имя Георгія Схоларія? — Это можно объяснить тѣмъ фактомъ, что авторъ желалъ придать больше авторитета своимъ “опроверженіямъ”, приписывая ихъ знаменитому своей ученостью и занимавшему высокій постъ — Георгію Схоларію, а тѣмъ самымъ и представить его другомъ Уніи и врагомъ св. Марка Ефесскаго. Что подобныя клеветы распространялись, свидѣтельствуетъ самъ Георгій Схоларій въ своемъ посланіи св. Марку, сѣтуя на него за то, что онъ повѣрилъ имъ 32).

Кто же тогда былъ авторомъ “опроверженій”, носящихъ имя Георгія Схоларія? — На этотъ вопросъ мы не можемъ дать отвѣтъ, однако, какъ наше предположеніе, можемъ сказать, что, быть можетъ, они принадлежатъ перу протосингела Григорія Маммы. Этому стороннику Уніи, много причинившему бѣдъ св. Марку, уже принадлежитъ одно подобное “опроверженіе” на сочиненіе св. Марка — его “Окружное Посланіе”, также имѣющее догматическое содержаніе. Быть можетъ, ему же должно приписать и авторство “опроверженій” силлогическихъ главъ св. Марка, которыя надписаны именемъ Георгія Схоларія. Но естественно возникаетъ вопросъ, почему же и въ этомъ случаѣ, какъ и въ первомъ, онъ не поставилъ свое имя, но имѣется имя иного лица. На это отвѣтимъ, что, быть можетъ, “опроверженія” вообще не были надписаны, и переписчикъ-уніатъ или иныя лица впослѣдствіи поставили надъ ними имя Георгія Схоларія или поставили его вмѣсто имени непопулярнаго протосингела Григорія Маммы, по соображеніямъ, которыя мы высказали выше. Но, конечно, это — только предположенія.

Когда св. Маркъ написалъ “Силлогическія Главы”?

На этотъ вопросъ невозможно — съ точностью отвѣтить. Но полагаемъ, что это сочиненіе св. Марка связано съ тѣмъ періодомъ, который мы изложили въ 6-й главѣ нашего труда, т. е. въ тотъ періодъ, когда особенно остро обсуждался вопросъ неправильности ученія Римской Церкви объ исхожденіи Св. Духа и отъ Ѵпостаси Сына. Но возможно, что это сочиненіе явилось и нѣсколько позднѣе, уже послѣ возвращенія св. Марка въ Константинополь, хотя оно и непосредственно связано съ вышепомянутымъ періодомъ переговоровъ между греками и латинянами въ Флоренціи.

Сохранился этотъ трактатъ св. Марка въ нѣсколькихъ рукописяхъ: Codex Parisinus 1218, фол. 424-451. Parisinus 1286, фол. 1-24, Ambrosianus 899, с. 121-142. Имѣются два греческихъ изданія его въ 1758 г. — изданное Серафимомъ, епископомъ Писидійскимъ, и въ 1784 г. — изданное Ѳеодосіемъ Кутуніемъ (Κουτουνίου). Какъ мы упомянули выше, 39 главъ сего сочиненія св. Марка помѣщены въ 161 т. греч. серіи “Круга Патрологіи” Миня.

Послѣднее изданіе сего трактата принадлежитъ Mgr. Petit, помѣстившему греческій текстъ (въ сопровожденіи латинскаго перевода) согласно первой приведенной нами выше рукописи, въ 17-мъ томѣ “Патрологіи Оріенталисъ”, стр. 368-415, съ изданія котораго мы и дѣлаемъ переводъ на русскій языкъ сего весьма цѣннаго сочиненія св. Марка Ефесскаго.

 

СВЯТѢЙШАГО МИТРОПОЛИТА ЕФЕССКАГО КИРЪ МАРКА ЕВГЕНИКА СИЛЛОГИЧЕСКІЯ ГЛАВЫ ПРОТИВЪ ЛАТИНЯНЪ.

1. Если бы, дѣйствительно, Духъ Святый исходилъ отъ Отца и Сына, то Онъ исходилъ бы отъ Нихъ или 1) какъ — отъ двухъ Ѵпостасей, или 2) какъ — изъ общаго Ихъ естества, или же 3) отъ изводительной (Ихъ) силы (εκ τής προβλητικής δννάμεως). Если бы Онъ исходилъ отъ Отца и Сына, какъ — отъ двухъ Ѵпостасей, то тогда очевидно на лицо будутъ два Начала и двѣ Вины и два Изводителя въ Божественной Троицѣ, и этимъ нарушится единоначаліе и тотъ фактъ, что Отецъ является “единственымъ Источникомъ пресущественнаго Божества” 33). Если же Духъ Святый исходилъ бы отъ Отца и Сына въ понятіи исхожденія отъ общаго Ихъ естества, то, прежде всего, никогда еще донынѣ не было слышно, чтобы кто нибудь говорилъ, что происшедшая изъ двухъ Ѵпостасей третія Ѵпостась была бы не отъ нихъ, а отъ нѣкоего общаго естества; такимъ образомъ, мы опять возвращаемся къ тому же (первому положенію). Ибо ѵпостась является не инымъ чѣмъ, какъ — естествомъ, имѣющимъ личное свойство; отсюда то, что происходитъ отъ естества одного или двухъ, то также, слѣдовательно, должно происходить отъ ѵпостаси или ѵпостасей. Къ тому же, свойство Божественнаго естества изводить не является простымъ, ибо оно — Духъ, и извело иное, нежели оно само, хотя и того же общаго естества. Если же Духъ Святый исходилъ бы отъ Отца и Сына въ понятіи исхожденія отъ “изводительной силы”, которая принадлежитъ Обоимъ, то спрашивается: что такое сама “изводительная сила”, и является ли она различной отъ естества, или она одно съ нимъ? И если она — одно съ нимъ, то опять тѣ же аргументы, что и прежде, вносятъ тѣ же несуразности. Если же она — иное нежели естество, то этимъ бы мы допустили, что Богу приписывалось бы нѣчто различное отъ Его существа, что именно оспаривая въ иныхъ вещахъ, (лучше бы) они (латиняне) и въ этомъ случаѣ предпочли изъять эти слова, нежели воспринять ихъ, какъ предметъ исповѣданія; затѣмъ, развѣ не нелѣпо было бы счесть за нѣчто различное отъ Божественнаго естества именно то самое, что дѣлаетъ самое Божественное естество или Ѵпостась? Но, такимъ образомъ, опять же, они не избѣгнутъ двухъ началъ: ибо и то, что рождается отъ отца и матери, происходитъ отъ ихъ рождающей силы или ихъ рождающей силой, которая — обща для нихъ обоихъ, хотя и отличается по формѣ; но тѣмъ не менѣе, происходя отъ двухъ ѵпостасей, оно и имѣетъ два начала своего рожденія, и никто не станетъ этого отрицать. Такъ и Духъ Святый, если Онъ происходитъ отъ изводительной силы Отца и Сына, Онъ будетъ имѣть два Начала Своего бытія.

“Но и тварь”, — говорятъ они, “сущая отъ Отца и Сына и Святаго Духа, чрезъ творческую Ихъ силу, отъ единаго Бога и Творца, пришла въ бытіе, и единое Начало имѣетъ — Отца и Сына и Святаго Духа. Такъ что же тогда препятствуетъ, чтобы и Святой Духъ, происходящій отъ Отца и Сына, былъ отъ одного Бога и Изводителя (Προβολέως) и имѣлъ одно Начало — Отца и Сына?”

(Но поставивъ вопросъ такимъ образомъ), ты освободилъ насъ, дражайшій, отъ труда (обсуждать его) тѣмъ, что сочеталъ съ тварями Духа Святаго и самого себя яснымъ образомъ показалъ духоборомъ. Ибо если тѣмъ же образомъ, какъ произошла тварь отъ Отца и Сына и Святаго Духа, такимъ же образомъ и Духъ происходитъ отъ Отца и Сына, то что же иное тогда Духъ Святый, какъ не тварь? Но, возвратившись къ тебѣ, въ отвѣтъ я тебѣ скажу противоположное и болѣе благочестивое, именно — что такъ просто, дѣйствительно, дѣло обстоитъ въ отношеніи твари, но не такъ — въ отношеніи Духа Святаго. Ибо то, что въ дѣлѣ творенія произошло отъ двухъ или многихъ лицъ, то, можно сказать, произошло отъ одного, говоря въ отношеніи понятія творчества, и это — не только въ отношеніи Божественнаго творчества, въ которомъ — одна и та же воля и желаніе и мудрость и сила и дѣйствіе (энергія), но — и въ отношеніи человѣческаго творчества и нашего собственнаго; ибо одно и то же понятіе искусства въ различныхъ граняхъ искусства, и всѣ искусства — одно; и поэтому то, что произошло отъ многихъ лицъ, можно сказать, произошло отъ единаго и одинъ имѣетъ принципъ (начало). Но что касается того, что естествомъ имѣетъ бытіе отъ двухъ, никто совершенно не могъ бы сказать, что оно происходитъ отъ одного; да и невозможно — заключить, чтобы у каждаго изъ этихъ двухъ былъ одинъ и тотъ же способъ производить бытіе; впрочемъ, и сами латиняне говорятъ, что исхожденіе Духа различно — отъ Отца и различно — отъ Сына, и въ первомъ случаѣ (говорятъ они) оно — непосредственно, а во- второмъ — посредственно. Такимъ образомъ, имъ никакъ не избѣжать двухъ Началъ, если только не намѣрены они впасть въ иныя многія нелѣпости.

“Что же препятствуетъ” — говорятъ они, — “чтобы, дѣйствительно, было два Начала; но, конечно, одно изъ нихъ подъ другимъ, чтобы такимъ образомъ изъ двухъ стало — одно. Это самое нѣгдѣ и Григорій Богословъ говоритъ: “Начало изъ Начала” 34).

Если ты въ томъ смыслѣ говоришь о Началахъ, что одно — какъ бы ближе, а другое — дальше, то не знаю, право, составятъ ли они одно Начало — въ силу подчиненности одного другому, а не будутъ ли два, по причинѣ того, что они, дѣйствительно, различны другъ отъ друга. Обдумай это. Каждое изъ этихъ двухъ Началъ и больше одно другого и меньше одно другого: въ одномъ случаѣ больше, въ другомъ — меньше; то, которое ближе— большее Начало, по той причинѣ, что оно — ближе; то, которое дальше — большее начало по той причинѣ, что охватываетъ въ себѣ то, которое — ближе. Если они такимъ образомъ различны, какъ они станутъ однимъ (Началомъ)? Кто бы сталъ говорить, что Адамъ и Сифъ являются однимъ началомъ Эноса, хотя каждый изъ нихъ — начало, одинъ ближе, другой дальше? Какимъ же образомъ они стали бы однимъ началомъ? Какъ намъ терпѣть хулу тѣхъ, которые, такъ ставя вопросъ съ Началами, отдѣляютъ Духа далеко (ηόρρω) отъ Ѵпостаси Отца и возвѣщаютъ Таковаго какъ бы “Внукомъ” (Отца)? Между тѣмъ, говорится: “ ... отъ Отца исходящаго” 35) и “Духъ, исходящій отъ Отеческой Ѵпостаси” 36). Но то, что сказалъ (Григорій) Богословъ, — онъ сказалъ сравнительно по отношенію къ твари, какъ если бы сказалъ: “Творецъ отъ Творца”, какъ “Свѣтъ отъ Свѣта” и “Богъ отъ Бога”, и “Благой отъ Благаго”; Онъ — во всемъ, какъ Отецъ, Единъ Богъ съ Нимъ, и Единый Свѣтъ, и единый Благой и единое Начало всего сотвореннаго. “Вся Тѣмъ быша”, говоритъ Евангелистъ, “и безъ Него ничтоже бысть, еже бысть” 37). А то, что не было сотворено, то, несомнѣнно, не есть отъ Него и не Имъ, то есть (въ нашемъ случаѣ) — Духъ Святый (ибо Онъ не сотворенъ. А. А.). Что именно это имѣлось въ виду въ сказанномъ у Григорія Богослова, ясно изъ того, что въ другомъ мѣстѣ онъ говоритъ такъ: “Безначальный и Начало и Тотъ, Который съ Началомъ, Единый Богъ” 38). Онъ не сказалъ: “Тотъ, Который отъ Начала”, но — “съ Началомъ” — отъ Безначальнаго, конечно, происходящій. И если бы, дѣйствительно, онъ считалъ, что Сынъ — Начало Духа, гдѣ бы онъ имѣлъ возможность лучше выразить это, о, упрямѣйшіе изъ всѣхъ людей?! Но ни онъ, ни иной кто изъ нашихъ богослововъ, не являются мыслящими таковое, хотя бы, прибѣгая къ софизмамъ, вы и все время потратили бы (стараясь найти и доказать это).

2. “Духъ”, говоритъ Нисскій Богословъ, “исходитъ отъ Отеческой Ѵпостаси”). Если же Онъ исходитъ и отъ Ѵпостаси Сына, то что иное это обозначаетъ, какъ не то, что Онъ исходитъ отъ двухъ Ѵпостасей? А то, что Онъ исходитъ отъ двухъ Ѵпостасей, что иное — какъ не то, что Онъ имѣетъ два Начала Своего Бытія? Такимъ образомъ, до тѣхъ поръ, пока латиняне будутъ утверждать, что Духъ Святый происходитъ и отъ Сына, они не избѣгнутъ двуначалія.

3. Если и Сынъ — отъ Отца и Духъ — отъ Отца, то почему же и Духъ не будетъ Сыномъ? — Потому, что Они различаются Другъ отъ Друга, согласно богословамъ, образомъ бытія, и Духъ происходитъ отъ Отца не тѣмъ образомъ, какъ происходитъ отъ Отца Сынъ и не чрезъ рожденіе. Если же Духъ, происходящій отъ Отца, не есть Сынъ, какое тогда точное различіе, спросимъ, между Сыномъ и Духомъ, какъ въ Ихъ отношеніи къ Отцу, такъ и въ отношеніи Другъ Друга? Ибо если от Отца происходятъ, какъ Сынъ, такъ и не Сынъ, но Нѣчто Иное, то явствуетъ, что въ отношеніи Отца Они отличаются отъ Него понятіемъ состоянія (образа бытія) и являются, какъ Причиненные (т. е. происходящіе отъ Причины) въ отношеніи Причины; въ отношеніи же Другъ Друга Они различаются самимъ противупоставленіемъ контрадикторныхъ другъ въ отношеніи друга изреченій: ибо ясно, что “быть Сыномъ” звучитъ контрадикторно въ отношеніи — “не быть Сыномъ”. Итакъ, сверхъ этого, говорю, для различенія Сына отъ Духа, нѣтъ необходимости противупоставленія состояній, когда и чрезъ само противупоставленіе контрадикторныхъ другъ въ отношеніи друга поставленій возможно сдѣлать различіе (между Ними).

4. Не желая слѣдовать общепринятымъ всѣми исповѣднымъ принципамъ богословія, но сами выдумывая иные, латиняне, ради подкрѣпленія своего ученія, не различаютъ, какъ мы, что присуще Богу (ибо мы говоримъ, что одно — общее для всѣхъ Лицъ Пресвятыя Троицы, а иное — личное, свойственное Каждому изъ Божественныхъ Лицъ), но дѣлаютъ какое-то иное различіе, говоря; что одно — “личное”, иное — “общее”, и иное — “общнѣйшее” (κοινότατα, communissima): то, что свойственно — Одному Лицу, называя “личнымъ”; то, что свойственно — Двумъ — “общимъ”; то, что свойственно всѣмъ Тремъ — “общнѣйшимъ”. А то, что такое различеніе необычно, и по обыкновенію является новшествомъ латинянъ, явствуетъ изъ ихъ собственныхъ словъ. Но посмотримъ, что это такое, что они называютъ “общимъ”, а не “общнѣйшимъ”? — Это — быть отъ Отца, именно “быть отъ Причины” (“причиненность” τό αίτιατόν), а также “быть посланными отъ Него” и подобныя сему выраженія. А въ отношеніи Отца и Сына, это — “посылать Духа” и “изливать” и “источать” и подобное сему, что, какъ они утверждаютъ, является тѣмъ же, что и “изводить Духа по естеству”.

Изслѣдуемъ же этотъ вопросъ отъ начала. Если “быть отъ Причины” (“причинность”) было бы чѣмъ-то различнымъ отъ рожденія и исхожденія, когда эти выраженія употребляются въ отношеніи Бога, то, быть можетъ, и было бы умѣстно сказать, что это является общимъ свойствомъ для Двухъ (Лицъ Пресвятыя Троицы — Сына и Св. Духа), но если при разсужденіи никоимъ образомъ нельзя принять “причинность” отдѣльно саму по себѣ въ отношеніи каждаго изъ Нихъ, безъ того, чтобы не подразумѣвать и способа (ибо въ одномъ случаѣ, причинность — рожденіе, въ другомъ — исхожденіе), то “причинность” является однимъ наименованіемъ, а обозначаетъ двѣ вещи: рожденіе и исхожденіе; а эти-то свойства мы и называемъ личными свойствами Каждаго изъ Нихъ. Итакъ, не иное что является “общимъ” у Этихъ Двухъ Лицъ по отношенію къ Отцу, какъ именно тѣ личныя свойства, которыми Они различаются и въ отношеніи Отца и въ отношеніи Другъ Друга. Что же касается словъ “послать” и подобнаго сему, то лучше всего понять это, какъ “благоволеніе”, какъ говоритъ Григорій Богословъ 40), и относить къ Первой Причинѣ всего сущаго, дабы не явиться врагами Божіими. Затѣмъ, то что относилось къ опредѣленному времени и было единожды и въ отношеніи чего-то и ради чего-то, не подобаетъ причислять къ Божественнымъ свойствамъ, безначальнымъ и вѣчнымъ. Это же мы говоримъ и касательно “посланія” (Св. Духа), ибо то, что относилось къ опредѣленному времени и было единожды и къ чему-то и ради чего-то было, не разумно было бы приписывать какъ личное свойство Отцу и Сыну въ отношеніи Духа, а тѣмъ болѣе чуждо это въ отношеніи безначальнаго и присносущнаго исхожденія Духа. Затѣмъ, и Духъ не лишенъ свойства “посылать”, что явствуетъ изъ тѣхъ словъ, что Пророкъ говоритъ отъ Лица Сына: “Господь посла Мя и Духъ Его” 41). Если это говорится въ томъ смыслѣ, что только какъ Человѣкъ Онъ могъ быть посылаемъ (Духомъ Святымъ), то какъ можно въ этомъ удостовѣриться? — или покажи, или не мудрствуй. Впрочемъ, божественный Златоустъ въ словѣ о Святомъ Духѣ являетъ, что въ этомъ мѣстѣ изъ словъ Исаіинаго пророчества говорится относительно Отца, Который можетъ быть посылаемъ Сыномъ и Духомъ 42). Итакъ, “посылать” явилось бы “общнѣйшимъ” а не “общимъ”, какъ мнится латинянамъ. Также, происхожденіе Духа въ вѣчности не является “общимъ” для Отца и Сына. Къ тому же, нѣтъ ничего удивительнаго въ отношеніи Сына и Духа, если они имѣютъ нѣчто общее между Собою по отношенію къ Отцу, ибо Онъ — не только Начало, но и — безначальный и безвиновный, а Они, и Тотъ и Другой, имѣютъ Началомъ Отца. Что же мы припишемъ Отцу и Сыну, что также и Духу не будетъ свойственно? — Но этого не допускаетъ Діонисій Великій, отчетливо выражая сіе: “То, что обще Отцу и Сыну, то — обще и свойственно и Святому Духу, какъ возвѣщаетъ Божественное Слово” 43). И Григорій Богословъ такъ говоритъ: “Все, что имѣетъ Отецъ, имѣетъ Сынъ, кромѣ Причины; все, что имѣетъ Сынъ, имѣетъ Духъ, кромѣ Рожденія” 44).

Еще изслѣдуемъ внимательно относящееся къ “посланію”.

Отецъ познается въ Ветхомъ Завѣтѣ; Сына же подобало познать въ Новомъ. Поэтому посланіе Сына является какъ бы тѣмъ, что Онъ былъ явленъ Отцемъ въ мірѣ. Затѣмъ, когда Сынъ — познанъ, подобало познать и Духа Святаго; поэтому говорится, что отъ Отца и Сына, уже предпознанныхъ, Онъ посылается, то есть является. Ибо что иное можетъ означать посланіе и отосланіе Бога вездѣсущаго и совершенно не мѣняющаго Свое мѣсто? Поэтому Христосъ говоритъ: “Аще иду, послю Его къ вамъ” 45). Совершенно очевидно, что это говорится не о вѣчномъ происхожденіи, ибо Онъ не сказалъ: “если Я не пойду, Я не изведу (ού προβαλώ) Утѣшителя; а если пойду, тогда изведу”, но, что — “если и Самъ Я буду взятъ отъ очей вашихъ, благодать и силу Его явлю вамъ”.

Затѣмъ, поскольку мѣнять мѣста чуждо понятію Бога (ибо это — естество тѣлъ), то если говорится о “посланіи” Сына, это говорится въ смыслѣ Его пришествія въ міръ во плоти. Ибо “посла”, говорится, “Богъ Сына Своего въ міръ, рождаемаго отъ Жены” 46); когда же говорится о “посланіи” Духа Святаго, то Христосъ обозначаетъ благодать Его и дѣйствіе (энергію), а не Самую Ѵпостась. А то, что благодать и дѣйствіе — одно, а сама Ѵпостась — иное, свидѣтель божественный Златоустъ, такъ говорящій въ омиліяхъ на Евангеліе отъ Іоанна: “Благодать Духа Писаніе называетъ иногда огнемъ, иногда водой, являя, что это — наименованія не существа, но дѣйствія (энергіи). И еще: “Здѣсь “Духъ” должно разумѣть въ смыслѣ “дѣйствія” (энергіи): ибо оно раздѣляется, оно и посылается; посылается же отъ Отца чрезъ Сына въ Святомъ Духѣ, являя общее дѣйствіе Троицы, лучше же сказать — тожественное” 47). Итакъ, нѣтъ ничего того, что было бы обще Отцу и Сыну, и въ то же самое время не было бы обще и Духу, какъ и являетъ знаменитый Діонисій.

5. “Духъ”, говоритъ Нисскій Богословъ, “исходитъ отъ Отеческой Ѵпостаси”. Кому не ясно изъ этого, что изводить Духа является ѵпостаснымъ, личнымъ свойствомъ Отца? Ибо, подобно тому какъ, говоря, что Ѵпостась Единороднаго (Сына) воплотилась, мы выражаемъ этимъ, что это не является общимъ и для Отца и для Духа, также точно, говоря, что Ѵпостась Отца изводитъ Духа Святаго, мы отнюдь не приписываемъ это въ равной мѣрѣ и Сыну. Итакъ, пусть латиняне или укажутъ кого-нибудь изъ богослововъ, говорящаго, что сіе происходитъ и отъ Ѵпостаси Сына, или же да будетъ отсюда очевиднымъ, что Духъ Святый исходитъ только отъ Отца.

6. Имѣя въ исповѣданіи Духа Святаго третьимъ (по порядку въ Лицахъ Св. Троицы), послѣ Отца и Сына, латиняне полагаютъ на основаніи сего порядка доказать, что Духъ Святый исходитъ и отъ Сына. Ибо, если бы Онъ не имѣлъ отношенія — говорятъ они — и къ Сыну въ отношеніи Своего бытія, не числился бы Онъ третьимъ, и не имѣлъ бы мѣсто послѣ Него. Но, о, достопочтенные, сказалъ бы я вамъ на это, что если Сынъ второй послѣ Отца (ибо этого требуетъ самый порядокъ и ничто иное между Ними не находится), кѣмъ же инымъ будетъ Духъ Святый, какъ не — третьимъ? Ибо первымъ, несомнѣнно, Онъ не является; второй же, по необходимости, — Сынъ; а третій, такимъ образомъ, — Духъ Святый, воистину являющійся Исполненіемъ Сей блаженной Троицы. Посему-то, думаю, и сей порядокъ былъ сохраненъ богословами, дабы, если Духъ былъ бы поставленъ сразу послѣ Отца, не сочли Его люди за Сына; ибо когда они говорятъ въ абсолютномъ смыслѣ, то и самый порядокъ отстраняютъ. “Ибо не имѣетъ”, говорятъ, “Святая Троица порядковаго счисленія не потому, что въ Ней не наблюдается порядковое счисленіе, но потому, что Она выше сего” 48), и еще: “Тѣ же Самыя (Лица Пресвятой Троицы) и предчислятся и сочислятся и числятся подъ” 49). Итакъ, чѣмъ вамъ идетъ на руку для вашего положенія этотъ порядокъ, когда не является необходимымъ, чтобы нѣчто слѣдующее по порядку за чѣмъ-нибудь отъ него и бытіе имѣло? Приведемъ вамъ и Василія Великаго, что онъ говоритъ о предлежащемъ вопросѣ: "Поскольку”, говоритъ онъ, “Духъ Святый, отъ Котораго всякое дарованіе благъ проистекаетъ на тварь, зависитъ отъ Сына, съ Которымъ непосредственно познается; отъ Отца же Онъ зависитъ, какъ отъ Виновника бытія, отъ Котораго и исходитъ; то познавательнымъ знакомъ Его личнаго ѵпостаснаго свойства является сіе: быть послѣ Сына и съ Нимъ быть познаваемымъ и отъ Отца имѣть бытіе” 50). Слышишь ли этого небеснаго глашатая, что онъ говоритъ? — “Отъ Сына”, говоритъ, “зависитъ”, т. е. тѣсно связанъ съ Нимъ; не то, что Онъ, яко бы, отъ Него исходитъ, но то, что съ Нимъ познается непосредственно отъ Отца имѣющимъ бытіе; “ибо серединное положеніе Единороднаго, какъ говорить братъ его, Григорій Нисскій, “какъ является сохраняющимъ для Него Самого Единородность, такъ и Духа не отстраняетъ отъ естественнаго отношенія къ Отцу”. И еще: “Познавательный признакъ Св. Духъ имѣетъ слѣдующій: быть послѣ Сына и вмѣстѣ съ Нимъ быть познаваемымъ и отъ Отца имѣть бытіе” 51). Что можетъ быть яснѣе и мудрѣе этихъ словъ, или болѣе согласующимся съ нашимъ ученіемъ?!

7. Латинянамъ думается, что нѣчто великое говоритъ въ пользу ихъ мнѣнія то, что о Святомъ Духѣ говорится, что Онъ — “Духъ Сына”, я же отношу и это къ тому же, что и — “свойствененъ Сыну” и “не чуждъ Сыну”, и къ подобнымъ выраженіямъ. Но развѣ изъ этого вытекаетъ, что Онъ и отъ Него исходитъ? Первый Ѳеодоритъ не допустилъ бы этого 52), ибо этимъ онъ бы ввелъ богохульное и нечестивое ученіе. Посему-то и самъ божественный Кириллъ говоритъ въ этихъ словахъ такъ: “Никоимъ образомъ мы не допускаемъ измѣнять ни единаго слова въ находящемся тамъ (въ Сѵмволѣ Вѣры), ни единаго даже слога нарушить. Ибо это не они говорили, но чрезъ нихъ говорилъ Духъ Святый, Который исходить отъ Бога и Отца, но не чуждъ и Сыну, согласно понятію естества” 53). Слышишь ли, въ какомъ понятіи говорится, — “Духъ Сына” и “свойствененъ Ему”, и “не чуждъ”? — “Согласно понятію естества” — говоритъ — именно, какъ единосущный съ Нимъ. И Василій Великій говоритъ въ 18-й главѣ къ Амфилохію: “Говорится: Духъ Христовъ — какъ соединенный съ Нимъ по естеству” 54). Итакъ, какого еще лучшаго толкователя апостольскихъ и своихъ словъ будемъ искать помимо тѣхъ божественныхъ Учителей?

8. То, что послѣ Воскресенія Господь чрезъ дуновеніе даетъ Духъ Ученикамъ, латиняне объясняютъ тѣмъ, что Духъ Святый отъ Него исходитъ. Но что отнюдь не самое существо Духа было тѣмъ, что тогда было дано чрезъ дуновеніе, явствуетъ изъ того факта, что тогда еще Духъ Святый не пришелъ. “Аще бо не иду”, говоритъ Христосъ, “Утѣшитель не пріидетъ къ вамъ” 55). Свидѣтельствуетъ же и божественный Златоустъ въ толкованіи на Іоанна, говоря такъ: “Нѣкоторые говорятъ, что Христосъ тогда не далъ Ученикамъ Духа, но чрезъ дуновеніе сдѣлалъ ихъ способными къ принятію Его. Однако, не погрѣшитъ кто, если скажетъ, что и тогда они воспріяли извѣстную духовную власть и благодать, чтобы отпускать грѣхи, почему и присовокупилъ: “имже отпустите грѣхи, отпустится”, являя симъ, какой видъ дѣйствія (энергіи) даетъ: ибо безмѣрна — благодать и многообразно — дарованіе. Ибо, вотъ, и отъ Моисея взявъ Духа, Богъ далъ инымъ, а на Владыкѣ Христѣ почила вся благодать Духа. “Не въ мѣру бо Богь даетъ Духа”. Поэтому и отъ нея Онъ давалъ и ею творилъ чудеса. “О Дусѣ Божіи”, говоритъ, “изгоню бѣсы” 56).

9. Затѣмъ, то, что говорится, что Духъ Святый — “Образъ Сына”, это они притягиваютъ въ подкрѣпленіе своего догмата. — На это мы говоримъ, что совершенно нѣтъ необходимости, будь то въ искусствѣ или въ природѣ вещей, чтобы образъ имѣлъ виновникомъ своимъ то, что онъ изображаетъ 57). Ибо хотя и говорится, что Сынъ — “Образъ Отца”, но — не столько въ томъ смыслѣ, что имѣетъ отношеніе къ Нему, какъ къ Виновнику, сколько въ томъ смыслѣ, что Онъ въ Себѣ представляетъ и изображаетъ Его, какъ въ одномъ мѣстѣ Онъ говорит Филиппу: “Видѣвый Мя видѣ Отца” 58). Итакъ, и Духъ Святый есть “Образъ Сына” не въ томъ смыслѣ, что Онъ является Виновникомъ Духа, но въ томъ смыслѣ, что иначе и не могъ бы быть познанъ Сынъ, какъ только чрезъ Святаго Духа. “Яко никтоже”, говоритъ Апостолъ, “можетъ рещи Господа Іисуса, точію Духомъ Святымъ” 59). И затѣмъ: “Онъ Мя прославитъ, яко отъ Моего пріиметъ, и возвѣститъ вамъ” 60). Это толкуя, божественный Златоустъ говоритъ: “То есть — возвѣститъ вамъ то, что — созвучно Моимъ словамъ. Ибо то, что — Мое, то — Отца: Онъ же тѣмъ, что возвѣститъ (вамъ) изъ того, что — Отца, — отъ Моего возвѣститъ” 61). Ибо какъ Сынъ, пришедъ, чтобы исполнить Ветхій Законъ, т. е. сдѣлать совершеннымъ и прибавить то, что не доставало (въ немъ) по причинѣ немощи слушающихъ, этимъ самымъ прославилъ Отца, поставившаго сей Законъ (Ибо “Азъ прославихъ Тя на земли” говоритъ Онъ, “дѣло совершихъ, еже далъ еси Мнѣ, да сотворю” 62), — такъ и Духъ Святый, въ свою очередь, совершилъ дѣло Сына. “Много имамъ”, говоритъ (Христосъ Ученикамъ), “но не можете носити нынѣ: егда же пріидетъ Онъ, Духъ Истины, наставитъ вы на всяку истину: не отъ Себе бо глаголати имать, но елика аще услышитъ, глаголати имать, и грядущая возвѣститъ вамъ” 63). Отъ Моего, говоритъ, дѣла пріиметъ основы и благовѣститъ вамъ, именно то, что не достаетъ. А это — то же самое дѣло, что и дѣло Отца, ибо “вся елика имать Отецъ, Моя суть” 64). Итакъ, Духъ Святый въ томъ смыслѣ является Образомъ Сына, что благовѣствуетъ то, что принадлежитъ Сыну, и прославляетъ Сына, принимая отъ Его дѣла и совершенствуя сіе, какъ Самъ Христосъ совершилъ дѣло Отца.

10. Затѣмъ, то, что говорится, что Духъ Святый происходитъ или исходитъ "чрезъ Сына”, они полагаютъ, что это то же, что и “отъ Сына”, говоря, что “чрезъ” (διά) является въ Священномъ Писаніи равнозначущимъ “отъ”, “изъ” (εκ). Дѣйствительно, “чрезъ” является равнозначущимъ “отъ”, “изъ” въ Священномъ Писаніи, когда въ словахъ, относящихся къ творенію міра, говорится о Сынѣ, безъ упоминанія объ Отцѣ. “Вся”, говорится “чрезъ Него (δι΄ αύτοϋ) быша” 65). Но. когда говорится о происхожденіи Духа, оно никоимъ образомъ не опредѣляется внѣ Отца, но говорится: — отъ Отца чрезъ Сына. Итакъ, явствуетъ, что “чрезъ Сына” здѣсь обозначаетъ нѣчто иное, нежели — “отъ Сына”, поскольку это говорится не касательно исхожденія, но о дарованіи (Св. Духа). Такъ, Іоаннъ Дамаскинъ говоритъ: “Мы говоримъ “Духъ Сына”, но не говоримъ — “отъ Сына”; исповѣдуемъ же, что чрезъ Сына Онъ является и подается намъ” 66). Это различіе ясно обнаруживаетъ, что “чрезъ Сына” значитъ нѣчто совершенно иное, нежели этого хотятъ латиняне. Но если когда надо будетъ говорить объ исхожденіи Духа въ смыслѣ существа, мы опять пригласимъ тѣхъ богослововъ растолковать свои слова. Такъ, божественный Григорій Нисскій въ книгахъ противъ Евномія говоритъ слѣдующее: “Духъ Святый познается чрезъ Сына и вмѣстѣ съ Сыномъ, не являясь позже Сына по бытію такъ, какъ бы возможно было представить Единороднаго безъ Духа, но и Самъ имѣя Причиной своего бытія — Бога всего; отсюда и Единородный есть Свѣтъ, чрезъ Истинный Свѣтъ возсіявшій” 67). Въ этихъ словахъ ясно обнаруживается, что “не позже Сына являясь” имѣлось въ виду сказать то же самое, что и “чрезъ Сына”, а это обозначаетъ то же, что и “съ Сыномъ”, какъ въ другомъ мѣстѣ онъ выразительно говоритъ: “Чрезъ Него же и съ Нимъ, прежде чѣмъ вкралась бы между ними какая пустая и не отвѣчающая существу мысль, исходитъ Духъ Святый” 68). И Златословесный, толкуя слѣдующее апостольское изреченіе: “Да скажется нынѣ Началомъ и Бластемъ на небесныхъ чрезъ Церковь многоразличная Премудрость Божія” 69), принялъ выраженіе “ чрезъ Церковь”, какъ сказанное вмѣсто “съ Церковью” 70); ибо ясно, что Церковь не учитъ Ангеловъ. Такимъ же образомъ и здѣсь — “чрезъ Сына” долженствуетъ разумѣваться вмѣсто — “съ Сыномъ”, ибо такъ это и есть на самомъ дѣлѣ. Поскольку говорится, что Духъ Святый исходитъ въ отношеніи существа отъ Отца, то, чтобы не сочли Его за другого Сына (ибо понятію Отца отвѣчаетъ понятіе быть отцемъ сына), посему присовокупляется: “чрезъ Сына”, т. е. чрезъ посредничество Сына, какъ говоритъ затѣмъ реченный Григорій въ иномъ мѣстѣ: “и Ему Самому сохраняетъ Единородность и Духа не исключаетъ отъ естественнаго отношенія къ Отцу” 71). Посему то онъ говоритъ въ иномъ мѣстѣ, что Сынъ “ближайшимъ образомъ — отъ Отца”: ибо, конечно, Сынъ происходитъ отъ Отца; но о Духѣ Святомъ онъ не говоритъ, что Онъ (происходитъ отъ Отца) — “не ближайшимъ образомъ” (ибо такимъ образомъ явилось бы, что Онъ послѣ Сына по бытію), но говоритъ, что Онъ происходитъ “отъ Перваго, чрезъ Того, Кто — ближайшимъ образомъ происходитъ отъ Перваго” 72); а эта общность и совмѣстность (αλληλουχίαν), какъ говорится, являетъ и единочестность и единосущность происходить отъ Отца. Ибо, такимъ образомъ, когда Отецъ именуется Изводителемъ, Духъ будетъ ближайшимъ отъ Изводителя, а Сынъ — “чрезъ Того, Кто — ближайшимъ образомъ происходитъ отъ Изводителя”, то есть чрезъ Духа, такъ какъ Оба единочестно и совмѣстно происходятъ отъ Отца. Итакъ, ничего больше этого латинянамъ не дало “чрезъ” для ихъ ученія. А то, что оно означаетъ совершенно противоположное тому, что они желаютъ доказать, пусть опять намъ предстанетъ (и покажетъ) свидѣтель Истины и Исповѣдникъ, божественнѣйшій Максимъ. Такъ, въ посланіи къ Марину, Кипрскому пресвитеру, онъ говоритъ слѣдующее: “Сѵнодикъ нынѣшняго Святѣйшаго папы не въ тѣхъ главахъ, о которыхъ пишете, вызываетъ порицаніе гражданъ царствующаго града, но только въ двухъ, изъ которыхъ одно относится къ Богословію, именно, во-первыхъ, что онъ говоритъ, что Духъ Святый исходитъ и отъ Сына; а во-вторыхъ относительно Домостроительства, что онъ говоритъ, что Господь, какъ Человѣкъ, не былъ безъ прародительскаго грѣха. И въ отношеніи перваго, были приведены изреченія Римскихъ Отцевъ и Кирилла Александрійскаго изъ сдѣланнаго имъ труда толкованія Святаго Евангелиста Іоанна, на основаніи которыхъ они ясно явили, что не дѣлаютъ Сына Виною Духа (ибо знаютъ Одного Виновника Сына и Духа — Отца: Перваго — по рожденію, Второго — по исхожденію), но чтобы явить общность существа и отсутствіе различія (естества)” 73). Отсюда, какъ бы намѣренно латиняне идутъ путемъ противоположнымъ величайшему Максиму. Ибо съ римлянами того времени и съ самимъ Папой, онъ измѣняетъ предлогъ “отъ, изъ”, на предлогъ “чрезъ”, и тѣмъ самымъ желаетъ показать общность существа и отсутствіе различія (естества); они же, считая за ничто согласоваться съ Отцами, чтобы не сказать — противное имъ мыслить, “чрезъ Сына” считаютъ за “отъ Сына” и приписываютъ Сыну Вину Духа, и тѣмъ самымъ совершенно отдѣлили себя отъ него (т. е. св. Максима Исповѣдника). Что же — постыднѣе такой борьбы?!

11. То, что относится къ Божественному естеству, то одна всегда говорится въ понятіи единости (ενικώς), хотя и разумѣется въ Трехъ Лицахъ, какъ: “Богъ”, “Творецъ”, “Благой” и иное что. Ибо мы говоримъ: “Единый Богъ”, “Единый Творецъ”, “Единый Царь” и “Единый Благой” — Отецъ и Сынъ и Духъ Святый; а другое всегда говорится въ понятіи множественности (πληϑυντικώς), хотя бы — и говорилось въ отношеніи только Двухъ Лицъ, какъ напр. — причинность въ отношеніи Сына и Духа; ибо мы говоримъ: Два происходятъ отъ Причины, а не — Одинъ. Итакъ, если дѣло обстоитъ такимъ образомъ, то поскольку латиняне приписываютъ Двумъ Лицамъ, именно — Отцу и Сыну — также и свойство быть Виновникомъ Божества, мы спросимъ ихъ: Кому изъ Нихъ они усвоиваютъ это свойство? — Если они скажутъ: Второму (т. е. Сыну), то само по себѣ — очевидно, что это — нелѣпость; ибо тогда будутъ двѣ Причины, какъ и Два Происходящихъ отъ Причины, и такимъ образомъ, кстати, явится двоеначаліе и столь славное единоначаліе будетъ нарушено. Если же — Первому (т. е. Отцу), то, прежде всего, какимъ образомъ? — Ибо если это — свойство общее и свойственное существу, то въ равной мѣрѣ оно принадлежитъ (всѣмъ) Тремъ Лицамъ. Затѣмъ и на томъ основаніи они придутъ къ той же несуразности: ибо если единая Причина есть въ то же время и Родитель и Изводитель, то Она будетъ единой Причиной только какъ Отецъ, но какъ Изводитель Она уже не будетъ въ единомъ числѣ Причиной; ибо какъ латиняне утверждаютъ, Изводитель — Отецъ и Сынъ вмѣстѣ. И, такимъ образомъ, на лицо — два Виновника и два Начала, и отсюда, куда они не двинутся, всюду они встрѣчаютъ двоеначаліе.

12. Свойство быть Виною въ Божествѣ, какъ сами латиняне сказали бы, различно принадлежитъ Отцу и различно Сыну, а не — однимъ и тѣмъ же образомъ: но Отцу — Онъ есть Родитель и Изводитель; Сыну же — Онъ есть только Изводитель. Между тѣмъ, согласно отцамъ, различіе вноситъ вмѣстѣ съ собой и число. Значитъ, имѣются двѣ Вины въ Божествѣ, и этимъ латинянами устраняется единоначаліе.

13. Ѳома, латинскій учитель, считая, что только противопоставленіемъ необходимо различать Божественныя лица, — поскольку (какъ онъ говоритъ) различіе матеріальнаго характера не имѣетъ мѣста въ Божественныхъ Лицахъ, — желаетъ, чтобы противоположность отношенія была единственнымъ понятіемъ для явленія различія между Лицами, такъ какъ иныя противопоставленія не имѣютъ мѣста 74). Итакъ, намъ подобаетъ показать насколько довлѣетъ для различія противоположность противопоставленій, которой только, согласно богословамъ, различаются Другъ отъ Друга всѣ Божественныя Ѵпостаси.

И, во-первыхъ, очевидно въ отношеніи Божественныхъ Лицъ, что образъ бытія Каждаго изъ Нихъ довлѣетъ для различія Ихъ Другъ отъ Друга; а эти образы бытія Божественныхъ Лицъ богословы именуютъ: “нерожденіе”, “рожденіе” и “исхожденіе”; если же сіе выразить въ болѣе широкомъ смыслѣ: — “безвиновность” (т. е. никого не имѣть виновникомъ своего бытія) и “происхожденіе отъ Вины”: что въ отношеніи другъ къ другу, несомнѣнно, звучитъ какъ противоположность; ибо “имѣть виновника бытія” и “не имѣть виновника” являются противоположными другъ другу понятіями. Итакъ, Отецъ различается отъ Сына и Духа этой противоположностью, а Сынъ и Духъ, въ Свою очередь, различаются Другъ отъ Друга образами Своего бытія: ибо Одинъ имѣетъ бытіе чрезъ рожденіе, а Другой — не рожденіемъ, а чрезъ исхожденіе; такимъ образомъ образы бытія Ихъ противопоставляются другъ въ отношеніи друга, какъ противоположность, и это говоритъ о Духѣ Григорій Богословъ: “Происходитъ, убо, отъ Отца, но — не какъ Сынъ, ибо Онъ не раждается, но исходитъ” 75). Итакъ, это различіе, построенное на основаніи противоположности, созвучное и Истинѣ и всѣмъ богословамъ, можетъ также явить различіе всѣхъ Божественныхъ Лицъ; но то, которое вводитъ Ѳома, какъ единое довлѣющее, — имѣю въ виду — въ отношеніи различія отношеній, — дѣйствительно, можетъ явить различіе между Отцемъ и Тѣми, Которые происходятъ отъ Него: именно — Сыномъ и Духомъ; но, отнюдь, не можетъ явить взаимнаго различія между Сыномъ и Духомъ: ибо Они не являются Виновниками Одинъ Другого, и никто изъ богослововъ не явилъ такого рода различіе, но — совершенно противоположное. “Ибо одинъ Виновникъ — Отецъ”, говоритъ Дамаскинъ 76). Григорій Нисскій говоритъ: “Иное еще разумѣемъ различіе Сущаго отъ Вины” 77). “Иное” говоритъ, — кромѣ приведеннаго, т. е. кромѣ того, какое бываетъ между виною и тѣмъ, что происходитъ отъ вины. Вообще же, пусть никто не дерзаетъ говорить или вымышлять сверхъ того, что возвѣщено намъ божественнымъ образомъ изъ Священныхъ Словесъ, какъ говоритъ знаменитый Діонисій.

14. Если происходить отъ Вины различнымъ образомъ — присуще Сыну и Духу (ибо Первый — Рожденіе, Второй — Исхожденіе), а различіе, согласно отцамъ, вмѣстѣ съ собой вводитъ число, то, слѣдовательно, Двое происходятъ отъ Вины, именно — Сынъ и Духъ. Этимъ же образомъ, если быть Виновникомъ Божества различно — присуще Отцу и Сыну (ибо Первый — Родитель и Изводитель, а Второй — только Изводитель) то, слѣдовательно, будутъ два Виновника Божества, такъ какъ за различіемъ слѣдуетъ и число, то есть число “два”, что вытекаетъ изъ словъ богослововъ.

15. Если болѣе соотвѣтствуетъ чести Бога быть Причиной Божества, нежели Причиной твари, то, какъ это вытекаетъ изъ ученія латинянъ, Духъ Святый, не участвуя въ томъ, что болѣе — почетно для Отца и Сына, какимъ образомъ не будетъ и меньше (Отца и Сына) по достоинству и Божеству? Ибо если быть Причиной Божества есть дѣло совершенно общее, то почему же и Духъ не участвовалъ въ семъ? Если же, отнюдь, — не общее, являясь личнымъ свойствомъ Отца, какъ и свойство быть безвиновнымъ, то и Сынъ, слѣдовательно, никоимъ образомъ не является участникомъ сего, хотя бы этого и весьма желали латиняне.

16. Мы, отрицающіе у Сына свойство быть Причиной Духа, ничѣмъ не умаляемъ Его въ достоинствѣ въ отношеніи Бога и Отца: ибо мы не говоримъ, что быть Причиной Божества является общимъ свойствомъ (для Отца и Сына), какъ (не является имъ) и безвиновность Отца, какъ и само свойство быть Отцемъ. Латиняне же, полагая, что это—общее (свойство) Божества, а затѣмъ говоря, что Духъ не имѣетъ сего, тѣмъ самымъ — ибо это необходимо слѣдуетъ — дѣлаютъ Его меньшимъ Отца и Сына по Божеству и достоинству, а этимъ хулятъ на Духа Святаго, какъ принуждены (въ силу начальныхъ ошибочныхъ предпосылокъ) и во многомъ иномъ это дѣлать.

17. Если Духъ Святый происходитъ отъ Отца и Сына, то Онъ происходитъ отъ Нихъ или согласно тому, когда Они отдѣльны Другъ отъ Друга, или же согласно тому, когда Они соединены Другъ съ Другомъ. Итакъ, если Онъ происходитъ отъ Нихъ, согласно тому, когда Они отдѣльны Другъ отъ Друга и — Двое, — а раздѣлены Они согласно Ѵпостасямъ и представляютъ Два Лица, — то, слѣдовательно, Духъ Святый происходитъ отъ Двухъ Ѵпостасей, и отсюда явится необходимымъ, что Онъ — отъ Двухъ Началъ. Если же Онъ происходитъ отъ Нихъ согласно тому, когда Они соединены, то, прежде всего, Духъ уже не отъ Нихъ Обоихъ происходитъ, ибо Они раздѣлены; такимъ образомъ окажется, что не отъ Ихъ Ѵпостасей Онъ происходитъ, именно—ни отъ Отеческой Ѵпостаси, ни отъ Сыновней Ѵпостаси. Но то, что Онъ происходитъ отъ Отеческой Ѵпостаси — такъ и есть; а то, что Онъ происходитъ отъ Сыновней Ѵпостаси — это ложь; какъ свидѣтельствуетъ въ одномъ мѣстѣ Григорій Нисскій. Ибо онъ говоритъ слѣдующія слова: “Духъ, Который исходитъ отъ Отеческой Ѵпостаси”. Затѣмъ, если бы, допустимъ, и было такъ (что Онъ происходитъ отъ Нихъ согласно тому, когда Они соединены Другъ съ Другомъ), то согласно чему Они — соединены? — Согласно естеству, быть можетъ скажутъ, или изводительной силы. Но если Онъ происходитъ отъ (Божественнаго) естества, то, значитъ, Онъ происходитъ отъ Самого Себя: ибо общее естество — присуще Тремъ Ѵпостасямъ. Если же — изъ изводительной силы, то и это Ему долженствовало бы имѣть. “Ибо то, что — обще Отцу и Сыну, то самое свойственно и Духу”, говорятъ великіе Діонисій и Василій 78). Но каково ихъ мудреное и смѣхотворное разсужденіе касательно сего! — Имѣлъ бы, говорятъ латиняне, и Онъ ее, если бы не было невозможнымъ самого себя изводить”. — Но это подобно тому, какъ если бы кто-нибудь, видя, что изъ его доводовъ проистекаетъ, что человѣкъ является камнемъ, и отнюдь не пытаясь исправить то (начальную ошибочную предпостановку), откуда это проистекаетъ, сталъ бы говорить, что, дѣйствительно, человѣкъ былъ бы камнемъ, если бы не было невозможнымъ словесному существу быть неодушевленнымъ и неподвижнымъ.

18. То, что — свойственно Богу, то соотвѣтствующимъ образомъ единственно и единому и какъ единственное всегда и во всемъ долженствуетъ соотвѣтствовать; то, что свойственно естеству и обще, — то соотвѣтствуетъ Тремъ Ѵпостасямъ; а то, что свойственно Ѵпостаси и Лицу, — соотвѣтствуетъ Каждой Ѵпостаси въ отдѣльности. Ибо Тамъ ничего не бываетъ случайнымъ, ничего не бываетъ вдобавокъ или позднѣе пріобрѣтеннымъ, ничего — не соотвѣтствующимъ образомъ и не единственно. Итакъ, какъ Богъ именуется Благимъ и Мудрымъ и Богомъ и Царемъ и Творцемъ, еще же — и невидимымъ и безсмертнымъ и присносущнымъ, какъ все это говорится по отношенію къ твари, — ибо Апостолъ говоритъ: “Царю же вѣковъ, нетлѣнному, невидимому, единому премудрому Богу” 79), и еще: “Единъ имѣяй безсмертіе, и во свѣтѣ живый неприступнѣмъ” 80), — такъ и то, что имѣлось бы быть сказаннымъ относительно Одной изъ Трехъ Ѵпостасей, то единственно и соотвѣтствующе говорится относительно Одной Ѵпостаси въ сравненіи съ Прочими Ѵпостасями. Такимъ образомъ, Отецъ есть Отецъ, и только и единый и соотвѣтствующе и единственно. Сынъ есть Сынъ, и только и единый и соотвѣтствующе и единственно. И Духъ Святый въ томъ же смыслѣ есть Духъ Святый. Подобнымъ образомъ, Отецъ также именуется “безвиновнымъ” или “нерожденнымъ”, только и единый и соотвѣтствующе и единственно; но еще также Онъ именуется и Виновникомъ; такъ что Прочія Лица, слѣдовательно, являются только Происходящими отъ Виновника, и суть единыя и соотвѣтствующе и единственно. Ибо когда имѣются (только два понятія): “Виновникъ” и Происходящіе отъ Виновника”, и когда Отецъ является Виновникомъ, то, слѣдовательно, Остальныя Лица будутъ Происходящими отъ Виновника, и только и единственно. Ибо должно замѣтить, что выраженіе “только” всегда говорится въ соединеніи съ аттрибутомъ; ибо и Отцемъ есть т о л ь к о Отецъ, но не — и Сынъ; и Сынъ — только Сынъ, но не — и Отецъ; и Духъ Святый — только Духъ, но не — Отецъ или Сынъ; и Отецъ — только одинъ безвиновный, и не имѣющій никакую вину (Своего бытія); такимъ образомъ, значитъ, только Онъ является Виновникомъ и безвиновнымъ, а Остальныя Лица, слѣдовательно, являются только (единственными) Происходящими отъ Виновника, и ни Одно изъ Нихъ не — Виновникъ. Ибо если бы Кто изъ Нихъ былъ Виновникомъ, выраженіе “только” теряетъ смыслъ, и уже Виновникъ не будетъ “только и соотвѣтствующе” (именоваться и быть “Виновникомъ”); и, въ Свою очередь, Происходящіе отъ Виновника уже не будутъ “только и соотвѣтствующе” (именоваться и быть “Происходящими отъ Виновника”); а что по необходимости вытекаетъ противоположное сему, было показано нами выше. Ибо противоположность является причиной различія по мнѣнію и самихъ латинянъ; а чтобы два противоположныхъ свойства сотеклись вмѣстѣ въ Одномъ изъ Божественныхъ Лицъ, это — невозможно; ибо или то, или иное изъ этихъ свойствъ не будетъ соотвѣтствующимъ (данному Лицу), и посему, вообще, не будетъ имѣть мѣста. Съ этимъ согласуются и слова Святыхъ; такъ, Дамаскинъ говоритъ въ Богословскихъ Главахъ: «Единый Виновникъ — Отецъ” 81). Ѳеодоръ же Студитъ воспѣваетъ: “Единаго Единородителю, Единороднаго Сына Отче; и едине единаго, Свѣте, Свѣта Сіяніе; и единый едине, единаго Бога Святый Душе, Господа, Господь, воистинну, сый” 82). Слѣдовательно, Сынъ не будетъ имѣть свойства быть Виновникомъ, долженствующій быть только Происходящимъ отъ Виновника и только Сыномъ, какъ и Духъ Святый — только Духомъ единаго Бога и Отца.

19. Мы спросимъ латинянъ: если вы желаете, чтобы все то, что принадлежитъ Отцу, имѣлъ и Сынъ, то почему же не дѣлаете Его также и Отцемъ? — Потому, говорятъ они, что это было бы противно понятію Сына; ибо противоположность знаетъ дѣлать различіе между Лицами, а не — соединять ихъ, такъ что отъ этого могло бы возникнуть въ Нихъ смѣшеніе. Итакъ, если противоположность (свойствъ) являетъ различіе между Божественными Лицами, согласно вашему же мнѣнію, о, мудрѣйшіе! и чтобы и то и другое изъ противоположныхъ свойствъ вмѣстѣ сшествовали въ Одномъ изъ Нихъ — невозможно, то, слѣдовательно, “быть Виновникомъ” и “происходить отъ Виновника” (поскольку это — противоположныя другъ другу свойства) не могутъ сшествовать вмѣстѣ въ Одномъ изъ Божественныхъ Лицъ, и, тѣмъ самымъ, Сынъ не будетъ въ то же время и “Происходящимъ отъ Виновника” и “Виновникомъ”: (ибо быть Виновникомъ — свойство Отца), а Сынъ не является въ то же время и Отцемъ. Но что и на это они отвѣтятъ? — Да, Онъ былъ бы также и Отцемъ — они говорятъ, если бы въ Божествѣ было такое Лицо, Которое имѣло бы къ Нему такое отношеніе, какое Сынъ имѣетъ къ Отцу. О, нелѣпость! Снова мы возвращаемся къ тому самому смѣшному софизму (который былъ приведенъ выше); и то же самое дѣлаютъ говорящіе это, какъ если бы кто, утверждая, что всякій человѣкъ рожденъ, сказалъ бы, что и Адамъ былъ бы рожденъ, если бы имѣлъ отца.

20. Латиняне говорятъ, что когда въ Писаніи идетъ слово о Божественныхъ Лицахъ, нѣтъ никакой разницы (въ значеніи) между предлогами “чрезъ” (διά) и «отъ, изъ” (έκ), и посему тамъ гдѣ говорится, что Духъ Святый происходитъ “чрезъ Сына”, они переиначиваютъ на — “отъ Сына”. Мы же будемъ просить ихъ о необходимости показать намъ: находится ли гдѣ сказаннымъ, что Духъ Святый происходитъ или исходитъ “чрезъ Отца”? Ибо если бы это было одно и то же, а не — различнымъ, то было бы необходимымъ, чтобы и это выраженіе имѣло мѣсто, какъ въ отношеніи твари оно повсюду находится: “Павелъ Апостолъ Іисусъ Христовъ, волею Божіею (διά Θελήματος θεού)83; и еще: “Павелъ Апостолъ, ни отъ человѣкъ, ни человѣкомъ” (διά άνϑρώπων), но Богомъ Отцемъ и Господомъ Іисусъ Христомъ” (διά Θεού Πατρός)84; и еще: «Стяжахъ человѣка Богомъ” (διά τού Θεού)85; и еще: “Еда не Богомъ, изъявленіе ихъ есть?” 86). Въ общемъ же, если, дѣйствительно, все, что говорится относительно Божественнаго Духа, въ равной степени относится къ Отцу и Сыну, было бы умѣстнымъ сдѣлать общимъ и все, и изъ Нихъ въ равной мѣрѣ исповѣдывать происхожденіе (Св. Духа); но если одно — является личнымъ свойствомъ Отца, другое же — приписывается Сыну, иное же — принадлежитъ въ равной мѣрѣ Имъ Обоимъ, то необходимо быть на сторожѣ, чтобы они не смѣшали все въ одно. Говорится, что Духъ Святый происходитъ чрезъ Сына, чрезъ Сына подается твари, въ Сынѣ пребываетъ, въ Сынѣ почиваетъ, но (не говорится) чрезъ Отца происходитъ, и не — чрезъ Отца подается, и ни — въ Отцѣ пребываетъ, и ни — въ Отцѣ почиваетъ, но (говорится) — отъ Отца исходитъ. Итакъ, то, что возвѣщено, то пусть возвѣщается; то, о чемъ умолчано, то пусть будетъ предано молчанію; и то утвержденіе, что Духъ Святый исходитъ отъ Сына, да будетъ отринуто, какъ чуждое и странное.

21. Когда воззрю на слова Святыхъ, которыя они употребляютъ, говоря о Божественномъ Духѣ, вижу, что латинствующіе не замѣтили ни логической послѣдовательности, ни систематической связи, ни точности божественныхъ догматовъ, ни святоотеческаго мышленія о Духѣ, искомаго при помощи Самого Духа. Ибо, что имъ остается говорить, когда Святые раздѣляютъ союзами отношеніе Святаго Духа къ Отцу и къ Сыну? — Такъ, одинъ говоритъ: “Отъ Бога всего и Онъ (Духъ Святый) имѣетъ бытіе, чрезъ Сына же является” 87), т. е. является людямъ. Другой же: “Отъ Отца исходитъ, въ Сынѣ же почиваетъ” 88). Иной же: “Отъ Сына зависитъ, съ Которымъ неразлучно разумѣвается, отъ Отца же имѣетъ зависимость, какъ отъ Виновника Своего бытія, отъ Котораго и исходитъ” 89). Иной же: “Исходитъ отъ Бога и Отца, не чуждъ же — Сыну, согласно понятію естества” 90). Развѣ къ тому же дерзнули бы они возвѣстить, что исхожденіе Духа отъ Обоихъ есть одно единое? И что же (спрошу васъ), дражайшіе, заключало въ себѣ это разграниченіе у нихъ и приписываніе Одному того, а Другому — иного? — Ибо кто изъ благочестивыхъ станетъ говорить, что тварь, дѣйствительно, должна была быть созданной Богомъ и Отцемъ, Сыномъ же быть приведенной въ порядокъ бытія, отъ Обоихъ въ равной мѣрѣ, какъ отъ Единаго Бога и Творца, воспринявъ какъ бытіе, такъ и бывъ приведенной въ порядокъ? Развѣ не было бы неразумнымъ, когда тексты означаютъ одно и то же, раздѣлять ихъ союзами? Развѣ бы кто сталъ говорить: “небеса утвердились Богомъ и Отцемъ, Сыномъ же стали солидными”. Но тѣ, которые употребляютъ такую форму раздѣленія (именно союзъ “же”) ясно, что отдѣляютъ одно отъ другого, такъ что говорящій: “Павелъ Тарсянинъ, Петръ же — Палестинскій”, не приписываетъ и то и другое имъ обоимъ вмѣстѣ; и говорящій: “Благоволеніемъ Отца, дѣйствіемъ же Сына, содѣйствіемъ же Духа создалась вселенная” — этимъ Каждому изъ Нихъ приписываетъ одно, а прочаго лишаетъ. Итакъ, очевидно — и изъ самой формы раздѣленія, что какъ ни Отцу не свойственно, чтобы чрезъ Него подавался Духъ Святый, такъ не свойственно и Сыну, чтобы Онъ исходилъ отъ Него.

22. Богъ, говорившій въ Божественномъ Писаніи, предвидѣвъ человѣческую неустойчивость и напередъ подавляя плевелы, всѣянныя врагомъ въ Его ученіи, не оставилъ ни одного изреченія, которое казалось бы не полнымъ, безъ того, чтобы не пополнить его въ иныхъ изреченіяхъ; или нѣкое пониманіе, могущее повести къ заблужденію — безъ того, чтобы не исправить его въ иныхъ мѣстахъ; дабы сбылось то, что говоритъ Премудрый: “Вся права суть разумѣвающимъ, и проста обрѣтающимъ разумъ” 91). Напримѣръ: “Отецъ Мой болій Мене есть” 92) — поскольку эти слова имѣли быть весьма на руку умалявшимъ Сына въ отношеніи къ достоинству Отца, Онъ въ иныхъ уравнялъ это, говоря: “Азъ и Отецъ едино есма” 93); и еще: “Азъ во Отцѣ, и Отецъ во Мнѣ есть” 94), и “видѣвый Мене, видѣ Отца” 95), и Апостолъ говоритъ: “Не восхищеніемъ непщева быти равенъ Богу” 96). Затѣмъ, то выраженіе въ Притчахъ: “Господь созда Мя” 97), что говорится въ отношеніи къ Премудрости, въ послѣдующихъ словахъ исправляется; ибо немного ниже говорится: “Прежде же всѣхъ холмовъ раждаетъ Мя” 98); первымъ — возвѣщается твореніе и рожденіе во плоти; вторымъ же — предвѣчное рожденіе. Затѣмъ, такъ какъ въ Евангеліяхъ Христосъ называетъ Своего Отца: “Единымъ истиннымъ Богомъ”, ибо говоритъ: “Да знаютъ Тебе единаго истиннаго Бога, и Егоже послалъ еси Іисусъ Христа” 99), дабы не подумалось, что этимъ Онъ исключаетъ Самого Себя изъ истиннаго Божества, то тогда Іоаннъ является тѣмъ, кто то же самое написалъ въ своемъ Посланіи въ отношеніи Сына, гоговоря: “Сей есть истинный Богъ и Животъ вѣчный” 100). Затѣмъ, такъ какъ Духъ именуется “Духомъ Отца”, согласно свойственности по естеству и дарованію намъ, ибо говорится: “Не вы бо будете глаголющіи, но Духъ Отца вашего глаголяй въ васъ” 101), то дабы не подумалось, что Онъ — чуждъ Сына и не дается Имъ, подобнымъ образомъ, какъ Онъ дается отъ Отца, говорится также и “Духъ Сына”. Ибо Апостолъ говоритъ: “Посла Богъ Духа Сына Своего въ сердца ваша” 102). Итакъ, если это изреченіе: “отъ Отца исходитъ” было бы такого рода, что можно было бы подразумѣвать, что Духъ Святый исходитъ и отъ Сына, не пропустилъ бы Онъ, заботящійся о спасеніи людей, сказать это въ иныхъ мѣстахъ и исправить, но, конечно, или лично Самъ или чрезъ Своихъ Учениковъ имѣлъ бы это ясно открыть. Поскольку же Онъ не сказалъ сего, очевидно, что и нѣтъ того, чего Онъ не говорилъ. Посему Іоаннъ Дамаскинъ говоритъ: “Мы говоримъ: “Духъ Сына”, но не говоримъ — “Духъ отъ Сына” І03). Божественный же Апостолъ говоритъ: “Аще и Ангелъ съ небесе благовѣститъ вамъ паче, еже благовѣстихомъ вамъ, анаѳема да будетъ” 104).

23. Наименованіе “Отецъ”, говоримое въ отношеніи Бога, охватываетъ всѣ Его ѵпостасныя свойства: ибо заключаетъ въ себѣ и нерожденіе, согласно Василію Великому 105): ибо Тотъ, Кто свойственнымъ образомъ и единый — Отецъ, Тотъ ни отъ кого иного не родился; а въ отношеніи Духа Отецъ именуется “Изводителемъ”, согласно Писанію, говорящему: “Отъ Отца Свѣтовъ” 106). Итакъ, если (Писаніе) не дѣлаетъ Сына участникомъ имени Отца, то и не дѣлаетъ Его участникомъ свойства изводить (Духа Святаго), чтобы изъ-за этого Сынъ не явился, насколько это соотвѣтствуетъ нашему людскому пониманію, — “Сыно-Отцемъ” т. е. вмѣстѣ и Сыномъ и Отцемъ, и по сей причинѣ не сочли бы Духа — “Внукомъ”.

24. Латиняне говорятъ: Отецъ и Сынъ являются единымъ Виновникомъ Святаго Духа. Итакъ, мы спросимъ ихъ: такимъ ли образомъ Отецъ и Сынъ вмѣстѣ являются единымъ Виновникомъ Святаго Духа, какимъ образомъ Отецъ является единымъ Виновникомъ (Св. Духа), или — иначе? Если они скажутъ: “такимъ же образомъ” — то, тогда, какъ Отецъ, когда будучи взятъ въ отдѣльности, является однимъ Лицемъ, такъ однимъ Лицемъ будутъ вмѣстѣ Отецъ и Сынъ, и, — вотъ, вошло Савелліево смѣшеніе! Если же они скажутъ: “иначе”, — то, тогда, Отецъ — одинъ Виновникъ, иначе же будетъ Виновникомъ Отецъ и Сынъ, и этимъ, вводя двухъ Виновниковъ, не избѣжать имъ, хотя бы они этого и не хотѣли, и двухъ Началъ.

25. Латиняне высокопарно усваиваютъ нѣкоторыя общія понятія различія всему тому, что можетъ имѣть различіе; то есть можетъ различаться или согласно матеріи или согласно одной изъ противоположныхъ чертъ. Но если, допустимъ, въ отношеніи тварныхъ вещей это понятіе и отвѣчало бы дѣйствительности, однако, нѣтъ необходимости, чтобы оно относилось и къ вещамъ Божественнымъ (ибо тѣ и другія не подлежатъ однимъ и тѣмъ же понятіямъ); но объ этомъ нынѣ не будемъ говорить; предлежитъ же намъ доказать, что даже и въ отношеніи тѣхъ вещей, которыя имѣютъ къ намъ отношеніе и которыя, по крайней мѣрѣ, извѣстны намъ, — имѣю въ виду тварныя вещи, — это понятіе не является безусловно полностью отвѣчающимъ дѣйствительности; не только потому, что то, что не есть общее, приписывается какъ общее, но и потому, что въ тѣхъ вещахъ, въ которыхъ наблюдается различіе или матеріальнаго свойства или по противоположности, не сама матерія или противоположность вносятъ причину различія, но и то и другое въ уже имѣющихъ различіе, какъ бы нѣкое послѣдствіе, слѣдуетъ за каждой изъ этихъ вещей, чѣмъ выявляется, что хотя согласно сему и различаются тѣ вещи, которыя имѣютъ различіе между собой, однако, отнюдь, не онѣ являются самой причиной различія.

Это должно быть выяснено слѣдующимъ образомъ: матерія сама по себѣ — нераздѣлима: ибо она какъ безкачественна, такъ и безколичественна; а то, что — безколичественно — то нераздѣлимо; а то, что — не раздѣлимо, то и — неразличимо; а то, что само по себѣ — нераздѣлимо и неразличимо, какъ могло бы для иного служить причиной различія? И то, что не допускаетъ различія (ибо всякая матерія по отношенію ко всякой матеріи по своему понятію не имѣетъ различія), какимъ бы образомъ могло стать причиной для иныхъ вещей того, чтобы они были различными другъ въ отношеніи друга? Когда же матеріальное тѣло раздѣляется на количественныя части согласно самой матеріи, и возможно взять каждую изъ нихъ и въ отдѣльности поочередно представить и показать, что это — та же самая, а не иная субстанція, это называется: “различіемъ согласно матеріи” (ύλική διάκριοις); но изъ этого, отнюдь, не слѣдуетъ, чтобы сама матерія была причиной различія (ибо какъ бы это могло быть, когда матерія сама по себѣ неразличима?), но это производится матеріальнымъ раздѣленіемъ, изъ котораго проистекаетъ сама количественность для различаемыхъ (между собой) вещей. Подобно тому, какъ и форма не является причиной для тѣлъ того, что они производятъ дѣйствія (ибо какъ бы это могло быть, когда она сама по себѣ бездѣйственна?), но причина этому — соединеніе формы съ ея матеріей; ибо не значитъ, если нѣчто (нѣкое свойство) принадлежитъ составленному (тѣлу), въ отношеніи нѣкоего изъ составляющихъ его элементовъ, что оно — свойственно тому самому элементу. Такимъ образомъ, какъ ни форма не является началомъ дѣйствованія (энергіи), хотя дѣйствованіе (энергія) соотвѣтствуетъ тѣламъ согласно формѣ, такъ и матерія не является началомъ различія, хотя согласно ей и происходитъ различіе въ составленныхъ вещахъ. Итакъ, если мы приписываемъ матеріи причину различія, то это мы дѣлаемъ здраво въ томъ смыслѣ, когда признаемъ за причину (различія) матеріальное раздѣленіе въ тѣхъ вещахъ, въ которыхъ матерія имѣетъ мѣсто.

Касательно же тѣхъ вещей, въ которыхъ матерія не имѣетъ мѣста, должно быть разсмотрѣно слѣдующее: является ли противоположность (свойствъ) необходимой для внесенія различія между ними? Тѣ вещи, которыя принадлежатъ одному и тому же роду и которыя могутъ раздѣляться, именуются “противораздѣльными (άντιδιαιρούμενα) другъ въ отношеніи друга”; быть можетъ, это относится ко всему, но особенно къ тѣмъ, которые весьма отстоятъ другъ отъ друга или опредѣляются, какъ весьма отстоящіе другъ отъ друга, какъ напр. въ краскахъ — весьма отстоятъ другъ отъ друга бѣлый цвѣтъ отъ чернаго цвѣта; они также именуются и “противоположными” (έναντία). Въ одушевленномъ же мірѣ опредѣляются какъ весьма отстоящіе другъ отъ друга понятіемъ “словеснаго и безсловеснаго”, напр. человѣкъ и лошадь. Итакъ, (слѣдуетъ поставить вопросъ): только ли тѣ различаются другъ отъ друга, въ которыхъ имѣется взаимная противоположность, или же различаются между собой и тѣ, которыя находятся между ними и вмѣстѣ съ ними? — Конечно, также— и тѣ: ибо всѣ — связаны общимъ родомъ, различаются же индивидуально-отличительными признаками, и хотя бы немного отстояли другъ отъ друга, или даже, болѣе того, являлись бы участниками противоположностей; такъ напр. какая противоположность — между оранжевымъ и краснымъ цвѣтомъ въ краскахъ? какая противоположность — между лошадью и воломъ въ животномъ мірѣ? — Но поскольку они раздѣляются отъ того же рода, то насколько отъ него раздѣляются, настолько и различаются отъ общаго (рода); насколько же между собою противораздѣляются, настолько также, нѣтъ сомнѣнія, различаются другъ отъ друга своими понятіями, хотя всѣ эти понятія намъ и не легко было бы опредѣлить. Итакъ, въ данномъ случаѣ, за причину различія должна была бы быть принята не противоположность (ибо какъ это можетъ быть, когда въ очень многихъ вещахъ ея и нѣтъ на лицо?), но — самое раздѣленіе, которое отъ того же рода индивидуально, согласно своимъ признакамъ, производитъ раздѣленіе. Будетъ же совершенно истиннымъ приписать ему и причину противоположности.

Но и въ отношеніи недѣлимыхъ вещей, конечно, господствуетъ то же понятіе различенія. Что же изъ того, если они не состоятъ изъ матеріи? — Что же — если нельзя также найти въ нихъ противоположности? Значитъ ли, что на основаніи сего они будутъ для насъ неразличимы и числомъ всѣ станутъ одно? — Много такого рода начудила бы латинская система. Но тамъ раздѣленіе отъ того же вида, опредѣляющее своими понятіями отдѣльный индивидуумъ, содѣлываетъ различіе. Если же эти понятія намъ неизвѣстны, ничего нѣтъ удивительнаго, когда и понятія большинства видовъ мы не могли бы легко опредѣлить; является же общепризнаннымъ фактомъ, что много частей отдѣлились отъ одного цѣлаго; а это было бы невозможнымъ, если бы взаимно между собой и въ отношеніи того, изъ чего они выдѣлились, они не имѣли различія. Значитъ, ближайшая и начальная причина различія — раздѣленіе; не матерія и не противоположность — ибо, какъ не вездѣ они на лицо, такъ и не имъ — свойственно содѣлывать различіе. Даже и само наименованіе “раздѣленіе”, какъ сродное наименованію “различіе” — ясно намъ показываетъ, что первое является причиной второго.

Что еще (остается сказать)? — Противоположность между (двумя) вещами въ отношеніи чего-то (третьяго), которую они называютъ “относительной”, они называютъ наиболѣе довлѣющей для различія. Но нѣтъ нужды и говорить, что такое сужденіе — совершенно необосновано. Ибо, во-первыхъ, эта противоположность позднѣе (по своему происхожденію) самого естества: такъ какъ сначала нѣкто является человѣкомъ, а затѣмъ уже — отцемъ, а (во-вторыхъ) сначала имѣется извѣстная одна величина, а затѣмъ уже — раздвоеніе. Затѣмъ они представили тѣ вещи, которыя между собою согласуются въ отношеніи чего-то (третьяго), а это, лучше сказать, — соединять, нежели — дѣлать различіе. Затѣмъ, обѣ вещи могутъ согласоваться въ томъ же самомъ, хотя бы и не по одному и тому же признаку, а это, конечно, далеко отъ различія. Итакъ, напрасно и безцѣльно было латинянамъ употреблять столь избитое понятіе различія согласно матеріи или противоположности.

Теперь перенесемъ уже наше сужденіе (что не противоположность является причиной различія, а — раздѣленіе) къ Божественнымъ вещамъ, ибо, быть можетъ, оно будетъ болѣе соотвѣтствовать имъ, нежели то, что утверждаютъ латиняне. — Различное происхожденіе отъ одного и того же особенно-то и представляется какъ различіе: ибо нѣкое происхожденіе является также и раздѣленіемъ, и какъ, въ принципѣ, — (отдѣленные) отъ одного и того же, хотя бы и не отступили еще въ противоположное состояніе, однако, пріявъ уже опредѣлительныя понятія, различаются и другъ отъ друга и отъ того, изъ котораго выдѣлились — (ибо иначе бы они и не отдѣлились); такъ и въ нашемъ случаѣ, говорю о Божественныхъ Лицахъ, — тѣмъ что Сынъ и Духъ происходятъ различнымъ образомъ отъ Того же Отца, тѣмъ самымъ Они отличаются и отъ Отца и между Собой: отъ Отца — тѣмъ, что Они — отъ Него (ибо все происходящее отъ того или иного, несомнѣнно, является инымъ, нежели — то, отъ чего оно произошло); между Собою — тѣмъ, что происходятъ отъ Отца различнымъ образомъ, хотя этотъ образъ и непознаваемъ для насъ и неизречененъ. Итакъ, нѣтъ нужды намъ въ противоположности для различенія Сына и Духа, какъ это думаетъ Ѳома (Аквинатъ), когда нѣтъ нужды въ противоположности и въ отношеніи тварныхъ вещей: ибо различное происхожденіе довлѣетъ для того, чтобы сдѣлать различіе между Ними. И это отвѣчаетъ какъ самимъ вещамъ, такъ и согласуется съ ученіемъ Святыхъ, такъ какъ они ясно передали намъ, въ чемъ заключается различіе (между Сыномъ и Духомъ). Такъ, Дамасскій Богословъ говоритъ въ 8-й главѣ своего Богословія слѣдующее: “Хотя Духъ Святый также (какъ и Сынъ) происходитъ отъ Отца, но — не образомъ рожденія, а — образомъ исхожденія: это — иной образъ бытія, неуразумѣваемый и непознаваемый, какъ и — рожденіе Сына” 107). И Григорій Богословъ (говоритъ): “Личныя свойства: Отца, какъ это разумѣвается и говорится, — безначаліе и Начало; Сына же — рожденіе; Духа же — исхожденіе” 108).

26. Какъ ничего не привносятъ Отцу для Своего бытія происходящія отъ Него Божественныя Лица (ибо Они всецѣло — отъ Него и совершенное имѣютъ бытіе), такимъ же образомъ Они ничего не привносятъ отъ Себя и для бытія Другъ Друга. Итакъ, ни Духъ Святый не является со-Виновникомъ Отцу для рожденія Сына, ни Сынъ — Отцу для изведенія Духа: ибо дѣйствіе рожденія и изведенія есть совершенное и единственное отъ Единственнаго, и то и другое восходитъ къ существу Единаго.

27. Какъ то, что совершаетъ извѣстное дѣйствіе, согласно опредѣленію, указываетъ на опредѣленное дѣйствіе, такъ и опредѣленное дѣйствіе, въ свою очередь, возводитъ къ нѣкоему опредѣленному фактору (τό ένεργοϋν). Такимъ образомъ, если раждать и изводить является опредѣленнымъ дѣйствіемъ — принадлежащимъ Одному Отцу; а только изводить, но не и раждать, является опредѣленнымъ дѣйствіемъ только изведенія — принадлежащимъ, согласно латинянамъ, вмѣстѣ Отцу и Сыну; быть же рожденнымъ, опять же, является опредѣленнымъ дѣйствіемъ — принадлежащимъ Сыну; а исходить — Святому Духу; то, такимъ образомъ, въ Божественныхъ Лицахъ будутъ четыре опредѣленно дѣйствующихъ фактора: одинъ — Отецъ, второй — Изводитель, являющійся въ отношеніи перваго инымъ (различнымъ) по числу, третій — Сынъ, и четвертый — Духъ Святый; четыре же опредѣленно и различно дѣйствующихъ фактора, что иное вводятъ, какъ не четыре Лица, вмѣсто Троицы? Такъ что напрасно латиняне хвалятся вѣрой въ Троицу, Которую они такъ оскорбляютъ своими догматами.

28. Быть Началомъ Божества, что латиняне приписываютъ Отцу и Сыну, или должно быть свойствомъ Ѵпостасей Отца и Сына, или же Ихъ естества или Ихъ нѣкоего дѣйствія (энергіи). Если это — свойство Ихъ Ѵпостасей, то какимъ образомъ не быть и двумъ Виновникамъ (ибо и двѣ Ѵпостаси имѣются), какъ и то, что происходящее отъ вины (τό αίτιαόν), если принадлежитъ двумъ Ѵпостасямъ, конечно, также вводитъ и понятіе двухъ происходящихъ отъ вины. Если же это — свойство Ихъ естества, то, конечно, оно — присуще всѣмъ Тремъ, а такое рѣшеніе вопроса, отнюдь, не лучше: ибо Духъ не есть Виновникъ. Значитъ, если нѣчто имѣетъ то же естество, что Отецъ и Сынъ, тѣмъ самымъ оно будетъ также и Началомъ Божества; и, обратно, если, нѣчто является Началомъ Божества, оно тѣмъ самымъ имѣетъ то же естество, что имѣютъ Отецъ и Сынъ. Итакъ, вытекаетъ, что Духъ Святый какъ чуждъ — того, чтобы быть Виновникомъ Божества, такъ Онъ — чуждъ и естества Отца и Сына; такъ за что же тогда латиняне порицаютъ македоніанъ? Если же это — свойство нѣкоего дѣйствія (Отца и Сына), то необходимо спросить: одно ли оно числомъ или два. И если — два, то опять, необходимо будетъ, чтобы были и два Виновника. Если же это — одно дѣйствіе числомъ, то опять необходимо поставить вопросъ: является ли оно дѣйствіемъ Ѵпостаси или же дѣйствіемъ естества? Если — дѣйствіемъ естества, то, слѣдовательно, Духъ будетъ чуждъ нѣкоего, принадлежащаго естеству, дѣйствія, а этимъ также чуждъ — и Божественнаго естества. Если же — дѣйствіемъ Ѵпостаси, то, согласно опредѣленію, оно и принадлежитъ одному только Лицу: ибо единое числомъ личное (ѵпостасное) дѣйствіе, если оно направлено на единый Предметъ дѣйствія (πρός έν ένέργημα), оно, по всей необходимости, и будетъ проистекать отъ Одного Лица. Итакъ, безцѣльно латиняне приписываютъ Отцу и Сыну единое числомъ изводительное дѣйствіе и личное свойство.

29. Единое числомъ и простое дѣйствіе (энергія), направленное на одинъ предметъ дѣйствія, указываетъ также и на единый числомъ факторъ. Представимъ это наглядно: пусть этотъ факторъ будетъ “А”; то, къ чему направлено дѣйствіе фактора

— “С”; между ними — единое числомъ дѣйствіе “А — С”. Я утверждаю что и факторъ (τό ένεργοΰν) “А” является также единый числомъ. — Не такъ (вы скажете), но пусть будутъ два фактора “АВ”. Въ этомъ случаѣ, “В” будетъ или частью самого “А”, или же будетъ находиться внѣ его. Если — частью его, то оно не будетъ чѣмъ-то инымъ отъ “А”, но одно единое съ нимъ, и такимъ образомъ, единое цѣлое числомъ. Если же оно будетъ находиться внѣ его, то пусть сначала оно будетъ помѣщено подъ нимъ. Дѣйствіе, проистекающее отъ “А” къ “С” будетъ или равнымъ и постояннымъ или — неравнымъ. Если будетъ — равнымъ и постояннымъ, то являясь единымъ по числу, очевидно, что это “В”, помѣщенное между “А” и “С”, ничего не привноситъ отъ себя, но или никакъ не будетъ дѣйствовать, или — если будетъ дѣйствовать, то не въ томъ смыслѣ, какъ дѣйствуетъ “А” въ отношеніи “С”. Если же будетъ — неравнымъ, то очевидно, — что обнаруживается нѣкое наростаніе, гдѣ дѣйствіе (энергія), проистекающее отъ “А” къ “С”, встрѣтится съ дѣйствіемъ, проистекающимъ отъ “В” къ “С”, и станетъ болѣе сильнымъ, чѣмъ было прежде, какъ нѣкая рѣка, воспріявшая въ себя другую рѣку. А это не будетъ свойствомъ единаго и постояннаго дѣйствія, ибо на лицо будетъ нѣкое внѣдреніе и соединеніе съ дѣйствіемъ, проистекающимъ отъ “В” къ “С”, и такимъ образомъ явится двойное дѣйствіе, а не — простое и единое. То же самое случится, если “В” будетъ помѣщено не ниже, а выше “А”. Но пусть “В” будетъ помѣщено въ сторонѣ отъ “А”. Здѣсь уже еще болѣе — очевидно, что будутъ два дѣйствія (энергіи): одно — отъ “А” къ “С”, другое — отъ “В” къ тому же “С”. Итакъ, невозможно, чтобы одно числомъ дѣйствіе, относилось къ двумъ факторамъ, какъ невозможно, чтобы два конца одной линіи были бы отъ различной части. Итакъ, единое числомъ дѣйствіе и относится къ единому числомъ фактору. Пусть факторъ “А” представляетъ Отца и Изводителя; пусть “С” представляетъ бытіе Святаго Духа, къ чему именно и направлено дѣйствіе; между Ними же — изводительное, единое и простое и присносущное дѣйствіе (энергія); а подъ “В” пусть обозначится Сынъ. Итакъ, вытекаетъ, что только къ Отцу, а не и къ Сыну слѣдуетъ относить единое ѵпостасное дѣйствіе, которымъ изводится Духъ. Этотъ принципъ выразительно являетъ и Аристотель въ 5-й книгѣ “τής Φυσικής άκροάσεως” , ибо онъ говоритъ слѣдующее: “Единое числомъ дѣйствіе происходитъ отъ единаго числомъ фактора” 109). И еще въ 9-й книгѣ онъ говоритъ: “Единое движеніе происходитъ отъ единаго двигающаго и единаго движимаго: ибо если нѣчто иное и иную вещь стало бы двигать, все движеніе не было бы (равнымъ) и постояннымъ” 110).

30. Григорій Богословъ учитъ, что “имѣть бытіе отъ Отца” является общимъ для Сына и Духа” 111). Если же Сынъ непосредственно — отъ Отца, и не имѣетъ никакого иного Виновника, кромѣ Отца; а Духъ — не непосредственно отъ Отца, но имѣетъ со-Виновника Отцу Сына, то уже для Нихъ (Сына и Св. Духа) не будетъ общимъ — “быть отъ Отца”, Котораго не являются въ равной мѣрѣ участниками. Такимъ образомъ, необходимо вытекаетъ, что или Григорій Богословъ заблуждался, или, если это не такъ, то, конечно и несомнѣнно, обманываются латиняне, приписывая Сыну вину Духа.

31. Образъ бытія и личное свойство Святаго Духа, согласно Григорію Богослову, является не просто “исходить”, но — “отъ Отца исходить”. Если же это является образомъ бытія Его и личнаго свойства, то — “и отъ Сына исходитъ” — или безцѣльно присовокупляется къ сему, или нѣчто придаетъ бытію (Его), и въ такомъ случаѣ, дѣлаетъ Его личное свойство двойнымъ; и Самъ Онъ будетъ двойнымъ (ибо личное свойство необходимо должно отражать то, чего является личнымъ свойствомъ, а не увеличивать и не уменьшать). Итакъ, только отъ Отца исходитъ Духъ Святый.

32. Когда мы говоримъ, что Отецъ и Сынъ и Духъ Святый являются “единымъ Началомъ тварей”, то ясно, что это мы говоримъ въ сравненіи Божественнаго естества съ прочими естествами: ибо Божественное естество — едино, а тѣ естества — многія и различныя. По тому же образу, и когда мы говоримъ: “единое Начало Божества”, то ясно, что мы говоримъ это въ сравненіи Одного Лица съ остальными Лицами. И какъ ничто изъ тварей, когда дѣло касается творенія, не воспринимается въ то единое Начало, такъ ни Одно изъ Двухъ Лицъ (т. Сынъ и Св. Духъ), когда дѣло касается Божества, не должно вводить въ то единое Начало (Которымъ является — Отецъ). Ибо куда больше соотвѣтствуетъ, чтобы одно было началомъ для многихъ, нежели многіе — началомъ для одного. Итакъ, единый Отецъ — единое Начало Сына и Духа, какъ и единая Троица — единое Начало всей твари. Это самое выразительно говоритъ и божественный Діонисій, говоря: “Единый Источникъ пресущественнаго Божества — Отецъ” 112).

33. Одновременныя различныя дѣйствія (энергіи), проистекающія отъ одного и того же дѣйствующаго фактора — и различный результатъ также производятъ. (Представимъ это наглядно):

Пусть самый факторъ будетъ обозначенъ чрезъ “А”; дѣйствія (энергіи) же его, проистекающія одновременно: — одно въ отношеніи “В”, другое, различное отъ него — въ отношеніи “С”. Я утверждаю, что и “С” будетъ различнымъ отъ “В”. Ибо если бы оно было тѣмъ же, что и то, оно полностью соотвѣтствовало бы ему и тогда дѣйствіе въ отношеніи его, соотвѣтствовало бы дѣйствію въ отношеніи “В”, иными словами, было бы тѣмъ, что и то. Пусть подъ “А” будетъ обозначаться Отецъ, присносущно и по естеству дѣйствующій; подъ “В” — Сынъ; а подъ “С” — Духъ святый; и дѣйствія, проистекающія отъ Отца — различны между собою: въ отношеніи “В” это — рожденіе Сына; въ отношеніи же “С” это — исхожденіе Божественнаго Духа. Слѣдовательно, Духъ — различенъ отъ Сына, такъ какъ въ отношеніи бытія Каждаго изъ Нихъ различными являются дѣйствія; и уже не будетъ намъ нужды въ иномъ различіи между Сыномъ и Духомъ, когда самыя различныя дѣйствія и происхожденія довлѣютъ для того, чтобы сдѣлать различіе между Ними.

34. Вопрошаютъ насъ латинствующіе: совмѣстно ли съ Своею Силой и Премудростью Отецъ изводитъ Духа Святаго, или дѣлаетъ это безъ Премудрости и безъ Силы, — дабы, если отвергнувъ второе, мы бы отвѣтили положительно на первое, привлечь насъ къ своему мнѣнію, говоря, что если Сынъ — Премудрость и Сила Отчая, то, значитъ, что совмѣстно съ Сыномъ Отецъ изводитъ Духа Святаго. Но, что Отецъ изводитъ Духа Святаго совмѣстно съ (рожденіемъ) Сына, то есть совмѣстно съ Словомъ и Премудростью и Силою, этого и мы не отрицаемъ. Ибо, согласно божественнымъ Отцамъ, Духъ Св. происходитъ совмѣстно съ Словомъ, сопровождаетъ и являетъ Его, и Слово не бываетъ безъ Духа, и Духъ не происходитъ безъ Слова. Но, отнюдь, не—такъ, чтобы и Сынъ былъ Виновникомъ бытія Духа, какъ и Духъ не есть Виновникъ Сына. Ибо не возможно, чтобы совмѣстно и тѣмъ же понятіемъ происходящіе отъ нѣкоего третьяго, были виновниками другъ друга. Итакъ, отнюдь, не вытекаетъ необходимо изъ того, что Духъ Святый исходитъ совмѣстно съ Сыномъ, чтобы также Онъ и отъ Сына происходилъ; если же это — не такъ, то нѣтъ никакой разницы между Нимъ и тварями, которыя пришли въ бытіе чрезъ Слово Божіе и Силу и Премудрость. Ибо говорится: “Вся Тѣмъ быша, и безъ Него ничтоже бысть, еже бысть” 113). Слѣдовательно, то что “еже не бысть” (т. е. не было сотворено), нѣтъ необходимости, чтобы имѣло бытіе благодаря Ему. Затѣмъ, не въ томъ же смыслѣ Сынъ является Премудростью и Силою Отчею, какъ Онъ является Сыномъ и Словомъ. Ибо Онъ есть Сынъ и Слово Отца такимъ образомъ, какъ Самъ Отецъ не есть ни Сынъ ни Слово (ибо понятіе сына указываетъ на отца, и слово — на говорящаго); а Премудростью и Силою Отца Онъ является такимъ образомъ, какъ и Самъ Отецъ также является не только Премудрымъ и Всемогущимъ, но и — Премудростью и Силою. Ибо Сынъ — Премудрость отъ Премудрости и Сила отъ Силы, какъ Богъ отъ Бога и Свѣтъ отъ Свѣта; именуется же Онъ Премудростью и Силой Отца, какъ обладающій полнотою Его премудрости и силы, какъ бы Изображеніе Первообраза. Но, отнюдь, не меньше и Духъ Святый — Премудрость и Сила, и этого не станетъ отрицать никто изъ знающихъ Писанія; и что эти наименованія — общи и относятся къ существу Божественныхъ Лицъ, также и божественный Августинъ свидѣтельствуетъ это въ книгѣ “О Троицѣ” 114). Итакъ, когда Духъ Святый исходитъ отъ Отца, какъ Премудрость и Сила отъ Премудрости и Силы, то странно и безцѣльно ставить вопросъ: совмѣстно ли съ Своей Премудростью и Силою Отецъ изводитъ Духа Святаго; развѣ лишь только кто захочетъ свести Его на уровень твари, какъ говорится: “Богъ премудростью основа землю, уготова же небеса разумомъ” 115). Но не чрезъ посредство Премудрости и Силы, Отецъ подвигнулся къ исхожденію Духа, какъ ни — къ рожденію Сына и, конечно, не чрезъ посредство всего Божества; ибо происходить такимъ образомъ (т. е. дѣйствіемъ всего Божества) свойственно — твари, какъ говорятъ Богословы. Итакъ, непосредственно и изъ самаго существа Отца въ равной мѣрѣ происходятъ Оба: Сынъ и Духъ Святый; происходятъ, дѣйствительно, совмѣстно Другъ съ Другомъ, но не взаимно Другъ отъ Друга и, конечно, не Одинъ отъ Другого.

35. Если нѣкое свойство въ Божественныхъ Лицахъ, относящееся къ многимъ, именуется въ единственномъ числѣ, то это или — самое естество или нѣчто имѣющее отношеніе къ естеству. Ибо какъ “одно”, конечно, является тѣмъ, согласно чему Каждое изъ Лицъ отличается отъ Прочихъ, такъ, конечно, “одно” является также и тѣмъ, согласно чему Три объединяются. А это — одно числомъ естество или нѣчто изъ присущаго ему, какъ напр.: “одна” воля или “одна” сила или “одно” дѣйствіе (энергія). Ибо мы говоримъ, что Сынъ — Богъ отъ Бога, и Оба — Одинъ Богъ; Свѣтъ отъ Свѣта, и оба — Один Свѣтъ; Премудрость отъ Премудрости, и Оба — Одна Премудрость; Сила отъ Силы, и Оба — Одна Сила. Слѣдовательно, Божественныя Лица, отнюдь, иначе не могутъ быть “однимъ”, какъ только согласно тому, что въ Нихъ — одно, а это — то, что относится къ Ихъ естеству. Итакъ, если изводить является однимъ (свойствомъ) для Отца и Сына, то или и Духъ Святый будетъ участвовать въ этомъ, ибо это — относится къ естеству, и Самъ также, конечно, будетъ изводящимъ иное Лицо, или если Ему чуждо нѣчто изъ относящагося къ естеству (Божества Отца и Сына), то, несомнѣнно, что Онъ будетъ чуждъ и самаго (Божественнаго) естества. Пусть латиняне выберутъ любую изъ этихъ пропастей, какую пожелаютъ; если же желаютъ избѣжать обѣихъ, пусть сначала оставятъ свое ученіе, которое необходимо ведетъ ихъ къ этому.

36. Если Сынъ и Духъ — отъ существа Отца, а изъ существа Отца и Сына, согласно латинянамъ, — только Духъ, то, слѣдовательно существо Отца не является Виновникомъ того же, что и существо Отца и Сына совмѣстно; а тѣ, что не являются виновниками того же, слѣдовательно, и не являются тождественными. Такъ что, иное — существо Отца, иное же — существо Отца и Сына; и отсюда вытекаетъ необходимость, что иное — существо также и у Духа; значитъ, въ Божественной Троицѣ много — существъ (а не одно). А это — хула и абсурдъ!

37. Если Отецъ является Виновникомъ Сына и Духа, а Сынъ — Виновникомъ только Духа, то, поскольку тѣ, которые не являются виновниками того же безусловно, и сами не являются тождественными, слѣдовательно, не одинъ будетъ Виновникъ въ Божественной Троицѣ, но — два Виновника; и напрасно латиняне думаютъ избѣжать двухъ Началъ.

38. Наименованіе “Сынъ” обозначаетъ двѣ вещи: отношеніе Сына къ Отцу, согласно которому Онъ имѣетъ отъ Него бытіе, и — единосущіе съ Нимъ; ибо всякій сынъ имѣетъ одно существо съ своимъ отцемъ. Подобно сему и наименованіе — “рожденіе”: ибо оно заключаетъ въ себѣ понятіе Виновника бытія и довлѣющимъ образомъ являетъ единосущіе (Сына съ Отцемъ). Но не такъ обстоитъ дѣло ни съ наименованіемъ “Святый Духъ”, ни съ наименованіемъ “исхожденіе”. Но когда мы слышимъ выраженіе — “Духъ Отца”, мы разумѣемъ нѣкій Даръ Отца, который намъ даруется и освящаетъ насъ и дѣйствуетъ въ насъ. Ибо Господь говоритъ: “Духъ Отца вашего глаголяй въ васъ” 116). Также Онъ именуется и “Духомъ Сына”: ибо Онъ является общимъ Даромъ Обоихъ, какъ и говоритъ это блаженный Августинъ. Когда же мы услышали — “Духъ, Иже отъ Отца исходитъ” — то, здѣсь, съ одной стороны, заключается понятіе: Кто является Виновникомъ бытія (Св. Духа); а, съ другой стороны, — мы разумѣемъ саму Ѵпостась Духа, однако не — и единосущіе: ибо ни слово “Духъ”, ни слово исхожденіе” не заключаютъ въ себѣ этого значенія. Посему богословы, когда желали представить просто Вину бытія (Св. Духа), говорятъ, пріявъ это отъ Самого Господа: — “Духъ, Который отъ Отца исходитъ”, не на половину-законченно (ήμιτελώς) богословствуя и не игнорируя (якобы) болѣе близкаго Виновника (прочь такой абсурдъ!); когда же явить также и единосущіе они желали, тогда прибавляли и — “чрезъ Сына”, и говорили: “(Духъ Святый) Который отъ Отца чрезъ Сына исходитъ”, этимъ какъ бы говоря: не — безъ Сына, и не — отъ иного существа, нежели — Сынъ, но одновременно съ рожденіемъ должно разумѣться и исхожденіе; ибо могло случиться, что мы сказали бы: Онъ пришелъ въ бытіе послѣ извѣстнаго времени, или же предшествовалъ этому времени. Посему и божественный Максимъ говоритъ: “Который чрезъ Сына рожденнаго неизреченнымъ образомъ исходитъ” 117); не прибавилъ бы онъ “рожденнаго”, если бы не желалъ именно это (единосущіе Духа Святаго съ Прочими Лицами) обозначить. Онъ же свидѣтельствуетъ въ посланіи къ пресвитеру Марину, что и остальные понимали это въ томъ же смыслѣ, говоря, что современные ему римляне (говорили, что Духъ Святый исходитъ “и отъ Сына”) не для того, чтобы дѣлать Сына Виновникомъ Духа, но для того, чтобы явить Его происхожденіе чрезъ Сына, и такимъ образомъ представить единство и тождественность существа” 118). Но нынѣшнее смѣхотворное латинское богословіе, понимающее въ изреченіи “чрезъ Сына” обозначеніе болѣе близкаго Виновника (бытія Св. Духа), и ставящее Отца, какъ болѣе отдаленнаго Виновника и не близкаго къ Ѵпостаси Святаго Духа, — какъ если бы мы говорили, что Эносъ — чрезъ Сифа отъ Адама, — не слыхало словъ преподобнаго Григорія Нисскаго, говорящаго, что — серединное положеніе Сына, какъ и для Него Самого сохраняетъ единородность, такъ не исключаетъ и Духа отъ естественнаго отношенія къ Отцу” 119). Вводя же степени и ступени въ Святѣй Троицѣ и дѣлая Отца наивысшимъ и Первымъ Виновникомъ, Сына же — ниже и Вторымъ Виновникомъ, и ставя какъ бы нѣкую перегородку между Отцемъ и Духомъ, Святаго же Духа ставя нижайшимъ и лишь Происходящимъ отъ Виновниковъ, оно (латинское богословіе) такимъ образомъ впадаетъ въ бездну требожія, ограничиваетъ Божественныя Лица и дѣлаетъ Духа какъ бы “Внукомъ”.

39. Я встрѣтилъ у одного изъ латинскихъ Учителей, пишущаго о семъ вопросѣ, что нѣтъ нужды говорить, что “Духъ Святый исходитъ отъ Отца чрезъ Сына” ибо такимъ образомъ будутъ два и различныхъ Виновника: одинъ — болѣе близкій, другой — болѣе дальній, но слѣдуетъ говорить — “отъ Отца и Сына”, именно такъ, какъ это въ Сѵмволѣ и прибавлено, чтобы Отецъ и Сынъ разумѣлись бы, какъ одинъ Виновникъ Святаго Духа 120). Итакъ, если дѣло обстоитъ такимъ образомъ, какъ говоритъ тотъ Учитель, то латинянамъ, прежде всего, совершенно безполезно тщательное, яко бы, согласованіе съ изреченіями нашихъ Учителей, и уже нѣтъ нужды ни въ изреченіи “чрезъ Сына” разумѣть ближайшаго Виновника, ни въ томъ, что “чрезъ” должно быть принято вмѣсто “отъ, изъ”, какъ нѣкоторые изъ числа отпадшихъ безсмысленно говорили. Затѣмъ, дѣло обстоитъ и такимъ образомъ: если различныя Лица изводятъ Духа Святаго, и Одному это — свойственно само по себѣ, Другое же — приняло это отъ Перваго, то, конечно, здѣсь будутъ два Виновника, и сами же они, сведя на нѣтъ значеніе “чрезъ” (въ изреченіи “чрезъ Сына”), такимъ образомъ не избѣжали двухъ Началъ, но и явили также несогласованность своей доктрины, ея внутреннее противорѣчіе и совершенную несостоятельность.

40. Спросилъ меня нѣкто изъ числа отпадшихъ отъ нашей вѣры и борющійся на сторонѣ латинянъ: развѣ не все то, что чрезъ что-то отъ чего-то происходитъ естествомъ, имѣетъ виновникомъ то, чрезъ что происходитъ? — Я же въ свою очередь спросилъ его: развѣ не все то, что отъ чего-то чрезъ что-то происходитъ естествомъ, имѣетъ двухъ виновниковъ своего бытія: одного — отъ чего, другого — чрезъ что происходитъ? Ибо и человѣкъ, рождаемый отъ мужчины женщиной (διά γυναικός), какъ говоритъ Апостолъ 121), имѣетъ двухъ виновниковъ, именно — отца и мать; и Іаковъ, отъ Авраама будучи рожденъ Исаакомъ, имѣетъ двухъ виновниковъ: одного — близкаго, другого же — болѣе дальнаго, именно — отца и дѣдушку. Итакъ, если этими примѣрами изъ нашей жизни они будутъ пытаться укрѣпить свое богословствованіе, то они будутъ принуждены также признать и двухъ Виновниковъ и два Начала, и не смогутъ отрицать, по необходимости вытекающіе, выводы изъ ихъ доводовъ.

41. Но какимъ образомъ, — говорить, — тварь, отъ Отца чрезъ Сына въ Святомъ Духѣ пріявшая бытіе, не трехъ имѣетъ Виновниковъ, но — одного Виновника и одного Творца? — Тварь, о, чудакъ! — на это я ему сказалъ, — “не говорится, что происходитъ отъ существа Отца и Сына, и не отъ Ѵпостаси, но — отъ общей воли и силы, которая одна и та же у Трехъ Лицъ; отсюда и имѣетъ она одного Бога Виновникомъ и Творцемъ. Но о Духѣ Святомъ говорится, что Онъ происходитъ отъ Ѵпостаси Отца; если же Онъ также и отъ Ѵпостаси Сына, какъ вы говорите, то имѣя двѣ Ѵпостаси Виновниками, Онъ, конечно, будетъ имѣть и двухъ Виновниковъ и два Начала, если мы будемъ трезво судить. Итакъ, не употребляйте снова несоотвѣтствующіе примѣры, ибо тварь, происходя отъ Бога, приняла бытіе не отъ естества Божія, но чрезъ актъ творенія.

42. Если они говорятъ, что Сынъ — ближайшій Виновникъ Святаго Духа, а Отецъ — не ближайшій, а это — противоставящіяся другъ другу положенія, противоположныя же другъ другу положенія невозможно — сочетать, то, слѣдовательно, Отецъ и Сынъ не будутъ однимъ Виновникомъ, будучи, — противоставящіеся Другъ въ отношеніи Друга Виновники; итакъ, будутъ два Виновника; и какимъ образомъ, несчастные, избѣгнутъ они двухъ Началъ, которыя отовсюду слѣдуютъ за ними?

43. Говоря объ Отцѣ и Сынѣ, какъ о ближнемъ и не ближнемъ Виновникѣ, и по нѣкоему естественному и необходимо вытекающему порядку, ставя перваго и второго и третьяго, латиняне, очевидно, что отдѣляютъ Святаго Духа отъ Отца и вводятъ въ Святую Троицу градаціи и пониженія, и говорятъ, что Отецъ — больше, чѣмъ Сынъ, а Сынъ — больше, чѣмъ Святый Духъ. Но пусть они выслушаютъ отъ Пятаго Вселенскаго Собора, что нѣчто таковое является Оригеновымъ ученіемъ; ибо блаженной памяти Императоръ Юстиніанъ, въ словѣ противъ него говоритъ о немъ слѣдующее: “Который, прежде всего, хуливъ въ отношеніи Самой Святой и Единосущной Троицы, дерзалъ говорить, что Отецъ больше — Сына, а Сынъ — больше Святаго Духа” 122). Отсюда, въ томъ же словѣ онъ называетъ его и “многобожникомъ”; — и справедливо. Ибо и Григорій Богословъ говоритъ: “Для насъ — одинъ Богъ, ибо едино Божество и къ Одному относятся Тѣ Лица, Которыя происходятъ отъ Него” 123). Итакъ, если относящіе къ Одному (Лицу) Тѣхъ, Которые — отъ Него, вѣруютъ въ единаго Бога, то, слѣдовательно, не относящіе Два Лица къ Одному, но Одно — къ Двумъ, очевидно, что вѣруютъ не въ одного Бога, но — во многихъ; такъ что же имъ ставить въ порицаніе еллинамъ (язычникамъ) !

44. Если Духъ Святый исходитъ отъ Сына въ ближайшемъ порядкѣ, отъ Отца же — не въ ближайшемъ, какъ говорятъ латиняне, то очевидно, что Онъ исходитъ отъ Ѵпостаси Сына, а, отнюдь, не — отъ Ѵпостаси Отца: ибо какъ бы это могло быть иначе, когда Духъ Святый имѣетъ бытіе отъ Него не въ ближайшемъ порядкѣ? Ибо и Іакова, не въ ближайшемъ порядкѣ имѣющаго бытіе отъ Авраама, мы не назвали бы происходящимъ отъ ѵпостаси Авраама, если бы только кто не пожелалъ сказать этимъ, что онъ происходитъ отъ его естества; но, подобнымъ же образомъ, и всѣ мы, люди, имѣя происхожденіе отъ Адама, называемъ себя происходящими отъ естества Адама, но, отнюдь, не отъ ѵпостаси его. Но, вотъ, Святые, богословствуя, говорятъ относительно Духа, что Онъ происходитъ отъ Ѵпостаси Отца; такъ говорятъ и божественный Григорій Нисскій и величайшій, воистинну, Максимъ и всѣ остальные; а то, что Онъ происходитъ отъ Ѵпостаси Сына, никто изъ нихъ, насколько намъ извѣстно, не говорилъ. Итакъ, напрасно латиняне сдѣлали Ѵпостась Сына ближайшимъ Виновникомъ Духа.

45. Когда латиняне скажутъ, — что Отецъ не есть ближайшій Виновникъ Святаго Духа, — мы ихъ спросимъ: въ томъ ли смыслѣ, что Онъ — Виновникъ Сына, они называютъ Его Виновникомъ и Духа, или же въ томъ смыслѣ, что и Онъ придаетъ нѣчто отъ Себя для бытія Духа? — Если они скажутъ, что — въ томъ смыслѣ, что Онъ — Виновникъ Сына, то, очевидно, что Онъ, собственно говоря, не является Виновникомъ Духа: ибо такого рода Виновникъ — дальній и не ближайшій; и явствуетъ, что Отецъ, являясь, въ собственномъ смыслѣ слова, Виновникомъ Сына, поскольку Онъ — ближайшій къ Нему, не является, въ собственномъ смыслѣ слова, Виновникомъ Духа, поскольку Онъ не является ближайшимъ къ Нему. Но такое богословствованіе, лучше же сказать богоборничество, мы до настоящаго времени и не слышали еще, но, напротивъ, слышимъ, что какъ Сынъ — отъ Отца, такъ и Духъ — отъ Отца. Напрасно же они, сами говоря, что Духъ Святый — “только отъ Сына”, обвиняютъ насъ за выраженіе: “(Духъ Святый —) только отъ Отца”. Если же они скажутъ, что въ томъ смыслѣ они называютъ Отца Виновникомъ Святаго Духа, что и Онъ нѣчто отъ Себя придаетъ для бытія Духа, то что еще можно сказать въ нагроможденіе возрастающихъ нелѣпостей?! — Ибо, вотъ, такимъ образомъ, будутъ два Виновника, ибо и Ѵпостаси — двѣ, и естество Духа будетъ раздѣленнымъ, одна часть — отъ Отца, другая — отъ Сына данная, и Духъ будетъ составленнымъ, имѣя бытіе отъ Обоихъ, и иное подобное послѣдуетъ за сими доктринами.

46. Но будучи притѣсненными такого рода аргументами, латиняне вновь обращаются къ примѣру твари, дабы очевиднымъ образомъ откровенно явить себя духоборами и показать себя мыслящими Духа Святаго тварью. Ибо они говорятъ, что и тварь, о которой говорится, что она имѣетъ бытіе отъ Отца чрезъ Сына, также считается, что имѣетъ одного Виновника и Творца, а не два или три Виновника; и дѣло не обстоитъ такимъ образомъ, что Одинъ — собственно говоря, является Виновникомъ, другой — не въ собственномъ смыслѣ слова Виновникъ, и нѣтъ того, чтобы отдѣльныя части придавались ей для бытія. Но если они говорятъ такъ, то или пусть признаютъ, что открыто считаютъ Духа тварью, или да разумѣютъ, что внѣ своего естества и ѵпостаси и у насъ (людей) могутъ два лица единымъ дѣйствіемъ и единой мыслью искусно сдѣлать то, что пожелали бы, но чтобы каждый изъ нихъ отъ своей ѵпостаси, могъ единымъ дѣйствіемъ, совмѣстно изводить, согласно естеству, одно лицо — сіе невозможно; развѣ лишь возможно только придать отъ себя часть для бытія этого лица, какъ было сказано; такъ что тѣмъ, что будутъ два начала и два дѣйствія (энергіи), то и происшедшее отъ нихъ явится составнымъ. Поэтому достойно удивленія, что они единое личное дѣйствіе (энергію) приписываютъ двумъ Лицамъ и утверждаютъ, что два Лица являются единымъ Началомъ.

47. И самый умъ (νοϋς) въ насъ, имѣю въ виду — человѣческій, рождаетъ изъ себя слово и изводитъ духъ; одного — какъ бы вѣстника своихъ движеній и мыслей, другого же — какъ живителя и двигателя тѣла и соявителя и возвѣстителя слова. Итакъ, слово и духъ одновременно въ отношеніи другъ друга исходятъ изъ ума, и первое — возвѣщаетъ внѣшнимъ то, что относится къ родителю, а второй — живитъ и движетъ тѣло такъ, какъ это пожелалъ бы изводитель. Но никто изъ здраво мыслящихъ не сказалъ бы, что духъ происходилъ отъ слова и оно было виновникомъ его; ибо какъ бы это могло быть, когда и самъ онъ содѣйствуетъ слову въ явленіи его и самъ, въ свою очередь, чрезъ него является? Такимъ же образомъ и Вѣчное Слово имѣетъ Духа происходящимъ вмѣстѣ съ Нимъ отъ Перваго Ума и Отца, и не является для Него (Духа) Виновникомъ бытія, какъ и Самъ не отъ Него пріемлетъ Начало. Такъ богословствуетъ съ нами и прежде насъ божественный Максимъ, что образъ (т. е. умъ, слово и духъ) чудеснымъ образомъ соотвѣтствуетъ Первообразу. Ибо какъ у насъ слово является возвѣстителемъ движеній ума, такимъ же образомъ и Божественное Слово именуется Возвѣстителемъ (Ангеломъ) великой воли Отца; и какъ у насъ духъ является живительнымъ и двигательнымъ началомъ тѣла, такимъ же образомъ и Божественный Духъ, являясь животворящимъ и двигательнымъ и сохраняющимъ и освящающимъ Началомъ для твари, именуется Жизнью. Итакъ, помянутый божественный мужъ въ 3-й главѣ Сотницы “Созерцательныхъ Главъ” говоритъ слѣдующее: “И не было, и не есть, и не будетъ слово старше по времени Слова: Слово же — не безъ разума и не безжизненное, но — обладающее разумомъ и живое, какъ имѣющее Раждающій Его по естеству существующій Умъ — Отца, и существующую Жизнь, по естеству сосуществующую съ Нимъ — Духа Святаго” 124). Замѣть, что “Раждающимъ Умомъ” онъ называетъ Бога Отца; “Словомъ” же рожденнымъ отъ Него — Бога Сына; Жизнью же — Духа Святаго, вмѣстѣ съ Сыномъ имѣющаго бытіе, но не отъ Него принимающаго бытіе. И это-то то самое, что и иной богословъ говоритъ: “Духъ отъ Отца исходитъ и въ Сынѣ пребываетъ” 125).

48. Если происхожденія Божественныхъ Лицъ, согласно латинянамъ, разнствуютъ между собой только понятіемъ посредственности и непосредственности происхожденія: тѣмъ, что Сынъ имѣетъ бытіе только отъ Отца, Духъ же Святый — отъ Отца чрезъ Сына, — то, значитъ, исхожденіе явится тѣмъ же, что и рожденіе, и рожденіе, въ свою очередь, тѣмъ же, что и исхожденіе. Значитъ, въ Троицѣ будутъ два Сына: Одинъ — рожденный только отъ Отца; другой же — рожденный отъ Отца чрезъ Сына; и Одинъ будетъ ближайшимъ къ Отцу; другой же — ближайшимъ къ Сыну, а въ отношеніи Отца — внукомъ. Но такого рода богословствованія, лучше же сказать — безсмыслицы, мы до сихъ поръ еще не слыхали.

49. Начало Сына и Святаго Духа или одно и то же, или эти Начала — различны: для Одного — одно, для Другого — другое. Если одно и то же — то какъ Сына — только Отецъ является Началомъ, такъ, слѣдовательно, и Духа — только Отецъ (является Началомъ). Если же для Одного — одно Начало, для Другого — другое, то какъ не быть двумъ Началамъ?

50. Ѵпостась Отца является Началомъ Святаго Духа; но и другая Ѵпостась — Ѵпостась Сына, согласно латинянамъ, является Началомъ Святаго Духа. Значитъ, и та и другая Ѵпостась, то есть двѣ Ѵпостаси являются, согласно латинянамъ, Началами Духа. Слѣдовательно, согласно имъ, на лицо — два Начала Духа.

51. Отецъ и Сынъ такимъ образомъ явятся Виновниками Святаго Духа: либо — такимъ образомъ какъ Каждый изъ Нихъ въ отдѣльности (является Виновникомъ Св. Духа), либо — инымъ образомъ. Если Оба Они (являются Виновниками Святаго Духа) такимъ образомъ, какъ Каждый изъ нихъ въ отдѣльности, а равно Каждый изъ, Нихъ такимъ же образомъ является однимъ Виновникомъ, какъ и Одно Лицо, — то, слѣдовательно, Оба являются такимъ же образомъ Однимъ Виновникомъ, какъ Одно Лицо; и такимъ образомъ, Савеллій снова будетъ жить. Если же Оба суть — Одинъ Виновникъ иначе, иначе же Каждый изъ Нихъ въ отдѣльности, — то какъ не быть двумъ Виновникамъ? Ибо “иначе” и “иначе”, внѣ всякаго сомнѣнія, вводить и различіе и число.

52. Въ Божественныхъ Лицахъ — или одинъ Виновникъ или же не — одинъ. Если Одно Лицо — Виновникъ, то мы имѣемъ искомое: ибо Отецъ, внѣ всякаго сомнѣнія, будетъ единымъ (Виновникомъ). Если же въ Божественныхъ Лицахъ не — одинъ Виновникъ, то, конечно, будутъ два Виновника, какъ и два Происходящихъ отъ Виновниковъ. А это само по себѣ — абсурдъ!

53. Если непосредственный Виновникъ является большимъ и болѣе близкимъ, чѣмъ — посредственный, то почему, въ то время какъ часто говорится, что Духъ исходитъ отъ Отца, рѣдко прибавляется “чрезъ Сына”? Почему о большемъ и болѣе близкомъ Виновникѣ умалчивается, а меньшій и болѣе далекій всегда приводится? Какъ же не быть и двумъ Виновникамъ при наличіи большаго и меньшаго и болѣе близкаго и болѣе дальняго (Виновниковъ)?

54. Сынъ является Виновникомъ Святаго Духа или понятіемъ существа или же понятіемъ Ѵпостаси. Если понятіемъ существа, а существо — тождественно у Трехъ (Лицъ), то, слѣдовательно, быть Виновникомъ будетъ общимъ свойствомъ для Трехъ, и тогда Духъ будетъ изводить Самого Себя или иное Лицо. Если же Сынъ — Виновникъ (Духа) понятіемъ Ѵпостаси, то поскольку Его Ѵпостась иная отъ Ѵпостаси Отца, инымъ, въ сравненіи съ Отцемъ, будетъ и Виновникъ и иное Начало. Итакъ, двѣ Ѵпостаси будутъ Виновниками, а этимъ и два Начала будутъ на лицо.

55. Изводительная сила въ Отцѣ и Сынѣ, согласно латинянамъ, являющаяся тождественной въ Нихъ, конечно, является принадлежащей существу и естеству; между тѣмъ, ея не достаетъ Духу Святому, ибо Онъ не изводитъ никакое иное Лицо. Но такъ какъ обладающіе той же силой необходимо являются имѣющими и то же существо, согласно богословамъ Отцамъ, то и, напротивъ, не обладающіе той же, принадлежащей естеству, силой, — необходимо вытекаетъ, что и не то же имѣютъ естество; и, такимъ образомъ, Духъ Святый, будучи чуждъ общей принадлежащей естеству силы, чуждъ — и общаго естества, которое имѣютъ Отецъ и Сынъ. Но мы знаемъ, что Святая Троица, какъ — единосущна, такъ и — единосильна, и какъ единую силу (Трехъ) Лицъ мы возвѣщаемъ, такъ — и единое существо; и сказавъ много, мы прощаемся съ этими новыми духоборами.

56. Личными свойствами Отца, согласно богословамъ Отцамъ, являются: нерожденность, рожденіе (Сына) и изведеніе (Св. Духа). Итакъ, если одно изъ этихъ личныхъ свойствъ, именно — изведеніе, является — общимъ и для Сына, согласно латинянамъ, а Духъ Святый не обладаетъ ни однимъ изъ этихъ свойствъ, то, слѣдовательно, Отецъ имѣетъ большую общность съ Сыномъ, нежели — съ Духомъ Святымъ, и по необходимости вытекаетъ, что и большее различіе Онъ имѣетъ съ Духомъ Святымъ, нежели — съ Сыномъ. И что латиняне поставятъ в вину македоніанамъ, когда и сами они откровенно являются духоборами?

Второй документъ, относящійся къ этому періоду, это, какъ мы выше сказали, “Исповѣданіе Вѣры св. Марка Ефесскаго”, которое Святитель написалъ во Флоренціи и готовился подать Императору Іоанну Палеологу во время тѣхъ внутреннихъ собраній, которыя греки имѣли между собой по вопросу заключенія Уніи съ Римомъ. Исторію сего документа, какъ и слова св. Марка объ его “Исповѣданіи Вѣры” мы привели полностью выше, и здѣсь нѣтъ нужды намъ повторяться. Это “Исповѣданіе Вѣры” преимущественно посвящено тому же догматическому вопросу, что и “Силлогическія Главы”, т. е. опроверженію латинскаго догмата объ исхожденіи Святаго Духа отъ Сыновней Ѵпостаси; въ этомъ документѣ также порицается самый фактъ внесенія прибавленія въ Сѵмволъ Вѣры, и заканчивается онъ увѣщаніемъ сохранить Православную Вѣру ненарушенной и не искать Уніи съ Римомъ.

Этотъ документъ сохранился въ цѣломъ рядѣ рукописей, хранящихся въ Миланѣ, Парижѣ и иныхъ мѣстахъ (Atheniensis 652, fol. 11-13, Mediolanesis Ambrosianus 653, fol. 15-20. Ambrosianus 859, fol. 115-118. Parisinus 1218, fol. 502-4. Parisinus 1286, fol. 181-4. Vaticanus-Ottobonianus 418, fol. 419-20. Paris. 1259, fol. 6-7. Parisinus 1327, fol. 248. Parisinus 2075, fol. 333-4. Parisinus 3104. Monacensis 145, fol. 191 и т. д.).

Напечатано оно по частямъ и у Миня, вмѣстѣ съ “Confutationes” со стороны злѣйшаго уніата протосингела (впослѣдствіи уніатскаго Патріарха Константинопольскаго) Григорія Маммы. Въ сопровожденіи латинскаго перевода этотъ документъ — “Исповѣданіе Вѣры” св. Марка Ефесскаго — былъ помѣщенъ, согласно Парижской рукописи 1218, Монсиньеромъ Луи Пти въ 17-мъ томѣ “Потрологіи Оріенталисъ”, стр. 435-442, съ изданія котораго, какъ и до сихъ поръ, мы дѣлаемъ настоящій переводъ на русскій языкъ.

 

СВЯТѢЙШАГО МИТРОПОЛИТА ЕФЕСССКАГО, КИРЪ МАРКА ЕВГЕНИКА, ИСПОВѢДАНІЕ ПРАВОЙ ВѢРЫ, ИЗЛОЖЕННОЕ НА СОБОРѢ, БЫВШЕМЪ СЪ ЛАТИНЯНАМИ, ВО ФЛОРЕНЦІИ.

1. По благодати Божіей, наставленный благочестивыми догматами и во всемъ послѣдуя Святой и Каѳолической Церкви, я вѣрую и исповѣдую, что Богъ Отецъ — единый безначальный и безвиновный, и — Источникъ и Вина Сына и Духа: ибо отъ Него раждается Сынъ и отъ Него исходитъ Духъ; какъ ни Сынъ не участвуетъ въ исхожденіи (Св. Духа отъ Отца), такъ и Духъ — не участвуетъ въ рожденіи (Сына отъ Отца); или иными словами, — Оба являются “Происхожденіями” и то — совмѣстными Другъ съ Другомъ, какъ учатъ богословы Отцы. Поэтому-то и говорится, что Духъ Святый исходитъ “чрезъ Сына” —, то есть — “съ Сыномъ”, и какъ Сынъ (происходитъ отъ Отца), хотя и не образомъ рожденія (γεννητώς), какъ — Тотъ; о Сынѣ же не говорится, что Онъ рожденъ “чрезъ Духа”, по причинѣ того, что (уже само) имя Сына указываетъ на родственность опредѣленнаго характера, дабы не подумали, что Онъ есть Сынъ Духа. О Духѣ говорится, что Онъ — “Духъ Сына”, по той причинѣ, что Онъ свойствененъ Ему по естеству и чрезъ Него является и даруется людямъ; но Сынъ и не есть и не именуется “Сыномъ Духа”, какъ говоритъ Григорій Нисскій. Если же изреченіе “чрезъ Сына исходитъ” являетъ вину (бытія Св. Духа), какъ это говорятъ новые богословы, а не — то, что Онъ чрезъ Него просвѣщаетъ и является и вообще вмѣстѣ съ Нимъ происходитъ и сопровождаетъ Его, какъ говоритъ божественный Дамаскинъ, то всѣ богословы по очереди не отнимали бы, столь подчеркнуто, отъ Сына Вину (бытія Св. Духа); одинъ изъ нихъ говоритъ: “Единый Источникъ (т. е. единственная Вина) преестественнаго Божества — Отецъ, и этимъ Онъ различается отъ Сына и Духа” 126); другой такъ говоритъ: “Единый нерожденный и единый Источникъ Божества — Отецъ” 127) — т. е. единая Вина, какъ и единый безвиновный; иной же говоритъ слѣдующее: “Все, что имѣетъ Отецъ, имѣетъ и Сынъ, кромѣ свойства быть Виновникомъ” 128); иной же такъ говоритъ: “И римляне не дѣлаютъ Сына Виною Духа” 129); а иной такъ богословствуетъ: “Единый Виновникъ — Отецъ” 130); а въ другомъ мѣстѣ такъ говоритъ: “Сына же не именуемъ ни Виновникомъ, ни Отцемъ” 131); въ иномъ же мѣстѣ онъ говоритъ слѣдующее: “То, что соотвѣтствуетъ Источнику, Винѣ, Родителю — только къ Отцу должно относиться” 132); и ставя “чрезъ” въ отношеніи Сына, этотъ тончайшій богословъ — Дамаскинъ, не исключилъ бы “отъ, изъ”, если бы это было умѣстно; ибо въ восьмой главѣ Богословскихъ Сужденій онъ такъ говоритъ: “Мы не говоримъ, что Духъ происходитъ отъ Сына, но именуемъ — “Духомъ Сына” и исповѣдуемъ, что Онъ чрезъ Сына является и подается намъ” І33); онъ же въ тринадцатой главѣ говоритъ еще такъ: “(говорится) “Духъ Сына” не въ томъ смыслѣ, что Духъ происходитъ отъ Сына, но что чрезъ Него Духъ исходитъ отъ Отца: ибо только Отецъ — Виновникъ” І34); въ концѣ посланія къ Іордану онъ пишетъ слѣдующее: “Духъ воѵпостасный — Результатъ Исхожденія и Изведенія отъ Отца чрезъ Сына, но не — отъ Сына, ибо Духъ, возвѣщающій Слово, есть Духъ “устъ Божіихъ” l35); въ словѣ же на погребеніе божественной Плоти Господней онъ говоритъ такъ: “Духъ Святый Бога и Отца, какъ отъ Него исходящій, Который, говорится, и — отъ Сына, какъ чрезъ Него являемый и подаемый твари, но не отъ Него имѣющій бытіе” 136). Очевидно, что предлогъ “чрезъ”, тамъ гдѣ онъ означаетъ посредничество въ отношеніи вины (μεσιτείαν αϊτιώδη) и ближайшую вину, какъ желаютъ латиняне, имѣетъ то же значеніе, что и предлоги “отъ, изъ”, и можетъ одинъ замѣнять мѣсто другого въ тождественномъ значеніи, какъ напр. — “Стяжахъ человѣка Богомъ” (διά τοϋ Θεοΰ) 137, то есть: — “отъ Бога” (έκ τοϋ Θεού); или “мужъ чрезъ жену” (διά γυναικός) 138, т. е. — “отъ жены” (έκ γυναικός). Поэтому, когда исключается предлогъ “отъ, изъ” (έκ), то — ясно, что вмѣстѣ съ этимъ исключается и понятіе виновника. Итакъ, остается, что согласно понятію тонкаго Богословія, въ томъ смыслѣ говорится, что “Духъ Святый исходитъ отъ Отца чрезъ Сына”, что, исходя отъ Отца чрезъ Сына, Онъ проявляется или познается, или просвѣщаетъ или познается, какъ являющій (Христа). “Ибо Онъ имѣетъ сей отличительный знакъ личнаго ѵпостаснаго свойства”, говоритъ Василій Великій, — “познаваться послѣ Сына и вмѣстѣ съ Сыномъ, и отъ Отца имѣть бытіе” 139). Этимъ онъ желаетъ дать понять, что “чрезъ Сына” обозначаетъ “съ Сыномъ”; ибо и не иное какое личное свойство Духа Святаго здѣсь приписывается по отношенію къ Сыну, какъ только то, что Онъ съ Нимъ познается; и не иное какое — въ отношеніи къ Отцу, какъ только то, что Онъ отъ Него имѣетъ бытіе. Итакъ, если личное свойство, несомнѣнно, должно отражать то, чего является личнымъ свойствомъ, то слѣдовательно, Духъ Святый не иное какое отношеніе имѣетъ къ Сыну, какъ только то, что Онъ съ Нимъ познается; какъ по отношенію къ Отцу — что Онъ отъ Него имѣетъ бытіе. Итакъ, Духъ Святый не отъ Сына исходитъ и не отъ Него имѣетъ бытіе: ибо что препятствовало бы тому, чтобы говорилось, что Духъ Святый исходитъ чрезъ Сына, какъ это говорится: “вся” чрезъ Сына “быша”? — Но то, дѣйствительно, говорится и тамъ предлогъ “чрезъ” стоитъ вмѣсто предлога “отъ, изъ”, но это отнюдь не говорится, и никто не найдетъ, чтобы гдѣ-нибудь говорилось, что Духъ исходитъ чрезъ Сына, безъ того, чтобы упоминался Отецъ, но говорится: “отъ Отца чрезъ Сына”. Это же, отнюдь, не заключаетъ необходимости, чтобы Сыну приписывалась Вина (Духа); посему-то выраженіе “отъ Сына” совершенно нигдѣ не встрѣчается, и ясно, что — недопустимо.

2. Что касается изреченій Западныхъ Отцевъ и Учителей, которыми приписывается Сыну Вина Духа, то я ихъ и не знаю (ибо они и не были когда-либо переведены и не были одобрены Вселенскими Соборами) и не пріемлю, замѣчая, что они — испорчены и имѣютъ много вставокъ, какъ повсюду во многихъ иныхъ книгахъ, такъ и въ той, которая была представлена латинянами вчера и третьяго дня — въ книгѣ Дѣяній Седьмого Вселенскаго Собора, въ которой Сѵмволъ Вѣры, находящійся въ Соборномъ Опредѣленіи, имѣлъ въ себѣ прибавленіе (Filioque), которое когда читалось, какой стыдъ объялъ тѣхъ, знаютъ присутствовавшіе тогда. Но тѣ (Западные Отцы) не писали ничего противнаго Вселенскимъ Соборамъ и общимъ ихъ догматамъ и, отнюдь, ничего не созвучнаго Восточнымъ Учителямъ, и ничего — не соотвѣтствующаго, о чемъ свидѣтельствуютъ многіе изреченія ихъ. Поэтому подобнаго рода опасныя изреченія объ исхожденіи Святаго Духа я отвергаю и, согласуясь со Святымъ Дамаскиномъ, не говорю, что Духъ происходитъ отъ Сына, хотя бы кто-нибудь иной и говорилъ это; и не говорю, что Сынъ — Виновникъ и Изводитель Духа, чтобы этимъ не ввести въ Троицу Иного Виновника, и отъ этого разумѣлось бы наличіе двухъ Виновниковъ и двухъ Началъ. Ибо здѣсь быть Виной не является свойствомъ существа, такъ чтобы оно было общимъ и однимъ для Трехъ Лицъ; и посему никакъ и никоимъ образомъ латиняне не избѣгнутъ двухъ началъ до тѣхъ поръ, пока будутъ утверждать, что Сынъ — Начало Духа; Начало — это личное свойство и имъ различаются Лица (между Собой).

3. Итакъ, во всемъ послѣдуя Святымъ и Вселенскимъ Седьми Соборамъ и просіявшимъ на нихъ богомудрымъ Отцамъ, я — “Вѣрую во единаго Бога Отца Вседержителя, Творца небу и земли, видимымъ же всѣмъ и невидимымъ. И во единаго Господа Іисуса Христа Сына Божія, Единороднаго, Иже отъ Отца рожденнаго прежде всѣхъ вѣкъ: Свѣта отъ Свѣта, Бога истинна отъ Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша. Насъ ради человѣкъ и нашего ради спасенія сшедшаго съ небесъ, и воплотившагося отъ Духа Свята и Маріи Дѣвы, и вочеловѣчшася. Распятаго же за ны при Понтійстѣмъ Пилатѣ, и страдавша, и погребенна. И воскресшаго въ третій день по Писаніемъ. И возшедшаго на небеса, и сѣдяща одесную Отца, и паки грядущаго со славою судити живымъ и мертвымъ, Егоже Царствію не будетъ конца. И въ Духа Святаго, Господа Животворящаго, Иже отъ Отца исходящаго, Иже со Отцемъ и Сыномъ спокланяема и сславима, глаголавшаго пророки. Во едину Святую, Соборную и Апостольскую Церковь. Исповѣдую едино крещеніе во оставленіе грѣховъ. Чаю воскресенія мертвыхъ. И жизни будущаго вѣка. Аминь”.

4. Это священное ученіе и Сѵмволъ Вѣры, возвѣщенный Первымъ и Вторымъ (Вселенскими) Соборами и санкціонированный и подтвержденный прочими Соборами, — всей душею пріемля и храня, я пріемлю и цѣлую съ реченными Седмію Соборами и тотъ Соборъ, который былъ собралъ послѣ нихъ во время царствованія Благочестиваго Царя Василія Ромейскаго и Святѣйшаго Патріарха Фотія, и который былъ называемъ “Восьмымъ Вселенскимъ”, который въ присутствіи легатовъ Іоанна, блаженнаго папы Ветхаго Рима, — Павла и Евгенія епископовъ и Петра пресвитера и кардинала, санкціонировалъ и подтвердилъ Седьмой Вселенскій Соборъ и постановилъ сочислить его къ бывшимъ прежде него Соборамъ, возстановилъ Святѣйшаго Фотія на его престолѣ, а также осудилъ и анаѳематствовалъ, какъ это дѣлали и прежде него Вселенскіе Соборы, тѣхъ, которые дерзаютъ дѣлать какое-нибудь новшеское прибавленіе или изъятіе или вообще вносить какое-либо измѣненіе въ преждереченномъ Сѵмволѣ. “Если кто”, говоритъ онъ, “помимо этого Священнаго Сѵмволъ дерзнетъ иной писать или прибавлять или убавлять и дерзко отзываться объ этомъ постановленіи, да будетъ осужденъ и изверженъ изъ всего христіанскаго общества” 140). Это же самое касательно онаго прибавленія въ Сѵмволѣ говоритъ еще болѣе широко и очевидно и папа Іоаннъ въ посланіи къ Святѣйшему Фотію. Этотъ Соборъ издалъ также каноны, которые находятся во всѣхъ сборникахъ каноновъ.

5. Итакъ, согласно постановленію, какъ сего, такъ и до него бывшихъ Соборовъ, полагая необходимымъ сохранить Священный Сѵмволъ Вѣры ненарушеннымъ — такъ, какъ онъ былъ изданъ — и пріемля то, что они приняли, и отвергая то, что они отвергаютъ, я никогда не пріиму въ общеніе дерзнувшихъ прибавлять въ Сѵмволъ новшество относительно исхожденія Святаго Духа, до тѣхъ поръ, пока они пребудутъ въ таковомъ новшествѣ. “Ибо бывающій въ общеніи съ отлученными отъ общенія”, говорится, “и самъ да будетъ отлученъ” 141). И божественный Златоустъ, толкуя слова (Апостола): “Аще кто вамъ благовѣститъ паче, еже пріясте, анаѳема да будетъ” 142) — говоритъ такъ: “Онъ не сказалъ: если бы они возвѣстили вамъ нѣчто противное или совершенно извратили бы, но если и нѣчто малое благовѣстили бы помимо того, что вы приняли, или, быть можетъ, что-нибудь измѣнили, — анаѳема да будутъ”. И тамъ же онъ говоритъ: “Необходима — умѣренность, дабы не оказалось преступить законъ” 143). И Василій Великій въ “Подвижническихъ Наставленіяхъ” такъ говоритъ: “Отвергать нѣчто изъ написаннаго или вводить нѣчто изъ ненаписаннаго — явное отпаденіе отъ вѣры и знакъ дерзости; ибо Господь нашъ Іисусъ Христосъ говоритъ: “Овцы Моя гласа Моего слушаютъ”; а передъ этимъ Онъ говоритъ: “По чуждемъ же не идутъ, яко бѣжать отъ чуждаго гласа” 144). И въ “Посланіи къ монашествующимъ” онъ такъ говоритъ: “Если нѣкоторые претендуютъ, что исповѣдываютъ здравую вѣру, имѣютъ же, тѣмъ не менѣе, общеніе съ инакомыслящими, если и послѣ увѣщанія не перестанутъ такъ поступать, то надлежитъ имѣть и ихъ самихъ не только отлученными, но даже и братіей не называть”. И прежде него, Игнатій Богоносецъ въ посланіи къ божественному Поликарпу Смирнскому такъ говоритъ: “Всякій говорящій паче, еже установлено, хотя бы и былъ достойнымъ по вѣрѣ, хотя бы и постился, хотя бы и дѣвство соблюдалъ, хотя бы и знаменія творилъ, хотя бы и пророчествовалъ, пусть будетъ для тебя какъ волкъ въ овечьей шкурѣ, дѣйствующій на погибель овецъ”. Да и какая нужда много говорить?! — Всѣ Учители Церкви, всѣ Соборы и всѣ Божественныя Писанія увѣщеваютъ насъ бѣжать отъ инакомыслящихъ и отступить отъ общенія съ ними. Итакъ, неужели же, всѣхъ ихъ презрѣвъ, я послѣдую за тѣми, которые подъ личиной ложнаго примиренія призываютъ заключить Унію съ тѣми, которые нарушили священный и божественный Сѵмволъ и вводятъ Сына, какъ второго Виновника Святаго Духа? Ибо прочія изъ нелѣпостей, изъ которыхъ и одной только было бы достаточно для того, чтобы разойтись съ ними, я оставляю въ настоящее время не упомянутыми. Да не приключится мнѣ когда сего, — о, Утѣшителю Благій! — да не отступлю до такой степени отъ себя самого и отъ здравыхъ сужденій, но имѣя отъ Твоего ученія и Тобою одухотворенныхъ мужей, да приложусь къ Отцамъ моимъ, вынося отсюда, если не иное что, такъ — Православіе (τήν εϋοέβειαν)!