Изъ содержанія предыдущей главы и приведенныхъ твореній св. Марка можно видѣть, какой напряженный характеръ приняли событія. Уже вопросъ шелъ не о соединеніи Церквей, а о жизни или смерти Православной Церкви. Съ одной стороны, мы видимъ предательство, сознательное и ничѣмъ не могущее быть оправданнымъ, предательство Православія, поддерживаемое крутымъ нажимомъ съ внѣшней стороны, какъ со стороны латинянъ, такъ и Императора; а съ другой стороны, — мы видимъ отчаянную борьбу, ведомую единицами, а лучше сказать, однимъ единственнымъ — святителемъ Маркомъ Ефесскимъ, при проявлявшейся иногда поддержкѣ со стороны нѣкоторыхъ единицъ, — борьбу за сохраненіе Православія, за нерушимость Православной Вѣры и святѣйшихъ ея догматовъ.
Въ этой главѣ намъ надлежитъ продолжить наше изложеніе послѣдующихъ событій.
10-го іюня 1439 г. греческіе представители узнали о смерти церковнаго главы ихъ — Константинопольскаго Патріарха Іосифа. Патріархъ былъ уже весьма престарѣлымъ и больнымъ, какъ и большинство другихъ греческихъ іерарховъ на Соборѣ. Мы можемъ здѣсь вспомнить, какъ въ своемъ словѣ папѣ Евгенію св. Маркъ говорилъ папѣ: “Онъ (Христосъ-Богъ) побудилъ тебя, первенствующаго среди священнослужителей Его, пригласить насъ сюда, и подвигъ благочестивѣйшаго нашего Царя послушать тебя, а также сотворилъ нашего пастыря и Патріарха забыть старость и долговременное недомоганіе...” 1)· Немного далѣе онъ говоритъ и это: “Возведи окрестъ очи твои и виждь старцевъ, достопочтенныхъ и священныхъ, уже весьма нуждающихся въ одрѣ и покоѣ, вставшихъ изъ своихъ предѣловъ и притекшихъ къ твоему совершенству; собравшихся только по надеждѣ на Бога и по любви къ вамъ” 2). Въ исторіи Собора многократно упоминается о болѣзни Патріарха, который не могъ присутствовать на тѣхъ или иныхъ собраніяхъ по болѣзни. Упоминается и о томъ, что надъ нимъ было совершено соборованіе. И все же смерть его была нѣсколько неожиданнымъ ударомъ для грековъ. Онъ былъ найденъ мертвымъ въ своей комнатѣ. На его столѣ лежало нѣкое духовное завѣщаніе, послѣднее выраженіе своего мнѣнія: “Extrema sententia”. Этотъ документъ гласитъ: “Іосифъ, по милости Божіей, Архіепископъ Константинополя, Новаго Рима, и Патріархъ Вселенскій. Придя къ концу моей жизни, и уже на границѣ того, чтобы заплатить долгъ, общій всему человѣчеству, я желаю, по благодати Божіей, открыто выразить въ письменномъ видѣ для моихъ чадъ ту вѣру, которую я исповѣдую и подъ которой подписываюсь. Итакъ: все то, что признаетъ и учитъ Католическая и Апостольская Церковь Господа нашего Іисуса Христа, находящаяся въ Ветхомъ Римѣ, и я также признаю и торжественно подтверждаю, что я соглашаюсь со всѣмъ. Въ равной мѣрѣ, я признаю Святого Отца Отцевъ, Высшаго Понтифія и Представителя Господа нашего Іисуса Христа, Папу Ветхаго Рима. Также я признаю чистилище. Въ силу сказаннаго я подписываюсь. 9-го іюня 1439 года, второго индикта” 3). Несмотря на попытки нѣкоторыхъ римокатолическихъ богослововъ 4) доказать подлинность этого документа, однако, есть столько данныхъ, говорящихъ о его подложности, что нельзя не видѣть того, что этотъ документъ является дѣломъ поддѣлки, и то, сдѣланной даже не греками, изъ числа сторонниковъ Уніи, а именно латинянами.
Прежде всего объ “Extrema sententia” совершенно не упоминаетъ Сиропулъ, который враждебно относился къ Патріарху Іосифу за его податливость сторонникамъ Уніи и неустойчивость въ дѣлахъ вѣры; Сиропулъ упоминаетъ даже мелочи и не скрываетъ подозрѣнія, говорящія противъ Патріарха, и если бы “Extrema sententia” дѣйствительно существовала, онъ врядъ ли бы не упомянулъ объ этомъ. Не упоминаетъ о таковомъ документѣ и св. Маркъ Ефесскій. Георгій Амирутскій и Георгій Гемистъ Плифонъ, оспаривая впослѣдствіи характеръ Вселенскаго Собора, приписывавшійся Собору во Флоренціи, ссылаясь на тотъ фактъ, что Патріархъ не могъ подписать Уніи, не могли бы такъ говоритъ, если бы на лицо была его “Extrema sententia”, о которой, слѣдовательно, они и не знали; иными словами, которой и не было, такъ какъ, находясь на Флорентійскомъ Соборѣ и занимая достаточно высокій постъ (что относится особенно къ Гемисту Плифону), они не могли бы быть въ невѣдѣніи о существованіи такого важнаго документа, если бы онъ существовалъ въ то время. Указавъ на послѣдній фактъ, Frommann 5) приводитъ и еще два основанія въ подтвержденіе подложности сего документа: “Это писаніе настолько латинизировано и до такой степени мало соотвѣтствуетъ мнѣнію, высказанному Патріархомъ нѣсколько дней передъ тѣмъ, что его ложная подлинность очевидна”. Затѣмъ, въ “Extrema sententia” какъ дата смерти приводится 9-е іюня 1439 г., между тѣмъ, согласно исторіи Дороѳея Мителенскаго, Патріархъ умеръ 10-го іюня.
Мы должны къ сему присовокупить и тотъ фактъ, что въ оффиціальныхъ источникахъ объ Уніи и декретахъ — этотъ документъ и не упоминается. О немъ не упоминаютъ и не ссылаются на него ни латиняне, ни греческіе сторонники Уніи — хотя этотъ документъ былъ бы весьма большой подпорой для нихъ, если бы онъ, дѣйствительно, существовалъ. Кромѣ того, подобнаго рода “Extrema sententia” Патріарха прекрасно могла бы послужить вмѣсто подписи его подъ Актомъ Уніи и, нѣтъ сомнѣнія, что она была бы присовокуплена къ Акту Уніи на греческомъ языкѣ, подъ которымъ имѣются подписи Императора и прочихъ греческихъ представителей. Но этого нѣтъ. Это — одна сторона дѣла. Другая — самый текстъ. Достаточно прочесть самый текстъ, чтобы видѣть въ немъ грубую поддѣлку: невозможно и абсурдъ допустить, чтобы патріархъ Іосифъ, который, какъ помнимъ, съ такой осторожностью относился къ чести своего сана, считая его не меньшимъ сана папы, вдругъ, сталъ бы называть папу “Отцомъ Отцевъ и Представителемъ Христа”. Затѣмъ, совершенно ни съ того, ни съ сего, какъ бы наспѣхъ, прибавлено, что Патріархъ признаетъ чистилище. Несомнѣнно, что этотъ документъ является болѣе позднимъ произведеніемъ весьма неумѣлой поддѣлки.
Мы болѣе подробно остановились на этомъ вопросѣ съ той цѣлью, чтобы нѣсколько обѣлить память патріарха Іосифа. Современные историки причисляютъ его къ числу скрытыхъ противниковъ Уніи 6). Одинъ изъ нихъ такъ говоритъ: “Патріархъ Іосифъ во имя государственныхъ интересовъ (икономіи) желалъ Уніи, уговаривалъ непокорныхъ, но все время боролся со своимъ искреннимъ православіемъ, и эта борьба свела его въ могилу, избавившую его отъ подписи подъ Соборнымъ Актомъ” 7). Дѣйствительно, если мы просмотримъ сохранившіеся историческіе источники, мы не видимъ, чтобы Патріархъ проявлялъ особое рвеніе къ Уніи. На открытіи Собора онъ и не присутствовалъ вообще, избѣгалъ присутствовать и на другихъ собраніяхъ. Правда, онъ увѣщевалъ нѣкоторыхъ іерарховъ (особенно св. Марка Ефесскаго) пойти на соглашеніе съ латинянами, но когда особенно ревностные сторонники Уніи просили Патріарха наложить на св. Марка прещеніе за его непокорность дѣлу Уніи или хотя бы предать его суду Сѵнода, Патріархъ рѣшительно отказался это сдѣлать. При обсужденіи вопроса, бывшаго въ Феррарѣ о томъ, нужно ли грекамъ переѣзжать во Флоренцію и продолжать дальнѣйшіе переговоры съ латинянами, онъ не проявлялъ своей воли ни въ томъ, ни въ другомъ отношеніи. Когда обсуждался вопросъ о соглашеніи касательно “Filioque”, то, какъ мы видѣли, онъ готовъ былъ принять латинскій догматъ, но скорѣе условно, а не фактически, ибо онъ говорилъ, что не допустимо вносить въ православный Сѵмволъ Вѣры какое-либо прибавленіе. Св. Маркъ Ефесскій такъ говоритъ о послѣднемъ; говоря о сторонникахъ Уніи изъ среды грековъ, онъ пишетъ: “Къ нимъ причислился и Патріархъ, будучи обольщенъ уже и самъ, несчастный, жаждущій какъ можно скорѣе отбыть оттуда, хотя судьба гнала его къ смерти” 8). У Патріарха мы видимъ двѣ черты: слабохарактерность и лояльность къ волѣ Императора, желавшаго Унію ради политическихъ интересовъ, и съ другой стороны — желаніе не нанести ущерба Православію и достоинству Православной Церкви, которой онъ былъ главенствующимъ Патріархомъ. И хотя, конечно, онъ не былъ духовнымъ главой делегаціи и не проявлялъ въ сущности никакой активности, какъ по причинѣ болѣзненности и старости, такъ и извѣстнаго несочувствія ко всему дѣлу Уніи, однако, смерть его, несомнѣнно, была урономъ для дѣла Уніи; ибо въ Актѣ Уніи, этомъ плачевномъ для Православія документѣ, нѣтъ ни одной подписи, принадлежащей патріарху Православной Церкви, а тѣмъ болѣе — знаменательно отсутствіе подписи Константинопольскаго Патріарха.
Со смертью Патріарха, какъ говоритъ Сиропулъ, Императоръ остался одинъ въ управленіи Православной Церковью, и все дальнѣйшее всецѣло взялъ въ свои руки.
Послѣ торжественныхъ похоронъ Патріарха, похороненнаго въ храмѣ Санта Маріа Новелла во Флоренціи, греки извѣстили Папу, что желаютъ какъ можно скорѣе закончить дѣло Уніи, такъ какъ они не могутъ долго оставаться безъ Патріарха. Папа вызвалъ къ себѣ трехъ митрополитовъ: Никейскаго, Кіевскаго и Мителенскаго и просилъ ихъ, поскольку греки и латиняне нынѣ находятся въ согласіи въ догматическомъ вопросѣ, именно — въ вопросѣ “Filioque”, придти къ соглашенію и по другимъ пунктамъ. На это митрополиты отвѣтили, что они не уполномочены дать оффиціальный отвѣтъ, но личное ихъ мнѣніе таково: “У насъ съ временъ Отцевъ употребляется квасный хлѣбъ для Евхаристіи, а у васъ — безквасный хлѣбъ, но оба обычая въ равной мѣрѣ хороши. Чистилище не является вопросомъ, который явился причиной раскола, и, слѣдовательно, можно будетъ обсудить сей вопросъ уже послѣ заключенія Уніи. Послѣ заключенія Уніи, папа сохранитъ свой приматъ настолько, насколько это явится законнымъ ему сіе приписывать. Въ нашемъ Сѵмволѣ мы не сдѣлаемъ прибавленія, но мы согласимся на то, чтобы въ вашихъ церквахъ вы его сохранили. Мы признаемъ также, что принужденные необходимостью, по причинѣ ересей, вы чрезъ это прибавленіе объяснили болѣе нагляднымъ способомъ, то, что заключается въ Сѵмволѣ Вѣры, не, собственно говоря, прибавленіемъ, но только благочестивымъ разъясненіемъ, введеннымъ въ Сѵмволъ. Два Сѵмвола (вашъ и нашъ) — хороши и имѣютъ тотъ же смыслъ. Наконецъ, мы допускаемъ, что освященіе Свв. Даровъ происходитъ чрезъ произношеніе словъ Господа нашего, хотя затѣмъ мы и молимъ Духа Святаго, чтобы хлѣбъ и вино стали Тѣломъ и Кровію Христа” 9).
Хотя въ этихъ словахъ и такъ уже находился, можно сказать, отказъ отъ всего того, за что такъ пламенно и столь долгое время боролся св. Маркъ Ефесскій, хотя греки и сдѣлали большую уступку въ ущербъ православному ученію, однако, и это не удовлетворило Ватиканъ, который требовалъ того, что называется “безусловная капитуляція” со стороны Православной Церкви. Выслушавъ отвѣтъ митрополитовъ, Папа потребовалъ оффиціальнаго (хотя и отвѣтъ митрополитовъ, въ сущности, былъ оффиціальнымъ) и болѣе точнаго (т. е. болѣе латинизированнаго) отвѣта грековъ.
13-го іюня Императоръ собралъ у себя всѣхъ грековъ для обсужденія пунктовъ, поставленныхъ Папой, но греки не могли выработать оффиціальнаго отвѣта и не хотѣли безоговорочно принимать всѣ латинскіе пункты.
На слѣдующій день Императоръ, его братъ Димитрій и нѣсколько митрополитовъ явились къ Папѣ и заявили, что греки не могутъ придти къ соглашенію съ латинянами по вопросу чистилища. Въ отвѣтъ на это, Папа имъ направилъ прежній докладъ латинянъ о чистилищѣ (и который, кстати, такъ блестяще былъ опровергнутъ трудами св. Марка Ефесскаго въ свое время въ Феррарѣ). Послѣ сего Папа представилъ грекамъ хартулу (Chartula), которая заключала пункты, которые грекамъ надлежало принять, если они желаютъ Уніи съ Римомъ. Въ то же самое время онъ уполномочилъ фра Іоанна Рагусскаго и Торквемаду выступить передъ греками съ пояснительными рѣчами. “Chartula” заключала два предмета: приматъ папы и литургическій вопросъ, т. е. выясненіе вопроса объ освященіи Свв. Даровъ и надо ли употреблять квасный или безквасный хлѣбъ для Евхаристической Жертвы.
Говоря о приматѣ папы, Хартула заключала въ себѣ слѣдующія слова которыя должны были быть внесенными въ Соборное опредѣленіе (Актъ) Уніи: “Item similiter diffinimus sanctam Sedem apostolicam et Romanum pontificem successorem (esse beati) Petri et vicarium Jesu Christi, totius Ecclesiæ caput, omnium christianorum Patrem et magistrum, et in universum orbem terrarum tenere primatum, atque eidem Sedi et Romano pontifici in beato principe apostolorum pascendi, convocandi, regendi et gubernandi universalem Ecclesiam plenam potestatem esse traditam” 10) (т. e. “Затѣмъ также мы опредѣляемъ, что Святой Апостолическій престолъ и Римскій Понтифій является Наслѣдникомъ Блаженнаго Петра и Викаріемъ Іисуса Христа, Главой всей Церкви, Отцемъ и Учителемъ всѣхъ христіанъ, и имѣетъ приматъ на всемъ земномъ шарѣ, и этому Престолу и Римскому Понтифію, въ лицѣ Блаженнаго Князя Апостоловъ, передана полная власть пасти, созывать (Соборы), царствовать и управлять всей Церковью”).
Относительно Евхаристіи “Хартула” заключала слѣдующіе пункты: 1. нѣтъ различія, на чемъ совершается Евхаристія — на квасномъ или безквасномъ хлѣбѣ. 2. пресуществленіе Святыхъ Даровъ происходитъ исключительно въ тотъ моментъ, когда священникъ произноситъ евхаристическія слова Спасителя. Въ своей рѣчи Торквемада, однако, подчеркнулъ, что безквасный хлѣбъ лучше соотвѣтствуетъ Евхаристіи и что только слова Спасителя имѣютъ освящательную силу для Св. Даровъ.
Засѣданіе закончилось рѣчью Папы, который обвинилъ грековъ въ томъ, что они освящаютъ Св. Дары не словами Спасителя, а иными словами, и призвалъ грековъ принять “Хартулу” такъ, какъ она есть. “Чтобы заключить Унію”, закончилъ свою рѣчь Папа, — “необходимо опредѣлить 4 пункта: объ исхожденіи Духа Святаго, о безквасномъ и квасномъ хлѣбѣ, о приматѣ Римскаго Понтифія и о вопросѣ чистилища. Нѣтъ сомнѣнія, можно было бы воздержаться отъ того, чтобы говорить въ болѣе спеціальныхъ терминахъ о прибавленіи “Filioque”, и ограничиться опредѣленіемъ догмата, но поскольку въ теченіе дебатовъ, вы часто объявляли, что Римская Церковь была отлучена по причинѣ этого прибавленія, надобно (въ Актѣ Уніи) упомянуть и этотъ вопросъ и сказать, что это прибавленіе всегда было законнымъ. Поэтому соблаговолите, братіе, принять эту “Хартулу”, которая уже была передана епископамъ Кіевскому, Никейскому и Мителенскому” 11).
Папа расчитывалъ, что греки примутъ эту “Хартулу” безоговорочно, но даже, именно, самъ Императоръ, настолько былъ оскорбленъ этимъ небывалымъ униженіемъ Православной Церкви въ терминологіи примата папы, требованіемъ признанія за прошлое время законности “Filioque” и неуважительнымъ отзывомъ о православной Литургіи, что желалъ немедленно прервать всѣ переговоры съ Папой и обратился къ нему съ просьбой принять мѣры къ отъѣзду грековъ. Но Папа, уже хорошо узнавшій, что этимъ вспышкамъ негодованія и рѣшительности Императора не надо придавать большого значенія, заявилъ, что сначала надо заключить Унію, а тогда уже уѣзжать, тѣмъ болѣе, что мѣры къ отъѣзду грековъ изъ Флоренціи онъ уже предпринялъ. Послѣ сего Папа уклонился отъ личнаго участія въ переговорахъ, поручивъ ихъ вести кардиналу Цезарини, вѣроятно, какъ опытному дипломату.
Императоръ бросался изъ крайности въ крайность. Отъ проявленной имъ рѣшительности бросить дальнѣйшіе переговоры и съ честью вернуться въ Константинополь не осталось и слѣда, и теперь, по уговорамъ кардинала Цезарини и, особенно, сторонниковъ Уніи изъ среды греческихъ іерарховъ, онъ рѣшилъ принять пункты “Хартулы” и немедленно заключить Унію. Но былъ одинъ іерархъ, знаменитый и святой, іерархъ, котораго Императоръ очень уважалъ, какъ и его покойный отецъ — императоръ Мануилъ, іерархъ, который рѣшительно былъ противъ Уніи, одинъ единственный, но гласъ котораго въ это страшное время былъ “гласомъ вопіющаго въ пустыни”; этотъ іерархъ былъ св. Маркъ Ефесскій. Этотъ іерархъ былъ одинъ въ своей борьбѣ, какъ онъ съ печалью замѣчаетъ: “Я видѣлъ, что они лихорадочно стремятся къ заключенію Уніи, и что тѣ, которые были со мною раньше, теперь находятся съ ними” 12). Онъ не могъ удержать срывающейся лавины.
17-го іюня Императоръ собралъ у себя въ частныхъ покояхъ трехъ представителей Восточныхъ Патріарховъ и 10 епископовъ, стоявшихъ за Унію, съ цѣлью убѣдить св. Марка Ефесскаго къ принятію Уніи. Но несмотря на всѣ попытки и увѣщанія, св. Маркъ остался непреклоннымъ въ своемъ убѣжденіи и рѣшительно отказался принять латинскіе догматы 13). Послѣ сего имя св. Марка не встрѣчается въ исторіяхъ Флорентійскаго Собора. Но мы встрѣтимся съ этимъ благословеннымъ именемъ въ тотъ день, когда будетъ подписываться Унія, или лучше сказать — капитуляція Православной Церкви.
Событія шли быстро. И 18-го іюня, т. е. на слѣдующій день послѣ безплодныхъ попытокъ переубѣдить Св. Марка Ефескаго, греки собрались у Папы, который обратился къ нимъ черезъ своего представителя съ рѣчью касательно привилегій папы и по поводу освященія Св. Даровъ. Императоръ уклонился отъ присутствія на этомъ собраніи.
Историкъ Флорентійскаго Собора Андрей де Санта Кроче сохранилъ намъ болѣе подробную картину послѣднихъ переговоровъ. Согласно ему, наканунѣ рѣчи Папы два кардинала отправились къ Императору, который черезъ Виссаріона Никейскаго предложилъ имъ нѣсколько вопросовъ и выразилъ нѣкоторыя сомнѣнія относительно содержащагося въ “Хартулѣ”. Затѣмъ послѣдовалъ диспутъ между Виссаріономъ Никейскимъ и Іоанномъ Рагусскимъ, который продолжался и на слѣдующій день. Послѣ вступительной рѣчи кардинала Цезарини, Іоаннъ Рагусскій началъ диспутъ съ чтенія нѣсколькихъ древнихъ посланій папъ, которыя были почтены Соборами и исполнены наивысшихъ похвалъ папамъ; особенно онъ остановился на Четвертомъ Вселенскомъ Соборѣ. На это Виссаріонъ отвѣтилъ, что указанные примѣры являются только выраженіемъ извѣстной любезности по отношенію къ папамъ, но отнюдь не указываютъ на особыя привилегіи Римскаго престола. Но пусть докладчикъ укажетъ, — говорилъ Виссаріонъ, — на особыя привилегіи, которыя давались папамъ въ древней Церкви Вселенской Церковью, пусть будутъ указаны древніе каноны, подтверждающіе привилегіи Римскаго престола. Виссаріонъ прекрасно зналъ, что ничего такого не было. Но Іоаннъ Рагусскій на это отвѣтилъ, что посланія папъ важнѣе каноновъ и опредѣленій, вынесенныхъ Вселенскими Соборами. Затѣмъ Виссаріонъ спросилъ: выраженіе “Хартулы”, что папа является “Отцемъ и Учителемъ и Наставникомъ христіанъ” — является ли только выраженіемъ чести, или же — ссылкой на особыя привилегіи, какъ, впрочемъ, это можно заключить изъ того выраженія, что папа называется “Caput Ecclesiæ” (Глава Церкви). Латинскій ораторъ прямо отвѣтилъ на это, что эти выраженія не только первенство чести, но и “primatus jurisdictionis” — “non solum denotat reverentiam, sed potestatem quamdam cujusdam obedientiæ”, при этомъ онъ сослался на слова Христа апостолу Петру: “Паси овцы Моя” и “Дамъ тебѣ ключи” и т. д. Далѣе онъ присовокупилъ, что эта “potestas spiritualis jurisdictionis” распространяется въ равной мѣрѣ и на мірянъ и на клириковъ. Административно приматъ папы обозначаетъ, что епископы, неправильно преслѣдуемые императоромъ, могутъ аппелировать къ папѣ, и такого рода аппеляція не является ущемленіемъ правъ императора, ибо императорская власть выражается “въ дѣлахъ гражданскихъ и временныхъ”, а власть папы — “въ дѣлахъ церковныхъ и духовныхъ”. Затѣмъ, императоръ спросилъ черезъ Виссаріона: входитъ ли во власть папы “convocare Ecclesiam”, т. е. собирать Вселенскіе Соборы, на что былъ данъ отвѣтъ, что власть созывать Вселенскіе Соборы является властью или привилегіей исключительно принадлежащей папѣ, и что императоръ можетъ созывать Соборы только имѣя на это согласіе папы. Затѣмъ, ораторъ прибавилъ, говоря, что Христосъ далъ Своей Церкви наилучшее устроеніе — именно, единоначаліе; однако, Римская Церковь не имѣетъ поползновенія на права и привилегіи другихъ Церквей. — Послѣдняя фраза была весьма дипломатична. Но Виссаріонъ спросилъ отъ лица Императора: является ли власть Папы аналогичной съ властью митрополита въ его области или Патріарха въ его патріархатѣ? На это Іоаннъ Рагусскій отвѣтилъ (сведя на нѣтъ вышесказанную имъ дипломатическую оговорку, что Папа не имѣетъ поползновенія на права и привилегіи другихъ Церквей): “Нѣтъ. Ибо власть Митрополита или Патріарха ограничивается территоріей, которыми они управляютъ, въ то время какъ Наслѣдникъ Петра habet immediatam potestatem in omnes, sed ita habet, ut cum ordine haec omnia fiant” (т. e. “имѣетъ непосредственную власть надъ всѣми, но имѣетъ ее такимъ образомъ, что бы все это было согласно порядку”). Далѣе онъ заявилъ, что всѣ епископы являются только викаріями Папы, поскольку Петръ поставилъ во многихъ странахъ патріарховъ, митрополитовъ и епископовъ, не будучи въ силахъ все дѣлать самъ”. Затѣмъ, онъ прочелъ текстъ изъ Псевдо-Исидора (т. е. сборника, содержащаго подложные документы о привилегіяхъ Папъ въ древности, сборника давно уже отверженнаго самой Римо-Католической Церковью) и сослался на “Donatio Constantini”, хотя уже было доказано Laurent Valla и Nicolas de Cusa, что этотъ документъ подложенъ. Закончилъ онъ свою рѣчь словами: “Шестой канонъ Никейскаго Собора сказалъ, что Римская Церковь всегда имѣла приматъ (власти)”. Греки на это отвѣтили, что Никейскій Соборъ никогда не выносилъ подобнаго канона 14).
Итакъ, грекамъ было прямо заявлено, что они должны признать не только первенство чести Папы, что никогда не оспаривала Православная Церковь, но и — “primatus jurisdictionis”. Православная Церковь должна была бы Во всемъ покориться Папѣ и признать его “Викаріемъ Христа” и “Главой Церкви” (не только въ административномъ значеніи этого слова, но и въ таинственномъ, догматическомъ, всеобъемлющемъ), высшимъ Наставникомъ и Учителемъ и Пастыремъ всей Церкви, и признать за Папой право, какъ ему угодно, вмѣшиваться въ дѣла Православной Церкви. Иными словами, Православная Церковь должна была отказаться отъ своей екклисіологіи, отъ своей правды, отъ своей священной “Соборности”, и попрать слова Сѵмвола Вѣры: “Вѣрую ... во едину, святую, каѳолическую и апостольскую Церковь”; даже болѣе, она должна была отказаться отъ истинной Главы Церкви — Господа Христа [какъ говоритъ Апостолъ: “Христосъ — Глава Церкви” l5), и “Все покорилъ подъ ноги Его, и поставилъ Его выше всего, главою Церкви” 16), и “Онъ есть прежде всего, и все Имъ стоитъ. И Онъ есть глава тѣла Церкви” 17), Который обѣщалъ быть съ вѣрными “до скончанія вѣка” 18)], и признать человѣка, хотя бы это и былъ первенствующій Патріархъ, главой Церкви, замѣстителемъ Христа, дѣйствующимъ вмѣсто Христа. Сама постановка вопроса въ такомъ свѣтѣ не могла не казаться ревнителямъ Православія ужасной и кощунственной угрозой святой екклисіологіи Святой Соборной Православной Церкви. Затѣмъ, Императору Византійскому надлежало отказаться отъ исконнаго своего права созывать Вселенскіе Соборы и свести себя на послушное орудіе въ рукахъ Папы, въ то время какъ управленіе Восточными епископами было бы всецѣло въ рукахъ Папы. Полное изъятіе православнаго Императора изъ участія въ церковно-административной жизни, несомнѣнно, являлось ударомъ по “симфоніи” между Церковью и Государствомъ. Пусть эта симфонія” оставалась только идеальнымъ начертаніемъ Юстиніанова законодательства, пусть она рѣдко или никогда не достигла совершенства, однако она всегда жила какъ идеалъ въ средѣ Православной Церкви и ей искони придавалось столь большое значеніе. Такимъ образомъ, латиняне открыто, совершенно игнорируя традиціи Православной Церкви и психологію православнаго народа, рушили устои Православной Церкви и ея традиціи.
Послѣ рѣчи Іоанна Рагусскаго выступилъ съ рѣчью Іоаннъ де Торквемада по вопросу объ освященіи Свв. Даровъ. Императоръ просилъ изъять изъ “Хартулы” выраженіе, что освященіе Свв. Даровъ происходитъ исключительно произношеніемъ священникомъ словъ Спасителя. Но Торквемада возразилъ, говоря, что это выраженіе, будучи необходимымъ, не можетъ быть изъятымъ. Исидоръ Кіевскій заявилъ: “Мы и сегодня имѣемъ тотъ служебникъ святаго Василія Великаго и святаго Іоанна Златоустаго, который мы имѣли до Раскола, и никогда латиняне не ставили намъ это въ укоръ”. Далѣе онъ присовокупилъ то сужденіе, которое кажется соотвѣтствующимъ и мысли св. Марка Ефесскаго, выраженной имъ въ сочиненіи объ освященіи Свв. Даровъ, именно: — “Мы вѣруемъ, что слова Спасителя являются “effectrix” (совершатель, освятитель) Божественныхъ Даровъ; они являются, такъ сказать, сѣменемъ, которое, собственно говоря, есть “effectrix” Плода; но какъ къ сѣмени должна быть присовокуплена и иная вещь, чтобы оно принесло плодъ, такъ и къ словамъ освященія (Евхаристическимъ словамъ Спасителя) должна быть присовокуплена послѣдующая за симъ молитва (эпиклезисъ), чтобы въ дѣйствительности совершить Священный Плодъ” 19).
На этомъ собраніе закончилось.
Греки обдумывали требованія Папы и изслѣдовали рукописи въ поискахъ указаній о привилегіяхъ Римскаго Престола въ древней Св. Церкви — но таковыхъ не находили. Однако, послѣ 3 дней засѣданій, греки въ письменномъ видѣ извѣстили Папу, что они готовы признать всѣ привилегіи Папы, кромѣ двухъ, именно: — что Папа имѣетъ право безъ участія Императора и другихъ Патріарховъ созывать Вселенскіе Соборы, и — что Патріархъ долженъ лично являться на судъ Папы, если тотъ его вызоветъ. Греки готовы были, однако, чтобы Папа посылалъ въ такомъ случаѣ своихъ судей на территорію даннаго Патріархата.
22-го іюня Папа Евгеній IV заявилъ грекамъ, что онъ намѣренъ сохранить за собою всѣ привилегіи его Церкви, какъ- то — право принимать аппеляцію, какъ-то “править и пасти Церковь Христову, какъ Пастырь — овецъ, такъ и созывать Вселенскіе Соборы, когда ему покажется это необходимымъ, и что всѣ Патріархи должны ему покоряться”.
“Услышавъ это”, какъ говорится въ Дѣяніяхъ Флорентійскаго Собора, “Императоръ потерялъ надежду, и отвѣтилъ только: — Позаботьтесь о нашемъ отъѣздѣ, если вамъ угодно” 20).
Еще оставался послѣдній шансъ спасти достоинство Православной Церкви — это вернуться въ Константинополь, не предавъ Православіе! Сторонники Уніи были весьма опечалены оборотомъ дѣла; одинъ изъ нихъ (вѣроятно Дороѳей Мителенскій) пишетъ по сему случаю: “Мы болѣли душею, что не было надежды на Унію, и нами овладѣла большая подавленность и смущеніе” 21). Вѣроятно, въ эти дни у св. Марка Ефесскаго, напротивъ, вспыхнула надежда, что Истина Православія будетъ сохранена и ревнители Православія съ честью вернутся на Родину, не предавъ совершенную вѣру, и Православная Церковь сохранится отъ внутреннихъ расколовъ.
Но печали сторонниковъ Уніи и надежды св. Марка — и то и другое — были напрасны, ибо черезъ нѣсколько дней православный Императоръ и православные архіереи подпишутъ Актъ Уніи, который сдѣлаетъ столько зла Православной Церкви и ляжетъ чернымъ пятномъ на послѣдней страницѣ исторіи Византіи!
Вѣроятно въ это время св. Маркомъ Ефесскимъ было написано сочиненіе о томъ, что Св. Дары освящаются не только чрезъ произнесеніе священникомъ евхаристическихъ словъ Спасителя, но, именно, послѣдующимъ молитвословіемъ и благословеніемъ Св. Даровъ священниковъ. Какъ бы тамъ ни было, былъ ли этотъ трактатъ написанъ въ то время, или нѣсколько позднѣе, мы считаемъ умѣстнымъ привести его здѣсь, послѣ того, какъ въ этой главѣ мы говорили о томъ, какъ православные представители пытались отстоять свою Литургію, а латиняне требовали отъ нихъ принятія своего ученія, что Св. Дары освящаются въ тотъ моментъ, когда священникъ произноситъ евхаристическія слова Спасителя (“Пріимите, ядите...” и “Пійте отъ нея вси . . . ”).
Св. Маркъ указываетъ не только на древніе источники, свидѣтельствующіе о томъ, что древніе составители Божественной Литургіи не считали, что для освященія Св. Даровъ довлѣетъ только произношеніе священникомъ евхаристическихъ словъ Спасителя, а требуется для сего и послѣдующій за симъ эпиклезисъ и благословеніе Св. Даровъ священникомъ, но также онъ указываетъ на внутреннюю связь между словами Спасителя, устанавливающими Таинство Евхаристіи, и послѣдующимъ эпиклезисомъ: второе вытекаетъ изъ перваго.
Въ 160-мъ томѣ греческой серіи Патрологіи Миня помѣщается краткій трактатъ св. Марка —объясненіе Божественныхъ Службъ, а въ посланіи къ пресвитеру Метонскому Георгію онъ даетъ отвѣтъ о значеніи Великаго и Малаго Входовъ на Литургіи и на подобные вопросы литургическаго характера (посланіе это будетъ приведено нами въ концѣ 9-й главы).
Помѣщаемый ниже трактатъ св. Марка Ефесскаго находится въ рукописяхъ: Ambrosianus 653, fol. 3-6; Parisinus 1218, f. 121-5 и Oxoniensis Laud. 22, fol. 69-76. Напечатанъ въ вышеупомянутомъ томѣ у Миня. Монеиньоръ Луи Пти помѣстилъ его въ 17-мъ томѣ “Патрологіи Оріенталисъ”, стр. 426-34, съ изданія котораго и дѣлается настоящій переводъ на русскій языкъ.
МАРКА АРХІЕПИСКОПА ЕФЕССКАГО СОЧИНЕНІЕ О ТОМЪ, ЧТО НЕ ТОЛЬКО ПРОИЗНОШЕНІЕМЪ СЛОВЪ СПАСИТЕЛЯ ОСВЯЩАЮТСЯ БОЖЕСТВЕННЫЕ ДАРЫ, НО (ИМЕННО) ПОСЛѢДУЮЩИМИ ЗА СИМЪ МОЛИТВОЙ И БЛАГОСЛОВЕНІЕМЪ СВЯЩЕННИКА, СИЛОЮ СВЯТАГО ДУХА.
1. Воспріявъ изложеніе Таинства Литургіи отъ священныхъ Апостоловъ и отъ наслѣдовавшихъ ихъ Учителей Церкви, ни у кого изъ нихъ мы не нашли, чтобы словами Господними, и только ими, освящался и совершался Даръ Евхаристіи и пресуществлялся въ самыя Тѣло и Кровь Владыки; но у всѣхъ согласно эти слова (Спасителя) приводятся описательно и являются какъ бы предисловіемъ, ради памяти о совершавшемся тогда событіи, и они какъ бы “влагаютъ” силу предлежащимъ Дарамъ для пресуществленія и послѣдующихъ за симъ молитвы и благословенія священника, чтобы тѣмъ дѣйствіемъ уже пресуществить Дары въ самый Первообразъ — Владычни Тѣло и Кровь. И сами эти чинопослѣдованія свидѣтельствуютъ, что они — созвучны тому, чего мы держимся, и содержатъ въ себѣ самый принципъ.
2. Ибо, вотъ, въ записанной Климентомъ Литургіи священныхъ Апостоловъ, послѣ того, какъ приводятся чудеса и дѣла Господни, еще же и говорится о Страсти и Воскресеніи и Восшествіи на небо, такъ положено читать: “Поминающе, убо, яже (Христосъ) о насъ претерпѣ, благодаримъ Тя, Боже Вседержителю, не яко есми должни, но яко есть мощно намъ, и заповѣдь Его исполняемъ. Въ нощь бо въ нюже предаяше Себе, пріявъ хлѣбъ во святыя Своя и непорочныя руки и воззрѣвъ къ Тебѣ, Богу Своему и Отцу, и преломивъ, даде ученикомъ Своимъ, глаголя: — Пріимите отъ него, ядите: сіе есть Тѣло Мое за. многи раздробляемое во оставленіе грѣховъ. — Подобнѣ и чашу, растворивъ отъ вина и воды, и освятивъ, даде имъ, глаголя: — “Пійте отъ нея вси. Сія есть Кровь Моя за многи изливаемая во оставленіе грѣховъ. Сіе творите въ Мое воспоминаніе. — Поминающе, убо, Страсть Его и Смерть и Воскресеніе и на небеса Восшествіе и будущее Его второе Пришествіе, въ оньже пріидетъ судити живыя и мертвыя и воздати коемуждо по дѣломъ его, приносимъ Ти, Царю и Богу, по заповѣди Его, хлѣбъ сей и чашу сію, благодаряще Тя о семъ, яко удостоилъ еси насъ предстати предъ Тобою и священнодѣйствовати Ти; и молимъ Тя, да милостивно призриши на предлежащія Дары сія предъ Тобою, Ты — не имущій ни въ чесомъ потребу, — и да благоволиши о сихъ, въ честь Христа Твоего, и ниспоеслеши Святаго Твоего Духа на Жертву сію, Свидѣтеля Страстей Господа Іисуса, яко да явитъ хлѣбъ сей — Тѣломъ Христа Твоего; и чашу сію — Кровію Христа Твоего” 22).
3. Итакъ, это, чрезъ запись блаженнаго Климента, божественные Апостолы передали Церкви. Но и божественный Іаковъ, первый Епископъ Іерусалимлянъ и Перваго и Великаго Архіерея и братъ и преемникъ, и самъ изложившій таинство Литургіи, въ томъ же мѣстѣ, послѣ того, какъ привелъ Владычни слова, пишетъ такъ: “Поминающе убо и мы, грѣшніи, животворящія Его страданія, спасительный Крестъ, и смерть, и погребеніе, и тридневное изъ мертвыхъ Воскресеніе, и еже на небеса восхожденіе и одесную Тебе Бога и Отца сѣдѣніе, и еже второе славное, страшное Его Пришествіе, егда пріидетъ со славою судити живыя и мертвыя, егда хощетъ коемуждо воздати по дѣломъ его: приносимъ Ти, Владыко, страшную сію и безкровную Жертву”. И немного далѣе: “Помилуй насъ, Боже, по велицѣй милости Твоей и ниспосли на ны и на предлежащія Святыя Дары сія Духа Твоего Всесвятаго, Господа и Животворящаго, сопрестольнаго, единосущнаго же и совѣчнаго, глаголавшаго Закономъ и Пророки и новымъ Твоимъ Завѣтомъ, сошедшаго въ видѣ голубинѣ на Господа нашего Іисуса Христа во Іорданѣ рѣцѣ и пребывающаго на Немъ, сошедшаго на святыя Твоя Апостолы въ видѣ огненныхъ языкъ въ горницѣ святаго и славнаго Сіона въ день Святыя Пятидесятницы, Сего Духа Твоего Всесвятаго ниспосли, Владыко, на ны и на предлежащія Святыя Дары сія, да посѣтивъ святымъ и благимъ и славнымъ наитіемъ, освятитъ и сотворитъ хлѣбъ убо сей — Тѣло Святое Христово, и чашу сію — Кровь честную Христову” 23).
4. Послѣдуютъ сему и тѣ, которые послѣ сего сократили эту Литургію, какъ Василій Великій, такъ послѣ него и Іоаннъ Златоустъ. Первый, въ томъ же мѣстѣ (Литургіи) и самъ описывая то первое священнодѣйствіе, переданное Владыкой, такъ говоритъ: “Остави намъ воспоминанія спасительнаго Своего страданія сія, яже предложихомъ по Его заповѣдемъ: хотя бо изыти на вольную и приснопамятную, и животворящую смерть, въ нощь, въ нюже предаяше Себе за животъ міра, пріемъ хлѣбъ на святыя Своя и пречистыя руки, показавъ Тебѣ Богу и Отцу, благодаривъ, благословивъ, освятивъ, преломивъ, даде святымъ Своимъ Ученикомъ и Апостоломъ, рекъ: — Пріимите, ядите, сіе есть Тѣло Мое, еже за вы ломимое, во оставленіе грѣховъ. — Подобнѣ и чашу отъ плода лознаго пріемъ, растворивъ благодаривъ, освятивъ, даде святымъ Своимъ Ученикомъ и Апостоломъ, рекъ: — Пійте отъ нея вси, сія есть Кровь Моя Новаго Завѣта, яже за вы и за многія изливаемая, во оставленіе грѣховъ. Сіе творите въ Мое воспоминаніе”. — И немного далѣе: “Сего ради, Владыко Пресвятый, и мы грѣшніи и недостойніи раби Твои, сподобльшіися служити святому Твоему жертвеннику, не ради правдъ нашихъ, не бо сотворихомъ что благо на земли: но ради милости Твоея и щедротъ Твоихъ, яже изліялъ еси богато на ны, дерзающе приближаемся Святому Твоему жертвеннику: и предложше вмѣстообразная святаго Тѣла и Крове Христа Твоего, Тебѣ молимся, и Тебе призываемъ: Святе Святыхъ, благоволеніемъ Твоея благости, пріити Духу Твоему Святому на ны и на предлежащія Дары сія, и благословити я, и освятити, и показати — хлѣбъ убо сей — Самое честное Тѣло Господа и Бога и Спаса нашего Іисуса Христа. Чашу же сію — самую честную Кровь Господа и Бога и Спаса нашего Іисуса Христа, изліянную аз мірскій животъ”. Божественный же Златоустъ, еще болѣе кратко излагая это, говоритъ: “Господь пришедъ, и все еже о насъ смотреніе исполнивъ, въ нощь, въ нюже предаяшеся, паче же Самъ Себе предаяше за мірскій животъ, пріемъ хлѣбъ во святыя Своя и пречистыя и непорочныя руки, благодаривъ и благословивъ, освятивъ, преломивъ, даде святымъ Своимъ Ученикомъ и Апостоломъ, рекъ: — Пріимите, ядите, сіе есть Тѣло Мое, еже за вы ломимое во оставленіе грѣховъ. — Подобнѣ и чашу по вечери глаголя: — Пійте отъ нея вси, сія есть Кровь Моя Новаго Завѣта, яже за вы и за многія изливаемая во оставленіе грѣховъ”. И немного далѣе такъ присовокупляетъ: “Приносимъ Ти словесную сію и безкровную службу, и просимъ, и молимъ, и мили ся дѣемъ, низпосли Духа Твоего Святаго на ны и на предлежащія Дары сія, — и сотвори убо хлѣбъ сей — честное Тѣло Христа Твоего. А еже въ чаши сей — честную Кровь Христа Твоего. Преложивъ Духомъ Твоимъ Святымъ”.
5. Итакъ, всѣ они согласно сначала цитируютъ слова Господа и чрезъ нихъ приводятъ къ памяти тогдашнихъ событій и влагаютъ освящательную силу въ совершаемое, но затѣмъ молятся и призываютъ благодать Святаго Духа, чтобы она, пришедши, тогда реченное нынѣ дѣломъ соотвѣтствующимъ образомъ содѣлала и предложенные Дары совершила и претворила въ Господни Тѣло и Кровь. Ибо она и во чревѣ Дѣвы составила ту богоносную Плоть, согласно сказанному Ей отъ Ангела: “Духъ Святый найдетъ на Тя и сила Вышняго осѣнитъ Тя” 24). Посему и Василій Великій, послѣ того какъ привелъ Господни слова описательно, какъ бы отъ себя говоря, предложенные Дары называетъ еще “вмѣстообразными” святаго Тѣла и Крови, изъ чего ясно, что они еще приносятся какъ образъ нѣкій или изображеніе; и немедленно за тѣмъ онъ молится, чтобы пришелъ Духъ Святый и явилъ хлѣбъ сей честнымъ Тѣломъ, а чашу сію — честною Кровію. И это — весьма естественно. Ибо какъ въ первомъ томъ твореніи, хотя земля получила, по Божіей заповѣди, силу произращать то, что происходитъ изъ нея, и эта заповѣдь, какъ говоритъ тотъ же Учитель 25), оставшаяся на вѣки въ землѣ, придала ей силу непрестанно произращать, однако, для совершенія возрастаемаго необходима также и наша забота и руки земледѣльцевъ, такимъ образомъ и здѣсь, единожды сказанное Спасителемъ, какъ и говоритъ божественный Златоустъ, всегда совершаетъ дѣйствіе 26), но, подобно же, и содѣйствуетъ для совершенія (освященія) предлежащихъ Св. Даровъ и сила божественнаго священства, дѣйствующая чрезъ молитву и благословеніе. Ибо и та вода крещенія, которая по виду просто — вода, содѣлываетъ отпущеніе всѣхъ грѣховъ — чрезъ невидимое содѣйствіе Божественнаго Духа; и то мѵропомазаніе и сами священники и всѣ иныя Таинства Церкви совершаются благодатію Всесвятаго Духа. Итакъ, не въ томъ смыслѣ, что мы исключительно придаемъ вѣру нашей молитвѣ или считаемъ тѣ (евхаристическія) слова (Спасителя) безсильными, мы молимся о предлежащихъ Дарахъ, и такимъ образомъ совершаемъ (освящаемъ) ихъ, но — и тѣмъ словамъ мы сохраняемъ свойственную имъ силу, и являемъ значеніе божественнаго священства, которое совершаетъ всѣ Таинства чрезъ призываніе дѣйствующаго чрезъ него Святаго Духа. Ибо и божественный Златоустъ говоритъ такъ о семъ въ третьей книгѣ “О Священствѣ”: “Предстоитъ священникъ, низводя не огнь, но Духа Святаго, и долго творится моленіе не для того, чтобы нѣкій ниспосланный свыше пламень поглотилъ Предложеніе, но для того, чтобы благодать, нисшедшая на Жертву, чрезъ нее воспламенила души всѣхъ и явила свѣтлѣе серебра, очищеннаго огнемъ” 27). Но наши молитвы не должны вызывать никакого сомнѣнія или неувѣренности, ибо принесенный въ жертву и пріемлемый Владыка заповѣдалъ намъ: “Сіе”, говоритъ Онъ, “творите въ Мое воспоминаніе” 28), и обѣщалъ дать Духа Святаго всѣмъ молящимся Ему, не говоря ужъ о священникахъ (которымъ — тѣмъ болѣе), и весьма желавшій, чтобы сіе совершалось нами каждый день 29), дабы затѣмъ во всѣ времена оно возвѣщалось. Или ты уже, можетъ быть, изъ за этого сомнѣваешься и въ крещеніи, которое также совершается чрезъ молитвы и призываніе (Святаго Духа); и относительно отпущенія грѣховъ, даваемаго благодаря священнической благодати, имѣешь ли нѣкое сомнѣніе въ томъ, дѣйствительно ли ты его воспріялъ? и всѣ прочія также церковныя Таинства вычеркнешь? — Но это не — такъ, не такъ, ибо вѣренъ Обѣщавшій быть съ нами во вся дни до скончанія вѣка 30).
6. Итакъ, воспріявъ сіе отъ святыхъ Апостоловъ и отъ ихъ преемниковъ, мы неизмѣнно держимся того разумѣнія, которое отвѣчаетъ дѣйствительности, и отдаемъ ему должное. Что же касается того, что слова Господни, относящіяся къ Тайнамъ (Евхаристіи), произносимыя въ повелительной формѣ, довлѣютъ для освященія Даровъ, — сего не являетъ ни одинъ изъ Апостоловъ, ни Учителей, говоря о семъ предметѣ; но то, что единожды сказанное Имъ, тѣмъ самымъ, что оно было Имъ сказано, какъ слово Творца, всегда дѣйствуетъ, — это говоритъ Златоязычный Іоаннъ 31). Что же касается того, что эти слова, нынѣ произносимыя священникомъ, тѣмъ самымъ, что произносятся имъ, могутъ совершить сіе (т. е. освятить Св. Дары) — этого отнюдь не должно учить, поскольку слово Творца не само по себѣ дѣйствуетъ тѣмъ, что произносится тѣмъ или инымъ человѣкомъ, но въ томъ его значеніе (сила), что оно разъ и навсегда было сказано Богомъ. И, дѣйствительно, и сами латиняне говорятъ, что Владычни слова не оказываютъ дѣйствія, когда говорятся просто первымъ встрѣчнымъ и внѣ алтаря. Итакъ, если есть нужда въ священникѣ и алтарѣ и въ прочемъ, что принадлежитъ къ сему, то почему же не имѣть нужды и въ молитвѣ и въ благословеніи, и чрезъ нихъ — въ наитіи Святаго Духа, которое совершаетъ всѣ Таинства? Къ тому же, пусть приступитъ священный Діонисій, подтверждая своимъ свидѣтельствомъ правоту того, что мы совершаемъ. Ибо въ “Размышленіи о Таинствѣ Вечери Господней” онъ такъ говоритъ: “Воспѣвъ священныя, божественныя дѣла, іерархъ приступаетъ къ священнодѣйствію (т. е. къ самому освященію Св. Даровъ) и сначала проситъ прощеніе о семъ, и восклицаетъ: Ты сказалъ — Сіе творите въ Мое воспоминаніе. — Затѣмъ онъ молится, чтобы быть достойнымъ того подражательнаго Богу священнодѣйствія и въ подобіи съ Христомъ всесвятѣйше совершить Божественныя Тайны и раздать и священно содѣлать причастниковъ участниками ихъ. Такимъ образомъ, затѣмъ онъ священнодѣйствуетъ (т. е. освящаетъ) Божественнѣйшія Тайны и представляетъ взору Воспѣваемое въ видѣ священнаго Предложенія. Ибо раскрывъ и раздѣливъ на много частей прикровенный и недѣлимый Хлѣбъ, и всѣмъ раздѣливъ единство Чаши, онъ сѵмволическимъ образомъ умножаетъ и раздѣляетъ единство”. И немного далѣе: “Причастивъ другихъ, іерархъ завершаетъ священную Евхаристію”.
7. Всякому желающему возможно видѣть — соотвѣтствуетъ ли все вышеприведенное тому, что мы совершаемъ, или же — тому, что совершаютъ латиняне. Ибо мы, послѣдуя священнымъ Апостоламъ и Учителямъ, въ отношеніи переданныхъ ими изложеній (Литургіи) и оному разъяснителю священнодѣйствій (св. Діонисію Ареопагиту), воспѣваемъ священныя божественныя дѣла, то есть, какъ онъ говоритъ, — Вочеловѣченіе ради насъ Бога, смерть Его за насъ, рожденіе о Бозѣ крещаемыхъ, божественное усыновленіе, обоженіе за соблюденіе заповѣдей; затѣмъ, приступая такимъ образомъ къ священнодѣйствію, мы сначала испрашиваемъ прощенія о семъ и возглашаемъ самыя Владычни слова, которыя Онъ тогда рекъ, и затѣмъ присовокупляемъ, что это Онъ Самъ заповѣдалъ: “Сіе творите въ Мое воспоминаніе”, затѣмъ, помолившись, чтобы быть достойными сего богоподражательнаго священнодѣйствія, какъ это охватываютъ изложенія (Божественной Литургіи), мы священнодѣйствуемъ (освящаемъ) Божественныя Тайны чрезъ молитву и благословеніе и наитіе Божественнаго Духа, и прикровенный до тѣхъ поръ и нераздѣленный Хлѣбъ открывъ, разсѣцаемъ на много частей, и всѣмъ раздѣляемъ единство Чаши. А латинскій священникъ также описательно говоря, поминаетъ Владычни слова, которыя Онъ заповѣдалъ: “Пріимите, ядите” и “ІІійте вси” и Сіе творите въ Мое воспоминаніе” — и больше ничего не священнодѣйствуетъ, но считаетъ, что самое произношеніе этихъ словъ довлѣетъ для освященія и священнодѣйствія; затѣмъ, тотъ безквасный Хлѣбъ, не покровенный до тѣхъ поръ, но такъ, какъ онъ былъ, взявъ и поднявъ, отламываетъ отъ него часть и влагаетъ въ Чашу, а остальное влагаетъ въ уста, и подобно сему, испивъ всю чашу, увѣщеваетъ сослужащихъ ему діаконовъ дать ему цѣлованіе, никому ничего не давъ, тотъ, кто до такой степени хвалится (словами Господа): “Пріимите, ядите вси” и “Пійте отъ нея вси”. Не очевидно ли, что это является противоположнымъ и въ отношеніи полученнаго по преданію изложенія (Божественной Литургіи) и толкованія (Св. Діонисія) и Владычнихъ словъ и самихъ ихнихъ возгласовъ? И поступая такъ, имъ ли дерзать обвинять насъ и вмѣшиваться въ совершаемое нами и дѣлать дальнѣйшія толкованія тому, что является слѣдованіемъ Святымъ. Но Златоустъ говоритъ: “Слово Владычнее, единожды реченное, содѣлываетъ Жертву совершенной” 32); “единожды реченное” — онъ говоритъ; — не нынѣ произносимое, но “единожды реченное” Спасителемъ, всегда влагаетъ освящательную силу въ предложенныя Дары, но не уже и дѣломъ освящаетъ ихъ (чрезъ одно только произношеніе ихъ); ибо это, чрезъ молитву священника, содѣлываетъ наитіе Святаго Духа; и ясно это — изъ того, что тотъ же Златоустъ, какъ это мы выше изложили, послѣ того, какъ были произнесены Владычни слова, говоритъ: — “Ниспосли Духа Твоего Святаго и сотвори убо хлѣбъ сей — честное Тѣло Христа Твоего; а еже въ чаши сей — честную Кровь Христа Твоего; преложивъ Духомъ Твоимъ Святымъ”. Если и это не убѣдитъ любителей словопреній, — да будутъ они достойны сожалѣнія, какъ одержимые двойнымъ невѣдѣніемъ и до глубины окаменѣлостью.