Сэдока

*

Из Митиноку

Листы бумаги белой

Благоухали сладко.

Так одиноко

Луна на небе тлела.

Тусклее, чем лампадка.

*

Поздно светает.

Горы туман окутал

Из вздохов моих и слёз.

Грустно без стаек

Мандариновых уток,

Вчера покинувших плёс.

*

Час быстротечен

Лилий, что были нежны.

После дождей затяжных

Не уберечь их…

Проклятий твоей жены

Стоит ли краткий вечер?

 

Танка

Третий день третьей луны

Цветущей вишней

Любуешься… Бледнею,

Тебе став лишней.

А состязаться с нею

Не в силах. Не сумею.

На следующее утро после того,

как человек, которого я ждала, не пришел

Задула фитиль.

Солнца луч осветил

Танец пылинок.

Им любоваться нет сил —

Ночь была слишком длинной.

Глядя на Небесную реку

в седьмой день седьмой луны

Как ночь холодна!

Стрекотали сороки,

Седьмая луна

Осветила дороги.

Не видно моста для нас.

По дороге в святилище Кибунэ

Поведал странник,

Подаяние приняв:

Сердечной ране

Затянуться за три дня

Поможет померанец.

Тоскуя в полдень

Обняв за плечи,

Покинул на рассвете,

Как лёгкий ветер.

«Что мне тоску излечит?»

Спросила. Не ответил.

*

На следующий день

В смятенье таком

В полдень прочла записку

С кленовым листком.

До вечера далеко,

А до утра так близко.

Когда ты уехал в провинцию Идзуми

Нет смысла цветы

Мне жалеть ямабуки.

Смеркалось, и ты

Обрывал их от скуки,

Но сердце было пустым.

Смирив сердце

В истоме сладкой

Послать я не посмела

Упрёков стрелы.

На мотылька украдкой,

Чтоб не спугнуть, смотрела.

 

* * *

Переживая остро,

Любовью одержимы,

Не верьте клятвам, сёстры, —

Все узы расторжимы.

Так наша жизнь сложилась, —

Не потому что монстры

Мужчины или лживы.

Не верьте клятвам, сёстры:

Ни взятым добровольно,

Ни данным под нажимом.

Как трудно их исполнить,

Уму непостижимо.

И лишь на первый взгляд вам

Покажется крамольным:

«Не верьте, сёстры, клятвам».

Потом не будет больно.

 

* * *

Экономно судьба-режиссёр,

Ограничилась первым дублем

Посчитала прибыль и убыль,

Раздала награды за всё.

*

Надо мною, небесталанной,

Чуть мерцающий ореол —

Приз за лучшую женскую роль.

Ничего, что второго плана.

 

* * *

Взгляни в окно: как резко солнце взмыло,

Уверенность с надеждой даровав.

Немного потерпи, совсем немного, милый, —

День с ночью уравняются в правах.

Костёр погас, зола почти остыла,

И некому подбрасывать дрова.

Сгорает прошлое, и остаётся шлак…

Я пережить пытаюсь межсезонье —

Весна не началась, зима прошла.

Конечно, я неправильно жила,

Пора рассудку чувства урезонить.

Что может быть надёжнее стандарта,

Туманят слёзы взор, как атропин.

Я разлюблю тебя к исходу марта,

Осталось так недолго. Потерпи.

 

ПРИХОД ВЕСНЫ

С луною на ущербе,

С серёжками на вербе

Весна пришла – длиннее дни,

Но укорачивались письма,

На душу наступал ледник…

Я далека от пессимизма,

Но унесла с собой зима

Тепло последнего письма

И нерастраченную нежность.

Опустошённая до дна,

Иду по улице одна, —

И потому так безмятежна.

 

О ТОМ, ЧТО МНЕ НЕИНТЕРЕСНО

По натуре непрактична, не живу с прицелом дальним.

Успокойся, дорогуша, мне не нужен муж чужой.

Мир иллюзий пересёкся с бредом параноидальным,

Обнаруживая сходство, но с поправкой небольшой.

Я недолго увлекаюсь. И нужны, скажу по правде,

Треволнения мне эти, как три пенса богачу.

Не хочу играть на флейте, впрочем, как и на бильярде,

И соперничать с другою совершенно не хочу.

Я немного романтична, но ничуть не авантюрна.

Не волнуйся, не тревожься и не бойся миража.

На иллюзию не стоит реагировать так бурно.

Я тебе его вернула. А могла бы удержать.

 

ПОСЛЕДНИЙ ВЗДОХ

Я так была измучена. До края

Наполнена любовью и тоской,

Не находила места. Замирая

Душа к тебе стремилась. День-деньской

Я повторяла имя, как заклятье.

Не слышал ты. Всё падало из рук.

Мелькало осуждение во взгляде

Моих высоконравственных подруг.

Но в силу обстоятельств (как обычно,

Они сильнее и любви, и клятв),

Со мною быть не мог. Всё так логично.

Пусть обстоятельства определят

Финал. Ну что ж: не высятся стропила,

Не вышита узорами канва…

Со временем конечно б разлюбила,

Но ты бы не был в этом виноват.

 

* * *

И вымысел, и правду, как известно,

Расставит время по своим местам.

Иллюзия – изысканно-чудесна,

А истина – банальна и проста.

Негодовать, конечно, неуместно,

Но всё-таки досадно. Потому,

Что он не лгал мне – заблуждался честно…

А я почти поверила ему.

 

* * *

Ну вот и всё – закончился роман.

Бесстрастно подвожу его итоги:

Я для тебя была – одной из многих…

Полощется серёжек бахрома,

И облачком пыльца зависла жёлтым.

Сегодня окончательно ушёл ты.

Ну вот и всё – закончился роман…

Шмели напоминают сообща Жужжанием своим, что дело к маю…

За прошлое тебя не упрекаю,

А будущего мне не обещал.

Ну вот и всё – закончился роман…

 

* * *

Иллюзии не строя,

Я отступлю без боя.

Так много лет судьбою

Ты связан не со мною,

Как цепью из металла.

Я оказалась лишней.

Об этом прочитала,

Листая Книгу Жизни.

Нас прошлое не сблизит,

Как вас оно сближает.

Устала от коллизий,

Далёкая, чужая.

От привкуса эрзаца

И сникла, и раскисла...

Ей есть за что сражаться.

А мне?

Не вижу смысла.

 

ЧТО РАССКАЗАЛА БАБУШКА О СВОЕЙ ЮНОСТИ

Рассорилась с подругами,

Переругалась с братьями.

Смотрели сёстры круглыми

Глазами, онемев.

Ну не хочу порвать я с ним,

Забыв о реноме

Сестры, подруги, дочери...

И все в недоумении:

Ирландию порочу я!

Что на меня затмение

Нашло. Но им не вняв,

Неистово, отчаянно

Любила англичанина.

А он любил меня.

 

* * *

Целовались на бульваре,

В тире, в лавке антикварной,

В галерее, в банке, в баре

И на лестнице пожарной,

В супермаркете и в лифте,

И в подземном переходе,

И на выставке финифти,

В помещенье, на природе…

В опере не целовались.

А всему виной гастроли.

А иначе бы едва ли

Искушенье побороли.

 

* * *

Ветер с юга обманул

(Не поверить как лгуну?)

Яблоню наивную.

Развесёлый сумасброд

Посулил весны приход —

Пору дивную.

В бело-розовых цветах

(Эх, святая простота!),

Смотришь – в счастье верится.

Облетела до утра

И стояла, как вчера, —

Бурым деревцем.

«Что ж ты, глупая, цвела, —

Осуждало полсела, —

Рано, не ко времени».

Я, почувствовав сродство,

Подошла погладить ствол.

С ободрением.

*

 

* * *

Сколько дураков на свете,

Из-за всех не огорчишься.

Лает пёс – уносит ветер.

Что мне пёс, он – не волчище.

Шелудивого, с паршою,

Я когда-то пожалела,

Мосолыжкою большою

Угостила между делом.

И теперь, уверен свято

В праве на моё вниманье,

Всё беснуется, проклятый,

Словно уличил в обмане.

Лает, лает пёс облезлый,

Замолчит – начнёт сначала.

Был бы он моим, болезный,

Я б, конечно, огорчалась:

Что назойливый и злобный,

Беспородный и вульгарный,

С ненасытностью утробной

Тявкает неблагодарный,

Носится, как обалделый,

И, нахально, что-то просит.

Мне же – никакого дела:

Лает пёс – а ветер носит.

 

* * *

Эта долгая зима

Истомила: сырость, хвори,

Опустели закрома,

Недомолвки в разговоре,

Ссоры из-за ничего…

И зловещий волчий вой.

Мы дожили до весны,

Хоть страдали и болели,

Ели хвою от сосны…

Но в хлеву ягнята блеют,

Сок в берёзовых стволах,

Медуница зацвела.

Обольщая гончара,

Утренней росой умоюсь

И примерю в первый раз

Бисером расшитый пояс.

Всё продумала зимой —

И гончар навеки мой.

 

* * *

Солнца жаркие лучи,

Тает снег, бегут ручьи,

Мы кораблики пускаем, —

У детей игра такая.

Много лет прошло…

Опять

От меня уплыл кораблик…

Сколько можно наступать

На одни и те же грабли?

 

* * *

Кочевали долго,

В лошадиных холках

Ленты выгорали,

Как велит обычай,

Мы к пути привычны —

Холод ли, жара ли.

Только три недели

Вволю мы не ели —

Кончились припасы,

Нет людского крова,

И вожак суровый

Матерится басом.

Черствые коврижки,

Мокрые дровишки,

Цыганёнок плачет.

В темноту ночную,

Будто, что почуя,

Раззаржалась кляча.

И, конечно, вскоре

Ей гнедой завторил,

Эх, пораньше так бы —

По степи открытой,

Весело и сыто,

Шел цыганский табор.

Кончились печали,

Ложки застучали,

Вспыхнули поленья,

Наш вожак суровый

Расспросил у новых,

Как найти селенье.

Вот и пир в разгаре,

Вдруг подходит парень,

Видно нет зазнобы,

И, звеня монистом,

С песнями и свистом,

В пляс пустились оба.

Только очень скоро

Дров сгорает ворох,

Кто уснул, кто дремлет.

Нам одним не спится,

Яркие зарницы

Освещают землю.

И уже не вспомнить,

Обвинять кого мне —

Звёзды ли, луну ли

Или запах лета,

Только до рассвета

Глаз мы не сомкнули.

У цыган дорога

Не одна, их много,

Горевать напрасно.

Разбрелись под утро,

По путям, по трудным,

Поделив припасы.

Их кибитки плыли

В серых клубах пыли,

Влево мяли травы.

Мы, народ бродячий,

В поисках удачи

Подались направо.

Из цикла «Сухой остаток»

 

* * *

Мне рок не смягчить: он к стенаниям глух.

Не верьте, не верьте любовным рассказам.

Был шарфик когда-то на шее повязан…

Теперь он валяется в пыльном углу.

 

* * *

Я не смела слов любви ему сказать —

Почему-то замирали на губах.

Но однажды отказали тормоза —

Позвонила. Недоступен. Не судьба.

 

* * *

В бочке дёгтя мёда ложка

Струн души не будет трогать.

Неожиданно немножко —

Мёд совсем не портит дёготь.

 

* * *

Наконец улеглась кутерьма,

Навалилась тупая усталость,

На душе пустота... Оказалось,

Мы «на шару» наелись дерьма.

 

* * *

Жизнь на вкус, как сухая галета:

Крошек хруст на зубах, в горле – ком.

А до лета так далеко…

И наступит ли это лето?

 

* * *

Разобраться стремясь, для начала

Поглядела правде в лицо —

Красотою не отличалось,

Что неважно, в конце концов.

 

* * *

Два солнца освещали жизнь мою.

Я грелся в их лучах, прикрыв глаза от света.

Зайдёт одно – взойдёт другое. Это

Ночь превращало в день, а зиму – в лето.

Прекрасно было. Но не утаю:

Стал утомлять меня порою сильный жар,

И я не знал, куда от зноя деться,

Избытком света извелась душа,

И по желанью разума и сердца

Одно погасло. Раскалённый шар

Померк, пропал, меня не беспокоит.

Не надо прикрывать глаза рукою,

А света и тепла хватает от того,

Которое осталось. Одного

Светила мне достаточно для жизни.

А ненеобходимое – излишне.

Сентенции разумность признаю,

Стараясь не терзаться понапрасну.

Два солнца освещали жизнь мою...

Но одному позволил я погаснуть.

*

 

КОГДА ПОЁТ КОНОПЛЯНКА

Прошло столько лет, и казалось – едва ли

Припомню душевные муки и драмы.

К мольбам моим женщины не были глухи,

Сердца бескорыстно свои отдавали

Девицы, вдовицы, замужние дамы

И даже портовые шлюхи.

Я многих забыл, закалённый в сраженьях,

Пройдя сквозь пески, звон литавр и пучину.

А скольких покинул я без сожаленья, —

Любовью связать невозможно мужчину.

Но сердце опять замирает и ноет,

Когда поутру запоёт коноплянка,

И вспомню глаза цвета неба весною

Бесстыжей и рыжей ирландки.

В лишеньях, в неволе и в странствии дальнем,

С судьбой постоянно играя в орлянку,

Стал чёрствым и жёстким.

Несентиментальным.

Но славу и почести, деньги, трофеи —

Я всё бы поставил на эту ирландку,

Бесстыжую рыжую фею.

Скрывает прошедшее лет пелена,

Не знаю, меня-то любила ль она.

 

НА БИВУАКЕ

Эй, парень, расслабься, удачу лови,

Ты выдержал столько атак!

Наслушался сказок о вечной любви?

Поверь, не бывает так.

Не думай об этом, сомненья отбрось,

Понять невозможно её —

Слова и поступки у женщины врозь,

Всё – правда и всё – враньё.

Тебе не по чину иметь скорбный вид.

Не должен заботить пустяк:

Не знаешь, была ли с тобой по любви,

С тоски или просто так.

Хлебни-ка из фляги – оценишь трезвей,

Пора засигналить трубе,

Не может быть женщина только твоей,

Она – сама по себе.

Послушай, и душу свою не трави,

А будь благодарен, дурак:

Неважно, была ли с тобой по любви,

С тоски или просто так.

 

НАСТАВ ЛЕНИЯ МАМАШИ ГРОВС, КАПРАЛЬШИ

Послушай, дура, не реви,

Забудь про бредни о любви.

Святая простота.

Поверить в преданность мужчин!

Теперь ищи его свищи…

Пора взрослее стать.

Он никогда тебе не врал?

Тогда припомни тот февраль —

Ты плакала в ночи,

И кровоточила душа.

А он – другую утешал.

Не возражай. Молчи.

Давали вы святой обет

Друг другу. Не пора тебе

Избавиться от шор?

Не хочешь слушать, морщишь нос?

Дурной болезни не принёс —

И это хорошо.

Поклялся он, само собой,

Исполнить твой каприз любой

И всё преодолеть.

Ты на него не держишь зла.

Спасибо, что не принесла

Ребёнка в подоле.

Послушай, детка, брось реветь.

Доверчивой не будешь впредь,

Дождёшься и венца.

Взываю к твоему уму.

Не надо плакать, ни к чему —

Испортишь цвет лица.

 

* * *

Поэт и военного дела знаток,

Дороги в пустыне он знал назубок,

Гордился им Запад, боялся Восток.

За то, что сражался отважно

Он славу стяжал и из лавра венок.

Но ей это было не важно.

Его покорил золотой завиток.

Искал, чтоб увидеться с нею, предлог.

И острый клинок, и изысканный слог

(Случается так неизбежно)

Сложил у её изумительных ног —

Она отвернулась небрежно,

И сердце закрыла свое на замок.

Корзины с цветами и писем поток

Её не смягчили. Печальный итог:

Осталась она равнодушной.

Лишь вечной любви обещать он не мог —

Другое ей было не нужно.

 

ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ

Наверно, от избытка сил

Поддавшись искушенью,

Так опрометчиво взвалил

Ярмо любви на шею.

Хлебнёшь потом немало бед

И на судьбу возропщешь.

Не лучше ли найти себе

Занятие попроще?

Не торопись тяжёлый груз

Любви взвалить на плечи.

Страшнее нет сердечных уз —

На каторге полегче.

А если женщина нужна —

Смотри не по пошибу.

Хоть потаскушка, хоть жена —

Бесстрастно делай выбор.

Не возводи любовь на трон —

Жизнь станет адом сущим, —

Покуда не приговорён

И можешь быть отпущен.

 

МОНОЛОГ ИРЛАНДСКОГО СЕТТЕРА

С хозяином ладим и дружим,

Но как объяснить ему:

Мне хочется бегать по лужам,

Заливисто лаять во тьму,

И как ненавистны собаке

Намордник и поводок…

Вон – роется в мусорном баке

Соседский наглый бульдог.

Мы – чинно шагаем к бульвару,

А я – мечтаю удрать.

Хозяин достанет сигару —

Опять одолела хандра.

А мне-то неведома скука —

Гуляет возле террас

Такая чудесная сука.

Как дивен её окрас.

При виде упругой походки

По телу проходит ток,

И кажется слишком коротким

Привычный уже поводок.

Хватило бы ужина в миске

И коврика на двоих…

Ждёт дома хозяина виски —

У каждого – свой завих.

Тоска неприкаянным душам.

Хозяйку б найти ему.

А мы бы носились по лужам,

Заливисто лая во тьму.