Александр Поклонский (20 июля 1983, г. Псков) – российский поэт, юрист, журналист, на раннем этапе творчества – представитель любовной и природной лирики, на современном – философской и иронической поэзии. Любовная лирика по-прежнему занимает главенствующее положение в творчестве.
Образование. В 1990 году поступил в первый класс школы № 8 г. Пскова. В связи с переездом родителей (1994) переведен в школу № 20 г. Пскова, которую закончил в 2000 году. До окончания выпускных экзаменов в школе становится студентом юридического факультета Псковского Вольного института. В 2003 году поступает на юридический факультет им. М. М. Сперанского Академии народного хозяйства в Москве. Заканчивает учебу в 2005 году.
Возвращается в Псков. Работает юристом в страховой медицинской компании, параллельно читает лекции в псковских вузах.
В 2008 году поступает на факультет журналистики Санкт-Петербургского государственного университета, который заканчивает 2012 году.
В 2013 году переезжает в Санкт-Петербург.
С 2014 года живет и работает в Москве.
Творчество. Первое стихотворение «Часы и время» написано поэтом в 1992 году. Тогда же состоялось первое публичное выступление перед одноклассниками на уроке внеклассного чтения. С интересом посещает литературные встречи с псковскими поэтами. Знакомится с творчеством Льва Малякова, Станислава Золотцева, Игоря Плохова, Валерия Мухина. Последнему читает свою раннюю поэму «Ваза из горного хрусталя» (текст утрачен).
В 1998 году написал стихотворение «Прогулка по Михайловскому», в 1999 – «Осенний бал», «Учительский сон». Во время учебы в институте пишет стихи «Вальс», «В летнем саду», «Бриллиантовый дождь», «Моему городу». В 2007 году выходит стихотворение «Берег».
Переезд в Москву (2014) пробуждает творческие способности Александра. Выходят стихотворения «Саманта Смит», «Пророк».
Стихотворение «Бабушка» посвящено Татьяне Никандровне Маркеловой – бабушке поэта по материнской линии, которую он в действительности не застал в живых. Публикация стихотворений вызывает восторженные отклики близких и друзей. Во время поездки в Италию, летом 2014 года, написал два стихотворения «Occhi neri», посвященное встрече с испанским музыкантом Тино Мендезом, исполнившим для поэта русский романс «Очи черные»; и стихотворение «Итальянка», написанное в аэропорту «Фьюмичино» в Риме.
По возвращении в Москву пишет стихи «С бокалом вина», «Espresso», «Я тебя нарисую стихами», «Осколки».
Темы, озвученные поэтом в стихах, подсмотрены им в повседневной жизни: путешествие в Италию, поездки на поезде, воспоминания о жизни в Пскове и Санкт-Петербурге.
Прогулка по Михайловскому
Я брожу по рощам и дубравам.
Здесь бродил когда-то и поэт,
Вспоминая юные забавы
Тех далеких улетевших лет.
Опущу глаза неосторожно
И увижу чей-то силуэт.
Где-то там…
Он ждет меня тревожно.
Где-то там…
Он смотрит мне вослед.
Подхожу к его родному дому.
Здесь поэт бессмертное творил.
Все мне здесь до деревца знакомо,
Все он здесь собой благословил.
И присяду на скамью святую,
И вдохну пьянящий аромат,
И задумаюсь на тему непростую:
Кто же прав, а кто же виноват?
Я брожу по рощам и дубравам,
Вспоминаю строки наизусть.
Всюду свет, озера, лес и травы,
День весенний, а на сердце грусть.
«Когда в окно стучится ночь…»
Когда в окно стучится ночь,
И старый клён шумит листвою,
Я отведу печали прочь
И обниму тебя. Водою
Сорвется с крыш небесный лед,
Упал на землю, разлетаясь.
А то, что здесь произойдет,
Не знать иным. Не сомневаюсь,
Что буду ждать тебя из снов,
Когда тревожные метели
Не украдут любовных слов
И жар неубранной постели.
Мы смотрим в тающую даль
На небосвод, от звезд усталый.
И одиноких дней не жаль,
Их унесет водою талой.
Моему городу
Синей лентою река
Омывает берега.
Солнце светом согревает
Стены белые Кремля.
Как красивы вечера.
Красно-алая заря
Пеленою накрывает
Золотые купола.
Сквозь пространства и века
Слышен звон издалека.
Это – звон колоколов.
Здесь мой дом, мой город Псков.
Бриллиантовый дождь
Вечереет ясный день.
Далеко за садом
Подступает ночи тень
Сумрачной прохладой.
Беспокойные ветра
Прилетели с юга,
А хотя еще вчера
Горевала вьюга.
Разделился небосвод
На две половины.
Всюду шум небесных вод,
Шорохи жасмина.
И рассыпались дожди,
Словно бриллианты.
Грохот слышится вдали
Грозовых курантов.
Что за чудо за окном!
Весь закат искрится.
Бриллиантовым дождем
Небо серебрится.
Ты, уснув, уже не ждешь
Позднего рассвета.
Затерялся майский дождь,
Не дождался лета.
В летнем саду
В летнем саду наступила зима,
Снегом укрылись тропины.
Просто гуляю, а синяя мгла
Инеем пишет картины.
Яркие искры мерцают вдали,
Тихо спускается вечер.
Гаснут закаты, зажглись фонари,
Словно бенгальские свечи.
Я вспоминаю полуденный зной,
Небо, туманы и росы.
Как разыгрались ненастной порой
Первые майские грозы.
Я возвращаюсь в морозный февраль.
Вьюги с ветрами играют.
Блики луны, словно темный янтарь,
С поздним рассветом растают.
К портрету А. С. Пушкина
Не отыскать торжественной улыбки
На строгом выразительном челе.
Ведь для творца мгновенья счастья зыбки –
С ним остается грусть наедине.
Осенний бал
Лес опустевший листву свою сбросил.
Дождь за окном, вдруг послышался стук.
Вот и пришла долгожданная осень –
Первых морозов застенчивый друг.
Шорох листвы под ногами чуть слышный.
Синее небо сменило вуаль.
Лишь иногда потревожится вишня.
Черные реки, как темная сталь.
Спрячется солнце за облаком где-то.
Всюду зонты под холодным дождем.
В белое золото травы одеты.
Осени бал за промокшим окном.
Вальс
Потанцуем под звучанье
Листопадов и дождей.
Сентября благоуханье
Ты впусти в наш дом скорей.
Закружились в хороводе
Листья клена по утру.
Звезды тают в небосводе.
Я тебя с собой зову.
Оглянись! Роса ночная,
Травы будто в серебре.
И луна, совсем нагая,
Отражается в воде.
Опустевшие озёра,
Птичий крик в лесной глуши.
И бескрайние просторы
Для свободы, для души.
Мы смеёмся, словно дети.
От волненья чуть дыша –
Мы одни на целом свете.
День приходит не спеша.
В прозрачной красоте
Обычных дней скупая вереница,
А я влюблен, счастливей нет меня.
И кажется, что так легко открыться,
Забыв печаль, любовь свою храня.
Мы говорим о прошлом, о погоде,
Ты, улыбаясь, смотришь мне в глаза.
Мы так близки к безумствам и свободе,
Вдруг началась нежданная гроза.
Ты испугалась, прижимаясь ближе.
Раскинулись ветра на высоте.
Не нужно слов, твое дыханье слышу,
Спешат ручьи в прозрачной красоте.
Сирень
Я помню сирень душистую,
Я помню сирень белую.
И неба глубину чистую,
И землянику по утру спелую.
Я вижу облака дальние,
Я слышу слова нежные.
И снова глаза печальные
Напомнят мне годы ушедшие.
Со мною моё прошлое
Во веки веков останется.
И счастье, в руках замерзшее,
Дыханьем отогревается.
Учительский сон
Мне снился сон, и в этом сне
Я был учителем. Ко мне
В просторный светлый класс вошла
Толпою шумной ребятня.
Расселись дети по местам
И смотрят на меня.
А я не знаю, что сказать
И что-то начал объяснять:
Быть может, Брюсов или Блок,
Кого и кто когда берег,
Кто где родился, умер где,
И счастье, и любовь везде.
И вдруг звонок услышал я,
А это телефон звонит,
Пытаясь разбудить меня.
Мне кто-то что-то говорит,
Я трубку снял и в тишине:
«Привет, мы ждем тебя, ты где?»
Поверьте мне: и после сна
Был отчего-то счастлив я.
И вам, мои учителя,
Я счастья искренне желаю,
И пусть оно не угасает
В печали тайной октября.
Береза
Просыпается солнце далекое,
Дарит небу лучи золотистые,
А береза – красавица робкая –
Облетит постаревшими листьями.
Ты ответь мне, любимица осени,
Как мне жить без любви, без страдания?
Обращаюсь с мольбою, не с просьбою
Как забыть нежных губ очертания?
Дикий ветер спешит, не оглянется,
За собою зовет тучи серые.
А над лесом туман расстилается
И снега приближаются первые.
«Где зори туманны и росы…»
Где зори туманны и росы
Лежат на зеленых лугах,
Где солнце пылает и грозы
Искрятся в июльских ветрах.
Где снегом укрыты дороги
И звезд загорается высь,
Покинув родные пороги,
Мне скажешь вослед: «Оглянись!»
Деревья чуть слышно качались
И жарко пылали костры,
Мы тихо о чем-то шептались
Сквозь мятные блики луны.
Забыты чужие портреты,
И где-то в июльских ветрах
Терялся куплет недопетый
О грустно-небесных глазах.
«Я иду по забытой дороге…»
Я иду по забытой дороге,
Не встречая приветливых глаз,
Я не вспомню ночные тревоги
В этот трепетный солнечный час.
Свежим ветром ласкаемы руки,
Что забыли твою теплоту,
А повсюду доносятся звуки,
Исчезая вдали налету.
Или грезится в дальнем просторе,
Или вижу тебя наяву,
Или слышу бурлящее море,
Все смешалось – себя не пойму.
Я гуляю по старой дороге,
А в лазурном мерцанье небес
Ты стоишь на промокшем пороге
И не хочешь идти под навес.
Небо в августе ярче сияет,
Разыгрался ночной звездопад.
И затих шумный лес, засыпает…
Мне пора возвращаться назад.
«Улетели годы безвозвратно…»
Улетели годы безвозвратно,
Но остался в памяти моей
Свет окон, родной и благодатный,
Незатмимый красками ночей.
Дом и двор, вот сад неподалеку,
Речка темноокая бежит
А над нею высоко-высóко
Белый храм, недвижимый, стоит.
Обветшали окна и остроги,
Но недавно вновь приснилось мне,
Как стою у дома, на пороге,
Улыбаясь будущей жене.
Я о доме часто вспоминаю,
Как о малой родине своей.
И других земель я не желаю.
Есть ли мысли искренней, светлей?
Берег
Над озером туманной синевой
Предвестниками сумерек явились
Невиданные тени. За собой
Позвали и внезапно растворились.
И город, и космический поток,
Улыбки лиц, стада животных дивных
Переливались в грациозный ток,
Не задевая берегов долинных.
А берега круты и высоки.
Где линии лесов голубоглазых?
И ночь темна, и звездочки-сверчки
Блестят, искрясь, в лучах многообразных.
Один на всех, играя на лету,
Гуляет ветер меж брегов высоких.
Повсюду ночь, лаская тишину,
Сияньем звезд окутана далеких.
Семь мимолетных лет
Я за семь мимолетных лет
Не сказал ни единого слова.
Я был сыт, хорошо одет
И спешил на поезд до Пскова,
Ведь учился в Большом ГУ,
Был и сам я преподаватель.
На машине летел сквозь мглу.
Был страховщик, был страхователь.
В эти семь мимолетных лет
Я боролся и был наказан.
Не просил бездушный совет,
По рукам и ногам был связан.
Но однажды в краю чужом,
Где не видят брегов высоких,
Я стихи написал о том,
Что терзает меня и многих.
Эти семь мимолетных лет…
Стал взрослее и я, возможно.
Снова вижу в дали силуэт,
Снова ждет он меня тревожно.
Саманта смит
Полюбилась всем твоя улыбка,
Брошенное в спешке: «Будем жить!»
Лишь одна нелепая ошибка.
Что в итоге? Прерванная жизнь.
Но о чем ты думала, Саманта?
В ту минуту, падая с небес,
О стране ль, которая когда-то
Стала для тебя страной чудес.
Теплое и ласковое море,
Разговор с подругой до утра.
Микрофон, софиты, репортеры,
Персики, июльская жара…
Маленькая, хрупкая Саманта,
Ты пришла в большой жестокий мир.
Здравствуйте, советские ребята!
Здравствуй, седовласый Ювелир.
Солнце, небо, мама. А Саманта,
Обжигаясь ядерным огнем,
Заслужила титул дипломата,
Став добра и радости послом.
Обогреватель
В холодной комнате стоит обогреватель.
Включу. Подумаю о тех, кого забыл.
Я с самого начала начинатель,
Я будто бы Америку открыл.
Мое жилище старо и хрущево,
Соседи отдали упрямого кота,
Стерилизованного, молодого.
Но для чего мне эта суета?
Доносится звук жареного мяса,
Наташа с Васей курят без конца,
Звучит Шопен то криво, то прекрасно.
И слышен крик: догнали храбреца.
Но этот город молодой и прелый
Мои надежды потопил в Неве.
А я бросаю круг им красно-белый
И иногда ищу ответ в вине.
Пророк
Синеглазый пророк
Явился мне.
Ты не одинок
Наяву иль вне?
Не знаю ответ,
Едва дышу
Да или нет?
Я не спешу.
Одежды легки,
Смиренный взгляд,
Коснулся руки.
Прекрасный сад
Увидел и я.
Молись, живи,
Доля твоя,
Не злись, не лги.
Древо в саду,
Под ним река.
В воду войду,
Душа легка.
Дремлет пророк
На берегу.
Долог ли срок?
Сказать не могу.
Свет и тепло,
Вернусь назад.
Помню его
Смиренный взгляд.
Бабушка
Я тебя никогда не видел,
Ты меня не качала в саду.
Если кто-то тебя обидел,
Я заступником стать не смогу.
Не бежал я к тебе из школы,
Не едал я твоих пирогов,
Не учили мы вместе глаголы,
Не искали проверочных слов.
Ни стихов, ни открыток, ни писем
Я тебе никогда не писал,
А сегодня я словно зависим –
Этот час разговора настал.
Здравствуй, бабушка, как ты, Таня?
С фотоснимка улыбка в ответ.
В белоснежном простом сарафане
Ты встречаешь туманный рассвет.
Пусть не знаю тепло ладони,
Колыбельную песню твою,
Но сегодня в железном вагоне
Я с букетом фиалок стою.
Occhi Neri
– In vino veritas?
– Si, si.
На террасе в цикадном звучанье
Разливается лунная ночь.
В горном воздухе благоуханье,
Как в Эдемском саду, точь-в-точь.
Мне не спится, с бокалом рубина
Я вдыхаю ночной аромат.
В прошлых помыслах нет властелина.
Я себе адвокат и солдат.
Точно Горький под тенью оливы,
Я о судьбах российских грущу.
Но, услышав родные мотивы,
Подневольно глаза опущу.
Это что же? Горячий испанец
«Очи черные» мне поет.
И гитары мерцающий глянец
Окружающих ближе зовет.
Его голос, спокойный и звучный,
То дурманит, то клонит ко сну.
И сегодня из лучших он лучший,
В наших душах разбудит весну.
Итальянка
Темнокожая итальянка,
Улетающая «Рим – Ницца»,
Мне сказала: «Сегодня жарко –
Не желаете освежиться»?
Обхватив мою шею властно
В том углу, где не ходят люди,
Целовала меня страстно,
Целовала меня в губы.
Попросив и огня, и дыма,
Выдыхая пары ментола,
Улетела она из Рима,
Запивая разлуку колой.
Темнокожая итальянка…
По ночам мне она снится.
Самолет приземлился мягко.
Я приехал: «Москва – Ницца».
Стихи по телефону
Новые стихи я напишу,
Их тебе прочту по телефону.
Обо всем тебя я расспрошу,
Помолюсь на новую икону.
Ты поплачешь тихо у окна,
Выставишь рассаду на балконе.
Маленькая женская слеза
Упадет в горячие ладони.
Вспомнишь, как осеннюю порой
Вместе мы уехали на море,
Вечерами слушали прибой,
Говорили. В солнечном просторе
Мы вкушали сочный виноград,
Узнавая, что такое счастье.
Ты надела лучший свой наряд –
Маленькое хлопковое платье.
Расскажу, что виделось во сне,
Попрошу я мудрого завета.
Станет легче жить мне на Земле
От простого матери ответа.
Мы теперь дале́ко-далеко,
Между нами города-дороги.
Только без тебя мне не легко.
Знают это все на свете Боги.
С бокалом вина
С бокалом вина из Сицилии
Я слушаю августа дождь.
Нет в мире печальней идиллии,
Чем знать то, что ты не придешь.
Не встретишь меня, улыбаясь, ты,
Не спросишь о прожитом дне.
Как страстно порой отдавалась ты,
Мне.
А если попробую снова я
Твой номер набрать в тишине.
В отрытые окна ты – новая –
Посмотришь в глаза вышине.
Увидела цифры знакомые,
И вспомнила утренний сон,
В котором мы, просто знакомые,
Идем меж Казанских колонн.
Espresso
Холодный коктейль и espresso…
На миг я печали забыл.
Янтарно-балтийским экспрессом
Разверзнут заманчивый тыл.
Здесь каждая улица – тайна,
А каждый булыжник – боец.
Гуляю без компаса, плана
Я, не гражданин, не купец.
Откуда доносятся звуки?
Однажды седой трубочист
Пожал мои детские руки.
Теперь я обычный турист.
Увижу песчаные замки.
Построены детской рукой.
Здесь кто-то оставил вьетнамки,
Поспешно уехав домой.
Бушуешь, холодное море,
Что бьешься о берег волной?
Меня позабудешь ты вскоре.
Лишь пены следы кружевной.
Под вечер прохладно, и ветер.
Едва согревает бальзам.
Закуски из шпэка и крекер.
Не верит и Рига слезам.
Я тебя нарисую стихами
Я тебя нарисую стихами –
И улыбку, и бархат волос.
Все, что будет еще между нами,
Все, что грезилось, все, что рвалось.
Я тебя нарисую стихами.
Не дал Бог мне иного, и пусть
С голубыми такими глазами,
В них то радость, то светлая грусть.
Я тебя нарисую стихами.
Гордый стан и высокую грудь.
Моих губ ты коснешься губами
И прошепчешь: «Со мною побудь…»
Я тебя нарисую стихами
И повешу в прихожей портрет.
Не померкнет годами, веками
Исходящий лазоревый свет.
Я тебя нарисую стихами,
Но об этом узнаешь ли ты?
За морями, за теми ветрами,
У подножия той высоты.
Мальчик
Мальчик в метро на коленях стоит
С просьбой о помощи маме.
Боль и лечение ей предстоит,
Муки в больничной пижаме.
Верят ли люди записке в руках,
Мелочь в коробку бросая,
Тлеет надежда в усталых глазах,
Медленно угасая.
Люди спешат на работу, домой.
Просьбу заметив едва ли.
Лишь старичок с бородою седой,
Все остальные молчали.
Не оскудеет дающих рука,
Мальчик, с колен поднимаясь,
Милость разложит в два старых кулька,
Тихо уйдет, не прощаясь.
Мальчик в метро на коленях стоит.
Утром, в обед, вечерами.
Просит людей предоставить кредит,
Бога – о здравии мамы.
Поезд № 10
В дорогу снова – поезд «Псков – Москва»
Умчит меня от дома дорогого.
Мои с рожденья данные права
На радость встреч – отобраны сурово.
Рядами кресла, будто самолет,
Бессонной ночи грустные мотивы,
Мне предстоит безрадостный полет
До призрачно-туманной перспективы.
Отец проводит, спросит о делах.
Солгу ему о том, что все в порядке.
Влаку картошку, яблоки в узлах.
Мы помолчим о разном на площадке.
Поможет сумки бросить. «Саш, пока…»
Уйдет до отправления состава.
Он мне рукой махнет издалека,
Блеснет очков массивная оправа.
А проводник приветливо нальет
Две чашки кофе в зернах, заварного.
Как далеко вагон меня несет
От дома дорогого и родного.
Карточный дом
Сентябрьский вечер – мой тихий сосед,
С глазами темнее, чем кофе,
Мне бросит устало свой тихий привет
Зеленый тархун в полуштофе.
Хлебнет и продолжит строителем быть,
Бессмысленно с участью спорить –
Всего-то игральные карты раскрыть
И карточный дом свой построить.
И строит толково – талант не пропьешь.
Друзья и родители в доме.
Жена и детишки, которых ты ждешь,
Туз крести в балконном проеме.
Уедет бродяга в забытую глушь,
Подальше от пробок московских,
Туда, где отец он и любящий муж,
От горьких таблеток кремлевских.
Останется дом нерушимым стоять.
От ветра, летящего в окна.
Кто будет его по ночам охранять?
Все судеб нелегких волокна.
Ключи
Где бы мне найти ключи от счастья?
Я в Москве их, верно, потерял,
Снял часы с натертого запястья
И совсем некстати захворал.
Поищу, а может быть, найдутся
В новых смыслах прежние слова.
И друзья ушедшие вернутся,
И болеть не будет голова.
Но ключи найти еще полдела.
Мне какие ж двери открывать?
Улыбаться преданно и смело,
И ценить отдельную кровать.
А пока ни к времени, ни к месту
Я один стараюсь выживать.
Обращен к гармонии и тексту,
Чтобы снова с легкостью дышать.
Все пройдет, забудется однажды.
И опять захочется любить,
Из ключа во время летней жажды
Воду освященную испить.
Ангел с черными крыльями
Я ангел с черными крыльями,
Летаю в пророческих снах.
Меж гор, между автомобилями,
В домах, городах и церквах.
Мне свыше дареными мыслями
Постигнуть иное дано.
И с этими тайными смыслами
Мне жить и страдать суждено.
Однако влиять на события
Не в силах младой полубог.
Мои неземные открытия –
Мой крест, мой осмысленный рок.
Подчас разгадать аллегории
Легко, словно дверь приоткрыть.
Но рушатся снова теории,
И мне остается забыть
О тех, кто ушел, но прощает,
Кто мокнет под ливнем в кругах,
Кто мне иногда помогает,
Летя от меня в двух шагах.
Привык, по ночам засыпая,
Лететь то на свет, то на мглу.
В видениях вновь утопая,
Свой призрачный факел зажгу.
Часы и время
Идут часы, идет и время,
Идут они, идет и год.
И два, и три, и пять
Идут часы мои,
И время ускоряют
Опять, опять, опять.
Бессмертно время,
Слышен такт.
Убей, сожги, но тик и так.
Ты и захочешь – не убьешь,
Не украдешь и не сломаешь,
А время все идет.
Билет
Билет электронный на поезд крылатый.
Я еду влюбленный, небритый, помятый.
Я еду на север в короткие ночи
Где носится ветер, там холодно точно.
От края до края деревни и скука.
Листва золотая, не слышно ни звука.
Состав, ускоряясь, летит по дороге
Едва ли касаясь ее. В своем блоге
Я мыслей свободных не стану чураться,
Я в мире животных боюсь оказаться,
Где свиньи повсюду, кусаются змеи.
Досталось верблюду за то, что он гений.
Всего три часа. Петербург обнажает
Свои чудеса. Проводница зевает.
К Московским воротам воздушным трамваем.
По радостным нотам мы вдаль улетаем.
Осколки
Однажды мальчишка, веселый и шумный,
Играя на поле с мячом,
Упал, не заметил булыжник чугунный,
Колено порезал стеклом.
Терпел, задыхаясь от боли и шока.
Мальчишку в больницу везут,
Но от беспощадного, злобного рока
Его доктора не спасут.
В больнице врачи его раны промыли.
Чужая нога не болит.
Осколки стекла под суставом забыли,
Страдание парню сулит.
И день ото дня ему хуже и хуже,
Он плачет ночами без сна.
Повязку врачи затянули потуже,
Но боль и тупа, и страшна.
Решила родня на семейном совете
Врачей по суду наказать.
В своем неуютном большом кабинете
Судья нам скомандовал «Встать!».
Одно за другим я пишу заявленья,
Швыряет мне папки судья.
Мои безнадежны попытки, стремленья.
Рыдает мальчишки семья.
Я в слове последнем, отчаянно смелый,
К судье, обращаясь, сказал:
«А если бы внук твой, в игре, оголтелый,
Коленку свою разодрал»?
Привстанет судья, воспаленный и грузный,
И внука закроет от глаз,
Уйдет совещаться. Тяжелый и нудный
Он нам зачитает отказ.
Набросит судья полушубок-овчину
И судьбы продолжит вершить.
Увы, не узнает мальчишка причину,
Он с болью научится жить.