Мария

А в следующий раз они встретились с Дмитрием под водой. Конечно, встречей произошедшее назвать было трудно. Мария лишь заметила через иллюминатор батискафа луч света, прорезающий подводную тьму, и разглядела смутные очертания замысловатого механизма. Девушка сразу поняла, что это трактор-краб, который она видела у Дмитрия на катере. Неожиданно для себя в этот момент она ощутила щемящее чувство в груди и задумалась: почему внезапное появление малознакомого человека – даже не появление, а слабый намек на присутствие рядом, так странно на нее подействовало? Она к подобному не привыкла.

В тот день, когда Дмитрий спешно покинул «Фрею», она внезапно поняла, что злится на Стивена. Не имел он никакого морального права распространять грязные слухи! Тем более делать это настолько бестактно. Если действительно беспокоился за нее, за всю их команду и хотел предостеречь, мог бы выбрать время и поговорить с ней с глазу на глаз. Или, по крайней мере, мог собрать побольше информации. Нет, дело было в другом, Стивен просто за что-то взъелся на Дмитрия, вот и унизил его при всех. А Мария такого не любила. Личные чувства – отдельно, работа на благо научных открытий – отдельно. Стивен сам ведь когда-то был ученым, должен понимать, что за человека, способного принести пользу в ходе работы, стоит держаться, как бы ты к нему ни относился. А Дмитрий, бесспорно, мог очень им помочь – с его опытом наблюдений за природой, с его навыками, его современным научным оборудованием, в конце концов. Да и потом… Работать с ним сообща было бы крайне интересно…

Теперь же обо всем этом можно забыть – и все по милости Стивена, поддавшегося глупой ревности. Да, ревности! Мария ни секунды не сомневалась, что в конечном итоге им двигали дурацкие мужские собственнические замашки. Боже, а она-то еще считала Дмитрия зашоренным сексистом. Какая ирония, что именно Стивен, высказывавший такие широкие взгляды, повел себя в итоге как обыкновенный ограниченный самец, метящий территорию. Как это мерзко, что, если уж тебе довелось родиться женщиной, ни один мужчина не может воспринимать тебя как равного себе соратника или противника. Нет же, нормальным рабочим взаимоотношениям обязательно помешает физиология.

В общем, рассердившись на Стивена, Мария решила разобраться в вопросе и потихоньку выведать у команды «Фреи» всю правду. Разумеется, начала она не с вопросов в лоб, а сперва поболтала с ребятами о том о сем, пошутила, посмеялась и лишь потом, как бы невзначай, спросила, а что, мол, за слухи ходят в порту про нашего сегодняшнего гостя. Парни, разумеется, поначалу отнекивались, но потом один из них (кажется, Даррел) признался, что именно он в вечер накануне отплытия слышал в островном баре болтовню местных про мрачного метеоролога.

– Местные его немного побаиваются, – начал рассказывать он. – Они же тут все дружелюбные, вечно улыбаются. Для них если человек не улыбается в ответ, то, значит, с ним что-то не так. Может, болен или не в своем уме. Ну вот, а Дмитрий – вы же его видели? – такая угрюмая рожа… Конечно, он сразу вызвал к себе интерес. Ну и, в общем, кто-то что-то раскопал, кто-то передал дальше… Не знаю уж, насколько можно этому верить. Но говорят… Говорят, будто однажды он руководил экспедицией, которая отправлялась куда-то на север. На Северный полюс, может? Или на Камчатку…

Мария едва не прыснула от смеха: то ли на Северный полюс, то ли на Камчатку; то ли возглавлял экспедицию, то ли не возглавлял – ну разве это достоверная информация? Так бездоказательно можно рассказывать про любого ученого. Между тем Даррел продолжал:

– Во время экспедиции произошло несчастье. Не то лавина сошла, не то буран начался, никто точно не знает, а болтают разное. И еще: среди сотрудников была его жена или невеста…

– Или сестра, – со смешком вставил подошедший Павел.

Но Мария шикнула на него и кивнула Даррелу, прося продолжать.

– В общем, в критической ситуации он растерялся, не смог вовремя среагировать, взять себя в руки. Не отдал в нужное время нужных указаний. Началась паника, и несколько человек погибло. И эта его жена… невеста… кажется, тоже.

– Ох, господи, – вздохнула Мария.

Если до сих пор у нее и оставались сомнения, что катастрофа в экспедиции Дмитрия могла произойти из-за его халатности, то теперь они окончательно развеялись. Ни один человек не станет спустя рукава относиться к организации исследований, в которых будет принимать участие близкий ему человек. Да, ошибка Дмитрия, действительно, могла иметь место. В конце концов, никто из нас толком не знает, как поведет себя в опасный момент. Можно быть сколь угодно брутальным и решительным в обычной жизни и спасовать при необычных обстоятельствах. И наоборот, ей случалось видеть, как абсолютные рохли и тряпки в стрессовых ситуациях вдруг мобилизовывались и в буквальном смысле спасали всех.

Тем более, если в группе на самом деле находилась его жена или невеста, кто может винить Дмитрия за то, что он потерял голову, когда понял, что любимому человеку угрожает опасность? Вот именно поэтому сама она всегда избегала привязанностей и романтических связей на работе – чтобы однажды не оказаться в подобной ситуации.

– Бедняга, – резюмировал Павел, выслушав Даррела.

И по его помрачневшему лицу Мария сразу поняла, что он подумал об Ирке. О том, как она там без него, здорова ли, не переутомляется ли на работе. А может, представил, каково было бы ему, если бы его Ирка, отчаянная сорвиголова, погибла в экспедиции, которой бы он сам и руководил.

Теперь Мария еще сильнее разозлилась на Стивена за то, что он неожиданно вывалил на всеобщее обозрение крайне тяжелую для Дмитрия историю. Боже, а она-то просто сидела за столом и слушала потоки грязи, выливаемые на него, не в силах и слова произнести. Нужно было остановить Стивена, как-то поддержать Дмитрия. В конце концов, просто перевести разговор. А вот теперь он уехал, и у нее, наверное, никогда уже не будет шанса сказать, что она не считает его убийцей и исчадием ада. Черт! Черт!

Может, поэтому, увидев поблизости от батискафа трактор-краб, Мария ощутила такое странное волнение? Испытывала ли она некую смутную вину перед Дмитрием? Или обрадовалась тому, что, может, сегодня ей удастся с ним переговорить и объясниться?

Это было их рядовое ежедневное погружение. Сегодня «Фрею» отвели в самую северную точку из всех обозначенных Марией на карте мест, где они должны были провести исследования. Батискаф медленно погружался на дно. Мария слышала, как голос Фернана в трещащем динамике объявлял, какую глубину они уже прошли. Кругом царила непроглядная подводная тьма. Освещали ее лишь две мощные ксеноновые лампы, установленные в носовой части аппарата. Прожектора образовывали светлый клин, разрезавший черноту на несколько метров вперед. В светлом треугольнике видны были вздымаемые со дна фонтанчики грунтовой взвеси, изредка мелькали быстрыми тенями глубоководные рыбы, корифены и нототении. Павел взялся за рычаг управления, и световой клин, повинуясь движениям его руки, метнулся вправо, затем влево, пытаясь высветить нужное для целей ученых направление. И вот тогда, в метнувшемся луче света, Мария вдруг увидела некое странное движение слева от них. Это нечто было слишком медлительное и неловкое, чтобы принять его за тень живого глубоководного существа.

– Стой! – скомандовала она Павлу. – Посвети-ка вон там.

– Здесь?

Он снова сдвинул фонари чуть влево, и Мария машинально сжала его руку.

– Да. Вот оно. Здесь!

Она вгляделась в темноту и увидела, как тяжело выдвигается вперед и опускается ко дну гигантская железная «рука». Ну конечно! Она уже видела точно такую же всего пару дней назад. Это манипулятор трактора-краба.

Дмитрий…

– Классная у него машина, – задумчиво сказал Павел. – Для наших целей была бы даже удобнее, чем батискаф. Жаль, что все так сложилось.

– Ну, ничего не поделаешь, – дернув плечами, сухо отозвалась Мария.

На самом деле, ей тоже было жаль. Еще как! Но что говорить об этом впустую.

– В чем дело? Что произошло? – загремел из динамика Фернан. – Что вы такое увидели?

– Ничего, – успокоила его Мария. – Все в порядке, работаем в штатном режиме.

Однако же, как бы там ни было, она все равно все время погружения краем глаза косилась на движущийся где-то поблизости, под водой, трактор. И когда заметила, что тот спрятал манипулятор и вроде как подготовился к подъему наверх, тут же быстро скомандовала Павлу:

– Ну, я думаю, на сегодня хватит. Будем подниматься.

– А ты ведь хотела еще вот в этой точке… – начал он, а потом вдруг замолчал, хитро покосился на Марию и добавил: – Вообще, знаешь, вот в то место как раз удобнее было бы подобраться на тракторе. Как думаешь, может, наш приятель согласится разочек тебя покатать? Ну так, в виде исключения?

Мария пожала плечами, не желая признаваться, что именно эта мысль как раз и мелькнула у нее в голове. Выбраться на поверхность одновременно с Дмитрием и попросить… Действительно, в ту точку трудно подобраться на батискафе. Ее просьба будет просто обусловлена необходимостью. К тому же, обращаясь к Дмитрию за помощью, она вроде бы загладит вину за то, что отнеслась к нему с недоверием. Это, конечно, если он согласится. Ну а если нет… Значит, не судьба.

– Фернан, мы закончили. Поднимай! – скомандовала она в рацию.

Едва успев выбраться из поднятого на палубу батискафа и стянуть через голову свитер – оставаться в нем дольше минуты на такой жаре было невыносимо, – Мария принялась высматривать катер Дмитрия. Конечно же, вот он – стоит на якоре чуть поодаль от «Фреи». А Дмитрий, видимо, только что выбрался из трактора и теперь разговаривал с бородатым мужчиной на палубе – наверное, водителем катера.

– Эй, на судне! – весело закричала Мария и изо всех сил замахала рукой.

Спиной она чувствовала, как ее сверлит взглядом вышедший из каюты Стивен, но решила не обращать на него внимания. В прошлый раз она уже повелась на его слова и обидела хорошего человека. Хватит!

Дмитрий наконец увидел ее и махнул рукой в ответ. И Мария принялась жестами показывать ему, чтобы подошел поближе. Поначалу тот вроде бы заколебался, но затем все же отдал приказание бородатому спутнику. Неизвестный встал за штурвал, завел мотор, и катер принялся медленно подходить поближе к борту «Фреи».

– Здравствуйте, Дмитрий! – окликнула Мария, когда катер наконец подошел достаточно близко и закачался на волнах у борта. – Какими судьбами снова к нам?

– Я не к вам, – сумрачно отозвался Дмитрий.

Но Мария видела, что смотрел он на нее все же с радостью, в серых глазах поблескивали озорные искорки, отчего этот сильный суровый мужчина становился похож на проказливого мальчишку.

Нет уж, он определенно рассчитывал на встречу с ней, как бы теперь ни отпирался.

– Просто провожу собственные исследования, – добавил он, отводя глаза.

– Очень жаль, – обронила Мария. – А я думала, решили снова к нам заглянуть. Ну и как сегодня погружение? Плодотворно прошло?

– Нормально, – сдержанно ответил Дмитрий. – А ваше?

– Я, собственно, как раз об этом и хотела поговорить, – сразу перешла к делу она. – У меня намечена одна точка, куда довольно трудно подобраться на батискафе. Узкая впадина между двумя подводными скалами. Наша неповоротливая посудина туда не пройдет. И я хотела вас попросить: не могли бы вы мне помочь и спуститься туда со мной на вашем тракторе? Если, конечно, вас это не затруднит.

Дмитрий слегка нахмурился, повел плечами и сказал уклончиво:

– В прошлый раз я так понял, что вы не совсем доверяете моей аппаратуре… Возможно, и мне самому…

– Да ерунда все это, – весело отмахнулась Мария. – Вы тогда так быстро уехали, что я и слова вам сказать не успела. Так что, полагаю, мы опять неверно друг друга поняли. Просто наваждение какое-то.

Она сразу заметила, как прояснилось у него лицо. Впрочем, он все еще был обижен.

– И все же мне не хотелось бы… – снова начал он.

Но Мария опять перебила:

– Слушайте, если вам возиться со мной не к месту и не ко времени, так и скажите. Я пойму, правда. Но если вас останавливают какие-то опасения, то немедленно отбросьте их. Ну, хотите, я вам расписку напишу, что, в случае чего, претензий не имею?

И Дмитрий невольно рассмеялся.

– Ладно, – сказал он. – Ладно. Но в моем тракторе есть место только для двоих. К сожалению, взять с собой Павла не получится.

– Я и не думал, – тут же принялся отмахиваться Павел. – Дурак я, что ли, чтобы снова лезть под воду, когда можно отлично позагорать на палубе? Нет уж, я на сегодня уже достаточно проторчал под водой, хочу отдохнуть. Это вы тут все на науке помешанные, а мне еще и пожить в свое удовольствие охота.

– Ну, тогда я перебираюсь к вам? – улыбнулась Мария.

И Дмитрий кивнул.

Ей, конечно, пришлось еще выдержать вспышку недовольства Стивена. Он пытался не подавать вида, как неприятна ему эта затея, но досада его прорывалась во взглядах и репликах, которыми он провожал Марию. Девушка постаралась заверить Стивена, что волноваться не о чем и с ней все будет в порядке. И вот, наконец, она была уже на борту катера. Дмитрий представил ей своего помощника.

– Это Тэд. Наш, можно сказать, внештатный сотрудник. Он будет контролировать погружение сверху.

– Привет, – улыбнулась Мария рыжему бородачу, а тот лишь невозмутимо кивнул.

Вблизи подводный трактор произвел на девушку еще большее впечатление. Мощный титановый корпус, устрашающая железная «лапа». Верхняя часть кабины трактора представляла собой прозрачный колпак из сверхпрочного материала, а значит, людям, сидящим внутри него, открывался куда больший обзор, чем из капсулы батискафа. Можно было повернуть голову влево и вправо, даже посмотреть назад и полностью увидеть то, что происходит вокруг.

Дмитрий подал Марии руку, помогая забраться в трактор. Первое, что бросилось ей в глаза, – панель управления, оснащенная экраном, куда можно было загружать карту и задавать маршрут подводных передвижений. Ох, до чего же ей нравился этот аппарат! Дмитрий занял место рядом с ней, и Мария почему-то сразу почувствовала себя спокойно и уверенно. Что бы там в порту ни болтали об этом человеке, она будто бы всей кожей ощущала, что ему можно доверять, что он надежный и ответственный и никогда не подведет. Никаких разумных оснований для доверия у нее не было, только интуиция. Но на свою интуицию Мария привыкла полагаться.

Дмитрий скомандовал в динамик начинать погружение. Где-то снаружи заскрипела лебедка, и трактор начал медленно опускаться под воду.

Поначалу стало совершенно темно. И холодно. Мария поежилась. Хорошо, что она прихватила с собой свитер. И все же в тракторе под водой было холоднее, чем в батискафе. А может, это только казалось так из-за того, что от толщи воды ее отделяла только прозрачная стена. Она слышала мерное дыхание Дмитрия рядом с собой и иногда при движении ощущала, как соприкасаются их плечи – мимолетно, всего на секунду. Но и секунды было достаточно для нее, чтобы немного согреться.

Они опускались все ниже. Судя по всему, до дна впадины, из которой Мария хотела взять пробы, оставалось совсем немного. Об этом свидетельствовал и усиливающийся писк сонара. Наконец трактор мягко толкнулся, касаясь дна. И Дмитрий включил установленные в передней части аппарата прожекторы.

– Здесь в полу две педали, – начал объяснять ей Дмитрий. – Трактор оснащен четырьмя ускорителями, и каждая педаль отвечает за один из них. Таким образом, мы можем перемещаться в трех направлениях.

– Как замечательно! – выдохнула Мария. – Это же дает бо́льшую свободу передвижений, чем на батискафе…

– Так и есть, – сдержанно кивнул он.

Но в голосе его и в глазах можно было различить гордость за свою чудо-машину.

– Ну что ж, вперед? – спросил Дмитрий.

Странно, ведь Мария не в первый раз погружалась на дно океана, но именно сейчас ее охватило предвкушение чего-то необычного, дыхание сбивалось, и губы сами собой растягивались в улыбку. Дмитрий как будто бы приглашал ее вместе отправиться в путешествие по неизведанным глубинам подводного мира. Ей неудержимо захотелось дотронуться до его руки, сжать пальцы, давая понять, что она готова и ждет только его указаний. Но Мария не решилась, просто кивнула и, откашлявшись, произнесла:

– Давайте!

И трактор двинулся вперед, высвечивая в темноте удивительный мир глубоководья. Вокруг них простирались таинственные подводные горы, испещренные глубокими темными впадинами. По стенам впадин крепились трубчатые домики морских обитателей, кроваво-красные щупальца покачивались в воде, словно хищные тропические растения. Это было необычайно красивое подводное царство, спрятанное от большинства сухопутных обитателей земли под толщей воды и теперь открывавшее свои сокровища взору двух настырных ученых.

По другую сторону от трактора горы были более пологими, и луч прожектора высвечивал лежавшие на склонах и блестевшие перламутром раковины гигантских моллюсков. Часть раковин была открыта, и можно было разглядеть самих моллюсков – нежную упругую плоть, словно губка впитывавшую и пропускавшую через себя морскую воду. Между раковин сновали плоские глубоководные крабы на тонких ногах. В свете фонарей мелькнула вдруг темная, мягко колеблющаяся в воде тень, и Мария не сразу поняла, что это огромный осьминог. Темно-фиолетовый, юркий и быстрый, несмотря на крупные размеры, он поначалу испуганно застыл в ярком свете, а затем поспешно поплыл прочь, поводя в воде гибкими, плавно движущимися щупальцами.

Ощущения от движения в тракторе были совершенно иными, чем в батискафе. Марии казалось, что они с Дмитрием находятся в ином, мало похожем на земной мире, будто высадились на Марс или на какую другую планету и теперь изучают ее устройство. Она невольно пожалела, что фотоаппарат для подводной съемки остался в ее каюте на «Фрее». Из батискафа ей не удавалось сделать приличных снимков, потому она перестала брать камеру в погружения, но теперь Мария была уверена, что, находясь на тракторе, она могла бы запечатлеть десяток-другой хороших кадров. В следующий раз нужно будет заранее подготовить фотоаппарат, если, конечно, он будет, этот следующий раз.

– А мы можем подобраться вон туда, поближе? – спросила Мария, завороженно разглядывая подводный пейзаж.

– Конечно, – кивнул Дмитрий.

Нажав ногой на одну из педалей, он повернул один из рычагов управления – и трактор двинулся влево.

Мария ойкнула и отшатнулась, когда стекло – прямо перед ее лицом – задели красные щупальца змеевидного червя. Такие острые впечатления от погружения были у нее впервые. Да, батискафу было далеко до трактора Дмитрия. Она едва удерживалась, чтобы не вскрикивать и не ерзать, как восхищенная девчонка-школьница.

– Нравится? – негромко спросил Дмитрий.

И Мария горячо закивала. Окинув ее быстрым взглядом, он тут же снова принялся смотреть вперед. Но Мария успела поймать его мимолетную довольную усмешку. Кажется, ему было очень приятно, что он сумел ее впечатлить.

– Как дела внизу? – внезапно раздался из динамика голос по-английски.

Мария даже вздрогнула от неожиданности. И Дмитрий, желая ее успокоить, чуть коснулся ладонью ее плеча.

– Это Тэд, – вполголоса пояснил он и тут же отозвался в динамик: – Все в порядке, Тэдди, любуемся морским пейзажем. Как показатели датчиков?

Он давно уже снял руку с ее плеча, но Марии все еще казалось, что она чувствует его обжигающую ладонь.

– Все показатели в норме, – между тем отрапортовал Тэд. – Температура, давление внутри кабины, подача кислорода… Все в порядке.

– Отлично, – отозвался Дмитрий. – У нас тоже самочувствие отличное. Ведь правда? – Он коротко взглянул на Марию, и та кивнула. – Тэдди, мы отключаемся. Хотим спокойно полюбоваться подводным миром. Без твоих комментариев.

– Много потеряете, – флегматично отозвался помощник Дмитрия.

Тот негромко рассмеялся и отключился.

Вдруг какая-то тень проскользнула прямо перед стеклом. В ярком свете прожекторов сверкнули острые зубы.

– Ох, а это что? – вскрикнула Мария.

– Глубоководный угорь, – ответил Дмитрий. – Видите, какой красавец?

Мария поежилась, разглядывая распахнутую пасть. Рыба развернулась в воде и плеснула по стеклу длинным тонким хвостом.

– Ну, тут у нас с вами вкусы не совпадают, – буркнула она, и Дмитрий легко рассмеялся.

Следом мелькнула испуганная светом стайка мелких рыбешек. Любопытные рыбки облепили стекло, тычась в него маленькими мордочками. В свете прожекторов на их спинках вспыхивали крохотные блестящие точки.

Трактор двигался вперед. На сенсорном экране приборной панели появилось оповещение о том, что им угрожает какое-то препятствие. Мария лишь мельком успела заметить показавшиеся из темноты очертания подводной скалы, но Дмитрий молниеносно изменил курс, и трактор плавно обошел препятствие, направляясь все дальше по подводной впадине.

– Вот здесь вы хотели взять пробы? – спросил наконец Дмитрий.

Марии не хотелось отвечать. Согласие означало бы, что невероятное путешествие подходит к концу. Сейчас они возьмут пробы – и нужно будет возвращаться наверх, под палящее солнце. Прощаться с Дмитрием и возвращаться на корабль. А делать этого совершенно не хотелось. Вероятно, потому что ей может больше и не представиться шанса еще раз покататься на уникальном тракторе-крабе, решила для себя Мария.

В конце концов она все же кивнула и завороженно смотрела, как Дмитрий, нажав на рычаг, запустил в действие манипулятор. Гигантская железная лапа выдвинулась вперед и зачерпнула специальным контейнером пробу грунта, а затем втянула ее куда-то в свои недра. Точно таким же способом Дмитрий взял пробу воды. Буквально несколько минут – и все было кончено. Нужно было возвращаться на поверхность, и Мария отчаянно ломала голову в поисках предлога задержаться здесь подольше.

– А можем мы подобраться поближе к Кавачи? – спросила она.

Дмитрий нахмурился и покачал головой.

– Слишком опасно.

– Но ведь это же невероятная возможность увидеть, как происходит извержение, – не отставала Мария. – Посмотреть собственными глазами! Я, может быть, всю жизнь ждала такого шанса. Для моей научной работы это будет иметь важнейшее значение.

Она видела, что все ее слова не производят на Дмитрия особого впечатления, и решила пойти ва-банк. Чуть придвинувшись к нему, она произнесла проникновенно:

– Пожалуйста, Дмитрий! Пожалуйста…

Он резко дернулся от ее слов, тяжело перевел дыхание и бросил наконец:

– Ладно. Только не слишком близко.

И Мария крепко сжала кулаки, чтобы ничем не выдать охватившей ее радости.

Трактор перевалил за горную гряду, и их взорам открылась еще одна подводная долина. Поблизости не было видно никаких обитателей глубин. Впереди открывалось нечто, напоминавшее изображения адского пекла на старинных гравюрах. Морское дно пересекали светящиеся красноватым зловещим светом трещины, из которых сочилась раскаленная лава. Толком рассмотреть происходящее не представлялось возможности из-за вскипающих над местом извержения бесчисленных пузырьков.

– Что происходит? – раздался в динамике встревоженный голос Тэда. – Температура очень быстро растет.

Это и без него было понятно. В кабине трактора стало до того жарко, что Марии нестерпимо хотелось стянуть через голову толстый свитер. Термометр захлебывался в постоянно меняющихся показаниях – 25, 30, 37 градусов.

– Все нормально, Тэд. Мы подобрались к вулканической расщелине, – отозвался Дмитрий, но в голосе его чувствовалось напряжение.

– Дмитрий, вам нужно поворачивать назад, – заговорил Тэд. – Титан не является жаропрочным материалом. Если шов на тракторе разойдется…

– Знаю, – коротко рявкнул в динамик Дмитрий.

Они продвинулись еще немного вперед, и Мария изумленно выдохнула. Впереди, посреди расстилавшейся перед ними подводной долины, лежали останки затонувшего корабля. Судно было небольшое – наверное, рыбацкий катер или что-то в этом роде. В свете прожекторов на борту видны были белые латинские буквы. Корпус судна разломился на две части. Казалось, будто катер слепо таращится на них выбитыми окнами. Вокруг останков судна, вздымаясь из трещин в грунте, текли потоки раскаленной лавы. Корму густо покрывали водоросли и наросшие на металле домики подводных моллюсков.

– Боже, они что же, попали в эпицентр извержения? – ахнула Мария.

– Вероятно, – отозвался Дмитрий. – Но, думаю, это произошло давно. Лет тридцать назад, еще при предыдущем извержении. Видите, как проржавел металл? И сколько всего наросло на стенках?

– Думаете, хозяева катера погибли?

– Не знаю, – пожал он плечами. – Но скорее всего, да.

– Давайте подойдем поближе, – азартно прошептала Мария.

Она подалась вперед и прикусила губу, впервые видя воочию, на что способно разгневанное подводное божество. Дмитрий обернулся к ней, и Мария заметила, как тяжело он дышит, как по его вискам катятся мелкие капельки пота. Она и сама чувствовала, как вспотели ее ладони. В корпусе трактора становилось невыносимо жарко.

– Я не стану рисковать, – твердо ответил Дмитрий. – Дальше – ни шагу. Мы и так подошли непозволительно близко.

Мария только было хотела что-то возразить, как вдруг увидела, что морское дно раскололось прямо перед ними. Буквально в нескольких метрах от трактора вскрылась новая трещина, тускло подсвеченная изнутри алым. В кабине запищал датчик температуры, показывая 40, 45, 50. Дмитрий глухо выматерился и вдавил обе педали в пол, одновременно выкручивая рычаг, чтобы развернуть трактор. Из динамиков доносился голос Тэда:

– Дмитрий, поворачивайте! Температура растет, я не могу…

Кажется, больше всего Марию испугала неприкрытая тревога, сквозившая в голосе вечно спокойного датчанина.

– Знаю, – хрипло выплюнул Дмитрий в динамик. – Мы отходим.

Она видела, как побелели костяшки его пальцев, изо всех сил вцепившихся в рычаг, как чуть подался он вперед, выводя трактор из адского места. Обернувшись назад, Мария заметила, как прямо у них за спиной, чуть ли не на том месте, где они только что стояли, полилась из трещины раскаленная лава, и вода немедленно вскипела мелкими пузырьками. Они облепили корпус трактора, осели на стекло, заслоняя обзор. И Дмитрий, прошипев сквозь зубы какое-то замысловатое ругательство, всем телом навалился на рычаг.

Мария даже не понимала, страшно ей или нет. Она прекрасно осознавала грозившую им опасность, но во всем теле гулял какой-то невиданный сумасшедший азарт. Дыхание сбивалось то ли от ужаса, то ли от восторженного трепета перед могучей, неподвластной человеку стихией.

– Я могу помочь? – крикнула она Дмитрию, стараясь перекричать рев двигателя.

Но тот лишь коротко мотнул головой. Трактор стремительно двигался вперед сквозь закипавшую воду, и постепенно количество пузырьков стало спадать. Появились просветы в стеклянном куполе, видимость улучшилась. Мария почувствовала, как температура стала понемногу снижаться, и даже зябко передернула плечами во влажном от пота свитере.

Наконец пузырьки окончательно рассеялись, и Мария увидела уже знакомую подводную горную цепь, гроты и скалы, трепещущие в воде красные щупальца моллюсков. Здесь все так же было мирно и спокойно, словно совсем рядом и не бушевал настоящий ад.

Дмитрий больше не смотрел на нее. Мария видела лишь, как играют на его скулах желваки, как сосредоточенно он управляет трактором, хмурясь и сурово стискивая зубы. Она было попыталась спросить его о том, что же дальше, и он коротко буркнул в ответ что-то грубое. Перед ней снова был тот грубиян и нелюдим, которого она повстречала на метеостанции в первый свой день на островах. Только теперь она уже знала, что под этой маской прячется удивительно интересный, глубокий, умный и тонкий человек. И оттого его нынешняя грубость воспринималась еще обиднее.

Они добрались до того места, с которого стартовали некоторое время назад. Марии казалось, что все приключение не заняло и пяти минут, хотя она понимала, что время под водой воспринимается иначе и, вероятно, с момента их погружения прошло не меньше получаса.

Дмитрий что-то переключил на приборной панели и хрипло скомандовал в динамик:

– Мы готовы. Поднимай.

На Марию он и не посмотрел.

Снова вдохнуть свежего, хоть и душного от жары воздуха, ощутить, как давит на плечи палящее южное солнце, жмурить глаза от яркого света после сумрака морского дна было чертовски приятно. И вместе с тем резкая перемена обстановки ее ошеломила. Словно она только что видела удивительный сон, настолько правдоподобный, что на несколько мгновений даже перепутала его с реальностью. Или это реальность была всего лишь сном? У Марии слегка кружилась голова. Выбравшись из трактора, она сделала несколько неловких шагов по палубе и опустилась на скрученный моток каната.

– С вами все в порядке? – спросил Тэд с прежней невозмутимостью.

– Да, да… Просто нужно отдышаться.

Дмитрий выбрался следом за ней, и по его тяжелым, резким движениям, по напряженной челюсти и нахмуренному лбу Мария поняла, что он зол до чертиков. Вот только на что? Чем она умудрилась его задеть? Вроде бы беспрекословно подчинялась всем указаниям.

– Дмитрий, – начала она осторожно, от всей души желая вернуть ему доброе расположение духа. – Большое спасибо вам за это удивительное путешествие…

– Пожалуйста, – раздраженно прервал ее он. – Ваши пробы вам сейчас передаст Тэд.

Мария слегка опешила, но все же решила продолжить:

– Я от души надеюсь, что мы сможем еще…

– Не сможем, – снова перебил ее он. – У меня нет времени катать скучающих барышень в поисках острых впечатлений.

– Что? – заморгала Мария. – Подождите, но… Что я такого сделала? Почему вы злитесь?

– И в самом деле, – рявкнул он. – Из-за ваших прихотей я едва не загубил аппарат. Вы хоть представляете, что это все не шутки? Что от нас мокрого места не осталось бы, не успей мы вовремя уйти?

– Представляю, – холодно отозвалась Мария, сама уже заводясь. – Я вообще-то ученый-вулканолог, если вы забыли.

– А ведете себя как глупая избалованная школьница. «Подойдем поближе… Ничего не случится», – рассерженно передразнил ее Дмитрий.

– Вы вроде бы сами не сильно сопротивлялись, – отбрила Мария. – Не могу припомнить, чтобы силой выдирала у вас рычаги управления.

Дмитрий остановился напротив нее, как-то тяжело, словно под непосильным грузом опустив плечи. Мария видела, как сжимались и разжимались его крупные кулаки. Видно, он изо всех сил старался побороть вскипающую ярость.

– Знаете, – почти спокойно начал он. Лишь в голосе проскальзывали нотки сдерживаемого гнева. – Если вам совершенно не дорога ваша жизнь – это не мое дело, и не мне вас судить. Но вынуждая меня рисковать ею, вы делаете меня ответственным за ваше здоровье и благополучие. Я такой ответственности нести не хочу. И не буду! Хотите сигать с обрыва в раскаленную лаву – ради бога. Только без меня.

– А я еще раз вам повторяю, что насильно лезть в пекло вас не заставляла. Если вы сами поддались порыву, а теперь жалеете, так разбирайтесь со своим глубоким внутренним миром, а не со мной. Потому что я перед вами ни в чем не виновата, и если у вас там в прошлом произошла какая-то неприятность со вверенными под вашу ответственность людьми… – Она резко осеклась, сообразив вдруг, что в пылу ссоры сказала лишнее.

Но было поздно. Лицо Дмитрия мгновенно замкнулось, словно окаменело. Он не был больше интересным, располагающим к себе, в чем-то даже авантюрным ученым, как сегодня утром. И пышущим злобой грубым мужланом, как пять минут назад, тоже не был. Нет, он как будто бы за одну секунду стал каменным изваянием, неким истуканом, сохранившим лишь внешнее подобие человека, на самом же деле лишенным души.

– Простите… – тихо произнесла Мария, прижимая пальцы к губам, будто пытаясь перехватить вырвавшиеся у нее жестокие слова.

– За что? – скептически спросил он, вскинув бровь. – По существу, вы правы. Но обсуждать с вами ту ситуацию я не буду, потому что вы ничего о ней не знаете.

– Но вы могли бы мне рассказать, – осторожно предложила Мария.

И тут же стушевалась под насмешливым взглядом Дмитрия. Он посмотрел на нее так, словно в жизни не слышал большей нелепости. И в целом Мария его понимала. С какой стати он станет рассказывать что-то ей, посторонней женщине? Только на основании того, что сегодня утром, в подводном мире, между ними возникло некое единение, духовная связь? Если предположить, что ей самой все это не померещилось… Но даже если некое чувство между ними и правда было, то по возвращении на корабль оно немедленно оказалось похоронено под градом взаимных упреков. И швырнув Дмитрию в лицо свою последнюю неосторожную фразу, Мария сама отсекла всякую возможность их дальнейшего сближения.

– Вам пора на корабль, – сухо сказал Дмитрий. – Вас уже ждут.

Обернувшись, Мария увидела замершего у борта Стивена. Поймав ее взгляд, он широко улыбнулся и призывно замахал ей рукой.

– Да, – кивнула она.

Уходить не хотелось. Тем более – так. Но как все исправить, Мария не знала. Командовать подчиненными в лаборатории было не в пример проще, чем строить взаимоотношения с обычными людьми.

– Дмитрий, – осторожно начала она.

Шагнула ближе и прикоснулась к его руке где-то в районе локтя – сделала то, что ей так хотелось сделать там, под водой. Он искоса посмотрел на нее, но руку не стряхнул. И Мария сочла это хорошим признаком.

– Дмитрий, мне очень жаль, что все так получилось и мы снова друг друга не поняли. Я очень благодарна вам за это подводное путешествие. Никогда еще я не испытывала таких ощущений. Вы подарили мне возможность увидеть Кавачи совсем близко. Спасибо вам! И, пожалуйста, приезжайте еще! Мне очень приятна ваша компания, – тут она испугалась, что сказала лишнее, и добавила: – Всегда интересно обсудить имеющиеся результаты с понимающим человеком и получить непредвзятое мнение.

Дмитрий помолчал пару секунд и, кажется, тоже решил разрядить повисшее между ними напряжение, сказал:

– Вы тоже меня простите за эту вспышку. Просто перенервничал.

– Ну, тогда увидимся? – улыбнулась Мария, постаравшись вложить в улыбку все свое обаяние.

Она снова сжала локоть Дмитрия, а затем развернулась и бодрым шагом пошла к ведущим на борт «Фреи» сходням. Едва ступив на них, она обернулась и махнула Дмитрию рукой. Он все так же стоял, не двигаясь, скрестив на груди большие руки, словно пытаясь отгородиться от невидимой опасности, и смотрел на нее, прищурившись от яркого солнечного света.

 

Дмитрий

Боже, как он злился на эту женщину! От ярости буквально темнело в глазах и перехватывало дыхание.

Но, несмотря на гнев, Дмитрий отлично понимал, что, по сути, предъявить ему нечего: он действительно сам согласился прокатить ее на подводном тракторе. И она и вправду не принуждала его подходить ближе к вулкану и подвергать их опасности. Она просто попросила, а он послушался. Даже не особенно и возражал.

Так что в целом он понимал, что ярость его иррациональна, и злиться ему, по сути, нужно на самого себя. И все же он злился – злился на Марию за то, что она заставила его испытывать чувства, о которых он давно забыл. Он привык считать себя неспособным на них. Сначала, когда она сидела рядом с ним в кабине трактора, ему почему-то невероятно приятно было осознавать ее восторг и чувствовать радость от того, что удалось ее впечатлить. Он потому и старался подводить трактор поближе к различным подводным диковинам, лишь бы снова услышать ее тихий восторженный вскрик, увидеть вдохновленный блеск ее глаз. Идиот! Увлекся, как мальчишка-школьник, радостно демонстрирующий однокласснице свои таланты: а я еще и жонглировать могу, и ушами шевелить. Тьфу, вспомнить стыдно!

Но самым худшим было даже не это. Хуже всего было то, что он испытал позднее, когда Кавачи показал свою мощь, едва не лишив их жизни. Его вдруг просто сковал страх, утробный панический ужас, о существовании которого он, казалось, давно забыл. В последний раз он испытывал такие эмоции много лет назад, когда погибла любимая женщина и разрушилась вся его жизнь. Он думал, что ему больше не жить, но со временем глубокая рана все же затянулась, оставив на сердце болезненный рубец. И взяв себя в руки, собрав себя по кускам, он дал себе слово, что никогда больше в жизни не испытает подобного. Лучше навсегда остаться одному, чем вновь испытать ужас от того, что подверг опасности чужие жизни. Да не просто чужие, а жизни людей, которые по какой-то причине ему небезразличны.

Много лет назад он поменял род деятельности, чтобы больше никогда не брать ответственности за других. Нанялся работать метеорологом, стал ездить в самые удаленные уголки мира, жить отшельником, ни с кем близко не сходиться – лишь бы не повторить того, что случилось. И вдруг, незаметно для самого себя, опять вляпался в подобную историю. Как? Почему? Когда это произошло? Когда на его метеостанцию заявилась незнакомая женщина с красивым лицом и золотистыми волосами? Да ерунда! Он взрослый человек, способен держать себя в руках и не покупаться на внешнюю привлекательность. Так, может, когда он впервые заговорил с ней о науке, и она подкупила его своими знаниями, интересными суждениями и гипотезами, энтузиазмом к любимому делу? Или его так сильно задело то, что Стивен посоветовал Марии не доверять ему, Дмитрию? То есть в нем взыграли мальчишеские амбиции? Какое ему в целом дело до Стивена, до Марии, до всей этой экспедиции? Он ведь знал, что о нем судачат на островах, что в порту ходят слухи о его прошлом, искаженные и приукрашенные при передаче из уст в уста. Но это никогда не было для него проблемой. Какое ему, в конце концов, дело до того, что думают о нем посторонние люди? Тогда почему же в этот раз он так завелся?

В тот день, когда Мария, тепло попрощавшись с ним, несмотря на предшествовавшую ссору, махнула ему рукой и перепорхнула на борт «Фреи», Дмитрий был уверен, что больше никогда ее не увидит. Слишком он испугался неожиданно нахлынувших чувств. После стольких лет пребывания в относительном душевном покое, в умело созданной им толстокожей броне было больно чувствовать то, что он чувствовал к Марии. Он твердо решил больше не иметь ничего общего ни с ее экспедицией, ни со склочным хозяином судна «Фрея», ни с Марией. Женщиной, которая беспокоила его, заставляла совершать несвойственные ему поступки и будила давно похороненные чувства.

Как хорошо, что завтра начинается его суточная смена на станции, и у него будет, чем заняться.

Весь следующий день Дмитрий придерживался разработанного плана. Снимал показания с приборов, заполнял формы и таблицы, рассылал информационные сводки, рычал на, как обычно, ничего не делающего Нила. И совершенно не думал о Марии. Он даже уснул спокойно и во сне не видел ничего предосудительного.

Так что совершенно непонятно, зачем наутро, едва сдав смену Брайану, он вызвал Тэда и снова велел ему идти по направлению к «Фрее». Дмитрий отлично знал, где следует искать экспедицию, – Мария ведь успела ознакомить его с планом проведения исследований. На карте, которую она показала ему, была обозначена каждая точка забора проб с подробным указанием ее координат.

И когда они с Тэдом подплыли на катере к борту «Фреи», Мария встретила их приветливо и радостно, как ни в чем не бывало. Снова пригласила Дмитрия на корабль, даже предложила совершить вместе с ней погружение в батискафе, опять принялась показывать результаты своих исследований, советоваться, делиться соображениями. Дмитрий и сам не понял, куда девалась его твердая решимость покончить с этим опасным ребячеством и пресечь все контакты с Марией и ее научно-исследовательской группой. Он снова увлеченно беседовал с женщиной, перебрасывался шутками с Павлом и старался не обращать внимания на недобрые взгляды Стивена, явно весьма недовольного тем, что назойливый метеоролог решил наведываться к ним на постоянной основе.

А вечером, прощаясь, Мария снова попросила его приехать. И на этот раз Дмитрий, уже не в силах обманывать самого себя, честно сказал, что завтра у него смена, но вот послезавтра он будет. Конечно же, лишь потому, что вместе проводить исследования куда эффективнее, чем в одиночку.

– И результаты, опять же, всегда можно присвоить себе, – ядовито вклинился в разговор Стивен.

Но Мария, безмятежно улыбнувшись ему, отозвалась:

– Бросьте, Стивен! Я Дмитрию доверяю.

– Это по какой же причине? – уточнил тот.

И Мария легко ответила:

– Интуиция. Знаете, полагаться на нее в нашей профессии тоже бывает очень важно.

– Не могу с вами согласиться, – недовольно буркнул Стивен.

И Дмитрий в который раз задумался, что скрывается за его недоброжелательством – обыкновенная мужская ревность, раздражение оттого, что чужак регулярно вторгается на его корабль, или что-то еще. Все же надо было постараться вспомнить, откуда ему знакома фамилия Стивена и название его судна. Может, тогда он поймет, что же его так беспокоит.

Дмитрий и сам не заметил, как буквально за несколько дней они с Марией удивительно сблизились. Наверное, сказывалось то, что им ежедневно приходилось бок о бок находиться в тесной капсуле батискафа или кабине трактора, где от тяжести условий и опасности ситуации между коллегами рождается своеобразная близость. Когда твоя жизнь и благополучное возвращение на свет божий полностью зависят от твоего напарника, от слаженности ваших действий и взаимного доверия, взаимопонимание возникает как-то само собой. Не успеваешь оглянуться – а вы уже близкие друзья, понимающие друг друга с полуслова и доверяющие друг другу больше, чем ты в принципе привык кому-либо доверять.

В один из дней, как обычно, подведя катер к борту «Фреи», Дмитрий увидел, что Мария уже ждет его на палубе.

– Доброе утро! – крикнул он, приставляя ладонь козырьком к глазам.

Солнце, по обыкновению, шпарило, как сумасшедшее. От скачущих по морской воде бликов рябило в глазах. И вся легкая, стройная фигура Марии словно была окутана золотистой мерцающей аурой. Она помахала ему и склонила голову набок, отчего волосы ее взметнулись легкой волной и опустились на плечи.

– Вот хорошо, что вы приехали, – отозвалась она. – Сегодня погружения не будет. Скажите, вы не могли бы доставить на берег меня и Михала?

– А что случилось? – спросил Дмитрий.

– Да что-то приболел наш механик. Мучается животом. Нужно доставить в больницу.

– Конечно, – отозвался Дмитрий, мгновенно напрягаясь.

Он отлично знал, как опасны могут быть кишечные заболевания в замкнутых условиях корабельного пространства. Если у Михала что-то инфекционное, пострадать могла вся команда. Мария, правда, не выглядела особенно встревоженной.

– Нет-нет, с остальными все в порядке, – заверяла она, пока Дмитрий поднимался на судно. – Не думаю, что это что-то серьезное. Может, просто несварение желудка.

– Лучше все же перестраховаться, – вставил немедленно подскочивший Стивен. – Пусть Михал пару дней побудет в больнице. Отдохнет заодно, – осклабился он.

Дмитрий не мог его упрекать за такую предусмотрительность. Более того, понимал, что тот действует верно – лучше сразу изолировать заболевшего, чтобы минимизировать риск заражения остальных членов экспедиции. Вот только странно, что Стивен не предложил вернуться на берег и пройти обследование сразу всем. Но, может, не хочет раньше времени поднимать панику?

– И вам, Мария, я уверен, нет никакой необходимости ехать вместе с ним. Дмитрий доставит Михала на берег и объяснит, как добраться до больницы, – продолжал Стивен.

Но Мария заартачилась.

– Нет уж, как руководитель экспедиции, я отвечаю за жизнь и здоровье всех моих коллег. Так что поеду вместе с Михалом, это даже не обсуждается. Не волнуйтесь, Стивен, уверена, через пару часов я уже вернусь.

Дмитрий только коротко кивнул, одобряя ее решение.

Вскоре из каюты показался Михал, зеленовато-бледный, но твердо держащийся на ногах.

– Ох, это все Фернан с его кулинарными экспериментами, – стонал поляк. – Вечно лез к местному коку: «А что, если вот этой приправы добавить? А что, если тут потушить?» – передразнил он неугомонного француза. – А меня выбрал в качестве подопытного кролика.

– Я – никогда! – возмущенно отнекивался Фернан. – Я всего лишь добавил щепотку шафрана. Меня не в чем упрекнуть!

– Угу, щепотку шафрана и ложечку цианистого калия, – хохотнул Павел.

– Да перестаньте вы! – прикрикнула на коллег Мария. – Вы как мальчишки, ей-богу! Какая разница, кто виноват? Доставим Михала на большую землю – и все будет хорошо. И смотрите, не передеритесь тут без меня.

– Да ладно, мы всего лишь немножко взорвем судно, – отшутился Павел.

И Стивен тут же услужливо захохотал.

Михалу постарались обеспечить на катере максимальный комфорт. Конечно, полноценной просторной каюты здесь не было, но Дмитрий вместе с Тэдом и Марией как можно удобнее устроили его на имевшемся здесь узком клеенчатом диванчике. Бедняга Михал честно пытался держаться и даже шутить, но вид, конечно, имел бледноватый.

– Михал, ты давай уж, держись! – подбадривала его Мария.

И тот со смешком стонал:

– Ладно, до земли постараюсь не помереть.

Тэд встал за руль и быстро повел катер к берегу. В каюте было невыносимо жарко и душно, над верхней губой вскипали капельки пота. Мария, в конце концов не выдержав душегубки, извинительно улыбнувшись Михалу, спросила, не против ли он будет, если она выйдет на палубу. И тот лишь отмахнулся:

– Иди, иди! Чего всем-то мучиться?

Дмитрий вышел вслед за ней. Здесь, хоть и под солнцем, было все же прохладнее. Катер двигался быстро, вспарывая носом морскую гладь. В две стороны от него расходились полосы белой пены. В лицо летели мелкие брызги, остужая разгоряченную кожу.

– Ничего, что я вас так напрягла? – спросила Мария, оборачиваясь к Дмитрию.

Волосы ее раздувались на ветру, и кончики прядей изредка задевали его по щеке. И Дмитрий заметил, что под тропическим солнцем волосы ее совсем выгорели, некоторые пряди теперь казались почти белыми, а лицо, раньше тронутое нежным средиземноморским загаром, еще больше потемнело. И все это вместе придавало ей какую-то удивительную прелесть – словно Мария стала вдруг похожа на туземную девушку, живущую в полной гармонии с природой и самой собой.

– О чем вы говорите! – мотнул головой он. – Я сам бывал руководителем экспедиции и знаю, что такое ответственность за подчиненных.

Тут он осекся, сообразив, что сболтнул лишнее. Мария испытующе посмотрела на него, помедлила, словно не решаясь, и все же начала:

– Я давно хотела спросить, а что…

– Вон уже и берег видно, – поспешно перебил Дмитрий. – Хониара – город небольшой, через полчаса будем уже в больнице. Не волнуйтесь, все с Михалом будет хорошо.

– Я не волнуюсь, – отозвалась Мария и вздохнула.

В больнице Михал тут же попал в заботливые руки местных медицинских сестер. Высоченный светловолосый поляк почему-то привел их в дикий восторг. Поглазеть на него сбежалась чуть ли не вся больница. Медсестрички в розовых рабочих костюмах суетились вокруг Михала, поминутно спрашивая, как он себя чувствует, удобную ли ему предоставили койку, не жарко ли ему, не дует ли из окна. Тот, кажется, вовсю млел от такого внимания – всем улыбался и всячески демонстрировал свое блаженство.

Мария, переговорив с доктором, распрощалась с Михалом, договорившись, что тот позвонит сразу же, как ситуация с его болезнью прояснится.

– Как же вы теперь, без механика? – на выходе из госпиталя спросил Дмитрий.

Мария лишь пожала плечами:

– Придется как-нибудь обойтись корабельным. Да и в любом случае Михал, кажется, так трепетно следит за механизмами батискафа, что вряд ли в ближайшие пару дней, пока Михал будет в больнице, с аппаратом что-то случится.

– Может, разумнее будет в эти пару дней просто не погружаться? – заметил Дмитрий.

Но Мария только рассмеялась:

– Вы сами-то верите в то, что это возможно? Ни я, ни Павел в жизни не удержимся. Да вы не волнуйтесь, Дмитрий, все с нами будет в порядке. Не в первый же раз. Да и потом, вы сами не реже, чем раз в два дня подъезжаете. Так что мы под вашей защитой.

Дмитрий понимал, что она шутила, что всерьез на него никто не рассчитывает и ответственность не возлагает. И все же от этих слов что-то тревожно дернулось внутри. Ему это не нравилось. Все не нравилось. Что Мария собирается погружаться на дно без предварительного осмотра батискафа механиком. Что так странно вдруг заболел Михал – то ли отравился, то ли заразился, – но почему-то один из всей команды. Что сам он может наведываться к ним только раз в пару дней. И снова всплыли эти смутные неприятные воспоминания о чем-то, связанном со Стивеном.

Он поморщился, но говорить ничего не стал. Кто он такой, чтоб давать советы и делиться непонятными смутными опасениями? Да и потом, Мария слишком своенравная и решительная, она его слушать все равно не станет.

– Может быть, зайдем в кафе, перекусим? – предложил он. – Тэду все равно понадобится какое-то время, чтобы заправить катер.

Расставаться с Марией не хотелось. Он отчетливо понимал, что второго шанса побыть вдвоем – в нормальной обстановке, а не в тесной кабине трактора или батискафа – ему, может, никогда и не представится. Задумываться о том, зачем вообще ему может понадобиться такой шанс, не хотелось. Просто… Просто они так сблизились за последние дни, можно даже сказать, подружились. Просто с Марией интересно разговаривать, с ней весело и легко. А он слишком долго обходился без дружеского общения. Что же тут странного, что он хочет побыть с ней немного дольше?

– Я не против, – отозвалась Мария. – Торопиться мне некуда, все равно сегодня погружений уже не будет. Ведите, Дмитрий! Вы ведь, наверно, все заведения тут досконально изучили.

На самом деле это было не так. Вот Нил, тот мог бы поработать гидом по местным кабакам и кафешкам. Дмитрий же за два года нигде особенно и не бывал. Правда, ему все же удалось вспомнить одно неплохое заведение – маленькое тихое кафе, расположенное на возвышенности так, что с укрытой пальмовыми ветками террасы открывался прекрасный вид на море и порт. Именно туда он Марию и пригласил.

Они расположились за столиком, и официант со смешной, напоминающей одуванчик прической, принес им фруктовые коктейли в высоких стаканах. Мария выдернула из висевшей на бортике стакана апельсиновой дольки бумажный сиреневый зонтик и принялась рассеянно вертеть его в пальцах. Дмитрий, кажется, впервые видел ее такой – расслабленной, никуда не спешащей, ничем не озабоченной. Просто наслаждающейся спокойствием, теплом и прекрасным видом. Солнечные лучи, проникавшие через крышу из пальмовых листьев, отбрасывали теплый отсвет на ее лицо, и светлые глаза Марии, казалось, сами искрились солнечными лучами. На скулах лежали пятна горячего румянца. А казавшиеся слишком светлыми на загорелом лице губы обхватывали трубочку для коктейля.

– Хорошее место, – улыбнулась она. – Такой вид красивый. Смотрите, порт как на ладони. Жаль, что отсюда не видно «Фрею».

– Слишком далеко, – дернул плечами он.

Сказать по правде, он и забыл, когда в последний раз вот так просто сидел с женщиной в кафе, любовался ее переливающимися на солнце волосами и наслаждался ее близостью.

Почему-то вся эта ситуация, вся непривычная, вернее, давно забытая обстановка вызывала внутри странные чувства, заставляла вести себя несвойственным ему образом.

Он и сам не заметил, как они с Марией разговорились и постепенно от тем, связанных с работой, перешли к чему-то более личному. И ему на удивление было так с ней легко и комфортно, что, когда она вдруг заговорила о его прошлом, Дмитрий не ощетинился, как он это делал обычно, не прервал резко разговор, а как-то незаметно и сам заговорил о том, что произошло. Впервые заговорил легко, не давясь каждым произнесенным словом.

– Вы говорили об ответственности за участников экспедиции, – начала разговор Мария. – Дмитрий, я не так давно вас знаю, но вы кажетесь мне очень надежным, ответственным человеком, и…

– И вас удивляют слухи, которые обо мне ходят, – невесело усмехнулся он. – На самом деле, Мария, дело даже не в личных качествах, дело в приоритетах. Каждый из нас может считать себя одним человеком, а на деле, когда в игру вступят личные чувства, проявить себя по-другому. Я себя не оправдываю, я лучше других знаю, как виноват, именно потому и ушел из профессии. Потому, что понял, что в критической ситуации не смогу отрешиться от личных чувств. К несчастью, понял слишком поздно.

И она вдруг подалась к нему через стол, прикоснулась рукой к предплечью, как тогда, в кабине подводного трактора, и сказала тихо:

– Расскажите мне!

И он начал негромко, глядя куда-то поверх ее головы, туда, где вспыхивали и гасли притушенные морскими волнами солнечные искры.

– Я работал тогда в научном институте. Моя жена, Надя, работала в моей лаборатории, под моим началом. Мы были вместе со студенческих лет – познакомились еще в институте. Учились вместе, жили вместе, работали вместе, в экспедиции ездили вместе…

– Это здорово… – задумчиво протянула Мария. – Такая редкость – найти человека, который не просто тебя любит, но еще и разделяет твои интересы…

– Да, это редкость, – кивнул Дмитрий и помолчал недолго.

Откуда-то слева, со стороны моря, прилетела горластая чайка, заорала, проносясь прямо у них над головами, резко спикировала вниз, подхватила с земли какую-то добычу и, красиво развернувшись в воздухе, полетела обратно.

– Мы были близки, как… Мне даже трудно подобрать сравнение. Это было больше, чем любовь, это было какое-то полное сращение. Она была словно частью моего тела, а я – ее. Даже на расстоянии мы чувствовали настроение и мысли друг друга. Мы даже детей не заводили, потому что наша жизнь была слишком полна друг другом. Ну и еще потому, что это непременно означало бы, что отныне нам придется разлучаться. Один – в экспедицию, второй – дома с детьми.

Подошедший официант поставил перед ними тарелки с заказанными блюдами, но Мария, заслушавшись Дмитрия, лишь рассеянно взяла кусок лепешки и принялась крошить его пальцами.

– Надя была отчаянной, смелой, преданной своему делу. Страшно злилась, когда ей, на основании того, что она женщина, пытались мешать работать. Требовала, чтобы в экспедициях она принимала участие наравне со всеми.

– И вы соглашались? – это был даже не вопрос, скорее утверждение.

Дмитрий неловко дернул плечами.

– С ней невозможно было не согласиться. Она была упрямая, как мул, и… И мне, в общем-то, нравилось, что она не требует к себе особого отношения, что она такой стойкий оловянный солдатик. А потом… Потом появилась возможность поехать в экспедицию на Крайний Север, в Якутию. Отправлялось только пять человек, и я отчаянно не хотел брать Надю с собой. Я знал, что условия там будут нечеловеческие, что даже здоровые мужики едва их перенесут – никакой цивилизации, холод, ледяная пустыня… Связь с внешним миром раз в день с помощью крошечного самолетика, который может доставить в ближайший поселок. И если вдруг погода нелетная или пилот заболел, никакой связи и вовсе больше нет. Я упрашивал ее не ехать, уговаривал, грозил своим начальственным положением, но она уперлась и ни в какую не желала сдаваться. А мне… Мне, наверно, именно это в ней и нравилось.

Он замолчал, отвел глаза куда-то в сторону, чуть прикусил нижнюю губу. Мария снова через стол дотянулась до его руки.

– Послушайте, Дмитрий, что бы там ни случилось, это не ваша вина. Вы ведь пытались отговорить жену, вы предоставили ей полную информацию, вы не можете контролировать решения взрослого самостоятельного человека. Вы не виноваты!

– Да какого хрена вы знаете? – рявкнул вдруг он. И тут же взял себя в руки, сумрачно сдвинул брови и буркнул: – Простите.

Он жестом подозвал официанта и попросил принести ему сто граммов виски. Вопросительно посмотрел на Марию, та кивнула, и Дмитрий изменил заказ, попросив две порции. Виски принесли в низких стаканах. Округлые кусочки льда быстро плавились в жарком воздухе, и сквозь маслянистую янтарную жидкость можно было рассмотреть их пористые грани.

Отпив из своего стакана, поморщившись и подцепив из тарелки кусок жареного на гриле мяса, Дмитрий вроде бы немного успокоился и продолжил:

– Итак, в экспедицию нас выехало пятеро. Я, моя жена Надя и трое сотрудников нашего отдела. Начальником экспедиции был назначен я. Не буду рассказывать вам, как мы добирались до поселка. Вы, должно быть, примерно представляете себе, какова обстановка с транспортным сообщением на Крайнем Севере. В общем, я отчетливо запомнил лишь последнюю ночь, которую мы провели на перевалочной базе в поселке. Назавтра утром самолет должен был отвезти нас на место стоянки – с палатками и минимальным количеством припасов. Так было нужно – просто потому, что больший груз он не смог бы поднять. Продовольствия должно было хватить на пару дней. Запас продуктов мы собирались оставить на базе и уже договорились с пилотом, что он подвезет груз на второй день нашей экспедиции.

Я так хорошо помню ту последнюю ночь. В простом дощатом домике, где мы ночевали, было жарко натоплено, и все равно все спали, не раздеваясь, в лыжных штанах с начесом и толстых вязаных свитерах. Я помню Надино лицо на подушке в красноватом отсвете печки. Когда все уснули, она вдруг обернулась ко мне и шепнула:

– Знаешь что? Я решила. Это последняя наша поездка. Я хочу ребенка.

И я даже фыркнул, не веря в то, что она говорит.

– Кто ты и куда ты дела мою жену? – засмеялся я.

А она, тоже смеясь, стала шепотом мне доказывать:

– Нет, правда! Ты что, не веришь? Что я, по-твоему, не могу передумать? Да я сыта этой геологической романтикой по горло. Хватит! Хочу маленькую дочку. Или сына! С такими же глазами, как у тебя.

– Ага, и с таким же носом картошкой, и с такой же изящной легкой походкой.

Она прыснула, зажимая рот кулаком, чтобы никого не разбудить, и несильно толкнула меня ладонью в грудь.

– Дурак ты! Сам, что ли, не хочешь?

А я тогда сказал:

– Сама ты дурочка! Хочу, конечно.

И мы еще какое-то время подкалывали друг друга, в шутку дрались и пересмеивались, пока Гоша, один из членов экспедиции, не поднял голову – он спал на полу в спальнике – и не шикнул на нас:

– Дайте поспать, изверги! Последняя ночь в тепле!

И мы замолчали, а вскоре уснули.

Наутро за нами прилетел самолет, мы погрузились и вылетели на место.

Разумеется, для экспедиции мы выбрали наиболее приятные погодные условия. Снега на территории, которая нас интересовала, на тот момент не было. Перед нами расстилалась бесконечная мерзлая земля, покрытая мхами и лишайниками. На самом деле, там очень красиво… Вы никогда не были?

Мария покачала головой. Она понимала, что Дмитрию тяжело даются воспоминания и он подсознательно стремится отвлечься на какую-то другую, менее болезненную тему. И, как ни хотелось ей поскорее услышать, что же произошло в экспедиции, она терпеливо слушала, как он говорил об огромных бескрайних озерах, вода в которых такая чистая и холодная, что кажется ледяным зеркалом Снежной королевы. О странных приземистых округлых горах, которые зимой покрыты серебряным снежным покровом, так ярко сверкающим на солнце, что больно глазам. Летом же снег остается только в щербатых расселинах, а серый камень покрывает короткий мягкий ковер из травы и лишайников.

– Понимаете, погода в тех краях невероятно обманчива. Это ведь Крайний Север, поблизости расположен полюс холода Оймякон, – продолжал Дмитрий. – Лето короткое, и, просыпаясь утром, никогда не знаешь, что ждет тебя за стенами палатки – то ли прохладный северный летний день, как вчера, то ли приход суровой местной зимы.

Самолет забросил нас на место и улетел. Мы поставили палатку, пообедали консервами, начали готовиться к проведению исследований. Все это время я поглядывал на Надю и не мог понять, что с ней не так. Она как будто была чересчур возбуждена – на щеках горели алые пятна румянца, глаза лихорадочно блестели. Когда она наклонялась, чтобы подобрать что-то с земли, я замечал, что она как-то странно держит голову, словно ее мучает невыносимая головная боль. Но я, занятый организацией ночлега для своих подопечных, не обратил на это должного внимания.

Он снова замолчал и устало уронил лицо в ладони. Марии хотелось дотронуться до его плеча, но почему-то по застылой фигуре Дмитрия она понимала, что прикосновений он сейчас не вынесет. Тогда она просто передвинула стул поближе к нему и села рядом.

– Дмитрий, не рассказывайте, если так тяжело, – сказала она участливо.

Мария уже жалела о том, что вызвала Дмитрия на откровенность. Но тот лишь покачал головой.

– Нет, знаете, парадоксально, но мне становится как-то легче. Я ведь никогда никому об этом не рассказывал. Только на следствии… – невесело усмехнулся он. – Если только я вас не утомил своей болтовней.

– Не говорите глупостей, – нахмурилась Мария.

– Знаете, а вы похожи на нее. На Надю, – почему-то сказал вдруг Дмитрий. – Она бы тоже так сказала – не говори глупостей.

Он снова помолчал, и Мария осторожно спросила.

– Она заболела, да?

Он кивнул:

– Менингит… Где-то по пути подхватила вирус. Я подошел к ней спросить, все ли в порядке, а она уже вся горела. Виски – словно раскаленные. Не представляю, как она держалась на ногах. То ли просто не желала замечать свое состояние, то ли больше всего на свете боялась подвести товарищей.

– Ты с ума сошла! – заорал я на нее. – Ты почему не говоришь о своем самочувствии! Ты понимаешь, что ставишь под удар всю экспедицию, скрывая свою болезнь!

А она посмотрела на меня такими глазами! Понимаете, у нее глаза уже затуманились от жара… И сказала только:

– Прости…

И почти сразу потеряла сознание. Я сначала даже не понял, что с ней, думал, может, простудилась сильно, ангина, скарлатина какая-нибудь… Я же не врач. Но когда у нее начались судороги, Гоша сказал:

– Дима, это менингит. Ее нужно в больницу, срочно.

Больше он ничего говорить не стал, но я по лицу понял, что ситуация – смертельно опасная. Я… даже не испугался, нет. У меня внутри все как будто застыло. Все чувства отключились, и осталось только одно – в больницу, Надю нужно доставить в больницу. Любой ценой. Но самолет должен был прилететь только утром…

Всю ночь мы пытались как-то сбить температуру. Носили ледяную воду из озера, обтирали ее. Она изредка приходила в себя и просила пить пересохшими губами. А я молился – не знаю, каким богам, – чтобы они позволили ей дожить до утра, дождаться самолета. Самое сложное было не вскинуть ее на руки и не побежать к поселку пешком. Просто сидеть на месте и ждать. Клянусь, если бы у меня был хоть малейший шанс добраться с ней пешком, я бы сделал это, невзирая на то, сколько километров мне пришлось бы ее тащить на себе. Но я знал, что так она только скорее погибнет. Мы не дойдем. Нужно было ждать самолета.

Сколько раз я в ту ночь проклинал себя за то, что не послушался собственных предчувствий и взял ее в экспедицию, что не заметил сразу ее состояния – хотя это все равно ничего бы не изменило, жар у нее поднялся, когда самолет уже улетел. Сколько клялся, что, если она выживет, я никогда больше не выпущу ее из дома… Ее голова лежала у меня на коленях, тяжелая и горячая, как раскаленный уголь.

Утром меж ее запекшихся губ вырывалось уже только слабое дыхание. И тут я услышал гул самолета. Меня захватило такое облегчение. Мне казалось, мы справились, выдержали, теперь все будет хорошо. Я не знал, что, на самом деле, это было только началом.

Пилот приземлился, выгрузил часть припасов, и я бросился к нему, рассказывая о том, что у нас стряслось, и умоляя отвезти меня и мою больную жену в поселок, в ближайшую больницу. Подошли другие члены группы и подключились к разговору, подтверждая мои слова. Пилот, хмурый дядька в облезлой ушанке, слушал нас, угрюмо кивая.

– Вот что я вам скажу, други мои, – начал он, наконец уяснив ситуацию. – До поселковой больницы я вас доставить могу. Но обратно тогда сегодня уже не вернусь и остаток вещей не привезу. Только завтра. Как, устраивает вас такой расклад?

Я беспомощно обернулся на своих товарищей. Я понимал, что не могу требовать от них отказаться от собственных нужд в пользу моих. Продовольствия пилот привез совсем мало, что, если завтра по какой-то причине он прилететь не сможет?.. Но тут решительно вступил Гоша:

– Ну че за вопросы-то, шеф? Вези, конечно. Как прилетишь, так и ладно. Мы тут все взрослые мужики, не помрем авось пару дней.

– Ну дык как скажете, мое дело спросить, – развел руками пилот.

Теперь оставалось главное – объяснить ему, как поступить с Надей. Куда ее отвезти, что сказать врачам. Я понимал, что сам я, как начальник экспедиции, не мог полететь и бросить своих людей одних, без руководителя. И у меня внутри все рвалось от боли и ужаса – из-за того, что мне придется в такой ситуации доверить жену чужому человеку, оставаться в неизвестности. Но я знал, что иначе поступить просто нельзя. Я начал было объяснять пилоту, что нужно сделать, как в разговор снова вклинился Гоша.

– Теряем время. Ты вот эти все шокирующие подробности по дороге ему расскажешь.

– По какой еще дороге? – нахмурился я.

– По дороге в поселок, – доходчиво, как несмышленышу, объяснил он мне. – Пока лететь будете. Ты что же, Дим, правда думал, мы дадим тебе тут остаться, когда с женой такое? Давай, поезжай, меньше слов, больше дела.

И в ту же минуту я сорвался с места, побежал в палатку, подхватил Надю на руки и потащил ее к самолету. В это время пилот, нахмурившись, смотрел из-под ладони на бледное, ватное какое-то небо.

– Буран, похоже, идет, – пробормотал он.

Поверить в это было трудно – ведь вокруг зеленела трава. Но ему, местному, наверное, было виднее.

– Надо бы переждать… – куда-то в пространство бросил он. Потом посмотрел на меня, на Надю, беспомощно повисшую у меня на руках, и махнул рукой. – Ладно, авось успеем.

– Должны успеть, командир! – на прощание сказал ему Гоша.

И вот мы погрузились в самолет и полетели. Я отлично помню, как загудели моторы, как маленький самолетик весь задрожал и рванулся с места. А я прижимал к себе свою жену, сонно бормотавшую что-то в бреду, и думал, что вот теперь все будет в порядке, вот теперь мы доберемся до больницы, и там ей помогут. И мы еще смеяться будем над всем этим. И Надя будет вопить, что я нарочно все подстроил, чтобы больше не допустить ее в северные экспедиции. И, конечно, ничему этому не суждено было сбыться.

Буран налетел буквально через пятнадцать минут после взлета. Иллюминаторы залепило мерзлой крошкой, бедный самолетик, чихая и кашляя, пытался справиться с налетевшим вихрем. Я чувствовал, как его швыряло и таскало из стороны в сторону. Пилот глухо матерился в кабине, изредка бормоча что-то типа:

– Ничего-ничего. Сейчас повыше попробуем. Бог даст, прорвемся.

В голове у меня шумело. Я прижимал к себе Надю, уже переставшую даже метаться в бреду, лишь едва слышно прерывисто дышавшую сквозь сжатые зубы, и молился сам не зная кому:

«Пожалуйста, пусть мы успеем. Пожалуйста, пусть долетим. Пожалуйста-пожалуйста, пусть с ней все будет в порядке».

Я расслышал, как завыл, закашлялся и вдруг замолчал мотор. И меня тут же швырнуло куда-то в сторону, я успел только сгруппироваться так, чтобы упасть с сиденья, бережно удерживая руками Надю.

– Держись там, – гаркнул мне из кабины пилот. – Кабздец, приплыли. Аварийная посадка.

Больше я ничего уже от него не слышал, кроме мата. Нас крутило и болтало, самолет заваливался набок, ухал вниз, потом вроде выравнивался и снова падал. Пилот драл в кабине рычаги управления, орал что-то, ругался… Я до сих пор не знаю, как ему удалось относительно нормально нас посадить. Я ощутил, конечно, удар о землю, почувствовал, как самолет несется, теряя скорость, а потом зарывается носом в наметенный за это недолгое время снег. Слышал, как завопил из кабины пилот – кажется, его все же швырнуло куда-то в сторону – потом выяснилось, что он вывихнул ногу. Но ни один из нас при падении не разбился и даже серьезно не пострадал.

Однако самолет был выведен из строя безоговорочно. Не знаю толком, что там произошло, но лететь дальше мы не могли, и приборы связи, пошелестев пару секунд, отрубились окончательно. Пилот выволок откуда-то аптечку и перебинтовывал себе голеностоп, охая и матерясь. А я все так же сидел в оцепенении на полу, прижимая к себе Надю и отказываясь понять, что все рухнуло. Не только чертов самолет – все, все рухнуло. Всему конец. За иллюминаторами завывал ветер, слышно было, как сыплет в стекла мелкий колючий снег, и ничего разглядеть было уже невозможно – нас заметало.

– Нас ведь будут искать? – спросил я пилота.

– Угу, будут, – буркнул тот. – Может, к вечеру сподобятся заметить, что борт вовремя не вернулся. Тогда, глядишь, к утру, может, и начнут поиски. Да и то, если буран закончится.

Его слова звенели у меня в ушах. Я все еще не верил, не хотел верить, что все кончено.

Через пару часов пилот – теперь я уже знал, что звали его Юрий Иваныч, – раскопал какую-то авоську с парой консервных банок. Вспорол их ножом и сунул одну мне в руки.

– Поешь. Мало ли, сколько тут сидеть.

Но я лишь качнул головой. Слишком много усилий требовалось, чтобы отвечать. Я сидел на полу, в углу, обложившись потертыми самолетными одеялами, подушками, сумками, тряпками – всем, что только смог найти, чтобы сберечь тепло, и держал на коленях Надю. Она была совсем уже не похожа на прежнюю себя, и порой, в блаженном безумии, мне начинало казаться, что это не она. Просто какая-то посторонняя незнакомая мне женщина – не женщина даже, девочка – такой тонкой и прозрачной она вдруг стала. Просто больная девочка, которую мне, конечно, ужасно жаль, но без которой я вполне себе могу жить. Посеревшее лицо, затуманенные глаза, иногда открывавшиеся и слепо смотревшие на меня. Я не привык видеть у нее такой взгляд. Раньше при виде меня ее глаза всегда вспыхивали радостью – даже если мы были в ссоре, даже если орали друг на друга. А теперь она меня не узнавала. Наверное, мне радоваться нужно было, что она в забытьи, что не понимает всего ужаса и безнадежности нашего положения.

– Никому лучше не станет, если ты жрать не будешь, – угрюмо буркнул Юрий Иваныч. – Жалко бабу твою, молодая совсем… Да ничего не поделаешь…

– Заткнись, – только и смог рявкнуть я.

Она продержалась до самого вечера. Маленькая моя, сильная, мужественная девочка. Все дышала и дышала, только с каждой минутой тише и тише. Я пытался греть ее руками, шептать что-то на ухо, целовать пылающий жаром висок. Я отчаянно молил:

– Пожалуйста, не бросай меня! Не умирай! Слышишь? Как ты можешь меня бросить? Я пропаду без тебя, не смогу без тебя…

И она вдруг открыла глаза и прошептала пересохшими губами:

– Пить…

И меня словно ошпарило – пришла в себя. Значит, есть надежда? Может быть, продержится до завтра? А завтра нас найдут?

Я осторожно опустил ее на пол и рванул к двери, с силой навалился на нее, распахнул, зачерпнул обжегший пальцы снег, бросился обратно, на ходу валясь на колени.

Она уже не дышала. Я только приложил горсть снега к ее губам и сразу понял, что больше не ощущаю ладонью легчайшего ее дыхания.

И меня не то чтобы накрыло отчаянием или там обухом стукнуло по голове. Я просто как будто оцепенел и не знал, что теперь делать. Вот еще секунду назад была цель – продержаться, добраться до больницы, спасти… Да хотя бы просто греть, пока не прибудет помощь. А теперь – все, ничего не нужно, делать больше нечего. И нечего ждать.

Я стоял перед ней на коленях, чувствуя, как талый снег вытекает сквозь пальцы, смотрел на ее вдруг ставшую такой маленькой фигурку и ничего не чувствовал, ничего не думал. У меня в голове словно завывал тот же самый буран, что бесновался снаружи.

Юрий Иваныч проковылял по салону на своей хромой ноге, остановился надо мной и сказал:

– Отмучилась? Ну ничего, ничего… – и тронул меня за плечо.

Мне хотелось развернуться и ударить его изо всех сил. Но я только кивнул.

Мария чувствовала, как ее душат слезы. Но почему-то расплакаться сейчас казалось страшной бестактностью, неуважением к глубокому горю этого большого сильного мужчины. Она и представить себе не могла, что он испытал, вынужденный беспомощно наблюдать за угасанием самого дорогого в жизни человека. Зная, что где-то там, позади, остались в буране без руководителя и почти без продовольствия люди, которые ему доверились. Сидеть в промерзшем салоне рухнувшего самолета с мертвой женой на руках… Господи…

Да как только Стивен посмел повторить при нем эти мерзкие слухи? И как Дмитрий сдержался и не свалил его с ног ударом кулака?

– Дмитрий, простите меня, – твердо сказала она, проглотив застрявший в горле комок. – Простите, что пристала к вам с вопросами, что вообще завела эту тему. Простите, что я не прервала Стивена, когда он заговорил об этом. Простите, что слушала идиотские сплетни.

– Да ну что вы, – отмахнулся тот. – Как видите, сплетни-то, по-существу, оказались правдивы. По моей вине действительно погибли люди. Не только Надя. – Он снова отхлебнул виски из стакана и продолжил:

Нашли нас только на четвертый день, когда наконец немного улегся буран. К тому времени мы были настолько измождены, что перестали уже чувствовать холод, голод, боль. Как будто бы на поддержание чувств организму не хватало энергии. Я помню, как из моих рук вынули Надино тело, как грузили меня на носилки. И я, проваливаясь в блаженное забытье, успел все же сообщить:

– Там осталась моя группа. Три человека. Кряж Скалистый…

И спасатель, присвистнув, отозвался:

– Ну, брат, молись, чтоб были живы. Четверо суток в палатке во время бурана без продовольствия…

Уже потом я узнал, что он оказался почти прав. Из всех выжил только Гоша. Петр заболел через три часа после нашего отлета – видимо, заразился от Нади. Самолет на следующий день не прилетел – мы ведь рухнули на полдороге, и к вечеру Петра уже не стало. Наверное, примерно в то же время, что и Нади. Славка же просто замерз… Я видел потом Гошу – много раз видел, и на суде тоже. Он твердил, что я ни в чем не виноват. Но знаете, в глаза ему заглянуть я так и не решился. Я не знаю, смог бы их спасти, останься я там. Может быть, нет. Может быть, погиб бы вместе с ними. Но я никогда уже этого не узнаю. Все потому, что в критической ситуации я, разумеется, выбрал личное, выбрал чувства, а не долг. И не смог спасти никого – ни Надю, ни своих ребят.

– Суд меня оправдал, – подытожил Дмитрий. – Но после этого я навсегда ушел из профессии. Просто понял, что не могу себе доверять, не хочу больше брать на себя ответственность за жизнь людей и принимать решение в критической ситуации. Я нашел вакансию метеоролога в одном из самых удаленных уголков земного шара и нанялся туда на год. Так, чтобы как можно меньше контактировать с людьми, чтобы быть одному и не отвечать ни за чью жизнь. И вскоре понял, что такого рода деятельность меня вполне устраивает. С тех пор где я только не побывал, но всегда стараюсь выбрать место как можно дальше от цивилизации.

Он и сам не понимал, почему ему вдруг стало легче, стоило рассказать эту давнюю историю Марии. Казалось, наоборот, должно было быть невыносимо увидеть жалость в глазах женщины, еще совсем недавно незнакомой ему. Или, может, не жалость, а ужас, осуждение… Он толком не понимал, какой реакции от нее ожидал.

Но ничего подобного в ее глазах не было. Напротив, в них зажглось какое-то необыкновенное тепло, может быть, даже понимание. Мария вдруг потянулась к нему через стол и взяла его руки в свои ладони. И черт его знает почему, в этом простом жесте он прочел больше, чем могло быть сказано какими угодно словами. Она не осуждала его, понимала, но не унижала своей жалостью. Она словно бы… жалела, что не познакомилась с ним раньше. И будто бы от души желала, чтобы они встретились давным-давно и он бы мог рассказать ей обо всем много лет назад. И она помогла бы ему, поддержала и приняла на себя часть давившей его все эти годы тяжести.

– Спасибо, что рассказали, – только и произнесла она.

И Дмитрий вдруг, усмехнувшись невесело, предложил:

– Может, мы уже перейдем на ты? Раз уж вы теперь всю мою подноготную знаете.

И Мария отозвалась с улыбкой.

– Я и сама давно хотела предложить.

Они помолчали немного. Слова, казалось, были бы сейчас излишни. Но и мысль о том, что вот теперь, после такого откровенного разговора, им придется расставаться, была невыносима. Неужели сейчас он просто отвезет ее обратно на корабль и уедет, как будто ничего и не было?

И Мария, казалось, поняла его состояние, почувствовала то же самое. Она вдруг тряхнула головой и предложила:

– Слушай, я вот думаю, все равно сегодня уже не будет никаких погружений. Может, нам… Может, ты покажешь мне остров? Когда еще представится случай…

И Дмитрий охотно согласился:

– Ну конечно, Маша! Выбирай, с чего начнем.

 

Стивен

То, что корабль, который им нужен, находится где-то поблизости, стало ясно еще вчера. Дени сообщил, что ему удалось запеленговать некий движущийся объект, однако на попытки связаться с ним тот не отвечает. Конечно, было возможно, что это снова пустышка. Мало ли в этом районе дрейфует заброшенных по той или иной причине судов. Однако Стивен неким шестым чувством ощущал, что на сей раз осечки не будет. А интуиции он привык доверять.

Нужно было действовать. Во-первых, убрать с борта посторонних. Прежде всего, Михала – механика, хорошо разбиравшегося в технике. Тут, по счастью, никаких сложностей не было. Корабельный кок отлично знал, сочетание каких трав и специй может вызвать у человека, отведавшего блюда, острое несварение желудка, которое по внешним признакам легко принять за кишечную инфекцию. Стивен понимал, что внезапная болезнь потребует доставки Михала на берег, в больницу. Что отправят его, скорее всего, не одного, а с сопровождением. И, более того, для доставки больного в Хониару изберут, с огромной долей вероятности, катер того назойливого метеоролога, что ежедневно околачивается вокруг «Фреи».

Как же этот ублюдок – как там его, Дмитрий? – мешал Стивену! В его планы совершенно не входило то, что Мария неожиданно найдет себе союзника и коллегу, а значит, изменит согласованный заранее план погружений. А уж то, что этот хрен постоянно торчит на судне, сует нос, куда не просят, задает вопросы и буравит Стивена подозрительным взглядом, было и вовсе из рук вон плохо. Стивен надеялся, что рассказав в присутствии всей команды и гостей судна сомнительную историю про гибель экспедиции, ему удастся избавиться от метеоролога, так нет же – Мария по непонятной причине, напротив, прониклась к бывшему геологу сочувствием, а на Стивена принялась посматривать осуждающе. Не такого эффекта он добивался! Это ставило под удар всю операцию. К тому же было невыносимо наблюдать, как Мария все больше сближается с Дмитрием. Ждет его появления по утрам, делая вид, что просто прогуливается по палубе, наслаждаясь теплыми лучами солнца. Как светится счастьем ее лицо, когда на горизонте показывается катер. Как она вытягивается во весь рост, едва ли не на носочки встает и принимается махать ему рукой. Как радостно и увлеченно с ним разговаривает, как смеется, как спорит. Как они сидят в каюте, щека к щеке, склонившись над полученными данными, горячо что-то обсуждают, порой даже препираются. А потом вдруг сходятся на каком-то общем решении и солнечно друг другу улыбаются. Их встречи нужно было прекратить. Немедленно! Потому что… потому что он не мог рисковать заказом из-за того, что у женщины, которая должна была служить его прикрытием, возникли шашни с местным служащим.

Итак, он отлично все рассчитал. Михал отбывает на берег, сопровождает его, должно быть, Павел или Фернан. Хорошо бы оба вместе. Ну а что: в конце концов, они оба молодые мужики, соскучились, наверно, столько дней подряд сидеть посреди моря. А тут благовидный предлог смотаться в город. Ясно ведь, что в этот день никаких погружений уже не будет. Ну, впрочем, если уедет один Павел, с Фернаном тоже не возникнет проблем. Он еще мальчишка, задурить ему голову будет легко. Гребаный геолог повезет болящего и сопровождающих его коллег на берег. Он же тем временем сможет по-тихому подобраться к объекту. К тому времени, как они вернутся, Стивен уже найдет то, что нужно, перенесет на корабль и надежно спрячет в трюме. А дальше останется только сообщить заказчику, что груз получен, дождаться конца экспедиции и доставить вещь на место. Скоро все будет закончено.

Он, конечно, понимал, что Мария, оставшись на борту, может ему помешать. Однако Стивену казалось, что ему удастся ее отвлечь, заставить долгое время сидеть в каюте. А если нет… Иногда ему даже приходила в голову шальная мысль – открыть ей все карты. Она умная, решительная, даже не чуждая некому авантюризму женщина. Судя по тому, как она отнеслась к истории о нерадивом начальнике экспедиции, погубившем свою команду, эта женщина не особенно склонна к моральным терзаниям. Стоит ли ей открыться? Может, она воспримет это как опасное приключение, опять же, с научным подтекстом? Для нее ведь наука имеет первостатейное значение. Может быть, даже предстоящее ему дело настолько ее увлечет, что она захочет заняться его рисковым бизнесом вместе с ним. Здесь ведь столько возможностей для ученого! И проходит все куда увлекательнее, чем исследовательский процесс в научной лаборатории.

Ну а даже если ничего не выйдет, Стивен почему-то не сомневался, что ему удастся убедить Марию, будто они всего лишь натолкнулись на очередное заброшенное судно. Вот как в прошлый раз. В таком случае он просто отдаст приказ кому-нибудь из команды потихоньку забрать интересующий его груз и перенести его в трюм. Сам же пока чем-нибудь отвлечет Марию.

Однако все сразу же пошло не так, как ожидалось. Во-первых, Мария изъявила желание ехать на берег сама. И как Стивен ни пытался ее отговорить, твердо стояла на своем: она отвечает за жизнь и здоровье своих сотрудников и лично должна убедиться, что Михал получит всю необходимую помощь. Но если уж она такая ответственная, как она может дружить с безалаберным метеорологом?

После ее отъезда Стивен направился в радиорубку и лично следил за тем, как Дени с помощью приборов снова и снова пытался обнаружить местонахождение интересующего их объекта. По всему выходило, что корабль находится достаточно близко. Стивен отдал приказ сниматься с якоря и двигаться в направлении объекта. И тут же в рубку заглянул Павел.

– Почему мы неожиданно снялись с места? – спросил он. – Когда Мария вернется, то где она будет нас искать?

– Очень жарко, – улыбнулся ему Стивен. – Невыносимо стоять на одном месте в такое пекло. Я всего лишь хочу, чтобы «Фрея» немного проветрилась. Тем более, сегодня все равно никаких погружений не будет.

Павел вроде как поверил, кивнул с пониманием. Однако не спешил отправиться обратно в каюту, а продолжал слоняться по палубе и лезть ко всем с идиотскими вопросами. Когда на горизонте замаячила темная точка, Стивен уже понимал, что незаметно подойти к кораблю им не удастся. Но и послать кого-то из команды, пока он сам все не осмотрит, Стивен тоже не мог. Если же они сейчас ничего не предпримут, волны отнесут корабль в неизвестном направлении, и опять придется потратить время на его поиски. В конце концов он отозвал в сторону Дени, пожалуй, самого толкового из своих ребят, и приказал тому незаметно спустить шлюпку, добраться до объекта и поставить судно на якорь. Тогда они будут точно знать местоположение корабля и вернутся к нему, как только представится удобный случай. Сам же Стивен направился к маявшемуся от безделья Павлу.

– А что, Паша, не сыграть ли нам партию в покер? – предложил он. – Я позову Майкла, ты – Фернана. Скоротаем денек нашего вынужденного отдыха.

– Вот это дельное предложение! – обрадовался Павел.

Через несколько минут они уже расположились в кают-компании. И Стивен, слепо таращась в свои карты, прислушивался к звукам, доносящимся с палубы. Сколько времени понадобится Дени, чтобы выполнить приказ? Скоро ли он вернется? За окнами все так же мягко плескалась морская вода, раздавались привычные голоса матросов, скрежет снастей, крики чаек. Ничего особенного снаружи не происходило.

Дени объявился часа через полтора. Он лишь на секунду заглянул в каюту, и Стивен, немедленно отложив карты, извинился перед своими партнерами по игре и выскользнул на палубу. Выглядел его помощник, надо было признать, отвратительно. Бледное лицо с каким-то даже зеленоватым отливом, выступивший на висках пот, дрожащие руки.

– Ты был там? – быстро вполголоса спросил Стивен.

– Да, – отозвался тот.

И тут же согнулся пополам, прижал ладонь ко рту и бросился к борту. Его долго и мучительно рвало. Дождавшись, когда парень успеет отдышаться и прийти в себя, Стивен спросил:

– Что там такое?

Ответ он услышать боялся. Вид Дени, честно сказать, говорил сам за себя. Но Стивен все еще надеялся, что ничего особенно страшного на корабле нет.

– Я провел там только десять минут, – принялся отрывисто рассказывать тот. – Сразу же, как приблизился, ощутил металлический привкус во рту. Вы понимаете, что это значит?

– Понимаю, – помрачнев, кивнул Стивен. – Дальше.

– Они там все мертвые, – продолжал Дени. – Кругом трупы. В рубке, на палубе… Дальше я не заглядывал. Скорчившиеся, с ожогами на коже… Они, видно, не понимали, что происходит, не успели вовремя покинуть корабль…

– Ясно, – снова кивнул тот. – Ты поставил его на якорь?

– Да, – подтвердил Дени. – Я сразу же понял, что там произошло, поэтому только это и успел сделать, дальше никуда заглядывать не стал. Иначе присоединился бы к команде.

– Правильно, – одобрил Стивен. – Завтра… завтра мы туда подъедем, и я сам разберусь.

Дени с удивлением посмотрел на него. Ну а чего он ожидал? У Стивена есть заказ, и он должен его выполнить. За это ему и платят такие баснословные деньги.

– Никому ни слова, – продолжил Стивен. – Всю одежду мигом снимай, затолкай в пакет – и за борт. А потом иди к коку, попроси, он даст тебе молока. Это поможет. А потом ступай в каюту, отлеживайся. Дальше я разберусь без тебя.

Поговорив с Дени, Стивен быстро спустился в трюм и проверил, на месте ли специально подготовленный свинцовый фартук и защитная маска. Едва выяснив детали поступившего ему заказа, он достал все необходимое. Однако теперь, получив новые сведения, стал уже сомневаться, достаточно ли будет его оборудования. Конечно, он предполагал, что возможен такой вариант. Когда заказчик обратился к нему и объяснил, что команда, которую он нанял и отослал за грузом, перестала выходить на связь, Стивен прокрутил в голове разные варианты того, что могло произойти, и, безусловно, рассматривал и этот. И все же ему очень не хотелось верить, что все случилось именно так. Он надеялся на то, что… Черт его знает, на что он надеялся! Вероятно, что вся история с пропавшим судном имеет какое-то другое объяснение. Ведь знал же принцип бритвы Оккама – не стоит множить сущности без необходимости. Самое вероятное объяснение, чаще всего и является верным. Ладно, не нужно пока делать поспешных выводов. Завтра, когда Мария и Павел отправятся на батискафе под воду, он подойдет к найденному кораблю и сам все увидит. Может быть, еще можно будет действовать по старому плану.

Он приказал отогнать «Фрею» на старое место и принялся ждать Марию. Она должна была появиться вот-вот – сколько там времени требуется, чтобы доставить сотрудника в больницу? Ладно, пускай они еще перекусят в городе, добавим, скажем, час к запланированному сроку. Но не больше ведь?

Однако время шло, а Мария все не появлялась. Стивен все больше нервничал. Он заглянул в каюту к Павлу, где тот, развалившись на койке, лениво листал какой-то журнал.

– Вы не в курсе, куда это пропала наша командирша? – шутливо спросил Стивен, стараясь не выдать беспокойства. – Может, стоит попробовать с ней связаться?

– Да не волнуйтесь вы, – отмахнулся Павел. – Решила, наверно, воспользоваться внеплановым выходным и провести время с бравым метеорологом.

– Это в каком же смысле? – ощетинился Стивен.

– Да, по-моему, они друг другу приглянулись, – хохотнул Павел. – Слишком уж яростно ругаются. А вы не заметили?

– Нет, – отрезал тот, захлопнул дверь каюты и пошел обратно на палубу.

Чертов придурок! Сам не знает, что несет! Гребаный сплетник!

Море неспешно катило волны под выцветшим от зноя небом. Казалось, даже чайки, осоловев от жары, лениво работали крыльями, изредка пролетая над «Фреей». Солнце нещадно палило с вышины, пытаясь загнать все живое в тень. Стивен яростно мерил шагами палубу, изредка останавливаясь и вглядываясь в горизонт – не покажется ли знакомый катер. Но ничего не было видно – только слепящая, согретая солнечными лучами бесконечная водная гладь. Где она? Сидит сейчас в кафе с этим хамом? Смеется, болтает, обсуждает какие-то свои научные открытия? Или, может, прогуливается вместе с ним под пальмами? Хохочет, плескаясь в волнах на широком песчаном пляже? Смотрит вдаль, стоя на пристани Поинт Круз? Или прохаживается вместе с проклятым Дмитрием по залам Национального музея? Хониара – городок, хоть и живописный, но маленький, и заняться в нем особенно нечем. Если, конечно, Дмитрий не пригласил ее к себе, посмотреть, как он живет. Черт!

Думать обо всем этом было невыносимо, и Стивен до боли стискивал кулаки. Почему он чувствует такую сильную ярость? Ну конечно же, потому, что интерес женщины, зафрахтовавшей его судно, к подозрительному мозгляку с острова ставит под удар все предприятие. Это нужно пресечь, иначе… Иначе черт знает что может случиться!

Катер показался на горизонте лишь ближе к вечеру. Солнце в это время уже низко стояло над морем, окрашивая воду в кроваво-красный цвет. И по зловещей багряной дорожке мчалось судно, которое Стивен высматривал уже несколько часов. Он измаялся, измучился ожиданием и подозрениями и вглядывался в приближающийся катер, пытаясь рассмотреть, чем же там заняты его пассажиры. Поначалу солнце слишком слепило глаза, и ничего не было видно. Но потом Стивену удалось рассмотреть застывшие на корме силуэты. Он увидел Марию, сидевшую на скамье, и расположившегося рядом с ней Дмитрия. И по одному взгляду на этих двоих, даже не видя выражение их лиц, просто по языку их тел, очевидно было то, что что-то между ними произошло. Что-то, что сделало их более близкими. Стивен видел, как соприкасались их плечи, как колено Марии при толчках катера дотрагивалось до ноги Дмитрия, и ни один из них при этом не испытывал смущения, не пытался отодвинуться подальше. Все было очевидно. А когда Дмитрий, говоря о чем-то, взял руку Марии и переплел их пальцы, а та руки не отняла, продолжая внимательно слушать собеседника, Стивен понял все, что было ему нужно.

Вот, значит, как? Отвезем захворавшего сотрудника в больницу? Мы же такие самоотверженные! А сами тем временем…

Нет, их отношения нужно было прекратить. И прекратить срочно. Возможно, пока у Стивена все еще был шанс. Но осторожничать времени уже не было, надо было бить наверняка.

Он дождался, когда катер подойдет поближе, и хотел было крикнуть какое-нибудь приветствие. Но тут Мария поднялась со скамьи, что-то сказала Дмитрию, прощаясь, и вдруг, распахнув руки, обняла его за шею. И метеоролог тут же прижал женщину к себе, словно отчаянно не хотел расставаться. На Стивена, стоявшего у перил судна, они и внимания не обратили, и тот почувствовал, словно внутри у него проворачивается нож. Они постояли так несколько секунд, затем расцепили руки. Мария еще что-то сказала, отвела пальцами упавшие на глаза Дмитрия волосы и пошла к сходням, которые уже крепили подоспевшие матросы. У самого борта она обернулась и коротко махнула Дмитрию рукой, крикнув:

– До послезавтра.

– До послезавтра, – отозвался тот.

Стивен дождался, когда Мария ступит на палубу, и тут же ринулся к ней. Катер тем временем развернулся, вспенивая воду, окрашенную в розовый цвет лучами заходящего солнца, и рванул обратно.

– Как Михал? – ядовито спросил он.

Интересно, она еще помнит, для чего вообще уезжала с корабля?

– Спасибо, все в пределах нормы, – отозвалась Мария, подчеркнуто не обращая внимания на его тон. – Утром мы доставили его в больницу, а сейчас, перед отъездом, заехали еще раз, посмотрели, как идут дела. Доктор считает, что через пару дней он будет на ногах – ничего серьезного.

– Я рад, – кивнул Стивен. – Но где же это вы были так долго? Неужели что-то стряслось с катером?

– Нет-нет, с ним все в порядке, – покачала головой Мария. – Мы просто решили устроить себе небольшой выходной, раз уж так вышло. Дмитрий согласился показать мне Хониару. Я ведь так ничего и не видела, кроме аэропорта и номера в отеле.

– Как любезно, – выплюнул Стивен. – А вам не пришло в голову, что стоило бы нас предупредить? Что мы здесь волноваться будем, как бы с вами что не случилось?

– Вы и в самом деле волновались? – удивленно вскинула брови Мария. – Простите, я как-то не подумала. Действительно, надо было предупредить. Но, с другой стороны, что со мной могло случиться? Разве что мою душу мог похитить морской бог Кавачи? Но эта опасность меня подстерегает скорее в море, чем на суше.

– На суше подстерегает не меньше опасностей, – мрачно бросил Стивен.

– Неужели местные жители все еще используют белых в пищу? – поддразнила Мария. – Я думала, те времена давно прошли.

– Перестаньте! – не выдержал Стивен.

Она стояла перед ним, полная радости и любви. Глаза – искрящиеся и мечтательные, как у девчонки-школьницы после первого свидания. На губах – улыбка, хоть и озорная, но все равно невыразимо счастливая, словно освещенная каким-то внутренним светом. И Стивен, глядя на нее, перестал соображать трезво и поддался неизвестно откуда взявшейся ярости.

Нет, такого нельзя было допускать. Ведь от этого зависело очень и очень многое, даже его судьба.

– Что с вами? – тем временем участливо спросила Мария. – Неужели вы правда так волновались? А Павел? Вы не спрашивали у Павла? Он знает, что я себя в обиду не дам…

– Я… Я… – он замялся.

Не то чтобы не находил слов – нет, наоборот. Лихорадочно пытался подобрать самые точные, самые верные фразы. А не лучше ли изобразить застенчивость и смущение? Это тоже могло сыграть ему на руку.

– Мария, послушайте… – заговорил он проникновенно. – Я понимаю, что намного старше вас, но с тех пор, как мы познакомились…

– Боже, вы ведь не в любви объясняться вздумали? – рассмеялась та. И вдруг, сообразив, вспыхнула и прижала пальцы к губам. – Ох, Стивен… простите!

Чувство вины… Это хорошо. Это может сработать.

– Может быть, я смешон, я признаю, – продолжил он. – Конечно, вы ничего мне не обещали, мы заключили чисто деловое соглашение. Поймите, у меня и в мыслях нет пытаться вас обидеть или к чему-то склонить. Но, может быть…

Он шагнул ближе, поймал Марию за тонкое запястье, потянул на себя, пытаясь дотянуться до ее губ. Но женщина мягко оттолкнула его, вывернула руку и уперлась ладонями в грудь.

– Нет, нет, Степа, – покачала она головой, впервые назвав его тем полузабытым русским именем. – Это невозможно. Извините меня.

От ее волос пахло какими-то островными тропическими фруктами, подсвеченные закатным солнцем глаза, казалось, отливали сиреневым. Стивен чувствовал, как у него кружится голова, как громко колотится сердце.

– Подождите… Не спешите… – прерывающимся голосом заговорил он. – Я понимаю, что вы, возможно, еще не готовы. Но вам ведь… вам ведь так понравилось, чем я занимаюсь. Может быть, вы согласились бы быть моей спутницей? Подумайте, сколько тут возможностей для ученого! Куда более захватывающих, чем сухие расчеты в лаборатории. Дно океана хранит бесчисленное количество загадок… Я мог бы достать вам любое оборудование, мы бы плавали вместе. И со временем, может быть, вы бы начали что-то испытывать ко мне. Я могу подождать, терпения у меня много…

– Спасибо… – проговорила она. – Я очень ценю то, что вы мне предложили, но… нет. Нет, это окончательно.

Стивен почувствовал, будто его ударили в живот. Однажды с ним было такое – еще в начале его научной карьеры, когда он пытался достать антикварный телефонный аппарат с затонувшей яхты, нырял и наткнулся животом на край штурвала. Все внутренности словно сдавило спазмом, и он не мог вдохнуть, лишь хватал губами воздух, как выброшенная из воды рыба.

– Машка! – гаркнул откуда-то Павел. – Явилась наконец? Как там наш рыжий страдалец?

И Мария тут же проскользнула мимо Стивена и направилась к Павлу, что-то весело выкрикивая на ходу.

Вот и все. Кончено. Ну что же… Что же, он попытался. Теперь пусть будет как будет. Жаль, потому что… Потому что все могло бы сложиться очень хорошо, для них обоих… А теперь… Черт, мысли расползаются. Нужно взять себя в руки.

– Извините, пожалуйста! – высунулся из рубки молоденький радист, сменщик Дени. – Вас вызывают по спутниковой связи.

Стивен кивнул ему, глубоко вздохнул и усилием воли отключился от чувств и переживаний. Он решительно вошел в рубку и взял рацию. И снова сразу узнал этот голос. Голос, который объяснил ему детали заказа там, в Арктике, голос, принадлежащий человеку, с которым он последний раз встречался в Гаване.

– Стивен, как у вас дела? – лениво спросили его. – Объект уже у вас?

– Пока нет, – отрапортовал он. – Но все идет по плану. Нам удалось обнаружить его местонахождение. В ближайшие дни…

– Стивен, избавьте меня от подробностей, – капризно произнес голос. – Я вам за то и плачу, чтобы о них не думать. Мои люди завтра прибудут к месту назначения. И вы должны быть готовы передать им объект. Иначе нам придется расторгнуть нашу сделку, что, как вы понимаете, чревато некоторыми последствиями.

Стивен ощутил, как от слов заказчика по спине у него побежали мурашки и где-то в животе образовался ледяной комок. Расторгнуть сделку… Это было бы не так страшно, рискуй он только потерей денег и деловой репутацией человека, который может достать со дня моря что угодно. С подобными вещами нетрудно справиться. В конце концов, один проваленный заказ, пусть даже и крупный, погоды не делает. Он и без того достаточно известен в нужных кругах. Но, согласившись на сотрудничество с человеком опасным и мстительным, взяв на себя выполнение сомнительного заказа, он фактически подписал себе смертный приговор в случае невыполнения условий сделки. Слишком много он знает, чтобы оставлять его в живых. Он понял, что произошло с предыдущим экипажем, который попытался выполнить заказ. И если сейчас он захочет соскочить с крючка, то вряд ли доживет до завтрашнего утра. А разве он сможет спокойно уйти, когда передаст объект людям заказчика? Все слишком далеко зашло, и пути назад нет. Зачем он только согласился? Купился на интересное задание и огромные деньги? Почему сразу не просчитал последствия? А теперь выхода у него нет, потому что, как бы там ни было, ему очень, очень хочется жить.

– Я вас понял, – проговорил он в динамик, изо всех сил стараясь, чтобы голос прозвучал твердо и уверенно. – Конечно, все будет в порядке. Завтра вечером ваши люди получат заказ.

– Отлично, – отозвались на том конце. – Приятно, что мы с вами понимаем друг друга. Буду ждать новостей.

И передатчик отключился.

Стивен машинально выбрался на палубу, особенно даже не осознавая, что делает. Он остановился у перил и смотрел в пространство. Солнце уже погрузилось в море, но небо над горизонтом оставалось еще багряно-красным, и казалось, будто по воде стелется зловещий кровавый след. Нужно было взять себя в руки и трезво взглянуть на ситуацию. Вариантов у него не осталось, доставить объект людям заказчика придется уже завтра вечером. Значит… Значит, все, что мешает проведению операции, придется устранить. Все и всех.

Теперь уже было ясно, что первоначальный план не сработает. Но окончательное решение надо принимать завтра, когда он посмотрит на все сам. Возможно, ему все же удастся как-то увязать новые обстоятельства с первоначальной задумкой? Да, решать это надо будет завтра, на месте. Однако… Однако подготовиться к любому исходу операции стоило уже сейчас.

Он вдруг подумал о Марии. О том, как они иногда разговаривали вечерами вот на этом же самом месте. Как закат окрашивал теплыми красками ее лицо, как ветер играл ее волосами, и они порой дотрагивались до его виска и щеки. И как ему в голову приходили глупые, казалось, давно забытые мысли и мечты, что вот с такой женщиной он мог бы сойтись, срастись душами. Что она могла бы его понять и даже разделить его интересы и пристрастия. Что с ней, единственной, можно было бы бесконечно блуждать по морям, разгадывать тайны океанов, делиться гипотезами, обсуждать, предполагать. Что ее руки могли бы успокоить его вечную мигрень, а губы – унять жар, сжигавший его изнутри. Что он счастлив был бы по вечерам, после трудного дня, ложиться с ней в постель в своей каюте, прикасаться к ее золотистой, загорелой, пахнущей морской солью коже, вплетать пальцы в ее волосы… А потом засыпать, мягко покачиваясь на волнах и слушая, как орут над «Фреей» чайки.

Нет. Ничего этого никогда не произойдет. Сегодня вечером Мария ясно дала ему понять, что она его мечты и стремления не разделяет. Глупо было даже и пытаться…

А значит…

Что ж, он давал ей шанс, он готов был открыться, рассказать все начистоту. Если бы она только намекнула, что поймет его и примет. Но она не захотела. Виной ли всему гребаный геолог или просто он, Стивен, никогда ее особенно и не привлекал? Какая теперь разница? Как бы он к ней ни относился, что бы там ни рисовал себе в воображении, это не стоит того, чтобы рисковать всем. Теперь – не стоит. Разумеется, еще ничего толком не известно, и, может быть, удастся решить все с наименьшими потерями, но он отныне будет готов ко всему.

Ему вдруг вспомнился тот первый день, когда она прибыла на его судно. Как она ловко носилась по палубе, в белых шортах, простой футболке и парусиновых туфлях на шнурках, как легко перемахивала через мотки каната и, задрав голову, выкрикивала указания грузчикам, опускавшим на палубу батискаф. А он смотрел на нее из окна каюты и любовался.

Стивен мотнул головой, прогоняя непрошеное видение. К черту! Нечего разводить сентиментальность. Только хуже будет. Хорошо, что он так ловко решил вопрос с механиком, отвечающим за батискаф. Как чувствовал. Теперь будет намного проще.

Он пошел в каюту, по дороге вызвав к себе Майкла. Угрюмый капитан явился через пару минут. Стивен, сгорбившись, сидел на корабельной койке.

– Послушай-ка, Майкл, – начал он. – Позови двух ребят из самых надежных и прикажи им ночью потихоньку заблокировать возможность сброса балласта в батискафе.

Тот вздрогнул и уставился на Стивена своими совиными глазами.

– Можно спросить, зачем? – подозрительно спросил он.

– Можно, – тяжело кивнул Стивен. – Но стоит ли? Сам знаешь, что может случиться в море – несчастные случаи, отказ оборудования. Когда настанет время разбираться с полицией, тебе куда легче будет сказать, что ты не знаешь, что произошло. Ведь так?

– Я… – помрачнев еще больше, начал капитан. Стивену вдруг показалось, что он смотрит на него с ужасом, но одновременно и с каким-то гадливым восхищением. – Вы уверены?

– Нет, – качнул головой Стивен. – Пока нет. Это всего лишь меры предосторожности. Все станет ясно завтра.

– Но может быть… – начал Майкл, и Стивен резко прервал его:

– Слушай, капитан, ты целку-то из себя не строй. Мне нужно напоминать тебе, сколько раз мы нарушали закон? Сколько вывозили контрабанды? Сколько скрывали улик, из-за которых преступники с сотнями жизней на совести не шли под суд? Или, может, напомнить тот случай в Карибском море, когда нам кое-кого пришлось отправить на корм рыбам?

– Это был один человек, – не глядя на него, возразил Майкл. – Мужчина. А тут…

– Ну вот что, – яростно прошипел Стивен. – Мы с тобой давно уже одной веревочкой связаны. Грохнут меня, грохнут и тебя, не сомневайся. А если захочешь на меня донести, у меня тоже будет, чем поделиться с полицией. И ребята твои это прекрасно знают. Мы не первый год работаем, нечего тут невинность изображать. Иди выполняй, что приказано, и будь готов завтра привести в исполнение все, чего потребуют обстоятельства. А если ты такой милосердный… что ж, молись, чтобы ничего они от нас не потребовали. Ясно?

– Ясно, – сумрачно кивнул Майкл. – Это все?

– Все, – глухо буркнул Стивен. – Свободен.

Дверь за капитаном захлопнулась, и Стивен тяжело рухнул на койку. Теперь предстояло попытаться заснуть.