Свадьба состоялась через месяц. Бурцев зажил спокойной семейной жизнью. Служба стала не в тягость, со всем этим развалом он уже свыкся.

И вдруг в полку произошли события, которые круто изменили его жизнь. В конце февраля поздно вечером неожиданно нагрянула комиссия со штаба армии. Все офицеры разошлись по домам, а солдаты готовились к отбою. Полковник с четырьмя офицерами зашел к дежурному по полку и вручил ему пакет. Тот дрожащей рукой его вскрыл. В нём было распоряжение по поднятию полка по тревоге с целью проверки. Технику и личный состав сосредоточить в районе сбора по тревоге.

Дежурный нажал кнопку «тревога» на своем пульте. Но пульт оказался сломан и не сработал. Он бросился к телефону, чтобы по телефону обзвонить роты и полковых начальников. Но в трубку никто не отвечал. Солдат, дежуривший в это время на коммутаторе, вел любовную беседу с телефонисткой дивизионного узла. Находясь под влиянием эроса, он не замечал вызовы дежурного. И только, когда нога помощника дежурного по полку, огревшая его по спине где-то в области лопаток, спустила солдата на грешную землю, телефон заработал. В течение получаса удалось всех обзвонить.

Бурцева оповестил посыльный из его роты. Он прибыл в полк и увидел картину, полную противоположности той, что была в период осенней проверки. Тогда люди знали, когда будет тревога, всё было готово, а сейчас всех застали врасплох. Уже не было той беготни. Солдаты всё еще возились в казармах, и только старшина и командиры взводов его роты оказались на месте. Они еще не уходили домой. Тревога их застала в кладовой для личных вещей, где они обмывали день рождение одного из прапорщиков роты. Они еще не успели изрядно набраться, поэтому быстро построили роту, вооружили и убыли в парк боевых машин. Рота быстро завела свою технику. Пока в парке не было никакого движения, они успели проскочить и стать в районе сбора по тревоге, который находился в шестистах метрах от автопарка в лесу. Другим же было похуже. Все начали выгонять технику. Регулирования никакого не было. Хаотичное движение машин образовало заторы. На выходе из ворот заглох тягач, перекрыв всё движение. Все кругом гудело, скрежетало, материлось. Тягач нельзя было оттащить, а прибывающая техника образовывала огромную пробку. Выручил смышленый танкист. Рядом с воротами он взломал бетонный забор, потом подцепил спереди тягач и поволок его в лес. Больше половины техники осталась в парке. Некоторые по неисправности, многие из-за отсутствия горючего. Говорят, зам. по тылу отдал четыре бензовоза солярки колхозу за корма для полкового свинарника. Бензин расхищали прапорщики прямо с баков машин для своих лодочных моторов, благо место озерное, рыбное и каждый уважающий себя прапорщик имел лодку с мотором. В двенадцать часов дня ждали вертолет с командующим армии. Провозившись всю ночь, полк всё еще продолжал ковыряться в парке. К четырнадцати часам в полк прибыли две «Волги». На одной был первый зам. командующего армии, на другой — комдив. Егоров встретил генерала, доложил. Тут же прибыл проверяющий, полковник доложил генералу, отметив, что много недостатков, которые устраняются в ходе проверки. «Всё изложу в акте, но полк слаб» — в конце заметил он. Генерал зашел в хранилище роты Скворцова. Там стояло больше половины незаведенной техники. Возле машин ползали чумазые офицеры, прапорщики и солдаты.

— Что это за безобразие, командир полка? — спросил генерал. — Почему так много техники не завелось? Кто командир роты?

Старший лейтенант Скворцов подбежал к генералу и представился.

— Тебя, наверное, снять надо с должности, — сказал генерал.

Все молчали. Но за ротного ответил комдив.

— Ротный не плохой — год отличная рота. Это Николая Ивановича, заместителя начальника штаба округа, зять.

— Так, если не плохой ротный, в чем дело? — уже более мягко спросил генерал.

— Мороз большой, товарищ генерал, солдаты не научились заводить в мороз двигатели, — ответил комдив.

— Где техник роты?

Подбежал весь засаленный молодой прапорщик.

— Ты техник роты, прапор?

— Так точно, товарищ генерал.

— Сколько в должности?

— Полгода.

— Ну, так всё ясно. Что же вы, командир полка, отличная рота и не можете подобрать сюда отличного техника. Командир полка и его замы в отличной роте должны постоянно работать. Если хотите, и спать там. Отличников надо уметь выращивать, подполковник.

Далее генерал подошел к роте Бурцева. Техник роты сразу взял на буксир две неисправные машины, поэтому боксы были пустыми.

— Здесь кто ротный? — спросил генерал.

— Старший лейтенант Бурцев, — ответил Егоров.

— Вот видите, командир полка, здесь, наверное, техник опытный, научил солдата, как заводить технику зимой. Вот опытного техника надо в отличную роту. Всё лучшее должно быть в этой роте.

Егоров промолчал. Он подумал: у Бурцева такой же техник, что много должностей вакантных, что офицеров и прапорщиков не хватает, что эта рота полгода была без командира. Если бы не было у Скворцова тестя, то не была бы его рота отличной, а этот чванливый, ленивый ротный был бы взводным, потому что есть гораздо достойнее его. Но он этого не сказал, а на слова генерала ответил:

— Так точно, товарищ генерал!

Дальше роты Бурцева генерал не пошел, он направился к своей «Волге», за ним шли комдив, Егоров и полковник. Остановившись, генерал вдруг спросил:

— Прикухонное хозяйство есть?

— Так точно, — ответил Егоров, — сто двадцать голов свиней.

— Ответьте, командир, сколько дней свиноматка поросят в брюхе носит?

— Три месяца, — ответил Егоров.

— А точнее?

— Три месяца, три недели и три дня, — за Егорова ответил комдив.

— Ты не подсказывай, я его спрашиваю.

— А сколько рабочих сосков у свиньи?

Егоров молчал. Генерал был доволен, что его вопросы оказались неразрешимыми для командира полка.

— А сколько граммов хряк свинье спермы вливает?

Тут Егоров не выдержал:

— Я не взвешивал, товарищ генерал.

Генерал весь сделался как бык, глаза его налились кровью, лицо стало красным.

— Вы ничего не знаете, командир полка. Вы — пустое место, я доложу командарму, что вы не соответствуете должности. Ты останешься здесь, — сказал он полковнику, — всё проверишь и подготовишь рапорт командующему

Потом генерал быстро зашагал к машине, хлопнул дверью и уехал, за ним уехал комдив. Егоров и полковник стояли несколько минут молча.

— Ты чего в пузырь полез? — спросил полковник.

— А чего он чепуху несет?

— Слушай, если он дурак, то ты-то, не глупый командир полка, промолчи. Он везде эти вопросы задает, он больше ничего не знает.

— Он же первый зам командующего, а не зам. по тылу. Какое ему дело до свиней?

— Что человек знает, то и спрашивает? Когда-то еще в бытность командиром полка ему какой-то ветеринар рассказал, он и запомнил. А больше в голове у него ничего нет.

— А как же он до зама командующего дошел?

— Как и твоего Скворцова выращивали. В зад дули, да за уши тянули.

Егоров почувствовал расположение к нему полковника и попросил:

— Вы меня не топите, я вас очень прошу. Они меня затопчут и с должности скинут.

— Я, конечно, понимаю тебя. Единственное, что я могу сделать, это написать, что полк боеготов, недостатки, которые напишут мои офицеры, я могу не включать в акт. Ты сам видишь, какое положение дел. Да еще и этот дурак доложит командующему. Надо браться за дело. Говорят, инспекция из Москвы едет в округ. Если возьмут твой полк, с должности скинут точно. Не будем мы голову морочить. Возвращайте технику в парк, засучите рукава и работайте. С техникой у тебя завал. Ну, а остальное, что там по политической и боевой, не знаю, я проверяю этот узкий участок. Моли бога, чтобы не попал под московскую инспекцию.

Комиссия уехала. Егоров собрал всех офицеров полка и подвел итоги этой выдающейся ночи. Бурцев сегодня был на высоте. Командир его роту назвал лучшей в полку. После подведения итогов к нему подходили офицеры. Кто хлопал по спине, кто жал руку и говорили «молодец». Наконец Скворцу хвост подстригли. Полк приступил к работе с раннего утра. До позднего вечера целую неделю шло восстановление неисправной техники.