В девять утра Денис вышел из подъезда. Солнце уже бросило снопы света на зеленый газон, который тянулся под окнами первого этажа, мягко подсвечивая траву, отчего она казалась ковром, выстланным из чистых изумрудов. Но асфальт еще не прогрелся, дул прохладный ветерок. Юноша, одетый лишь в белую футболку и голубые джинсы, поежился.

Спирин уже ждал его в машине. Мотор работал вхолостую.

Бросив на лицо Дениса беглый взгляд, сказал:

— Читал Гончарова? «Жизнь — это долг, а не удовольствие». Тебе сейчас необходимо с головой окунуться в бурную деятельность. И меньше всего сейчас нужно оплакивать Настю, думать, почему это случилось именно с тобой, почему мир так устроен и бла-бла-бла. Лучше почаще думай о близких людях. О родителях.

— Родители даже еще не знают, что произошло. Я им не звонил. Да и как о таком расскажешь? Придется врать.

Спирин покосился на него.

— Что? Они старомодны?

— Да. Они не из тех, к кому можно прийти и сказать: «Я подсел на иглу». Они не понимают… Да, впрочем, ерунда. Вы правы.

Спирин повернул машину налево, решив срезать путь через дворы.

— А вам есть, для кого жить?

— У меня дочь. Она живет в Старой Руссе. Я сам оттуда.

— Вы ее навещаете?

— Она уже взрослый человек, — холодно ответил Спирин. — У нее своя жизнь. Она сама решает, кого хочет видеть, а кого нет.

Снова тягостное молчание. Денис обругал себя. Сколько раз он говорил себе, что не стоит лезть к людям в душу! Ничего хорошего не выходит. Все только ощетиниваются. Но Спирин такой непонятный человек. Так и подмывает расспросить его.

Они остановились у Настиного дома. Спирин согласился, что перед ответственной миссией стоит покурить.

Мужчины опустили стекла.

— И все же, почему они это делают?

Спирин напряженно оглядывал улицу. Кажется, он никогда не расслаблялся.

— «За бабло».

Его губы скривились в странной усмешке, значения которой Денис не понял.

Он тряхнул головой.

— Но те же деньги можно заработать другим путем. Как можно убивать ради них детей и снимать это на видео?

Спирин раздраженно стряхнул пепел.

— Чтобы заработать деньги другим путем, нужно уметь хоть что-нибудь делать, а не только убивать и насиловать. И потом, в легальном бизнесе такие бабки не заработаешь.

— И это причина?

— А тебе этого недостаточно?

Спирин яростно взглянул на юношу. Увидев выражение его лица, сказал уже мягче:

— Меня удивляет, когда такие вопросы задает человек двадцать первого века. Такой вопрос мог бы задать какой-нибудь позитивист двести лет назад. Но уже давно появился дедушка Фрейд и все нам объяснил.

— Что он объяснил?

На губах Спирина снова появилась циничная усмешка.

— Ты не можешь понять, зачем люди творят зло? Но ты исходишь из неправильных предпосылок. Сразу вводишь в систему координат неверные данные. Ты исходишь из того, что человек — разумное существо, полное положительных намерений, полностью управляющее своим поведением. Но это не так. И ты — тому подтверждение. Твою девушку убили, и ты сразу возненавидел весь мир. Ты мгновенно изменился в худшую сторону. Можешь ты управлять этим процессом?

Денис промолчал.

— Твои чувства совершенно не зависят от твоих благих намерений. Ты хочешь быть хорошим, но не можешь, как бы ни старался. С твоим сознанием что-то произошло, и ты это совершенно не контролируешь. Прежнего Дениса уже не вернуть. Так с чего ты решил, что другие люди обладают свободой воли? Психологи давно доказали, что человек испытывает большую часть своей жизни только три эмоции: страх, печаль и раздражение. Подхлестываемый ими, человек несется по жизни сломя голову, совершая гадости и глупости. И хваленый «мыслительный процесс» человека только раздувает эти чувства до чудовищных размеров. Даже любовь ввергает человека в бездну отчаяния, что уж говорить о страхе или ярости?

Ты думаешь, Ваня оказался в той комнате, потому что его привели туда обманом? Самое ужасное в том, что он наверняка заранее, когда его уже вели туда, знал, что его там убивать будут. Сначала мальчику наобещали златые горы, потом он начал что-то подозревать, но не решился высказать свои подозрения напрямую. Потом его припугнули. Как его туда доставляли? На машине. Думаешь, Ваня не мог выпрыгнуть из нее по дороге? Или, пока его сажали в машину, не мог крикнуть: «Люди, помогите, убивать везут!»? Мог, уверяю тебя, и знал точно, что это нужно сделать. А знаешь, почему не сделал, не крикнул, не выпрыгнул? Просто постеснялся. Неловко как-то. Немужественно, что ли… Он вошел в роль жертвы, и не мог выйти из нее по ходу пьесы. Был вынужден отыгрывать ее до конца. Не управлял ни собой, ни ситуацией.

Денис с ужасом взглянул на него. Капитан смотрел на него с усталой грустью.

— Да я даже уверен, что его по дороге прямо спросили: «Мальчик, а ведь мы тебя убивать везем. Ничего?». А он только тупо кивал головой, или заискивающе улыбался от страха. Боялся обидеть своих убийц. А они смеялись и спрашивали: «Тебя сколько раз убить, мальчик? Один раз? Два раза? Десять?». А мальчик только жалко улыбался, не в силах выдавить ни слова.

— Он до последнего надеялся, что это все розыгрыш, — угрюмо ответил Денис.

— Я тебе о том говорю, что и ты, и я, окажись на его месте, повели бы себя точно так же. Наше счастье в том, что мы не оказались в такой ситуации. Скажу даже больше. Если бы ты ехал в той машине, и у тебя спросили: «Вот мы тебя убьем, а ничего, если мы потом убьем твою Настю?», знаешь, что бы ты ответил? «Ну, ладно, убивайте».

— Но…

— Или вот, например, когда ты учился в школе, над тобой не издевались?

— Нет.

— Ага. Значит, ТЫ издевался над кем-то?

— Нет. Я…

— Просто стоял и смотрел, как кого-то бьют?

— Слушайте…

— Вот что я тебе скажу, стажер. Ты спрашивал, почему люди творят зло. Я тебе отвечу, почему. Потому что они ТУПЫЕ БЕСПОМОЩНЫЕ ТВАРИ, НЕ УМЕЮЩИЕ ВЛАДЕТЬ СОБОЙ!

Денис молчал. Через минуту спросил:

— Вы думаете, мир катится к гибели?

— Думаю. — Спирин открыл дверцу со своей стороны. — Если сомневаешься, внимательнее наблюдай за детьми. Пойдем. Нам пора.