К утру, вполне возможно, что к следущему, Юлиан очнулся. Голова гудела, в голове смешались все мысли, какие только могли, а в глазах всё ещё витал туман и он плохо понимал, где находится.

Юлиан почесал шишку на голове и попытался вспомнить, что произошло. Прежде всего — он прогулял свидание с Пенелопой и теперь ещё долго не заслужит её прощения. Только потом до него дошло, что он и Грао Дюкс врезались в дерево и это событие завершило тот прекрасный вечер.

Подняв голову, он заметил сидящую рядом с ним Ривальду Скуэйн. Незнакомая кровать, незакомое кресло… Всё это очень напоминало больницу.

— Где я? — первым делом спросил Юлиан.

— Воды не хочешь? — спросила Ривальда Скуэйн, но Юлиан отмахнулся:

— Не очень. Где я нахожусь?

— Больница Святых Павла и Петра. Тебе о чём-то говорит?

— Что случилось? — спросил Юлиан.

Туман в глазах начал рассеиваться и юноша начал приходить в себя.

— Случилась авария, — поведала Ривальда. — Ты и Грао Дюкс яростно удирали от кого-то и врезались в дерево. Это я надеялась, что ты расскажешь мне, что случилось.

— Мне надо поговорить с мистером Дюксом.

— Не поговоришь. Грао Дюкс погиб.

— Погиб? Что? — Юлиан аж привстал с кровати.

В это время в палату вошёл Якоб Сорвенгер, нелепо одетый в больничный халат поверх своего строгого костюма. Вездесущий Якоб Сорвенгер. Местное привидение. Местный герой, знающий всё.

— Он очнулся? — спросил инспектор. — Отлично. Один выживший есть.

— Грао Дюкс погиб не в аварии, — сказал Юлиан. — Это авария случилась из-за того, что он умер и машину занесло.

Лицо Ривальды налилось багровой красой, перенеся в какие-то не очень приятные воспоминания.

— Давай по порядку, — насторожился Сорвенгер. — Ты говоришь, что Дюкс погиб за секунду до аварии. Что его убило?

— Я не знаю. Он вдруг неожиданно застыл. За долю мгновения. Я пытался остановить машину, но не мог найти тормоз. Скорость была высока.

— Грао не было здоров, — сказала Ривальда. — Временный паралич мог с ним произойти. Может быть, ты заметил какие-нибудь судороги, стоны, пену у рта?

— Нет! — воскликнул Юлиан криком беспомощности. — Он умер той же самой смертью, что и Ровена Спаркс с Люцием Карниганом. Я уверен! Я видел своими глазами!

— Твоя память может быть повреждена, — начала говорить Ривальда Скуэйн не самым уверенным своим тоном.

— Постой, Ривальда, — сказал Сорвенгер. — И впрямь много совпадений. Три похожих смерти — это уже закономерность. Мы в опасности. Надо что-то делать.

— А что мы можем? Нам остаётся только говорить об этом и ожидать лучшего будущего. Как бы мне хотелось, чтобы смерть Грао была следствием аварии…

— Мы ещё разберёмся в этом. Точную причину смерти установим.

— Как установили причину смерти Люция и Ровены? — выразила недовольство Ривальда. — Так вы работаете? Вы хоть что-нибудь полезное сделали?

— Не стоит срываться на полиции, — Сорвенгер оставался спокоен. — Мы делаем всё, что можем, но видно, что дело из ряда вон выходящее. Никаких улик.

— Тогда стоит искать закономерность.

— А она не очевидна? — выпалил Юлиан. — Погибают присяжные. Так называемые защитники города. Кто-то хочет ослабить Зелёный Альбион. Кто-то сбежавший месяц назад из вашей же тюрьмы!

Юлиан показал пальцем в сторону Сорвенгера, чем заставил его смутиться.

— Слова не лишены смысла, — кивнул он. — Как видите, теперь и я присяжный. И в такой же опасности, как и трое погибших.

— Да. И мы все умрём. Я, вы и вы. Если конечно, кто-то из вас что-то не знает.

Юлиан буквально протыкал взглядом Ривальду.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она.

— Неважно.

— Мы должны усилить охрану всех присяжных, — сказал Сорвенгер. — До максимума.

— Держать их взаперти. Не давать пошевелиться.

— Это не поможет, — сказал Юлиан. — Я видел смерть Грао Дюкса своими глазами. Убийце не требуется никакое оружие — он убивает на расстоянии. Ему достаточно только желания.

— Тогда, может быть порча? — предположил Сорвенгер. — По крайней мере, я знаю только такой способ убийства на расстоянии.

— Надо проникнуть в дом мистера Дюкса, — сказал Юлиан. — Он что-то знает. Что-то пытался мне рассказать.

— Да, мы обязательно это сделаем, — пообещал Сорвенгер.

— И я должен пойти с вами.

— С нами? Нет, юноша, простите. Тебе нужен покой в больнице. Правда от тебя всё равно не уйдёт. Ты же должен попасть на заседание.

— Если доживу, — сказал Юлиан. — Мне плевать на сотрясения, я хочу попасть в дом Грао Дюкса! Он пытался что-то сказать мне! Мне, а не вам!

Ривальда Скуэйн неожиданно с силой ударила по столу.

— Перестань! — воскликнула она. — Перестань ставить свои правила! Мы знаем лучше, что делать. А твоё дело — лежать здесь и ждать.

— Чего ждать? Смерти?

— Ты всерьёз думаешь, что в опасности? Кому ты нужен? Кто-то пытается ослабить город. И явно не считает, что ты его защитник.

Сорвенгер подскочил к ней:

— Успокойся, Ривальда. Не ругай его. У Юлиана стресс, и я это понимаю. Мы все сейчас неспокойны.

— Он выводит меня из себя. Считает, что умнее мебя. Я сама разберусь во всём, Якоб. Сама. Одна.

Больше всего на свете Юлиану сейчас хотелось оторвать ножку у стула и убить ей Ривальду. Заодно зацепив и Сорвенгера, так достоверно изображающего заботливого папашу.

Душа Юлиана кричала «Все лгут!», но он не мог произнести это вслух. Покойный Грао Дюкс пытался донести что-то именно до Юлиана, и вмешивать в это дело Ривальду явно не хотел.

Он усилил сомнения Юлиана в сотни раз и душа его сейчас умоляла, чтобы Грао Дюкс вернулся из мёртвых. Начинало доходить, что этот старик и впрямь был единственным, кто желал добра Юлиану, но его забрали у него, так и не дав выговориться.

Юлиан снова подозревал Ривальду в этом. Кто, если не она, всё это организует?

— Отправимся к тебе? — предложил Сорвенгер. — Налью тебе кофе или виски. Ты должна успокоиться.

— Пожалуй, да. Надо только приковать Юлиана цепями, чтобы не наделал глупостей. Почему, оборванец, ты оказался к той машине?

— Да случайно! — воскликнул Юлиан.

— Почему ты не был ночью дома?

Однако Сорвенгер буквально силой увёл её с собой. Они оба оставили его одного в этом неизвестном месте.

Пенелопа тоже не придёт, так как, скорее всего, видеть его она не хочет. И правильно делает — Юлиан не заслужил.

В то же время демон внутри разрывал его от свершившегося акта несправедливости. На данный момент Юлиан ненавидел весь мир. Даже Пенелопу какой-то частью сердца, так как сейчас она сидит в своей комнате или за партой в Академии, проклиная Юлиана и считая за последнего лгуна. Ненавидел за то, что когда он всё объяснит, она не поймёт и не поверит.

Не поверит тому, кто прав. Тому, кто всего лишь жертва.

* * *

Даже на похороны Грао Дюкса Юлиан не попал, потому что из больницы его выпустили только на пятый день после аварии. Эти дни даже самыми скучными в жизни Юлиана было назвать сложно, потому что слово «скучно» в данном случае означало бы неумолимое веселье.

Дни и ночи напролёт в этом месте Юлиан размышлял о случившемся и приходил раз за разом к одному и тому же выходу — Ривальда нарочно заключила его сюда, чтобы Юлиан не препятствовал её гнусным делам.

Как-то раз Юлиан вспомнил о вервольфе, который тоже лежал в больнице, и в голову пришла мысль, что, если он лежит здесь же, есть возможность его наведать.

Но это оказалось неосуществимым, потому что отделения были разные.

На пятый день, утром, едва покинув больницу, Юлиан сразу же отправился в Академию. Ривальду он и вовсе не видел, надеясь, что не увидит и вовсе.

Во внешнем дворе Академии Юлиан сразу встретил Хелен.

— Ничего себе, — сказала она. — Где ты всё это время пропадал?

— Да так, — почесал Юлиан голову. — Залечивал старые раны.

— Ну ты вояка. А я уже по тебе начала скучать. Так где пропадал?

— В больнице лежал, — сознался Юлиан. — Честно. Немного не повезло. Сел в такси к пьяному водителю.

— Не сломал ничего? — спросила Хелен.

— Ничего. Жив и здоров. Пара царапин.

— Тогда пошли на занятия. Опаздываем.

— Уже опаздываем? — удивился Юлиан. — Так быстро… А где, кстати, Пенелопа?

Хелен застыла на месте и начала всматриваться в глаза Юлиана, ожидая подвоха. Но тот стоял с идиотским видом и впрямь ничего не понимал.

— То есть ты не знаешь? — спросила Хелен. — Пенелопа уже пятый день под домашним арестом.

— Домашним арестом? — глаза Юлиана едва не полезли на лоб. — Как она там оказалась?

— Ты сейчас из меня дуру делаешь. Ты же сам вытащил её на улицу ночью. И не пришёл. Вот она обиженная пришла домой и во всём созналась. Родители такой порыв не оценили. Что случилось, Юлиан? Зачем ты обманул её?

— Я не обманывал, — начал оправдываться Юлиан. — По дороге на свидание со мной случилось это, — он указал на проходящую шишку на голове. — И я оказался в больнице.

— Надеюсь, что это правда. А то звучит как-то не очень.

Юлиан ощущал себя семилетним, стоящим перед дедом в кабинете и сгорающим от стыда от его испепеляющего взгляда. Только вот в этот раз он был абсолютно ни в чём не виновен.

— Где сядем? — неожиданно спросила Хелен, когда они вошли в аудиторию.

— Вместе? — переспросил Юлиан. — Я же с Йоханом сижу.

— Йохан не обидится, — отмахнулась рукой Хелен и указала рукой на вполне себе комфортное место в правом ряду возле окна.

Йохан и впрямь не обиделся. Вернее говоря, он и внимания никакого на Юлиана и Хелен не заметил, всё так же оставшись погружённым в свои глубокие мысли.

А вот Юлиану казалось как-то не по себе, что в отсутствие Пенелопы он делит парту с одной из её близких подруг.

А на перемене случилось опять не самое желанное событие — к Юлиану всё в том же внутреннем дворе подошёл Аарон Браво.

— Вижу, свидание затянулось? — первым делом спросил он.

— Да, — ответил Юлиан. — Самую малость.

— Почти неделю вас не было. Лютнер, наверное, до сих пор отходит?

— Не говори так, — сказал в его сторону Юлиан.

— Ну хорошо. Не хотел обидеть. Так ты скажешь, как всё прошло?

— Что именно?

— Свидание. Водопад и всё такое. Ей понравилось?

— Да, всё отлично, — выпалил Юлиан.

Правдой делиться с человеком, с которым он разговаривает во второй раз в своей жизни, очень не хотелось. Особенно той, которая грозила взорвать мозг.

— Рад за вас. Так где пропадали всё это время? — спросил Аарон. Оставлять Юлиана наедине со своими мыслями он не планировал.

— Слушай, мне пора, — встал с лавочки Юлиан и отправился прочь. — Как-нибудь потом расскажу.

— Пора обхаживать Бергер? — спросил Браво, подозрительно сузив глаза.

— Какую ещё Бергер?

— Хелен. Твоя новая подруга. Или ты не знаешь её фамилию?

— Всё я знаю! — отмахнулся Юлиан. Возникло желание бежать отсюда со всех ног. — И что значит «обхаживать»?

— Лютнер наскучила уже за пять дней, да? Теперь захотелось Бергер?

Теперь возникло желание не бежать, а убивать некоторых людей. Например, Аарона Браво. Он уже больше не казался правильным человеком, вызывающим уважение.

— Оставь догадки при себе, — нашёл в себе силы не сорваться Юлиан и отправился на следующее занятие, не обращая внимания ни на что.

Благо, в этот раз Браво не было в аудитории, потому что группа на практические занятия делилась на две половинки.

Алхимия не принесла Юлиану новых знаний о создании философского камня или гомункула, но укрепила подозрения насчёт Хелен.

Она вызвалась ему в пару при варке какой-то субстанции, и своей неуклюжестью часто всё портила. Может и не неклюжестью, но что-то сосредоточиться ей явно мешало. Наверняка то, что глаз с Юлиана она почти не сводила.

— Сходим прогуляемся? — выпалила она, едва группа вышла из аудитории.

— Чего? — удивился Юлиан.

— Прогуляемся. Скучно мне.

Всё выглядело и впрямь так, как говорил Браво.

— Но как же…

На этом месте Юлиан застыл.

— Что как же?

— Как же Пенелопа?

— Пенелопа под домашним арестом. Я не знаю, когда смогу вытащить её оттуда.

— Я не об этом! — сказал Юлиан и остановился. — Что ты делаешь, Хелен? Едва Пенелопы нет, как ты творишь такое за спиной!

Лицо Хелен поменяло выражение и она остановилась.

— Какое такое? — спросила она, попытавшись изобразить улыбку. — Я же просто хотела как друзья.

— Да не делают так друзья! — крикнул Юлиан, разведя руки в сторону.

Лицо Хелен и вовсе помутнело, после чего она резко развернулась и растворилась в толпе.

Юлиан понял, что чем-то обидел её, и ему стало очень жаль, но теперь он не знал, где найти девушку. Он очень хотел извиниться за то, что не объяснил всё человеческим языком, по-спокойному. Он и извинится, но завтра.

Почему Юлиан теперь ещё должен перед всеми извиняться?

* * *

Едва Юлиан переступил порог дома, как заметил, что в гостиной его ждёт Ривальда, а на столе большая зажаренная индейка и прочие аппетитные явства.

— Вы кого-то ждёте? — спросил Юлиан.

— Конечно, — ответила Ривальда. — Тебя. И стол для тебя. Небось еда в больнице не вызвала восторга.

Подозрительная забота, которая буквально пугала.

— С чего бы это? Вы скучали по мне?

— Нет. Без тебя было спокойно и я могла отдохнуть. Присаживайся, не стесняйся. И руки помой.

— Я думал, что вы держите зло на меня.

— Держу, — сказала Ривальда, отрезая кусок индейки и накладывая еду в тарелку Юлиана. — Но уважить как-то должна. Я тоже была не права. Все эти события выбивают из колеи.

— Вы были в доме у мистера Дюкса?

— Полиция была. Ничего интересного, по словам Якоба, там не нашли. Ешь, не стесняйся, еда не отравлена.

— Я вам верю.

Юлиан и впрямь не стал стесняться, поэтому без компромиссов начал набивать себе рот той едой, по которой за эти пять дней соскучился чуть меньше, чем по Пенелопе.

— Убийства происходят через каждые десять дней, — сказал Юлиан. — Это вы заметили?

— Заметили, и очень давно. Через пять дней ждём чего-то интересного?

— Интересного? — удивился Юлиан. — Вы называете это так?

— Как бы то ни было, это интереснее, чем жалкое существование обывателей.

— Но ведь можем и мы умереть. Это не так интересно.

— На этот случай у меня кое-что есть.

Ривальда вытащила откуда-то однотонный серебряный кулон и протянула его Юлиану.

— Что это? — спросил Юлиан, оценивая вес вещицы. Возможно, что и не серебро вовсе.

— Оберег от порчи, — ответила миссис Скуэйн. — Я в него вложила всю свою душу, и, надеюсь, что он нам поможет.

Юлиан надел его себе на шею. Надо сказать, не очень удобный.

— А у вас такой же? — спросил Юлиан.

— Да, — она вытащила из своего платья свой серебряный кулон и немного повертела в руке. — Не стала обижть тебя и сделала нам одинаковые.

— Почему бы не раздать такие всем оставшимся присяжным?

— Это было очень сложно, Юлиан. Я потратила много сил, создавая эти два, и так скоро третий не сделаю. Возможно, тогда будет поздно. Но самые ценные кадры в строю и, я думаю, мы в безопасности.

— Я и вы? — удивился Юлиан.

— Именно так. Тем более, ты знаешь даже больше меня. Я хочу, чтобы ты подробнее объяснил мне, почему в ту роковую ночь ты оказался в машине у Грао Дюкса?

Аппетит Юлиана мгновенно перебило и он на какое-то время отложил вилку в сторону.

— Я всё рассказал в больнице. Всё самое важное. Я отправился на свидание, и прямо перед ним подъехал мистер Дюкс и заставил сесть к себе в машину.

— Собираясь рассказать тебе что-то важное? Ты говорил это, но до моего сознания не доходит, почему именно тебе? Почему мы доверия не заслужили, а заслужил ты?

— Поверьте, меня этот вопрос интересует не меньше вас. И ответов у меня так же мало. У мистера Дюкса была очень важная информация для меня. Вполне возможно, он хранил её в своих дневниках и записях. При обыске дома вы должны были что-то найти!

— Мы и нашли, — сказала Ривальда. — Но ничего стоящего там не было. Почему ты не принимаешь во внимание предположение о том, что Грао мог везти тебя в ловушку? И кто-то просто тебя спас от него.

— Знаете ли, на злодея он не очень похож.

«В отличие от вас» — промелькнула в голове Юлиана мысль, но вслух озвучивать её он не стал. Стоило быть максимально осторожным.

— Ты же сам предположил, что в городе может быть сообщник убийцы, который освободил Иллиция из тюрьмы, а потом помогал ему совершать все эти убийства.

— Точно не Дюкс. Он прямо предчувствовал свою смерть, он опаздывал куда-то. Может быть, он зашифровал что-то важное именно для меня? Миссис Скуэйн, я должен увидеть то, что вы нашли в доме у мистера Дюкса.

— Довольно смело. Ты возомнил себя тем, кто может спасти город?

— Вполне возможно. Потому что остальные сидят и ждут, пока что-то случиться. Я, в отличие от всех, пытаюсь сделать хоть что-то.

— Как правило, тщетно.

— Покажите мне найденное в доме мистера Дюка, — медленным тоном повторил Юлиан, будто бы ставил дерзкое условие более старшему товарищу.

Ривальду, похоже, это немного задело.

— А хорошо, — сказала она. — Я всё покажу. Докажи, что умнее меня. Одевайся. Мы едем в Департамент.

— Прямо сейчас? — удивился Юлиан.

— Да. Именно сейчас. Тебе же твои тщетные расследования дороже праздничного обеда, который я тебе устроила от чистого сердца.

— Я не хотел обидеть вас. Я не настаиваю на том, что вы должны это сделать сегодня. Я могу потерпеть и до завтра.

— Нет. Либо сейчас, либо никогда.

Сейчас Юлиан понял, что с удовольствием съел бы ещё ломоть индейки с подозрительно вкусным соусом, который ранее он никогда не пробовал. Но Ривальда была очень настойчива.

Таким образом, Юлиан стал жертвой своей же храбрости.

Департамент практически пустовал в такой час, но охрана всё же не дремала. Юлиан впервые в жизни увидел кабинет Ривальды в Департаменте, и он был практически полной копией того, что был в её доме.

— Садись, — приказала она и полезла в свой огромный шкаф, скрывающий немало загадок и секретов.

Долго искать не пришлось, и уже через минуту она вывалила на стол перед Юлианом кипу бумажной рутины, среди которой скрывались толстые тетради, исписанные дневники, оборванные листы бумаги и старые фотографии.

— Вот, в твоё распоряжение, — сказала Ривальда и показательно уселась напротив.

Она явно не была довольна тем, что пришлось наведать Департамент уже после работы, и в особенности в компании Юлиана. Но если бы ей так сильно не хотелось соглашаться с Юлианом, она могла бы запросто запереть его насильно в комнате и ещё несколько дней не выпускать.

— Это всё? — спросил Юлиан.

— А тебе мало? — удивилась Ривальда. — Это всё, что было найдено на его рабочем столе и под ним.

— Но этого и впрямь мало! Он мог спрятать что-то важное, например, в книгах. Написать что-то на стене.

— Бурная фантазия у тебя. Грао Дюкс был самым прямолинейным человеком из тех, что я знала. Даже тебе дал бы фору. Смотри и убеждайся, что этот старик не знал ничего. Светлая ему память, — словно в знак уважения дополнила она.

Юлиан недовольно поджал губы и принялся рассматривать содержимое того, что получил в распоряжение. Дневники являлись описанием скучной жизни мистера Дюкса, не неся ровным счётом ничего интересного. Письма адресовались неизвестным людям, но и в них главным образом были отчёты за жизнь. То же самое представляли из себя и полученные письма. Даже письма, которые Юлиан переписывал для миссис Скуэйн, несли в себе больше смысловой нагрузки.

— Что, меж строк много интересного? — спросила Ривальда, выдержав едва ли не полчаса мучительных ожиданий.

— Надо ещё раз проникнуть в его дом, — настоял Юлиан.

— У тебя такого права нет. Есть только у Якоба Сорвенгера, и он свою задачу выполнил добросовестно.

В этот момент Юлиан наткнулся на желтую папку с надписью «Агнус Иллиций» и раскупорил её.

— Он собирал какое-то досье на Иллиция, — предположил Юлиан, на что Ривальда лишь недовольно закатила глаза:

— И что он собрал? Фотографии Агнуса из следственного изолятора? Кажется, их видел весь мир.

Юлиан одну за другой перебирал фотографии, подробно вглядываясь в каждую из них и изучая каждую мелочь. Обратные стороны он тоже рассматривал, но они тоже были пусты.

— Подождите! — внезапно осенило Юлиана и он чуть ли не в нос ткнул Ривальде одну из фотографий.

— И чего тут интересного? Иллиций пьёт вино, для человека его типа это довольно распространённое увлечение.

— Да я не об этом! Посмотрите на кольцо на его руке! Я где-то уже его видел!

— Это родовое кольцо Иллициев, — пояснила Ривальда. — Агнус никогда не снимает его. А ты видел его аж два раза в жизни. При кольце! Ты думаешь, что он убивает при помощи кольца?

— Нет, — задумался Юлиан. — Я об этом и не думал. Есть фотография кольца в качестве получше?

— Сейчас посмотрю, — недовольно фыркнула Ривальда и снова отправилась в свой бесконечный шкаф.

Наверняка, в её шкафу была спрятана какая-то волшебная страна, потому что там найти можно было всё. Быть может, и самого Иллиция, а с ним и Молтембера. И трупы Спаркс, Карнигана и Дюкса. Всё возможно.

— Вот, — она кинула перед Юлианом старую чёрно-белую фотографию руки Агнуса Иллиция.

Юлиан поднёс её к своим глазам. Существо, похожее на ящерицу, обвивалось вокруг огромного яйца. Что значил этот герб рода Иллициев, Юлиан не знал, но кольцо это точно видел совсем недавно. После побега Агнуса.

— Я видел это кольцо, — повторил Юлиан. — И я должен кое-что проверить.

— Что? Тебя допустить к секретным архивам?

— Нет. Только в Пенелопе Лютнер. У неё есть кое-что поважнее архивов.

— По-моему, вы с ней очень близки. Так что иди и узнавай, что хочешь.

— Нет. Наверняка, она сейчас в обиде на меня. И ещё сидит под домашним арестом. Не могли бы вы позвать как-нибудь в гости мистера и миссис Лютнер?

К концу предложения уверенность в тоне Юлиана пропала, потому что Ривальда Скуэйн сделала такое выражение лица, что убийство не явилось бы неожиданностью.

— Слишком многого просишь! Всё, мы уходим отсюда. Надоели твои игры. Больше в это дело не лезь!

Недолго у Ривальды Скуэйн получилось быть хорошей. Ой, как недолго.

Юлиан уже начал жалеть, что оказался с ней так откровенен. Потому что он всё ещё очень подозревал ей в содействии преступности и явно мог в чём-то проколоться. Если вдруг Ривальда узнает про киноплёнку, которую Юлиан прятал у Пенелопы, она не постесняется убить и её. Или оградить от общения с Юлианом.

— Простите, — не очень уверенно пробормотал он.

— Прощаю! Но хватит тебе уже лезть в дела взрослых! Всё! Меня больше не беспокой. Ты вводишь меня только в заблуждение.

Сейчас Юлиану очень хотелось выложить Ривальде свою безумную догадку, но это могло обернуться очень чреватыми последствиями. Вплоть до самого страшного.

* * *

На следующий день он пришёл в Академию в надежде, что домашний арест Пенелопы закончился и он сможет наконец поговорить с ней, но этого не случилось. Оставалось верить, что её домашний арест затянется только на неделю и уже в понедельник она снова появится в Академии.

Увидев Хелен, он ещё вспомнил и о вчерашнем недопонимании с нем, и это ещё больше загнало его с тоску. Но Юлиан достаточно уверенно прошёл мимо её парты и уселся к Йохану.

— Как дела? — неожиданно сам для себя спросил у соседа он.

— Хорошо, — ответил Йохан, немало удивившись этому тоже.

— Какой сейчас урок?

— У нас не уроки. У нас пары.

— Слушай, а ты с Пенелопой не общаешься?

— На самом деле я считаю, что мы с ней друзья. Она сама так говорила. Но пропала сама на неделю, и я не знаю куда.

— Понятно вобщем. Мне ты не поможешь.

Но незатянувшийся разговор прервало приветствие огромного бородатого профессора, которое заставило всех студентов забыть о своих делах и записать тему.

После занятия Юлиан набрался храбрости и подошёл к Хелен:

— Привет, — неуверенно сказал он ей, когда она собиралась прильнуть к своим подругам и отправиться по своим делам.

Юлиан ожидал, что Хелен попросту проигнорирует его и, гордо развернувшись, уйдёт, но этого не случилось.

— Спасибо, что не избегаешь, — сказала она. — Будем считать, что на занятии ты снова меня не заметил.

— Заметил, — ответил Юлиан. — Но постеснялся подойти. Я хотел бы попросить у тебя прощения вобщем.

— За что?

— Вчера как-то неловко попрощались с тобой. Я хочу, чтобы ты поняла кое-что. Мне очень нравится Пенелопа и я хочу, чтобы у нас с ней что-то получилось, вот и ищу подвохов во всём.

— Да, я заметила. Пенелопа красивая. Одевается красиво. Идеальная девушка. Куда дурнушке Холли до неё?

— Нет, — Юлиан был загнан в угол. Худшие опасения начали подтверждаться. — На самом деле ты вполне себе видная девушка. Скажу по секрету, среди парней я слышал о тебе очень хорошие слова.

— Ты же не общаешься ещё ни с кем.

— Я? С чего ты взяла? Я почти подружился с Аароном Браво например.

— А ещё?

Юлиан задумался. Хелен загнала его в тупик.

— Многие ещё. Имена сложно запомнить. Но мысль свою я до тебя донёс. Но Пенелопа… Она девушка, будто бы созданная для меня. Как бы я хотел, чтобы она это слышала.

— Могу передать.

— Нет! Ни в коем разе. Я сам всё скажу ей.

— Трусишка. Второй Йохан.

Хелен попыталась засмеяться, но в её глазах Юлиан заметил грусть.

— Вобщем-то да. Полный олух Юлиан Мерлин. Так что? Мы друзья?

Хелен на секунду задумалась, а потом выпалила:

— Да! Друзья. Этого я и хотела а не того, чего ты там напридумывал. Никаких проблем. И я всё понимаю насчёт Пенелопы. Как ты относишься к тому, чтобы сходить куда-нибудь по-дружески? Ты, я и Йохан. Втроём. Так же можно?

— Можно, — согласился Юлиан. — Но, пожалуйста, только не сегодня. Сегодня я как-то должен попасть к Пенелопе.

— Признаться в любви?

— В любви? О чём ты? Я боюсь этого слова, и на самом деле сомневаюсь. Но что-то сказать я должен. Может быть, у тебя получится её вытащить?

— Нет. Меня уже больше не пускают к ней. Потому что я якобы активная сообщница в её ночных побегушках. Делай, как все романтики! Залезь к ней в окно.

— В окно?

— Да! В магазине шалостей продаётся верёвка. Так и называется — «верёвка Ромео». Залезешь к ней в окно. Рискнёшь своей жизнью.

— Ты сейчас снова вспоминаешь тот случай с вервольфами?

— Именно его. Так что? Мы всё уладили? На выходных жду тебя и Йохана. Постарайся вытащить её и Пенелопу. Можем в кино сходить.

— В кино? Отличная идея. Сто лет не смотрел кино. Пока, Хелен?

— В смысле пока? У нас ещё две пары!

— У вас, — уточнил Юлиан. — А у меня важные дела.

Оставив Хелен наедине с самой собой, Юлиан пулей выскочил из Академии и побежал в тот магазин шалостей, который посоветовала ему Хелен.

Магазин был истинным раем для старого Юлиана, который любил подшучивать над учителями, друзьями и даже дедушкой, но сейчас он стал ощущать себя другим человеком. Более взрослым и серьёзным. Оказавшимся в магазане не для привычных шуток, а для решения жизненно важных проблем. Двоякого смысла.

Пробегая мимо «Прелестей Анны», Юлиан вспомнил ещё кое-что и удержаться не смог. Что может быть лучше, чем доставить радость любимой девушке букетом цветов? Особенно букетом свежих тюльпанов, ведь именно тюльпаны стали символом их столь успешного знакомства!

Теперь он снова был окрылён, потому что начал верить, что всё хорошо и на этот раз в дурацкое положение он не попадёт. Цветы же многим помогают извинияться. Тем более, вкупе с правдивым рассказом о настоящей ситуации.

До дома Пенелопы Юлиан бежал, не останавливаясь. Благо, быстрые ноги были его самыми лучшими друзьями в этой жизни.

Представляя себя иноземным шпионом, Юлиан принялся разыскивать нужное окно, молясь, что его не заметят родители Пенелопы, но долго этим заниматься не пришлось.

Из нужного приоткрытого окна на втором этаже донеслись звуки скрипки. Такую приятную мелодию могла сыграть только Пенелопа, и никто больше на этом свете, поэтому сомнений никаких не оставалось.

Ромео должен начинать.

Верёвка волшебным образом приклеилась к верхней части окна и стала поднимать Юлиана вверх. Было бы даже немного страшно, если бы Юлиана не опьяняло чувство предвкушения.

— Пенелопа! — громко шепнул он, заметив девушку, стоящую перед зеркалом со скрипкой.

Она мгновенно отложила в сторону скрипку и оглянулась. Неизвестно, какими были её чувства сейчас, но выглядела она напуганной больше, чем радостной.

— Юлиан? — удивилась она. — Что ты здесь делаешь?

— Прошу, не выкидывай меня из окна. И не зови родителей. Нам надо поговорить.

— Родителей нет дома. Но что ты делаешь?

Непонимание выглядело угрожающим.

— Так ты впустишь меня? — спросил он.

— Ты забыл, что ты сделал? Как обманул меня?

— Не забыл. Я всё объясню. Не дай мне упасть и свернуть шею. У меня рука затекла.

— Хорошо, залезай. Но, если мне что-то не понравится, я скину тебя обратно.

— Твоё право, — сказал Юлиан и забрался в окно, свернув веревку и спрятав в сумку.

Оглянувшись по сторонам, он вытащил цветы и протянул их Пенелопе:

— Это тебе, — дрожащим голосом произнёс он.

— То есть так? Думаешь, что подаришь цветочки и всё будет хорошо? Вообще-то, я не хочу тебя видеть Юлиан.

— Я знаю, что каждый день ты покупаешь тюльпаны. А теперь ты под домашним арестом и не можешь. И я вот решил заполнить эту пустоту. У тебя есть ваза.

— Поставь туда, — указала Пенелопа на противоположно стоящий стол. — Я не такая бессердечная, чтобы заставлять тебя забирать их обратно. И присядь уже. Уходить отсюда, как я вижу, ты не собираешься.

Юлиан присел. Чая, похоже, он не дождётся. Да и не за ним он пришёл.

— Я честно, ждал тебя в ту ночь. Я и пришёл едва ли не полчаса раньше. Но меня отвлекли. А в итоге я оказался в больнцие и провалялся там пять дней.

— И я в это должна поверить?

— Всё так и было! Незадолго до твоего прихода ко мне подомчался один старик по имени Грао Дюкс и буквально силой заставил сесть в свою машину. Он повёз меня куда-то, мы три раза чуть не разбились, я уже и с жизнью попрощался. Мистер Дюкс обещал рассказать что-то важное, что должен был услышать только я. Но представляешь — по дороге он ни с того ни с сего умер!

— Да, я знаю, что мистер Дюкс в ту ночь умер. Вернее, погиб в аварии. Ты хочешь мне сказать, что был с ним?

— Да! Но он умер не от аварии! Что-то другое убило его. Что-то очень страшное. Какая-то невиданная сила. Я чудом смог смог выжить, только повредив немного. В больнице легко докажут, что меня из той машины извлекли.

Пенелопа посмотрела на него грустными глазами в ожидании того, что сказать. Похоже, она колебалась между тем, чтобы поверить или нет.

— Не надо ничего доказывать, — сухо произнесла она. — Важно только то, что мистер Грао Дюкс был моим двоюродным дядей. Кузеном моего отца.

— Что? — удивился Юлиан. — Я… Я не знал. Прости.

— И я его очень любила. Он был ко мне добрее, чем родители.

— И ко мне был добр. Знаешь, это первый человек, с которым я познакомился в Зелёном Альбионе. Он тогда меня едва не смог направить на истинный путь, но я не хотел его слушать. Теперь очень жалею, что не смог общаться с ним чаще.

Пенелопа подняла голову на него и на её глазах показались слёзы. Юлиан мгновенно подскочил к ней на её кровать.

— Не плачь, — сказал он. — Прошу тебя.

— Я так ненавидела тебя все эти дни, — прошептала она, уткнувшись в плечо Юлиана.

— Я это заслужил, знаю. Я должен был сбежать из этой больницы на второй же день и прийти к тебе, чтобы всё объяснить.

— Не стоило. Не стоило, Юлиан, не стоило. Ты точно был в той машине?

Юлиан не нашёл лучшего способа действия, чтобы обхватить Пенелопу рукой и прижать к себе. Девушка, похоже, не была против. Или вовсе не заметила.

— Точно. Я и сам удивлён. Но, если бы я только знал, что мистер Дюкс был твоим близким. Возможно, всё было иначе.

— Он был очень нездоров. Зачем он сел тогда в машину сам? Почему отказался от водителя?

— Да не в этом дело, Пенелопа. Это не авария. Это убийство. Точно такое же, которое погубили и Ровену Спаркс, и Люция Карнигана. Я всё это видел своими глазами.

— И кто этот убийца? — в надежде спросила Пенелопа, подняв заплаканное лицо.

Было ошибкой напоминать ей о Грао Дюксе, но откуда же он мог знать… Юлиан не хотел приносить девушке боль, больше всего на свете не хотел.

— У них есть подозреваемый. Я говорил тебе о нём. Агнус Иллиций, который недавно сбежал из тюрьмы.

— Он? Я думала, что это шутка.

— Убийства начались после побега Иллиция. И теперь у нас появился шанс его найти.

Пенелопа вырвалась из объятий, вытерла слёзы и посмотрела на Юлиана уже более живым взглядом:

— Департамент казнит его?

— Я не знаю. Ривальда не слушает меня. Поэтому я могу довериться только тебе. Ты же сохранила ту видеоплёнку с моим отцом?

— Да, конечно, — она поднядась с кровати. — Знаешь ли, после того дня, когда ты обманул меня, мне очень хотелось выкинуть её куда подальше. Но потом я подумала, что твой отец-то ничего мне плохого не сделал, и это будет неуважительно.

Юлиан ничего не ответил. Он начинал испытывать чувство вины по тому поводу, что не смог защитить близкого для Пенелопы человека. Будто бы ответственность за её горе переложилась на него и теперь он является своего рода убийцей её спокойствия.

— Вот она, — протянула она Юлиану в руки киноплёнку. — Зачем она тебе?

Юлиан прочитал надпись «Йозеф и я», чтобы удостовериться, что Пенелопа не перепутала запись.

— Кое-что узнать, — сказал он. — Вернее, удостовериться, потому что я и так всё знаю. Кажется.

— Это касается мести за убийство моего дяди?

— Мести? — удивился Юлиан. — Пенелопа, не говори таких вещей.

— А что я ещё должна говорить?

— Позволь мне во всём разобраться. Потом я найду нужных людей и они помогут. Никакой самодеятельности.

— Ты же говорил, что никому в этом городе верить нельзя.

— Кому-то можно, — сказал Юлиан и приблизился к вкопанной в землю Пенелопе.

Она смотрела на него, не отрываясь, будто требуя одним только взглядом убийства Агнуса Иллиция здесь и сейчас. Но Юлиан об этом думать не хотел.

— Знаешь ли, я верю тебе. Как никогда, — тихо произнесла она и обняла Юлиана.

Поцеловать её не удастся, потому что она уткнулась лицом в грудь Юлиана. Да и не время сейчас. И не место.

— Я очень постараюсь. Прямо сейчас отправлюсь в Академию. Лиам Тейлор пустит меня к кинескопу?

— Я пойду с тобой, — твёрдно произнесла Пенелопа.

— Не стоит. Не подставляй себя под удар. Не забывай про домашний арест.

— Плевать я на него хотела. Ты научил меня быть сильнее, научил быть решимее. Научил делать настоящий поступки. Прямо сейчас спущусь с тобой в окно.

— Нет, — отпустил Пенелопу Юлиан. — Мне запись только посмотреть. Когда я всё узнаю, я приду к тебе. Может и завтра. Не оставлю в неведении.

— Хорошо. Я верю тебе. Но в следующий раз меня тут ничто не удержит.

— Даже я?

— Даже ты.

И он снова оставил Пенелопу одну в этом мире, хотя очень этого и хотел. Но угроза попасться на глаза мистеру и миссис Лютнер выглядела куда более устрашающей для обоих. Хотя вряд ли Юлиана смогло напугать такое, потому что проходил он здесь и через более страшные вещи. И Пенелопа проходила. И ещё пройдут.

В Академию Юлиан вернулся как раз к середине третьего занятия, и, ясное дело на него не пошёл. И не пошёл бы, даже если бы успевал, потому что были дела поважнее.

Кабинет мистера Тейлора пустовал. Вернее, не совсем, так как сам Лиам Тейлор сидел здесь и писал что-то за письменным столом.

Юлиан для приличия закашлял.

— Разрешите? — спросил он, после того, как мистер Тейлор поднял на него взгляд.

— Мистер Мерлин? Рад вас видеть. Полагаю, вы пришли взять тему для доклада.

Было очень неловко, но удовлетворить порыв Тейлора Юлиан не мог.

— Сожалею, сэр, — сказал он, войдя в кабинет. — Но я не думал об этом. Мне нужно ещё раз воспользоваться вашим кинескопом.

— Опять? — убедился мистер Тейлор. — А почему вы не на занятиях? У вас, по моему, Дибадру. Он сегодня болен?

— Нет, он отпустил меня. Просто дело не терпит. Вы разрешите мне?

— Конечно, мистер Мерлин, мне не жаль. Но тему для доклада я вам всё-таки дам.

В глазах мистера Тейлора появился просто детский блеск.

Юлиан кивнул, потому что другого выбора у него не оставалось.

— Давайте плёнку, — сказал преподаватель. — Сегодня и я посмотрю, что вы там нашли. Вы же не против?

— Конечно, нет, — любезно ответил Юлиан, хотя такая перспектива не очень радовала его.

Но в противном случае он мог и вовсе остаться без кинескопа.

— Знакомое лицо, — сказал Тейлор, едва увиде в кадре лицо Вильгельма Мерлина.

— Это мой отец, — сознался Юлиан, вновь с грустью наслаждаясь призрачным обществом человека, которого больше не увидит никогда. — Он погиб через шесть лет после этой записи.

— Соболезную, — посочувствовал мистер Тейлор. — Потерять отца… Что может быть хуже. Скажите, а вервольфы легальны?

— Нет. Но наказывать уже больше некого.

— Буду надеяться, что вы не уроки ухода за вервольфами берёте.

— Подождите! — вдруг перебил преподавателя Юлиана. — Остановите! На секунду пораньше. Вот-вот, так хорошо.

Оба замерли в изумлении, только вот один из них ничего не понимал. И им был мистер Лиам Тейлор.

— И что это? — спросил он.

— Рука! А на ней кольцо! В кадр попала рука того, кто снимал запись. Я прав, именно здесь я его и видел.

Проигнорировав загадочный взгляд Тейлора, Юлиан принялся копаться в сумке, после чего вытащил оттуда фотографию руки Агнуса Иллиция, которую ему удалось незаметно украсть в кабинете Ривальды Скуэйн.

Поднеся фотографию к изображению на стене, Юлиан спросил:

— Это одно и то же кольцо! Не так ли?

— Так. Сомнений быть не может. Но почему этот факт вас ввёл в такую эйфорю? — спросил у студента Тейлор.

— Это фамильное кольцо рода Иллициев. Судя по руке в кадре, моего отца снимал как раз Агнус Иллиций. Судя по всему… Близкий друг.

На этом месте Юлиан слегко опустил голову, чтобы скрыть грусть, но мистер Тейлор это заметил:

— Чей близкий друг?

— Близкий друг моего отца, — хмурым тоном ответил Юлиан. — Агнус Иллиций, который снимал это видео, был близким другом моего отца. Как весело они проводили время. Через шесть лет Агнус Иллиций предал моего отца и убил.

— Бог мой… За что?

— Иллиций работал на Молтембера. А мой отец воевал против него.

— Война с сепаратистами?

— Да, именно она. Понимаете, что я знаю теперь? На этой видеоплёнке отец воспитал волчонка. А потом сказал Иллицию, что если что-то с ним случится, то именно ему придётся ухаживать за ним!

На этом месте голос Юлиана стал более одушевленным, но Тейлор его энтузиазма не разделил.

— И о чём вы догадались?

— Мой отец и Агнус Иллиций вместе ухаживали за вервольфом. Скорее всего, потом и вовсе при помощи Йозефа подружились со стаей волков из нашего леса. Логично?

— Логично. Даже очень. Вервольфы, они очень умные и верные. Они помнят, кто их воспитал и всегда будут защищать. И члены их стаи никогда не будут против, даже если это человек.

— Значит, мой отец и Иллиций могли вполне стать друзьями вервольфов. Как жаль, что я так мало знаю… Но мне кажется, что Иллиций может и сейчас прятаться у них. Полиция прочесала все вокзалы, все поезда, все окресности. Но лес они не трогали! Это владения вервольфов и вервольфы никого туда не пустили бы.

— И глупо было бы полагать, что пустят и этого вашего Иллиция. Но они не знали, что он их друг? Я правильно понимаю тебя?

— Правильно! — глаза Юлиана буквально горели ярким огнём. — Я почти полностью уверен, что Иллиций прячется там!

— А вы очень умны, мистер Мерлин. Только не пойму — почему вы рассказываете всё это мне? Я же совсем ничего не понимаю.

— Вот поэтому и рассказываю! — улыбнулся Юлиан. — Вы же ничего не понимаете. Это было что-то вроде мыслей вслух!

Тейлор улыбнулся в ответ, и лицо его напоминало больше лицо неудачливого студента, нежели важного преподавателя.

— Вы меня и пугаете и удивляете одновременно. Но я желаю вам удачи! И не забывайте про доклад.

— Доклад? Но я же город собираюсь спасти.

— Сделав доклад на «отлично», вы точно его спасёте!

Лиам Тейлор на этот раз только расстроил Юлиана. Похоже, что всерьёз его слова преподаватель не воспринял, и посчитал за какую-то шутку.

Ну и поделом. Юлиан и впрямь мыслил вслух, не более того.

Спустя буквально час Юлиан уже подбегал ко входу в полицейский участок. Тот самый, в котором он сидел арестованным и впервые встретился с Агнусом Иллицием.

Юлиан за сегодня запыхался так сильно, что ворвался без стука в первый же попавшийся кабинет. Он не думал о том, что его не так поймут, так как сейчас он ощущал себя самым важным человеком в Зелёном Альбионе.

— Это что ещё такое? — гневно спросил полицейский, сидящий здесь, мгновенно вскочив и потянувшись за пистолетом.

Юлиан за секунду отдышался и уставился на инспектора. Он был ему знаком с самого первого раза — ведь именно его он посадил в камеру-ночлежку в ту самую ночь, когда Юлиан оказался здесь.

На столе так и было написано — «П. У. Глесон».

— Инспектор Глесон, — через громкое дыхание пробормотал Юлиан. — Мне срочно нужно увидеть герра Сорвенгера.

— Ты? — спросил Глесон, убрав руку с пистолета, но так и не осмелившись присесть. — Мальчишка, который крадёт по ночам кошельки?

— Больше не повторится, — пообещал Юлиан, так как не было времени объяснять, что всё было не так. — У меня есть важная информация для Якоба Сорвенгера.

— К нему тут напрямую не обращаются, — пояснил Глесон. — Всё, что хочешь сказать, говори мне.

— Но мне нужен именно герр Сорвенгер. Это касается Агнуса Иллиция.

— Иллиция, — насторожился Глесон. — Откуда тебе известно про него?

— Я присяжный!

— Ты?

— Что здесь происходит? — ворвался в кабинет Якоб Сорвенгер собственной персоной.

Юлиан выдохнул. Излишних расспросов Глесона он избежал.

— Я ищу вас, — сказал юноша. — Есть очень важная информация. Государственной важности.

— Государственной, — повторил Сорвенгер. — Пройдём в мой кабинет.

Первым же делом Сорвенгер предложил чай, но Юлиан вежливо от него отказался. Тогда инспектор перешёл сразу к делу:

— Что ты собирался мне сказать?

— Я знаю, где искать Агнуса Иллиция. Он находится в лесу, под присмотром вервольфов.

Сорвенгер резко изменил выражение лица и будто бы на секунду застыл на месте.

— Откуда такая информация? — переварив услышанное, спросил Сорвенгер.

— Я знаю, что это нелепо, но Иллиций должен быть там.

— Это исключено. Лес — это владение вервольфов. Они бы разорвали Иллиция, едва он туда сунулся бы.

Юлиан ожидал такого ответа, но история была уже заготовлена:

— Не в этом случае. Когда-то давно мой отец и Агнус Иллиций спасли волчонка, чью мать растерзали. В благодарность за это вервольфы могли сделать их обоих своими друзьями.

— Могли? — недоверчиво спросил Сорвенгера. — То есть, это не факт? Не проверенный факт?

— Но очень вероятный. Мы должны прочесать лес, найти там Иллиция, и всё это остановить.

Сорвенгер посмотрел на Юлиана таким взглядом, будто бы ненавидел юношу в этот момент всем своим сердцем.

— Это всего лишь догадка, — сквозь зубы процедил инспектор. — К тому же, не совсем логичная.

— Да посмотрите правде в глаза! Где, если не там, прятаться Иллицию?

— Мы не можем разводить войну с вервольфами только ради догадки семнадцатилетнего мальчишки. Ты понимаешь, какими последствиями всё это может обернуться?

— Необязательно воевать! Можно постараться выспросить всё у них мирным путём. В больнице сейчас лежит один вервольф, можно выпытать у него.

— Веками они жили своей жизнью, а мы своей, — продолжал напряжённый рассказ Сорвенгер. — Это своего рода идиллия. Такое табу, которое нарушать не следует. Мы поймаем Иллиция, но сделаем это нашими способами, сто раз проверенными.

— Как мне ещё вас убедить? — в отчаянии спросил Юлиан.

— Никак. Ты рассказал мне довольно занятную вещь, но, увы. Прости. Очень рискованно.

— А ждать не рискованно?

— Мы не ждём! Мы работаем. И я очень ценю твоё желание помочь.

— Но ничего не сделаете. Я вас понял. Спасибо за внимание.

Юлиан удручённо встал и отправился к выходу. Сорвенгер не сказал ни слова вдогонку, и это юношу расстроило. Он очень надеялся, что сейчас инспектор вдруг передумает и кинет лучик надежды. Но увы… Чудеса случаются не сегодня.