Мадалена осталась на обед и вытащила Кассандру на прогулку. После ухода подруги Кассандра долго бесцельно бродила по саду с зонтиком в одной руке и дневником в другой, размышляя о ее словах. Агнесса так обрадовалась внезапному выздоровлению племянницы, что смягчила условия ареста и позволила ей гулять в окрестностях палаццо.Появление затворницы приятно удивило всех, кроме Луки: он еще не успел покончить со своими загадочными делами.

Цветы в саду росли полукружьями: розовые кусты в центре, лилии и ноготки посередине, мята и петрушка по краям. Над кустами возвышались легкие деревянные арки: когда розы зацветали, Джузеппе пускал их виться по тонким рейкам.

Сейчас на розах только завязывались бутоны, зато ноготки были в цвету: бледно-желтые, ярко-золотистые, огненно-оранжевые. Они будто соревновались, кто крупней и краше. Буйство ноготков контрастировало с наготой розовых кустов. Одни отцветали, другие ждали своего часа. Жизнь и смерть снова и снова сменяли друга.

Кассандра думала о Фалько. Мысль о неразрывном единстве жизни и смерти принадлежала ему. Фалько стоял посреди кладбища, прижимая к груди мертвеца. Какой демон заставлял художника и его друзей разорять могилы? Какая сила толкала их к чудовищному кощунству? Найдется ли им оправдание?

Нет. Пусть Фалько и не верит в бессмертие души, те, чей покой он потревожил, наверняка верили, а их лишили надежды на вечную жизнь. Неужели она влюбилась в сообщника страшного де Гради? Немыслимо.

Где нашли вечный покой ее родители? Распахнулись ли для них райские врата? Куда попадают неупокоенные души? Скитаются по земле, как бесплотные тени? На глаза Кассандры навернулись слезы. Если бы мама была жива… Теперь она как никогда нуждалась в ее любви и мудрости. Девушка прикрыла глаза и мысленно обратилась к матери, умоляя дать ей совет.

Увы, открыв глаза, она не увидела никаких мистических знаков. Солнце медленно опускалось в облака. Матери не было среди живых, и она не могла помочь Кассандре. Кассандра пошла к дому, по дороге наклонившись, чтобы сорвать отцветающий ноготок. Ее рана была еще слишком свежа. Требовалось время, чтобы боль утихла, а горькие воспоминания опустились на дно души. Мада права: жизнь следует принимать такой, какая она есть. Но Кассандра жаждала забвения. Она должна была изгнать художника из своего сердца.

Словно в ответ на ее мысли из-за угла палаццопоявился Лука. Молодой да Перага ни за что не воспользовался бы входом для прислуги. Кассандра не видела жениха несколько дней, и прежний Лука, щуплый и слишком серьезный, успел вытеснить из ее памяти нынешнего красавца. Невольно залюбовавшись тем, как ветер играет его пшеничными кудрями и развевает небрежно наброшенный на плечи плащ, она вновь поразилась столь разительной перемене и тотчас ужаснулась постыдной мысли, словно признать красоту Луки означало изменить Фалько.

Фалько, которого она никогда больше не увидит.

— Добрый вечер, Кассандра. — Видно было, что самые простые слова дались Луке нелегко. Он не решался приблизиться к невесте, будто опасался, что она убежит. Улыбнувшись этой мысли, Кассандра присела на садовую скамью.

Лука подошел к ней медленно, неловко переставляя ноги, будто еще не научился как следует управляться со своим новым, стройным и мускулистым телом.

— Если подумать, мы в день тратим больше воды на поливку наших садов, чем бедняки в месяц на питье и стирку.

Кассандра подняла глаза.

— В мире кончается вода, а я ничего не знаю?

Только бы он не заметил, что она плакала.

— Нет, я не это имел в виду. — Легчайший французский акцент придавал каждому слову Луки неизъяснимую притягательность.

Молодой человек потянулся к розовому бутону. Алые лепестки остались у него в руке.

— Я помню, в детстве у вас была забавная привычка давать цветам смешные названия. Ноготки у вас звались искорками, а лилии, если не ошибаюсь, дамскими сумочками.

— Вы это запомнили? — удивилась Кассандра. — Мне всегда казалось, что вам неинтересно со мной играть.

— А помните наши прятки?

Она помнила. В раннем отрочестве, еще до помолвки, Лука иногда приносил ей маленькие подарки и прятал в саду. Ожерелье из крупных зеленых бусин или необычный камешек в форме сердечка. Тайники он помечал цветками лилии.

— Мне нравилась наша игра, — призналась девушка. — Мне было немного жаль, когда вы перестали прятать подарки. И разговаривать со мной почти перестали.

— Сказать по правде, я ужасно смущался, — ответил Лука. — Предпочитал любоваться вами издали.

— Немного странно, не находите? — улыбнулась Кассандра.

— Вы ведь выросли. — Высокие скулы Луки слегка порозовели. — А я не очень-то умел разговаривать с красивыми женщинами. Да и сейчас не умею.

Кассандру тронула застенчивость жениха. Новый Лука нисколько не походил на наперсника ее детских игр. Она покаянно опустила голову и промолвила:

— Я отвратительно себя вела. Воображаю, что вы обо мне подумали.

Лука наконец решился присесть рядом.

— Я вас понимаю, — сказал он, теребя длинными пальцами алый бутон. — Агнессе стоило сказать вам о церемонии заранее. — Несмотря на добрые слова и мягкий голос, его улыбка казалась принужденной, а в глазах читалась обида. — Хотя многие девушки отдали бы все на свете, чтобы носить имя синьоры да Перага.

— Я знаю, — ответила Кассандра.

А что еще могла она сказать?

Взгляд Луки потеплел.

— Но вы не такая, как все, правда, Кассандра?

Она беспомощно сжимала в руках дневник. Она не заслуживала такого великодушия.

— Мне очень горько сознавать, что вы из-за меня несчастны, — продолжал Лука. — Ведь это так? Вы несчастны?

Прежняя Кассандра ухватилась бы за эти слова как за соломинку, ради того чтобы избежать постылого замужества. Но вот судьба ослабила хватку, немного приоткрыла дверцу клетки, и Кассандра уже не решалась шагнуть навстречу свободе. Отменить свадьбу означало не только опечалить жениха, но и предать Агнессу. Брак с Лукой представлялся логичным и разумным решением, особенно теперь, когда с Фалько навсегда покончено.

— Мне невыносимо смотреть, как вы страдаете, — сказал Лука, немного помолчав. — И вдвойне тяжелее знать, что страдаете вы по моей вине.