Родилась Люся в селе. И не маленьким оно было, но и не большим, конечно. Вполне нормальным. Каждый день Люсю водили то в садик, то к маме на работу – и все одним путем. Прямая дорога, по бокам – дома. И все-то их Люся знала. Где у кого какой забор, у кого какая собака, у кого какой цветочек на окнах. Улица казалась Люсе длинной и полной тайн. И весь мир ее был заключен в эту улицу.
Ну, это, конечно, до поры до времени. Как-то раз, когда Люся начала ходить в школу, и случайно свернула с привычной дорог. Она охнула от удивления. Надо же! Село то же, а все совершенно другое! И дома, кажется, как-то не так стоят, да и велосипедов здесь побольше, а собаки-то не очень и дружелюбные. Но, главное, поняла вдруг Люся, что мир – это не одна улица. Он больше. Он шире. Почти как поле, что виднелось, если дойти до края села.
Когда Люся подросла, ее стали брать с собой в станицу – на рынок. Там уж Люся совсем от восторга надышаться не могла. Станица – это ведь очень далеко! До нее только на автобусе доехать можно, вот как. А то, что находится вдали от дома, всегда казалось Люсе очень таинственным и немного пугающим. Правда, люди там жили почти такие же, как в селе. Но, все-таки, чуточку другие. Не зря же их так далеко забросило.
Когда Люсе не исполнилось еще и восьми, ее взяли с собой в город. Город оглушил и испугал Люсю. Он ворчал, шумел, фыркал, вонял сигаретами и хлопал дверцами дорогих машин. Город Люсе не понравился. И хоть ехать до него надо было целых полтора часа на автобусе (которые казались Люсе чуть ли не вечностью), он не показался ей красивым или сказочным. Только грязным и страшным.
Люся стала старше, и они с родителями переехали жить в станицу. И тогда у Люси появилась новая излюбленная дорога, о которой она все-все знала. Привычность затянулась еще на много лет.
Когда Люся училась в девятом классе, бабушка повезла ее далеко-далеко, за четырнадцать автобусных часов от дома. Люся не могла спать всю ночь. Только смотрела в окно, искала глазами горы, представляла, что за ними – море. И вздыхала. От счастья вздыхала. Никогда Люся не думала, что заберется так далеко. Ее мир, словно воздушный шарик вдруг раздулся до таких размеров, что Люсе стало страшно, что он лопнет. О большем она и мечтать не могла.
Люся окончила школу, и решила поступать в безумно красивый город далеко на севере. Знакомые над Люсей только подшучивали. Мол, станичные девочки не поступают в такие города, не ждет их там никто. И Люся, в общем-то, и сама так думала. История с поступлением казалась ей чистой воды авантюрой. Точно она была уверена, что не поступит. Но почему-то ночью, когда все спали, Люся тихо плакала, прижимала руки к груди и едва слышно просила кого-то большого и всесильного позволить ей поступить. Люсе вдруг почудилось, что мир ее зовет. Что пытается он ей показать, будто нет никаких рамок и границ. Что нет тех, кто рожден для жизни где-то. Будь то маленькое село, или мегаполис. Каждый рожден только для той жизни, которую сам выбирает. И точка.
Люся поступила. И первый год с лица ее не сходила улыбка. Даже когда происходили в Люсиной жизни неурядицы, в груди ее полыхал огонек, а в мыслях постоянно вертелось: «Я здесь. Я смогла».
Город неожиданно принял Люсю, как родную. Да и его проспекты, улочки, парки, мосты и памятники почему-то стали ей ближе, чем село, в котором она родилась. Словно, как частичка пазла искала она, куда втиснуться, а тут вдруг раз – и все. Встала на свое место.
После того, как Люся насмотрелась на город, ставший для нее самый лучшим местом на всей земле, все другие города казались Люсе вполне реальными и обычными. Даже попав в столицу, Люся невольно сравнивала ее с любимым городом, и тихо улыбалась, зная, что лучше него не найти.
Одногруппники Люси части путешествовали, перечисляли на парах страны, где успели побывать, привозили гостинцы, и много-много чего рассказывали. Люся с интересом их слушала, но даже и не мечтала куда-нибудь поехать. Еще во время жизни в селе Люся четко уяснила: на путешествие нужно много документов, много денег. Это очень не просто – смотреть мир и его исследовать. Да и вообще, такие, как она, заграницу не ездят.
Может быть даже, в аэропорту, ну или на вокзале, стоит такая рамка, совсем как металлоискатель, но чуть-чуть другая. Она пищит, если кто-то пытается уехать чуть дальше, чем ему положено.
Но однажды Люся увидела у одноклассницы фото из Праги. Люся очень удивилась. Значит, и станичные могут пересечь эту странную, нарисованную только на картах, границу? Наверное, все-таки, у этой девочки очень богатые родители. Деньги, похоже, как ластиком стирают все препятствия.
Когда Люся уже заканчивала учебу, подруга уговорила ее сделать загранпаспорт, а потом и вовсе – визу. Люся собирала документы, но ей не верилось, что они ей могут и правда понадобиться. Люся думала, что потратит много времени и уйму денег, но все прошло быстро и безболезненно. Решено было ехать в старинный эстонский городок, мол, там и уютно и не так дорого.
И вот, когда до поездки оставалось чуть больше месяца, преподавательница на паре сказала одну фразу, которая Люсе очень запомнилась: «Вот, когда будете в Стокгольме… Знаете, там есть такой магазин..?» Люся с иронией подумала: «Да уж, конечно, будем, ага. Я вот, если повезет, доеду до Таллина. И все. Нельзя ведь ездить больше одного раза заграницу, таким, как я. Тем более, Стокгольм – это безумно далеко. И это ведь Швеция. Страна причудливая и своеобразная».
В день поездки Люся не могла перестать улыбаться. Подружки над ней беззлобно подтрунивали, но Люся не злилась. Она. Скоро. Окажется так далеко, как никогда и не мечтала. Ведь к расстоянию теперь прибавились и условные границы в голове, а их пересекать гораздо страшнее. Другие люди, другой язык. Другое все. А она маленькая, из какого-то села. Вдруг ее там сразу вычислят?
Когда о паспорт стукнула печать, Люся невольно подпрыгнула от радости: «Пустили! Не вычислили!». И вот уже автобус катит по чужой земле. Асфальт, правда, был совершенно привычным, да и снег за окном шел белый, а не зеленый, там, или фиолетовый.
От вокзала шли по широким улицам, уставленными высоченными стеклянными офисами – таких Люся уже навидалась, поэтому жадно всматривалась в любые мелочи, делающие одну страну отличной от другой. За полчаса поняла, что чуть-чуть отличаются только человечки на светофорах и очень удивилась. Ей-то казалось, что тут по улицам чуть ли не инопланетяне должны ходить.
В Старом Городе Люся прыгала от счастья и не могла удержать восхищенных возгласов, рвущихся из груди. Башенки, булыжная мостовая, домики с островерхими крышами – сказочней места стоит еще поискать. А тут они вышли на главную площадь. А там елка, сверкающая, искрящаяся, вся усыпанная алыми сердечками и огромными шарами. Тихая музыка, уносящая к романтическому и манящему средневековью, стеклянные ангелки на полках ярмарочных лотков, теплые шарфы, носки, перчатки и стойкий запах пряного клёга. У Люси разболелись щеки от чуть безумной нестираемой улыбки. В груди все горело, а в голове было удивительно ясно и пусто. Никакого привычного клубка мыслей. Только что-то безбрежное, ослепляющее.
Когда оказалось, что из окошка отеля видно площадь, Люся почему-то расплакалась. Ей не верилось, что столько счастья может выпасть одному человеку. А больше всего не верилось, что этот человек именно она – сельская Люся.
Всю ночь она просыпалась и то и дело подходила к окошку. Смотрела на мягкие хлопья снега, укрывающие пустую площадь, на башню ратуши слева от отеля, на окошки напротив – в одном из них виднелись фарфоровые куклы в разноцветных платьях.
Не смотря на то, что спала Люся мало, весь следующий день сапоги ее словно превратились в сапоги-скороходы. Они носили ее по холмистым улочкам так быстро и так стремительно, что усталость за ними не поспевала. А когда вечером на площади совершенно по-русски начали петь отрывки из любимого Люсиного мюзикла, она чуть не подавилась горячим и чуть кислым клёгом. Почувствовав, что что-то внутри нее неумолимо растет и ширится, она вдруг с удивительной ясностью поняла, что значит фраза «распирает от счастья».
Когда автобус уже вез Люсю обратно, она прятала нос в купленный на площади шарф, и воровато оглядывалась, словно боясь, что кто-то поймет, что она увозит с собой часть совершенно нового мира.
Уже весной, когда выпускные экзамены подобрались ужасающе близко, Люсина подруга вдруг объявила: «Собирайся, через неделю будем в Стокгольме».
Люся только удивленно хлопала глазами. Последние циклы ведь, а потом зачеты… Нельзя. Да еще ехать туда так долго. Но подруга только коварно улыбнулась и сказала: «Не ехать, а плыть!»
И через неделю Люся уже бродила по Хельсинки, думая о том, что она уж наверняка нарушает какой-то мировой закон. Она ведь уже один раз была заграницей. Ходила потом, грела, как замерзшие пальцы, воспоминания, что сидели глубоко внутри, даже не мечтая оказаться еще где-либо.
Но вот она снова на чужой земле, идет мимо зданий, которые, впрочем, могут быть где угодно. Люся вдруг поняла, что красный кирпичный дом, на который она смотрит, очень похож на тот, что был в их станице. То есть какие-то вещи, какие-то мысли и чувства, могут быть как и эти дома? У-ни-вер-саль-ны…
А уже через несколько часов Люся сидела на койке, в самой настоящей каюте и ела влажные орехи – они не успели высохнуть после того, как их помыли – и смотрела в иллюминатор на пугающе толстый лед у самого берега. Как же они поплывут? Но их уже ждал Стокгольм, такой величественный город, что Люсе казалось, будто ее сейчас точно скинут с парома и скажут: «Таким, как ты, не положено!»
Но паром отплыл от берега, северное море зашумело, льды расступились, а шумный ветер едва не прогнал Люсю с палубы. Но она осталась. Долго хохотала, расставив руки и представив себя чайкой.
В синей воде то тут, то там виднелись островки, покрытые где-то деревьями и травой, а где-то самыми настоящими домами. Люся зачем-то махала им рукой. Как будто хотела, чтобы и у них что-то осталось от нее на память.
Ночью она снова не могла уснуть и смотрела в окно. Там дышали море и звезды. Люся снова чуть-чуть поплакала от ощущения неимоверного счастья.
Уже утром они перебегали с одного острова на другой, любовались разноцветными, совершенно кукольными домишками, кормили лебедей и завистливо смотрели на тех, у кого есть время праздно съесть мягкие, покрытые шоколадным соусом вафли.
Подруги Люси много говорили о городе и о других городах, в которых они бывали, а Люся только удивленно хлопала глазами: она увидела магазинчик, о котором давным-давно говорила преподавательница. Мысли вдруг, заскрежетав, перемололи что-то крепкое и темное, поселившееся в Люсиной голове с самого детства, освобождая место для самых невероятных мечтаний.
«Я думала, что у меня никогда не получится здесь оказаться, – пробормотала Люся, – Думала только в октябре, а в марте я уже вот. Открываю дверь этого магазина».
Люся улыбнулась. Мир, ставший большим и необъятным, улыбнулся в ответ.