Ночная метель, густой туман и шквальный ветер, который пронесся утром по долине, – все это не предвещало ничего хорошего. Но к полудню над горами показалось солнце и прогнало туман вниз. Дорога, по которой карабкался снегоход, пока еще была в тени.

– Как это ты догадался, что я альпинист? – спросил Любош.

Они сидели позади в кузове. Любош закрепил брезент наверху так, чтоб было видно вокруг. Дорога настолько сузилась, что кабина ежеминутно задевала за ветки деревьев и оттуда осыпался свежий снег.

– Я сыщик Коломбо. На полках в доме ты прячешь кошки, – ответил Вашек.

– И ты знаешь, что это такое? – удивился Любош.

– Конечно: чтобы цепляться за камни.

Снегоход выехал на плато и направился прямиком к тому месту, где вчера вечером увязла машина с Мартиновки, к утру ее совсем занесло. Вашек затаил дыхание. Заснеженные горные хребты, разделенные глубокими долинами, тянулись к самому горизонту и своими вершинами упирались в лазурно-голубое небо. Вот оно, снежное королевство, которое он знал лишь по картинкам в журналах! Сказочное царство, которое столько раз снилось ему! Никакой тебе ледовой бури, никакой ледяной пропасти, тишина и спокойствие. Вашек был немножко разочарован, но при этом страстно мечтал, чтобы здесь оказалась мама, ведь тогда он мог бы с легкостью убедить ее, что в горах ему не грозит никакая опасность.

– Доешь-ка хлеб, – понукал его Любош.

Когда снегоход остановился, он выгрузил лопаты, канат и Вашека, и тот сразу по пояс утонул в рыхлом снегу.

Из Моравской сторожки сюда прибыл большой снегоход с экипажем из двух человек. Франта Кадлец и его брат Радим добрались с Медвежьей на лыжах. Любош поздоровался с заведующим из Мартиновки и крикнул Богоушу, который остался в кабине, что можно начинать.

Вашек не знал, куда раньше смотреть. Оба снегохода с оглушительным ревом стали маневрировать.

Любош и Радим раскидывали снег вокруг глубоко увязшей машины. В руке у Вашека тоже была лопата, и он усердно расчищал снег, только комья с его лопаты летели назад на капот снегохода.

– Гляди, куда бросаешь! – гаркнул Любош и влепил ему подзатыльник.

Вашек глядел, да не туда, куда нужно.

Рыжеусый Кадлец крикнул водителю, чтобы тот подал назад. На его крик обернулся и Вашек, и следующая лопата снегу угодила нагнувшемуся Любошу прямиком за шиворот.

Вашек получил очередной подзатыльник, но сосредоточиться так и не сумел.

Любош размотал канат, а Богоуш открыл дверь кабины, потому что машина забуксовала в глубоком снегу.

– Что такое Джомолунгма? – расслышал в этом грохоте Вашек голос Любоша.

– Эверест.

– А какой восьмитысячник был покорен первым?

– Аннапурна, – сразу же ответил Вашек, следя, как Кадлец перекидывает канат, делая петлю.

– А покорение какой из гор стоило самого большого количества жертв?

Хорошо, что я так люблю викторины, подумал Вашек и бойко ответил:

– Нангапарбата.

– А кто поднялся на гору первым?

– Герман Буль. Этот мне нравится больше всех.

Немножко поколебавшись, Вашек добавил:

– После папы.

Снегоход, заверезжав, проехал два метра вперед. Канат резко натянулся, посыпались льдинки.

Вашек почувствовал, как Любош схватил его за плечо.

– Гляди в оба! – заорал он и потянул мальчика в сторону.

Вашек с трудом пробирался по глубокому снегу, сильная рука приподнимала его, а Вашек скромно объяснял:

– У меня есть книжки: «Непокорившаяся гора», «Гималайские тигры». Их передают по радио с продолжением.

Любош перенес Вашека через накатанную часть дороги, поднял его повыше на склон и громовым голосом закричал:

– Готово!

Загудели моторы, и маленький снегоход, прицепленный к двум другим канатами, тронулся с места. Морщинистый заросший парень замахал Любошу обеими руками, и тот, повысив голос, снова скомандовал:

– Двинулись!

Вашек с удивлением понял, что всей операцией руководит Любош. Два больших снегохода выруливали на позицию для высвобождения третьего. Нарастающий рев моторов наполнил всю долину и звучал для Вашека волшебной музыкой.

– А кто покупает тебе такие книжки? – Любош пытливо глянул вниз на мальчика. – Папа?

Вашек с готовностью кивнул:

– Папа тоже был альпинистом.

– А чем он теперь занимается?

– Теперь он мертвый.

Любоша залил холодный пот.

– При спуске попал под лавину, – обернулся к нему Вашек, – и его унесло, – объяснил он самым обычным тоном.

Любош взял мальчика за плечи. Снегоход на буксире шаг за шагом освобождался из своего ледового плена. И когда Вашек снова оглянулся, Любош увидел в его глазах свет неподдельного счастья.

– Посмотри! – кричал он, радостно прыгая в снегу. – Спасли мы его, голубчика!

Вечером Любош затопил печку, развесил мокрые носки и рукавицы и открыл банку гуляша. Кухня наполнилась запахом чеснока, который Любош растер на дощечке, смешал с кетчупом и все это вылил в тарелку с кнедликами, откуда уже поднимался пар.

– Возьмешь себе мой спальный мешок, – сказал он Вашеку, – на Сьерра-Пиене в нем тоже спал один мой товарищ.

Вашек блаженно улыбался. Уже перед ужином, наносив из дровяника топлива для печки, он просмотрел фотографии, которые висели у Любоша над постелью в служебной комнате. Все из альпинистских лагерей.

– Подхватил желудочный грипп, – продолжал Любош, – и это при двадцатиградусном морозе!

– А где спал ты? – выпытывал Вашек, удовлетворившись объяснением, что желудочный грипп – обыкновенный понос.

– Да на снегу, – ответил Любош.

В приливе откровенности мальчик признался Любошу, что с этой напастью знаком – такое с ним приключилось однажды по дороге из школы, а ему еще надо было открыть дверь в квартиру и добежать до туалета. И в ту же секунду осекся. Вспомнил, как мама запрещала ему рассказывать подобные истории, особенно за едой.

– А что было дальше? – не отставал Любош. – Не успел расстегнуть штаны?

– Успел. Только не заметил, что на толчке была крышка!

Любош прыснул, Вашек тоже расхохотался, и так смеялись они до конца ужина.

Потом Любош положил на нары легкий пуховый спальный мешок с выцветшим серо-зеленым верхом. Засветил ночник и пошел погасить большую лампу.

– У тебя много товарищей? – осторожно спросил его Вашек. Он стоял на коленках в пижаме на нарах и разглядывал заросшие физиономии альпинистов.

– Да нет. У меня куча знакомых, – помолчав, бросил Любош. – А товарищи – это такие парни, на которых всегда можно положиться.

– Мама говорит, что у моего папы не было ни одного товарища.

– Странно, – удивился Любош. Раздернув молнию на спальном мешке, он сделал Вашеку знак, чтобы тот лез внутрь. – Если идешь с кем-то в одной связке, ты обязан доверять ему. То он у тебя за спиной, – продолжал Любош, заметив, что Вашек глаз с него не спускает, – то ты у него. Так рождается дружба не на жизнь, а на смерть.

– Вот почему мама так думает – ведь его мог бы кто-нибудь спасти, – сказал Вашек, залезая в мешок, пытливо глянул на Любоша и добавил: – Тот, его товарищ.

Любош, задумавшись, отвернулся, посмотрел в потемневшее окно и ничего не ответил.