Коля завернул камень в плащ, обвязал сверток поясом и побрел домой.
Дома он налил в таз воды и вымыл камень. Искры больше не жалили Колю, а отмытый камень разочаровал его: он был похож на обыкновенный гранит.
«Интересно,- думал Коля,- этот ли камень ищет Михантьев? Видимо, придется его отдать. Нужно только распилить. Половину возьму себе, а половину отдам Академии наук».
Достал пилу-ножовку, легко пропилил до половины камня, а опилок все не было. «Как интересно! Стану физиком, выясню, почему нет опилок».
Опилки появились тогда, когда ножовка вошла в сиденье табуретки, на которой лежал камень. Камень был распилен, но не распался. Коля стукнул им о край табуретки - безрезультатно. Камень пропустил сквозь себя пилку и снова сросся. Только желтоватая полоска на его поверхности указывала на то, что он был распилен.
«Да это же открытие! Вещество, которое само себя восстанавливает!» Коля достал чернильный карандаш, сделал на камне надпись: «Откр. № 1» - и положил камень под кровать.
Сегодня в школе была консультация, и Коля, быстро переодевшись, схватил тетрадку и замок, чтобы запереть дверь, как вдруг увидел Анфису Тимофеевну, возвращающуюся с работы.
- Ты где это пропадаешь? В самую грозу сбежал куда-то!
- Не сердитесь, тетя Фиса. Там, в кладовке, мои брюки. Вы их не трогайте. Я сам…
«Что он сделал с ними?- подумала Анфиса Тимофеевна. Она осторожно развернула Колины брюки.- Где же это он? И туда же - я сам! Сам! Попробуй, отчисти их!» Анфиса Тимофеевна вынесла брюки во двор, ножом соскребла подсохшую местами глину, потом растопила печь и повесила брюки на вьюшку. Сделав еще несколько неотложных дел, Анфиса Тимофеевна принялась за бочку.
Прошлую зиму Анфисе Тимофеевне пришлось обходиться без своей кислой капусты: не было подходящей бочки. Зимой один знакомый, работавший на рыбокомбинате, достал там бочку. Бочка, сделанная из светлой дубовой, точно пригнанной клепки, с толстыми железными ободьями, очень понравилась Анфисе Тимофеевне; только один недостаток был у нее: она пахла рыбой.
«Ну что ж,- сказала Анфиса Тимофеевна,- вымоем!» И война была объявлена.
Анфиса Тимофеевна вымыла бочку холодной водой - и запах исчез. Однако вскоре он снова появился, и бочку пришлось вынести во двор, к ручью, только что сбросившему с себя зеленоватый ледок. Несколько дней подряд Анфиса Тимофеевна, надев резиновые сапоги, натирала бочку песком, уделяя этому занятию час, а иногда и больше. Через ручей был перекинут железобетонный мост, и знакомые Анфисы Тимофеевны, проходя по нему, спрашивали: .
- Тетя Фиса, которую по счету бочку ты моешь?
Анфиса Тимофеевна отвечала, что бочка-то одна, но с «чертовым» запахом. Некоторые, заинтересовавшись запахом, спускались по тропинке к ручью, нюхали и говорили:
- Да это же рыбий запах!
И, если особенно не спешили, давали какой-нибудь совет.
К концу недели Анфиса Тимофеевна располагала десятком советов и закаленным желанием уничтожить этот запах. Начала она с крапивы. Долго пришлось ей собирать перезимовавшие стебли крапивы. Она наломала их, сварила нечто вроде щей и залила ими бочку. После этой операции у бочки появился еще и новый, какой-то «дикий» запах. Тогда был применен другой способ. Правда, смородинового листа ранней весной невозможно найти, поэтому после некоторого колебания Анфиса Тимофеевна наломала веток, просунув руку через доски соседского забора.
- Тетя Фиса,- говорил Коля,- плюньте на нее, на бочку эту!
- Что ты, всякое дело до конца доводить нужно!- упрямо возражала Анфиса Тимофеевна.
Затем последовали чай, щелок… Бочка. была смазана подсолнечным маслом, выскоблена ножом, протерта железной сеткой.
Весь арсенал был брошен в последний бой. Лавровый лист и крапива, ветки смородины и черный -перец, недельный остаток заварки из чайника и хвойный экстракт.
- Не так делаешь!- сказал кто-то Анфисе Тимофеевне.- Взяла бы булыжник, разогрела бы его докрасна и бросила бы в бочку с водой. Вода прокипит, и залах как рукой снимет!
И тут возникло неожиданное затруднение: никак не могла она найти подходящий камень.
Какова же была радость, когда она нашла то, что так долго искала, под кроватью у Коли. Она внимательно осмотрела камень и, засыпав в печь побольше угля, положила его в печь.
Камень долго не раскалялся, но в конце концов раскалился и стал светиться голубоватым, дрожащим светом.
Анфиса Тимофеевна осторожно столкнула его га совок и, выскочив во двор, бросила в бочку. Над бочкой поднялся густой столб пара. Анфиса Тимофеевна зажмурилась и осторожно втянула в себя воздух. Все запахи, смешавшись, ударили ей в нос. Она отшатнулась от бочки и, сдерживая тошноту, поторопилась домой.
Отдышавшись и выпив ковшик Анфиса Тимофеевна снова вышла во двор; глянула на бочку и застыла от удивления: одной ногой в бочке стоял высокий человек, пар закрывал его лицо.
- Ты что это?- закричала Анфиса Тимофеевна.- Что это тебе, купальня?! В баню иди! В баню!
Человек, казалось, не слышал ее, он спокойно осматривался и, увидев Анфису Тимофеевну, шагнул к ней. Бочка опрокинулась, и человек упал к ногам Анфисы Тимофеевны, обдав ее неистребимым рыбным запахом.