- Дяденька, вы по вызову?
- Вызывали, а дом какой, не пойму…
- Так это мы вызывали.
Шофёр - дяденька в форменной фуражке и с большой бородавкой на носу - недоверчиво оглядел мальчиков.
- А деньги у вас есть?
- А как же! - Сашка похлопал по карману.
- Ну, поедем, а то время дорого.
- Нам ещё вещи подтащить.
- Ну и тащите скорей.
- А вы нам не поможете, дяденька?
- Много, что ли, вещей?
- Два рюкзака, только тяжёлые… В подвале шофёр огляделся. Данька посветил фонариком. В темноте блеснули глаза Мурзая.
- Что за зверь такой?
- Вы не бойтесь, это Мурзай, он не кусается. Он с нами поедет…
- Да вы что, смеётесь?
- Так мы же заплатим…
Насторожённо глядя на Мурзая, шофер попробовал на вес один рюкзак, потом другой, но взваливать на себя не стал.
- Сколько заплатите?
- А сколько хотите? - спросил Сашка. - Двадцать копеек хватит? Кроме счётчика, понятно…
Шофёр отряхнул руки и сплюнул.
- Я вам не нанимался собак возить и таскать за вас! Ищите себе извозчика!
- Ну, тридцать копеек, - невозмутимо добавил Сашка.
Шофёр повернулся к выходу, но тут Данька бросился наперерез и сунул ему в руки целых три рубля. Сашка перестал дышать от неожиданности. Он всегда удивлялся Данькиной непрактичности и равнодушию к деньгам, но до такого транжирства ещё не доходило! Придётся забрать у него все деньги, а то с ним быстро вылетишь в трубу.
Шофёр связал рюкзаки вместе, перекинул их через плечо, захватил удочки и пошёл вверх. Ребята быстренько переоделись, запихали школьную форму в портфели, а портфели зарыли в какой-то хлам, прикрыв сверху дощечками, метлами и фанерными скребками.
На улице шофёр не сразу узнал их. В беретках, низко спущенных на лоб, в джинсах и кедах, они были похожи на ковбоев. Данька тащил на поводке Мурзая. Но у машины пёс заупрямился. «Гав! Гр-ра-ау!» - жалобно завыл Мурзай.
- Не бойся, дурачок, я же с тобой, - заговорил Данька вслух.
Но и это не помогло: пришлось взять Мурзая за передние и задние лапы, как телёнка, и насильно втолкнуть в такси.
Машина развернулась, выехала на бульвар, обогнула улицу и покатила мимо школы. К школе в это время подходил Автандил Степанович. Он был подстрижен под молодёжную польку, из бокового кармана пиджака торчал платочек. Сразу было видно, что у человека хорошее настроение. «Греби дальше! Дуй своей дорогой! - мысленно повелел ему Данька.-И не вздумай обернуться!» Но что-то разладилось с Данькиным гипнозом или он действовал не на всех. Автандил Степанович замедлил шаги, обернулся и застыл, как охотник перед дичью. Мурзай встрепенулся и грозно заворчал.
- Молчать! - приказал Данька, но тот заворчал ещё сильнее.
Данька навалился на него и сполз с сиденья. И так лежал вниау, пока машина не выехала на шоссе.
- М-да, - удивился шофёр, наблюдавший всю эту сцену в зеркальце. - Мало я с вас взял, голубчики.
И тут же резко свернул в переулок. Это показалось Даньке подозрительным. Тем более, что через три поворота было отделение милиции. Даньке стало жарко. Между лопатками защекотал пот. Только Диоген ничего этого не подозревал - он глазел из окошка и кричал, кому-то угрожая кулаком. И не ведал, что попали в ловушку. «Замри, несчастный!» - приказал Данька.
Сашка сразу воспринял приказ. Он втянул голову и огляделся. А Данька в это время осторожно достал из рюкзака… камень, обыкновенный булыжный камень, неизвестно как оказавшийся там. Сашка с ужасом перевёл глаза на толстый затылок водителя, в который Данька собирался нанести удар. Только бы не здесь, только бы не здесь, а то в центре их обязательно задержат! Вот такими же исступлённо-страшными глазами Данька смотрел, когда хотел внушить свои телепатические мысли. Этот человек был способен на всё! Сашка чуть приподнялся и встретился в зеркаль-це с глазами шофёра. Водитель следил за ними. Пропали! Данька сунул камень Сашке. Это что такое? Он хочет, чтобы Сашка убил шофёра?
- Ешь, а то ты плохо позавтракал, - сказал Данька.
Камень оказался бутербродом. Сашка на радостях, что ему не надо убивать человека, чуть не подавился.
- А вы почему свернули с шоссе? - спросил Данька, решив пойти в атаку.
- А тебе как лучше: чтобы ближе или поскорее?
- Поскорее.
- А поскорее, так вот садись на моё место.
Шофёр притормозил, чтобы выйти и уступить своё место.
- Да нет, ведите, я ничего…
- Я ничего, да ты ничего, так у нас ничего не выйдет. Или я веду, или ты ведёшь! А то ссажу сейчас, и весь разговор! Указчики нашлись, щенки бесхвостые!
Нет, прямой атакой его не возьмёшь. Данька склонился к Сашке и прошептал, даже не прошептал, а произнёс про себя: «Скажи ему, кто твоя мать!» И Сашка схватил его мысль на лету.
- А её сегодня снова на аварию вызывали, - сказал он, ни к кому не обращаясь. - Всю ночь не была.
- Это кого же на аварию? - встрепенулся шофёр.
- Маму, кого же ещё! - сказал Сашка. - Она майор милиции, в ГАИ служит. Майор Охапкина - не слыхали?
- Майор Охапкина! Варвара Петровна! - вскричал шофёр, и непонятно было, обрадовался он или испугался. - Да кто же, миленький ты мой («Ага, миленьким стал! А три рубля содрал!»), кто же её, Варвару нашу Петровну, не знает! Её вся, понимаешь, московская шоферня, как родную… Вот те раз, повезло-то на сыночка… Ну копия - вылитая наша Варвара Петровна!..
Шофёр, неспособный, казалось, улыбаться, теперь весь расплылся, как мёд на тарелке, хоть облизывай его. Сашка тоже расплылся, как вишнёвое варенье. Они улыбались друг другу, словно родные после долгой разлуки. И, между прочим, машина снова вышла на шоссе.
Сашка действовал, как артист. Молодец! Только уж больно легко поддался на лесть. Так и развесил уши! А шофёр разливался: и какая, дескать, она строгая, но зато справедливая - никого не пощадит, зато любого, дескать, обласкает; всегда, дескать, расспросит, как детишки, как жена, а уж потом, дескать, штрафик, как полагается… В общем, плёл, что в голову придёт, а Сашка, ротозей, слушал и радовался. Даньку же взяла досада : теперь, того и гляди, шофёр доложит матери Охапкиной, и та поднимет на колёса всех московских шофёров. Данька хорошо знал, какая это энергичная женщина. Она умела добиваться всего, чего не умели добиться другие. Она поставила целью сделать из Сашки музыканта, а такой цели не поставили бы перед собой даже знаменитые сестры Гнесины. Они бы ничего не сделали с Сашкой Охапкиным, а мать наверняка сделает из него музыканта. Никто ещё не знал, на что способна Охапкина, если она чего-нибудь сильно захочет!
Мысль Даньки заработала с необыкновенной быстротой. Надо было спасать положение! Не допустить, чтобы Сашкина мама вмешалась в их дела. Надо сбить шофёра со следа. Да, сбить его со следа!
- Что ты со своей мамочкой лезешь! - сказал он вызывающе. - Подумаешь, на аварию поехала! Вот мой папа, генерал-майор, лётчик, Герой Советского Союза, а я и то не хвастаюсь! Он сейчас в Заполярье, обещал взять меня к себе, а я разве об этом рассказываю? Мы с ним поедем на подлодке, а он ещё подарит мне оленя. А ты тут расхвастался!
Данька врал настолько правдиво, что не только шофёр, но даже и Сашка поверил! Он даже стал сомневаться: а может, и на самом деле у Даньки есть отец и он вовсе не погиб в авиационной аварии, когда Данька был совсем ещё маленький? Сашка вспомнил, что Данька говорил ему однажды о каком-то капитане, который водил караван судов к берегам Южной Америки, так не об отце ли он говорил? Правда, теперь он уже не капитан, а лётчик, так ведь служба у человека может меняться. А в другой раз Данька рассказывал о каком-то главном архитекторе, который строил советский павильон на Всемирной выставке в Монреале, а потом о каком-то знакомом, который объездил весь свет с футбольной командой в качестве спортивного врача, - так, может, это тоже Данькин отец?
Шофёр притих, надвинул на лоб фуражку, ссутулился в плечах. Он явно сдрейфил, понял, что ему несдобровать, если вздумает выдать их мамаше Охапкиной.
Когда они въехали на территорию речного порта, где у причала уже стоял теплоход; шофёр выскочил из машины и стал услужливо вытаскивать вещи. Он подтащил их далее к огромной куче чужого багажа и честно взял с ребят по счётчику.
- Эй, такси! Вы свободны?
Из толпы вынырнул пожилой моряк в больших роговых очках, с толстой тростью в руке. У Даньки потемнело в глазах: уж не таинственный ли это капитан из метро? «Сгинь, рассыпься, растворись! - Данька зажмурил глаза. - Сгинь, рассыпься, растворись!» Гипнотический заряд был настолько сильным, что, когда Данька разлепил ресницы, не было ни капитана, ни такси, словно бы они и в самом деле сгинули, рассыпались и растворились. Данька облегчённо вздохнул. Ему показалось, что капитан привиделся, словно во сне. Наверно, от нервного переутомления. У ног жался Мурзай, не обнаруживая никаких признаков беспокойства, а при его телепатической интуиции он наверняка бы что-то почуял. «Я возле тебя, хозяин Данька. Всё в порядке!» - прочёл Данька в его преданных глазах.
Сашка беспечно сидел на рюкзаке и самодовольно улыбался, вспоминая разговор с шофёром. Очень приятно было сознавать, как боятся его маму. И как уважают и ценят. А это значит, что как бы и сам Сашка внушал людям почтение и страх. Вот так.