В соседней комнате отходил от наркоза вытащенный мной с того света вампир. А я напивался коньяком. «Нектар солнца» обострял мысли, а мне сейчас как раз и нужны были мозги в работоспособном состоянии. Я сидел, перелистывал копию протокола вскрытия, которую мне, исключительно по доброте душевной, вручил патологоанатом Андрей. Мысли, несмотря на коньяк, путались.
Тогда, чтобы успокоиться, я занялся разборкой и чисткой «Сайги». По устройству автоматический дробовик был очень похож на автомат Калашникова. И разбирался он так же просто. Руки делали все сами, а воспоминания уносили меня в прошлое. Так же, как и сам процесс ревизии этого простого, но надежного оружия…
Мысли стремились к истокам тех событий, которые в корне изменили всю мою последующую жизнь. Именно в одной из «горных командировок» я впервые столкнулся с ночным кошмаром, ожившим монстром из страшных сказок и легенд…
* * *
Наша усиленная десантно-штурмовая рота карабкалась по горам Кавказа. Боевая задача была стандартной: «операция по разведке и уничтожению бандформирования в рамках восстановления конституционного порядка».
Эта банда была костью в горле у федералов. Командовал ею умный, жестокий и хитрый амир — этому кровожадному волку каждый раз удавалось ускользать от преследования федеральных войск. «Непримиримые волки ислама» нападали на наши колонны и блокпосты, минировали дороги, брали в заложники бойцов и офицеров.
Говорили, что главарь и его подельники прошли специальную подготовку в лагерях афганских моджахедов. Ходили даже слухи, что этот проклятый амир со своими приспешниками пьет человеческую кровь. Так ли это, достоверных сведений не было. А вот к захваченным в заложники они относились со звериной жестокостью. Боевики изуверски пытали пленных, увечили и убивали наших ребят. И лучше не знать вам, что такое «красный тюльпан»…
Амир не гнушался грабежей и убийств своих же соплеменников. Ему не указ были даже местные старейшины. На Кавказе издавна была кровная вражда, а с 1991 года она разгорелась с новой силой. Такие, как этот «волк ислама», использовали гражданскую войну в том числе и для того, чтобы свести счеты с кровными врагами.
В общем, амир вел себя как полнейший «отморозок».
И вот, после особо дерзкой вылазки, когда ваххабиты амира подорвали два БТРа и расстреляли в упор два «Урала» с пополнением, за него взялись всерьез. «Федепасы» провели свою оперативную комбинацию, задействовали агентов и, в итоге, выдали нам довольно точную информацию о местонахождении банды.
Непонятно только, почему для захвата использовали нашу десантно-штурмовую роту, а не спецназ внутренних войск. Обычно по таким заданиям работали ребята из Софринской бригады ВВ. Но приказ есть приказ.
«Вертушки» выбросили нас в полусотне километров от логова «кровавого амира». Остальной путь мы проделали на своих двоих по горам и «зеленке». Вот где понимаешь смысл десантной пословицы: «Две минуты ты — орел, а остальное время — лошадь»!
Помимо собственного груза медикаментов и необходимого в полевых условиях набора хирургических инструментов, а также оружия, боеприпасов и прочего я тащил еще и боекомплект для тяжелого вооружения нашего взвода огневого прикрытия. Пара моих бойцов-санинструкторов сгибались под тяжестью пулеметных лент к крупнокалиберному «Корду» и выстрелов к автоматическому гранатомету. Еще у нас за плечами были навьючены «Мухи».
Впереди шли разведчики с «Валами» и «Винторезами», за ними пулеметчики с новенькими «Печенегами». Боевое охранение в авангарде, арьергарде и на флангах прикрывало «ядро» группы.
Все десантники были навьючены оружием и боеприпасами под завязку. У бойцов штурмовой группы были автоматы Калашникова с подствольными гранатометами, на ствольных коробках оружия были укреплены коллиматорные прицелы.
Снайперы вместо обычных «драгуновок» вооружены новенькими винтовками СВ-98 с глушителями. А у самого опытного стрелка, «антиснайпера» Славика Незвинского, была даже крупнокалиберная винтовка Негруленко — АВС-12,7 со специальным электронно-оптическим прицелом. Штука убойная, а в горной местности — просто незаменимая. «Второй номер» снайперского расчета этой «гаубицы» был вооружен штурмовым автоматом АС «Вал» — тоже с оптикой.
У каждого десантника кроме штатного вооружения было еще и по две-три «Мухи» или РШГ, а у огнеметчиков — двуствольные вьюки «Шмелей». Все бойцы кроме своего снаряжения тащили и дополнительный боекомплект: кто ленты выстрелов к автоматическому гранатомету, кто патронные ленты к пулеметам или патронташи с гранатами для «подствольников».
Все это железо немилосердно давило на плечи и впивалось в тело неудобными углами. Лишний груз сбивал дыхание, делая каждый шаг невыносимо тяжелым. Но народ в десантно-штурмовой роте подобрался тертый, знали: начнется заваруха, и эти килограммы смертоносного металла спасут наши жизни. Как говорится: «Пот экономит кровь».
Эту поговорку я запомнил на всю жизнь.
Внезапно колонна остановилась. Разведчики боевого охранения заметили подозрительное движение.
— Засада! Приготовиться к бою! — пронеслось по цепочке.
Видимо, у «кровавого амира» были свои информаторы в штабе федеральных войск. Или же обостренным звериным чутьем он почувствовал угрозу и решил навязать нам свою тактику.
Мы были не против.
Разведчики первыми приняли бой. Их бесшумные девятимиллиметровые автоматы и снайперские винтовки зашипели, словно рассерженные кобры. Девятимиллиметровая пуля патрона СП-6 пробивает четырехмиллиметровый титановый лист на дистанции ста метров! «Чебуреки» превратились в фарш для вышеозначенного блюда, так и не поняв, что произошло. В одночасье превратившись из хищников в жертвы, уцелевшие чеченские бандиты попытались было отойти. Но кинжальный огонь крупнокалиберного «Корда» и наших снайперов отсек бородачей. «Временно живых» после форсированного «блиц-допроса» добили кинжалами.
Что касается нас, то обошлось без потерь. Только одному рядовому-десантнику разорвало ухо осколком. Я быстро перебинтовал голову весело скалящемуся «братишке».
— Ух, мы им и врезали!
— Не хвались, идучи на рать, а хвались, идучи с рати, — наставительно сказал я ему, вызвав еще один приступ смеха. Что поделать — десантура…
— Вперед! — прозвучал приказ командира роты капитана Игоря Островского.
Мужик он был опытный, тертый. И теперь понимал, что нужно было стремительной атакой закрепить успех.
Небольшое селение в горах, где обосновался «кровавый амир», мирные жители покинули еще в Первую чеченскую. Теперь там была вотчина боевиков. Здесь они чувствовали себя привольно: отдыхали после диверсионных вылазок, зализывали раны, пополняли запасы патронов и прочей амуниции. И «развлекались», тираня пленников, накуривались анашой, «ширялись» более тяжелой «дурью».
Ну ничего, сейчас мы устроим чеченским головорезам кровавую баню — за все их зверские выходки!
* * *
Мы вышли к окраинам аула. Снайперы, растворившись в камнях и жестком кустарнике, заняли замаскированные стрелковые позиции. Гранатометчики установили свои автоматические «Агээсы» на треножные станки.
Рядом так же сноровисто развернулись пулеметчики с «Кордом». Крупнокалиберная машина смерти Ковровского завода имени Дегтярева весила всего двадцать пять килограммов при калибре 12,7 миллиметра. Это был единственный в мире пулемет такого класса, способный стрелять с сошек. Но сейчас он был штатно установлен на станке 6 Т7.
Пулеметчик дернул за тросик затвора, перезаряжая оружие. Смертоносный пулемет был готов к стрельбе.
К командиру роты подполз один из разведчиков.
— Товарищ капитан, там у «чехов» в кустарнике секрет, а вон там и там — пулеметные точки.
— Секрет ликвидировать.
— Вперед. Работаем тихо.
Десантники, разбившись на небольшие группы, двинулись к селению. Тихо, прячась за камнями, они приблизились к замаскированному душманскому посту. Два человека скользнули в густые заросли кустарника. Послышались глухие звуки ударов и предсмертный хрип.
Остальные бойцы осторожно подкрались к крайним хижинам. У «братишек» в руках тускло блеснули боевые ножи, тихо лязгнули затворы массивных автоматических пистолетов Стечкина с глушителями. Воины бесшумно скользнули внутрь. Так же тихо они покинули опустевшие жилища. Один из них вытер кровь с клинка и коротко кивнул. По окраинам затерянного в горах селения, ставшего пристанищем боевиков, шла тихая и беспощадная резня. Воины десантно-штурмовой роты ВДВ бесшумно, словно призраки, скользили между хижинами и убивали моджахедов — одного за другим.
Из одной хижины выскочил бородатый «дух» с автоматом. Ближайший к нему десантник обернулся, вскидывая «стечкин» с глушителем. Прозвучала серия негромких хлопков. Грудь моджахеда взрывается кровавыми брызгами, его отбрасывает внутрь. Тут же два десантника уволакивают умирающего моджахеда в темный провал двери. Звуки выстрелов были не громче хлопков в ладоши.
— Приготовиться к бою, — скомандовал капитан Островский. — Первый и второй взводы проходят по окраинам деревни к центру. Уничтожать всех. В атаку!
И мы пошли в атаку — в лучших традициях генерала Ермолова!
Сначала на аул, превращенный боевиками в секретную базу, обрушился огневой вал. Первыми ударили автоматические гранатометы АГС-30 «Пламя», скорректированные выдвинувшимися вперед разведчиками. Машины смерти перепахивали реактивными гранатами заброшенное горное селение. Гранатометчики устроили противнику настоящий ад!
Вот одна из реактивных гранат влетает прямо в дверной проем дома и выкашивает смертоносным веером каленых осколков внутри все без остатка.
Унеслись к цели и «наши» реактивные гранаты, которые тащили на себе я и двое ребят-санинструкторов. Хочется верить, что именно эти боеприпасы и положили боевиков.
Молотит безжалостный «Корд», перепахивая кишлак. Тяжелые 12,7-миллиметровые пули прошивают глинобитные дувалы и «валят» боевиков страшно и кроваво. Пятидесятиграммовые, свинцовые, с бронебойными сердечниками посланники справедливости вершат Страшный суд. Отрывают руки и ноги, разрывают плоть, буквально потроша террористов, превращают ваххабитов в свиной фарш! Пули МДЗ — «мгновенного действия зажигательные» — летят со сверхзвуковой скоростью в тысячу метров в секунду. Кроме того, при действии по живой силе противника они обладают эффектом разрывных, потроша боевиков. Расчет крупнокалиберного пулемета «Корд» проделал весь этот кошмар с молниеносной быстротой.
Я передал «второму номеру» тяжеленную патронную ленту, которую тащил на себе. «Братишки» сноровисто зарядили «Корд», пулеметчик дернул за тросик затвора, перезаряжая страшное оружие. И снова тяжелый пулемет завел свою смертоносную песню.
Так вам и надо, сволочи! Это вам не грузовики с необстрелянными пацанами расстреливать…
* * *
Но «духи», засевшие в развалинах хижин и за дувалами, открыли ответную стрельбу — аул словно взорвался ураганной автоматной и пулеметной стрельбой. Зарокотали крупнокалиберные ДШК, ударили безоткатные орудия.
Тут же огонь автоматических гранатометов и крупнокалиберного пулемета десантников был перенесен в глубь укрепленной базы чеченских боевиков. Новые взрывы перепахивали аул вдоль и поперек.
Рядом со мной десантник огнеметного взвода вскидывает на плечо массивную пусковую трубу-контейнер «Шмеля». Вспышка, и реактивный снаряд, начиненный огнесмесью, уносится к цели — укрепленной огневой точке бешеных «чеченских волков».
«Духовскому» пулеметчику повезло больше всех — он умер практически мгновенно.
В головной части гранатометного выстрела «Шмеля» располагается кумулятивный заряд малой мощности, который подрывается при ударе о цель и обеспечивает сквозное пробитие даже сильно защищенных укреплений. В данном случае высокоскоростная кумулятивная струя полоснула по амбразуре ДОТа, уничтожив и пулемет, и стрелка.
Затем в развороченную амбразуру попал и основной заряд — объемного взрыва. Вышибной заряд распылил облако жидкой высококалорийной взрывчатки. Она практически мгновенно заполнила весь внутренний объем каменного ДОТа боевиков. А потом произошел взрыв.
В момент подрыва на внешней границе аэрозольного облака формируется область сверхвысокого давления и температуры. В результате этого образовалась ударная волна, по фронту которой температура превышает тысячу градусов Цельсия. Она огненным молотом прошлась по всему и вся, что было внутри укрепленной огневой точки боевиков.
При массе боевой части гранаты «Шмеля» чуть более двух килограммов боеприпас РПО-А гарантированно выжигает все к шайтаньей матери в объеме восьмидесяти кубических метров или при стрельбе по открытым целям — площадь до полусотни квадратных метров. По фугасному воздействию 93-миллиметровый калибр огнемета на основные виды целей не уступает 122—152-миллиметровым артиллерийским снарядам. При взрыве высокотемпературный импульс сопровождается резким перепадом давления, образующимся из-за взрыва топливо-воздушной смеси.
После попадания из «Шмеля» внутри развороченного огненным молотом взрывной волны остались только толстый слой сажи, кучка обгорелых костей да сплавленные обломки оружейного железа…
Очередная реактивная граната уходит к цели. Ветхое строение на взгорке разлетается клочьями горящей соломы. Рядом гигантский взрыв разметывает каменные обломки сарая неподалеку — видимо, сдетонировали боеприпасы.
В горный аул влетает еще с десяток реактивных гранат самого различного назначения. Картина чуть скромнее, чем от ракетного обстрела «Градами»! Фонтаны огня, дыма и камней взметаются до небес, а когда опадают — остается лишь Сталинград в миниатюре.
А вот теперь — вперед!
Штурмовые группы в составе нескольких автоматчиков и одного десантника с «Печенегом» устроили жесткую зачистку.
Рассыпая дымящуюся медь гильз из затворов, яростно плевались раскаленным свинцом автоматы десантников. Глухо хлопали «подствольники». «Братишки» били короткими и точными очередями.
Однако боевики феноменально живучие твари. Даже из развалин продолжают вести хоть и разрозненный, но яростный огонь!
Бесшумно на фоне всеобщего грохота работают снайперы, выбивая моджахедов. Один выстрел — одна пораженная цель.
— Вперед!!!
Десантники уже зацепились за окраины горного селения. Со всех сторон трещали автоматы.
Я тоже бежал вместе со всеми, непрерывно стреляя. У меня на плечах болтались две сумки санинструктора, каждая из них вмещала запас медикаментов и комплекты первой помощи на двенадцать раненых. Позади топали мои санитары, тоже навьюченные боеприпасами и фельдшерскими укладками с медикаментами. Земля под ногами взметывается чередой пыльных фонтанчиков — из ближайшей полуразрушенной халупы ударил пулемет.
— Ложись! — один из «братишек» дернул меня за рукав, прикрывая от губительного огня.
Я перекатился, вскинул автомат и ударил длинной, в полрожка, очередью. Пули прошивают хижину огненной строчкой. Рядом грохает «подствольник», и пулемет захлебывается, заткнутый прыгающей подствольной гранатой ВОГ-25 П. Другой «братишка» вскакивает и для верности швыряет внутрь РГД. Вспышка, приглушенный хлопок взрыва, из хижины валит черный дым.
Сейчас все решала огневая мощь «братишек». Не случайно наша усиленная десантно-штурмовая рота была насыщена тяжелым вооружением. Станковые автоматические гранатометы, крупнокалиберный пулемет и дальнобойный снайперский комплекс, обилие реактивных штурмовых гранат — все это позволяло нам вести уверенный огневой бой с превосходящими силами противника.
Несколько десантников в нашей роте, в порядке эксперимента, были вооружены новыми «помповыми» гранатометами ГМ-94. Это было весьма оригинальное оружие для обеспечения огневой поддержки пехоты в условиях ближнего боя, а также проведения спецопераций. Оно представляло собой массивное нарезное «ружье» калибра сорок три миллиметра с перезарядкой подвижно-скользящим цевьем. Ручной гранатомет ГМ-94 был разработан в Тульском КБ приборостроения в начале 1990-х годов на базе помпового боевого ружья РМБ-93. Оно тоже было создано в Тульском КБП, но в армии или в подразделениях поддержания порядка новое ружье оказалось невостребованным.
А вот у нас «помповый» гранатомет оказался весьма кстати. Десантники оценили мощное, эффективное и сравнительно компактное оружие.
Вот и сейчас двумя выстрелами из ГМ-94 десантник развалил к чертовой матери хижину, в которой засел пулеметчик-ваххабит с ПКМ. Полыхнуло знатно! Огненные фонтаны взрывов превратились в настоящий протуберанец, который уничтожил все вокруг.
Основным назначением нового гранатомета стало уничтожение противника в условиях городской застройки, в подвалах, дотах или в горных пещерах, ущельях, складках местности. Также «помповый» гранатомет может уничтожать легкую бронетехнику или ставить дымовые завесы. Особенности конструкции ГМ-94 и его термобарических реактивных гранат позволяют вести огонь в закрытых помещениях или на сверхкороткой дистанции без опасения задеть самого стрелка осколками и ударной волной.
Передернув цевье, десантник дослал очередную гранату из трубчатого магазина над стволом. Коллиматорный прицел, установленный на ствольной коробке гранатомета, существенно облегчал прицеливание, а откидной приклад увеличивал удобство стрельбы. В сложенном состоянии он мог использоваться как рукоятка для переноски оружия.
Стрелок тем временем еще двумя выстрелами «накрыл» огневую точку боевиков в камнях. Яростное пламя взвихрилось над ними, сжирая человеческие тела и оружейную сталь.
Спрятавшись за большой выщербленный ветром и временем камень, десантник-гранатометчик один за другим дослал в трубчатый магазин очередные четыре заряда.
— Вперед! Поддержи огнем!
Остановившийся рядом «братишка» с хрипом падает на землю, держась руками за горло. Меж его пальцев струится кровь. Я резко обернулся и очередью скосил «духа» с английским «Буром» конца XIX века.
Потом бросился к раненому, сейчас каждая секунда на счету. «Братишки» вопросительно смотрят на меня.
Мотаю головой — плохо. Раненого колотит, глаза закатываются под орбиты, губы синеют, пульс — еле прощупывается. Остроконечная пуля, выпущенная из старой, но мощной винтовки, прошла навылет, чудом не задев ни сонную артерию, ни шейный отдел позвоночника. И все равно — кровь льется тягучими, вязкими толчками, а вместе с ней вытекает и жизнь.
— Придержите его!
Десантники прикрывают меня, высаживая патроны длинными очередями. Рядом рокочет «Печенег» пулеметчика.
Быстро наматываю на шею раненому перевязочный пакет, плотно прижимая ватно-марлевую подушечку. Бойца колотит крупная дрожь, из поврежденного горла вырываются хрипы. Блин, могу не успеть… Ну, держись же, братишка. Нашариваю в фельдшерской укладке шприц-тюбик с сильнодействующим стимулятором.
— Распори ему рукав, — отрывисто бросаю одному из десантников.
Тот быстрым движением штык-ножа раскромсал пятнистый камуфлированный рукав. Срываю предусмотрительно намотанный на приклад автомата жгут и перетягиваю предплечье раненого. Блестящая тонкая игла уходит в синюю вену. Выдавливаю из шприц-тюбика все, до капли. Кажется, дыхание становится ровнее. Еще несколько инъекций, и дело, кажется, идет на лад.
Рядом грохает взрыв, еще одного десантника отбрасывает в сторону. Так не хочется с такой родной, прогретой земли! Но делаю над собой усилие и вскакиваю — навстречу воющим в воздухе осколкам и распростершемуся на камнях солдату. Твою же мать! Камуфляж и «разгрузка» пропитаны кровью, руки и ноги загребают пыль, из горла толчками вытекает черная кровь… Я торопливо разрезаю ремешки разгрузочного жилета. Тельняшка под ним черная от крови. Комкаю бинт и прижимаю к располосованной груди, белая ткань моментально напитывается красным. У раненого гемоторакс, кровь пузырится в ране, десантника колотит крупная дрожь. Товарищи как могут пытаются помочь ему. Но все бесполезно — он умирает у нас на руках.
— Суки!!!
Детина в камуфляже и разгрузочном жилете, из-под которых виднеется бело-синий клин тельняшки, садит с колена из пулемета. Тяжелый «Печенег» плюется гильзами из затвора. Мелькают миниатюрными молниями трассеры — один через три обычных патрона.
Еще один ранен, но тут не страшно — выживет. Разрываю очередной ИПП. Закончив перевязку, колю раненому промедол и противошоковое.
— Тащите его назад!
— Есть!
Теперь — рывок к ближайшему дому на окраине селения. Вокруг свистят пули, выбивают пыльные фонтанчики под ногами. Вот сука! Петляю, как заяц. Упал за камень, перебросил смотанные изолентой автоматные рожки, передернул затвор. Рядом взвилась пыль от автоматной очереди. Я развернулся и ударил вслепую коротким кинжальным огнем, резко отпрыгнул в сторону, упал и дал еще очередь. Дверь и глинобитную стену хижины прошили три десятка пуль. Я поменял отстрелянный магазин и передернул затвор.
Снова — вперед!
Десантники короткими перебежками стали продвигаться к центру кишлака. Мои два санитара и еще несколько солдат остались чуть позади. Сейчас пойдут раненые, я уже знал это по опыту. «Зачистка» — самый гадостный способ ведения боевых действий. Неизвестно, на что могут напороться ребята из десантно-штурмовых групп. «Растяжка» или очередь в упор от обдолбанного «духа». Нож в спину или крупнокалиберный ДШК, пули которого отрывают руки и ноги, и не спасает никакой бронежилет…
Мелькали темные фигуры моджахедов, уши закладывало от грохота. Стрельба велась со всех сторон, было непонятно, где свои, а где враги.
— Аллах акбар!!! — заорал огромный чеченец с лицом, по самые глаза заросшим бородой, и с гранатой в руках бросился на солдат.
Со всех сторон по нему ударили автоматы десантников. Моджахед словно налетел грудью на невидимую преграду, его грудная клетка буквально взорвалась кровавыми клочьями разорванной плоти. Одна из пуль попала в гранату, висевшую на поясе «духа». Раздался оглушительный взрыв, и моджахед превратился в воющий клубок огня.
Десантники постепенно прочесали селение до центра. Пока нам везло. Только одному «братишке» переломало ребра, когда очередь из автомата хлестнула по «бронику». Удар был сильный, но титановые пластины выдержали. Стащив с десантника разлохмаченную и покореженную броню, я проверил, нет ли пневмоторакса, и туго перебинтовал грудную клетку прямо поверх тельняшки.
Так, теперь нужно торопиться.
— Быстрее! Быстрее! — я в очередной раз поменял рожок в автомате.
Мокрые от пота, задыхающиеся, мы, наконец, добежали до центра кишлака. И тут нам под ноги ударила автоматная очередь.
— Вы кто?!
— Да вы что, охренели?! Свои мы, свои!
Командир роты капитан Островский, его заместитель, радист и остальные десантники залегли в развалинах большой саманной постройки в центре кишлака.
— Все живы? — спросил капитан, отрываясь от приклада автомата.
— Нет. Двое «двухсотых» и трое раненых, один — тяжело.
Я высунул было голову из укрытия, чтобы оглядеться. Комроты с силой дернул меня за руку и повалил на землю. Над головой свистнули пули, моджахеды лупили из крупнокалиберного, а вдобавок — еще из десятка стволов калибром поменее. По камням прыгали фонтанчики от пуль, в воздухе визжали рикошетирующие от камней пули.
— Вот суки! Там у них пулеметное гнездо. Садят, гады, патронов не жалеют. Сейчас свяжусь со Славкой Незвинским, пусть они их раздолбают. — Капитан Островский отвернулся к рации и схватил поданные радистом микрофон и наушники. — «Охотник», я — «Медведь», прием! Подави пулеметную точку «чебуреков» на господствующей высоте.
* * *
Славик, укрывшийся за стеной полуразваленной хижины, поставил свою сверхмощную снайперскую винтовку на сошки. В перекрестие электронно-оптического прицела он увидел тяжелый пулемет ДШК. Бородатый «дух» молотил длинными очередями. Снайпер-десантник плавно нажал на спусковой крючок. Тяжелая АВС калибра 12,7 миллиметра отозвалась грохотом и чувствительным ударом приклада в плечо. Незвинский потянул рукоятку массивного затвора, выбрасывая стреляную гильзу.
В электронно-оптический прицел он увидел, как лопнула кровавыми брызгами и ошметками плоти и костей голова «духовского» пулеметчика. Следующая бронебойно-зажигательная пуля превратила ДШК в груду лома. Больше он не будет стрелять.
— Вот молодец! — командир роты сменил двадцатизарядный магазин 9-миллиметрового бесшумного штурмового автомата АС «Вал». — Вперед, славяне!
Короткими перебежками, прячась за разваленными стенами хижин и прикрывая друг друга, десантники двинулись вперед. Путь им преградила группа моджахедов, внезапно явившаяся из завесы пыли и дыма, веявших над развалинами. Не успели они опомниться, как были выкошены ураганным огнем русских. Выжившие под смертоносным ливнем свинца были уничтожены в короткой и жестокой рукопашной схватке.
Я бежал, орал и стрелял вместе со всеми, в каком-то диком угаре.
Вдруг передо мной, будто из-под земли, появился «дух», размахивающий окровавленным ножом. Ваш покорный слуга, не задумываясь, ударил его прикладом по лицу, раздался хруст, во все стороны брызнули выбитые зубы. Увы, учился-то я не на стоматолога. Моджахед выронил нож и заорал, схватившись руками за окровавленное лицо. Продолжая атаку, не останавливаясь, с налета, саданул его ногой в живот. «Дух» согнулся и полетел на землю. Я с силой ударил его прикладом автомата в висок. Враг дернулся и затих.
Разворачиваюсь вправо. Прямо на меня несутся еще двое «духов». Вскидываю автомат, «калашников» разразился длинной очередью. Тела моджахедов задергались под градом пуль, их отшвырнуло в сторону. Отскакиваю за укрытие и быстро меняю опустошенный магазин. Руки сами выполняют необходимые операции, а взгляд ищет санитаров. Где же мои «эскулапы» — скорее к ним…
Постепенно сопротивление моджахедов слабело, бой разбился на несколько очагов, вспыхивали и затихали перестрелки. Рядом расположился комроты вместе со своим радистом, парой пулеметчиков и снайпером.
— Явился?
— Так точно.
— Сейчас идем на прорыв, нашли наших. Подтянутся гранатометчики, и ударим. — Капитан Островский обернулся к радисту. — Ну что у тебя там?
— Они уже подтянулись, — кивнул радист, прижимая наушники. — Сейчас начнут.
Грянули взрывы, как только пыль осела, сквозь рваные клочья дыма десантники рванулись в атаку. Яростно трещали автоматы. Последнюю сотню метров бойцы преодолели на одном дыхании.
Мощный удар десантного ботинка вынес хлипкую дверь сарая. В ноздри ударил запах навоза и прелой соломы. Десантники замерли, выставив во все стороны стволы. В полутьме маячили серые фигуры.
— Не стреляйте, мы свои, — послышался тихий голос. Слова принадлежали высокому худому парню в лохмотьях, которые некогда были военной формой. На изможденном, покрытом щетиной лице отчаянной надеждой светились глаза.
Несколько десантников осторожно вошли внутрь, автоматы они опустили, но пальцы держали на спусковых крючках.
— Кто такие? — спросил капитан Островский. — Выходите по одному и представляйтесь.
— Я — Руслан Тихомиров, лейтенант. Командир второй роты 104-го мотострелкового полка. Со мной еще трое ребят. И из других подразделений много. Нас тут двенадцать человек.
За его спиной жался невысокий худощавый парнишка.
— А ты откуда? — спросил капитан Островский.
— Рядовой Степанов, Игорь. Сто вторая мотострелковая дивизия, — едва слышно ответил тот.
Вместе с солдатами, запертыми в тюрьме, оказались и двое местных, как выяснилось, отец и сын. Их местный главарь тоже приговорил к смерти, обвинив в предательстве и пособничестве «федералам», чтобы отобрать трех баранов. Все это удалось выяснить с помощью переводчика.
Пленники выходили, называли себя и сразу же попадали в заботливые руки врачей. Я вместе с санинструкторами понимал, что от нашей быстроты и профессионализма сейчас зависят жизни всех: и спасаемых, и спасателей, и каждый был на своем месте, и каждый знал, что ему делать. Пригодились знания, полученные в Военно-медицинской академии, и навыки, вбитые инструкторами в учебке.
И все же проблема транспортировки личного состава и спасенных солдат встала в полный рост. Одних бывших пленников было двенадцать человек, да еще плюс к этому двое тяжелораненых. Да и те, кто остался в строю, утомлены боем. Моджахеды сейчас вцепятся в нас мертвой хваткой и уже не отпустят свою добычу.
* * *
— Радист, вызывай «вертушки», — приказал капитан Островский.
— Есть, — боец развернул рацию и поправил радиогарнитуру. Его пальцы быстро завертели верньеры, настраиваясь на нужную волну: — Я — «Медведь», прием, вызываю «Терек». Прием, «Терек», прием…
— «Медведь», прием, «Терек» на связи… — донеслось сквозь помехи.
— Командир, «Терек» на связи!
— Передавай: «Тушенку получил, высылайте ящики».
— Понял, выполняю, товарищ командир, — радист склонился над рацией и поправил наушники. — Товарищ капитан, «вертушки» будут только через час.
— Через час нас «духи» кончат, — мрачно ответил Игорь Островский.
Десантники занимали круговую оборону. «Братишки» рассредоточивались, маскировали огневые позиции. Развернули трофейные пулеметы и свой крупнокалиберный «Корд». Поставили на треноги автоматические гранатометы.
Где-то между камнями, невидимые, затаились снайперы.
Они-то первыми и заметили душманов, приближающихся к позициям десантников. Глухо захлопали выстрелы бесшумных винтовок. Рухнул один моджахед, второй, третий, десятый.
Десантники быстро залегли, готовясь встретить моджахедов. Когда те подошли на дистанцию прицельного огня, их встретили дружным залпом. С флангов поддержали пулеметы. Оставив на камнях убитых и добив своих раненых, моджахеды отошли.
— Ну, все… — капитан Островский передернул затвор бесшумного штурмового «Вала». — Это была разведка боем, сейчас они попрут по-настоящему.
— Товарищ капитан, разрешите обратиться, — я, прячась за камнями, подбежал к импровизированному командному пункту. Здесь возле рации собрались офицеры во главе с командиром десантно-штурмовой роты и авианаводчиком.
— Чего тебе?
— Раненым стало хуже. Тот рядовой, что ранен в грудь, я боюсь, что ему нужна срочная эвакуация. У нескольких наших обширные ожоги, раны начнут гноиться. Те ребята, которых мы вытащили из плена, истощены… Они очень слабые, еле на ногах держатся. Некоторые просят дать им оружие, но какие из них сейчас воины?..
— Н-да… — глубокомысленно заметил командир. — Доктор, что можно сделать?
— Все, что нужно, я уже сделал, нужна эвакуация, и чем скорее — тем лучше.
— А вот с этим, браток, пока напряженка.
— Товарищ капитан, разведчики на связи, — доложил радист.
— Дай сюда, — капитан Островский прижал переданные радистом наушники и микрофон радиогарнитуры. — «Медведь» вызывает «Барса», прием.
— «Барс» на связи, прием, — разведчики примерно в километре от аула оседлали высотку, с которой открывался хороший обзор практически во все стороны. Невидимые сами, они могли контролировать подходы к аулу. — «Медведь», к вам по ущелью направляются крупные силы боевиков. Приблизительно три сотни штыков, гранатометы, тяжелые пулеметы. Как поняли меня, прием?..
— Понял тебя, «Барс», прием. Продолжайте наблюдение. В бой не ввязываться, себя не обнаруживать. Конец связи.
— Понял, «Медведь», продолжаю наблюдение.
— Авианаводчик, вызывай поддержку!
— Есть, товарищ капитан, — офицер боевого управления ВВС склонился над своей рацией. — Поблизости патрулирует пара штурмовиков «Су-25 СМ», будут здесь через четверть часа.
Над горами послышался грохот двигателей ударных самолетов. Эти уникальные машины были созданы еще накануне Афганской войны 1979–1989 годов. И с тех пор легендарный штурмовик заслужил славу «крылатого танка», участвуя во всех локальных конфликтах в России, на постсоветском пространстве и вообще в мире.
— «Волкодав», прием, я — «Медведь». Прием!.. Необходимо прикрытие. Двенадцатый квадрат, по «улитке» четыре. Как слышите меня, прием.
— Вас понял, выполняем.
«Волкодавы» — 461-й штурмовой авиаполк прошел обе чеченские войны, воевал в Дагестане и в грузино-осетинском конфликте. Эмблема в виде собачьей головы на штурмовиках полка и дала звучное неофициальное название этой части. Совсем недавно полк перевооружили на новые, самые современные машины — «Су-39 Т» и «Су-25 СМ». Они могли не только выполнять непосредственную поддержку, но и атаковать противника управляемыми бомбами и ракетами днем и ночью в любых метеоусловиях. Настоящие крылатые танки!
— Обозначьте себя! Ракеты! Дым! — предупредил опытный капитан Островский.
Его опасения были не лишены оснований — было много случаев, когда из-за неразберихи авиация наносила удар по своим же войскам. Сразу же зажгли сигнальную дымовую шашку, кто-то разрядил в небо ракетницу.
— Я — «Волкодав», прием. Наблюдаю цветные дымы. Это вы?
— Так точно, прием. Отработайте ракетами по ущелью, желательно во всю глубину.
— Вас понял. Любуйтесь фейерверком.
Над нами в грохоте двигателей пронеслась пара штурмовиков «Су-25 СМ». Лихо заложив вираж, они вышли на позицию атаки.
— Осторожно, мужики! Сейчас штурмовики работать начнут!
Из-за скал вынырнули крылатые тени, мелькнули дымно-огненные хвосты тяжелых ракет С-13 МЛ с лазерным наведением. Наверху ярко полыхнуло пламя, вой и свист реактивных снарядов сменились грохотом взрывов. Волосы десантников всколыхнула волна горячего воздуха. Ракеты С-13 МЛ были оснащены осколочно-фугасными боеголовками. Их взрывы заполнили ущелье до краев.
Под крыльями штурмовиков «Су-25 СМ» кроме модернизированных ракет с лазерным наведением были подвешены и объемно-детонирующие бомбы ОДАБ-500 П «Ворон». И сейчас они валились на головы «чеченским волкам»! Огненный вихрь пронесся по ущелью от края до края, сжигая все на своем пути, — «бешеные волки джихада» буквально захлебнулись жидким пламенем. Каленые иззубренные осколки рвали плоть моджахедов, а камнепад, вызванный чудовищными ударными волнами, похоронил всех: и живых, и мертвых…
Пара хищных реактивных птиц выходит из пикирования и крутым разворотом с набором высоты покидает воздушный квадрат.
— Я — «Волкодав», работу выполнил, прием.
— Понял вас, «Волкодав», спасибо, мужики, — выручили!
— Да не за что, работа у нас такая!..
Над горами постепенно затихал рев мощных турбин.
* * *
— Вроде отбились, слава тебе, Господи… — капитан Островский осматривал в мощный бинокль подходы к аулу. На несколько секунд он задержал взгляд на ущелье, в котором, перемолотые и сожженные, лежали останки «духов». Да, хорошо поработали «Волкодавы» из 461-го штурмового!
Десантники выставили автоматы и настороженно вглядывались в окрестности, постоянно ожидая повторного нападения. Нервы у всех были напряжены до предела. Замерло всякое движение. В бескрайнем синем небе висело раскаленное солнце. Наконец радист поднял голову от рации и коротко сказал:
— Летят.
У всех невольно вырвался вздох облегчения. Некоторые стали задирать головы, чтобы первыми разглядеть приближающиеся вертолеты.
— Так, внимание всем, — распорядился капитан Островский. — Не расхолаживаться. Вертолеты еще в пути, а вот моджахеды могут быть близко. Так что глядите в оба.
Прямо как в воду глядел — недалеко от нас, в центре аула, раздалась длинная пулеметная очередь. Потом ударили несколько автоматов.
— Что за черт?! — капитан Островский сбросил с плеча ремень «Вала». — Наверное, затаившиеся боевики пошли на прорыв. Старший сержант Петров, возьмите отделение бойцов и разведайте обстановку. В случае боевого соприкосновения с противником закрепитесь и не дайте «чехам» прорваться. Их не должно быть много. Свяжетесь по рации.
— Есть, командир.
Вскоре в той стороне, куда ушел отряд старшего сержанта Петрова, раздался захлебывающийся лай автоматов, рокот ручного пулемета. Грохнуло несколько взрывов.
— Что за?.. Всем — тревога! Приготовиться к отражению атаки!
— Есть!
— Радист?.. — капитан Островский схватил радиогарнитуру.
Сквозь хрипы помех и треск выстрелов:
— «Медведь»! «Медведь», прием… Веду бой!.. Это звери! Настоящие звери!!! А-а-а! — на этом передача оборвалась.
— Фельдшер! — это уже ко мне. — Бери своих санинструкторов и выдвигайтесь с десантниками в район боя. Окажите помощь раненым.
Вместе с бойцами я рванулся к тому месту, где били взахлеб автоматы. Пока мы добежали, выстрелы прекратились. Но то, что мы увидели…
Между развалинами лежали тела наших ребят, а над ними склонились несколько «бородатых». Они разрывали мертвым горло и пили кровь! Мерзкие твари!!! Леденящие кровь легенды о «кровавом амире» подтвердились самым страшным образом.
— По тварям — огонь! — автоматы и пулемет ударили огневым залпом. Хлопнули реактивные гранаты «подствольников».
Бешено молотили затворы «калашниковых», рассыпая дымящуюся медь стреляных гильз. Длинные очереди прошивали упырей навылет, кромсали их тела. Но этим демонам крови, похоже, было все равно, обычный свинец и даже пули с бронебойными сердечниками их не брали!
Чертовы упыри отозвались глухим ревом и ринулись на нас. Убивать для них было наслаждением. Кровопийцы принципиально не использовали автоматы. Каждый их стремительный бросок оканчивался страшным ударом гипертрофированных челюстей. Упыри легко распарывали своими страшными когтями и клыками кевларовые бронежилеты с титановыми пластинами. Одним движением рассекали горло или просто сносили головы нашим ребятам. Время от времени вампиры впивались в горло своим жертвам и взахлеб пили их кровь.
Выстрелы в упор доставляли этим исчадиям столько же неудобств, сколько и комариные укусы. Их собственные раны лишь распаляли жажду крови, которую исчадия тьмы утоляли немедленно. Природная жестокость, замешенная на вражде между тейпами и кланами горцев, смешалась здесь с потребностями исковерканного нечеловеческого организма!
Одна из таких тварей бросилась прямо на пулеметчика. Тот намертво вдавил спусковой крючок своего «Печенега», пытаясь потоком трассеров остановить человекоподобное исчадие полночи. Десантник ясно видел, как пули рвут дьявольскую плоть твари, но та не обращала на попадания никакого внимания. Пули дробили кости и превращали внутренние органы в кашу. Наконец, после неимоверно долгих мгновений стрельбы сухо щелкнул вхолостую ударник. В двухсотзарядной ленте закончились патроны.
— Н-на тебе, дьявольская сука! — пулеметчик влепил в кровавые ошметки оставшуюся от вампира ручную фосфорную гранату. — Гори в аду, сволочь!
Ослепительно-яркое пламя стало пожирать кровавую плоть, воздух разорвал жуткий вопль боли — вампир, получив более сотни пулевых попаданий, которые превратили его тело в кровавую кашу, все еще продолжал существовать! Но — недолго, фосфорное пламя зажигательной гранаты пожирало его.
А в пыли и дыму к оставшимся в живых десантникам ринулась еще одна тень. На этот раз никто уже ничего не успел сделать. Боец с помповым гранатометом отлетел на камни изломанной куклой и сполз, оставляя на ней кровавые потеки. Его оружие покатилось по камням.
Пулеметчик отбросил «Печенег» с опустевшей лентой и выхватил из кобуры тяжелый автоматический «стечкин». Выстрелить он не успел. Пистолет описал в воздухе дугу и упал на землю — вместе с оторванной по локоть рукой. Мертвые пальцы конвульсивно сжимали рукоятку оружия.
Огромный звероподобный чеченец склонился над трупом пулеметчика и разорвал своими деформированными клыками горло русского десантника. Громко чавкая и довольно урча, демон насыщался кровью.
Рядом один из «братишек» расстрелял по приближающимся тварям весь магазин «калашникова». Живым не дамся! — в ладони легли две ребристые осколочные гранаты. Вырвано кольцо, отлетел в строну предохранительный рычаг. Избавления пришлось ждать долгих четыре секунды…
Обычное оружие против вампиров было бессильно, и даже пулеметы не могли уничтожить их.
Я отбросил свой «калашников» с пустым магазином и подхватил помповый гранатомет одного из десантников. Оружие было заряжено, выстрелить боец не успел… Ну, ничего — теперь я и за себя, и за того парня!
Устройство гранатомета ГМ-94 было довольно простым: кто стрелял из помпового дробовика типа «Ремингтона» или нашего «Бекаса», тот поймет. Коллиматорный прицел разбит, но на такой дистанции сойдет и наводка по стволу. Вскидываю мощное оружие и жму на спусковой крючок. Гранатомет бьет в плечо отдачей, посылая в цель 93-миллиметровую термобарическую гранату ВГМ-93.100.
Ее разрыв накрыл упырей облаком жидкого огня, твари взвыли от адской боли, буквально захлебываясь пламенем.
Передергиваю рифленое цевье, досылая очередной боеприпас, и снова жму на спуск! Удар приклада в плечо, и новая вспышка, подобная шаровой молнии, испепеляет проклятых кровопийц! Так вам, твари!!! Получите, суки!!! Еще двумя выстрелами полностью опустошаю трехзарядный трубчатый магазин. Четвертая граната была дослана в ствол.
Кто-то рядом саданул по чеченским упырям из «Шмеля». Такого удара не могли выдержать даже исчадия ада! Ревущее и бушующее пламя поглотило вампиров, испепелив их температурой более тысячи градусов Цельсия. От них даже пепла не осталось.
* * *
Как всегда неожиданно на площадку приземления, обозначенную разноцветными дымами, свалились долгожданные «вертушки».
Десантники окружили пыльные потрепанные вертолеты. Первыми на борт загрузили раненых и спасенных из плена. Транспортно-боевые «Ми-8 АМТШ» приземлялись конвейером, и первые машины сразу же ушли на базу в Буденновск. А им на смену приземлялись другие «вертушки». В них забрались и остальные бойцы десантно-штурмовой роты.
Полет пролетел, словно один миг, правду все-таки говорят, что дорога домой вдвое короче. Вертолеты садились на аэродром уже в кромешной тьме…
* * *
Вскоре после этой кровавой мясорубки я уволился. Командование не хотело меня отпускать — пообещали даже увеличение контрактной платы и карьерный рост. Но меня поддержал капитан Островский.
Все, кто выжил после атаки упырей в том Богом забытом горном селении, не слишком распространялись о случившемся. Кто в Командовании Федеральной группировки войск поверит в то, что десантно-штурмовая рота воевала с вампирами в горах Чечни?! Я бы сам не поверил, если бы не видел, как эти твари терзали наших ребят…
Вернувшись на гражданку, я посвятил все время для сбора информации о вампирах. Любой: от древних трактатов на ныне забытых языках и до современных интернет-публикаций.
Параллельно я возобновил свою не совсем законную врачебно-хирургическую практику. Собственно, из-за нее меня и выперли из Военно-медицинской академии в родном Санкт-Петербурге. Тогда на дворе была середина девяностых, и «разборки» с перестрелками в «культурной столице» уже перестали кого-либо удивлять. А как говорил Гиппократ: «Война — единственная хорошая школа для хирурга». Вот я и ввязался в криминальную войну и получил неплохой гешефт. Бандиты обо мне знали, но не трогали — для них всех я был последним шансом на жизнь.
Времена изменились, на дворе были уже двухтысячные, но вот люди менялись медленнее… Так что и после увольнения я имел достаточно средств.
Ну а потом на меня вышли и сами вампиры. Кровожадным исчадиям тоже нужен был собственный эскулап. И я стал «штопать» их. Я лечил «полночных охотников» и параллельно изучал, собирал бесценную информацию.
И так же сильно ненавидел проклятых упырей, я навсегда запомнил тот страшный и кровавый бой в затерянном в горах Чечни горном селении… Я ненавидел вампиров за все: за то, что они убивали нас, за то, что они были сильнее, умнее и хитрее людей, за их практически полную неуязвимость.
Это были страх и ненависть жертвы, дойной коровы перед хищником. Ужас прятался в наших генах, в дремучих временах, когда волосатые предки жались к костру в пещере, — а там, в лесу, была ночь и была жуть.
Хищные звери всегда пугали, ибо несли смерть, но что вы скажете о персональном хищнике рода человеческого?!
Чувство было сродни тому, что я пережил на войне. Смерть от пули или разорвавшегося снаряда, конечно, страшная, но это воспринимается относительно спокойно. Ракетный обстрел или артналет воспринимается как стихийное бедствие. Ну что со стихии возьмешь? Минут десять назад ты с ребятами в блиндаже спирт употреблял, а теперь — ни блиндажа, ни ребят. Страшно, но как-то понятно. Вечная память.
А вот снайпер или «растяжка» — дело другое.
— Слышали, Димку из второй роты снайпер подстрелил?
— Жуть!
И сразу ползет по спине холодок: может, я — следующий? А все потому, что Димку, которого ты едва знал, не просто убили. Его выследили. На него охотились. Снайпер на войне олицетворяет безжалостного, активного охотника, который именно в тебя целится, — происходит персонификация смерти.
Минная «растяжка» тоже олицетворяет охоту за тобой и только за тобой. Но охота эта — пассивная. Эта мина — «твоя». Словно капкан, настороженный на волка.
И «полночные хищники» тоже охотились за каждым человеком в отдельности, реализуя свой вековечный инстинкт убийцы.
Ненависть, питаемая страшными призраками прошлого, крепла в моей душе, закручиваясь тугим горьким жгутом. Болью за тех, кого растерзали эти кровожадные ублюдки.