Мигель набрал было воздуха в легкие, чтобы сообщить о проблеме, но тут во входную дверь неистово заколотили.

— Шери! — вскрикнула мама. Она вскочила на ноги, стул с грохотом опрокинулся на пол. Мгновение спустя на кухню вбежала Пустельга, крепко прижимая к себе мою сестренку.

— Проклятие, на улице полно эволюционистов! Что будем делать? — спросила Пустельга.

— Уходите через заднюю дверь, — скомандовал папа. Еще один сокрушительный удар сотряс входную дверь. Отец быстро раскрыл свой бумажник, выгреб из него все купюры и сунул мне в руку. — Джулия, возьми Шери и идите к соседям, в любой дом, чем дальше от нашего, тем лучше.

— Я вызову полицию. — Мама схватила со стола мобильник и протянула руки, чтобы забрать у Пустельги испуганную Шери.

Пока Пустельга пыталась передать маме цепляющуюся за нее девочку, Мигель через окно кухни изучал обстановку на заднем дворе.

— Вижу как минимум двух вооруженных людей, — прокомментировал он.

В этот момент входная дверь не выдержала и с треском распахнулась, и в холле послышался топот ног. Отец разразился проклятиями и сильно толкнул меня в плечо. Я отскочил к стене, подальше от окна, Мигель и Пустельга последовали моему примеру.

— Подвал? — шепнула Пустельга.

Я покачал головой.

Отец уже успел подпереть кухонную дверь спинкой стула. Теперь он схватил стол и опрокинул его набок — тарелки и чашки со звоном посыпались на пол. Я помог отцу оттащить стол в угол кухни. Мама спряталась за ним, как за шитом, прижимая к себе Шери и прикрывая ее собственным телом. Сестренка молчала. От ужаса она даже не могла плакать.

— Оружие? — спросил отец.

Я достал из кармана охотничий нож. Мигель и Пустельга беспомощно развели руками.

Отец снова разразился проклятиями и выхватил из висевшего в углу кухни форменного плаща свой пистолет.

— Старайтесь держаться позади меня, — сказал он и выключил свет на кухне. Кухня погрузилась в полумрак, хотя на улице был ранний вечер.

Я присел на корточки и стал привязывать к ногам хвост. Пустельга и Мигель тоже достали свои хвосты. На кухню долетали голоса вломившихся в дом людей.

— Чисто! Чисто! — отрывисто бросали они, обследуя комнату за комнатой на втором этаже.

— Алло? — прошептала мама. Я бросил взгляд в угол, где она притаилась вместе с Шери. Мама прижимала к уху мобильник и, прикрывая его рукой, шептала в трубку. Черные кудри сестры подрагивали возле маминого плеча. — Срочно, полиция, нам нужна полиция, к нам в дом ворвались вооруженные люди. Повторяю, много вооруженных людей.

Пока мама умоляющим голосом разговаривала с оператором службы «911», я прислушался к тому, что творилось за дверью. Грохоча тяжелыми ботинками, эволюционисты шныряли по дому, бесцеремонно врываясь в комнаты. Они наводнили весь дом, наш дом! С каждой секундой ярость и ненависть все сильнее закипали у меня в груди, казалось — еще миг, и меня разорвет на части.

— Мигель! — шепнула Пустельга, взглядом показывая на что-то за его спиной.

Мигель обернулся и кивнул. Он достал два ножа из деревянной стойки. Здоровенный нож для мяса оставил себе, другой, чуть поменьше, передал Пустельге. Вдобавок к ножу она прихватила с плиты только что закипевший чайник, исходящий паром. От напряжения и страха ее золотистые крылья подрагивали.

— Мы знаем, что вы там, — неожиданно раздался за дверью резкий мужской голос. — Если мутанты выйдут, никто не пострадает.

Отец снял пистолет с предохранителя и взял дверь на мушку.

— Даю ровно минуту, чтобы убраться из моего дома, иначе вы сами пострадаете!

Отец бросил на нас быстрый взгляд через плечо и резким движением головы приказал встать поближе к стене.

В тот же миг эволюционисты ринулись на штурм. Как только выбитая ногой кухонная дверь распахнулась настежь, отец открыл стрельбу. Двое людей в черных армейских комбинезонах, появившиеся на пороге кухни, рухнули как подкошенные. Их коллеги метнулись обратно и затаились в холле. Я слышал, как один из них торопливо говорит по рации, но слов разобрать не мог.

— Задняя дверь, — сказал Мигель.

Я рывком обернулся и увидел троих человек, которые неслись по газону, держа ружья наизготове.

— Транквилизаторы, — сказал я, узнав характерную форму ружей со специальными воздушными камерами.

— И пули, — добавила Пустельга, ткнув пальцем в направлении маленького окна над мойкой.

Мы с Мигелем вытянули шеи и разглядели еще двоих. Они притаились возле кустов, прикрывая своих коллег. Эти были вооружены обычными автоматами.

Отец оборонял главную дверь, ведущую в холл, и открывал огонь, стоило кому-нибудь из эволюционистов показать лишь кончик носа в дверном проеме. Мы втроем взяли на себя заднюю дверь. В углу, позади перевернутого стола, свернувшись калачиком, сидели мама и Шери. Сестренка тихо плакала, мама укачивала ее в своих объятиях, дрожащим голосом шепча ласковые слова.

Вдруг меня осенила идея. Я метнулся к плите и схватил тяжелую сковороду, полную жареной картошки. Картошкой пришлось пожертвовать — она разлетелась по кухне, словно праздничное конфетти. В этот момент задняя дверь с грохотом распахнулась. На пороге возник человек. Заряженное транквилизатором ружье он держал наготове. Я размахнулся и со всей силы ударил его сковородой по лицу. Послышался тошнотворный хруст ломающейся кости. Человек глухо вскрикнул и рухнул на пол. Я приготовился встречать следующего, но на этот раз меня опередила Пустельга. Как только новый гость в черном комбинезоне появился в дверном проеме, она плеснула в него кипятком из чайника. Тот схватился за лицо и с безумным воплем бросился вон из кухни.

Несколько дротиков с транквилизатором влетели в открытую дверь. Один просвистел у меня над самым ухом и воткнулся в шоколадный кекс на буфете. И тут же в дверном проеме появился новый нападающий. Мигель и Пустельга разом метнули кухонные ножи. Один пролетел мимо, второй с силой воткнулся ему в предплечье. Человек охнул и отскочил от двери.

— Трое в ауте, остались еще двое, — сказал я, покрепче сжимая рукоятку охотничьего ножа.

— При условии, что они не пришлют подкрепление, — тяжело дыша, уточнила Пустельга. Она обвела взглядом кухню в поисках предметов, подходящих для оборонительного боя.

Стоявший возле стены Мигель шевельнулся и продвинулся чуть ближе к двери:

— Как только очистим задний двор, нужно улетать.

— А как же моя семья?

— Им нужны вы, а не мы, — послышался ровный голос отца. — Бегите, я вас прикрою. Возьми маму и сестру, отведи их к соседям, а затем воспользуйтесь вашими крыльями и улетайте. Уносите ваши задницы отсюда как можно скорее.

— Но…

Отец повернулся ко мне:

— ТЕЙЛОР! ДЕЛАЙ, КАК Я СКАЗАЛ!

И в этот момент прогремел один-единственный выстрел. Время остановилось. Я видел недоумение, появившееся в глазах отца. Потом его взгляд померк. Отец, словно споткнувшись, упал на колени, затем всем телом рухнул на пол. Его рука оказалась возле моих ног.

Я замер, мир вокруг как будто перестал существовать, звуки исчезли, я ничего не видел, только отцовскую руку, лежащую у моих ног.

«Папа?»

Я грохнулся на колени рядом с ним. Нож выскользнул у меня из ладони и со стуком упал на пол.

До меня, словно издалека, долетал крик мамы. Она появилась возле отца и обхватила его руками, пытаясь перевернуть лицом вверх. Я видел, как на папиной рубашке в районе правой лопатки расползается темное влажное пятно.

И тут я услышал собственный голос:

— Прости меня. Прости. Это моя вина. Это я виноват.

Мама вскинула на меня взгляд. На миг мне показалось, что сейчас она скажет, что ничего страшного не произошло, что все в порядке.

Но мама ничего не сказала.

Она трясла отца за плечи и беспрестанно выкрикивала его имя. Мигель и Пустельга тоже появились рядом. Они что-то говорили, но я не мог разобрать ни слова. Пустельга тянула меня за рукав. Мигель наклонился к моей маме.

В холле я смутно слышал крики эволюционистов. Они отступали, покидая наш дом. Снаружи, над головой, я различал нарастающий гул. Похоже, приближалась гроза.

Постепенно до меня начал доходить смысл слов, которые Мигель говорил моей маме:

— Миссис Оуэн, миссис Оуэн, вам надо увести отсюда Шери. Пожалуйста, миссис Оуэн.

Аккуратно, но твердо Мигель заставил маму оторваться от лежащего на полу отца и подняться на ноги. В углу за перевернутым столом заходилась в плаче Шери. Мама медленно отвела взгляд от мужа и посмотрела на дочь. Внезапно она бросилась к Шери, схватила ее на руки и выбежала в открытую дверь на задний двор, Мигель — за ней. Оба исчезли в сгущающихся сумерках.

— Ястреб! Ястреб! — дергала меня за рукав Пустельга. — Ястреб, посмотри на меня.

Мои губы сами шептали одну и ту же фразу:

— Это моя вина. Это моя вина.

— Нет, Ястреб. Он не…

— ЭТО МОЯ ВИНА!

Пустельга инстинктивно отпрянула от моего крика.

— Это МОЯ вина!

Я развернулся и выскочил во двор. Десяток шагов — и я на улице. Пустельга что-то кричала мне вслед, но у меня не было сил слушать.

Слезы обжигали мне веки, грудь разрывалась от тоски и ужаса. Я взмыл в небо. Изо всех сил работая крыльями, я стал подниматься все выше и выше. Я увидел парящие на фоне облаков темные силуэты. Туи, Сокол, Филин, Рэйвен. Они нашли нас. Отряд снова был вместе.

А затем острый луч белого света пронзил меня и пригвоздил к темном небу, как насекомое к картонке.

Я завертелся в воздухе, заметался из стороны в сторону, неуклюже и беспорядочно взмахивая крыльями. На конце луча, словно державшего меня на мушке, я увидел черную тень вертолета.

Из темноты долетали крики. Отряд звал меня.

Мой мозг взорвался от ярости.

«НЕТ! Вам больше НЕ удастся сцапать никого из нас! Никого, кроме меня!»

Я перестал метаться в воздухе и замахал крыльями: прочь от вертолета, как можно скорее. Я уводил их от Отряда, от моего дома, от мамы, от сестры, от…

Раздираемый горем и гневом, я уходил все дальше и дальше в вечерний город. Вертолет следовал за мной по пятам.

Я несся как безумный, но вскоре начал уставать. Боль в мышцах постепенно вытеснила всю остальную. Первый эмоциональный порыв прошел, уступив место холодной логике. Я понял, что должен увести за собой эволюционистов, причем всех, а не просто один зацепивший меня вертолет. А для этого меня должно быть много. Я должен поднять колоссальный шум, такой, чтобы они не могли не обратить на меня внимания!

Вертолет позади меня поднялся на безопасную высоту — выше крон деревьев и переплетения электрических проводов. Я же держался над самой улицей, лавируя между фонарями и высокими стойками рекламных щитов. Люди, случайно бросавшие взгляд вверх и замечавшие меня, успевали лишь изумленно ахнуть. Однако острый белый луч цепко держал меня на прицеле. Если мне и удавалось ускользнуть от него, то не более чем на несколько секунд.

Сияющий огнями центр Лос-Анджелеса стремительно вырастал передо мной. Усталость накапливалась, мышцы налились тяжестью. Но я знал, что не могу позволить себе сбавить скорость.

По мере того как многоэтажные дома и офисные здания становились все выше, я тоже вынужден был подниматься. Расстояние между мной и висящим над головой вертолетом сокращалось, тем более что мои преследователи, в свою очередь, приближались ко мне. Я заметил впереди ярко освещенное пятно. Бейсбольный стадион! Разгар игры. Трибуны, до отказа забитые болельщиками.

Я не стал раздумывать — иначе у меня просто не хватило бы смелости — и, сложив крылья, ринулся с высоты прямо в наполненную светом чашу стадиона. Теперь вертолет эволюционистов, оказавшись посреди густо растущих небоскребов, был ограничен в маневрах и уже не успевал так быстро, как прежде, ловить меня своим белым лучом. Я ускользнул от них. Но в следующее мгновение едва не ослеп от обрушившегося на меня света прожекторов на стадионе. Если бы не солнцезащитные очки, я, скорее всего, вообще потерял бы ориентацию и дело могло кончиться катастрофой.

Я заложил крутой вираж и, выйдя из пике, стал двигаться вокруг стадиона, держась над краем гигантской чаши. Мне почти не приходилось работать крыльями: я окунулся в поднимающуюся от стадиона жаркую волну воздуха, разогретого миллионами ватт электрических ламп и присутствием десятков тысяч людей, и поплыл в ней, дав себе небольшую передышку после бешеной гонки.

Тем временем вертолет эволюционистов завис над стадионом, шаря в пространстве лучом, точно осьминог щупальцем.

Я сложил крылья и нырнул вниз, прямо к трибунам. Скользившая по рядам тень от моих крыльев заставила толпу оторваться от игры и обратить на меня внимание. Люди поднимали головы и заходились истошными воплями. Сопровождаемый криками и визгом, я несся вниз к раскинувшемуся подо мной бейсбольному полю. С некоторым трудом мне удалось выйти из пике. Я просвистел над головами замерших от изумления игроков. На гигантском экране над стадионом плясало мое собственное изображение, и я слышал истеричные вопли комментатора. Улыбаясь от удовольствия, я на одном взмахе преодолел все поле, долетел до противоположной трибуны и резко взял вверх. Скользнув над толпой, я ушел в темное небо и, лавируя между небоскребами, направился дальше в центр города.

Обойдя очередной небоскреб, я выскочил на свободное пространство, и тут прямо передо мной возник вертолет.

«А-а-а! Ой!» — Я инстинктивно нырнул вниз, едва не расшибившись в лепешку о шасси вертолета, и снова спустился поближе к улице.

Теперь я был у всех на виду, люди задирали головы, тыкали вверх пальцами, кричали, широко разевая рты. На меня нацелились сотни камер мобильных телефонов. Кипевший в крови заряд адреналина делал меня практически неуязвимым для страха. Я несся над ярко освещенной улицей. Воздух, поднимавшийся от разогретого за долгий день асфальта, обдавал меня жаром.

На одном из перекрестков я резко поднял вверх левое крыло, сделал крутой разворот направо и прошел практически вплотную к стеклянной стене высокого офисного здания, уловив свое отражение в зеркальных окнах. Также я заметил еще один вертолет, который летел вдоль улицы, сопровождая меня. Это был вертолет телевизионщиков, чьи камеры следили за каждым моим движением.

Поднявшись повыше, я начал кружить назад и вперед. Я закладывал красивые виражи, кувыркался в воздухе, демонстрировал фигуры высшего пилотажа, словно самолет на авиасалоне. Мои перья, как пропеллеры, резали вязкий городской воздух. Казалось, что при каждом вдохе в глотку вливается теплая морская вода. Случайные боковые порывы ветра время от времени сбивали меня и волокли в сторону.

Я заметил внизу знакомые черные автомобили. Вертолет эволюционистов попытался подрезать меня, когда я делал «восходящую бочку», но я вильнул в сторону и обошел его. В тот краткий миг, когда мы сблизились с вертолетом, я успел заметить сидящих у открытой двери людей с помповыми ружьями. Я понимал, что если на такой высоте им удастся всадить в меня дротик с транквилизатором, то шансов приземлиться живым у меня нет — рухнув вниз, я превращусь в размазанное по асфальту кровавое месиво.

Я вновь снизился и помчался вдоль улицы.

Тем временем к машинам эволюционистов присоединились полицейские автомобили с воющими сиренами. Искаженный громкоговорителем голос что-то кричал не переставая. Я не был уверен, обращаются ли полицейские ко мне, или к несущимся по бульвару черным машинам эволюционистов, или ко вторгшимся в городское пространство вертолетам. Это не имело значения. Я все равно их не слушал.

Я летел над улицей, преследуемый двумя вертолетами — вертолет эволюционистов висел у меня на хвосте, вертолет телевизионщиков шел над головой, фиксируя все подробности захватывающей погони.

Усталость все сильнее давала о себе знать. В какой-то момент, едва не врезавшись в переливающееся огнями рекламное панно на стене дома, я понял, что теряю концентрацию. Мышцы постепенно каменели и наливались тяжестью.

«Возможно, мне не выйти из этой переделки не только свободным, но и живым».

Эта мысль не вызвала у меня ни горечи, ни страха. Все мои эмоции умерли.

На очередном повороте я чуть не налетел на висящий над дорогой знак «Остановка запрещена». У меня больше не оставалось сил, чтобы набрать высоту. Летящий над головой вертолет эволюционистов прижимал меня к земле. Две черные машины шли прямо подо мной, на хвосте у них висели копы, но эволюционисты не обращали внимания на вопли полицейских, требующих немедленно остановиться.

Откровенно говоря, выхода я не видел.

— Икар, ты взлетел слишком высоко, — произнес я вслух.