Ястреб лежал на земле. Туи растолкала нас всех и взялась за осмотр раненого. Мы сгрудились вокруг, словно взволнованные мамаши в приемном покое больницы. Ястреб тихо постанывал сквозь зубы, пока Туи обследовала его правую руку.

— Перелом запястья, — коротко бросила Туи. — Также возможен перелом нескольких ребер. Как голова?

— Как в тумане, — пробормотал Ястреб.

Туи достала из кармана джинсов фонарик-карандаш и принялась исследовать реакцию зрачков Ястреба на свет.

Пустельга внимательно наблюдала за манипуляциями Туи. Я видел, как она тревожится за Ястреба. Мое сердце тоскливо заныло.

— Где ты раздобыла этот фонарик? — спросила она Туи.

Туи фыркнула.

— Обзавелась им сегодня, — сказал она, продолжая исследовать многочисленные синяки и ссадины на смуглой коже Ястреба. — Подумала, что хороший медицинский набор «скорой помощи» нам не помешает. Тебе повезло, чувак, — обратилась она к Ястребу, — что я прихватила целую аптеку, хотя не думала, что она понадобится так скоро. — Она убрала фонарик в карман. — Полагаю, что сотрясения мозга у тебя нет, но в нормальных условиях я немедленно отправила бы тебя в больницу.

— Никаких больниц, — простонал Ястреб. Он дышал тяжело, с хрипом и свистом.

Я зажмурился, невольно вспомнив ту ночь, когда умирала моя бабушка. Я чувствовал, что смертельно устал, и физически, и эмоционально. Из-за оставшейся после извлечения чипа раны я даже не мог толком сесть на траву. Эта рана постоянно напоминала мне о зле, которое преследовало нас и гнало, не давая покоя.

Но хуже всего было ощущение беспомощности — я ничего не мог сделать для Ястреба. И ничем не мог помочь Отряду.

«Господи, как долго это будет продолжаться? Или мы обречены вечно скитаться? Или эволюционисты рано или поздно поймают нас?»

Боковым зрением я уловил какое-то движение в темноте и быстро обернулся. Оказалось, что это Рэйвен. Прижав ладони к щекам, она попятилась назад, глаза ее были полны слез.

Филин быстро обнял Рэйвен за плечи и шепнул на ухо несколько слов. На лице девушки застыло выражение муки, как у человека, который вспомнил нечто ужасное. Однако тихая настойчивая речь Филина, видимо, успокаивала ее. Рэйвен порывисто вздохнула и вытерла слезы. Можно было только гадать, какую боль и страдание несут эти двое в своих сердцах. Мое сердце тоже сжалось от боли. По собственному печальному опыту я знал, что прошлое невозможно выкинуть из памяти. Но сейчас меня больше волновало будущее Отряда. Мне хотелось, чтобы оно оказалось лучше, чем прошлое каждого из нас. И попытки понять, что для этого делать и куда двигаться дальше, неизменно приводили меня в смятение.

«Знак. Какой-нибудь знак, Господи. Хоть что-нибудь. Направь нас — это все, о чем я прошу. Куда нам сейчас идти? Что делать?»

— А интересно, — начал говорить Сокол, осторожно усаживаясь на траву так, чтобы не потревожить рану на ягодице, — как вообще эти плохие парни в черном узнали, что ты заявился домой?

— Насажали «жучков» в доме у родителей, — предположил Ястреб. Он не переставал болезненно морщиться, пока Туи накладывала ему тугую повязку на сломанное запястье. — Скорее всего. Вряд ли они нас выследили по дороге домой. Я все время был настороже и ничего подозрительного не заметил.

— Ясно. Но визит хотя бы того стоил? Ты узнал что-нибудь полезное для нас?

— Ну… Эволюционисты сразу же после моего побега из дома изъяли все документы. Но мне удалось узнать имя врача и название пекинской клиники, в которую обращались родители.

Здоровой рукой Ястреб извлек из кармана смятый листок бумаги и протянул его Пустельге. Она взяла бумажку, развернула и прочитала вслух: «Доктор Крис Шмидт. Клиника репродуктивной медицины „Золотой гусь“».

Туи нахмурилась. В темноте ее черные крылья напоминали две большие пляшущие тени у нее за спиной.

— Так, значит, не Голдберг.

— Думаю, что если у этого Голдберга была задача скрыться от эволюционистов, то первое, что он сделал бы, — поменял имя, — возразила Пустельга, откидывая упавшую ей на глаза светлую челку.

— Ага. И к тому же в названии клиники «Золотой гусь» и в фамилии Голдберг имеется кое-что общее, не находите? — добавил Сокол.

— Может быть, просто случайное совпадение, — не очень уверенно произнесла Туи.

— Может, — согласился Сокол, — но маловероятно.

Понимая, что сейчас у нас нет времени на долгую дискуссию, я вклинился в разговор:

— А что насчет продуктов и всего остального? Вам удалось раздобыть что-нибудь?

— Семь отличных туристических рюкзаков, — рассмеялся Сокол, — до отказа набитых продуктами и разными приспособлениями для кемпинга. Мягкие лямки, дополнительный широкий ремень, чтобы закрепить на талии. Для полета — лучше не придумаешь.

— Да, но Ястреб серьезно ранен. Я не позволю ему подняться в воздух, пока не осмотрю хорошенько его крылья при свете дня, — сурово заявила Туи.

Пустельга прикусила губу. Мое сердце снова сжалось от боли и сочувствия.

— Так что же нам делать? — спросила Пустельга. От волнения ее британский акцент стал еще сильнее.

— Прежде всего нам надо забрать наши рюкзаки с припасами, — сказала Туи. — Мы не можем опять вот так все побросать и лететь неподготовленными, куда бы ни направились.

— Но как? Ястреб и идти-то не может, не то что лететь.

Ястреб со стоном поднялся с травы:

— Не надо преувеличивать, я прекрасно могу идти.

— Если мы пойдем пешком, то можем напороться на эволюционистов, — возразил Сокол, сидя на траве.

«Пожалуйста, Господи. Какой-нибудь знак».

Пустельга вздохнула и достала свой смартфон.

— Давайте посмотрим, нет ли сообщений о бесчинствах эволюционистов, рыскающих в поисках икаров. По крайней мере будем знать, куда нам идти не надо.

Вскоре смартфон Пустельги «заговорил» на разные голоса.

— Смотрите, что я нашла. Это было в новостях. — Она развернула смартфон так, чтобы мы все могли видеть картинку на дисплее.

Мы все придвинулись поближе.

— Фу, надеюсь, ты пошутила! — скривившись от отвращения, воскликнул Сокол и тут же отпрянул назад.

Камера показывала процессию людей в белых балахонах. Они шли маршем по ярко освещенной улице Лос-Анджелеса, размахивали плакатами и выкрикивали какие-то лозунги. Демонстранты были настроены крайне решительно.

Весь Отряд фыркал и кривился, глядя на дисплей, я же не мог оторвать глаз от картинки. Ангелисты бросались к людям на улице, в чем-то горячо их убеждая. До меня долетали отдельные фразы:

— Ангелы в небе… Защитим ангелов от Корпорации эволюции… Не позволим этому случиться!.. А что, если бы это были ваши дети?.. Спасем ангелов! Помогите нам!

Некоторые из ангелистов подносили к камере свои плакаты, на которых были крупно выведены цифры телефонного номера и адрес сайта в Интернете.

— Присоединяйтесь к нам! — кричали они.

«Это знак? Господи, это именно то, что Ты хочешь от нас?»

— Мы должны позвонить им. — Я вытащил свой мобильник и принялся набирать номер, указанный на плакате.

Сокол подскочил ко мне и крепко ухватил за запястье:

— Эй-эй, приятель, ты что, рехнулся?

— Они помогут нам, — сказал я, высвобождая руку. — Мы не можем вечно убегать и прятаться.

Сокол придвинулся ко мне почти вплотную. Его большие желтые глаза уставились на меня.

— Они хотят нас использовать. Точно так же, как эволюционисты. Не покупайся на эту туфту, Мигель. Пораскинь мозгами!

— Ты считаешь, что они затевают нечто плохое, только потому что они религиозные люди? — Я сердито шевельнул крыльями. — Ты им не доверяешь, потому что они верят в Бога?

— Да откуда ты знаешь, во что они на самом деле верят? — взъерепенился Сокол. — Что, если они хотят заманить нас в ловушку?

— Я верю в Бога. И я верю, что Он защитит нас. И я верю, что ангелисты появились не просто так, что они посланы нам, — твердо заявил я.

Сокол отпустил мое запястье, развернулся и стал мерить шагами газон.

— А что, если это все-таки окажется ловушкой? — остановившись, спросил он.

Я опустил руку с мобильником и медленно обвел взглядом товарищей. Отряд смотрел на меня. В больших желтых глазах я видел целый спектр эмоций: страх, тревогу, презрение, надежду. Даже Филин и Рэйвен выжидающе смотрели на меня.

— Послушайте, — тихо заговорил я, — я понимаю, что большинство из вас не разделяют моей веры и не относятся к Богу так, как отношусь я. И это означает, что ангелисты не вызывают у вас ничего, кроме подозрения и неприятия. Я знаю это и понимаю ваши чувства. Но вы не дали им ни единого шанса, а между тем один раз они уже помогли нам, когда Пустельга, Ястреб и я вытаскивали вас из западни, в которую вас загнали эволюционисты! Тогда они действовали против эволюционистов.

И между прочим, никто из других, обычных людей, с которыми мы до сих пор сталкивались, не помог нам, все только целились на нас своими камерами!

— Ты забываешь, что мой отец рисковал жизнью из-за нас. В него всадили пулю! — хриплым голосом произнес Ястреб. — Возможно, его уже нет в живых.

Пустельга тронула его рукав:

— Он был жив, когда мы…

— Когда мы уходили, был жив, но мы не знаем, дождался ли он скорой, мы не знаем, довезли ли его живым до больницы! — Он аккуратно отстранил Пустельгу и сделал шаг ко мне. — Где были твои ангелисты, когда моя сестренка кричала и задыхалась от ужаса? Где они были, когда стреляли в моего отца? — Голос Ястреба дрожал. — Где они были, когда подбили меня? Где все это время был твой Бог?

Мое горло сжалось. Я не мог ответить на вопросы Ястреба, потому что мысленно задавал их и сам.

— Но я тебе скажу, кто был тогда рядом со мной, — повышая голос, продолжил Ястреб. — Ты был. Пустельга была. Весь Отряд. Все вы были там.

Сокол перестал шагать взад-вперед по газону. Остановившись, он развернулся ко мне. Наши взгляды встретились.

— Послушай, Мигель! Взгляни на нас. Это я — Сокол. Это мы — Туи, Ястреб, Пустельга, Филин, Рэйвен. Мы твои друзья, и мы единственные, кто с самого начала был рядом с тобой, мы единственные, на чью помощь и поддержку ты всегда можешь рассчитывать. Время решать, Мигель. С кем ты — с нами или с ними?

— Это не игра, Сокол…

— Нет, это не игра, Мигель. Это война, — отрезал Сокол. Я видел, что остальные с ним согласны, даже Филин и Рэйвен были на его стороне. — Если ты сейчас уйдешь к ангелистам, Отряд не будет ждать твоего возвращения.

Я не отвел глаз. Я остался неподвижен. Но мое сердце рухнуло в пропасть. У меня и в мыслях не было покидать Отряд. Я лишь искал поддержки и защиты. И если ангелисты могли дать их нам…

После страха, пережитого этой ночью, и навалившейся на меня безумной усталости предложение ангелистов, сулившее относительный покой и защищенность, выглядело соблазнительным.

Но Отряд видел в них врагов, примерно таких же, как эволюционисты. Я понял, что если сейчас уйду к ангелистам, то потеряю Отряд. Глядя на моих разбившихся на три пары товарищей, которые смотрели на меня с разной степенью тревоги и озадаченности, я чувствовал, что они уже сейчас выталкивают меня.

«Если я уйду, будут ли они хотя бы скучать обо мне?»

Я был частью Отряда. С первых дней знакомства с каждым из них я знакомился с ними как с членами Отряда. Сокол вечно вовлекал меня в свои игры. Туи, хоть и была резкой, но всегда оставалась доброй и открытой. Филин был мне как старший брат, а Рэйвен — как младшая сестра, которой у меня никогда не было. Ястреб был верным другом, который стоял за меня горой.

А я? Что мог предложить им я?

Я посмотрел на Пустельгу. Она протиснулась между Ястребом и Соколом, подошла ко мне и взяла за руку.

— Мигель, не уходи. Ты нужен нам.

Быстрая слеза скатилась по щеке Пустельги. Мое сердце рассыпалось на тысячи осколков. Я не мог видеть ее расстроенной. Пустельга была сильной, заботливой, красивой, умной, но она была ужасно ранимой. Мне так хотелось защитить ее, защитить их всех. Но я понятия не имел, как это сделать.

— Зачем я вам нужен? — сдавленно прошептал я.

Пустельга улыбнулась сквозь слезы:

— Ты — наша совесть, Мигель. Ты наш друг. Ты часть нашей семьи. Мы все нужны друг другу.

Я знал, что не смогу покинуть Отряд. Пока — нет. Возможно, никогда.

Возможно, ответ, который я искал, знак, о котором я просил, находился там, где находились ангелисты. Возможно — нет. Но я не готов был терять мою семью ради зыбкого «возможно».

Мне оставалось лишь верить, что ответы сами найдут меня, где бы я ни был, если я буду по-прежнему держать свое сердце открытым.

Я остановил видеоролик, где ангелисты призывали присоединиться к ним, и стер из мобильника номер их телефона. Мой разум успокоился, мое сердце приняло решение, и благословенный мир снизошел в мою душу.

— Кондор, — услышал я собственный голос.

— Что?

— Кондор, — произнес я чуть громче и тверже. — Зовите меня Кондором.

Мгновение спустя темная физиономия Сокола расплылась в сияющей улыбке.

— Отлично! — Он протянул мне пятерню, и я машинально шлепнул его по ладони.

На лице Пустельги отразилось невероятное облегчение. Даже Филин и Рэйвен улыбнулись. Ястреб кивнул.

— Самое время, чувак, для нового имени самое время! — радостно воскликнула Туи. — А теперь надо подумать, как нам поскорее убраться отсюда.

— А не могли бы мы просто «позаимствовать» машину? — вдруг выдал идею Сокол. — Как думаете, сможем мы завести ее без ключа?

Отряд дружно уставился на Сокола.

Он растерянно захлопал глазами.

— Это было просто предложение! С чего вы решили, что я знаю, как именно это делается?

— А ты знаешь? — спросил Ястреб.

— Нет! — отрезал Сокол. — Когда я был нормальным человеком, я играл в бейсбол и читал комиксы, а не угонял машины!

Вопрос Ястреба мгновенно вернул меня к тому периоду моей жизни, о котором я сожалел каждой клеточкой существа и старался не вспоминать.

Ястреб тяжело вздохнул.

— Кто-нибудь знает, как взять машину без разрешения хозяина? Пустельга?

Пустельга покачала головой:

— Взломать систему безопасности, вскрыть замок — пожалуйста, а угон автомобилей — не знаю, не пробовала. Машина отчима не считается, у меня от нее ключи были.

— Мы не можем улететь, мы не можем поехать на общественном транспорте, у нас нет денег, чтобы взять машину напрокат, и мы даже не знаем, как угнать машину. И что нам теперь делать?

«Боже, если есть ИНОЙ путь, прости меня, что я выбираю этот…»

— Я знаю как, — неохотно произнес я.

Теперь настала моя очередь оказаться в центре внимания.

— Что?

— Я знаю, как угнать машину.

— Ты это серьезно, Ми… Кондор? — с восхищением спросил Ястреб.

Туи скрестила руки на груди.

— Сейчас не время шутить, чувак!

— Я потом все объясню. А пока, пожалуйста, просто доверьтесь мне.

— Идет! — с энтузиазмом откликнулся Сокол. — Определенно, мне нравится этот новый Кондор.

Я слабо улыбнулся.

«Это не то, что я намеревался делать… Но я должен сделать то, что должен. Ради Отряда».