Самым диковинным во всей этой, мягко скажем, дикой ситуации, которая, как я полагал, уже дошла до предела своей дикости, оказалось охватившее меня невероятное чувство облегчения: выходит, я не единственный на всем белом свете чудак, у которого вдруг выросли крылья.

Мы нашли убежище: нечто вроде грота у подножия крутого каменистого холма. Грот был не настолько глубок, чтобы назвать его пещерой, но все же достаточно вместителен. К тому же он находился поодаль от туристических троп, поэтому мы сочли возможным развести внутри небольшой костер. Мы с Мигелем рассказали друг другу наши истории — сначала торопливо и сбивчиво, в общих чертах, затем спокойнее, с растущими доверием и откровенностью. За разговором ночь пролетела незаметно, мы оглянуться не успели, как небо на востоке уже посветлело.

Слушая рассказ Мигеля о попавших в Интернет видео с закрепленных у меня на руке и на шлеме камер, я думал, что сгорю от стыда. Мне хотелось втянуть голову в плечи и зажмуриться.

— Не могу поверить… мои друзья… родители… они видели все это. — Я внутренне содрогнулся.

— Я-то думал, что рождение моих крыльев было мучительным, — усмехнулся Мигель. — По крайней мере, кроме меня самого, никто больше не мучился.

— Рождение крыльев?

— Ну да. По-моему, это самое точное выражение, — снова хмыкнул Мигель.

— Пожалуй, — согласился я. — Ты уверен, что все еще хочешь иметь дело с человеком, опозорившимся на весь белый свет? — поддел я Мигеля. — Хорошо, что я оставил свой мобильник дома. Вот уж точно, меньше всего мне хотелось бы видеть сюжет… кхе… о рождении крыльев. — Я снова поежился, представив, какой шум поднялся в Интернете после появления моих видео. — Сдается мне, что одинокая жизнь в лесу вдали от цивилизации — не такая уж плохая штука, — пошутил я.

— Кстати, об одинокой жизни вдали от цивилизации… — Мигель кинул на меня быстрый взгляд. — Думаю, что большинство людей в Интернете наблюдали за тобой просто от нечего делать, но не удивлюсь, если вскоре появятся настоящие охотники за «мальчиком с крыльями». Вскоре — это уже сегодня.

Я уставился на Мигеля.

— Какие еще охотники?

— За твое возвращение в цивилизацию назначена награда.

— Кем? Надеюсь, не моими родителями!

— Нет, конечно. — Мигель покачал головой. — Какая-то частная компания, названия они не сказали. Дай бог, чтобы эти люди действовали из лучших побуждений.

— Не уверен. — Я тоже покачал головой. — А что с тобой? Тебя кто-нибудь разыскивает?

— Никто о моих крыльях не знает, по крайней мере никто из живущих. И на этом свете не осталось ни единого человека, кого волновало бы, где я и что со мной, — ответил Мигель.

— А как же твой отец?

Мигель опустил глаза и уставился на остывающий пепел костра.

— А что мой отец?

— Он жив? Ты ни разу о нем не упомянул. — Я откинулся назад и привалился спиной к стене грота — от долгого сидения на земле затекли ноги и ломило поясницу.

Мигель не отвечал и не отводил невидящих глаз от потухшего костра. Он машинально выудил из ворота рубашки деревянный крестик на черной тесемке и зажал его в кулаке.

— Мигель, — позвал я своего нового друга.

Мигель поднял глаза. Его взгляд не сразу сфокусировался на мне.

— Не знаю. Возможно, он умер. Хотя вряд ли. Я ничего не слышал о нем последние пять лет.

— Почему?

Мигель пожал плечами, и его сложенные за спиной крылья точь-в-точь повторили движение, словно отражение в зеркале.

— Он совершил ужасный поступок, мы, мама и я, ушли от него и переехали в Мехико. С тех пор я его не видел.

— А где вы жили раньше, до переезда?

— В Нью-Йорке, на Манхэттене. — Губы Мигеля скривились в горькой усмешке. — Представляешь, какой контраст с тем, что нас ожидало в Мексике.

Было совершенно очевидно, что разговоры о прошлом его семьи — запретная тема. Я не стал больше задавать ненужных вопросов. Мы помолчали. Мигель снова погрузился в созерцание кучки золы, поблескивающей случайными багровыми всполохами. Я, решив поэкспериментировать со своими крыльями, оперся на локтевой сгиб крыла, как если бы это был локоть руки, — как ни странно, такая поза оказалась очень удобной, даже несмотря на то, что придавленные к земле перья слегка помялись.

Через некоторое время я решился прервать раздумья моего друга:

— Мигель, ты случайно не знаешь, не обращались ли твои родители в клинику в Пекине по поводу экстракорпорального оплодотворения?

— Что? — удивленно переспросил Мигель.

— Просто… наверное, врачи там что-то сделали, и… ну эти штуки. — Я чуть подался впереди, высвободив одно крыло, шевельнул им. Моя способность контролировать движение крыльев заметно улучшилась, хотя я все еще не мог двигать ими также свободно, как руками или ногами: мне приходилось мысленно отдавать приказ: «Крыло, двигайся!» — Вот я и подумал, что и с тобой могло произойти нечто подобное.

— Нет! Уверен, ничего подобного они не делали. И кроме того… — Мигель снял с шеи тесемку, на которой висел его деревянный крестик. — Тейлор, ты не думаешь, что за всем этим должна стоять… высшая сила?

— Что-о-о?

— Этого не произошло бы, не будь на то воли Бога, — произнес Мигель мягко, но с непоколебимой уверенностью в голосе. — Мне только интересно, зачем… И надеюсь, мы скоро об этом узнаем.

— Думаешь? Я-то надеюсь, что мы сможем использовать эти штуки для чего-нибудь более полезного, чем просто носить их в качестве украшения «а-ля ангел». — Я слабо улыбнулся. Кажется, до сих пор среди моих друзей не было человека, столь серьезно относящегося к религии.

На мгновение я даже испугался, что моя реплика задела Мигеля. Но сосредоточенность на его лице сменилась весельем.

— Обидно было бы, если бы нам дали крылья и не дали способности летать, — рассмеялся Мигель. Он снова надел тесемку на шею и убрал крест в вырез рубашки, затем легко поднялся, опираясь на крылья, чтобы оттолкнуться от земли. — Ты еще не пробовал летать?

Я неловко последовал примеру Мигеля и встал, чувствуя, как покалывает в затекших ногах.

— Пробовал пару раз планировать. Первый раз когда парашют не раскрылся и второй — когда сиганул с десятого этажа больницы. Но полетом это вряд ли назовешь. Мускулатура человеческого тела не приспособлена для таких вещей. Боюсь, нам потребуется серьезная тренировка, прежде чем крылья по-настоящему окрепнут.

Мой желудок заурчал громко и протяжно. Мигель в ответ завыл жалостливо, как голодный пес. Мы оба расхохотались.

— Но сначала перекусим? — предложил он.

— Надеюсь, наших запасов хватит, чтобы подкрепиться перед полетом, — засмеялся я.

Мы выгребли из рюкзаков нехитрую снедь и быстро умяли завтрак. Затем стали шарить по Интернету в поисках любой полезной информации, которая помогла бы нам понять механику полета птиц.

Когда солнце взошло и свет утра проник в полумрак грота, я заметил усталость на лице моего нового друга и темные круги у него под глазами, заметил также, какие у Мигеля худые руки и плечи. Рядом с этим щуплым, но невероятно решительным парнем, который выслеживал меня, точно хищная птица добычу, я чувствовал себя откормленной индюшкой.

Правда, последние несколько дней, которые я провел в бегах, не прошли для меня даром. Мои руки были покрыты множеством мелких царапин, которые я заработал, роясь в мусорных баках, колени — ссадинами и синяками: результат прыжков из кузова медленно движущихся грузовиков и фур. Однако все эти злоключения были сущей ерундой по сравнению со смертельной усталостью, которую я видел на бледном лице Мигеля.

Пока Мигель изучал в своем смартфоне видео, где рассказывалось, как работают крылья колибри, я краем глаза косился на крылья самого Мигеля.

— Можешь изучить их так подробно, как тебе хочется, — рассмеялся Мигель. Повернувшись ко мне спиной, он расправил оба крыла и продолжил рыскать в Интернете. Сигнал в нашем гроте был слабый, поэтому страницы грузились медленно.

Я придвинулся поближе. Мигель решил вопрос с одеждой иначе, чем я: вместо двух дырок для каждого крыла он сделал в рубашке одну большую прорезь — от ворота и до середины спины. Однако, видя, как плотно натянута ткань у него на плечах, я понимал, что это лишь временное решение проблемы, если учесть, что крылья у нас продолжали расти.

Поначалу, разглядывая черные крылья моего друга, я впал в некоторое замешательство, но постепенно, разбираясь в устройстве крыльев Мигеля, начал понимать, как устроены и мои собственные крылья. По сути, они были как бы еще одной парой рук. Каждое крыло росло из мощной лопатки, которая располагалась под обычной, и состояло, как и рука, из трех сегментов — плеча, предплечья, кисти, соединенных между собой локтевым и лучезапястным суставами. Крыло складывалось N-образно.

Пока Мигель по моей просьбе терпеливо демонстрировал, как складываются и раскрываются его крылья, я заметил, что на конце обоих крыльев имеется еще один сустав, который может сгибаться, подобно пальцу на руке. Если «палец» максимально согнуть вдоль плоскости крыла, то самые длинные и широкие перья на конце крыла оказываются развернутыми вверх на сто восемьдесят градусов и подоткнутыми под основное «тело» крыла.

Теперь понятно, почему Мигелю удавалось, не привлекая внимания, передвигаться по дорогам, ловить машины, показываться в городах и деревнях — его крылья были надежно спрятаны под одеждой и концы перьев не торчали из-под подола свитера, как у меня.

Я попытался подогнуть «пальцы» на своих крыльях. Движение получилось резким и неуклюжим, но я знал, что, немного потренировавшись, смогу овладеть техникой двойного складывания крыла. Хотя ощущение, когда у тебя между крылом и спиной лежит еще один толстый слой перьев, не из самых приятных. Я подумал, что, когда поблизости нет посторонних глаз, все же удобнее держать крылья в положении «ангел»: сложив в плече и локте и оставив длинные маховые перья направленными вниз вдоль ноги.

На первый взгляд, крылья Мигеля казались иссиня-черными, однако при более внимательном рассмотрении я заметил вкрапления коричневого и красновато-бурого цветов. А еще уловил исходящий от перьев легкий запах плесени. Подогнув свои крылья так, чтобы они оказались на уровне моего носа, я принюхался — тот же затхлый запах.

— Хм, интересно, а как же мы будем чистить перья, не имея клювов? — высказал я вслух возникшие сомнения.

Мигель полез в Интернет. После недолгого поиска он выдал информацию, судя по которой чистка перьев имела гораздо более важное значение, чем простая гигиена.

— Тут говорится, что птицы используют особую смазку из жира и воска, выделяемую специальной железой. Кроме того, при чистке бороздки на перьях становятся на свои места, а правильное расположение чистых перьев позволяет птице легче взлететь и дольше держаться в воздухе. Полагаю, нам придется поэкспериментировать, чтобы найти подходящий для нас способ ухода за перьями.

— Ну, если эта процедура поможет мне легче взлетать и дольше летать, то я согласен чистить перышки хоть каждый день.

— Позволь мне взглянуть. — Мигель указал на мои крылья.

— Да, конечно, я в полном вашем распоряжении, — рассмеялся я и выхватил смартфон из рук Мигеля. Повернувшись к нему спиной, я углубился в изучение видео, где в замедленном режиме был показан полет различных птиц, пытаясь понять механизм движения крыльев.

— А знаешь, мне кажется, у наших крыльев будет какой-то совершенно потрясающий окрас. Они еще не приобрели окончательный рисунок. Вон на твоих уже обозначились темные полосы, они пока лучше заметны на более светлых нижних перьях.

И без того слабый сигнал сети совсем пропал. Тихонько разразившись проклятиями, я вернул смартфон Мигелю.

— Нашел что-нибудь полезное? — невозмутимым тоном спросил Мигель и аккуратно выключил смартфон, чтобы сэкономить заряд батареи.

— Форма нашего тела совершенно не годится для полета. Нам никогда не подняться в воздух.

— Не переживай, Тейлор, — все также спокойно сказал Мигель и принялся укладывать раскиданные возле костра вещи обратно в рюкзак. — Нам не были бы даны эти крылья, если бы на наш счет не имелось особых планов.

— Откуда ты знаешь? — упрямо спросил я. — Если нам даны крылья, это еще не означает, что мы сможем воспользоваться ими для полета. Вот, к примеру, страусы и эму. Они рослые, покрыты перьями, у них тоже есть крылья, но они же не летают!

Мигель оставил свой рюкзак и распрямился. Чуть поколебавшись, он опустил руку мне на плечо. Впервые с момента нашей встречи в глуши ночного леса один из нас намеренно коснулся другого. В этом прикосновении было что-то одновременно и успокаивающее, и тревожное.

— Тейлор, ты должен верить, — мягко произнес Мигель.

— Во что?

Он слегка коснулся пальцем спрятанного под рубашкой деревянного крестика.

— Этот крест принадлежал моей бабушке. В ночь своей смерти, перед тем как уйти, она видела мои крылья. Бабушка сказала, что они нам даны для какой-то цели. Я верю, что это правда. Я знаю, что это правда. И то, что с нами произошло, — не случайность. Нам предназначено быть такими, какие мы есть. — На последних словах Мигель полностью раскрыл и чуть приподнял свои черные крылья. — Ты сам уже дважды воспользовался крыльями для полета.

Я саркастично хмыкнул:

— Для полета? Вряд ли мои упражнения можно назвать полетом, скорее изящным падением. Да, откровенно говоря, и особо изящным его не назовешь.

— И все же это знак! Знак того, что наши крылья — не просто необычное украшение, — уверенно заявил Мигель. — Думаю, мы скоро поймем, как именно можем летать. Возможно, нам осталось сделать всего один шаг. Ну или пару шагов.

— Надеюсь, этот шаг не будет для нас последним, — пробормотал я.

— Бабушка верила, что мы появились не просто так. Перед нами стоит какая-то особая задача. И я уверен, что сейчас мы проходим нечто вроде испытания. Могу лишь молиться, чтобы мы прошли его достойно и, будучи взвешенными на весах, не были найдены очень легкими. — Речь Мигеля смахивала на церковную проповедь. Затем он улыбнулся во весь рот и вернулся к нормальному тону: — Но я уверен, что мы не окажемся слишком легкими.

— И что же у нас за задача такая? — Я медленно раскинул руки в стороны, и крылья, в точности повторяя движения рук, раскрылись у меня за спиной. — Мы станем ангелами на земле? Слышь, боюсь, фиговый из меня выйдет ангел. Во-первых, пою я отвратно.

Мигель расхохотался:

— Уверен, твое отвратное пение не скажется на выполнении нашей миссии.

— Ну не скажи. Последний раз, когда я взялся петь в воздухе, все кончилось не очень хорошо.

Мигель поднял руки:

— Сдаюсь. Оставим пока пение и ангельскую миссию и подумаем о хлебе насущном. Сколько у нас осталось денег?

— У меня пара сотен баксов, — сказал я.

— У меня раза в два больше, — сказал Мигель. — Хватит, чтобы продержаться некоторое время. Думаю, мы даже сумеем купить палатку.

Я окинул взглядом наш грот и кивнул в сторону выхода, поросшего кустарником:

— Хм, не уверен, что в интернет-магазине «Товары для туристов» предусмотрена бесплатная доставка в лес.

— Ничего, мы и сами сходим в магазин, — легко отозвался Мигель. — Ты — звезда Интернета, но я-то никто. А до города рукой подать.

— Представляешь, сколько тебе потребуется времени, чтобы выбраться обратно на тропу, выйти из заповедника, доехать до города, купить еду, не говоря уже о палатке, и притащить все это сюда — возразил я моему отчаянному другу.

— Ерунда. Я гораздо сильнее и выносливее, чем кажусь на первый взгляд. Тем более теперь, когда знаю, куда и зачем иду, — справлюсь без проблем. А ты оставайся здесь и, пока меня нет, попытайся немного прибраться в доме. Идет?

Мы оба расхохотались.

— Смотри, чтобы тебя не сцапали по дороге.

Мигель улыбнулся.

— Даже если я попаду в лапы врагов, тебя не выдам!

— Вот уж слабое утешение! — всплеснул я руками.

— Обещаю, до этого не дойдет, — Мигель снова улыбнулся. — Пока. Скоро увидимся. Надеюсь.

Я смотрел вслед уходящему вглубь леса парню в смешных старомодных очках, в мешковатой куртке и с рюкзаком за спиной, в котором лежали все наши деньги, — смотрел ему вслед со смешанным чувством облегчения и тревоги. А что, если он не вернется? Тогда я останусь совершенно один: без друзей, без надежды и без денег.

Но Мигель был точно таким же, как я, — что бы это ни означало, да к тому же он проделал огромный путь из Мексики, чтобы отыскать меня в этом злосчастном лесу. Нет, совершенно невозможно, чтобы этот парень обманул меня.

Применив все имеющиеся у меня знания по выживанию в дикой природе, которые я получил благодаря отцу и занятиям в аэроклубе, я устроил для нас в гроте идеальное укрытие: защищенное от непогоды, надежно спрятанное от посторонних глаз, обеспеченное достаточным количеством сухих веток для костра. Когда я окинул взглядом нашу стоянку, мне самому стало смешно от переполнившей меня глупой детской гордости.

До возвращения Мигеля пройдет еще не один час, чтобы не терять времени даром, я решил поискать подходящее место для полетных тренировок — нечто вроде просторной поляны, где можно было бы не бояться врезаться в дерево или запутаться в кустарнике. Пробираясь сквозь густой подлесок и каменистые участки леса в окрестностях нашей стоянки, я наматывал круг за кругом, все более и более увеличивая радиус поисков. Увы, безрезультатно, к тому же вскоре пошел дождь — мелкий и частый. Недостаток сна сказывался на моей способности двигаться бесшумно и быстро, я пыхтел и топал почти так же громко, как Мигель прошлой ночью, когда ломился по лесу, разыскивая меня. Я замерз, промок, был голоден, устал, и меня снова стали одолевать тревожные мысли и подозрения насчет Мигеля.

Когда до нашего лагеря оставался примерно час ходьбы, я вдруг уловил среди ровного шума дождя отдаленные людские голоса. Я слишком устал, чтобы, как обычно, спасаться бегством. Вместо этого я вскарабкался на ближайшее дерево и притаился среди густых ветвей, ожидая появления тех, кому вздумалось бродить по лесу в такую погоду.

Вскоре я увидел их — группу из шести человек, трех девушек и троих парней примерно моего возраста. Все шестеро возбужденно спорили о чем-то. Когда они оказались настолько близко, что я смог отчетливо слышать их разговор, у меня оборвалось сердце и похолодело внутри: они выслеживали «мальчика с крыльями», чтобы сдать той самой корпорации, которая объявила награду за мое возвращение. Однако эти следопыты были настолько самоуверенны, так громко орали на весь лес, споря, продолжать ли им поиски или из-за начавшегося дождя вернуться домой, что вряд ли представляли серьезную угрозу. Затем они перешли к выяснению отношений, решая, кто из них тащил самый тяжелый рюкзак и поэтому не обязан заниматься установкой палатки. Следующий пункт дискуссии — как они поделят между собой награду за мою поимку — постепенно перешел в шумные дебаты о том, каковы правила отправления естественных надобностей в лесу. Все еще продолжая разглагольствовать, девочки и мальчики побросали все свое снаряжение под кустом и разбрелись в разные стороны справлять нужду.

Шанс был слишком заманчивым, чтобы упустить его. Уже через пару минут я мчался по лесу, нагруженный добычей: палатка, два утепленных спальных мешка и отличный охотничий нож, который принадлежал самому сварливому и самому агрессивному парню из всей шестерки следопытов.

Окрыленный успехом, я позабыл об усталости, ноги легко несли меня вперед, и вскоре я оказался на месте. Даже погода словно была на моей стороне: дождь прекратился вовремя, как раз чтобы я успел вернуться в лагерь. Несмотря на мучивший меня зверский голод, я вдруг снова обрел способность с оптимизмом смотреть в будущее, по крайней мере в ближайшее.

Внезапно до меня дошло: кражей я словно сообщил всему свету — я здесь, в лесу, ищите меня!

Но теперь уже ничего нельзя было поделать. Мне оставалось лишь затаиться и ждать возвращения Мигеля, от души надеясь, что он будет единственным, кого я дождусь.