Я пару раз свернул не на ту тропинку, но в конце концов с помощью карты отыскал наше убежище, которое за время моего отсутствия превратилось в настоящий бивуак, устроенный по всем правилам походной науки.

Тейлора нигде не было видно, но я слышал негромкое сопение из стоявшей под деревом палатки. Новенькая зеленая палатка. Кажется, я даже знал, откуда она у нас появилась.

Я заполз внутрь и поводил перед носом спящего Тейлора распечатанной плиткой шоколада. Могу поклясться, что он схватил ее и откусил половину прежде, чем успел открыть глаза.

— Большое спасибо, — пробормотал он с набитым ртом. — Все нормально?

— Да, если не считать попавшейся мне по дороге странной компании, очень шумной и ужасно сердитой. Мне пришлось спрятаться в ельнике и переждать, пока они пройдут. Я подумал, что парень, таскающийся по лесу с рюкзаком и несколькими сумками, полными провизии, может вызвать подозрения. — Я обвел взглядом палатку. — Теперь понятно, почему они так сердились.

— Так им и надо, уродам, — буркнул Тейлор, шаря в одной из сумок с продуктами. — Ложись поспи. А я займусь нашими припасами. Надо их спрятать понадежнее.

Я устало стянул с себя промокшую одежду, раскатал второй спальный мешок и, встав на колени, молча помолился. Затем забрался в спальник. Лежать в нем со сложенными за спиной крыльями было не очень-то удобно, поэтому я не стал упаковывать их внутрь, а оставил снаружи. Край спальника оказался под мышками крыльев — если можно так, конечно, выразиться. Едва коснувшись головой подушки, сооруженной из скатанного валиком свитера, я тут же провалился в сон.

На следующее утро мы отправились на поиски удобного места, где можно было бы приступить к занятиям по летному мастерству. Когда мы спускались с холма, Тейлор открыл интересную технику передвижения: хлопая крыльями, ему удавалось значительно увеличить каждый свой шаг, так что он несся вниз по склону длинными свободными скачками. Со стороны это выглядело очень впечатляюще. Я последовал его примеру. Пробежав несколько ярдов, я вынужден был остановиться, потому что задыхался от хохота.

— Чувствую себя астронавтом, передвигающимся по Луне, — рассмеялся я. При каждом взмахе крыльев земля на несколько мгновений уходила у меня из-под ног, и казалось, что сила земного притяжения внезапно ослабла.

Это короткое и чудесное ощущение полета еще больше усилило в нас желание поскорее научиться летать по-настоящему.

Поблуждав немного по окрестностям, мы нашли на склоне холма просторную поляну, завершающуюся небольшим обрывом, — идеальное место для наших тренировок, лучше не придумаешь.

— Не так уж и высоко падать, — заметил Тейлор.

Крепко держась за ветку стоящего на краю обрыва одинокого дерева, я осторожно наклонился вперед и заглянул вниз.

— Ну да, футов двадцать как минимум, сущая ерунда, — согласился я.

Тейлор рассмеялся. Ветка, за которую я держался, слегка качнулась от его движения. Он стоял в свободной позе, скрестив ноги и прислонившись спиной к стволу дерева, крылья раскрыты и расправлены в стороны, руки сложены на груди.

— Конечно, для обычного человека свалиться с такой высоты было бы довольно неприятно. Но мы-то с тобой не обычные, — добавил Тейлор.

— Думаю, да.

— Ты же помнишь, я уже падал два раза с гораздо более серьезных высот, и, как видишь, цел и невредим.

Мои крылья дрожали от напряжения, до сих пор я толком и не пробовал махать ими. В нашей с бабушкой крошечной квартире особенно-то и негде было их расправить, а затем, когда я отправился на поиски Тейлора, мне почти все время приходилось прятать крылья под рубашкой.

— Ты просто должен сделать шаг — и все! — подбадривал меня Тейлор.

Я вскинул глаза к высокому небу, которое голубым куполом вставало над лесом. Наша поляна с одиноким деревом находилась на полдороге к вершине холма. Прежде чем выйти на край обрыва, мы долго и внимательно прислушивались, но так и не смогли уловить ни единого постороннего звука, который говорил бы о наличии поблизости людей. Я взглянул вниз. Передо мной расстилалась долина, зеленая и яркая, но синь неба вновь приковала к себе мой взгляд.

Неожиданно желание оказаться там, в вышине, почувствовать себя свободным и легким сделалось таким же непреодолимым, как потребность дышать.

— И птицы да полетят над землею… — пробормотал я себе под нос и, отпустив ветку дерева, за которую держался, отошел назад. Неуверенный разбег — три шага заплетающимися ногами, — и я сиганул с края обрыва.

Крылья резким рывком раскрылись у меня за спиной. Острая боль в ребрах заставила ахнуть и глотнуть воздуха полной грудью. В первый момент ощущение было такое, будто я рухнул в водопад: воздух омывал мои перья, ворошил их и дергал у самого основания, натягивая кожу. Воздух подо мной струился мощным потоком, подталкивая меня все выше и выше. На несколько мгновений я почувствовал себя невесомым. Дыхание перехватило.

Затем я вспомнил, как дышать. Тело вновь обрело вес, и я начал проваливаться вниз. Земля неслась мне навстречу. Но она не только неслась на меня, она еще и проносилась мимо меня — я планировал!

Ну, точнее, мое падение отчасти напоминало планирующий полет.

Я изо всех сил старался держать крылья раскрытыми как можно шире. Новые, еще не окрепшие мышцы спины и плеч горели от напряжения, жгучая боль разливалась по телу. Земля стремительно приближалась. Я коснулся травы подошвами кроссовок. Крылья вдруг разом обмякли, и, пробежав по инерции несколько шагов, я рухнул лицом в траву.

Медленно перевернувшись на спину, я уставился в высокое голубое небо. Распростертые крылья примяли траву. Я попытался восстановить дыхание. Но возбуждение пульсировало у меня в груди. Получилось!

Наконец-то! И пусть на сотую долю секунды, но я испытал ни с чем не сравнимое чувство абсолютной свободы.

Я должен это повторить!

— Поберегись!

Возникший на фоне солнца темный силуэт Тейлора с раскрытыми крыльями, общий размах которых был около десяти футов, ненадолго закрыл мне обзор. Затем мой друг с шумом и хохотом приземлился в нескольких ярдах от меня.

— Давай еще раз! Пойдем еще раз! — завопил Тейлор, вскакивая на ноги.

— Да не ори ты так! — улыбаясь до ушей, зашипел я на него и осторожно сел, потирая загривок и плечи. — Мало ли кто услышит. И кажется, теперь я понимаю, что ты имел в виду, говоря о предполетной подготовке.

— Да уж, — все еще тяжело дыша, кивнул Тейлор. Вдруг его лицо просветлело: — Ну конечно!

— Что?

— Нам нужно разработать специальный комплекс упражнений, — торжественно объявил Тейлор и, понизив голос, добавил: — Мы должны развивать и укреплять мышцы крыльев, иначе никогда не сможем летать по-настоящему. — Мой крылатый друг выглядел счастливым. Видимо, идея приступить к серьезным и продуманным тренировкам доставляла ему удовольствие. — К тому же, насколько я понимаю, нам все равно больше нечем заняться.

— Что ты задумал? — с некоторой опаской спросил я, хотя энтузиазм Тейлора был заразительным.

Тейлор коварно усмехнулся:

— Тебе когда-нибудь приходилось отжиматься или качать пресс?

Следующие несколько дней мы посвятили тому, что Тейлор назвал «специальным комплексом упражнений»: изнурительным тренировкам. Мы трудились с утра до ночи. И результат, надо признать, был более чем впечатляющим. Мышцы у нас развивались неестественно быстро. Поражало и то, с какой скоростью росли крылья, они становились и длиннее, и шире, хотя несколько отличались у нас с Тейлором формой перьев и самого крыла.

Но к сожалению, все наши достижения в наращивании мышц никак не повлияли на способность летать. Сколько бы мы ни качали пресс, не отжимались, не подтягивались, как бы сильно ни хлопали крыльями, прыгая вниз с обрыва, нам все равно не удавалось взлететь по-настоящему.

— Мы слишком тяжелые, — с досадой выпалил Тейлор, после того как мы потратили несколько часов, безуспешно пытаясь оторваться от земли. — И наши тела не годятся для полета.

Он безнадежно махнул рукой и растянулся на траве, явно намереваясь позагорать.

Я понимал его досаду и усталость. Измученное тело взывало об отдыхе. Но я не сомневался, что мы на верном пути и нужно лишь найти еще один кусок головоломки.

Я достал из выреза рубахи бабушкин крестик и стал задумчиво крутить в руке. Крестик то исчезал, то появлялся между пальцами, и это механическое движение успокаивало и помогало сосредоточиться на молитве. Я просил о помощи.

— Как ты это делаешь?

Голос Тейлора вывел меня из забытья, в которое я погрузился. Я вздрогнул и машинально спрятал крестик под рубашку.

— Что делаю?

— Ну, эта штука… что ты сейчас крутил в руке?

Немного помедлив, я снова вытащил крестик. Он закачался на тесемке меж моих пальцев. Быстрое движение — и крестик исчез.

— Старый фокус, я выучился ему давно. Помогает занять руки, а еще я так развлекал уличных мальчишек. Это было по-своему полезно: прежде чем обчистить карманы соседу-фокуснику, сорванцы хорошенько подумают.

Я аккуратно заправил крестик обратно в вырез рубашки.

Тейлор смотрел на меня, удивленно хлопая глазами:

— Признавайся, кроме шулерской ловкости рук ты прячешь еще какие-нибудь таланты, которые могли бы нам пригодиться?

— Ничего такого в голову не приходит, — неожиданно смутившись, сказал я. — А что насчет твоих скелетов в шкафу?

Тейлор шмыгнул носом.

— Так, ничего путного, если не считать звания эксперта в пилотировании боевого истребителя на летном тренажере.

— Интересно, но не очень практично, — рассмеялся я.

— Да, пользы — ноль. — Тейлор устало зевнул. — Хотя когда-то мне казалось, что пять лет в аэроклубе и навыки пилотирования кадету САР не помешали бы.

— Ого, — присвистнул я, — ты не говорил об этом.

Тейлор пожал плечами, раскинутые на траве крылья шевельнулись.

— Откуда, по-твоему, я знаю все эти штуки про выживание в лесу? Но когда перед тобой стоит задача просто уцелеть, бессмысленно болтать о том, как твоя карьера летчика пошла насмарку, даже не начавшись. — Тейлор перекатился на бок, так, что я уже не мог видеть его лица, и добавил: — Жаль, мало я занимался боевыми искусствами. Не то чувствовал бы себя увереннее, когда за мной снова начнут гоняться, чтобы сдать в полицию и получить награду. А я, видишь ли, увлекся пилотированием.

— Давай надеяться, что до этого не дойдет, — мягко сказал я, слыша и слишком хорошо понимая боль, звучавшую в словах Тейлора.

К счастью, мы так устали после целого дня тренировок, что оба в ту ночь спали как убитые. А на следующее утро Тейлор проснулся в гораздо более бодром расположении духа.

— Все дело в технике движения, — решительно объявил он. — Дай-ка сюда телефон, хочу еще разок внимательно изучить то видео в замедленном режиме. Надеюсь, на этот раз оно нормально загрузится.

Подсоединив к телефону солнечную батарею, я отдал его Тейлору. Он полез на высокую сосну, чтобы поймать более мощный сигнал сети.

— Ну как успехи? — некоторое время спустя крикнул я, задрав голову и глядя на Тейлора, пристроившегося на толстой ветке.

— Хр-р… хм… — раздалось в ответ нечто неопределенное, и Тейлор стал торопливо спускаться вниз.

— Мах идет не только снизу вверх по вертикали, но и вперед-назад в горизонтальной плоскости. — Тейлор сделал пару энергичных движений руками и крыльями одновременно, и несколько мелких перьев вывалились из крыла и упали в траву. — Видишь, вот так…

Пытаясь в точности повторять движения птиц, которые он увидел в ролике, Тейлор медленно продемонстрировал мне одну за другой все фазы маха крыла. Держа крылья широко раскрытыми, он сначала немного подал их вперед: движение шло от плеча. Затем, вместо того чтобы опустить крыло вниз и отвести назад, как если бы он делал гребок руками, плывя в воде, Тейлор отвел плечо назад и вверх, при этом позволив крылу свободно согнуться в локте. Таким образом, двигаясь назад, оно сложилось почти наполовину, потом снова полностью расправилось и опять пошло вперед.

— Смотри, когда крыло идет вниз, маховые перья должны быть плотно сложены и представлять собой ровную поверхность. — От волнения Тейлор говорил слишком быстро, глотая слова. — Когда же делаешь мах назади вверх, перья надо растопырить, как пальцы, чтобы воздух проходил между ними, и одновременно ты как бы загребаешь воздух и отталкиваешь его от себя назад, так же как при гребке рукой в воде.

Я отступил немного назад, чтобы дать простор нам обоим, и попытался махать крыльями так, как показал Тейлор. Поначалу движения казались неестественными и ужасно неудобными, словно я вдруг начал сгибать руки не в ту сторону, и уж тем более непонятно было, как эти странные взмахи помогут нам взлететь и удержаться в воздухе.

Однако, наблюдая за Тейлором и повторяя его движения, я вскоре почувствовал, что мои суставы и мышцы постепенно начинают приноравливаться к новому ритму. И одновременно ощутил, что сопротивление воздуха под моими крыльями и его давление на перья изменились, как если бы я держал легкую фанерную дощечку перед вращающимся вентилятором. Интересно, это и есть тот кусок головоломки, который мы так долго искали?

— Итак, внимание, начинаю отсчет! — нервно расхохотался Тейлор.

Я отступил еще на шаг назад. Тейлор согнул колени, слегка присел, будто пловец перед стартом, расправил крылья и сделал глубокий вдох. Я почти слышал, как в голове у него идет отсчет.

На безмолвном «три» он подпрыгнул и изо всех сил захлопал крыльями. Звук получался сильный и неритмичный, словно от щелкающего на ветру большого паруса. Хвоя и сухие листья взметнулись столбом и разлетелись в разные стороны. От поднятой Тейлором пыли я прищурился.

На миг показалось, что он сейчас рухнет обратно на землю, но в следующую секунду ритм движения крыльев выровнялся, стал более четким, а Тейлор остался висеть в воздухе. Его кроссовки покачивались примерно на уровне моего носа в такт с хлопающими крыльями.

Мой разинутый от удивления рот медленно растянулся в широкую улыбку.

Даже сквозь шум крыльев я слышал тяжелое прерывистое дыхание Тейлора. Он держался в воздухе, не проваливался вниз, но и не поднимался выше, зависнув примерно в паре ярдов от земли.

Мне казалось, это длилось несколько минут, хотя, наверное, на самом деле считаные секунды. Затем хлопки стали угасать, и Тейлор с хриплым выдохом свалился в траву. Как только он оказался на земле, я ринулся к нему с воплем:

— Получилось! У тебя получилось!

Тейлор сипел и хрипел, не в силах восстановить дыхание. Он скорчился в три погибели, но я видел, что, несмотря на мучительные попытки вдохнуть, сквозь гримасу боли на его лице проступает счастливая улыбка.

— Как это? Что… что ты чувствовал? — сгорая от нетерпения, сыпал я вопросами.

Наконец Тейлор пришел в себя и распрямился, потирая грудь.

— Невероятное ощущение и… странное, — сказал он, все еще тяжело дыша. — Будто меня тянут за плечи вверх, и в то же время земля, словно магнитом, притягивает мои ноги вниз. Проклятая гравитация! — Тейлор слабо усмехнулся. — Может, отрубить к чертям ноги? Избавиться от балласта.

— Боюсь, это несколько усложнит взлет и посадку, — заметил я.

Тейлор попытался сделать пару шагов, но ноги не слушались его, и он просто плюхнулся на траву.

— Эх, неплохо было бы иметь складные шасси, как у самолета, — рассмеялся он, потирая колени.

Я тоже не мог удержаться от смеха, представив, как у меня при взлете складываются и убираются назад ноги, а при посадке, наоборот, выдвигаются вперед, но затем, вспомнив, как птицы, взлетая и садясь, поджимают или выставляют вперед лапы, я подумал, что мысль не так уж и нелепа.

— О'кей, теперь моя очередь, — сказал я. От нетерпения меня даже бросило в жар.

Стараясь в точности следовать технике Тейлора, я расправил крылья, немного присел, мысленно сосчитал до трех и подпрыгнул как можно выше. При первых взмахах я почувствовал, как меня с силой потащило вверх, но в следующее мгновение, как и предупреждал Тейлор, гравитация вступила в свои права: точно какая-то невидимая рука ухватила меня за ноги и поволокла вниз. Вскоре заломило спину и плечи. Мышцы в груди горели огнем, все тело будто вопило: «Перестань! Брось!» — но я продолжал отчаянно бить крыльями.

Как и Тейлор, я завис в воздухе — не падая вниз, но и не двигаясь вверх, — словно к моим ногам был привязан невидимый трос, который надежно удерживал меня на земле. Я попробовал подтянуть ноги к животу, однако это движение нарушило ритмичную работу крыльев, боль пронзила меня насквозь, и я со стоном снова бросил ноги вниз. Из последних оставшихся сил я попытался податься всей грудью вперед и вытянул шею, надеясь, что, может быть, мне удастся протолкнуть тело сквозь воздух параллельно земле, вместо того чтобы взлетать вертикально вверх. Одновременно я чуть изменил наклон крыла так, чтобы при взмахе оно шло не вверх, а вперед. Поток воздуха подхватил меня, словно мягкая прибрежная волна. От неожиданности я ахнул.

Но окаменевшие мышцы больше не слушались. Я согнулся пополам, ноги провалились вниз, крылья больно рвануло в плечах, и я грохнулся с высоты в несколько футов, приземлившись на четвереньки. Крылья безвольно обрушились и распластались на траве справа и слева от меня.

Некоторое время я лежал неподвижно. К горлу подкатила тошнота от переизбытка молочной кислоты в организме. Но постепенно боль и напряжение в мышцах отступили, дыхание нормализовалось, пульс выровнялся.

Тейлор молча сидел рядом, дожидаясь, пока я приду в себя.

Наконец он нарушил молчание:

— Полагаю, ампутация обеих ног больше не кажется тебе такой уж глупой затеей?

С полустоном-полусмехом я поднялся на четвереньки, концы обмякших крыльев волочились по траве. Руки и ноги все еще были слабыми, я неловко перевалился набок и плюхнулся на задницу рядом с Тейлором.

— У меня ощущение, что мы упускаем что-то очень простое и совершенно очевидное, — сказал я, стараясь не показать, как раздосадован неудачей. — И это находится у нас под самым носом, только мы не замечаем.

— Давай еще разок пошарим в Гугле, — предложил Тейлор.

Но когда он потянулся за телефоном, мы одновременно услышали треск сломавшейся ветки. Мы замерли, внимательно вглядываясь в край леса, окружающего поляну, где мы расположились для тренировки. Мне почудилось, что мы находимся уже не на затерянной лесной поляне, а в зоопарке на глазах сотен зевак.

— Движение слева от тебя, — чуть слышно прошептал Тейлор.

Я быстро повернул голову и на долю секунды заметил какую-то неясную тень, промелькнувшую между стволами деревьев. Я повернулся к Тейлору. Мы молча уставились друг на друга. Страх тошнотворной волной окатил нас обоих. От восторга мы совершенно позабыли об осторожности. По-прежнему не проронив ни слова, мы одновременно сползли в высокую траву.

— Как думаешь, это был человек или олень? — шепнул Тейлор.

Я напряженно вслушивался, пытаясь разобрать среди шелеста травы шаги того, кто наблюдал за нами.

— Никогда не встречался с оленем в лесу, не знаю, как звучат его шаги, — сознался я.

Тейлор слабо улыбнулся.

— Уверен, мы услышали бы, если бы к нам подкрался человек, — сказал он. — Помнишь, мы как-то ночью даже койота услышали.

— Мы слишком шумели, могли и не услышать, — возразил я. Рука машинально потянулась к бабушкиному крестику, висевшему под рубашкой. Я прижал его к груди. Недавнее возбуждение растаяло, уступив место досаде на собственное легкомыслие.

— Теперь-то мы не шумим, а я по-прежнему ничего не слышу, — сказал Тейлор.

Прошло еще несколько минут. Мы вслушивались, но, кроме обычного пения птиц, стрекота цикад и шума леса, никаких посторонних звуков не было.

— Думаю, это плод нашего воображения, — в конце концов нарушил молчание Тейлор. — Нечто вроде слуховых и зрительных галлюцинаций от напряжения и усталости.

Мне трудно было что-либо возразить на это Тейлору, и все же обратно мы пошли кружным путем, всю дорогу до лагеря то и дело останавливаясь, озираясь по сторонам и внимательно прислушиваясь к каждому шороху и звуку.

Но ничего подозрительного мы так и не обнаружили.