1

— Вот так я попала в Индию, — вздохнула Карма и замолчала.

— А дальше? — спросил Нури.

— Дальше? Дальше раджа уже все знает от Махараджи.

— А что произошло с принцем, сыном Равинанды?

— Я искренне скорблю о трагической кончине этого доброго и чистого юноши. Мы были с ним как брат с сестрой. Он один понимал меня. Был очень любознательным и чутким. Мне очень, очень жаль его. Но моей вины в его гибели нет. Он оступился и сорвался со скалы у меня на глазах. Мы планировали посидеть, помедитировать на вершине…

— Я верю тебе. А о чем вы говорили, перед тем, как глаза принца навсегда закрылись?

— Я никогда не подозревала, что в его сердце живет любовь ко мне. Он никогда не давал и повода думать о его чувствах. Поэтому с ним было легко. Я не боялась его. Но перед смертью он сказал, что давно и безответно любит меня. Чтобы не потерять нашу дружбу, принц таил свое чувство глубоко в сердце, боясь причинить мне боль. Он сказал… — Карма стерла с глаз слезы, — что свою любовь унесет с собой на небо, и оттуда будет охранять меня. Он пожелал мне найти в жизни счастье. Сказал, что люди не виноваты в том, что теряют голову. Просто их привлекает все прекрасное, таинственное и необычное, и за это их нужно простить… После я убежала в джунгли. Не помню, сколько там находилась, но смерти я не страшилась. Вот только душа не находила места. Я устала терять близких мне людей. Вот и все… — Карма закончила свой грустный рассказ и взглянула на ночного гостя. Он был печален и молчалив.

— О, раджа, я повергла достойного господина в уныние своим рассказом.

— Нет, Карма, просто я потрясен.

— Уже светает… — задумчиво проговорила она, глядя в окно.

— Я пойду. За такую долгую ночь Карма устала, да и Махараджа станет беспокоиться обо мне.

Нури поднялся с ковра и направился к выходу.

— Раджа еще посетит Карму?

— Если она позволит.

Девушка в ответ улыбнулась.

— Благодарю тебя, раджа, что ты выслушал Карму. Душа несчастной почувствовала облегчение.

— На долю бедняжки выпало слишком много. Может ли раджа что-нибудь сделать для Кармы, чтобы она ожила и стала такой, как прежде?

Девушка задумалась на мгновенье и взглянула на молодого мужчину, внимательно смотревшего на нее. В глазах Кармы блеснули искорки надежды.

— Забери меня с собой, господин, — она поднялась с ложа и направилась к Нури.

— Я сомневаюсь, что Равиананда так просто отдаст тебя.

Карма опустилась перед ним на колени.

— Тогда купи, — взмолилась она.

— Попробую, — он поднял ее за плечи и покровительственно приобнял. Девушка положила голову на его плечо и затихла.

— Радже пора покинуть Карму, — Нури погладил ее по голове и вздохнул.

— Да, господин, — она распахнула двери, и ночной гость ушел.

Что же сейчас произошло? Что случилось с ней? Куда девалась гордость и отстраненность от всего на свете? Это заслуга Нури или она сама так изменилась, устав от одиночества в бурлящем людском океане? Неужели она взрослеет и начинает смотреть на мир прозаично, принимая все окружающее таким, какое оно есть на самом деле? Неужели Карма больше не ждет чуда? Неужели она растаяла от того, что кто-то просто выслушал ее? Карма интересна радже?

В голове вертелись вопросы, сомнения, надежды; вновь ожили мечты. Ее сердце снова учащенно забилось. Значит жизнь еще не закончилась в стенах великолепного дворца Махараджи, и в ней еще остались какие-то желания и стремления? Может этот Нури и есть ее судьба, к которому она стремилась, преодолевая все злоключения на свете? Или это обман, рожденный ее тоской и одиночеством?

Карма закрыла за раджой дверь и направилась к окну, через которое, раздувая легкий тюль, в покои проникал прохладный ветерок. Показались первые робкие лучи солнца. Забрезжил рассвет. Яркий, красивый. Что принесет ей новый день? Может в ее судьбе начинается новая веха? Может быть.

Карма продолжала стоять у окна.

* * *

Рано утром Равинанда сам разбудил слугу и приказал немедля разыскать раджу, убедиться, что с тем все в порядке, и узнать, чем занята танцовщица. Слуга, потирая глаза, чтобы отойти от глубокого сна, живо подскочил с кушетки, стоявшей в неглубокой нише за ковром, и бегом направился исполнять поручение. Махараджа в глубокой задумчивости побрел из одной залы в другую, а оттуда вышел на балкон.

Солнце уже отделилось от кромки океана и теперь медленно забиралось на свое обычное место на небосклоне. Океан будто спал. Вода была тихая и прозрачная. Где-то в садах попискивали птицы. Все покрывала туманная дымка. Во дворце снизу поднимался цветочный аромат, исходящий от клумб и террас. На лепестках роз поблескивали росинки.

Равинанда спустился по широкой каменной лестнице и не спеша направился в сад. На душе было тревожно, сердце неприятно колотилось в груди, и он ни о чем кроме Нури не мог думать. Этот упрямый мальчишка не послушал его, не поверил старому другу и все равно отправился к Карме. А теперь у старика щемит сердце от мысли, что он потерял последнего родного человека. Как все ж таки самоуверенна молодежь. Не берет на веру слова старших и умудренных жизнью, укорачивая тем самым их земные дни.

Старый Махараджа сорвал с большого раскидистого куста крупный алый цветок и, поднеся его к носу, чтобы лучше ощутить аромат, побрел к берегу через еще спящий сад.

Почему он не отговорил Нури? Почему? А лучшим выходом было бы — запереть куда-нибудь Карму, покуда раджа не отбудет назад с караваном. Как он сплоховал, как необдуманно легковерен оказался. А теперь вот из-за своей же нерасторопности надрывает себе сердце печальными думами об участи романтика Нури.

Возле самого берега Махараджа заметил раджу, сидящего на мраморной скамье и смотрящего на море. На сердце у старика сразу полегчало. Он глубоко вздохнул и, улыбнувшись, поспешил приблизиться, чтобы узнать, что раджа делал в покоях Кармы так долго, и был ли он действительно у нее, а не где-то еще?

— Я рад видеть раджу снова. Полагаю, он в здравии? — Равинанда дотронулся до его плеча. — Это согревает душу старику.

Тот оглянулся, и на его лице появилась улыбка.

— Рано же поднялся этот старик, — заметил молодой человек.

— Всю ночь я не сомкнул глаз, ведь раджа все же был у Кармы, — с укоризной сказал Махараджа и присел на скамью рядом.

— Мы беседовали, — поспешил успокоить его Нури.

— Всю ночь?

— Да.

— И о чем же, позволь спросить?

— О ее жизни, о путешествиях.

— Раджа поведает об этом?

— Конечно, но прежде мне хочется переложить эту историю в стихах.

— Она настолько потрясла моего гостя?

— Да, достойнейший, потрясла, — он вздохнул. — Карма несчастна…

— Но здесь у нее есть все! — поразился Равинанда. — Она — одна из немногих — имеет возможность свободно передвигаться по дворцу. В ее распоряжении есть украшения, ткани, музыкальные инструменты и редкие книги. При ней даже служанка имеется…

Нури неопределенно пожал плечами и снова глянул вдаль.

— Это Карма сказала радже, что несчастна?

— Нет. Раджа сам это понял.

— Не думает ли мой дорогой гость, что этой простой плясунье мы уделяем слишком много наших мыслей и слов, а? — заглянул Равинанда в задумчивые глаза Нури.

— Возможно, — согласился тот.

Может и вправду уж слишком много он думает об этой чужестранке? Но ее глаза так загадочно сверкают синевой. Какой прекрасной кажется Карма. А ее поистине поразительная верность погибшему другу обыкновенно заслуживает почтения. Ведь никто не принуждал ее к этому, и в обычаи той страны, как выяснилось, не входит подобное поведение. Однако, ее любовь, возможно, настолько была сильна, что вместе с любимым погибло и это чувство. Тогда почему Карма так оживилась, как только у нее забрезжила надежда на то, что раджа заберет ее с собой? Похоже, что чужестранка не против того, чтобы остаться с Нури, раз она сама заговорила об этом…

— О чем думает мой молодой друг? — прервал его размышления Равинанда, поняв, что их молчание затянулось.

— Скоро раджа отправится в обратный путь. Надо бы встретиться со своими вельможами и уж начать готовить караван, — быстро нашелся Нури, что ответить.

— Неугомонный путешественник и пылкий поэт, позволь подарить тебе арабского скакуна. Сам я уже не в состоянии наслаждаться его резвостью и стремительностью.

— Щедрый дар. Благодарю. Тогда позволь и мне ответно сделать Махарадже подарок.

— Нури, — посмеиваясь, тот погрозил ему пальцем, — учти, что Равинанда уже стар.

— Что ж, быть посему. Тогда что бы предпочел убеленный сединами великодушный Равинанда: дамаский клинок или увесистую книгу стихов заморского поэта Хайяма?

Махараджа задумался. Увидев это, Нури от души рассмеялся.

— Не так уж и стар Равинанда, раз хорошее оружие еще привлекает его, заставляя становиться перед дилеммой. Раз так, дарю Махарадже и то и другое. Пусть его пытливый ум остается таким же острым, блестящим и, как всегда… мудрым.

— Такие слова и вправду заставляют человека становиться лучше, дорогой Нури, — совсем повеселел Равинанда. От его ночной бессонницы и тревоги не осталось и следа.

А в это время Карма, примостившись на собственном ложе, сладко спала, улыбаясь чему-то во сне. В ее покои тихо вошла Маланга и, подойдя к спящей, осторожно присела на край постели. Негритянка заглянула в лицо девушки и, поймав ее очередную блаженную улыбку, поняла, что с подопечной произошло то, о чем вчера она ей пророчила. Женщина заботливо погладила Карму по русой голове и также тихо удалилась, случайно заметив на столике у самого выхода две пустые чаши. Догадавшись, она загадочно улыбнулась и прикрыла за собой двери.

* * *

— О чем все же говорил раджа с Кармой? — допытывался Махараджа за обедом.

— Мы снова займем наши мысли этой плясуньей? Может почтенному и мудрому Равинанде продать чужестранку, чтобы предоставить собственным мыслям свободно парить к многочисленным мирам Брахмы? — предложил Нури со своим тайным умыслом.

— Продать?! — изумился старый Махараджа.

Так вот чего добивается Нури. Раджа задумал прибрать к рукам эту жемчужину.

— Нет, Карма больше никогда не будет продана, — заявил он.

— Так стало быть Равинанда снова женится? — попытался догадаться Нури.

На что Махараджа осуждающе глянул на него.

— Нет? Тогда к чему такая категоричность и горячность слетает с уст почтенного правителя?

— Не все продается, дорогой друг, — подчеркнуто вежливо заметил Равинанда. — Не все. Тем более эта пташка досталась мне очень дорого, — печально добавил он. — И никакие сокровища мира не возместят мне потерю единственного сына…Но Махарадже приятно, что раджа проникся трепетным чувством к бедной девочке и оказался достойным и благочестивым человеком. Это делает ему честь. Махараджа оценил подобное отношение. И Карма, похоже, такого же мнения, раз Нури жив. Но пусть раджа предоставит старику самому заботиться о чужестранке, как ему этого хочется. — Равинанда учтиво дотронулся до руки гостя.

— Махараджа прав. Извини, достопочтенный, если мои слова невольно задели твои чувства. И вправду от ее красоты можно потерять не только разум…

Добродушное лицо Махараджи озарилось улыбкой, тем самым давая понять, что деловой разговор окончен, и теперь можно расслабиться.

— Я не сержусь на Нури. Ведь раджа мне как сын. И Равинанда помнит его еще младенцем, которого не раз держал на руках. Так может уважаемый и дорогой гость захочет снова отправиться на охоту? — пытался Равинанда смягчить свои резкие слова. — А пойманные звери разнообразят зверинец молодого раджи, в знак нашей многолетней дружбы?

Нури улыбнулся одними губами, так как глаза были не в состоянии воспринимать что-то еще, кроме воспоминания о ночной рассказчице.

Вечером после охоты, как обычно, в садах звучала музыка, и Карма плясала свои призывные танцы. На сей раз Нури взирал на нее печальными глазами, стараясь ничем не выдать перед хозяином дворца своего разочарования. Однако Карма заметила эту печаль, сразу заподозрив неладное.

— Позволь, достопочтенный Махараджа, покинуть сейчас великолепное празднество: охота нынче утомила меня.

— Раджа удалится, не досмотрев танец Кармы?

— Я надеюсь, что Равинанда великодушно позволит своему гостю отлучиться, а сам насладится мастерством такой красавицы до конца.

— О, да, молодой друг, старик забыл, что раджа готовится в путь. Желаю достойно отдохнуть, Нури.

— Благодарю. Спокойной ночи.

— Спокойно ночи, — отозвался Равинанда.

Карма недоуменно посмотрела вслед удаляющемуся Нури, и ее сердце сжалось от тревоги.

* * *

На утро она отослала верную Малангу к Нури с просьбой увидеться с ним в саду.

— Почему раджа так печален? — дотронулась Карма до его плеча.

Нури обернулся. Девушка обошла скамью и присела на мраморную ступеньку рядом.

— Скоро в обратный путь, — задумчиво проговорил Нури.

— А как же Карма? — застыла она в ожидании.

— Карме придется остаться здесь, — глянул он на девушку сверху.

— Махараджа отказался отдать меня радже?

— Да.

Карма сразу притихла и, отвернувшись, поникла головой.

— Я больше не могу оставаться здесь, господин, — проговорила она. — Во мне только-только забрезжил огонек надежды.

— Но увезти Карму тайком раджа не посмеет.

— Тогда я убегу, — резко повернувшись к Нури, выпалила девушка.

— Убеги, — твердо сказал он, глядя на нее немигающими глазами.

— Но… но ведь так и будет, — предупредила она.

— Я знаю.

— О, Нури! — Карма в порыве прижалась щекой к его коленям. — Я столько прошла, что путешествие к тебе покажется Карме короткой прогулкой.

Нури положил ладонь ей на голову, пытаясь заглянуть ей через глаза в самую ее сущность.

— Разлука будет недолгой, — обещала она.

— Я буду ждать Карму. Вот, возьми это кольцо, — он протянул ей снятое с руки украшение. — По нему я узнаю тебя.

Карма подняла на него свои голубые топазы:

— Красивые слова, — заметил Нури. — Но я не смогу сделать Карму своей супругой.

— Я знаю.

Нури спустился со скамейки и, присев рядом с девушкой, прижал ее к себе. Она мечтательно прикрыла глаза и, кажется, даже перестала дышать.

Как мало нужно человеку для счастья! Вот так прижаться в понимающему, чуткому существу, готовому помочь при первом твоем зове, и весь мир превращается в рай. Когда ты не одинок, тогда все лишения и трудности переносятся легче. Даже грядущая разлука не так страшит.

Еще недавно кроме кинжала у Кармы больше не было покровителей. Теперь же она чувствовала себя в большей безопасности, хотя все еще находилась во власти Равинанды.

— О чем думает раджа, глядя на море? — вдруг спросила Карма.

Нури улыбнулся.

— Может в следующей жизни мне посчастливится родиться дельфином, и Нури сможет рассекать бескрайний океан, наслаждаясь свободой и глубиной прозрачного и таинственного мира, — задумчиво проговорил он.

— А разве сейчас раджа не свободен? — удивилась Карма.

— Я исколесил бескрайние пустыни, обошел много прекрасных и древних городов, повстречался с мудрыми людьми, но все это — суша, а меня влечет океан. Я даже начинаю завидовать морскому разбойнику Арджуну, который может хоть всю жизнь плавать на своем «Черном лебеде» и любоваться синевой океана и небесными светилами.

— Но раджа тоже может построить корабль и путешествовать не на верблюде, а под парусом.

— Да, — печально согласился Нури, — но для этого нужно бросить все и отдаться морю, которого нет в моем княжестве, — закончил он и глянул на Карму.

Из-за ветвей пышного кустарника за ними наблюдал Равинанда. Увидев их из окна своего дворца, он решил подойти ближе, намереваясь что-нибудь услышать из их беседы.

— А где бывал раджа? — спросила Карма.

— В Багдаде, Дамаске, в тех краях, которые прежде назывались Вавилоном. Доходил до реки Ганги, поднимался к буддистским монахам в их горные обители. Путешествовал по Индии, видел множество удивительных ашрамов. А вот теперь… — он вдруг погрустнел.

— Что теперь? — насторожилась Карма.

— Недавно умер отец, и теперь мои путешествия прекратятся. Раджа станет правителем, и ему будет не до подобных развлечений. Чтобы поддерживать мир в княжестве, заботиться о своем народе и предотвращать набеги соседей, радже придется не покидать надолго свои владения.

— Карма понимает раджу. Такова доля правителей. Они принадлежат себе только до тех пор, пока на них не обрушивается бремя власти, — задумчиво согласилась девушка, памятуя свою жизнь при дворе отца, князя Василия.

— Да. Но как бы Нури хотел быть просто бродягой, предоставленным только самому себе и Благословенному Брахме.

— Когда-нибудь так и случится, — ободрила его Карма.

— Для этого мне нужно поставить вместо себя наследника.

— Будет и наследник, — улыбнулась она.

Нури внимательно взглянул на нее и ответил улыбкой.

— Да будет так, как говорит Карма! — согласился он.

— А Карма знает все. На то она и судьба.

Раджа погладил девушку по щеке и поцеловал в лоб. Равинанда при этом глубоко вздохнул, стоя за кустом, и не спеша, побрел обратно во дворец.

 

2

Городской базар был в разгаре. Он шумел, бурлил и копошился. Нури со своими вельможными купцами пробирался сквозь толпы народа к чайне, чтобы в относительной тишине переговорить о предстоящем караванном пути. Они примостились в уголке, подальше от выхода и заказали зеленый чай.

— Через два дня отправимся домой. Все готово? — спросил Нури.

— Да, раджа, — отозвался Мухтар, отпивая дымящийся чай.

— И каков получился караван?

— Около сотни верблюдов, тридцать лошадей и два слона, — ответил Мукеш Ананда.

— Два слона? — удивился Нури. — Зачем нам еще слоны?

— Слонята, — уточнил Мукеш. — Это подарок местных купцов двору его Величества раджи Нурилала, — и он сделал легкий поклон головой.

— М, вот оно что, — улыбнулась Нури, поведя бровью. — Надеюсь, больше никаких живых подарков мы не везем?

— Как же? А тигры и леопарды, пойманные достопочтенным господином на охоте?

— Ах, да…Я и забыл, — сморщился раджа. Еще бы он не забыл, ведь все мысли были заняты танцовщицей. Ах, Карма! Чем сейчас она занята? Собирается ли тоже в путь?

Карма плавала в бирюзовой воде бассейна, Маланга лежала на коврике рядом с водоемом и, как обычно, рассказывала ей легенды своего народа, который поклонялся луне, солнцу и звездам.

— Маланга, — перебила ее девушка. — Я слышала, что говорили мне Боги.

— Да?

— Они зовут меня, — лицо девушки озарилось загадочной улыбкой. — И скоро Карма навсегда покинет блестящий дворец Махараджи.

— Карма покинет верную Малангу? — печально спросила негритянка.

Девушка подплыла к ней, высунулась по пояс из воды и, облокотившись о каменный выступ, коснулась ее руки.

— Но Карма никогда не забудет доброты и ласковых рук этой мудрой женщины, что любила чужестранку как дочь.

— И когда же моя девочка отправится в путь?

— Скоро, Маланга, — задумчиво проговорила она и, оттолкнувшись от бирюзового края бассейна, снова погрузилась в теплую, прозрачную воду. — Очень скоро.

* * *

Равинанда обходил со смотрителем свой зверинец и, нанизывая на заостренную палку куски сырой оленины, скидывал их в вольеры леопардам, тиграм и крокодилам.

— Махараджа звал Говинду? — в поклоне спросил сильно загоревший пожилой слуга в чалме и дхоти.

Равинанда глянул на него мимоходом и продолжил свое занятие.

— Да, Говинда. Ты знаешь моего гостя?

— Молодого раджу Нурилала? Да, ваше Величество, — снова поклонился слуга.

— Завтра на рассвете он со своим караваном покинет наш гостеприимный город.

— Да, Повелитель.

— А Говинда будет следить за Кармой, покуда раджа не отбудет, а ночью запрет ее двери, чтобы танцовщица случайно не улизнула следом за гостем Махараджи. К чему я клоню, понял?

— О, да, Великий Махараджа!

— Теперь ступай, — он сделал небрежный жест унизанной кольцами рукой в сторону Говинды и, нацепив на палку очередной кусок мяса, просунул его между металлическими прутьями в клетку пантеры.

Сложив ладони и низко поклонившись, пожилой слуга удалился.

Вечером, когда щедрый Равинанда устроил в своих садах прощальный ужин для молодого друга, пригласив на празднество многочисленных артистов, факиров и поэтов, Карма последний раз танцевала для Махараджи и его гостей: раджи Нурилала и именитых купцов.

Поначалу раджу все забавляло, он был весел и с удовольствием ел угощения и пил вино, но к концу празднества на его лицо спустилась печаль. Заметив это, Карма подошла к гостям ближе и, обращаясь непосредственно к молодому гостю, запела:

Нури улыбнулся, глянув в голубые, распахнутые глаза чужестранки и, отведя взгляд, задумался. Махараджа внимательно посмотрел на раджу, потом, — на Карму. Заметив это, та соскочила и, присоединившись к другим артистам, закружилась в веселом танце.

На рассвете караван вышел за ворота города и, не спеша двинулся в путь. Отъехав на приличное расстояние, Нури обернулся. Город был окутан розовой дымкой. Показавшееся солнце протягивало к нему золотистые лучи. Раджа чувствовал, что его душа навсегда остается здесь. Он, не переставая, думал о Карме: ее судьбе, ее песнях, перед глазами возникал ее светлый прозрачный образ. В ушах все еще звучал ее голос, а нос помнил запах ее волос. Похоже, Раджа потерял в этом городе свой покой. Как удивительно! Он прошел столько стран, повидал стольких людей, любовался красавицами великолепного Востока, но не уберег своего сердца от любовной стрелы на родной земле. Ах, Карма! Раджа будет ждать с нетерпением новой встречи с ней. Он станет считать дни, ожидая ее появления в своем дворце. Нури готов ждать ее вечно.

Карма тоже уже не спала и, сидя у окна, наблюдала рассвет, мысленно уносясь к человеку, ставшему ей очень близким.

— Я приду к тебе, Нури, — зашептала она в туманную дымку. — Меня не страшит будущее. Я знаю, ты будешь рядом. С мыслями о тебе, я начну свое новое путешествие. Мысли о тебе станут верным щитом мне, крыльями, что перенесут твою Карму через джунгли, реки и пустыни. Я найду тебя, счастье мое. Я найду тебя! Найду…

 

3

Шло время. Гнев Равинанды поутих; поиски пропавшей танцовщицы ни к чему не привели. Карму не нашли ни в городе, ни в караване Нури, ни в ближайших деревнях крестьян. Махараджа затаил обиду на молодого раджу и потому никаких гостей больше не привечал, пригрозив войной всякому, у кого обнаружится бежавшая чужестранка.

Вскоре этот слух дошел и до Нури, опечалив молодого правителя. Теперь, думал он, если Карма объявится в его дворце, придется ее скрывать от посторонних глаз.

Однажды утром, во время совещания раджи с визирями, в царские покои с поклоном вошел слуга и что-то зашептал на ухо Первому визирю. Нури увидел это и прекратил беседу, подняв руку.

— Мы слушаем тебя, Махараджа, — прервался министр и в ожидании глянул на Нури.

— Сначала мы выслушаем Первого визиря, только что получившего какое-то весьма важное известие, с которым сюда вошел его секретарь.

— Мой Повелитель, — с поклоном начал седовласый Первый визирь. — Прибыл из восточного княжества сосед, Махараджа Дегабар Синх и любезно просит аудиенции у нашего Махараджи Нурилала.

— С какой целью прибыл тот, кого считал врагом мой отец?

— Ваше Величество, гость говорит о заключении мира между княжествами.

— Просто мира? — удивился Нури и подозрительно сдвинул брови.

— Что прикажете ответить ему, господин? — спросил Первый визирь.

— Дегабар Синх сам прибыл сюда? — спросил Нури, сощурив глаза.

— Да, Повелитель, — поклонился старик.

— Продолжим наши дела позже, — быстро проговорил раджа и, поднявшись с кресла, спустился с возвышения в залу. Слуги распахнули резные двери, и Нури прошествовал навстречу неожиданному гостю.

— Приветствую тебя, Махараджа, — учтиво склонив голову, поприветствовал Дегабар Синх молодого правителя.

— Удивлен, не скрываю, — ответил Нури. — Прошу, присаживайся почтеннейший, — он жестом пригласил гостя присесть на скамью. — Помнится, между нашими княжествами были совершенно определенные взаимоотношения.

— Да, много лет мы враждовали с прежним Махараджей. А до этого враждовали наши предки. Не кажется ли молодому Нурилалу, что пора сменить такую традицию на более благородный союз?

— Я слушаю тебя, достопочтенный Махараджа.

— Дегабар Синх не прислал министров, а прибыл сюда сам, чтобы поговорить на равных о заключении мира и добрососедстве между большими и сильными княжествами. Проливать кровь своего народа в распрях и междоусобицах глупо. Живя в мире и согласии, мы станет только процветать, преумножая достояние каждого из нас. С Нурилалом никогда не было у меня вражды, и Дегабар Синх надеется, что и впредь наше соседство будет добрым, а отношения — дружественными. Если же кому-то из нас будет грозить стихийное бедствие или натиск врагов, сосед придет на помощь и не даст погибнуть другу…

— Дегабар Синх говорит о дружбе? Но разве не он первым начинал предыдущее восстания?

— В этом не моя вина, Махараджа. И даже не вина твоего отца…

— Что же так повлияло на твое отношение к соседям, почтеннейший Дегабар Синх? — сомневался Нури.

— Несчастный старик ждал, когда молодой раджа станет правителем. Я слышал о мудрости и справедливости этого юноши, и в моем сердце теплилась надежда, что благодаря ему наша многострадальная земля забудет о распрях, крови и пожарищах, а мои дочери с хорошим и богатым приданным придут в дома мужей. Всевышний не дал мне сына, но наградил дочерьми, имея в том добрый умысел — объединить соседей в одну большую семью. Я уже стар, Нурилал, и моя душа просит покоя. Но пока на земле моей живет тревога, эта тревога гложет и мое сердце. Подумай, мудрый правитель, что ты только выиграешь от заключения мира. А в знак своих чистых помыслов и добрых намерений Дегабар Синх отдает Махарадже в жены свою среднюю тринадцатилетнюю дочь Лакшми, чтобы сама Богиня Лакшми хранила этот благословенный союз и даровала процветание обеим семьям. Моя дочь приехала со мной, чтобы молодой Махараджа сам мог лицезреть мою красавицу.

— В твоих словах о земле много мудрости, почтенный Дегабар Синх. Мир всегда остается миром. И лучше него может быть только мир.

— Я рад слышать такие речи, — на глаза старика навернулись слезы. — Я не ошибся в новом правителе. Да ниспошлет Всевышний все блага земные и небесные обладателю таких мудрых слов. Твоими устами говорит сам Брахма, справедливейший.

— И твоим дочерям я желаю счастья и процветания…

— Благодарю, милосердный!

— Однако…

Дегабар Синх насторожился, глядя на Нури немигающими покрасневшими глазами.

— Однако что? — переспросил он.

Нури мгновенно вспомнил славянку. Желанней ее у раджи не было никого, и никакая другая женщина ему уже была не нужна. Воспоминания о ее прикосновениях, запахах, шелесте складок ее одежды живо всплыли в его голове, вытесняя все чуждое и незнакомое…

Но что это? Радже вдруг почудился еле уловимый шепот, и перед глазами будто бы повисло прозрачное, живое облако.

— …Будет и наследник, — прошептало улыбчивое облако. — Будет все так, как говорит Карма. А судьба знает все, — протяжно прошелестел ветер, раздувая легкие занавеси по всему залу.

Через мгновенье все снова затихло.

Продолжая улыбаться, Нури глянул на гостя, застывшего в тревожном ожидании.

— Однако что? — повторил Дегабар Синх.

— Однако… мне следовало бы самому прибыть в Атакаву, а не дожидаться- точно болезненному младенцу — визита достопочтенного Дегабар Синха. Но недавнее вступление на престол и навалившиеся дела и заботы напрочь затуманили мои мысли. Нурилал непростительно забыл о прекрасном сокровище Синхов. Благодарю, мудрейший и достопочтенейший Махараджа, за оказанную честь стать твоим зятем. Возвращайся домой со спокойным сердцем и передай дочери, чтобы готовилась к свадьбе, — улыбнулся Нури и, поднявшись с кушетки, учтиво склонил голову, дав понять гостю, что соглашение достигнуто, и аудиенция закончена.

В глазах старика блеснули слезы радости. Он силился что-то произнести, но, похоже, волнение ему препятствовало.

— Обязательно передам, — наконец выговорил он. — Вот. Это гороскоп моей дочери, — Синх протянул Нури свиток и, с достоинством поклонившись, удалился.

К Нури сразу подошел Первый визирь, ожидая распоряжений.

— Возьмите этот гороскоп, — сказал ему раджа. — Сравните с моим и, если найдете их подходящими друг другу, определите благоприятный для свадьбы день.

— Слушаюсь, Повелитель, — поклонился визирь.

— А теперь вернемся к нашим прерванным делам, — твердо сказал молодой Махараджа и энергично пошел обратно в зал заседаний, где его продолжали ждать министры. Первый визирь последовал за ним следом.

 

4

Дождь хлестал так, словно небеса разверзлись, и оттуда хлынула на землю вся вода мира, показывая человечеству, что и природа может плакать безутешно.

Карма сидела под двухколесной тачкой возле небольшой хибары на краю деревни и, кутаясь в грубую накидку, поджимала под себя ноги, отодвигаясь от приближавшейся лужи, грозящей и вовсе разлиться, возомнив себя океаном. Ливень барабанил по крыльцу, по тачке, шуршал листвой. Крупные капли тонули в лужах и размокшей деревенской пыли, превращая дорогу в непроходимый грязевой поток. На темном беззвездном небе из-за туч иногда выплывала луна, будто дразнила путника.

Карма смотрела на бунтующую природу спокойно, пытаясь под мерный шум задремать. Однако соседняя лужа подбиралась к ней все ближе, покушаясь на ее территорию. Наконец, эта бессердечная жадина отняла у Кармы и последний кусочек суши, на котором та ютилась. Девушка вылезла из-под своего недолговечного укрытия и забралась под прохудившуюся крышу старой хижины. Ну вот, теперь хоть не придется опасаться неминуемого затопления жадной водой. Прислонившись головой к столбу, подпиравшему кровлю, девушка задремала, вздрагивая всякий раз, когда нахальная крупная капля бесцеремонно падала ей на лицо. Так в борьбе с водой, путешественница все же уснула.

Проснулась она от солнечного луча, назойливо светившего ей прямо в глаз. Карма огляделась. Дождь прекратился, видимо, под утро. Она слезла с крыльца и, зевая и разминая затекшие во время сна члены, побрела дальше, шлепая босыми ногами по жидкой грязи, струившейся по дороге, словно торопясь к заутренней.

Вскоре у Кармы появились попутчики. Обросшие и совершенно голые люди с одной лишь набедренной повязкой, прикрывавшей их стыд, шествовали молча и на попутчицу никакого внимания не обращали, будто кругом не было ни души. Хм, раз так, то и Карма сделала вид, словно продолжает свой путь в одиночестве. В конце концов она не выдержала, и любопытство заявило о себе во весь голос.

— Куда держите свой путь, почтенный господин? — обратилась она к одному из немногословных.

— Я не господин. Я странник, аскет, — пробурчал обросший человек.

— Куда держит путь странник? — поправилась в своем вопросе Карма.

— В Катнатаку.

— А что там? — она спрятала под чалму выбившийся локон.

— Затерянный в джунглях древний храм Шивы.

— Благодарю тебя, странник, — коротко поблагодарила девушка, и они снова замолчали. Остальные двое аскетов так и не повернули головы, будто их вообще ничего не волновало.

По пути Карма срубила банановую гроздь и, водрузив ее на плечо, принялась лакомиться спелыми плодами, старясь не отставать от сумрачных попутчиков. Однажды она предложила одному из них пару бананов. Тот косо посмотрел на нее, отвернулся, а потом резко развернулся и выхватил бананы, жадно разрывая шкурку и поглощая его вязкую сердцевину. Карма удивленно распахнула глаза и, сглотнув остатки своего фрукта, настороженно оторвала еще один банан, продолжая трапезу. Наевшись, оставшиеся бананы завернула в платок и завязала его на поясе. Так молча, они дошли до какой-то деревни, стоявшей на берегу неглубокой речушки. Было жарко, и Карма свернула к воде. Напилась, умылась и направилась дальше догонять аскетов. Однако те куда-то исчезли. Поглядев по сторонам, девушка громко вздохнула.

Откуда не возьмись к ней подбежал местный мальчуган и, дернув за край дхоти, начал дразнить.

— Грязный, грязный, — кричал он, показывая на нее пальцем.

— Эй, иди сюда, — позвала его Карма.

— Грязный, грязный, — не унимался парнишка, бегая вокруг.

— Далеко еще до Катнатаки?

Но мальчишка, показав язык, убежал.

— Чего ты хочешь? — раздалось у нее за спиной.

Девушка обернулась. Перед ней стояла старенькая сухонькая женщина с глиняным кувшином и улыбалась беззубым ртом.

— Далеко еще до Катнатаки? — снова поинтересовалась Карма.

— Два дня пути. А разве ты там никогда не был?

— Не был. Благодарю, матушка, — поблагодарила путница и намеревалась продолжить свое странствие, но старушка задержала ее за руку, вглядываясь в ее голубые глаза и рассматривая светлую кожу.

— Ты — Кришна? — вдруг спросила она.

Карма чуть дара речи не лишилась.

— … Нет, — улыбнулась она.

— Меня не проведешь, я стара как мир, — не унималась женщина, прикасаясь к руке девушки. — Ты — Бог, спустившийся к нам с небес. Я узнала тебя, — старушка подняла руки к небу и вдруг плюхнулась перед Кармой на колени, схватив ее за лодыжки и припав к ним губами.

— Что ты делаешь, женщина?! — девушка попыталась поднять ее. — Все хорошо, успокойся!

Тогда старушка схватила Карму за руку и положила ее ладонь себе на голову.

— Благослови меня, Господь, — заплакала несчастная.

Карма улыбнулась, посмотрела по сторонам, опасаясь зрителей, и поцеловала женщину в лоб.

— Будь счастлива, женщина. Господь с тобой.

На лице старушки обозначилась блаженная улыбка. Она распахнула свои выцветшие глаза и, снова опустившись на колени, обмыла Карме ноги из своего кувшина, удалив с них дорожную грязь и пыль. Потом села посреди дороги, сложила у лба ладони и, прикрыв глаза, заголосила мантру.

Видя такой поворот событий, Карма поспешила скрыться в зарослях. Отдалившись от деревни, она снова вышла на дорогу и, облегчено вздохнув, продолжила путь. Ну и дела! Что только не случится по дороге!

Когда начали сгущаться сумерки, путешественница заметила среди деревьев огонек костра. Приблизилась, притаившись за толстым стволом, и осторожно выглянула.

У костра сидели двое взрослых мужчин, пожилая женщина и подросток. Они о чем-то говорили, но Карма сначала не могла разобрать их слов, пока не подошла еще ближе.

— …В этом ашраме уже не одну сотню лет происходят чудеса. Потому паломники из разных княжеств и стекаются сюда. Здесь видели Шиву танцующим, — восторженно говорила седая женщина.

— Но сможет ли излечиться от слепоты мой сын? — один из мужчин взял за плечи подростка.

— И не такие чудеса происходили в этом храме, — отвечала женщина.

— Расскажи нам, Радха, что ты знаешь, — попросил другой мужчина.

— В один из особо засушливых годов, когда за все лето не упало с неба ни единой капли дождя, и то тут, то там стали возникать лесные пожары, один благочестивый и набожный юноша из касты брахманов добровольно покинул свою благополучную деревню и отправился искать этот ашрам, чтобы в медитации обратиться к Господу и вымолить у него дождь для всей провинции. Юноша шел много дней. Он почти ничего не ел и не пил. По пути к нему присоединились еще двое глубоко верующих. Наконец, они отыскали в джунглях благословенный ашрам и принялись неистово молиться. Двое других паломников кричали, бились головой о каменный пол, доводя себя до изнеможения, а этот брахман сидел, скрестив ноги молча и неподвижно, будто каменное изваяние. И тут вдруг откуда не возьмись раздался такой оглушительный гром. Все вокруг засверкало, небо озарилось молниями, поднялся сильный ветер, и на землю обрушился ливень. Когда те двое напрыгались от радости под проливным дождем, вернулись в храм, чтобы поблагодарить Шиву и позвать с собой в обратный путь юношу, то обнаружили, что он превратился в статую, пребывающую в вечном молении перед Всевышним. Сначала они испугались, а потом решили, что это знак Господа. Видимо, Шива оставил этого юношу себе в вечные собеседники, чтобы тот возносил Ему хвалу и тем самым предотвращал засуху в этой провинции. Об этом чуде они рассказали потом другим встречным.

— Эта статуя и сейчас там? — спросил слепой мальчик.

— Да, — ответила женщина. — И он всегда молится о счастье и благополучии всех бедных людей, проживающих свою короткую жизнь в трудах.

— Как бы мне хотелось увидеть того юношу, — вздохнул слепой.

— Если Бог смилуется, увидишь, сынок, — отец погладил мальчика по голове.

Карма вышла из своего укрытия и начала приближаться к людям. От неожиданности они насторожились и стали вглядываться в незнакомца.

— Не бойтесь, я не причиню вам зла, — проговорила Карма, вытягивая перед собой руку, будто останавливая их страх и упреждая невольный порыв.

— Кто ты? — спросил ее отец мальчика.

— Я путник, идущий туда же, куда и вы. Я увидел одинокий огонек и подошел, чтобы обогреться и скоротать ночь до рассвета.

— Говор у тебя необычный. Откуда ты? — спросила Радха.

— Я издалека, — улыбнулась девушка.

— Очень странное у тебя лицо, — заметила женщина. — И глаза…

— Я знаю, — согласилась Карма.

— Ты человек? — спросил слепой мальчик, глядя на пламя.

— Да.

— Расскажи нам что-нибудь интересное, — попросил он. — Вот сейчас Радха рассказала нам о юноше, который спас целую провинцию. А ты знаешь какую-нибудь историю?

— Я знаю историю о Карме, — проговорила она.

— А разве что-нибудь можно знать о судьбе? — изумилась женщина.

— Можно, если эта история о человеке, — ответила девушка.

— Рассказывай же, — заинтересовался подросток и уже предвкушал удовольствие от предстоящей истории, подвигаясь ближе к огню.

И Карма рассказала этим незнакомым людям о своей судьбе, опуская ее самые кровавые моменты…

— Да-а-а, — протяжно вздохнула Радха. — Такой судьбы хватит на несколько судеб. За одну жизнь не каждому удается столько повидать…

— Ты — Карма? — вдруг спросил мальчик, обращаясь к девушке.

— А как ты думаешь?

— Думаю, что ты — Карма, — ответил парнишка.

— Так ты женщина? — изумилась Радха.

— Да. Я нарочно облачилась в мужскую одежду, чтобы не привлекать внимание.

— Ты привлекаешь внимание не одеждой, — заметила Радха.

На что Карма, извиняясь, лишь пожала плечами.

— А зачем ты идешь в ашрам? — спросил другой мужчина.

— Карма ищет свою судьбу и тоже хочет получить знак от Шивы.

— Ну что ж… Если с нами Карма, то думаю, мы доберемся до святого места благополучно, — заметил отец мальчика. — Расскажи, Карма, нам еще что-нибудь.

— Будь по-вашему, — согласилась она. — Ночь впереди длинная, расскажу, что знаю.

 

5

К следующему вечеру паломники вышли из непроходимых джунглей на открытое плато и сразу предстали перед величественным храмом Шивы. Взору Кармы открылось удивительное зрелище, невиданное нигде прежде.

Это была высоченная обтесанная скала, выдававшаяся огромной глыбой из основной горной породы, поросшей по склонам лианами и папоротником, и облагороженная однажды под ашрам. Возможно, когда-то он находился в черте древнего города, но, спустя века, оказался затерянным среди джунглей, поглотивших и старый город, и близлежащее селение. Архитектура храма была такова, что здесь не наблюдалось ни единого острого угла или прямой линии. Все выпуклости закруглялись, выдавались либо, плавно перетекая, углублялись. Многочисленные статуи и ансамблевые изваяния человеческих фигурок и самого Шивы украшали храм несколькими ярусами. Продольно — рельефный купол грушевидной формы завершал это уникальное сооружение, напоминавшее со стороны огромный кремовый торт, застывший в камне. Непосредственно к храму поднималась крутая узкая лестница в сотню ступеней, вырубленных в скале. На парапете, служившим низкими перилами, выделялись причудливые письмена. Возможно, это были мантры, которые надлежало петь по пути к святилищу или выходя из него. Вокруг ашрама на земле стояли широкие, плоские глиняные чаши, в которых служители, облаченные в шафранового цвета накидки, поддерживали огонь, освещавший паломникам путь к храму. Наверху, возле самого святилища и внутри него также горели масляные светильники.

Попутчики, с которыми Карма пришла сюда, разбрелись по территории ашрама в надежде обрести свое чудо и получить благословение могущественного Шивы. Девушка же, пораженная увиденным, не могла ступить и шага. Завороженная, она продолжала любоваться древним храмом, искусно вырубленным человеческими руками сотни, а может и тысячи лет назад.

Сумерки сгущались. На небо высыпали звезды.

Обследовав окрестности, Карма, наконец, осмелилась подняться в само святилище, обмыв у подножия ноги, как подобало. Внутри было сумрачно и прохладно. Пахло благовониями. В углах дымились светильники, отбрасывая тени на барельефы, мозаику и таинственные углубления в стенах. В одной из ниш огонь осветил сидящую статую глубоко верующего человека, застывшего в медитации. Наверное, это и есть тот самый юноша, о котором вчера ночью рассказывала паломница Радха, подумала Карма и подошла к изваянию ближе. Скрестив ноги, молодой брахман сидел с закрытыми глазами и раскрытыми ладонями, покоившимися на коленях. Разглядев его получше, она отошла к противоположной стене и, подстелив под себя сложенную в несколько слоев грубую накидку, стала принимать такую же позу, как молящийся брахман напротив. Карма вздрогнула от холода. Теперь понятно, почему здесь тихо. Не каждый захочет околеть тут в жаркий тропический день. Но путешественница очень хотела получить ответы на вопросы, которые задавала себе с тех пор, как ощутила в себе сознательную личность. Она желала знать, что ожидает ее в будущем, потому, превозмогая ощущение холода, попыталась расслабиться и войти в контакт с высшей силой, управляющей всем сущим на земле и на небесах.

Постепенно течение времени замедлилось, чувство холода притупилось, и на Карму стали спускаться покой и безмятежность.

Она вспомнила отца, детство, знакомство с Берджу, счастливые дни в отчем доме, потом крах юношеским надеждам, скитания, встречи с разными людьми, чужие города, страны, странные обычаи, океан, акулу, великолепный дворец Равинанды и, наконец, Нури. Счастье было так близко, но почему — то Карма не чувствовала радости.

 — зашептала девушка на родном русском языке.

— Господи Милосердный, сжалься над своей рабой. Больше некому пожалеть ее окромя Тебя, Заступник. Позволь, Господи, найти мне свое счастье. Позволь обрести покой и успокоить душу. Я не стану более противиться воле Твоей, Знающий, Всевидящий, Милосердный Господь. Отныне я всецело предаю себя в Твои руки и под Твое благостное покровительство, безропотно исполню волю Твою. Спаси и сохрани мя, Господи. Да святится имя Твое! Да пребудет царствие Твое на земле аки на небесах! Аминь.

В обитель откуда-то проник свежий ветер, и пламя светильников заколыхалось. Новый порыв ветра ворвался внутрь святилища, задев у входа небольшой колокол. Раздался звон, и Карма открыла глаза.

— Благодарю Тебя, Господь Справедливый, Прощающий, Дарующий надежду униженному отступнику. Воистину из любви к человеку, Ты принял муку ужасную. Благослови рабу Твою Катерину на дела праведные и Тебе угодные, — Карма стала на колени и припала головой к полу. — Даруй счастие и успокоение всем униженным и обиженным, всем страждущим и чистым помыслами, всем ищущим и нашедшим. Благослови род людской на процветание и жалость друг к другу. Заповедуй человекам искренно любить ближнего своего во их же благо.

И снова порыв ветра заставил колокол зазвучать.

— Благодарю Тебя, Господь, слышащий ничтожных раб Твоих и подающий знаки милости Твоей. Отныне и присно, и во веки веков повинуюсь. Аминь.

Карма поднялась с пола и одухотворенная вышла из храма; присела возле выхода, облокотилась о еще теплый камень, нагретый солнцем, и посмотрела на звездное небо.

— Я люблю Тебя, Господи, — улыбнулась она звездам. — Люблю за то, что Ты любишь меня такой, какая я уродилась. Будь и Ты счастлив, — девушка вздохнула, и сон, наконец, сморил ее.

Во сне ей виделось, будто она летает над морем, городами, лесами и пустынями. Над ней яркое солнечное небо, и ощущение счастья окутывает все сущее. Ей виделась родная роща у реки; улыбающиеся Мустафа с Ширин. Они бегали по берегу и брызгали друг друга водой. Приснились Агадыль с Агабазом, копошащиеся среди множества ребятишек; молодой стражник Али, молящийся в мечети. Привиделись: Равинанда со своим сыном, играющие в шахматы, и Нури, внимательно смотрящий в глаза спящей. Потом неожиданно Нури превратился в Арджуна, который стал звать Карму. Вскоре все завертелось перед глазами. Мимо пронеслась Маланга, потом Набиуа, Авинаш, Гора, князь Андрей. Они тянули к ней руки, а она отдалялась от них, поднимаясь в небо все выше и выше. И вот она снова парит над землей, наслаждаясь свободой, солнечным светом, свежим ветром и окружающей красотой.

* * *

Карма открыла глаза и огляделась, вспоминая, где заснула вчера. Она лежала на выходе из храма и только чудом не скатилась по многочисленным ступеням вниз. Иначе здесь и закончился бы ее путь.

Было ранее утро. Получив ночью божественный знак, путешественница воспряла духом и теперь бодро поднялась с пола, подхватив валявшуюся накидку. Заново перемотала чалму и, поправив остальную одежду, спустилась по ступеням. Все вокруг было окутано густым туманом. Казалось, облака спустились с вершины горы и пухом покрыли вечнозеленые деревья и кустарники.

Уверенность, обретенная в чудесном храме, теперь разливалась по всему телу божественным теплом и покоем. Карме казалось, что сейчас и здесь она так счастлива, как никогда прежде. Она впервые ощущала свободу и покой.

Девушка все больше удалялась от храма, продолжая дальше свой путь к вновь появившейся надежде на счастье с понимающим и чутким человеком. Она вышла из густых зарослей и побрела по дороге, погружаясь босыми ногами в теплую красную пыль. Вскоре ей стали попадаться одинокие паломники, идущие к святому месту из ближайших деревень и из далеких провинций. Спустя время людей становилось все больше.

Мимо проходили обозы (двухколесные брички были запряжены мощными черными волами с массивными и угрожающими рогами), шли стройные женщины в разноцветных одеждах, грациозно неся на голове большие подносы с цветами и фруктами для подношения в храм и высокие глиняные кувшины с чистой речной водой. Группка полуобнаженных, тощих и обросших аскетов с чеплашками для подаяний следовала за всеми в общем людском потоке. Между взрослых проносились вездесущие ребятишки, голопузые, а то и вовсе обнаженные, поднимая дорожную пыль и размахивая бамбуковыми палками и пальмовыми, банановыми листьями.

Вдруг Карме почудилось, что она слышит за спиной знакомый голос. Обернувшись, девушка стала вглядываться в прохожих, гадая, кому из них может принадлежать этот голос. Ближе всех находились аскеты, протягивавшие верующим свои небольшие миски и вознося в ответ благодарственные молитвы.

— Арджун? — тихо произнесла Карма, спрашивая у себя самой. — Арджун! — уже громче позвала она, и вдруг один из аскетов, странствующих в добровольной нищете, остановился и медленно повернул к ней голову.

Карма стала приближаться и внимательно вглядываться в черты этого обросшего и косматого человека, у которого, казалось, ребра вот-вот выглянут сквозь тело и безобразно заявят о своем существовании.

— Арджун? Это ты?

Человек печально улыбался.

— Ты? — повторила девушка.

— Да, — наконец, ответил тот.

— Ты? Здесь? — удивилась она. — Но…А как же твой корабль? Что случилось?

— Арджун больше не смог находиться на нем…без Кармы, — пояснил аскет.

— Так стало быть, морской разбойник ушел в небытие, и Арджун вернулся домой?

Аскет улыбнулся одними губами, только на миг блеснув глубиной своих черных глаз.

— Одна женщина погубила мою душу, другая женщина подарила мне новую, — произнес он, многозначительно глянув в глаза Кармы.

Та молчала, видя в нем разительную перемену. Его глаза сейчас говорили так много. Теперь они не были колючими, подозрительными и озлобленными, а светились ясной простотой, благодарностью и покоем.

— А что делает Карма на пыльной дороге странника? Неужели ее путь все еще не закончен?

— Нет, Арджун, мое путешествие уже подходит к концу, и я направляюсь навстречу своей судьбе, — улыбнулась Карма.

— Далеко это?

— Уже совсем близко.

— Тогда будь счастлива. Карма заслужила это, — пожелал он ей от всей души.

— Благодарю, Арджун. И ты будь счастлив во вновь обретенном покое, — ответно пожелала она и побрела дальше. Но, сделав буквально несколько шагов, неожиданно остановилась, будто кто-то не пускал ее. Перед глазами вдруг возникло видение. Она явственно увидела все, что ожидает ее там, куда она сейчас направляется: счастливое воссоединение с Нури; вновь обретенное блаженство; страстные ночи с любимым, его понимающие, мудрые глаза; и тут же — печального Махараджу Равинанда; скопление боевых слонов, масса вооруженных людей; сидящего на коне Нури, облаченного в сверкающие доспехи и с окровавленным мечом; потом — кровавая бойня, трупы, трупы кругом — и Равинанда, стоящий на коленях с закрытым ладонями лицом над убитой им Кармой и погибшим в бою молодым другом.

За несколько мгновений перед ее глазами пронеслась вся ее будущая жизнь и трагическая кончина. Эти картинки были столь четкими и яркими, что невольно от увиденного мурашки пробежали у нее по коже.

Так вот, что ожидает ее! Отнюдь не вечное блаженство, а короткий проблеск солнца сквозь вечную ночь, покрытую проклятьями и слезами. Нет, она не может идти к Нури, не может так жестоко наказать двух людей, которые ничем не оскорбили ее, напротив — стремились вернуть к жизни; не может допустить, чтобы по ее вине два старинных друга стали злейшими врагами, дошедшими до жестокой битвы между собой, при которой погибнут еще тысячи ни в чем не повинных людей. Нет, она не может идти дальше, а значит, несчастная больше никогда не увидит тот свет, что согрел ее и осветил потемки раненной души. И вот, похоже, долгое путешествие Кармы закончено.

Она подняла к небу глаза полные слез, стараясь стряхнуть только что явленное видение и мысленно прося Бога дать ей силы остаться здесь и не продолжать путь. Медленно, насколько это было возможно, повернула голову, словно страшась увидеть за спиной что-то ужасное… Арджун неподвижно стоял на прежнем месте и спокойно смотрел на нее. Карма сглотнула комок, подступивший к горлу, и глянула аскету в глаза.

Так молча они и стояли некоторое время. Их обходили путники, шедшие к местам паломничества, объезжали кони и волы, проносились мимо птицы. Постепенно бурлящий человеческий поток иссяк, окружающие люди словно растаяли в тумане, и наступила тишина.

— А куда держит путь Арджун? — наконец, произнесла Карма.

— Я уже дома, — спокойно ответил он, продолжая стоять посреди дороги.

Девушка замолчала на мгновенье, глянув себе под ноги. Ее охватило сомнение. Наконец, она полностью развернулась к нему лицом.

— Ты простишь меня?

— За что?

— Ну… — замялась Карма. — … Может ли теперь дом Арджуна стать домом Кармы?

Тот молча протянул ей руку с раскрытой ладонью.

— Вот мы и вернулись… — подытожил он.

— Да, — согласилась Карма подсевшим от волнения голосом, и ее глаза заблестели от навернувшихся слез. Она ответно протянула Арджуну руку, и два странника пошли теперь по дороге вместе, постепенно утопая и растворяясь в тумане.