В тягучей, сжирающей все звуки, подобно голодному дикому зверю, тьме уютно потрескивал костер. Огонь, первородное пламя – символ незыблемости мира. Он отгоняет хищных животных, дарит тепло, пищу… и наделяет своеобразным антуражем таинственности все рассказанные истории. Последний факт в полной мере ощущала на себе стайка детишек, вслушиваясь в слова наставника, по лицу которого плясали замысловатые тени.

– …И вот она, вожделенная цель. Совсем рядом, только руку протяни. Он дошел, справился… но какой ценой? Рэд остался один, пожертвовав последним спутником… да и сам изменился. Он больше не был просто сталкером, работающим во имя барышей, нет… он стал чем-то большим. И, коснувшись рукой холодного шершавого бока Золотого Шара, крикнул: «Счастья, всем, даром, и пусть никто не уйдет обиженным!». – Чуть помолчав, старик добавил: – Вот такая история.

Ребятня разом загалдела, делясь друг с другом впечатлениями, рассказывая, что загадали бы они, если б имели подобную возможность.

– Наставник, – перекрывая гвалт, обратился к старику парнишка, что был на пару лет постарше остальных.

– Да, Игорек.

– А почему Рэд так глупо поступил?

– Глупо? Ты думаешь?

– Ну да. У него же был шанс получить все, что он захочет! Оружия, патронов, еды, здоровья… А он попросил о каком-то счастье! И притом не для себя, а для других. Остальным-то за что? Что эти «другие» сделали для него?

Старик тихонько вздохнул и посмотрел на мальчонку грустным, тяжелым взглядом.

– А ты думаешь, что самое главное в жизни – это хорошенько поесть и заиметь побольше барахла? Вообще жить только для себя, заботясь лишь о собственной шкуре?

Хотел он сказать что-то еще, но прервался, заметив буквально отлепившуюся от ближайшей стены тень. Бесшумным шагом она приближалась, постепенно приобретая очертания крепкого телосложения мужчины в чуть мешковатом, потертом камуфляже.

– Все байки травишь, Лёня? А вроде должен учить мелочь азам выживания… Да и не рановато ли для Стругацких? Рассказал бы что-нибудь более поучительное, чем эта глупая сказка о шаре, исполняющем желания… – проговорила тень низким бархатистым голосом, который сводил с ума всех местных девушек.

– Здравствуй, Антоша, – облегченно вздохнул старик, возвращая в кобуру верный ПМ. – Постоянно подкрадываешься, пугаешь старого.

Молодой мужчина почувствовал, что его дергают за штанину, и опустил взгляд. Рядом, радостно улыбаясь во весь рот, стояла одна из подопечных Хромого – малышка с растрепанными куцыми косичками.

– Что такое, Анечка?

– Рэд, а у тебя с Наташей тоже родится девочка, покрытая золотистой шерстью, и вы назовете ее Мартышкой?

– А с чего ты так решила? – чуть хриплым от удивления голосом спросил Антон. Улыбка медленно сползала с его лица.

– Ну, ведь ты тоже уходишь из деревни за этим… как его… – малышка задумчиво накрутила на крохотный пальчик кончики каштановых волос. – Точно! За хабаром. Значит ты – сталкер. А тетя Наташа всегда тебя ждет и сильно волнуется, – девочка укоризненно покачала головой.

– Анечка, я всего лишь охотник. У нас Зоны, как в истории, нет. И сталкеров быть не может. – «У нас своя Зона… И каждый день мы проживаем в ней…» – хотел было продолжить он, но замолчал, не желая пугать ребенка.

– Тебя все зовут Рэдом. Ты – сталкер. И я хочу подружку Мартышку, – упрямо буркнула девчушка и, с до безобразия довольным видом, потопала к сверстникам.

– Чему ты детей учишь… – недовольно прошипел парень, переводя взгляд на Хромого. – Чуши какой-то.

– Опять смеешься надо мной, Антошка, – старик выглядел оскорбленным. – Я же говорил, это не сказка. Я сам его видел!

– В пьяном угаре? Ты по синьке и зеленых чертей с горящими глазами видел, но это не значит, что они…

– Золотой Шар существует! Это правда! На вокзальной площади в башне с часами!..

Рэд уже не слушал старого. Внимание его привлекла крохотная черная снежинка, заигравшая бликами в свете костра. Следом наступила такая знакомая, мертвенная тишина, будто кто-то неведомый в шутку выдернул шнур колонок из розетки. Даже детишки затихли в гнетущем ожидании. «Снова… слишком рано…»

– Всем внимание! – гулкий крик молодого мужчины привел в чувство присутствующих. – В укрытия! Черный снегопад начинается!

* * *

О таких, как они, говорят: «Любовники Фортуны». И действительно, всем жителям маленького поселения, затерявшегося в глуши карельских лесов, как и их соседям, невероятно, бессовестно повезло. Первый раз – когда тот далекий летний день они решили провести на природе, а не в душных, задымленных городах, будь то Петрозаводск, Медвежьегорск или какой-то другой. Конечно, молодые уже не помнят, а старики прикрываются возрастом и слабой памятью, но щемящая, нечеловеческая боль и жгучее одиночество навсегда поселились в их сердцах, приходя в ночных кошмарах, на куски разрывая души, калеча тела. Не все из них справились с собой и с новой действительностью, но те, кто продолжили борьбу, сбились в группы, пытались хоть как-то наладить быт – они смогли пережить первые, самые тяжелые годы после Удара. Тогда им повезло во второй раз. Жаль, что Удача изменчива, как гулящая девка. Сегодня она нежно обнимает тебя за плечи, дарит любовь и ласку, а завтра махнет лоскутной цыганской юбкой и исчезнет в калейдоскопе искр и брызг прибрежных волн. Ищи ее потом. Вот и с ними произошло то же. «Бог устал нас любить», – ухмылялись старики, стараясь спрятать в бликах костров сквозящие во взглядах тоску и обреченность.

Никто уже толком и не помнит, когда именно это началось. Просто в один «прекрасный» день солнца не стало. Не в прямом, конечно же, смысле. Где-то там, за линией облаков, оно продолжало свой бесконечный путь, разграничивая неумолимую реку времени на день и ночь, лето и зиму, но не здесь. В то самое утро, много лет назад, это небо заволокло мутно-черными, монолитными тучами. По всему горизонту ни просвета, ни движения, даже в самый сильный ветер. Гранит. Вороненый металл. Давящий, прижимающий к земле, сгибающий спины. И ни на что не похожая тьма, бесконечная беззвездная ночь, притупляющая разум, скрывающая в тяжелых бархатных фалдах погребального савана любую опасность. А следом, подобно каре Господней, самое жестокое и беспощадное проклятие нового мира – «Черные снегопады» или «Молчуны». Мгновенно наступала звенящая тишина. Смолкала вся живность покореженного ядерным ударом мира. И в небе начинали свой смертоносный вальс хлопья черного кристаллического пепла. Касаясь кожи, они таяли, оставляя мелкие язвочки и мутно-серые разводы. Медленно пятна разрастались, сжирая все краски живого существа, превращая человека в бесцветную тень, в жалкое подобие его самого. Следом уходили все чувства, даже самая нестерпимая боль становилась просто словом, не имеющим сакрального смысла. И постепенно инфицированный исчезал. Рассыпался тем самым ледяным пеплом, под аккомпанемент тишины растворяясь в окружающей тьме. После не оставалось ничего. Только память.

Поначалу находились смельчаки, обещавшие перевернуть горы, достичь горизонта, найти выход. Многие из них и впрямь уходили. Вернулся лишь один. Едва живой от ран и схваченной дозы радиации, но вернулся. Леонид Хромой. В прошлом боевой офицер, прошедший Вторую Чеченскую войну, теперь он больше напоминал забитую, загнанную в угол собаку, дергающуюся от каждого шороха. Он-то и поведал остальным, что такое творится не везде, что их персональный ад отделен от остального мира стенами, Границами. Ему удалось преодолеть одну из них и оказаться в Петрозаводске. С выпученными от страха глазами он рассказывал, что город на самом деле уцелел, и где-то в его центре хранится Золотой Шар, как в «Пикнике на обочине». Их единственный способ выжить…

* * *

Дверь землянки со скрипом открылась, впуская поток холодного воздуха. Пламя лучины нервно затрепетало, норовя погаснуть. Мужчина, склонившийся над старенькой замызганной картой местности, разложенной на столе, поднял взгляд на вошедшего и тут же напрягся, подобно зверю, готовящемуся к атаке.

– Надеюсь, у тебя был очень важный повод явиться ко мне, Котя, – глухо прорычал Антон.

– Котя… – гость ухмыльнулся. – Прямо как в детстве. Да, Рэд?

Он аккуратно закрыл за собой дверь, оставшись рядом с выходом, небезосновательно полагая, что так будет безопаснее.

– Хватит уже огрызаться, а… Столько времени прошло.

– Ты по делу? – Рэд навис над столом. – Или тебе просто по морде получить захотелось?

– Да, вижу, к вечеру воспоминаний за кувшином пива ты не расположен, – притворно обиженно вздохнул мужчина, не отводя внимательного взгляда от своего бывшего лучшего друга. Вдруг и правда сейчас засветит! Он может, ведь лучшим учеником был у Хромого. – По делу я, по делу. Конец к нам, Антошка, прибыл, восседая на том самом серебристом зверьке.

– Ты с первого раза не понял? – Антон вышел из-за стола. – Что, сука, бабы закончились, наших пришел просить? Увел уже одну, хватит!

Котя поднял руки в характерном жесте, успокаивая Рэда:

– Да всё, всё. Я сяду?

– Рискни.

– Хорошо, раз любишь без прелюдий… – удар по столу заставил Котю опуститься на стул. – Помнишь, наставник говорил, что не будет так вечно продолжаться. Что все эти тучи, бури, снег этот проклятый, все они неспроста… Прав он был, Рэд. Закончится это всё скоро. Граница движется.

– В смысле? – Антон разжал кулак и подошел к Коте.

– В прямом, черт! – с лица того слетела вся напускная маска хохмача. В глазах отразился настоящий страх. Впервые за всё время их знакомства Рэд видел его таким. – Эта долбаная Граница движется со стороны Ладожского озера прямо на нас! По ту сторону уже остались две деревни рыбаков, и связи с ними нет! Эфир чист, как помыслы новорожденного!

– Так, спокойно, – Антон подвинул ему кружку с квасом. – По-дробнее.

– Спасибо, – Котя трясущимися руками поднес напиток к губам и сделал жадный глоток. – Мне давно не было так страшно, Тох. Я отправил связных. Результат один. То же происходит и в других деревнях. Кольцо сжимается. Более того, Граница приближается к моему поселению. Люди в панике, а я не знаю, что делать.

– Из рыбаков выжил кто-нибудь?

– Выжил. Один. Добежал до нас. Тот еще персонаж. Убийца, вор. Ирония судьбы. В тех поселениях было столько отличных ребят, а выжил только…

– Так, это позже. Он что-нибудь рассказывал?

– Угадал. – Котя невесело ухмыльнулся. – Говорит, будто Граница напоминает «снегопад». Только застывший и убивающий в разы быстрее.

– Ситуация… – Антон распахнул дверь и, выходя, резко бросил: – Собираем совет.

* * *

Десяток людей разного возраста собрались у центрального костра, по такому случаю разведенного едва ли не до гранитных небес. Но как пламя ни билось, разогнать тьму, поселившуюся в душах, ему было не под силу.

– Ну и что за паника? – бурчал полноватый мужчина в цветастых штанах, напоминающих шаровары. – Снегопад, буря… Столько лет с этим жили, и ничего. Что сейчас-то засуетились, забегали? Смерть нам, видите ли, грозит… Чушь это все!

Со всех сторон посыпались одобрительные возгласы и кивки.

– Верно, Казак!

– Да какая смерть!

– Нечего нам бояться попусту!

Антон вскочил.

– Нечего?! А давайте-ка послушаем, что нам на это скажет выживший из рыбацкой деревни! Ведите сюда Гамлета!

Двое молодых парней тут же рванулись куда-то в тень. Через некоторое время они буквально вытащили на свет мужчину в потрепанной, местами прожженной одежде, и кулем бросили у костра. Лицо, руки, все видимые сквозь прорехи участки кожи его были столь густо измазаны сажей и грязью, что возраст заключенного так и остался неизвестным – может, двадцать лет, а может, и все пятьдесят. Неловко повозившись, из-за связанных рук и ног, он принял сидячее положение и обвел шальным взглядом присутствующих.

– Давай, поведай этим неверующим, что мне рассказывал, – бросил Антон, стараясь не смотреть на мужчину.

– Что рассказывать-то, братан? – Гамлет хрипло засмеялся. – Хана нам. Своими глазами видел, как эта дрянь двигалась. Все кто к ней лапки свои потянули – скопытились. А я-то умный, я браслеты скинул и деру дал.

– Да кто он такой, что мы его слушаем? Убийца и вор! Сам, небось, всех и прирезал, освободившись от наручников, а нам теперь тут заливает про бурю!

– А Границу тоже он передвинул? На горбу переносил? И передатчики тоже он испортил?

Поднялся непередаваемый гвалт. Поморщившись, Антон поднял голову, устремив взгляд в каменный небосвод. Ему не хотелось смотреть на это бьющееся в агонии злости сборище. Старейшины деревень, мудрейшие мужи, сейчас они больше напоминали свору диких собак. Антону мерещились оскаленные, брызжущие зловонной слюной пасти, вздыбленная шерсть и рвущие землю когти. Он перевел взгляд на сидящего у костра Гамлета. Необычайно спокойный, тот гадко улыбался щербатым ртом, будто впитывая столь привычную для себя стихию хаоса. И наслаждаясь ею.

– Хватит! – рявкнул Рэд, перекрикивая спорщиков. – У нас есть общая проблема. Спорить, у кого длиннее, потом будете… Если будете.

– Ну и что же ты предлагаешь, разумный ты наш? – приподняв бровь, ехидно спросил Казак. – Будешь сейчас вещать о том шарике, о котором ваш юродивый всем уши прожужжал?

– Слышь, усач! – Антон подошел к нему вплотную. – Ты можешь попробовать оскорбить меня, но не смей трогать наставника. Во-первых, я не посмотрю на то, кто ты, и сверну тебе шею, а во-вторых, он умнее всех вас вместе взятых.

– Значит все-таки Шар, – Казак поднялся и взглянул Антону в глаза. – Ты всерьез думаешь, что кто-то поверит в эти бредни?

– У тебя есть вариант получше? – прорычал Антон, принимая вызов.

– Есть. Я беру своих людей и ухожу отсюда, – Казак развернулся спиной к Рэду и направился в сторону своей деревни. – Хочешь поиграться в сталкеров? Бог в помощь! Но без меня.

Глядя на толстяка, стали подниматься и его прихлебатели. От ехидных шепотков и колких насмешливых взглядов у Антона свело скулы. «Идиоты!..».

– Мы все знали, что вечно так продолжаться не может! – Рэд перешел на крик. – Что будет с вами и вашими семьями, когда Границы зажмут вас в тиски?! Остается надеяться лишь на чудо!

– Вот и надейся. А у нас дел по горло. – Казак развернулся. – Знаешь, а ты мне всегда нормальным парнем казался, Антох. Но не наигрался ты еще, не наигрался…

По-отечески тепло улыбнувшись и покачав головой, мужчина, не сказав больше ни слова, вместе со своим отрядом скрылся в окружающей темноте. Заседание было окончено, и последнее слово осталось за ним. Следом, также молчаливо, со своих мест поднялись оставшиеся главы деревень. Некоторые из них еще колебались, но возраст и авторитет Казака сделали свое дело.

– Что делать-то будем, Тоха? – после того, как ушел последний гость, спросил Котя, положив кисть на плечо Рэду.

– Что хочешь, то и делай, – отрезал Антон, сбросив руку. – Я пойду. Пусть и один.

– Не один. Я с тобой, – Котя протянул ему руку для рукопожатия.

– Пожалуйста, – проигнорировав жест, ответил Рэд. – Только под ногами не путайся.

Котя, тяжело вздохнув, сел у костра.

– Эй, братки! – раздался хриплый смех. – А это, не лажа, про Шар-то?

– Тебе-то что? – буркнул Котя.

– Ну, так это, мне тоже пожить еще охота! – засмеялся Гамлет. – Я уж лучше в вашу команду смертничков впишусь, чем буду тут, как пес, на цепи сидеть.

– Ты оружие-то хоть в руках держать умеешь? – спросил Антон, брезгливо осматривая «свидетеля». Под слоем грязи едва просматривались пшеничного цвета волосы, голубые глаза, волевой подбородок. Когда-то он был красив, этим, наверное, своих жертв и брал. «Смешно, из всех только убийца согласен идти… Стоп. Так это же тот самый! Может, он помнит ее, потому и…»

– Дык, и не только оружие, – лукаво улыбнувшись, заявил Гамлет и, стянув рубашку, обнажил плечо, где красовалась выцветшая татуировка – такие делали еще ДО. – Войска Дяди Васи, брат, это тебе не в тапки…

– Хорошо. Тебя отведут в баню. Потом поспим пару часов и выходим, – скомандовал Рэд, жестом подзывая одного из парней, что дежурили неподалеку. – Смотри, не учуди чего. Мои парни на расправу быстрые. Все. Отдыхай.

– Антох, ты в своем уме? – спросил Котя, когда Гамлета увели. – Этого отморозка… Да еще и оружие ему…

– Вполне, – отрезал Рэд. – Он ничем не хуже тебя. А может, даже и… Неважно. Больше народу – больше шансов добраться до цели.

– Ты сам-то веришь в то, что этот Шар есть? – Котя заглянул Антону в глаза.

– Мне не остается ничего другого, – ответил тот, смотря сквозь бывшего друга.

* * *

– Ну, ты же сам понимаешь, не можем мы тебя с собой взять… – извиняющимся тоном объяснялся Антон со стариком.

– Да все я понимаю, не дурак. Сказал бы сразу: «Хромой, обузой ты нам будешь», а то развел дипломатию… – старик махнул рукой. – Короче смотрите, ребятушки. Батареи у радиостанции осталось с гулькин… Хм… Мало, в общем, осталось. На связь раз в сутки. Ну и в экстренных ситуациях, не дай бог, конечно. За пределами лесополосы ориентироваться сможете только по компасу. Фонари часто не зажигайте, а то слетится местное зверье, как мотыльки. Эх, жаль «химзу» мою попортили в прошлый раз…

Наставник окинул взглядом небольшой отряд. Рослый русоволосый Антон, на широченных плечах которого буквально лопался прорезиненный комбез. Начальник поселения. Защитник. Опора. Костик – балагур и раздолбай, но бесконечно добрый и честный человек. Его лучшие ученики. Крепкая и сплоченная команда. В прошлом. Даже жаль, что между ними встала женщина…

И третий. Совершенно непонятный тип с повадками закоренелого зека. Только вот, нет-нет, а он посмотрит на тебя таким долгим вдумчивым взглядом, и мурашки по коже. Умнее он, чем пытается казаться. Умнее и хитрее.

– Антош, давай отойдем. Переговорить надобно, – старик жестом предложил Рэду следовать за собой.

Отойдя на расстояние, достаточное, чтоб остальные парни его не слышали, Хромой начал речь, к которой готовился почти всю ночь.

– Послушай, Антон. Ты знаешь, вы с Костиком мне как сыновья. Я вас воспитывал, оружие учил держать…

– Да кто б спорил, Лёня, – Рэд тепло улыбнулся.

– Не перебивай, когда старший говорит! – рявкнул старик, грозно сверкнув глазами. Но тут же смягчился, заметив шутливый жест сдачи в плен. – Взяли моду… Ладно, не о том речь. Не нравится мне этот Гамлет. Чуйка военная во мне говорит. Мутный он какой-то…

– Наставник, – Антон положил руку на плечо мужчине и легонько сжал, – не надо меня отговаривать. Сам посуди, втроем шанс дойти больше. Есть кого зверью на съедение кинуть, если что, – услышав глухое бурчание старика о шутниках и о том, чтоб он с ними сделал, парень улыбнулся еще шире и продолжил: – Да и есть у меня подозрение, что лучше он, чем казаться пытается.

– Ну, раз ты так уверен…

Они немного постояли вот так, в тишине, думая каждый о своем. Обменявшись напоследок взглядами, в коих читались беспокойство, забота – все те чувства, что испытывают друг другу близкие люди, – вернулись к терпеливо ожидающим их парням.

– Ну что, готовы? Тогда, с богом!

– К черту, батя, к черту.

Три фигуры, три совершенно разных человека скрылись в вечной темноте.

* * *

Между валунами горел небольшой бездымный костерок. Одинокий воин – он отважно сражался с напирающей тьмой. Но выиграть этот неравный, нечестный бой и подарить людям, сидящим вокруг, хоть небольшую толику тепла, ему не суждено. Да и не желали люди согреться. Им бы всего лишь искорку света, чтобы не сойти с ума в этом мире без пространства, без времени.

– Эй, Рэд! Сколько нам еще топать? – простонал Гамлет. – Ноги отваливаются.

– Если Хромой не ошибся, завтра пополудни будем у Границы. А там и Петрозаводск рядом, – ответил Антон, подготавливая место для сна. – Коть, ты первый дежуришь. Через два часа разбудишь меня.

– Антох, спишь?

– Нет. Не могу уснуть, – ответил Рэд, не поворачиваясь.

– А этот вон, смотри, только лег, как сразу отрубился. А еще говорят, что здоровый сон – признак чистой совести. Забавно.

– Если ты и дальше будешь трещать, я точно подремать не смогу, – с раздражением процедил Антон.

– Злой ты, Рэд… – проворчал Котя.

Впрочем, долго сохранять тишину он не смог.

– Тох…

– Да что тебе еще?! – Рэд повернулся и злобно посмотрел на него.

– Ничего… Просто, мы ведь… Глупо конечно, но… Мы ведь завтра можем умереть?

– Если ты не дашь мне поспать, с тобой это произойдет уже сегодня.

– Прости… Просто тогда можно считать, что я выполнил обещание.

Антон приподнялся на локтях и посмотрел на Костю.

– Какое?

– Тох, знаешь… кхм… Наташка очень тебя любила и…

Он не успел закончить – резкий удар под дых заставил его закашляться.

– Не смей, сука! – прорычал Рэд.

– Ну что же ты, Антоха… – прохрипел Котя, сплёвывая на землю. Затем он резко распрямился и зашипел: – Ну, бей же! Бей! Договорить только дай, придурок бешеный, не могу я больше молчать!

С долгим, шипящим выдохом Рэд все-таки опустил кулаки. Успокаиваясь, встряхнулся, подобно собаке после купания, и уставился на костер.

– Говори.

– Я тебя понимаю, Тох, – несмело начал Котя. – Ну, насколько вообще возможно понять. С твоей стороны я выгляжу последней тварью и предателем, ведь кому как не мне знать, кем она была для тебя.

– Это я и без тебя знаю, – отрезал Рэд.

– Не перебивай! – вскинулся было Котя, но осел под тяжелым взглядом Антона. – Не перебивай, пожалуйста, иначе я просто не смогу закончить…

Он немного помолчал, ворочая веточкой костер. Угли отзывались на подобную ласку успокаивающим потрескиванием. В воздух начали подниматься лохмотья тлеющего пепла, в некоем подобии танца разнося крохотные искорки света по округе.

– Она безумно тебя любила. Настолько сильно, что не нашла в себе сил признаться тебе в том, что попала под «Молчун». И тогда она пришла ко мне. Ната знала, ты мне как брат, и я готов на все ради тебя. Как оказалось, ради тебя я готов даже на предательство, – Котя судорожно сглотнул, ожидая новую порцию гнева.

Ее не последовало.

– Она уговорила меня… да что уж тут! Мы вместе это придумали. Будто она ушла ко мне, в мое поселение. Зная тебя, мы решили – ты не последуешь за ней, если поймешь, что все это ее твердое решение… Ты всегда уважал ее право делать выбор. Ту записку… Как она плакала, Антош, когда ее писала. Пожалуй, это был последний раз, когда она испытывала такие сильные эмоции… Мы ушли. И вскоре она исчезла, как и все инфицированные. Я никогда не забуду тот пустой взгляд серых глаз, тусклую тень улыбки и слово, с которым она ушла…

– Какое слово? – голос Антона сорвался. От подступившего к горлу кома стало трудно дышать.

– «Антон», – прошептал Котя.

Наступившую звенящую тишину разбавлял лишь треск костра и свистящий храп спящего вора. «Наташенька, звездочка моя…»

– Ну, зачем вы так со мной поступили?!! Нет, не вы! Ты! Ты должен был прийти ко мне!!!

– Вы чего там разорались, бабоньки? – Гамлет, кряхтя, повернулся к огню. – Из-за какой-то дохлой телки такой сон не дали досмотреть! Эх, я там так одну!

Счастливо улыбаясь во весь щербатый рот, он недвусмысленным жестом показал, что именно делал в своем сне. Антон начал подниматься на ноги, угрожающе рыча:

– Рот свой закрой, мразь! Эта, как ты посмел выразиться, «телка» твою шкуру спасла! Или ты думал, что те раны от побоев сами собой зашились?!

Гамлет в нерешительности замер.

– Каких побоев?..

– А тех самых, когда тебя поймали. Не помнишь уже? Хорошо тебя тогда приложили. Надо б повторить для профилактики.

Взгляд вора потух, лишь в уголках глаз плясали отблески от костра.

– Он убил тех детей!!!

– Ублюдок!!!

– Порвать его!

– Они защищают убийцу!

До сего момента державшие его охранники испуганно шарахаются в стороны от наседающей толпы. Его избитое, измученное тело падает на холодную землю. Нет сил подняться. Нет сил дышать. Даже харкать кровью больше нет сил. Разъяренная толпа все ближе. Вот и первый удар. Боли уже почти нет. Почти. Ее далекий отголосок трогает помутненный разум. Тьма… А потом – голос. Тихий, ласковый. Нежные прикосновения теплых рук.

– Ну, потерпи еще чуть-чуть, я почти закончила.

Тусклые блики керосиновой лампы режут глаза. Ничего не видно. Только тонкий женский силуэт, обрамленный ярким белым светом. Ангел.

– Ната, ты хоть понимаешь…

– Я понимаю больше вашего. Может, он и не виноват вовсе, а его отдали толпе на линчевание. Мы же люди, не звери…

«Ой ли, ангел, ой ли…»

Тьма…

Не обращая внимания на пышущего яростью Рэда, Гамлет вновь лег на лежанку и повернулся к костру спиной.

– Не понимаю, о чем ты. Спите. Завтра тяжелый день…

– Сука.

Когда спутники утихомирились, вор незаметно задрал рукав правой руки. На плече, рядом с застарелым рваным шрамом, обрамленным мелкими белыми точками шва, разрасталось отвратительное серое пятно. Кожа руки уже покрылась крохотными зудящими язвочками. «Так быстро растет… – с тихим вздохом мужчина опустил рукав. – Хочется верить, что Шар – не просто бредни. Тогда еще есть шанс… Наташа, значит…»

* * *

Трое мужчин застыли в нерешительности, силясь рассмотреть явившиеся им препятствие. Тоненький лучик света диодного фонаря как-то неестественно обрывался в паре метров от них, утопая в кромешной тьме. Стена застывшего снегопада. Стоп-кадр из фильма ужасов, по глупой ошибке названного их жизнью.

– Так это и есть Граница? – ошеломленно пробормотал Котя.

Будто загипнотизированные, его спутники наблюдали, как парень снимает перчатку и тянет руку к этому неживому чуду. От прикосновения по стене начали расходиться волны бликов, как по мыльному пузырю. Доселе недвижимые хлопья пепла внутри ожили, начиная свой медленный венский вальс, постепенно переходящий в стремительную самбу. Смертоносная буря, зажатая в прочный до времени сосуд…

– Теплая…

Первым пришел в себя Гамлет.

– Убери свои грабли! – прокричал он, заламывая руку парня в стальной захват. Костя некоторое время еще подергался в попытке вырваться, но вскоре взгляд его прояснился, и он утих.

– Отпусти его, – буркнул Рэд. – Очухался он уже вроде.

– Что делать-то будем, старшой? – спросил Гамлет, разжимая руки.

Котя, неуверенно покачавшись на ставшими вдруг ватными ногах, медленно осел на землю, очумело тряся головой.

– Выбор-то не особо большой, – хмыкнул в ответ Антон, наблюдая за бывшим лучшим другом. – Либо поворачиваем назад и тихо трясемся в ожидании Костлявой, либо туда.

Он кивнул в сторону вновь недвижимо застывшей Границы.

– А звонок другу можно? – пробормотал Котя поднимаясь.

– Да хоть десять!

Начинающуюся перепалку прервал треск статики переносной радиостанции. Сквозь шум пробился голос:

– Хрррр… хрррр… Ребят… Хрррр… Ребят, это Хромой, прием!

– Слышим тебя, Лёня! Прием! – ответил Рэд, зажимая тангету.

– Как обстановка?

– Хреново. Стоим возле этой дряни и не знаем, что делать дальше, – Антон подарил стене очередной изучающий взгляд.

– Добрались, значит… хррр…

Рация на мгновение замолкла.

– Хорошо. Тогда слушайте. На вид она твердая, и может показаться, что проще научиться ходить сквозь стены, чем преодолеть ее. Но вы пройдете. Если на самом деле будете этого хотеть. Всем существом хотеть. Как ничего другого прежде. Только тогда она пропустит вас живыми…

– А если мы не хотим? – крикнул в микрофон Котя, и тут же был подвинут плечом Рэда.

– Тогда вы умрете. Как и все инфицированные… Только практически мгновенно… – Хромой на некоторое время замолчал. – Я буду держать с вами связь… Покуда это возможно. И, ребят… Удачи!

Рация замолчала.

– Вот такая вот выходит загогулина… – пробормотал Гамлет, подходя ближе к стене. – Ну что, братцы, потопали? А то нет, есть еще шанс свалить по-тихому. Глядишь, ворота где надыбаем…

– Ты, я посмотрю, у Коти последний хлеб хохмача отнять решил? – буркнул Антон, помогая Косте поудобней устроить на спине радиостанцию. – Двигаем.

Он подошел к Границе вплотную.

«Ради нее… Я хочу пройти»

Сделав глубокий вдох, шагнул дальше.

«Я хочу пройти!»

Она напоминала тянучку, «лизун», какими когда-то давно играли дети. Только теплый.

«Я ХОЧУ пройти!»

До какого-то момента казалось, что сейчас она натянется и пружиной выкинет их обратно. Наверное, этого даже хотелось.

«Я ХОЧУ ПРОЙТИ!!»

Но дойдя до предела, пленка, сдерживающая «Молчун», лопнула, выпуская жгучие потоки пепла на свободу.

«Я хочу…»

Их поглотила тьма.

* * *

Взвинченные до предела, они крались по тихим улицам города, до звона в ушах вслушиваясь в его холодную душу, распахнувшуюся навстречу оскалившимися проемами окон. Он встретил их грубыми объятиями покореженных лысых деревьев и жухлой бесцветной травы. Что бы ни говорил Хромой, он был мертв. Вылизанный языками пожарищ. Умытый жгучими потоками кислотных дождей. Припудренный пылью разрушенных зданий и пеплом тысяч людей. Теперь он стал безмолвным склепом, скорбящим если не по жителям, некогда наполнявшим его огромные легкие отвратительнейшим смрадом угарного газа, испражнений, похоти и лжи, то по миру, по цветущей природе и ласковым прикосновениям летних дождей, дарующих надежду его сильному сердцу. Теперь он стал домом хищным теням, снующим где-то на грани обострившегося в разы зрения. Безмолвный убийца и последний оплот надежды.

Странно, но Петрозаводск не утопал во тьме. Казалось, сами дома излучали приглушенный мертвенный свет, погружающий город в мутно-серую дымку. От нереальности окружающего мурашки дружным строем шествовали по позвоночнику, а ужас сжимал железной хваткой сердце. Зрачки прицелов непрерывно шарили по развалинам в поисках опасности, в поисках хоть одной дышащей твари. Напрасно. Это место не для живых. И они пришли сюда зря…

Впереди сквозь клыки оплывших зданий уже просматривалась привокзальная площадь. Башня обломившимся шпилем подпирала низкое стальное небо.

– Антох, знаешь? Это все очень странно… – шепотом проговорил Котя. Громкий голос даже ему, заядлому атеисту, казался кощунством. – Эти часы… вспомни, их же давно сняли. А теперь они там… Ты видишь, на каком времени застыли их стрелки?

– Ты не на циферблат смотри, а лучше еще раз попробуй связаться с Хромым. А то башню-то я вижу, а вот Шаром и не пахнет…

– Хорошо, хорошо, сейчас. Просто мне вдруг показалось, что это очень важно… – повозившись с техникой, парень продолжил. – Молчит. Даже помех толком нет.

– Плохо…

Вдруг безмолвный сон города прервал треск автоматной очереди. И тут же со всех сторон раздался невозможный вой, визг, цокот когтей, хлопанье крыльев…

– Какого?!. – вскрикнул Гамлет, закрутившись волчком.

Из всех углов и теней на путников начали надвигаться твари, подобных которым они ни разу не видели. Подобных которым просто не могло существовать.

– Я не хотел… – проблеял Котя, трясясь от ужаса.

В некотором оцепенении Антон рассматривал приближающуюся волну исковерканных немирным атомом существ. Всевозможные вариации на тему шизофренического бреда: лишние пары лап, голов, когтей, покрытые хитиновыми панцирями спины, ощетинившиеся роговыми отростками хвосты. Слишком большие, слишком злые, слишком голодные. Все, чему учил наставник, выветрилось из головы, оставив только животное желание выжить. Хотелось бросить все и просто бежать подальше отсюда, или забиться в темный угол и дрожать, как мыши.

«Мы все боимся, – зазвучал в голове голос наставника, возвращая к жизни старые воспоминания. – А тот, кто говорит, будто не знает, что такое страх, – либо глуп, либо болен, либо врет. Бояться – абсолютно нормально. А вот полностью отдаваться на волю страха – нет. Страхом нужно управлять, превращая из слабости в силу. Обуздай свой страх. Заставь его работать на тебя. Пусть он гонит по крови адреналин, заставляющий твои мышцы становиться сильнее, а реакцию – молниеноснее. Пусть он очищает твой разум. Пусть помогает, а не губит».

Слова, будто глоток свежего ветра в душной комнате, привели Антона в чувства. Как оказалось, времени за его непроизвольную отлучку прошло немного, буквально пара мгновений, но обстановка сильно изменилась. Твари успели приблизиться практически вплотную к группе, самые нетерпеливые уже бросались вперед в попытке укусить за ноги яростно отстреливающегося Гамлета. Костя трясущимися руками пытался вставить в автомат вторую обойму.

Над головой раздался торжествующий крик пикирующего летуна. Резким кувырком уйдя вбок от огромных, с десантный нож, когтей, Антон встал на одно колено и выпустил в тварь короткую очередь. Не нанеся, впрочем, никаких ощутимых повреждений, разве что спугнув. Зато во время кульбита парень краем глаза успел заметить в проулке приоткрытую железную дверь. «Забиться в угол и дрожать… первая часть очень даже вполне…» – с подобными мыслями Рэд перехватил левой рукой огнестрел, а правой вытащил из разгрузки гранату и выдернул зубами чеку.

– Гамлет, ложись! – крикнул парень и со всей силы швырнул ее в толпу наседающих на товарища тварей.

Вор плашмя рухнул на живот и, в голос матерясь, закрыл голову руками. Прогремел взрыв. Сочащиеся кровью обрубки конечностей, внутренностей и костей разметало во все стороны. Ударяясь о стены, они оставляли живописные кляксы, коим позавидовали бы сюрреалисты прошлого. Оставшиеся в живых агрессоры чуть поумерили пыл, не переставая, впрочем, медленно, но уверенно приближаться к людям.

Прикрываемый огнем Рэда, Гамлет вскочил на ноги, подхватил Костю и потащил к ведущему.

– Быстрее, дверь! – прокричал Антон, силясь перекрыть какофонию визгов умирающих тварей и рычания их более удачливых соседей.

Отстреливая одиночными самых резвых особей, Рэд пятился назад. Вскоре нога его уперлась в стену, после чего он быстро развернулся и юркнул в помещение. Вместе с Гамлетом они захлопнули отчаянно скрипевшую проржавевшими петлями дверь, защелкнули задвижку и привалились спинами. Как раз вовремя. Дверь сотрясли первые несмелые толчки.

– Костя, быстрее, тот ящик! Да не тяни ты! – прорычал Антон, со всех сил упираясь в дрожащее железо.

Очередной окрик и сильный пинок в плечо, прописанный непонятно как изогнувшимся Гамлетом, как будто привели парня в чувство. Мелко-мелко закивав, он рванулся к металлической коробке, стоящей у стены, и начал толкать. Дружными усилиями привалив ее к двери, парни рванулись за второй похожей. И вскоре у прохода образовалась целая баррикада, звенящая и скрипящая от каждого удара.

– Кто тебя, отморозок, учил гранаты в людей бросать? – спросил в пустоту вор, обессиленно опустившись на пол и принимаясь за ревизию повреждений.

– Если хотел зверушек кишками покормить, предупредил бы сразу, – без энтузиазма огрызнулся Антон, обходя кругом помещение, ставшее им временным убежищем. Ну, или тюрьмой, тут уж как сказать.

Смотреть толком было не на что. Среднего размера, примерно пять на пять шагов, глухая бетонная коробка была заполнена некогда белыми металлическими ящиками и каркасными стеллажами. Все это было устлано разорванными полиэтиленовыми пакетами, осколками стекол и слоем дурно пахнущей гнили.

– Чего зенки вылупил, старшой? – прокряхтел Гамлет, перетягивая бинтом особо глубокий укус на ноге. – Склад это. Продуктовый. Раньше тут магазин сотовой связи был. А перед самой войной у помещения хозяин сменился, и тут жратву продавать стали. Портвешок тут самый дешевый был… – он причмокнул губами. – Ммм. Как сейчас помню, «Три мотыги»…

– Не к месту воспоминания, – закончив круг, Антон присел рядом с остальными и стал проверять боеприпасы. – Так ты местный, значит? Тогда вспомни лучше, куда вторая дверь ведет.

– В основной зал. Там главный вход с улицы, как раз на проспект Ленина, что в привокзальную площадь упирается… – лицо зека начало вытягиваться. Он резко поднялся и, подскочив к двери на противоположной стене, приложился к железу ухом. По ту сторону было тихо.

– Пока вроде никого, – проговорил Гамлет. – Но выбираться надо быстро. У тебя осколочных сколько?

– Одна осталась.

– У меня две… – глухо отозвался до сих пор молчавший Костя.

– Даже бабу по-мужски обвесили, а меня обделили, – недовольно пробурчал вор. – Ладно, делаем так. Входим в зал, тихо топаем к выходу, отпугиваем зверье гранатами и даем деру. Я – ведущий, за мной Констанция. Рэд, ты прикрываешь. Как план?

– Лучше мне в голову не приходит, – ответил Антон поднимаясь. – Коть, ты как?

– Норма. Там пауки были… Огромные, Тох, ты же знаешь…

– Так, девоньки, хорош трещать. Дверь скоро не выдержит.

И правда, баррикада, выстроенная у входа, уже начала потихоньку расшатываться под натиском дурной звериной силы. С дверного косяка стали сыпаться лохмотья штукатурки и куски цемента. Если не дверь, то стена скоро точно рухнет.

– Готовы? – спросил Гамлет и, дождавшись ответных кивков, с натугой распахнул дверь, ведущую в основной зал.

Большее по размеру помещение также было наполнено вразнобой стоящими холодильниками и стеллажами. Стараясь поменьше хрустеть ломающимся под ногами стеклом, группа медленно продвигалась к выходу. На улице творился хаос. За дверью, некогда украшенной стеклянными вставками, а сейчас угрожающе оскалившейся лишь мелкими осколками, бесновалось целое живое море, состоящее из разнообразных шевелящихся конечностей, голов и спин. Забрав у соратников гранаты, Гамлет прокрался к разбитому окну, на мгновение высунулся и швырнул их в толпу тварей. Прогремели три коротких взрыва. Гвалт на улице усилился, ближайших к входу мутантов буквально срезало осколками.

– ХОДУ!!! – проорал вор, первым выбегая из помещения.

Спотыкаясь и поскальзываясь на кровавых ошметках и все еще шевелящихся подранках, прикрывая друг друга, парни преодолели перекресток. Вокзальная площадь казалась совсем близкой… как и новая волна разъяренных бестий. Шансов убежать не было. С того самого момента, как трусливый Костя нажал на спуск, Костлявая обняла их за плечи. Потому ближайшая стена, обвалившаяся им на головы под напором крылатых, была, пожалуй, не самым плохим вариантом. Возможно, самым милосердным из всех возможных…

* * *

Силясь вдохнуть сквозь пыль, забившую нос и горло, стараясь расслышать хоть что-нибудь заложенными грохотом ушами, Антон начал подниматься с земли. Мелкая взвесь все еще держалась в воздухе, мешая разглядеть детали обстановки. Но исходящую яркими лучами башню скрыть не могла. Пошатываясь, Рэд сделал первый несмелый шаг в ее сторону. Под ноги попалось что-то мягкое, чуть скользкое. Опустив глаза, он увидел Котю с неестественно спокойным лицом. Половину его тела погреб под собой огромный валун, а вокруг головы медленно расплывалась лужица дымящейся в прохладном воздухе крови. Рука все еще сжимала микрофон рации. Переведя взгляд дальше, Антон увидел торчащие из под обломков ноги Гамлета. Правая все еще мелко подрагивала. И ни одной твари вокруг. И все та же мертвенная тишина.

– Простите, ребят, – прошептал Рэд спекшимися от крови губами.

И он пошел…

Когда от большой потери крови отказали ноги, пополз…

Шар был так близко, казалось, протяни руку и коснешься прохладного, чуть шершавого бока…

Когда не осталось сил даже просто двинуть пальцем, Рэд потянулся вперед всем существом, всей страждущей покоя сущностью…

И боль ушла… Свет принял его….

– Антон… Антоша, вставай. Хватит спать, соня…

Его глаз коснулись нежные губы, пахнущие земляникой. Она всегда пахла земляникой. Он любил ее за этот запах, пробуждавший самые светлые воспоминания детства. Он любил ее за ласковые тонкие пальчики, гладившие его лицо. Он любил ее за звенящий весенней капелью голосок. За пушистые, чуть вьющиеся волосы, щекотавшие его шею. За едва заметный свет, исходящий от ее точеного тела. Он любил ее всю, без остатка… Это было так давно…

– Рэд, ну заканчивай! Нас все ждут! – маленький кулачок ударил его в грудь, заставляя распахнуть глаза.

Это была она. Живая. «Невозможно…»

– Ната?

– Нет, блин, бабушка твоя!

– Но как?… Как такое?..

– Нет времени. Натягивай штаны, а то все пропустим.

Она вскочила с кровати, начала прыгать по дому, собирая раскиданную одежду. По его дому. Именно такому, какой он покинул, уходя на поиски легенды. «Даже кружка на том же месте, и лампа догореть не успела… невозможно».

Подгоняемый ее окриками, он оделся и вышел на улицу. У центрального костра собрались все жители деревни. Просто стояли и ждали, устремив взгляды вперед. Туда, где, раскидывая мелкие серые световые зайчики, приближалась Граница.

Наталья бесшумно подошла со спины и обняла его за плечи. Он услышал тихие всхлипы.

– Жизнь моя… – Антон обернулся, приподнял пальцами подбородок и впился поцелуем в ее губы.

Он почти не почувствовал, как Граница коснулась его спины. Он не слышал ничего, кроме стука ее родного сердца…

Свет резал глаза, терзал тело. Рвал его на куски и постепенно растворял в себе. Десятки, сотни голосов шептали, кричали, рычали, шипели, хрипели…

– Выбирай…

– Выбирай.

– ВЫБИРАЙ?!

– Антошка, отставить дрыхнуть! – ввинтился в сознание чуть дрожащий голос Хромого. – Ты таким темпом все празднество пропустишь!

Рэд открыл глаза. Над ним с довольным видом стоял наставник. Натальи в комнате не было. Как и привычного бедлама.

– Что это у меня так чисто? – хриплым голосом спросил парень.

– А-а, заметил, – ухмыльнулся Хромой. – Это девчонки наши расстарались, пока ты подушку давил. Давай, поднимайся. У нас уже все готово.

Быстро накинув одежду, Антон буквально вылетел из землянки. И тут же зажмурился от яркого, живого, теплого, давно забытого света. С натугой открыв слезящиеся глаза, он увидел голубое, с белыми прожилками облаков небо.

У центрального костра собралась вся деревня. Люди счастливо улыбались. Он пошел вперед, силясь разглядеть тоненькую фигурку. Парни хлопали его по плечам, девушки со слезами кидались на шею.

Только ее не было…

Мириады голосов набатом гремели в голове, заставляя хрупкую душу сжиматься в маленький дрожащий комочек…

– Выбирай…

– Выбирай!

– ВЫБИРАЙ!!!

«Прости, Наташа…»

* * *

Сплевывая скрипящую на зубах пыль, Котя заворочался на земле. С третьей попытки удалось подняться на четвереньки.

– Антон, Гамлет! – вместо крика с губ срывался шипящий шепот. – Мужики! Где вы?!

Не разбирая дороги, он пополз вперед. Вдруг руку повело в сторону. На пальцах осталось что-то теплое, липкое… Гулко сглотнув, Костя потер глаза тыльной стороной чистой ладони и тут же зажал рот, силясь сдержать рвущийся на свободу крик. Перед ним в луже собственной крови лежал Антон. Из груди его торчало ржавое жало арматуры. На неестественно бледном лице застыла улыбка.

– Антон… Тоша… – как безумный, Котя стал трясти безвольную руку друга. – Ты ведь прикалываешься, как в детстве. Ты же живой… ТЫ ЖИВОЙ!!!

По лицу потекли слезы. Смешиваясь с пылью, они падали на землю мутными каплями, будто растаявший пепел. Яркие, теплые лучи, исходившие от вокзальной башни, преломлялись в них, наполняя иллюзией жизни на короткое мгновение полета.

– Потерпи, брат… Я сейчас…

Медленным, вихляющим шагом Котя добрался до здания вокзала. Одна из стен обрушилась, образуя удобную для подъема лесенку.

Он коснулся окровавленными пальцами чуть шершавого бока Шара.

И боль ушла… Свет принял его…

– Кость, ты чего замер? Опять испугался? Так, вроде, поздно бояться.

Он потер глаза, приходя в себя. Перед ним за столом сидел Антон и улыбался привычной, чуть хмурой улыбкой. Живой.

– Ну что брат, по последней, и пойдем? – предложил Рэд, разливая по стареньким деревянным рюмкам местный самогон.

– За что пьем? – хриплым от подступивших слез голосом спросил Котя.

– Все за то же, брат. За спокойную, безболезненную смерть.

Антон выпил, не чокаясь. И тут же встал, направляясь к выходу из землянки. Не слишком понимая, что происходит, Костя последовал за другом. «Ты живой… живой…»

И тут же застыл на пороге. По ту сторону его ждала искрящаяся бликами Граница.

Боли, и впрямь, не было…

Свет уже выжег сетчатку. Но он продолжал видеть. И от этих голосов не было спасения…

– Выбирай…

– Выбирай!

– ВЫБИРАЙ!!!

Он открыл слезящиеся от света глаза и почти растворился в лазурном небе. Зажатая в зубах травинка щекотала грудь. Котя приподнялся на локте и осмотрелся. Его деревня утопала в теплых весенних лучах. Мужчины спешили по делам, детишки играли в траве, девушки задорно брызгались водой из родника. Капли преломляли солнечный свет, образуя цветастую радугу.

Улыбаясь, Котя стал подниматься и почувствовал зажатый в кулаке предмет. Небольшой черный коготь на кожаном шнурке. Коготь большой кошки. Амулет Антона. Разрывая нутро на части, в его душу ворвалось ощущение бесконечного одиночества. Он понял – брат мертв…

– Выбирай!

– Выбирай…

– ВЫБИРАЙ!!!

«Прости, брат…»

* * *

Мелкая каменная пыль кружила перед глазами, оседая на глупой улыбке. Кряхтя, Гамлет поднялся на ноги и оглядел поле недавнего скоротечного сражения. Город вновь затих, спрятав в своих недрах угомонившихся до времени тварей.

Тела спутников вор заметил сразу. То, что от них осталось, после мясорубки обвала. Невесело усмехнувшись, он развернулся в сторону исходящей нежным сиянием вокзальной башни.

Шар оказался меньше, чем он думал. Да и золотом этот комок металла тускло-желтого цвета назвать можно было только с огромной натяжкой. Гамлет протянул было правую руку, но ее вдруг прострелила резкая боль. Присмотревшись к пальцам, он заметил их неестественно серый цвет и частые пятна мелких язвочек. Улыбка вора стала шире: «И все-таки я успел…». Левой рукой он коснулся шара…

И боль ушла… Свет принял его…

Гамлет открыл глаза. Он сидел на огромном валуне перед плюющимся искрами костром, держа в руке стакан с чем-то ядреным. Залпом выпил, сморщился: самогон, и притом – препоганейший. Кинув деревянную посуду в костер, быстро задрал правый рукав. На свет показалась чистая, без малейших признаков поражения кожа. Звенящую тишину вдребезги разбил его задорный смех.

В свете костра блеснули грани кристаллического пепла. Боли не было…

Ему казалось, что он растворился в этом сиянии. Стал частью его. Слышал свой собственный голос среди множества других.

– ВЫБИРАЙ!

– Выбирай…

– Выбирай!!!

Ему уже не было больно. И страшно не было. Прошло слишком много времени с того момента, когда он разучился чувствовать. Позже он перестал есть. Еще позже пить. Теперь он был похож на скелет, обтянутый шелушащейся кожей. Безумно улыбающийся, бесцветный скелет. Герой черно-белого фильма.

– Гамлет, брат, ты тут живой еще? – прозвучал совсем близко знакомый бархатный голос. Антон.

– А что ему станется-то, убежит, что ль? – хохотнул рядом Костя.

Казалось, вор мог видеть сквозь серые веки, но другим это было неприятно. Видимо в его голове еще остались ростки разума. Он открыл глаза.

– М-да, хреново выглядишь… Но ты сам говорил, что хочешь это увидеть. Так что давай-ка, поднимайся.

Они помогли ему встать и выйти на улицу. Практически вынесли. Посадили на стул. Он поднял голову…

В вышине, в пятне мутно-белого молока Млечного Пути, сияли мириады маленьких светлячков. Звезды. Белые, золотистые, малиновые… Они манили то, что осталось от него. Звали в небо. Самое обычное звездное небо. Последнее небо в его жизни…

Через мгновение он рассыпался серым пеплом. Хлопья подхватил ветер, пронес над спящей деревней, над дышащей новой жизнью землей, над разрушенными Последней войной городами. Ветер протащил его сквозь фильтры противогазов, сквозь холодные подземные туннели, заставил осесть на шкурах всевозможных тварей и в волосах живых людей… Ветер запомнил его…

– Выбирай!!!

«Наверное, так и должно быть….»

* * *

Высокие тонкие фигуры склонились над мечущимися на земле людьми. Они не чувствовали ни жалости к бывшим хозяевам планеты, ни любопытства. Они вообще ничего не чувствовали. Эмоции – удел слабого человеческого разума. А они ушли дальше по спирали эволюционного развития. Они не умели говорить. Им это было не нужно. Их мысли, материальные, летали в пространстве, играя сотнями разных голосов.

– Эти справились лучше предыдущих…

– Эти справились…

– Справились ли?..

– Они сделали правильный выбор…

– Не был ли их выбор слишком прост?

– Прост?

– Как и всегда…

– Как у всех…

– Может, они другие?

– Такие же…

– Их мозг обычен…

– Чем они отличаются…

– Ничем…

– Тогда надо решать…

– Решать надо…

– Решать…

– И что же?

– Убить…

– Убить их всех!

– Они жестоки…

– Они убийцы…

– Хватит! – ближе к людям вышла совсем низкая, почти человеческая тень. – Мы дали им задание! Выбор. Они справились. Мы обязаны подарить им жизнь!

– Жизнь…

– ЖИЗНЬ?!

– За что?

– Они недостойны…

Фигура опустилась на колени и провела подобием ладони по лицу одного из людей.

– Если мы не сделаем этого, то чем мы лучше их?

На мгновение пространство наполнилось тьмой. И тут, разрывая ее подобно молнии, пронеслась огромная, яркая мысль-фраза:

– РЕШЕНИЕ ПРИНЯТО!

* * *

Они долго, мучительно вырывались из липких, отвратительно терпких объятий забытья. Хотелось вздохнуть, закричать, подобно аквалангисту с пустыми баллонами, слишком быстро всплывшему на поверхность, рвущему горло в попытке избавиться от последствий кессонки.

– Вот это я погулял… – пробормотал Котя, держась за голову.

Тут же резко вскинулся от страха вновь увидеть разрушенный город. Но вместо него перед глазами играло пожухлой травой поле, а где-то на горизонте угадывались границы каменной воронки. Его спутники ворочались рядом, пытаясь подняться.

– Какого черта?! Что это было? Меня под ЛСД так не штырило! – очумело тряся головой, проорал Гамлет.

– Замолкни, – буркнул в ответ Рэд. Его хмурый взгляд уперся в привычно темные небеса.

– Губами нарика глаголет истина, – прокряхтел Костя, поднимаясь на трясущиеся ноги. – Что с нами было?

– Все банально просто. Нас поимели. Наши мозги в прямом смысле от…

Антона прервал неожиданный скрежет рации.

– хррр… ххррр… МУЖИКИ, ОТВЕТЬТЕ, ВАШУ МАТЬ… ххрр…

Котя потянулся за спину и зажал в руке микрофон.

– Хромой, не ори. Отвечалка болит…

– Потом ныть будете! Они вернулись!

Мужчины недоуменно переглянулись.

– Кто?

– Кто, кто… Хрен в пальто! Все, кто погиб от «Молчунов»! Все до единого! ОНИ ЖИВЫ!!!

Передатчик выскользнул из вмиг ослабевших пальцев Кости и с жалобным стоном разбился о подвернувшийся камень. Раздался радостный смех Гамлета. С обнаженным торсом он прыгал, поднимая кулаки к небу. Кожа правой руки была абсолютно чистой.

– Антон, – прошептал Котя. – Это были они? Это великаны нам в голову залезли?

– Да.

– Но я видел…

– Я тоже видел многое. С вором, думаю, та же тема.

– Так это все… все…

– Это все было на самом деле. Внутри нас. В наших мозгах. Все, что произошло после Границы – мультики у нас в головах.

– Но зачем…

– Наверное, просто чтобы мы поняли…

Горизонт вдруг начал стремительно светлеть. Небо окрасилось несмелыми легкими мазками теплых красок. Все оттенки розового, желтого, алого, сиреневого кружили, перетекали, смешивались. Показался солнечный диск, принося с собой первые за долгие годы теплые лучи, проникающие в самые темные уголки души, зажигающие свет жизни в тусклых, мертвых глазах.

* * *

В деревне был праздник. Да какое там, во всех деревнях творился хаос. Броуновское движение бесконечно счастливых человеческих тел. Потоками лились слезы. Кто-то уже удалился миловаться после долгой разлуки. Все это было еще слишком далеко от него. Пока он ощущает лишь жалкие отголоски тех эмоций, что бурлят в людях. Пока.

Хромой зашел за амбар. Казалось, солнечные лучи специально обходят это место стороной, давая ему последний шанс поговорить с НИМИ. Из тени показалась скрючившаяся огромная фигура неизвестного существа. Мощные ноги на широких ступнях. Непропорционально длинные, жилистые руки, под землисто-черной кожей которых перекатывались жгуты мышц. Небольшая, по отношению к телу, голова и огромные, как омуты, темные глаза без белков. Даже мельком заметив, люди называли ИХ Тенями. Что ж, вполне заслуженно.

– Ты добился своего… – Леонид услышал в голове отдаленный мыслеобраз существа. – Они счастливы. Или как это называется…

– Именно счастливы, – хмыкнул Хромой. Он уже разучился говорить так, как ОНИ.

– Но, ты же понимаешь, это лишь отсрочка. Они алчны, агрессивны, жестоки. Они уже уничтожили себя один раз. И сделают это вновь. Зачем ты продлеваешь их агонию?

– Потому что мы… нет, потому что ВЫ – неправы. Да, люди жестоки, да, они любят убивать, да, со стороны они не лучше волколаков… Но они сильнее нас. Стоя на краю гибели, они могут измениться. Пока они продолжают борьбу, пока рвутся вперед, они способны на все…

– Ты стал другим… Ты открываешь рот, чтобы общаться. Мы почти не слышим тебя.

– Значит, так должно быть… Как моя старая биооболочка?

– Жизненные показатели снижаются. Скоро уже ты не сможешь вернуться. Или ты и не собираешься?

– Какой догадливый! – протянул Хромой с улыбкой. – Наши виды похожи сильнее, чем мы думали. Количество нейронных связей в мозгу достаточное для сохранения способностей. Правда, организм их рассчитан на использование разве что небольшого процента от возможностей мыслительного центра. Но это решаемо… И – да, я решил присоединиться к ним. Ведь, прожив здесь все эти годы, я сам изменился. Они научили меня сопереживать, любить, надеяться… Несмотря на все свои недостатки, всю свою грязь, они прекрасны… Каждой черточкой их неповторимых лиц, каждым жестом. Они прекрасны. И я хочу стать похожим на них.

Мутант замолчал. «Как тяжело определить по нам, о чем мы думаем… Да и есть ли у нас вообще лица?»

– Мы решили, что ты можешь остаться. Только ответь: каково это, быть в человеческом теле?

Громкий смех «старика» заставил его соплеменника сильнее вжаться в спасительную тень.

– Тесно!

* * *

Существо сидело на валуне, опустив длинные руки в жухлую траву. В нескольких метрах от него, под солнечными лучами, пробивающимися сквозь пушистые пепельные облака, таяли остатки купола, стальным колпаком закрывавшего эту местность в последние годы. В угольных глазах не отражалось ни капли сожаления, разве что глубокая задумчивость.

На камень рядом опустился чернокрылый ворон, вполне обычный, в отличие от своих родственников по птичьей линии, превращенных радиацией в Крылатых. Переступил на серых когтистых лапках, повернул на бок голову с блестящими глазками-пуговками и коротко каркнул, привлекая внимание существа.

Гуманоид медленно развернулся в сторону птицы и замер, рассматривая гостя. Ворон нетерпеливо прошелся по камню и каркнул еще раз, более настойчиво. Стороннему наблюдателю последовавшая реакция существа напомнила бы обычный, совершенно человеческий вздох. Оно протянуло к птице руку с длинными тонкими пальцами и, когда пернатая перепрыгнула на них, как на жердочку, поднесло ее к самым глазам. Взгляды представителей новой фауны исковерканного человеческой агрессией мира встретились, утопая друг в друге. Теперь гуманоид видел глазами птицы…

Темные, холодные, сырые кишки подземных ходов. Кислый запах металла, затхлости, чего-то горючего, и еще – смерти. Высокие черные фигуры, медленно покачиваясь, идут на свет сверхновой, горящей вдали. Они хотят добра, они хотят помочь. Они поют песню мира, раскидывая длинные жилистые руки, будто приглашая в объятия. Их не понимают, их боятся, их встречают шквалом железных шариков, невыносимо жалящих их мощные тела. Некоторые из фигур от боли теряют разум и бросаются на глупых двуногих, снующих в свете. Но они не хотят убивать. Они ищут. Безуспешно ищут того единственного, кто сможет услышать, сможет принять… Им нужна помощь…

Гуманоид разорвал контакт. Ворон, покачнувшись на ослабевших лапках, беспомощно взмахнул крыльями и навзничь упал в траву, оросив землю лопнувшими от напряжения глазами. Его маленький, слабый мозг не выдержал единения мыслями и, мгновенно разжижившись, вытек через пустые глазницы.

Существо будто не заметило смерти своего маленького посыльного. Взгляд его приковал горизонт. Там, за километрами лесов и радиоактивной земли, лежал город, в который звали его сородичи, прося о помощи. Где-то там спала мертвенным сном Москва.