А. Коц, Д. Стешин

Задержанные наблюдатели — кадровые разведчики

[81]

Первое интервью без маски главнокомандующий Игорь Стрелков дал корреспондентам «Комсомольской правды»

Больше месяца этот человек оставался в тени. От имени народной самообороны Славянска выступал «народный мэр» Вячеслав Пономарев, которого и называли лидером ополчения. Однако, было видно, что Пономарев лишь политическая фигура. А военным планированием занимается другой орган, расположившийся в здании СБУ Славянска. Именно здесь разрабатывалась операция по нападению на аэродром в Краматорске, когда были взорваны Ми-8 и Ан-2. В субботу была совершена атака еще на один вертолет, который, получив повреждение, с трудом ушел на Изюм. Сюда, в конце концов, привезли на допрос иностранных наблюдателей, задержанных в пятницу на одном из блокпостов.

В субботу же в этот штаб из Донецка прибыл член президиума ДНР Денис Пушилин. Налаживать связи. После долгого совещания к журналистам он вышел вместе с командующим отрядом самообороны Славянска Игорем Стрелковым. Вдвоем они объявили об объединении политических и военных структур ополчения. А все силы самообороны Донецкой народной республики перешли под командование Стрелкова. Сразу после своей первой пресс-конференции командующий дал свое первое интервью — «Комсомолке», рассказав о задержанных разведчиках, тактике Правого сектора и своей мотивации.

  

Министр обороны Донецкой народной республики.

Фото: Алексей Овчинников

— Откуда вообще взялся ваш отряд.

— Это ополчение, конечно, сильно разбавлено добровольцами из других регионов. Отряд, с которым я пришел в Славянск, формировался на территории Крыма. Я не буду этого скрывать. Это все — добровольцы, причем две трети — граждане Украины. Не только крымчане, есть беженцы из других областей Украины — из Винницы, из Житомира, Киева. Конечно очень много дончан и людей с Луганщины. Именно по их предложению отряд и принял решение прибыть именно в Славянск.

— По вашим людям видно, что они не в первый раз взяли оружие в руки…

— Большая часть отряда действительно имеет боевой опыт. Многие, сейчас уже граждане Украины, воевали в рядах российских вооруженных сил — Чечня, Средняя Азия. Есть повоевавшие в Ираке и Югославии в составе украинских вооруженных сил. Есть даже такие, кто успел побывать в Сирии.

— Откуда у вас оружие?

— В первый же день мы разоружили УВД Славянска, где было изъято достаточно большое количество огнестрельного оружия. Нами были разоружены несколько подразделений 25-й аэромобильной бригады. Подразделение погранслужбы Украины. Всего взяли около 150 стволов автоматического оружия, несколько гранатометов. Плюс шесть боевых машин десанта. Один самоходный миномет «Нона»…

— Но при этом ощущение, что вы избегаете открытых боестолкновений с армейскими частями.

— У нас есть понимание того, кто нам противостоит - 25-я аэромобильная бригада из Днепропетровска, десантники. И 95-я десантная бригада из Житомира. Первые укомплектованы жителями Юго-востока Украины. Житомирская — тоже не сильно отличается по составу. Все это солдаты, которые были посланы сюда против своей воли, добровольцев среди них нет. Если мы начнем их убивать, а возможности у нас такие есть, то мы будем убивать своих братьев. Противник этим пользуется. Они выдвигают в район, подконтрольный ополченцам, солдат срочной службы. Ополченцы с ними не воюют. После этого украинское командование ставит блокпост, огораживает его военной техникой и вводят на него бойцов Правого сектора, Нацгвардии, спецпо-дразделений СБУ… Вот они под охраной десантников начинают исполнять свои обязанности. Вести огонь по наемникам и экстремистам, одетым в военную форму, мы можем только одновременно уничтожая военнослужащих украинской армии. Пока мы не можем на это пойти, да и не хотим стрелять в своих братьев. Но если эта практика продолжится, мы и действовать будем по-другому. Как пример, я бы вернулся к уничтожению вертолета. В течение нескольких суток мы вели наблюдение за краматорским аэродромом, у нас была возможность сбивать вертолеты, которые были с личным составом. Но мы выбрали борт только с экипажем, вертолет был загружен боеприпасами. Мы будем стараться действовать так и впредь. Но никто не может гарантировать, что сегодня, завтра или послезавтра не начнут страдать обычные военнослужащие.

  

Игорь Стрелков - сперва командир ополченцев в восставшем городе Славянске, а теперь — командующий вооруженными силами Донецкой республики.

Фото: А. Коц и Д. Стешин

— В пятницу вы задержали неких военных наблюдателей…

— Их документы я вам предоставил. Эта миссия, согласно показаниям одного из украинских военных, осуществляет объезд границы с целью осмотра мест расположения именно российских войск. Что они делали здесь, я, честно говоря, не представляю. Может, они под прикрытием дипломатического статуса пытались в пользу украинской стороны провести разведку позиций ополчения в надежде на то, что иностранцев задерживать не будут. Хотя, скорее всего, это очередная потрясающая стратегическая задумка украинского командования, которое не знает расположения постов ополчения. Когда автобус с наблюдателями в сопровождении ГАИ прибыл на блокпост в Краматорске, украинские военные начали панически прятать свои воинские документы. Это говорит о том, что они совершенно не ожидали увидеть здесь вооруженное ополчение.

— Как отреагировали иностранцы?

— Очень спокойно. Это профессиональные натренированные кадровые разведчики, они абсолютно не паниковали.

— У них была какая-то спецаппаратура?

— Да, но я пока не хотел бы озвучивать какая. Переговоры об их освобождении я буду вести только с представителями Российской Федерации.

  

Документы задержанных в Славянске военных наблюдателей

Фото: А. Коц, Д. Стешин

— Какова конечная цель вашего ополчения?

— Есть цели тактические, есть стратегические. Ополченцы из местного населения, конечно, хотят, чтобы Донецкая республика больше не зависела от воли киевской хунты и от хунт, которые придут ей на смену. Процентов 80 населения желает присоединения к России. Мотивация тех, кто пришел со мной и кто к нам присоединяется более широкая. Они говорят: мы не хотим останавливаться на достигнутом, мы хотим идти дальше и освободить Украину от фашистов.

— Что вы ждете от России?

— Я реалист. Россия пока не предоставила нам ни одного автомата, ни одного патрона. Нам все подарили украинские военные и милиция. За что им глубокая благодарность и надеемся, что они продолжат и дальше нас снабжать. Я понимаю, что из-за Славянска Третью мировую никто начинать не будет. Но и за Украину никто не будет развязывать войну, поскольку это несостоявшееся государство, занимающееся промыванием мозгов собственным гражданам. Их сочинения очень легко разоблачаются и слеплены на скорую руку. Они пользуется тем, что информационное поле ими целиком захвачено, российские каналы отключены. И вот эта массированная пропаганда, к сожалению, действует на значительную часть населения. И люди в центральных и западных областях Украины всерьез считают, что тут действуют банды наемников, которые за тысячу гривен в день готовы убивать или подставлять под пули женщин и детей. Это не так. Народ Донецка восстал против хунты и будет против нее сражаться, мы пользуемся полной поддержкой населения.

— О чем вы договорились с правительством Донецкой народной республики?

— Решили не плодить органы власти. Соглашение далось нам нелегко. У сил ополчения очень много претензий к руководству Донецкой республики, которое не сумело сделать ничего, после захвата исполкома. Но объединяться необходимо. Мы выдвинули свои требования к руководству республики. И со своей стороны сняли ряд заявлений, дезавуировали их. Именно, чтобы достичь консенсуса.

— Получается, что вы приняли командование над всеми силами самообороны?

— Много анархии, но мы всех объединим, процесс не быстрый.

 

Ответы И. Стрелкова на вопросы читателей христианского форума

— Игорь Иванович, а вы пробовали агитировать укров сдаваться в плен или вступать в ополчение?

И.И.: «Пробовали. Результаты разные. Иногда-выстрелы в упор от немногих «свидомых» или «заградо-тряда ПС», иногда — захват и побои тех, кто пытался «решить дело миром», иногда — репрессии в отношении тех, кто пошел на такие переговоры с их стороны (а потом обвинения нас)».

— Вы только отбиваетесь или с вашей стороны тоже бывают атаки?

И.И: «Ну, мы и на тыловых блоках бываем иногда…».

— Как думаете, в случае объявления амнистии, сколько местных останется у Вас в ополчении?

И.И.: «Отвечу. Нисколько не уменьшится. Тут все настолько глубоко презирают лживую с пяток до ушей киевскую власть, настолько понимают, что верить ей нельзя ни на грош, что каждый день к нам, в со всех сторон окруженный город, находящийся на пороге штурма и ежедневно обстреливаемый артиллерией, приезжает по 30-40-50 жителей других городов Донбасса. И встают в строй. Дезертиры, понятное дело, тоже есть — отсеивается примерно 5 % — очень немного для добровольческого формирования.»

— А идеологическая составляющая в вашей вертикали управления есть? Бойцы подкованы в идейной борьбе с укропами?

И.И.: «К сожалению, с этим неважно. Но, с другой стороны, тут собрались люди настолько разных взглядов, объединенные только искренней ненавистью к укропии и общностью языка и культуры, что вырабатывать нечто «общеидеологическое» даже вредно. Национально-освободительной составляющей пока достаточно».

— Скажите пару слов о тех, кто воюют против народа:

И.И.: «Мясо. Тупое и страшное, но очень недолго живущее. Ждем. Пусть идут.»

— Парубий написал, что второй батальон Национальной гвардии Украины заступил на боевые посты вокруг Славянска. Что скажете?

И.И: «Их уже выводить пора… после потерь за три последних дня…».

— Ряд укроСМИ заявляют, что вы еврей Игаль Гир-кинд и агент Моссада. Это правда?

И.И.: «Угу… ожидаемо. Но кому интересно, может найти фамилию на сайте «белорусские фамилии». Семья родом из с. Вороново на самой границе Костюко-вичского уезда с Рославльским уездом. Сейчас в чернобыльской зоне отчуждения. Если выживу, вернусь и поставлю на р. Беседь себе дом — на радиацию плевать. Стрелков — фамилия по бабушке (по отцу) Мне ни своей фамилии, ни предков стесняться не приходится. Крестьяне, офицеры, инженеры».

— Вы считаете, что Россия должна ввести войска (только) на Восток бывшей Украины?

И.И.: «Я считаю, что Россия должна помочь ВСЕЙ Украине избавиться от наркотического сна, пока она не перешла в состояние «зомби». Сама Украина — под «дурью» — на это неспособна».

— Цель американских кураторов киевской хунты?

И.И.: Цель-хаос на Украине и на границах России. Чем кровавее и разрушительнее-тем лучше. Собственно, для создания его и реализована эта т. н. «революция», которую готовили десятилетия. К сожалению, до сих пор у многих в самой России нет понимания, что от этого хаоса никак не спастись, кроме как решительным и массированным военным ударом. Слишком многие пытаются решить вопрос «гомеопатическими средствами». Там, где нужна неотложная хирургия и где только она может принести спасение. Задачу нашего ополчения я вижу именно и только в том, чтобы дать Москве время понять этот факт и решиться на операцию. А пока она не решилась — не дать опухоли поглотить последние здоровые части организма. Мне сейчас вся Украина представляется в виде такого вот одурманенного тяжелой наркотой больного. По наущению наемных врачей-вредителей (действующих в интересах вероятных «наследников») он пытается всеми силами приблизить собственный конец. А Россию-хирурга к больному всеми силами не допускают. Пугают ответственностью за «врачебные ошибки» и т. п.

 

Елена Семёнова.

Стрелков и Стрелковцы, или «принципиально новое Белое Дело»

[82]

…Так повелось, что в самый грозный час

Лишь одиночки в бой со злом вступают,

А знатоки парадных поз и фраз

Хоронятся по хатам где-то с краю.

И там всё продолжают выяснять,

Кто их красней, белее, зеленее…

А рыцари уходят воевать

За Родину, за Русскую Идею.

Поступком воскрешая идеал,

Что навсегда утраченным казался.

И тот поймёт, кто честь не продавал:

Россия — выше споров об окрасе.

Сегодня не без горечи можно наблюдать, как для некоторых окрас становится чем-то главным, самодовлеющим, и за ним утрачивается та первооснова, без которой все окрасы — ничто. Разумеется, немаловажно, какого лагеря люди — белые, красные, оранжевые. Но есть понятие, стоящее выше цветовых гамм — Русские. «Народ — он един, — говорит об этом командир народного ополчения ДНР И.И. Стрелков. — Не бывает деления на «простой» и «непростой». Когда же народ «разделяется в себе», то начинается смута и гражданская война. И только преодолев разделение, можно эту войну завершить». Но вот, расписываются ныне иные мудрствующие лукаво в том, что русскость-то и утратили они напрочь. Утрачена почва, утрачена связь со своим народом, с родовой, говоря просторечно. А без этого что есть человек, каких бы убеждений ни был? Готовый нигилист, не способный к живому, предметному делу и служению благу своего народа. Ибо всё, что он говорит и делает, несёт на себе отпечаток негативного сознания, которое априори разрушительно.

Да, ещё Вяземский утверждал, что «любовь к Отечеству в наших условиях есть ненависть настоящего положения». Положения! Но никак не самого Отечества. Увы, отдельным нынешним «любителям Отечества» далеко до мудрого разграничения князя Петра Андреевича. И ненависть свою обращают они именно на Отечество и на всё то, что могло бы поколебать их убеждённость в его отвратительности. В сущности, они в точности повторяют г-д либералов, о которых Достоевский замечал, что изменись что в России к лучшему, и они страшно бы огорчились тому, лишившись основы своего «мировоззрения» — того самого контрпродуктивного негативного сознания.

В событиях на Юго-востоке Украины мы наблюдаем сегодня преодоление советского сознания, вытеснение его сознанием русским. Это стало очевидно сперва в Крыму, когда на многотысячном митинге за воссоединение с Россией было лишь два красных флага — два знамени победы. И более ничего. Коммунисты, как некая сила, словно исчезли во мгновение ока. Конечно, в толпе было немало людей, сочувствующих советскому прошлому, но это естественно. В одночасье невозможно изменить сознание совершенно. Да и не нужно. Для этого нужна спокойная и продолжительная работа, одушевлённая не какими-то идейными догмами, но прежде всего живой любовью к своей стране и народу, неотдельной часть коего все мы являемся. Об этом 90 лет назад говорил белый рыцарь генерал

Врангель, остужая горячие головы: «Кропотливая работа проникновения в психологию масс с чистыми, национальными лозунгами может быть выполнена при сознательном отрешении от узкопартийных, а тем более классовых доктрин и наличии искренности в намерениях построить государство так, чтобы построение удовлетворяло народным чаяниям».

Каковы же были первые шаги в Крыму новой власти? Установка памятника Сенявину и возвращение дореволюционных названий улицам Симферополя… Ни в России, ни в Украине улиц тех за редким исключением не переименовывали и не переименовывают. И Крым дал нам первый пример сего благого начинания. И ничто не дрогнуло там, не вступилось за «советское наследие». И на митингах крымских не звучало (практически) советской риторики, а одно лишь: «МЫ — РУССКИЕ!» Не левые, не правые, не красные, не белые-а русские.

Их записали в «ватники». Кто? Такие же потомки «рабочих и крестьян», которые вдруг отчего-то возомнили себя «белой костью» и «голубой кровью».

Этих, последних, к слову, нимало не смутила партийная принадлежность лидеров майдана. А вышли-то они все как на подбор из той же большевистской «шинели» — и в духе своём: в ненависти ко всему русскому, в преступности своей свято оной остались верны.

Многие наши белые любят размещать подборки фотографий советских красноармейцев и комиссаров и русских офицеров. Мол, «физиономический анализ кое-что значит в нашем деле», как говаривал известный персонаж. Глянешь на лица — и уже без книг всё очевидно становится. Предлагаю любителям сего анализа обратиться к фотографиям лидеров и «сотников» майдана и сравнить их с фотографиями лидеров сопротивления. Результат будет строго идентичен выше приведённому (для нормального человека, конечно, а не, как теперь говорят, «курильщика»).

В географии сопротивления обращает на себя внимание то, что слабее всего оказывается оно в регионах, наиболее подавленных советским, выхолощенным сознанием. В восставших Донбассе и Луганске, конечно, не обходится без серпасто-молоткастых флагов, но нетрудно заметить, что перевес далеко не за ними. Советские в данном случае оказались лишь захвачены русским протестом. «Мы — русские!» — вот, основа сознания сопротивления. «С нами Бог и Правда!» — вот, девиз полковника Стрелкова и новых Добровольцев. Не случайно в их рядах немало людей верующих. Не случайно среди первых жертв противостояния были: священник, окормлявший ополченцев и застреленный бандитами на дороге; пономарь Киево-Печерской Лавры, в это ополчение вступивший; днепропетровский Доброволец — выпускник Полтавской миссионерской духовной семинарии, расстрелянный в Донецке в перевозившем раненых КАМАЗе… Не случайно один из ополченцев так определил различие между бойцами Юго-востока и «нацгвардейцами»: «Мы с Богом в сердце, а они с тараканами в мозгах…»

Здесь, на Донбассе, где некогда шли ожесточённые бои гражданской войны, где совершал свои подвиги легендарный Чернецов, сегодня спешно формирующуюся Добровольческую армию Юго-востока возглавил человек, уже более двух десятилетий исповедующий Белую Идею. И не на словах, а на деле.

В сущности, то, что делает сегодня Игорь Стрелков для Белой Идеи, в разы важнее, чем все наши книги и статьи. Книги и статьи могут быть прекрасны — но они о прошлом. Что было Белое Движение для русских людей доселе? Память и мечта, в лучшем случае. А чаще — пустой звук. Что было Белое Движение дня нынешнего? Мемориальный клуб. Помните Ивана Савина? «Сухие ромашки мы… Россия — вся высохла… Жалкие, никому не нужные цветы… Мы — для гербария, для странной и страшной коллекции: цветы с высохших полей… Люди без Родины…»

Сегодня русские люди видят, что «белые» — это отнюдь не гербарий. И Стрелков, защищающий Донбасс с горсткой добровольцев против много превосходящих сил противника — неопровержимое тому доказательство.

Если раньше «белые» в понимании аудитории были лишь некие люди (пусть даже порядочные, умные и замечательные), которые могут лишь рассуждать письменно и устно в предметах, зачастую вовсе не насущных для сегодняшнего положения, то сегодня она видит человека дела, человека, который утверждает не словом, но самой своею жизнью те идеалы, о которых говорит.

  

Господа офицеры

До последнего времени узкому «белому» кругу Игорь Стрелков был известен, прежде всего, как реконструктор, специализирующийся главным образом на Белом Движении и Российской Императорской армии. Он является руководителем клуба «Сводная пулеметная команда», сформированном на базе военноисторического клуба «Московский драгунский полк», принимал участие в таких реконструкциях, как «Война 16-го года» в августе 2009-го, фестивале «Памяти Гражданской войны» в феврале 2010 года, «Гражданская война на Юге России», «Доблесть и гибель русской гвардии». В мае 1996 года зачислен в состав Дроздов-ского объединения в чине унтер-офицера.

Один из коллег-реконструкторов свидетельствует: «Мы, участники клуба «ВИК Марковцы», раньше часто выезжали на мероприятия, посвященные Гражданской войне. Игорь и его так называемая пулеметная команда почти всегда ездили с нами. За все время общения с ним у меня сложилось впечатление, будто он не просто переодетый в форму той поры реконструктор, а настоящий белый офицер той эпохи. Его поведение, манеры выдавали в нем благородного, честного, преданного отчизне человека. Он не играл, а проживал не свою жизнь. Многие говорили: «Не вовремя он родился, ему бы в ту эпоху…»» («МК»).

Игорь Иванович - убеждённый монархист. «Государя даст Господь, — говорит он, — если будет милостив к России. Среди ныне известных нам политиков Его нет».

«Белые» взгляды Стрелков исповедовал ещё студентом Историко-архивного института, что, не помешало ему в отличие от многих объективно оценить подлинную суть событий 1991 г. Вот, как свидетельствует об этом он сам: «Я «присутствовал» при распаде Союза уже во вполне дееспособном (20 лет) возрасте. Уже тогда был сознательным монархистом, но при всем антисоветском настрое, меня одолевали противоречивые чувства. С одной стороны, было удовлетворение тем, что на глазах рушится антихристианское, антирусское, античеловечное в своей основе государство. С другой — понимание того, что оно именно РУШИТСЯ… и под его обломками вряд ли сможет произойти возрождение исторической России. Еще было острое предчувствие, что люди, которые встали во главе «революции», есть плоть от плоти самой гнусной разновидности советской партийной номенклатуры и действуют в сугубо личных корыстных интересах. К сожалению, эти предчувствия полностью оправдались.

Вполне сознательно, не смотря на настойчивые приглашения, я не пошел «защищать Белый Дом» в 91-м (хотя меня кое-кто из тогдашних соратников прямо обвинил в трусости и даже «измене»).

По моему глубокому убеждению, большевистская власть по сей день остается в России. Да, она мутировала почти до неузнаваемости. Да, формальная идеология этой власти сменила знак на прямо противоположный. Но она остается неизменной в основе: в своей антирусской, антипатриотической, антирелигиозной направленности. В ее рядах — прямые потомки тех самых людей, которые «делали» революцию 17-го. Они просто перекрасились, но сути не изменили. Отбросив идеологию, мешавшую им обогащаться и наслаждаться материальными благами, они остались у власти. А процесс прямого уничтожения русского народа (и других коренных народов бывшей Российской империи) продолжается. Другими средствами, но настолько «успешно», что оторопь берет.

В 1991 году был переворот. Контрреволюции до сих пор не состоялось».

Иным было отношение Стрелкова к событиям 1993 г. «Когда в 1993 году люди единственный раз попытались «развернуть» ситуацию и отобрать власть у жуликов и воров, ее захвативших в августе 91-го, 90 % бывших и погибших у «БД» были москвичами. А в остальных городах нашей Родины была «тишь, гладь и божья благодать» и лишь «челноки» волновались, очень опасаясь за свой «бизнес». Остальные смотрели «шоу с танками» по телевизору», — отмечал он годы спустя в ответ на нередко звучащие антимосковские выпады.

«Не жди приказа!

Не сиди;

Ссылаясь на покой!

Вперед! Сквозь ветры и дожди

И вьюги волчий вой!

Оставь удобства и уют —

Пока ты молод — в путь!

Когда отходную споют,

Успеешь отдохнуть!

Будь честен, смел, не замечай

Насмешек и помех.

А будешь старшим — отвечай

Не за себя — за всех!

Тот, кто ошибок не имел, —

В безделии зачах —

Он груза жизни не посмел

Примерить на плечах!

Каков бы ни был твой удел —

Удачен или плох,

Все ж помни: меру твоих дел

Оценит только Бог!»

— этому завету, сформулированному в собственных стихах, полковник Стрелков остаётся неизменно верен.

Один из знакомых Игоря Ивановича рассказывает о нём следующее: ««Игорь с детства был патриотически настроен, увлечен военным делом и фактически сам сделал из себя военного-профессионала. Вместе с тем он один из наиболее порядочных людей, среди всех, кого я знаю. И остается, несмотря на жесткую весьма биографию, глубоко интеллигентным человеком. У него, кстати, хорошее перо, есть ряд исторических статей». Добровольцем Стрелков защищал Приднестровье, где в Бендерах погиб его друг, 21-летний Андрей Цыганов. Воевал в Боснии в 1993-м.

«Шел 1992-й год. В конце июля завершилась война в Приднестровье. Завершилась вничью, по мнению большинства ее участников. У многих из них, уже понюхавших пороху, потерявших друзей и ожесточившихся, осталось чувство, которое коротко можно выразить фразой: «Не довоевали». После первой эйфории — живы! — наступало состояние, знакомое большинству профессиональных вояк: желание вновь рисковать, жить «полной» жизнью. Это так называемый «синдром отравления порохом». Народ был разный. В рядах добровольцев находились «идейные» монархисты, казаки, коммунисты, просто «любители повоевать», наконец, случайно попавшие на войну люди.

Уже в последние дни Приднестровской кампании, накануне ввода «миротворческих сил», многие ничтоже сумняшеся собирались воевать дальше. Одних, наименее склонных к обоснованию своих желаний, влек Карабах. Другие поглядывали на Абхазию, которая пользовалась поддержкой «патриотической» прессы. И очень многие обращали свои взоры к Югославии, о которой ходила масса всевозможных слухов…», — так вспоминал об этом Игорь Иванович в очерке «Боснийский дневник (2-й Русский Добровольческий Отряд в Боснии 1992–1993 годы)», опубликованном в газете «Спецназ России».

 

Игорь с детства был патриотически настроен, увлечен военным делом и фактически сам сделал из себя военного-профессионала

Писатель Михаил Поликарпов вывел его под позывным «Монархист» в своей книге, посвящённой РДО-2: «…Игорь прошел Приднестровье, воевал в составе ударного отряда местных ополченцев под Дубоссарами. Поехал он туда сразу после защиты диплома в Историко-архивном институте, там же — на Днестре — потерял друга…

…Куратор, ярый монархист по убеждению, окрестил отряд «Царские волки». Монархистом был и Игорь, поддержавший это предложение. Сам Игорь никакой клички не получил, русские называли его по имени, а сербы — «царский офицер»» («МК»),

Позже Стрелков неоднократно бывал в командировках в Чеченской республике (166-я гвардейская отдельная мотострелковая бригада, март-октябрь 1995 г., и части специального назначения с 1999 по 2005 гг.).

«…много ходил в разведывательно-поисковые действия. В том числе — в «Черные горы» Веденского и Урус-Мартановского районов». «Больше года чистого времени провёл в тех местах, где погибла 6-я рота», — свидетельствует об этом сам Стрелков.

Его правдивые, зачастую резкие и критические в отношении двойственной политики власти очерки о Чеченской войне в 2000 г. публиковались в газете «Завтра». Позже, наблюдая «плоды победы» России в той преданной и проданной от начала и до конца кампании, он с горечью отмечал, что никто так и не понёс «наказание за геноцид русского населения в Чечне!

Русских больше не осталось в некогда на 80 % русских городах Грозный, Гудермес, Аргун, в казачьих станицах Сунженской линии, в еще 20 лет назад почти стопроцентно русских Наурском и Шелковском районах Ставропольского края, в свое время «подаренных» «обиженному Сталиным» вайнахскому народу! Никто ни слова не говорит даже об этом! И после этого как вообще можно заикаться о «русском фашизме»? Наши власти его взращивают и вскармливают, по-моему, вполне сознательно. В своих евро-целях…»

Общество в тяжёлые времена всегда разделяется на воинов и дезертиров. И сегодня дезертиры, любящие позировать в мундирах с чужого плеча, позволяют себе нападки на воинов. Игорь Иванович испытал это на себе задолго до нынешней кампании: «Через некоторое время, поняв, что я военный, вся эта «студенческая молодежь» (как выяснилось) начала меня обвинять, что я «служу антинародному режиму Медведева-Путина» и что я «враг России». Был многократно назван «хамом», «быдлом» и многими другими «приятными» эпитетами (включая нецензурные)».

В службе «режиму» наши т. н. «националисты» и «белые докрасна» обвиняют теперь всех, кто поддержал Крым и Юго-восток. Между тем, кого-кого, а Стрелкова трудно обвинить в симпатии к оному. Отмечая, что при нынешнем правительстве можно построить разве что «Великий Гондурас» на месте Великой России, Игорь Иванович отмечал во время последних выборов: «В связи с указанными интересами Запада выступления против Путина не прекратятся. Они будут продолжаться по нарастающей. Значит ли это, что нам надо поддерживать Путина? Конечно, нет! Вернее, его можно было бы поддержать — при кардинальной смене им курса, отказа от компрадорского и насквозь проворовавшегося окружения… Но вероятность, что он пойдет на это — ничтожно мала. Вся его политика — это «качели»… он пытается «раздать всем сестрам по серьгам» — и Западу угодить и на «патриотов» опереться…

Но «болото» взорвано изнутри… стоячая вода перемешалась… наряду с гнильем и грязью, наверх выходят и задавленные слои, которые одинаково несовместимы ни с Путиным, ни с его «либеральными оппонентами» (которые суть — всего лишь «разные фланги» одного антироссийского фронта). Мы еще имеем шанс увидеть и ярких новых лидеров и силы, которые пойдут за ними. Голосовать на этих выборах можно за кого угодно — они ничего не решают. Впереди — новая схватка. Стране она обойдется очень недешево… но… лучше сгореть, чем сгнить».

Другое дело, что, как и в 91-м, Игорь Иванович слишком хорошо понимает истинную подоплёку «болотных площадей», а потому не смыкается с таковыми «борцами с режимом», избирая самый трудный, но единственно верный третий путь.

С началом русского сопротивления на Украине Игорь Стрелков немедленно отправился в Крым, где начали формироваться первые добровольческие дружины. Оттуда перебрался на Донбасс, выбрав опорным пунктом город с символическим названием Славянск. Здесь его усилиями день за днём формируется Добровольческая армия Юго-востока, способная отражать атаки куда более многочисленного и хорошо вооружённого противника. В сущности, Белая Борьба начиналась с того же — с горстки отважных, едва вооружённых людей, выступивших против бандитских орд, бесчинствующих на их земле. «Белая борьба — это доказательство, что для сотен тысяч русских людей честь дороже жизни…» (Врангель). Корниловцы, Марков-цы, Дроздовцы — почти сто лет назад зажгли лампаду. И вот теперь вспыхнула она с новой силой, возжённая Стрел ковцами.

Предрекая грядущий уже в ближайшие годы коллапс, который похоронит под собой остатки Русского Мира, Игорь Иванович указывает: «Чтобы спасти ситуацию, в России нужно ПРИНЦИПИАЛЬНО НОВОЕ Белое Дело. И оно, надеюсь, еще появится. И вберет в себя, даст Бог, какие-то традиции минувшего».

Собственный пример Стрелкова, идейного «белого» и действующего воина (исключительный, и аналогов покуда не имеющий) лучше всего отвечает этой задаче и способен в корне изменить положение Белой Идеи, вместо сохранения памяти, воскресив её, дав ей новую жизнь.

И особенно важно это тогда, когда выступления отдельных «белых докрасна», расписывающихся в уважении к Бандере и клевещущих на русское сопротивление, могло нанести ей громадный и ни с чем несравнимый урон, выставив в глазах неискушённой аудитории современных «белых» как единомышленников Шендеровича, Ковалёва и Новодворской, русофобами…

Что услышали мы от этих «белых докрасна» в отношении русского Юго-востока и его защитников? Надменное «быдлосовки». Это высказали люди, выросшие в том же самом СССР, побывавшие в пионерах и комсомольцах и теперь вдруг возомнившие, что они «несть яко прочие человецы». Ничуть, товарищи! Именно так, товарищи, ибо «господа» к вам не идет. Вы-то и есть самые настоящие «совки». Только не те, что уныло стояли в очередях и принуждённо ходили на демонстрации, а та более кого бы то ни было отравленная большевизмом прослойка, что глубоко страдая от несоответствия амбиций и способностей, сидела по кухням и клеймила… Всё тот же «проклятущий» народ. Не советский. Русский. Из-за которого они, гениальные, живут не так, как им бы хотелось. Этих ущербных людей в какой-то момент причислили к диссидентам, измарав это слово до непотребности, выпустили за кордон, где они продолжали те же самые разговоры, ещё более усердствуя, дабы выслужиться перед новыми хозяевами — но уже, увы, не на кухнях, а в газетах и на радио. Большинство из них, по счастью, к русскому народу не имели отношения даже по крови. И тем печальнее, что их-то ущербную, бесстыдную, лживую насквозь «философию» и их подлый и русскому непристалый лексикон переняли теперь отдельные русские (по крови). Они полагают, что тем примыкают к диссидентам. К Терцу, Амальрику, Эткинду и др. — может быть. Но не к Солженицыну. Не к Шафаревичу. Не к Бородину. Не к Осипову. «Ненависть к русским, презренье к России» (Несмелое) — такова была идеология первых, равно как родных для них по духу большевиков. Её ли исповедует теперь именующие себя «белыми»?

Говоря о русском сопротивлении и Добровольческой армии Юго-востока, необходимо добавить ещё одно. Стрелков и Стрелковцы делают сегодня великое дело не только для Донбасса, но для всей России — в плане преломления советского наследия, восстановления русского самосознания, чего по замечанию Солженицына, более всего боятся наши недруги. Юго-восток сделался подлинной русской Вандеей. И дай Бог, чтобы у Вандеи этой был более счастливый исход. Дай Бог, чтобы осуществилось пророчество великого поэта-мученика Савина: «На безгранной поляне России гуще, сильнее и ярче прежнего зацветут ромашки… Белые-белые… С золотыми, гневными, прозревшими сердцами…»

 

Егор Холмогоров.

Игорь Стрелков: «Мне не нужна поддержка, мне нужна армия»

[83]

Есть широко известный пораженческий тезис, особенно любимый в Диванных Войсках: незачем воевать за тех, кто не хочет воевать за себя, спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Мол, если на Донбассе или в Харькове мужики не встают и воевать не идут, то значит и нам впрягаться не надо.

Я за такую демагогию баню без предупреждения, потому, что она базируется на ложных предпосылках. Нам нужна Новороссия не потому, что там живут люди все как один готовые сражаться и умереть за Россию. Таких людей в таком числе нет ни в Вологде, ни в Брянске, ни в Иркутске, потому что человек устроен иначе.

Нам нужна Новороссия потому, что это Русская Земля. Наша земля. И на этой земле живут люди, которые легко могут быть русскими — достаточно снять с них пресс украинизации. Разумеется, они вряд ли будут сильно более лучшими русскими, чем мы с вами — а мы, как вы знаете, плохие русские — у нас даже банде-ровцы временами по Москве ходят, что твой Майдан, и от мигрантов и прочего защититься не можем. Поэтому нелепо применять к другим русским требование, которое мы сами бы не исполнили.

Требовать же от оккупированных Харькова, Одессы, Днепропетровска, чтобы они проводили многотысячные митинги и с голой грудью шли на автоматы бандитов Коломойского — это и вовсе форменный цинизм. Примерно с тем же правом можно было бы сказать в 1943: «Зачем освобождать Харьков? Там же нет антифашистских митингов!». Стыдно должно быть за такое!

Впрочем, даже если бы на Донбассе все жители были против России, то и это бы ничего не меняло. Есть такая вещь как консенсус поколений — если одно поколение, нынешнее, — предатели, то это значит только, что оно выпало, превратилось в чисто биологическое звено, а не то, что изменилась суть вопроса. К примеру, адмирал Василий Филиппович Чалый — дед Алексея Михайловича, с Донбасса. А значит, один уже Чалый напоминал бы о нашем праве на Донбасс.

Даже если бы в текущем состоянии в текущем поколении на востоке Украины все бы отреклись от русского имени, то это значило бы только, что их следовало бы принудить к русскости — во имя предков которые были русскими и ради потомков, которые будут русскими. Если бы поколение решило жить пидарасами, то это значило бы только, что надо взять детей и вырастить их людьми.

Но разве на Донбассе мы видим что-то подобное? Нет! Эти отважные люли сражаются и умирают даже безоружными за Россию и русский язык — голосуют, трудятся, стоят на блокпостах. Если они не достойны зваться русскими и не заслуживают защиты, то никто не достоин. И трусливый сброд, именуемый москвичами — в первую очередь.

Строго говоря, тот же тезис, что мы идем возвращать своё и своих, а не «удовлетворять просьбы трудящихся», относится и к другим русским землям, захваченным Украиной, что к Киеву, что к Галиции. Мы не выступаем за их воссоединение не потому, что отрицаем его теоретическую возможность и нужность. Как правильно сказал Бабай: «Нам нужна Киевская Русь». Мы выступаем против исключительно из соображений политического реализма — современная Россия, еще сама недостаточно сильная, национально сплоченная и ответственная, попросту неспособна переработать эти миллионы украинцев в русском духе, восстановить в них русское имя и заставить биться их русское славянское сердце. Мы потратили бы массу усилий на сомнительную по результатам работу. А скорее всего — в условиях нынешней РФ, это привело бы лишь к увеличению её многонациональности. Украина осталась бы Украиной, украинствующие — украинцами, только теперь эта болезнь разъедала бы РФ изнутри, как самый страшный из метастазов многонационалии. Давайте не будем гнаться за призраками и фантазировать. Сегодня наша задача — вернуть актуально-русские земли. Мы пока можем лечить порезы и ушибы — как на Донбассе — но не очищать прокаженных, что потребовалось бы в Киеве и не воскрешать мертвых, что пришлось бы делать в Галиции.

Так что не обманывайте никого — помощи из России нет не потому, что «Москва не видит ваших рук», а потому что российская элитка не хочет расставаться с прелестной жизнью в оккупации — баварским пивом и колбасой «Кончита». Кое-кто не хочет всерьез отвечать за свои слова и риторика «так никто же не восстает» — форма отмазки. Напротив, чем решительней восстание, тем интенсивней в Москве виляют задом. Так что не надо.

Полковник Стрелков выступил с обращением к мужчинам Донбасса, которое диванные неспасатели восприняли как поддержку их тезиса. Хотя по факту посыл Стрелкова прямо противоположный: «Мы вас заставим воевать и создадим дисциплинированную армию, даже если вы будете лениться и трусить. Если надо — и женщин будем в армию брать, жаль, среди женщин нет офицеров».

Проблема Донбасса не в том, что там мало отваги или патриотизма, что там не хватает русской идентичности и т. д. Ничего подобного. Проблема Донбасса в том, что революция — это одно, а война — другое. Что опрокинуть власть можно оставаясь на одном месте, революционером можно быть на локальном патриотизме.

А вот одержать военную победу на локальном сознании нельзя. Нужна армия из оторванных от дома, дисциплинированных, способных к постоянному самопожертвованию людей. Набрать такую на добровольной основе, как показывает пример всех революций и гражданских войн — непросто. Поэтому добровольческие армии — редкость в истории, обычно армии являются наемными или призывными — ни того, ни другого Донбасс позволить себе не может.

А значит надо совершить чудо — как Французская революция, Конфедерация или Вооруженные Силы Юга России — создать армию из добровольцев и с нею побеждать.

Призыв Стрелкова это не о том, что «вы лентяи, вам ничего не надо», а его вариант призыва «Отечество в опасности!». Это «Марсельеза». И так на него и надо реагировать.

Прежде всего, стрелковский призыв обращен к русским офицерам и запасникам, живущим на Донбассе и на Украине.

Но в нашей ситуации есть еще одно добавочное осложнение — большинство добровольческих армий формировалось вокруг офицерского ядра. Как я понимаю, Стрелкова попросту отрезали от офицерских пополнений из России. Обращение Игоря Ивановича, к сожалению, подтверждает появившуюся уже давно гипотезу, что граница для подготовленных добровольцев перекрыта не столько с украинской, сколько с российской стороны. Иначе невозможно себе представить, что на всю огромную РФ не нашлось хотя бы 30–50 офицеров, которые бы за эти 1,5 месяца не приехали. До меня доходило много нехороших слухов о том, как людям «настоятельно не рекомендуют» ехать — и это сложилось уже в не очень хорошую целостную картину.

Границу надо прошибать как с украинской, так и с нашей стороны, и фактическое противодействие интересам русского народа на Донбассе должно быть под нашей самой жесткой критикой.

Так или иначе, Стрелков выразился очень ясно. Военной помощи от струсившей элиты РФ ждать не приходится. Донбассу надо надеяться на собственные силы. А нам нужно начинать добровольческое движение здесь — понять кто готов ехать, прежде всего, офицерский состав, добиваться, чтобы власти РФ не препятствовали людям ехать сражаться.

Это важная политическая проблема — украинцы уже засуетились и предлагают Москве «меры по нормализации положения на границе», фактически это ультиматум с требованием к Москве, чтобы она взяла на себя охрану границы Украины от русских. Если Москва на это пойдет — это будет финальным актом предательства.

Требование Украины к России участвовать в каком-то совместном обеспечении границы — это требование нелегитимного режима и несуществующего МИДа к России, чтобы РФ присоединилась к блокаде Донбасса и фактически стала соучастницей так называемой АТО. Требование логично в том смысле, что вытекает из трусливого непризнания Донбасса со стороны РФ.

При этом очень важно осознавать, что никакой границы России и Украины не существует, поскольку Украина не признает границу с Россией в Крыму. Требовать «уважать границу» обращенные к тем, чью границу ты не признаешь — это верх наглости, я считаю…

При этом, напомню, Украина сохраняет дискриминационный порядок пересечения её «границы» российскими гражданами. В свете чего ситуация с требованием помогать ей охранять границу становится особенно пикантной.

Украина в лице её юридически не существующего МИДа требует, чтобы РФ сама охраняла границу от русских добровольцев на Донбасс и не допускала въезда «сепаратистов» в Россию, добровольцев на помощь сепаратистам и перекрыла бы каналы поставки гумпо-мощи (снаряжение там и так не идет). МИД РФ обещает благосклонно рассмотреть.

Наша же задача, напротив, состоит в том, чтобы эта граница прекратила свое существование, а Добровольческая Армия Донбасса росла, крепла, получала компетентных офицеров и одерживала победы.

Глупый Кашин (не вообще конечно, но в данном случае), робко клевещет, что обращение свидетельствует о том, что у Стрелкова нет поддержки местного населения.

Ничего подобного. Все обращение Стрелкова посвящено как раз критике многочисленных форм поддержки, и того, почему она Стрелкова не устраивает.

Это адски крутой текст:

— Мне не нужна поддержка — мне нужна армия. Мне не нужно чтобы вы ходили дежурить на блокпост, мне нужно, чтобы вы встали в строй и умерли за меня.

Он ухитряется в одном обращении сказать, что нам не нужно диванных сидельцев и пообещать кровавые бои с множеством погибших. Фактически получается: «Приди и умри!».

На глупость это не похоже. Это заявка:

— Мне нужна армия, причем спартанского качества.

И что-то мне подсказывает, что через 2–3 месяца у Стрелкова будет такая армия.

Но вообще, ставки растут. Это уже какой-то наш Вашингтон в Вэлли Фордж и Гарибальди с Тысячей. Не меньше. Скоро, может быть, будет больше.

То, что Стрелков — наш Гарибальди, я понял уже давно. А для тех, кто не знает историю США, поясняю: Вэлли Фордж — это жуткое место на пути к Филадельфии, где Континентальная армия Вашингтона зимовала в 177-1778 гг. — из-за местничества штатов снабжение было ужасающим, люди мерли от холода, голода и болезней, а Вашингтон из разрозненных людей пытался сформировать боеспособную и дисциплинированную армию. Это сюжет из истории вообще всех революционных армий, и донбасская — не исключение. Надеюсь только, что с самым сложным справятся до зимы.

 

И. Боброва.

Как книжный мальчик стал командующим ополчением Донбасса

[84]

В каждой войне рождаются свои герои. Украина не стала исключением. Игорь Стрелков. Мужчина в самом расцвете лет. Коренной москвич. Жена. Двое детей. Но семья, похоже, уже в прошлом. Уютный очаг Стрелкову заменил Донбасс. Домом стал Славянск. О командующем силами самообороны Славянска известно немного. Сам он о себе предпочитает не распространяться. О личной жизни и туманном прошлом — молчок. Лишь скупые сведения просачиваются в Интернет. Но на фоне информационной войны трудно отделить зерна от плевел. Единственный факт, не подлежащий оспариванию, — то, что именно Стрелков сколотил целую армию из ополченцев и за считанные дни научил простой народ стрелять, охранять, окапываться, маскироваться, защищаться. Кто же такой Игорь Стрелков, каким образом он оказался на Украине, собирается ли возвращаться обратно, что не приемлет в людях и почему отдал приказ расстреливать мародеров среди «своих»?

«По морально-этическим качествам он явно не из этого века»

Личность главы славянского ополчения Игоря Стрелкова с первых дней вызывала неподдельное любопытство.

Глухая завеса над этой тайной висела месяц. Сдернул ее с петель сам Стрелков. Собрал в Славянске пресс-конференцию и поведал журналистам — кто он, откуда, зачем и почему. Вроде все четко-ясно. Мол, на Украину отправился по доброй воле — сначала Крым, потом Славянск, здесь и задержался помогать братьям-славянам.

На вопросы командующий ополчением отвечал со знанием дела. «Речь у вояки слишком грамотная», — заметили тогда собравшиеся. И далее понеслась волна слухов. Оказалось, что настоящая фамилия Стрелкова — Гиркин, родом мужик — из Москвы, историк по образованию, был женат, имеет двоих сыновей… В Москве, по нашим данным, его ждут мама Алла Ивановна, сестра. Остались здесь жена и двое сыновей — 10-летний Андрей и 16-летний Александр.

В квартире, где прописан Игорь, — тишина. Не отвечают на звонки и в квартире матери Гиркина.

«К нам тут месяц назад приезжали журналисты, мы рассказали, что знали про нашего соседа Игоря, — так те ребята оказались с украинского телевидения, потом опозорили нас на всю Украину. С тех пор близкие Гиркина носа из квартиры не кажут. Собирались переезжать отсюда, — говорит 80-летняя соседка Гиркиных. — Мы хорошо знаем эту семью. Живут они более чем скромно — ни машины, ни дачи, никаких роскошеств. Самого Игоря мы видели здесь не часто, дай бог пару раз в год. Он ведь все время в разъездах, как говорила его мать. С женой у него что-то не заладилось, съехала она отсюда. Игорь в погонах все время ходил, в форме. Никогда не видели его в костюме или в джинсах…»

Самый, пожалуй, громкий слух, который взорвал Интернет: «Лидер народного ополчения в Славянске — офицер ГРУ». Однако именно этот момент из всего сказанного выше не нашел подтверждения ни в одном из источников.

«Водка! Я Ракия! Прием!»

Жизненный путь Игоря Гиркина примитивным не назовешь. Родился в 1970 году в Москве, в семье потомственных военных. С младых ногтей интересовался историей.

— В школе Игоря называли «ботаном» — шел на золотую медаль, на всех переменах читал книжки, — вспоминают одноклассники Гиркина. — Он нам казался странноватым, но не замкнутым. Ему сулили большое будущее.

После окончания школы Гиркин поступил в Историко-архивный институт. Вот как вспоминают Игоря Гиркина однокурсники.

— Игорь абсолютным отличником не был, но учился в целом неплохо, — рассказывает Александр Работке-вич. — Он до сумасшествия увлекался военной историей. Мог, показывая на карту, описать любое сражение, показать, в какое время корабль передвинулся в том-то направлении и куда следовал далее. Также он мог в подробностях описать форму того или иного военного в разный период времени.

— Помимо учебы Гиркина интересовала студенческая жизнь — вечеринки, какие-то увеселительные мероприятия?

— Но вот их как раз Игорь обходил стороной. Единственное студенческое мероприятие, которое его привлекло, — археологические раскопки, куда позвали всего пятерых человек с нашего курса. Мы, первокурсники, поехали в стройотряд. Ездили на раскопки в Псков. Последний раз мы виделись с Игорем на встрече однокурсников пару лет назад. О своей работе Игорь ничего не рассказывал, я с расспросами о личной жизни к нему не лез.

Профессия историка Игоря не привлекла. Он предпочел военные действия.

Первым его марш-броском стало Приднестровье, воевал в Боснии в русском добровольческом отряде, а затем в бригадах Войска Республики Сербской. В Чечне Игорь побывал дважды: в 1995 году — в составе мотострелковой бригады и с 1999-го по 2005 годы — в частях спецназа.

…О русском добровольческом отряде, который воевал в Боснии, позже написал Михаил Поликарпов. Среди его героев — Игорь Гиркин.

Мы связались с писателем.

— Я познакомился с Игорем на почве югославских событий, когда собирал материал для своего произведения, — начал разговор Поликарпов. — Первый раз мы встретились на поминках погибшего в Югославии нашего общего знакомого.

— И какое впечатление Игорь на вас произвел тогда?

— Это было достаточно давно. Не скажу уже. Потом мы много общались. Добровольческое движение, которое пришло на войну, — неоднородная масса. Там собирались разные люди, у каждого на то был свой мотив. Мы с Игорем были романтиками, у нас к тому времени уже было высшее образование и приличный запас знаний. Но в отличие от меня Гиркин оказался человеком со стальным стержнем. На Югославии он не остановился. Война стала его стезей. У него сильный характер, блестящее образование, широкий кругозор. Сейчас все его лучшие качества проявляются в Славянске. Я бы сказал о нем, что он фигура масштаба Гарибальди.

— Считаете, что после своей первой войны Гиркин уже не мог жить по-другому?

— Его затянуло. В какой момент это случилось, не могу сказать. Думаю, что человек, который несколько лет провел в горячих точках, достаточно комфортно чувствует себя только в той среде. Изначально какие-то предпосылки к военному делу у Игоря были. Он всегда четко знал, чего хочет, у него были четкие убеждения, он способен рисковать собой во имя идеалов, в которых убежден. Игорь безжалостен к себе и к другим. Конечно, если бы не распался Советский Союз, не было бы горячих точек, Игорь работал бы историком в музее или преподавал в школе. Не сомневаюсь, из него бы получился шикарный педагог в каком-нибудь военном вузе, он многому смог бы научить офицеров.

— Чувство страха присуще Стрелкову?

— В разумных пределах это чувство всем присуще. Хотя жизнь меняет людей… Но это не случай Игоря. Он адекватно оценивает риски и несет ответственность за других людей. Даже в Славянске он успешно воюет с минимальными потерями. Кстати, в том маленьком городе он создал фактически кузницу кадров для армии Новороссии. Когда он узнал, что в Донецке прошла неудачная операция с большим количеством жертв, то послал туда из Славянска подкрепление. Поймите, Гиркин по опыту Югославии понимает, как создавать армию с нуля. Война в Чечне научила его, как вести длительные боевые действия. Совокупность этих факторов сыграла решающую роль в нынешней ситуации.

— На днях прошла информация, что по его приказу расстреляли двух мародеров из ополчения…

— Это на Игоря похоже. Дисциплину нужно поддерживать, тут я его понимаю. Не сомневаюсь, у Гиркина были веские основания на такого рода поступки. Хотя в одном из своих интервью он заявлял, что не имеет права расстреливать людей. И он бы сдержал слово, если бы на территории ДНР не ввели военное положение. Здесь уже ситуация поменялась. На войне как на войне. Игорь получил право на более жесткие действия. Ему важно, чтобы мирные жители понимали, что их защищают дисциплинированные и порядочные люди.

— Почему за ним пошли люди, почему поверили? Ведь он для жителей Юго-Восточной Украины, по сути, чужак…

— Насколько я понимаю, его в Славянск все-таки позвали. Ополченцам нужен был командир, который смог бы их возглавить и научить военному делу.

  

Приказ И. Стрелкова о расстреле мародеров

— Но сам Стрелков говорил в интервью, что решение поехать на Украину он принимал самостоятельно.

— По той информации, которая у меня есть, — отправиться на Украину действительно было его решением. Но потом события разворачивались так, что он оказался нужен именно Славянску.

— Стрелкова называют настоящим русским офицером. Это про него говорят: «Понятие «честь» для него не пустой звук». Так ли это? Или таким образом создаются легенды?

— Когда я разговаривал с Игорем, мне казалось, что этот человек вынырнул из прошлого, по морально-этическим качествам он явно не из этого века.

— Жители Славянска говорят, что в городе среди командующего состава пошли разногласия, начались конфликты. Стрелков может задавить своим авторитетом?

— Я немного в курсе обстановки в Славянске и понимаю, что народ там чувствует себя некомфортно. И это раздражает. Уверен в одном: Игорь не допустит несогласованности среди ополченцев. Он выстроит жесткую вертикаль власти и сможет поддерживать дисциплину. Помните его телеобращение к народу Донбасса, когда он призвал мужское население пополнить ряды ополчения? К нему ведь приехали потом несколько сотен человек. Хотя он четко обрисовал условия: мол, никакой вольности не будет, воевать придется, где скажут и столько, сколько скажут.

Истории из жизни Игоря Стрелкова-Гиркина мой собеседник наотрез отказался рассказывать: «Все это сейчас неуместно». Позволил лишь опубликовать некоторые выдержки из своей документальной повести.

— Из этого произведения можно многое почерпнуть о характере Стрелкова, — добавил Поликарпов. — В моем произведении у него позывной — Монархист.

«…Игорь прошел Приднестровье, воевал в составе ударного отряда местных ополченцев под Дубоссарами. Поехал он туда сразу после защиты диплома в Историко-архивном институте, там же — на Днестре — потерял друга…

…Куратор, ярый монархист по убеждению, окрестил отряд «Царские волки». Монархистом был и Игорь, поддержавший это предложение. Сам Игорь никакой клички не получил, русские называли его по имени, а сербы — «царский офицер»».

«…3 ноября 1992 года провели первую пробу сил.

Впятером, вооружившись до зубов, русские пошли на высоту. Игорь-Монархист представлял артиллерию: его автомат был снабжен насадкой для стрельбы тромблонами — ружейными гранатами.

С гребня по ним ударил одинокий стрелок. Игорь сработал четко — присел на колено и выпустил рожок, а потом, перезарядив автомат холостым патроном, точно выстрелил тром-блоном. Мусульманский боец был убит…»

«…Русский доброволец проснулся ночью и обратил внимание на пляску бликов пламени на потолке. За столом сидел Монархист и вскрывал консервную банку. Рядом в пепельнице горела бумага. Блики этого огня и были на потолке.

— Ты чего это делаешь? облегченно спросил его товарищ, уже было попрощавшийся с жизнью.

— Старые стихи сжигаю, — ответил Монархист.

— А что, в печке нельзя было? Меня чуть кондрашка не хватила.

— Так для творчества лучше, — пояснил ему поэт, — вдохновляет…»

«…Обсудив детали операции, разбились на штурмовую группу в составе шести бойцов и группу огневой поддержки. Последнюю возглавил Монархист. Ему, человеку почти что непьющему, был присвоен радиопозывной «Водка». Штурмовая группа имела свой позывной «Ракия»…

…Севернее дороги, на пригорке, русские установили свой 82-миллиметровый миномет. Командовавший расчетом Монархист был внешне спокоен, не выражая никаких эмоций…

Петр Малышев по радиостанции вызвал и стал корректировать огонь миномета, крича Монархисту в рацию:

— Водка! Я — Ракия! Прием!

— Я — Водка! Ракия, прием!

— Перенести огонь из миномета на сто метров на юг!

— Я- Ракия! Недолет. Еще на пятьдесят метров на юг!

Игорь «нащупал» мусульман — и мины стали ложиться в цель… Полетели брызги черепицы, вспыхнул один дом, другой. После ряда удачных попаданий по хутору «турки» стали отступать, накрываемые огнем стрелкового оружия и миномета…

…Высота была взята и линия фронта отодвинута дальше, на запад.

Мусульмане впоследствии объявили, что в ходе этого боя потеряли только убитыми девять своих бойцов, стандартно сообщив также об очень больших потерях «четников»… Русские потеряли только одного добровольца раненым…»

«Хотят помочь ему многие, но вряд ли кто поедет»

В конце 90-х Гиркин опубликовал автобиографический «Боснийский дневник».

  

«Стрелок» — активный участник историко-реконструкторского движения

Главная мысль того произведения выведена у Гиркина в начале:

«Шел 1992 год. В конце июля завершилась война в Приднестровье. У многих, уже понюхавших пороху, потерявших друзей и ожесточившихся, осталось чувство, которое коротко можно выразить фразой: "Недовоевали". После первой эйфории — живы! — наступало состояние, знакомое большинству профессиональных вояк: желание вновь рисковать, жить полной жизнью. Это так называемый "синдром отравления порохом"».

Вот этот самый «синдром отравления порохом» не отпустил больше Гиркина. Мирная жизнь казалась ему слишком пресной. Не хватало соли и перца. И в перерывах между войнами он нашел себе занятие, близкое к военному делу. Занялся реконструкцией исторических событий. Игорь Гиркин-Стрелков входил в Дроз-довское объединение, изучающее историю Дроздов-ского полка.

Также Стрелков руководил «Сводной пулеметной командой», организованной на базе военноисторического клуба «Московский драгунский полк». Принимал участие в таких реконструкциях, как «Война 16-го года», фестиваль «Памяти Гражданской войны», «Доблесть и гибель русской гвардии». Клуб занимается реконструкцией пулеметной команды периода Первой мировой, Гражданской войны, пулеметного взвода Красной армии периода Великой Отечественной.

В реконструкциях Игорь Стрелков предпочитал «отыгрывать» нижние военные чины, несмотря на то, что является старшим офицером запаса Вооруженных сил РФ. На ряде ресурсов «Стрелка» упоминают как «сторонника Белого движения, монархии».

Реконструкторы — люди необычные. Они будто живут в то время, которое обыгрывают. И сегодня большинство из них не желает раскрывать военную тайну о личности Игоря Стрелкова. Свой отказ один из коллег Стрелкова объяснил так: «Свет в окне — помощь врагу».

Лишь несколько человек согласились поделиться деталями из прошлой, мирной жизни Игоря Гиркина-Стрелкова.

— Когда Игорь появился в клубе, его военное прошлое пришлось нам очень кстати, — начал разговор реконструктор Николай. — Он всегда охотно делился премудростями строевой подготовки, тактики, учил нас грамотно обращаться с оружием, хоть и бутафорским. Предлагал неоднократно всем прослушать лекцию по сборке-разборке его верного друга — охолощенного пулемета «Максим».

— Когда вы с ним познакомились?

— Года три назад. Мы, участники клуба «ВИК Марковцы», раньше часто выезжали на мероприятия, посвященные Гражданской войне. Игорь и его так называемая «пулеметная команда» почти всегда ездили с нами. За все время общения с ним у меня сложилось впечатление, будто он не просто переодетый в форму той поры реконструктор, а настоящий белый офицер той эпохи. Его поведение, манеры выдавали в нем благородного, честного, преданного отчизне человека. Он не играл, а проживал не свою жизнь. Многие говорили: «Не вовремя он родился, ему бы в ту эпоху…»

  

На поле реконструкторского боя

   

Пулеметчики Добровольческой армии. Реконструкторская команда Стрелкова

— Игорь работал где-то?

— Рассказывал, что работал в госструктуре. Но где конкретно — не озвучивал.

— Что собой представляла «пулеметная команда» Стрелкова?

— На мероприятиях по Гражданской войне они носили погоны Дроздовского стрелкового полка, на мероприятиях по Первой мировой — погоны 13-го стрелкового полка. Игорь был руководителем этой команды, а фактически — небольшого военно-исторического клуба. Он вел страничку на форуме «ВИК Марковцы», где вывешивал объявления о предстоящих мероприятиях, делился полезной информацией. В его обязанности входила укомплектовка личного состава клуба необходимым снаряжением, формой. Также он организованно вывозил людей на мероприятия, ну и руководил народом на «поле боя». Есть те, кто в летнее время занимается поисковой работой. Игорь поиском не занимался.

— Сколько человек насчитывалось в его «пулеметной команде»?

— Не более пяти. Это разные люди: пара ребят лет по 25–30 лет, был мужчина около 40, еще один, кажется, лет под 50. Выходил сним раньше еще один парень, лет 30, довольно крепкий, понимающий и неукоснительно соблюдающий армейскую дисциплину, царившую в команде Стрелкова. Помню, как он 50-килограммовый станок пулемета таскал даже с какой-то легкостью.

— У Стрелкова в команде был строгий отбор или кто угодно мог записаться к нему?

— Отбор был жестким. Он отдавал предпочтение людям крепкого телосложения, без вредных привычек и готовых к тяжелой службе. Категорически запрещался в «пулеметной команде» алкоголь. Те, кто ранее был замечен в неблаговидных поступках или в неподобающем поведении, также в команду не принимались. Так он описывал будущее подразделения: «За численностью гнаться мы не будем. Задача — создать команду, с которой не стыдно будет пойти и в бой, и на парад, и в храм, и в гости».

  

Реконструкторы

Фото: В. Рагулин

Многие реконструкторы серьезно злоупотребляют спиртным — как до, так и во время, и после мероприятий. Ничего такого и близко не было в команде Игоря. Напротив, если он заранее знал, что в поезде или автобусе на реконструкцию поедут люди, имеющие проблемы с алкоголем, — скорее всего, предпочитал не то что другой маршрут, но и иной вид транспорта. Брезговал ездить рядом с «алкотуристами». Один раз в поезде был случай, когда Игорю пришлось вставать посреди ночи и уговаривать милицию не ссаживать допившегося до чертиков реконструктора. Общими усилиями их удалось уговорить. Но после этого случая Игорь вежливо попросил этого горе-реконструктора не появляться на мероприятиях, где выходит сам Игорь. За такую позицию по отношению к алкоголю и «алкотуристам-реконструкторам» Игоря очень уважали. Игорь и алкоголь-вещи несовместимые.

  

Пулеметная команда И. Стрелкова

Фото: В. Рагулин

— Он вкладывал свои средства в реконструкцию?

— Человек он очень увлеченный, на пользу общего дела средств не жалел. Кажется, он говорил, что и машины у него нет, так как почти все деньги вкладывает в реконструкцию.

— О каких суммах идет речь? На что уходили деньги?

— Это, как правило, макеты пулеметов, которые потом переделывались и сертифицировались в МВД как охолощенное оружие, способное создать лишь хороший шумовой эффект. Эффект стрельбы из такого пулемета оказывает большое впечатление на зрителей. Могу лишь сказать, что макет пулемета «Максим» на сегодняшний день в магазине стоит около 130–150 тысяч рублей. А чтобы максимально приблизить его внешний вид к «царскому образцу», надо докупить массу деталей из бронзы, выпускавшихся до революции, которые тоже стоят от 5 до 100 тысяч за штуку.

  

— За последнее время проходила информация, что Стрелков прошел горячие точки, являлся сотрудником ФСБ, ГРУ… Вы что-то слышали о его прошлом?

— Он писал на одном из форумов, что служил в артиллерии в Чечне. В Боснию добровольцем ездил. Про ГРУ и ФСБ мне известно также по слухам в прессе. Никакой дополнительной информацией я не располагаю.

— Наверняка в среде реконструкторов обсуждали, почему Стрелков решил поехать на Украину. Кто-то знал о его планах?

— Это стало неожиданностью для всех нас. Но его решение нам всем понятно. Патриот, не стал мириться с происходящим, поехал туда, где он был нужен. Он в мемуарах даже писал, что тому, кто побывал однажды на войне, мирная жизнь покажется пресной, ненастоящей.

— Кто-то из его коллег по реконструкции отправился на Украину вместе с ним?

— Мы все связаны семьями, работой. Хотят помочь ему многие, но вряд ли кто поедет.

— Почему Игорь поменял фамилию Гиркин на Стрелков?

— «Стрелков» произносить легче — и более запоминающаяся фамилия.

После разговора собеседник скинул нам стихи Стрелкова, которые он разместил на своем форуме.

— Вот именно по такому принципу живет Игорь, как описано в его стихотворении, — добавил Николай.

Назидание самому себе

Не жди приказа!

Не сиди,

Ссылаясь на покой!

Вперед! Сквозь ветры и дожди

И вьюги волчий вой!

Оставь удобства и уют —

Пока ты молод — в путь!

Когда отходную споют,

Успеешь отдохнуть!

Будь честен, смел, не замечай

Насмешек и помех.

А будешь старшим — отвечай

Не за себя — за всех!

Тот, кто ошибок не имел, —

В безделии зачах —

Он груза жизни не посмел

Примерить на плечах!

Каков бы ни был твой удел —

Удачен или плох,

Все ж помни: меру твоих дел

Оценит только Бог!

 

Александр Гришин.

В бой за Донбасс идет господин реконструктор!

[86]

Таинственный командующий силами Донецкой республики Игорь Стрелков никогда не служил в ГРУ России (как утверждают в Киеве), но шинель носил часто — и добровольцем в горячих точках, и на исторических полевых постановках.

Украинский кризис и «русская весна» подарили нам много новых героев с ярким и непривычным до сих пор имиджем. Народный мэр Севастополя Алексей Чалый в своем неизменном «счастливом» свитере, симпатичнейшая и неуступчивая бандитам прокурор Крыма Наталья Поклонская, ставшая героем песен и аниме. И вот теперь еще один — Игорь Стрелков — сперва командир ополченцев в восставшем городе Славянске, а теперь — командующий вооруженными силами Донецкой республики. Спокойный, вдумчивый, серьезный. И очень вежливый.

Одни, и их меньше, бесятся даже от упоминания этих имен, другие, и нас гораздо больше, испытывают к ним глубочайшее уважение. Можно подумать, что над имиджем этих новых героев работали лучшие пиарщики планеты. Однако еще несколько месяцев или недель назад об их существовании почти никто из нас не догадывался. Героями их сделала сама жизнь, вернее, они сами, когда взвалили на себя ту ответственность, которую не взяли другие.

  

Русский офицер И. Стрелков

Сейчас украинские СМИ пестрят сообщениями об Игоре Стрелкове. Дескать, служба безопасности Украины установила, что он — «Игорь Всеволодович Гиркин, гражданин РФ, полковник… является штатным сотрудником ГРУ (Главного разведуправления Вооруженных сил России)».

Не будем говорить, правильно или нет они идентифицировали человека, вставшего во главе отряда добровольцев на защиту Славянска. Но вполне ответственно можем заявить, что к ГРУ Игорь с позывным «Стрелок» не имеет никакого отношения. Он действительно офицер, но не ГРУ. И давно в запасе! Так что априори не может выполнять никаких «спец­заданий» на востоке Украины (видимо, совсем плохи дела в киевских спецслужбах, раз они в этом не разо­брались).

Бывший журналист «Комсомолки» Андрей Родкин, который хорошо знает нашего героя еще с юности (они вместе в 1992-м уехали защищать Приднестровье), охарактеризовал «Стрелка», как «благороднейшего человека, историка по образованию, который после института не стал «косить» от армии, отслужил сроч­ную по полной, а потом решил посвятить свою жизнь защите Отечества».

— Игорь с детства был патриотически настроен, увлечен военным делом и фактически сам сделал из себя военного-профессионала, — объяснил Андрей.

— Вместе с тем он один из наиболее порядочных людей, среди всех, кого я знаю. И остается, несмотря на жесткую весьма биографию, глубоко интеллигентным человеком. У него, кстати, хорошее перо, есть ряд исторических статей.

А биография действительно как наградной лист. Защищал добровольцем Приднестровье. Там, в Бендерах, в районе железнодорожного вокзала погиб его друг, 21-летний Андрей Цыганов. Добровольцем «Стрелок» участвовал в войне в Боснии в 1993-м. Как высокий профессионал показал себя во вторую Чеченскую кампанию. Нанюхался пороху, что иной роте хватит «с ручками».

Он не скрывает, что прибыл в Славянск из Крыма, где был добровольцем в составе самообороны полуострова нынешней весной. Но сегодня в составе ополчения Донецкой народной республики, по его признанию, 90 % людей — это местные жители. Остальные 10 % — добровольцы с разных регионов Украины и России.

  

Игорь, хотя и написал ряд исторических статей, не засиживается в кабинете, а часто принимает непосредственное участие в очень многих реконструкциях военных сражений

А еще Стрелков-отличный аналитик. Не кабинетно-штабной «диванный», а получивший свои знания и на собственном опыте.

И, вместе с тем, «Стрелок» — активный участник историко-реконструкторского движения, входит в Дроздовское Объединение, изучающего и пропагандирующего историю частей под командованием легендарного генерала Белой армии Михаила Гордеевича Дроздовского, участника и Русско-японской и Первой мировой войн. Здесь, что называется, профильное образование (историка) совпало с хобби. Кстати, и тут Игорь, хотя и написал ряд исторических статей, не засиживается в кабинете, а часто принимает непосредственное участие в очень многих реконструкциях военных сражений.

— Происходящее очень символично в смысле исторических параллелей, так и подумаешь о Божьем Промысле, — резюмирует Родкин (тоже в прошлом реконструктор, Корниловский полк). — Отряд патриотов Дроздовского прошёл из Румынии через пылающую Украину на Дон без малого век назад, и вот сейчас Стрелков пришел с отрядом патриотов из Крыма в город с говорящим названием Славянск.

Что ж, здравия желаем, господин реконструктор!

 

А. Овчинников.

Игорь Стрелков: «Меня приказано уничтожить во что бы то ни стало»

[87]

Министр обороны Донецкой народной республики ответил на вопросы спецкора «НП»

Небольшой донецкий городок Славянск стал уже легендарным (многие его всерьез называют новым городом-героем). Вот уже второй месяц Славянск держит оборону, не позволяя многотысячной армии украинских карателей уничтожить народное восстание. Как долго местные ополченцы смогут держать натиск, в чем нуждается самооборона, почему войска, присланные Киевом, стреляют в мирных жителей — об этом мы поговорили с министром обороны Донецкой народной республики Игорем Стрелковым.

«Они продолжат «операцию»

— Игорь Иванович, что на самом деле случилось с международной группой репортеров — итальянцем, французом и русским, которых на днях расстреляли под Славянском?

— Все очень просто — они поехали снимать репортаж на границу города, на нейтральную территорию в населенный пункт Андреевка. Их заметили, поскольку украинские военные на этой горе теперь стреляют во все, что движется в этом районе. Репортеров обстреляли артиллерийским огнем.

— Они были обозначены, как «пресса»? Украинские военные видели, что это — журналисты, а не военные?

— Мне сложно сказать, видели или нет, они не разбираются теперь: мирные жители — немирные, пресса — не пресса. Они стреляют во все, что движется. Очень много случаев по региону, когда они просто расстреливают все, что едет им навстречу. Сейчас происходит плановая замена подразделений именно армии на подразделения Нацгвардии, укомплектованные «Правым сектором» и бывшими активистами майдана. Эти рассматривают все местное население в качестве врагов. Поэтому расстрелять машину по дороге, или ехать по городу и, как они это делали в Краматорске, просто стреляя по всем четвертым этажам — для них это обычное поведение, они считают, что таким образом способны навести порядок.

— За выборами следили? Вот Порошенко вроде как выстраивать отношения с Россией собрался, а с другой стороны, говорит об усилении «антитерро-ристической операции»…

— Ну, по крайней мере, сведения о том, что они собираются продолжить операцию, повсеместно подтверждаются. Продолжается переброска войск, вот свежие сведения, что сегодня в Изюме они начали разворачивать полевой госпиталь на большое количество коек, то есть готовятся к большим потерям, им не хватает коек в обычных больницах. Переброска техники сегодня, в общей сложности уже 14 БТР новых прошли в нашу сторону. Есть факты маневров танками с Карачуна, еще одну батарею вчера вечером они на Карачун перебросили, и 7 вертолетов прошло буквально час назад на Краматорск, 4 транспортных и 3 боевых. Так что переброска войск сюда продолжается, назад отводятся только части, которые потрепаны в боях и потеряли боевой дух полностью.

«Славянск можем отстаивать достаточно долго»

— А вот если позвонит вам Порошенко и скажет: «Игорь Иванович, давайте поговорим», что вы ему ответите?

— Насколько я понимаю, он не придет и не предложит. По одной простой причине: у меня есть данные, что меня приказано уничтожить во что бы то ни стало. Любыми способами. Поэтому вести со мной переговоры никто не будет. Кроме того, вести переговоры со мной бесполезно, поскольку я не политический деятель, а полевой командир, который командует гарнизоном Славянска и окружающих городов. Если им и вести переговоры, то только непосредственно с руководством Донецкой Народной Республики, Луганской Народной Республики и теми органами власти Новороссии, которые будут формироваться.

— Как вы оцениваете шансы на то, чтобы отстоять Славянск, окрестности и вообще Донецкую республику?

— Славянск мы можем отстаивать, при более-менее нормальном снабжении, достаточно долго. По одной простой причине-у противника очень много артиллерии, очень много танков, абсолютное превосходство в воздухе, но боевой дух пехоты противника недостаточен для того, чтобы войти на улицы города и нанести нам поражение здесь. У нас мало вооружения, особенно тяжелого, мы не можем в поле противостоять противнику. Но у нас бойцы обладают очень высоким боевым духом, в городских условиях способны как минимум остановить, а вполне возможно, и выбросить за пределы города всех, кто в него войдет.

— Можете какой-то прогноз дать?

— Не могу давать прогнозов по одной простой причине: логика украинского командования для меня абсолютно неясна. Дело в том, что многие решения, чисто военные, которые напрашиваются, просто глядя на карту, они даже не приходят в голову украинскому командованию. Наоборот — оно осуществляет массу решений, которые, как говорится, может принять только ефрейтор какой-нибудь.

«Каждый день пополнение по 40–50 человек приходит»

— С той стороны много военнослужащих к вам переходят?

— Пока переходы единичны. Гораздо больше примеров того, что солдаты, именно военнослужащие украинской армии, саботируют приказы на наступление, на атаку. Много примеров того, что украинские военные просто расстреливают в воздух боеприпасы. Как мы полагаем, чтобы заявить, что не могут выполнять задачу в связи с нехваткой боеприпасов.

— В чем самооборона нуждается?

— Во всем. В стрелковом оружии, тяжелом вооружении, боеприпасах, медикаментах, продовольствии, финансовом обеспечении, в первую очередь нужны надежные средства связи.

— А люди?

— Люди приходят. Хотя меня много критиковали, особенно на российских сайтах, за пораженческие заявления… Естественно, каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны, естественно, «диванному спецназу» намного видней, что надо здесь делать… Тем не менее, это обращение сыграло свою серьезную роль здесь, в Донецкой республике, а кто как его воспринял в России (опять же повторю: патриоты, которые, в основном, воюют за клавиатурой) меня это как-то не очень интересует. Реально у меня каждый день по 40–50 человек пополнения приходит с Донецкой и Луганской областей. Не все из них остаются, идет естественный отбор, отсев. Попав под артобстрел, каждый день 2–3 человека тут же вспоминают о неотложных делах дома, но подавляющая часть остается на позициях, укрепляют оборону. Это позволяет мне выводить некоторые боевые группы уже за пределы города и последние атаки, которые мы провели под Новотроицком, например, успешный разгром блокпоста противника — произведены именно группами, которые мы смогли, благодаря притоку ополченцев, вывести из Славянска и бросить в тыл к противнику.

«У них полное невладение обстановкой»

— Соотношение сил примерно какое?

— Я не хотел бы обсуждать соотношение сил, в бронетехнике у противника, конечно, подавляющее превосходство, но у нас есть определенное количество противотанковых средств, которые нам позволяют бороться с этой бронетехникой, если она попытается пойти на штурм.

— Насколько можно доверять сайтам, которые от вашего имени публикуют сводки? Помните, фейк был, что в Волновахе — это якобы ополченцы уничтожили…

— Это не фейк. Это действительно мое заявление, и там действительно действовала одна из боевых групп, которая находится, скажем так, не под моим непосредственным командованием, но как бы формально входит в состав подчиненного мне ополчения. Непосредственно после этого выложили в интернет ролик, где разложено трофейное оружие. Знаю, что этот ролик уже вышел, и я не счел необходимым скрывать правду. Атака была действительно жесткая. А потом своими же вертолетами украинские войска добавили себе еще потерь.

— Это от незнания или умышленное уничтожение?

— Нет, конечно, не умышленное уничтожение — это просто свидетельство полного невладения обстановкой и непрофессионализма командования, самих вертолетчиков и всех остальных…

«С родственниками общаюсь через курьера»

— Можете немного о себе рассказать? С чего день ваш начинается, как часто с родственниками общаетесь?

— Никак. После того, как журналисты начали преследовать моих родственников в Москве, к чему я отношусь крайне отрицательно, как и вообще к попыткам вторгнуться в мою личную жизнь, я не общаюсь. Тем более что все мои телефоны прослушиваются, поэтому я предпочитаю сосредоточиться только на выполнении своих боевых обязанностей, а сведения о том, что происходит с моими родственниками, я получаю через курьеров в устном виде.

— Почему здесь, в Донбассе, народ организовал сопротивление киевской хунте, а на остальном Юго-востоке — пока не получилось. Харьков, Одесса почти подавлены…

— Потому что решительных людей, способных поставить на карту все, включая собственную жизнь, репутацию и все остальное…

— …Да, на майдане в Киеве достаточно было бросить клич, и сразу же бежали тысячи, а тут?..

— Вы поймите, что клич — он может быть брошен человеком, приложившим ладони ко рту. А может быть транслирован тысячами камер, телеэкранов. И распространение клича, который бросался на майдане, было очень хорошо обеспечено всеми масс-медиа Украины… Я в это время находился в Киеве, участвовал в обеспечении безопасности привоза «Даров Волхвов». В те немногие моменты, когда у меня была возможность отвлечься от работы, я просматривал и местную прессу, и телевидение, посетил и майдан. И мне было невооруженным взглядом видно, что все очень хорошо организовано, налажено, и любой пришедший туда человек сразу чувствовал, что подо всем этим большая база, что его мнение там разделяет огромное количество людей. Отсюда и было такое мощное движение.

Здесь же, на Юго-востоке, наоборот, украинская пропаганда тут же обозвала народный протест «фашистским мятежом». Людей не вдохновляют на восстание, как в Киеве, а подавляют те же телевидение, радио, газеты, интернет, которые ведут тут спланированную информационную компанию. Во-вторых, отсутствие реальной поддержки извне, той, которую США и украинские олигархи оказывали майдану… Со стороны России такой поддержки не было даже близко. Соответственно, те структуры патриотов, что действовали на Юго-востоке, они получали какие-то крохи, своих сил и средств у них опять же не хватало на то, чтобы организовать даже минимальные акции. Олигархов, способных спонсировать подобного рода движения, здесь тоже нет.

«Все, кто не идет в атаку, нам не мешают»

— В интернете много говорится про какие-то чеченские батальоны, прибывшие с России…

— Ну я знаю, что в Горловке есть один чеченец местный, который давно здесь живет и в добровольческом батальоне, других чеченцев я здесь не видел, по крайней мере, в Славянске нет ни одного чеченского бойца.

— А из России много добровольцев приезжает?

— Девяносто процентов личного состава наших отрядов — это местные жители. Была небольшая группа башкир, они не брали в руки оружие, они просто приехали помочь, привезли гуманитарную помощь, участвовали в строительстве оборонительных сооружений. Отработали несколько дней и уехали.

— Вас обвиняют, что вы деньги какие-то платите…

— Сейчас у меня очень большая проблема-я не могу ополченцам, которые уже месяц и более с оружием в руках сражаются за независимость, не могу помочь их семьям. Люди воюют здесь. Да, их здесь кормят, одевают, у них есть оружие и боеприпасы, но их семьи не получают ничего. Это очень серьезная проблема, и мне необходимы средства для того, чтобы выдавать людям какое-то минимальное пособие, чтобы их дети не голодали. У меня этих денег нет. Все эти сказки про то, что мы здесь набираем наемников, перекупаем солдат — это из разряда опять же информационной войны, которая против нас ведется.

— Кстати, о наемниках. Правда, что иностранные наемники участвуют в карательных операциях против вас? Говорят, под Славянском поляки…

— У нас есть данные, что Карачун действительно охраняет польская частная военная компания. Они никуда не суются, в атаку не ходят, но по периметру несут охрану Карачуна, используя самые современные средства: тепловизоры, дальнобойные снайперские винтовки. Но у меня к ним претензий нет, хотя бы потому, что они там сидят и в атаку не идут, а все, кто не идет в атаку, нам особо не мешают.

 

А. Бородай, И. Стрелков.

Кадарская зона

[88]

«Вертушка» нырнула в просвет между горами и села на раскисшее от дождей картофельное поле. Не успели колеса старенького Ми-8 коснуться земли, как в салон запрыгнул здоровый, увешанный оружием мужик. Следом за ним в вертолет втянули два дрожащих человеческих тела, прячущих окровавленные, коротко стриженные головы в воротники рваных телогреек. Спецназ внутренних войск только что захватил этих ваххабитских боевиков, решивших спасти свои жизни и пытавшихся просочиться через кольцо окружающих долину федеральных войск. Пленники падают на колени, прижимаются лбами к полу, как мусульмане на молитве, дрожат от страха, а вертолет тут же взмывает в воздух. Через несколько минут один из неудачливых «борцов за исламские джамааты» пытается приподнять голову, но на шею ему опускается тяжелый ботинок бортстрелка.

Вскоре мы приземляется на очередное картофельное поле, земля которого взбита гусеницами и колесами бронетехники настолько, что напоминает взбитые сливки. Сразу за вертолетной площадкой начинается хаос КШМок (командно-штабных машин), антенн, палаток, грузовиков, тягачей и бэтээров. Влажный воздух пахнет дымком полевых кухонь и сгоревшим артиллерийским порохом, а по утрамбованной сотнями подошв земле бегут, перекрещиваясь, десятки проводов. Чудь дальше, на самом гребне горы, вырыт просторный окопчик, поверх которого натянута маскировоч-ная сеть. Именно здесь основной командный пункт окружившей Кадарскую зону группировки федеральных войск.

«Кадарская зона» — так теперь называют земли маленькой ваххабитской теократической республики «исламских джамаатов», несколько лет назад возникшей на территории Буйнакского района Дагестана. Поражающая своим плодородием райская долина, где на небольшом «пятачке» земли соседствуют различные климатические зоны и растет буквально все: от абрикосов и алычи до капусты и картошки, где всегда найдутся зеленые альпийские луга для выпаса многочисленного скота. Долина была густо населена. Четыре селения — Кадар, Ванашимахи, Карамахи и Чабанмахи — практически сливаются друг с другом.

Но мирная жизнь кончилась здесь уже несколько лет назад. В аулах, ставших оплотом религиозных изуверов, нашли пристанище чеченские бандиты и международные террористы. Здесь женился и построил свой дом на российской земле иорданский садист-моджахед Эмир Аль-Хаттаб.

В Кадарской зоне опытные инструктора из Турции и арабских государств готовили диверсантов и террористов для борьбы с ненавистными русскими. В специальных цехах, оборудованных по последнему слову техники, ваххабиты производили свое оружие — минометы и даже тяжелые снайперские винтовки калибра 12,7 мм. Впрочем, оружие шло сюда и из-за рубежа — например, из недалекого Азербайджана. Часть его оседала в местных арсеналах, остальное отправлялось дальше на север — в Чечню.

Ваххабиты Кадарской зоны занимались не только активной пропагандой своих взглядов в окрестных селах, но и усиленно готовились к оборонительной войне. Они вырыли многокилометровую сеть ходов сообщения, построили множество бетонированных бункеров, оборудовали десятки огневых точек. В пещерах на склонах горы Чабан они соорудили почти неприступные убежища, командные пункты, склады оружия и боеприпасов.

И то, к чему они так долго готовились, наконец случилось. Война пришла в Кадарскую зону.

С КП открывается захватывающий красоты вид на аулы Кадар и Карамахи, начинающиеся прямо у подножия горы, и на окрестные горные хребты. Чабанмахи и Ванашимахи практически скрыты за рассекающим долину скалистым гребнем. Оттуда поднимаются столбы дыма, слышны глухие разрывы. Грохочет перестрелка и в относительно близких Карамахи. Тишина только на улицах сдавшегося в самом начале операции Кадара. Даже дома в Кадаре целы, только стекол нет — вылетели от близких разрывов. А Карамахи — живописная ґруда развалин, некоторые дома горят и, видимо, уже давно.

В нескольких шагах дагестанский милиционер и рослый, с седыми висками вэвэшный генерал допрашивают одного из только что привезенных пленных. Потом его ведут под маскировочную сеть, и он надолго приникает к окулярам военной оптики, показывает рукой на лежащие внизу дома, что-то объясняет — наводит нашу артиллерию на расположение своих недавних соратников. По указанным боевиком целям тут же начинают бить стоящие слева 152-мм САУ «Акация» и расположенные справа от КП танки 242-го полка Минобороны.

«Сдал всех своих, — рассказывает один из штабных офицеров. — Показал, где у них раненые, где женщины. Самих боевиков не больше семидесяти человек осталось, и те бы уже сдались, но Хачилаев и Хайрулла за любые поползновения такого рода нещадно расстреливают».

Мы представляемся генералу О. (фамилию не называю, так как генерал опасался, что жена узнает, в какую командировку он угодил), и тот указывает места основных боев и расположение штурмующих ваххабитский анклав отрядов спецназа МВД. Вопрос о наших потерях заставляет его нахмуриться. «Потери немалые, — отвечает он. — Видите, чем стреляют, — и вынимает из просторного кармана бушлата здоровенный патрон для крупнокалиберной винтовки. — Вчера солдата из 22-й бригады таким сквозь толстенную кирпичную стену убили».

Однако в целом настроение у тех, кто находится на КП, приподнятое. После двух недель тяжелейших боев наступательные действия отрядов спецназа развиваются довольно успешно, а сопротивление боевиков резко ослабло. Все как один говорят о «переломе» ситуации. О том, что победа близка.

Конечно, дагестанские ваххабиты надеялись, что федеральные руководители и командиры будут вести себя так же, как в свое время в Чечне. Они рассчитывали, что их долгое и яростное сопротивление, а также серьезные потери федеральных войск заставят русских пойти на переговоры. И уж тогда у московских чиновников-миротворцев можно будет выторговать любые уступки, да еще и многомиллионную «компенсацию» получить. Командиры ваххабитов не думали, что российские генералы, презрев «соображения гуманности», станут спокойно и открыто применять по населенным пунктам авиацию и артиллерию. Применять столько, сколько надо, чтобы по максимуму сберечь жизни русских солдат. Они крупно просчитались.

К сумеркам на КП появляется дочерна загорелый человек, в котором узнаем старинного, еще по Чечне, знакомого — командира одного из отрядов спецназа. Он озабочен — сегодня у него в отряде двое раненых, которых надо срочно доставить в Махачкалу.

Ночь на КП

Между десятью и одиннадцатью часами вечера вдруг стали часто бить самоходки. Под маскировочной сетью КП в тесноте сгрудились штабные офицеры. На дальней высоте — там, где самый центр аула Чабанма-хи, ведет тяжелый бой 17-й отряд спецназа внутренних войск и дагестанский ОМОН. В темноте вспыхивают трассера и разрывы. Изредка почти безлесные горные хребты озаряются бледным светом мощных осветительных ракет.

Оказывается, боевики, прижимая наших огнем из пулеметов и снайперских винтовок, подошли к позициям на расстояние броска ручной гранаты. Некоторые даже прыгали с криком «Аллах акбар!» в окопы и подрывали себя вместе с солдатами.

КП помогает своим артиллерийским огнем. «Утес» (это позывные командующего) требует вертолетов для вывоза раненых, ищет затерявшихся куда-то врачей. Бой стихает минут через сорок, но орудия федеральной артиллерии «работают» еще несколько часов. Наши войска в Чабанмахи были вынуждены оставить занятую днем высоту.

Как выяснилось позже, в ту ночь отряд ваххабитов численностью в 60–70 человек сумел прорваться сквозь позиции федеральных войск и уйти через никем не блокированную гору Чабан в густую «зеленку» на ее обратном склоне.

Несколькими днями позже случай свёл нас с бойцом 17-го отряда спецназа ВВ, всё ещё остро переживавшим минувший бой, в котором он принимал непосредственное участие. Найдя в нас благодарных слушателей, боец рассказывал торопливо и горячо, как бы опасаясь, что мы неожиданно исчезнем, так и не выслушав его повести о подвигах павших товарищей.

17-й отряд 11 сентября штурмовал и захватил часть Чабанмахи, забравшись в самую верхнюю часть села и немного не дойдя до сердца вражеской обороны, центральной мечети. Но ночью ваххабиты предприняли отчаянную контратаку, видимо, намериваясь прикрыть отход основной группы в горы или рассчитывая, в случае крупного успеха, прорваться вниз. Среди окопов и разрушенных строений, в густом кустарнике, покрывающем крутые склоны, разгорелся упорный бой. Противники стреляли друг в друга почти в упор. Но бешеная атака моджахедов увенчалась лишь частичным успехом. Бойцы 17-го отряда были отброшены с гребня, однако, совсем недалеко. Потери спецназовцев в этой схватке составили 6 убитых и около 20 раненых. Больше всего пострадал разведвзвод, оказавшийся на самом острие вражеской атаки. Потери атакующих были больше в 3–4 раза. Только убитых боевиков насчитали не меньше двух десятков. Значительная часть из них пала от руки ефрейтора Руслана Чесникова, до последнего прикрывавшего отход товарищей. Окружённый почти со всех сторон, Руслан отстреливался до тех пор, пока боевик-смертник с гранатами в руках не кинулся на него с откоса. Другой боец — ефрейтор Игорь Клевцов — с разорванным осколками лёгким отказался покинуть позиции, сражался до конца и пал от пули снайпера уже при отходе. Обоим оставались считанные дни до демобилизации… Когда заполняли наградные листы, павших сочли достойными лишь медалей «За отвагу» (посмертно).

В операции по уничтожению ваххабитского анклава, начавшейся 29 августа, принимали участие 4,5 тысячи солдат и офицеров федеральных войск. Но непосредственные бои с боевиками на склонах горы Чабан и в самих селениях Чабанмахи и Карамахи вели лишь 17-й, 20-й и 8-й отряды спецназа МВД (боевой состав каждого около сотни человек), 22-я бригада спецназа внутренних войск (боевой состав около 300 человек) и малочисленные (от 10 до 30 человек в каждом) профессиональные спецподразделения вроде тульского ОМОНа, дагестанского ОМОНа, московского СОБРа, спецназов ГУИН из Кабардино-Балкарии, Краснодарского края, Челябинска и т. д. Поэтому получилось, что соотношение между нашими воюющими на переднем крае бойцами и ваххабитскими боевиками было почти один к одному вместо положенного по учебникам тактики один к четырем в пользу наступающих. Превосходство федеральных сил достигалось в основном за счет действий авиации и артиллерии (танки и самоходки, минометы и т. д.). Войска Минобороны, находившиеся под командованием генерал-лейтенанта Трошева, в основном осуществляли блокирование района операции и обеспечивали огневую поддержку спецназам, воюющим на территории анклава. Конечно, «спецы» в этой операции использовались не «по профилю», а просто как хорошая пехота. Причина такой «щедрости» федерального командования в том, что обычной хорошей пехоты в Российской армии почти не осталось.

В Чабанмахи

Наутро распогодилось. Кристальной чистоты горный воздух, кажется, приближает стоящие в долине домики и вершины горных хребтов. Но общая пасто-ральность картины нарушается белыми дымками разрывов, вспухающими над остатками Карамахи. На сей раз бьют по селу стоящие рядом с КП танки.

Вскоре прилетает уже знакомая нам вертушка, на закопченном борту которой за прошедшую ночь к надписи «За Родину» прибавилось «Слава России». Впрочем, на другом боку вертолета значится «Sex mashine». Из штаба «воздушные рабочие войны» должны лететь в долину за ранеными — кажется, в Карамахи. Мы прыгаем на борт, отмахиваясь от предупреждений штабных: «Там беспорядочный огонь». Командир экипажа суров и сосредоточен: «Садиться буду буквально на секунды, так что вскакивайте, не задерживайтесь».

На посадочной площадке, представлявшей из себя всего лишь относительно плоскую возвышенность на самой окраине Карамахи, нас, конечно, никто не встречал. Навьючившись сумками с различным походным скарбом, мы двинулись по разбитой дороге, вдоль которой по холмам и низинкам разбросаны почти не пострадавшие от войны большие каменные дома и хозяйственные постройки. Вокруг, не обращая внимания на близкую канонаду, спокойно пасется брошенный хозяевами скот, бродят куры. Наконец, во дворе одной из построек замечаем типично «военную» суету — отсюда собирается выступить на зачистку села Чабанмахи сводный отряд спецназа УИН (Управления исполнения наказаний) Министерства юстиции Кабардино-Балкарии с приданными ему снайперскими группами УИН Калининградской и Кировской областей. Переговоры с бойцами и командирами недолги и по-деловому практичны — спецназовцы без проволочек согласились взять нас с собой.

Отряд спецназа УИН попал в Кадарскую зону «совершенно случайно». Набранный исключительно из добровольцев и насчитывавший около двух десятков бойцов, он заранее предназначался для усиления охраны объектов УИН и «зон» на территории Дагестана. Ни о каком привлечении к боевым действиям при отправке в командировку и речи не было. Перед выездом у личного состава собирались отобрать даже подствольные гранатометы, аргументируя данное намерение «ненужностью» такого оружия для охраны заключённых. Только оказавшись в зоне боевых действий, спецназовцы получили пулемёты, снайперские винтовки, ручные гранаты. Впрочем, жаловаться на вооружение отряду особенно не приходилось. Все поголовно (за исключением приданных «калининградцев» и «кировцев») были снабжены автоматами АКМ (7,62 мм) — предметом глубокой зависти спецназовцев внутренних войск, снаряжённых в подавляющем большинстве «пукалками» «АК-74» калибра 5,45 мм. Пистолеты «ТТ» и «АПС», хорошо подогнанные разгрузочные жилеты, надёжные тяжёлые «броники» выгодно отличали спецназ УИН от многих других задействованных в операции подразделений.

В ожидании выхода бойцы с аппетитом уплетали заранее приготовленное мясо, тушёнку, пили круто заваренный и сдобренный сгущёным молоком чай. Выступили, не торопясь, без особой спешки и суеты. У очередного командного пункта (этот штаб, возглавляемый аж генерал-полковником Калининым, «автономно руководил» всеми отрядами Минюста) подразделение посадили на бронетранспортер и направили непосредственно в Чабанмахи. Перегруженный БТР сначала «ухнул» по крутому и чрезвычайно грязному спуску в ущелье, потом, натужно урча, долго полз по каменистому ложу горного ручья и, наконец, медленно полез вверх (на этой чудовищной дороге, которую осилила далеко не вся техника федеральных войск, уже успели перевернуться бээмпэшка и БТР). С огромным трудом одолев подъем, мы добрались почти до передовых позиций. Последний участок пути преодолевали пешком, с пыхтением вытаскивая на плечах коробки и ящики с боеприпасами, сухпаем и прочим военным имуществом. У кабардино-балкарцев появился законный повод похвастаться своей выносливостью — привычные к горным условиям, прекрасно тренированные бойцы легко лезли вверх с грузом в 50–60 килограммов. К сожалению, иных поводов гордиться своей подготовкой спецназовцам УИН не представилось.

Когда после длительной остановки в занятом дагестанским ОМОНом доме отряд выступил на зачистку группы домов в нижней части села Чабанмахи, полностью сказалось отсутствие настоящей боевой подготовки и опыта участия в подобных операциях. Слава Богу, кроме нескольких пуль, пущенных далёким снайпером и просвистевших высоко над головами, никакого сопротивления в зачищаемой части села противник не оказал. Иначе толпившиеся на любом открытом пространстве и откровенно терявшиеся на подходе к каждому очередному «зачищаемому» дому спецназовцы Минюста неизбежно понесли бы тяжкие потери. И если действия отдельных бойцов ещё носили осмысленный характер, то командование отрядом было ниже всякой критики. Возглавлявший отряд полковник Н., в прошлом — командир полка Советской Армии и ответственный работник МВД Кабардино-Балкарии — по своим командным способностям вряд ли тянул на ефрейторские лычки. Не дай Бог попасть в настоящий бой с таким «военачальником»!

И все-таки зачистка окончилась вполне благополучно. Все семь домов с примыкавшими хозяйственными постройками забросали гранатами и, обыскав, сожгли. В столбах пламени и клубах дыма поднималось к небу материальное благополучие «истинных последователей Пророка». В одном огне сгорали папахи горских старейшин и японские стиральные машины, дорогие ковры, хрустальные люстры и горы исламской литературы, полуразобранные краденые КамАЗы и многолетние запасы овса, картошки, комбикорма. Трупов в постройках спецназовцы не обнаружили, хотя тяжёлым их запахом несло от земляных насыпей почти в каждом дворе. В огонь отправили также россыпи автоматных патронов, выстрелов к ручным гранатомётам и много другого военного хлама, брошенного оборонявшимися ваххабитами.

Нагруженные сверх обычного чайниками, термосами и коврами (взятыми для ночёвки), бойцы УИН потянулись на ночлег. В качестве «особо ценного трофея» за отрядом, как привязанная, бежала здоровенная белая коза, которую отвязали в одном из сараев и выпустили на волю. Благодарная за вызволение, она, по всей видимости, испытывала привитую прежними хозяевами страстную любовь к вооружённым мужчинам и упорно игнорировала попытки себя прогнать. Само собой, её нахождение при отряде вызывало море солёных солдатских шуток у личного состава всех соседних подразделений.

Как обычно, самые пригодные для квартирования дома уже спалили, и для ночёвки уиновцы выбрали полуразбомбленное здание, оборона которого в случае ночного нападения оставляла мало надежд на успех. На счастье, нападать было уже некому. И хотя стрельба продолжалась всю ночь, это была уже всего-навсего «пальба на всякий случай», которую вели часовые расквартированных в селе отрядов. Ночь принесла с собой ещё и сильный холодный дождь, не сумевший, однако, погасить многочисленные пожары.

Несмотря на всё это, хочется сказать несколько добрых слов в адрес наших товарищей из кабардино-балкарского спецназа. Не их вина, что командование собралось использовать их совершенно не по назначению. Как бы то ни было, в то время как многие другие подобные подразделения оставались в районе Махачкалы или стояли на блокпостах вокруг Кадарской зоны, отряд вошёл в Чабанмахи и выполнил возложенную задачу.

Участие в боевых действиях огромного числа мелких подразделений чрезвычайно затрудняет элементарную координацию действий между ними. Авторам в течение значительного времени довелось наблюдать, как опытнейший офицер-спецназовец постоянно путался во всех своих трех рациях, к которым вечно не хватало аккумуляторов, и в бесконечном количестве позывных (запомни-ка все эти «Кобры», «Таймыры», «Утесы» и «Удары»…).

Кроме того, мелкие подразделения спецназа или вовсе не обладали собственной тяжелой техникой, или получали ее в явно недостаточном количестве. Но что еще хуже, они зачастую не имели связи с авиацией, что в ряде случаев оказывалось чревато потерями от своих.

Зачистка вершины

Отряд спецназа МВД третий час топал к верхней части Чабанмахи пешим порядком, поскольку его изношенные бэтээры не осилили крутых дорог ваххабитских аулов. Бойцы напоминали вьючных лошадей — полные РДшки и тяжелые бронежилеты, автоматы и винтовки, гранатометы и пулеметы, боеприпасы к ним и тяжеленные упаковки из двух «Шмелей» — все это легло на плечи, за редким исключением, не слишком-то рослых и здоровых солдат из рабоче-крестьянских семей, детей голодноватого перестроечного времени. Бойцы карабкались вверх, при необходимости подтягивая товарищей за протянутые стволы автоматов, топтали пышные ваххабитские поля, в мелкое крошево разбивали тяжелыми ботинками ядреные сочные тыквы и капустные кочаны.

Наконец-то привал. Солдаты, прапорщики и офицеры с одинаковым облегчением плюхаются в грязь раздолбанного снарядами курятника, между осыпавшимися балками которого виден силуэт пробитого насквозь снарядом минарета мечети, рядом с которой располагается основной опорный пункт ваххабитских боевиков.

Ушедший чуть вперед командир отряда оглядывается на своих запыхавшихся бойцов и тихонько матерится. Он знает, что сегодня его отряду нужно быть у той далекой мечети. Такова задача, поставленная «Утесом», — командующим операцией генералом Ла-бунцом. И еще он прекрасно понимает, что если его солдаты пойдут на штурм вершины без тщательной разведки, усталые, «на ватных ногах», то серьезных потерь не избежать. Надежда только на то, что боевики, поняв бессмысленность сопротивления, уже покинули Чабанмахи, оставив в качестве заслона смертников-одиночек.

Неторопливой походкой подходит командир дагестанского ОМОНа — с ним надо согласовать действия. Эти дагестанцы, в отличие от других местных отрядов, которые вообще не принимают участия в боях, дерутся неплохо, во всяком случае, достаточно храбро — мстят за погибших товарищей (17 убитых, около 60 раненых). Однако сегодня командир дагестанцев не рвется в бой. «Мы — ваш резерв», — настаивает он.

И в это время снова оживает рация. «Утес» требует доложить об успехах и требует немедленных действий. «Ты спецназ или кто?» — задает он риторический вопрос. «Спецназ», — подтверждает командир и отправляет на гребень одну из групп (отряды спецназа ВВ разделены не на роты, а на группы).

Крайне негативно на ходе боевых действий сказывается то, что спецназы зачастую принадлежат к различным ведомствам (одни подчиняются ГУИНу, другие — внутренним войскам, третьи — Минобороне, четвертые — ФСБ, а пятые — чуть ли не самому Рушайло…). Своеобразный ведомственный феодализм частенько приводит к тому, что командиры склонны заботиться о «своих» частях и подразделениях, иногда забывая или даже «подставляя» «чужих». Ситуация усложняется присутствием в зоне боевых действий поистине огромного количества разнообразных генералов, многие из которых не столько командуют войсками, сколько что-то там координируют и согласовывают (то есть в переводе на русский язык, путаются под ногами). Только в так называемой Кадарской зоне авторам удалось насчитать целых семь генералов, трое из которых носили генерал-полковничьи погоны.

Знамя

Мы наблюдаем, как бойцы тяжелым шагом поднимаются по склону в самую высокую часть Чабанмахи. Вот они достигли гребня, движутся перебежками, бьют куда-то из автоматов. На помощь группе устремляется разведка отряда: четыре солдата, четыре прапорщика и офицер.

По разбитой горной дороге к нам подползает странного вида гусеничная машина, вооруженная только двумя длинными ракетами. Она уходит чуть вперед, после чего над развалинами мечети и домов, в самом сердце Чабанмахи на мгновение вырастает огромный огненный шар. Мощный взрыв, воздушная волна от которого весьма ощутима даже на расстоянии, напоминает атомный характерной формой дымного гриба.

«Это натуральный Аллах-пи…ц!», — орет в рацию зам. командира отряда. «Только следующую чуть левее положите», — просит он. И снова мы видим, как над развалинами ваххабитского оплота взмывает ракета, попадающая на сей раз точно в цель. Так работает УР-77 — установка разминирования, каждый заряд которой несет в себе полторы тонны взрывчатки. Жаль только, максимальная дальность выстрела — всего 500 метров.

Сделав свое дело, машина ползет обратно, а вместе с ней возвращаются и разведчики. На броне — тело бойца 17-го отряда, посеченного еще четыре дня назад вражеским АГСом. Тогда, в суматохе боя, товарищи не смогли его вытащить. Разведчики приносят и ручной гранатомет, который как свою собственность опознают дагестанские омоновцы. Вообще Чабанмахи буквально завалены «ничейным» военным имуществом.

Теперь уже весь отряд идет наверх — туда, где еще дымятся развалины домов Хаттаба и «военного ами-ра» ваххабитов некоего Мухтара. По всему селу хлопают разрывы гранат и короткие автоматные очереди. Сопротивление боевиков сломлено, и вовсю пошла «зачистка». Счастливый особист отряда сгибается под тяжестью огромной торбы — он набрал много ценных документов. По рукам ходит фотография самого Хаттаба — улыбающийся бандит в белоснежных широких одеждах позирует на фоне окрестных гор. Находится и паспорт его жены, которую по фотографии повеселевшие омоновцы пытаются оценить как женщину.

Тем временем бойцы отряда находят хорошо заминированный дом, окруженный сетью подземных ходов. Огнеметчик бьет точно в окно, и мощное кирпичное здание складывается, как карточный домик.

Боевики явно бежали из центра Чабанмахи в панике, бросая не только непохороненные тела убитых (чего обычно стараются на делать), но и оружие — тяжелый пулемет «Утес», управление которым ловко выведено на велосипедный руль, несколько АГСов и даже снайперские винтовки.

Приближается ночь, и зачищающие Чабанмахи отряды спецназа и ОМОны потихоньку стягиваются к центру села. Все знают, что сейчас прилетит командующий — генерал-полковник Лабунец. Вскоре он появляется — небритый, в пилотке, надвинутой на бровь, в сопровождении небольшой свиты и энтэвэшного оператора — «для истории». Генерал торжественно поднимает трехцветное знамя над развалинами какого-то сарая в самой высокой точке Чабанмахи. Он поздравляет всех бойцов с успешной зачисткой и победой. Победа! На радостях омоновцы палят в воздух из всех стволов.

Однако генерал призывает всех быть бдительными. Только что в находящихся чуть ниже Карамахах, которые тоже вроде бы очищены от противника, от пуль снайпера-одиночки погибли четверо бойцов ОМОНа.

Но все и так понимают, что ночь может принести немало неприятных неожиданностей. Ведь те боевики, что вырвались из аулов прошлой ночью, сегодня могут вернуться обратно. Командиры подразделений опасаются типичного чеченского варианта, когда бандиты, обстреливая близко расположенные позиции федеральных войск, провоцируют их на взаимные перестрелки. Все торопятся занять более или менее целые дома, организовать круговую оборону и договориться с соседями о взаимодействии.

Генерал прощается с войсками и широким шагом удаляется к вертолетной площадке. А замешкавшийся оператор в черном костюме испуганно мечется среди сгоревших домов, вызывая недобрые ухмылки солдат и офицеров. Однако развлечение скоро заканчивается — телевизионщика «спасает» штабной полковник.

Еще не конец

Разведка устроилась, конечно, лучше всех. Она, шедшая впереди отряда, как обычно, успела облюбовать и занять почти не подвергшийся разрушениям ваххабитский молельный дом. Внутри никакой мебели, зато ковры в четыре слоя. В них нам пришлось заворачиваться под утро — ночи в горах холодные.

А пока мы, вместе с потерявшим своих бывалым краснодарским уиновцем и армейскими минометчиками, довариваем суп из «трофейных» кур, оставленных нам ушедшими на другие позиции дагестанскими омоновцами, пьем малую дозу принесенной с бэтээров водки и, как водится, сетуем на служебное рвение генералов, всегда стремящегося поскорей доложить высокому политическому начальстбу о «полной победе».

Ночь прошла относительно спокойно — стреляли немного, хотя рядом с нашим окном, предусмотрительно заваленным досками и коврами, разок рванула «шальная» ручная граната. Утро 13 сентября выдалось пасмурным. В окрестностях ещё постреливали, а по рации сообщали о ликвидации мелких групп боевиков, извлеченных из «схронов» в Карамахи и Чабанмахи. Оказалось, что рядом с тем местом, где вчера Лабунец водрузил российский флаг, сегодня был найден бункер с пятью ваххабитами. Сначала они отказывались выйти, обещая «в случае чего» взорвать находящихся с ними женщин, но когда сообразили, что их «угрозы» никого не волнуют, выскочили с автоматами в руках и полегли под огнем бойцов из 17-го отряда. Один из убитых моджахедов оказался гражданином независимого Узбекистана.

К середине дня штурмовавшие село части внутренних войск стали спускаться вниз к своим полевым лагерям, где их ждали старенькие бэтээры, спальные мешки и сухпайки. Отряды проходили мимо горящих добротных домов и полей, заваленных гниющими коровьими тушами. Спецназовцы мечтали, чтобы проклятый ваххабитский анклав был стерт с лица земли вакуумными бомбами или хотя бы сожжен дотла, чтобы сюда уже никто не пожелал вернуться. Мы не сомневались: остающиеся в селах омоновцы постараются исполнить это желание.

Боевой дух российских военных высок как никогда, и подавляющее большинство рядовых не просто готово, но даже рвется воевать с чеченцами и ваххабитами, стремясь не только отомстить за падших товарищей, но и кровью смыть общую обиду «за державу». Не секрет, что для многих простых солдат начавшаяся война стала стимулом к осознанию собственной национальной принадлежности и формированию представлений об исторической миссии русского народа. Младший и средний офицерский состав также более «адекватен ситуации», чем российский офицерский корпус в начале войны с Чечней. Многие офицеры, начиная с уровня ротных командиров, имеют реальный опыт боевых действий на территории «Ичкерии».

Однако необходимо отметить и то, что в целом весьма успешные действия федеральных войск в Дагестане проходят в относительно тепличных условиях. К таковым относятся: поддержка большинства местного населения, что почти исключает угрозу коммуникациям; ограниченные театры военных действий, позволяющие с легкостью снабжать воюющие части и подразделения всем необходимым и маневрировать ими; близость к базам снабжения и, наконец, относительно благоприятная погода, дающая возможность реализовать превосходство в воздухе. Если в ближайшее время федеральные войска войдут в Чечню, все эти