— Ну, ты довольна? — Лениво спросил мужчина, сидя в кресле и вальяжно закинув ногу на ногу.

— Да, мой господин.

— Тебе нравиться платье?

— Оно прекрасно. — Я стояла на небольшом подиуме, уже третий час. Все тело было истыкано иголками множество раз, но я мужественно молчала, механически улыбаясь.

— Нет, мне не нравится вырез. — Он хлопнул в ладоши, вызывая швей. — Переделайте горло. Пусть оно будет более открыто, что бы на ее грудь хотелось смотреть.

Я молчала.

С того самого ультиматума я лишь отвечала на вопросы, что задавал Великий, четко и коротко, так чтобы не было повода спрашивать что то еще. Меня словно выпотрошили. Внутри была зловещая тишина, что пугала меня, вынуждая заметаться в попытках найти там хоть что то живое. Но каждый раз меня ждала только давящая пустота, заставляя верить, что все в душе мертво.

Он больше не спрашивал меня ни о чем, не задавал вопросов будоражащих кровь, не пытался вгонять в задумчивость. Казалось, его устраивала моя каменная покорность и безэмоциональность, он только раздавал указания, и неуклонно следил за их выполнением. Продумать праздничный ужин? Не забывай про изящность блюд и закусок. Свадебное платье? Просто вовремя появляйся на примерках, я сам все решу. Список гостей? Пожалуй нет, я сам этим займусь, а то пригласишь своих… северных друзей. На все это я только улыбалась и на одной и той же ноте отвечала только «нет, господин», «да, господин» и «я поняла вас, господин».

Наши односложные диалоги иногда заходили в тупик, и я видела, как полыхал гнев в его глазах, но вместо того, что вытрясти из меня остатки души, он просто уходил, оставляя меня в, по-прежнему, запертой комнате.

Сейчас моей самой приятной компанией был Август. Он все так же молчал, не пытаясь с интересом ученого заглянуть в глаза, разговаривать при мне обо мне в третьем лице, как с удовольствием делали приближенные Великого. Правитель, не переставая таскал меня на эти посиделки, на которых я, сидя рядом со своим будущим мужем, должна была вежливо улыбаться и с радушием встречать гостей, которые в свою очередь лишь брезгливо скалили зубы, мол, добегалась банши, а сейчас с рук у него ешь. Единственная искренне недовольна ситуацией была Агнет. Она бросала в меня воинственные горячие взгляды, в уме фаршируя меня проклятиями как перепелку. Девушка кривила губы, каждый раз, когда я находилась в поле зрения, видимо искренне считая, что я заняла ее место. Я смотрела на красноволосую ламию и мысленно кричала, что готова отдать ей свое место еще и доплатить сверху, лишь бы сбежать отсюда, не боясь преследования. Но она меня естественно не слышала, продолжая сверлить разделывающим взглядом.

— Мне кажется, шлейф маловат. Может добавить еще пару метров, как думаешь? — Он окинул платье оценивающим взглядом и поднял глаза, обращаясь ко мне.

— Как пожелаете.

Очередной хлопок в ладоши и юркие мастерицы скрылись за дверьми, оставляя нас наедине.

Он отставил бокал с вином и медленно встал, обходя меня со стороны.

— Ты, кажется, забыла условия нашего договора. Ты должна играть достовернее. Уж если я не верю в эту игру, они и подавно. — Он остановился, скрещивая руки на груди.

— Не забыла. Но сейчас их нет здесь, а я не хочу растрачивать талант попросту.

— Твоя тупая покорность сидит у меня в печенках. — Он сделал резкий шаг, сократив расстояние между нами до минимума, и больно сжав подбородок, поднял его вверх, вынуждая смотреть в глаза.

— Вы крайне не постоянны, мой господин, то злитесь из-за моего упрямства, то недовольны моей покорностью.

Он обжигал взглядом то мои губы, то ресницы, то висок, рыща глазами как дикий зверь, пытаясь усмотреть во мне что-то ему одному известное.

— Я хочу честной игры, банши. А ты мухлюешь как заправский прощелыга, закрываясь от меня.

— Я вас не понимаю, мой господин. — Я опустила глаза, заметив, как дрогнула венка на его шее.

— Тогда тебе нужно объяснить доходчивее. — Он, обхватив меня рукой, прижал к себе. Пальцами, захватив прядь волос, потянул ее назад, заставляя запрокинуть голову, и обрушился на меня поцелуем.

Вдалбливая, доказывая, что играть мы будем только по правилам, которые придумал он. Мои уловки и обходы нарушали его системы, что было непозволительно.

Горячий настойчивый язык проникал в рот, проталкиваясь внутрь, раздвигая мои сжатые губы, пока пальцы руки впивались в волосы на затылке, фиксируя голову, не позволяя остановить его. Я не сопротивлялась, лишний раз, выражая свое бессилие и нежелание. Не добившись ответа, он прервался, упираясь мне лбом в лоб:

— Если бы ты сдохла, я бы мог понять, почему ты такая… Холодная.

— А разве ты не этого добивался? — Вместо ответа он взял мое лицо в руки и притянул к своему, зарываясь носом в волосы.

— Я еще не убивал тебя. Убивать я буду позже, собирать заново и вновь убивать и знаешь что? Ты будешь умолять меня не останавливаться.

Он просто сдергивал с меня платье, рывками уничтожая многодневный труд швей. Он как будто сдергивал с меня кожу, пытаясь докопаться до сути, найти что-то, что ранее видел, а сейчас потерял. Оставив меня обнаженной, Великий сделал пару шагов назад и вернул в руки бокал, делая жадный глоток.

— Не тело. Шедевр.

Не пытаясь прикрыться, я стояла перед ним, не чувствуя изменений. Все так же пусто. Все так же «никак».

— Нет, не достаточно красиво. — Он бросил на стол кубок, не обратив внимания на то, что тот упал, и красное вино тонкими струйками побежало на пол. Схватив с пола лоскут ткани, он торопливо завязал мне им глаза, погружая в темноту с оттенком красного цвета.

— Раз тебе неприятно мое лицо, у тебя есть прекрасная возможность представить кого угодно. Например это… Как его там? Герцога, вроде? — Сердечко неровно стукнуло при упоминании о муже. — Ты скоро свалишь в очередной обморок, если не поешь. Не хочу вновь носить твое бренное тело по замку.

— Не беспокойтесь, господин, со мной все в порядке. — Рывок за руку и, не видя ничего в темноте, я громко вздохнула, не ощутив пола под ногами, из-за чертовой ступеньки.

— Даже слепая как котенок, ты продолжаешь кусаться как волчица. — Разворот, и меня как будто потоком ветра опустило на мягкую обивку кресла.

Великий взял мою руку в свою аномально горячую ладонь, и я сжала кулак, не желая так просто доверять ему свою конечность.

— Это уже больше похоже на правду. — Он хмыкнул и стукнул по пальцам, заставляя зашипеть и разжать руку. — Так-то лучше.

Опустив ее на свою грудь, он повел ей вниз, вновь принуждая касаться его, ощущать так близко, что хотелось свернуть шею или ему или на крайний случай себе, что бы прекратить эту пытку.

Остановившись в районе бедер, он отбросил мою руку и, схватившись за талию, мягко поднял в воздух, меняя нас местами. Я ощущала, как голодно он лапает глазами мои бедра, задержавшись немного у пупка и вверх, вдоль по ложбинке меж ребер, к груди.

Пламенное дыхание коснулось нежной кожи бедра, сдвигаясь вниз к самому сокровенному. Шумный вдох и я едва не отступила, останавливая его, за что поплатилась сжатыми на ягодицах пальцами.

— Я тебя не отпускал. — Голос его смешался с хрипом, выдавая сильное возбуждение. — Стой, где стоишь, ведьма. Или нет, иди ко мне. — Потянув вперед, он, пока я замешкалась, усадил меня на свои колени лицом к себе, притягивая таз все ближе. — Вот так мне нравится определенно больше.

— Ты мне противен. — Рявкнула я.

— Знаешь, что забавляет меня в этой ситуации больше всего? Ты говоришь, что какой я ужасный, а сама течешь. — В доказательство он погладил чуть влажные лепестки, размазывая по ним влагу. — И то, что на тебе ошейник, банши. И я могу брать тебя как захочу и когда захочу. — Другой рукой он схватил меня за волосы, притягивая к себе, пришлось выставить руки вперед, которые он тут же смял, укладывая меня на свою грудь. — И сейчас я хочу. Очень хочу. Ты такая беззащитная, моя колючка, слабо сопротивляешься. — Лизнув мое ухо, он опустился языком вниз, к шее, чертя влажную линию. — Какое же это блаженство, вдалбливаться в тебя, пока ты стонешь и просишь еще.

— Ночная фантазия, мой господин? — Съязвила я, но вместо того что бы разозлится, он только хмыкнул, утыкая меня лицом в свою шею, рукой оглаживая спину, опускаясь все ниже и ниже.

— Смешная шутка. Только знаешь, в отличие от тебя, я могу воплотить свои фантазии в жизнь. — Сказал он так, как будто знал, что каждую ночь я представляю как душу его в собственной постели. — Ешь, банши. Пока я позволяю.

Замок на ошейнике щелкнул, от чего я сделала облегченный вдох, втягивая силу, что бурлила в мужчине подо мной. Он игриво зашипел, потянув за волосы, отрывая меня от себя и заставляя, выгнутся в другую сторону, открывая ему доступ к груди.

Опять эти непонятные омерзительные ласки. Вновь он втягивал мои соски, покусывая, посасывая их, чертил пальцами линии на коже, обжигая. Я втягивала эту бесконтрольную мощь, что лилась из него потоком и не могла остановиться. Ужасно вкусно. Не зная, куда деть руки, я на ощупь опустила их на его плечи, и тут же одернула.

Жесткие чешуйки! Нет, мне не показалось! Это были чешуйки!

Они острыми краями оцарапали пальцы и, сбросив повязку одним резким движением, я попыталась крикнуть в раз осевшим голосом:

— Да ты чертов дракон!