На удивление он не повел меня обратно в темницу, свернув другой коридор, вывел к дверям покоев.

— Спасибо Август. — Тихо сказала я, заходя в спальню.

Просторная комната, обставленная минимумом мебели, продуманная и отвечающая всем женским запросам. Здесь был и шкаф, и небольшой комод с большим и чистым зеркалом и как украшение спальни — широкая кровать с воздушным балдахином алого цвета и черной кружевной каймой.

На постели лежала ночная сорочка в пол, из тонкой словно газ, ткани. Опустившись в кресло, я устало сняла с головы венец и убрала его в сторону.

Великий в который раз продемонстрировал свое великодушие, давая понять, что его милость не вечна и задумай я подлость буду лишена всех благ, что он дал мне с широкой руки.

В комнату без стука вошла служанка и, поклонившись, сказала:

— Меня прислал Его Величество. Помочь вам с вечерним туалетом.

Как предусмотрительно с его стороны, ведь снять платье-кожу самостоятельно я бы не смогла и, поднявшись, я вверила себя в руки прислуги.

Она оставила меня так же быстро, как и весь персонал в этом замке, стараясь скрыться с глаз как можно быстрее, не давая возможности разговорить и узнать хоть что-то, что позволило бы утолить любопытство. Что удивительного? Отлично выдрессированные годами люди, ценились на вес золота, а потеряй ты хоть каплю доверия — избавятся, даже икнуть не успеешь. И никто разумно не спешил рисковать своим местом ради пары вопросов незнакомой гостьи.

Оставшись в уже привычном одиночестве, я только хмыкнула когда услышала щелчок замка, запирающий меня снаружи.

На других надейся, да сам не плошай.

Опустившись в мягкую постель, я блаженно застонала, с удовольствием растягиваясь на перине. Теплая, свежая постель уже казалась мне чем-то не достижимым, и сейчас я впитывала комфорт как губка воду.

Усталость копилась с каждым днем, а голод становился все более и более очевидным, напоминая мне о себе сильной головной болью, которая сейчас пробралась ко мне под одеяло.

Потушив все свечи кроме одной, я неожиданно даже для себя провалилась в крепкий сон без сновидений.

Разбудило меня чье-то присутствие. Назойливый как комар взгляд мешал провалиться в дрему, вытягивая меня из нее вновь и вновь.

Открыв глаза, я не была удивлена застав Великого прямо у своей постели. Он сидел в кресле, что предусмотрительно передвинул к моей кровати, с видом бойца ступившего на долгий ночной караул. Не смутившись, он продолжал разглядывать меня испод темных ресниц, задумчиво хмуря тяжелые брови.

— Вы пришли пожелать мне спокойной ночи? — Спросила я, не шевелясь.

Он не ответил, только переместил взгляд с моего лица на обнаженную ногу, что торчала испод одеяла.

— Скажи мне, банши, — Великий говорил тихо, заставляя прислушиваться к его голосу, что бархатом нежил уши, но резал кожу своей сталью. — Чего ты боишься больше всего?

— Это сложный вопрос. Сегодня я боялась плохо станцевать с вами, вчера меня убивало одиночество.

— А сейчас?

— Сейчас я не испуганна.

Вместо ответа Великий схватил меня за лодыжку и резко дернув, вытянул из постели, придавливая собой к кровати.

— Уверена? — На губах поселилась та злая усмешка, с которой он говорил мне о том, как быстро ломаются чужие кости и судьбы, та с которой он обещал мне часы страданий и боли.

Я кивнула.

Соврала. Сейчас я больше всего в жизни боялась, того что он был слишком близок. Его бедра раздавливали мой таз, вжимая в постель, живот ритмично сокращал мышцы при тяжелом дыхании, что горячим потоком выплескивалось на мою практически голую кожу. Он не отрывал взгляда, заставляя меня увидеть, даже в этом полумраке как полыхает огонь в его зрачках.

Мужчина наклонился чуть вперед, опускаясь к моему лицу еще ближе, вдавливаясь бедрами еще сильнее, буквально принуждая меня шире развести ноги, что бы немного сбавить давление.

Неожиданная вспышка боли прожгла мое сознание, вынуждая закричать, выгнувшись в его руках. Горло горело диким огнем, вызывая темень в глазах. Жажда. Дикая жажда разрывала меня изнутри пожаром.

Я долгое время не получала должного питания и если в случае с кровью, голода я так и не ощущала как и ранее, то хотя бы в обмороки не падала, связав это с тем что в дали от Марка мутация проходила медленней требуя меньшее количество ресурсов. Но моя родная стихия напротив, стучала молоточками, каждый раз напоминая мне, что пора поесть. Найти в темных коридорах совокупляющуюся парочку и выпить их досуха. Хотя бы. Как закуску.

Я предчувствовала этот момент, но была уверена, что придумаю, что-либо на ходу. Оказалось, что думать в этот момент практически невозможно.

Великий тряхнул меня за плечи, окончательно оказавшись сверху. Я вцепилась пальцами в ошейник, сдирая кожу вокруг него ногтями, оставляя рваные царапины с краснеющими бусинками крови.

— Дьявол! — Он просунул пальцы под замок и начал торопливо нащупывать руны, я же в этот момент металась под ним как безумная, ощущая на себе весь диапазон боли после вливания кислоты напрямую в горло.

Проваливаясь в бессознательное состояние, я чувствовала как подрагивает мое тело с каждым разом, все слабее и слабее сопротивляясь боли, что жгла нутро.

Я даже успела представить, каким будет мой Элмаз. Скорее всего, почти полностью черным, без красных вкраплений, меньше чем у моей матери, так как я гораздо моложе и скорее всего не такой блестящий. Почему я так решила, сложно было объяснить даже самой себе.

Щелкнул замок, и горячие губы вдохнули в меня сознание. Великий сжимал мое тело в крепкой хватке, сдавливая легкие, вжимая меня в себя, принуждая выдохнуть, но взамен мужчина вдыхал в меня жизнь, обязывая подчиниться настолько рьяно, что откажись я сейчас, он бы все равно заставил меня есть. От ощущения приятной тяжести тела, я хваталась за его костюм, цепляясь пальцами, пытаясь удержать себя на поверхности сознания. Ему не требовался мой ответ. Он целовал меня по-хозяйски, не сомневаясь в себе, тараном выбивая меня из себя. Кусал губы, тут же касаясь пульсирующих мест языком, вдавливал его в мой рот, ставя мне условие — принять бой или статься.

Я сдалась. Сил сопротивляться ему не было. Такой сильный приступ голода говорил о том, что я находилась на грани, и все что я сейчас могу делать — пить его, этого терпкого, ненавистного и ужасного мужчину. Я со стоном выдохнула в его губы, прикрывая ресницы и выгнув спину вытягиваясь грудью навстречу. Великий нашел мою руку и опустил ее на свои волосы, подсказывая, чего он хочет. Пропуская сквозь пальцы прядки темных шелковых, несмотря на жесткий вид, волос, я думала о том, как рискует сейчас правитель, позволяя мне черпать из него силу, но выдергивая меня из мыслей, он рывком поднял мое тело в воздух, с силой ударяя о стену. Растекающееся по телу удовольствие не позволило мне отреагировать вовремя. Секунда и я вновь прижата мужским телом.

Сорочка уже давно задрана, и я практически обнимаю его торс разведенными ногами, но вместо внутреннего протеста я только сильнее притягивала его к себе.

Изматывающая неожиданная страсть вперемешку с муками совести и моралью, превращалась в отвратительный коктейль, который ты продолжаешь пить, потому, как только он подходит тебе по смыслу. Не прекращая целовать меня, Великий с треском разрывал мою последнюю одежду, обнажая грудь и вжимая в нее пальцы до сладкой боли. Злая страсть затмевала нашу войну и неприязнь. Он хотел наказать меня, дать понять, что я нуждаюсь в его огне так же сильно, как и ему необходима моя честность.

Вставшие вершинки сосков попали в рот это демона, и я с криком удовольствия запрокинула голову, хватаясь за его плечи как за единственный оплот, способный удержать меня в этом мире. Опаливающие кожу руки спустились вниз, к бедрам, фиксируя их. Он легонько толкнул меня, имитируя секс, и получив в ответ очередной стон, с довольным рыком бросил меня на постель, лицом вниз.

Наваливаясь сверху, он вернул руки, к бедрам приподнимая их вверх, прижимаясь давно уже проснувшейся эрекцией к голым ягодицам.

— Надеюсь, ты наелась, банши. — Его громкий тяжелый шепот прозвучал как гром среди ясного неба.

Щелкнул замок, закрывающий ошейник и быстро, стараясь остаться незамеченным, Великий очертил линию моего позвоночника ладонью.

Послышались быстрые шаги, хлопнула дверь, закрылся замок, а я, прокручивая в голове ситуацию, все больше и больше покрывалась холодным потом.

Великий должен был умереть этой ночью.