Приехав домой, Феликс обнаружил на круглом столе гостиной крепко спящих крысу с вороном. Прижавшись к птичьему боку, Дон Вито шевелил усиками и подергивал лапками, словно от кого-то убегал, а Паблито, уткнувшись клювом в расшитую скатерть, тонко посвистывал сквозь незаметные ноздри. Полюбовавшись на эту картину, Феликс поставил саквояж на кресло и пошел переодеваться в гардеробную.

Когда он вернулся в своем любимом черном шелковом халате с полным бокалом вина в руке, на столе уже наметилось движение: спящие проснулись, почуяв его присутствие.

– Ты сегодня рано, дорогой! – Потянувшись, крыс широко зевнул, демонстрируя мелкие острые зубы.

– Опять плохо? – Тяжело опустившись в кресло, Феликс с мрачным видом сделал большой глоток из бокала.

– Что-то случилось? – мигом встряхнулся ворон.

– Просто день дурацкий какой-то получился, – взгляд мужчины скользнул по комнате и остановился в простенке, где висел натюрморт с дичью и виноградом. – Приехали к одному человеку, а он не дождался – труп нас встретил в квартире. Алевтина ничего, крепкой оказалась, а остальные чуть ли не в обморок. Ладно – Гера, через день-другой отойдет, потом нормально станет реагировать, а вот с девочкой, боюсь, проблем не оберешься.

– С какой девочкой? – Дон Вито снова широко зевнул и принялся усердно умываться.

– С Ариной, внучкой оборотня Никанора, которая отражения в зеркалах оставляет.

– Ах да. И что, совсем все плохо?

– Прямо скажем – не очень хорошо, – Феликс сделал еще глоток и поставил бокал на стол. – Это агентство детективное – сущая маета. И ведь все еще только началось, а я уже сижу и пытаюсь сам себя убедить в том, что расслабляюсь вином.

– А на тебя совсем не действует? – Паблито вразвалку подошел ближе, склонил голову набок и заглянул внутрь бокала.

– Совсем. Ощущаю только вкус и запах.

– Так уже прекрасно!

Дон Вито перебрался со стола на подлокотник кресла, оттуда перепрыгнул на колени Феликса.

– Время, – пискнул крыс, берясь крошечными пальчиками за край шелкового пояса, – нужно время. Тебе некуда торопиться, у тебя полным-полно времени, так почему же ты отказываешь себе в нем? Ты четыреста восемьдесят лет ждал встречи с солнцем, и оно того стоило. Так отчего бы не подождать месяц-другой, пока люди освоятся на новой работе, свыкнутся со своими новыми ролями? И ты тоже должен свыкнуться и с новым собой, и со своей теперешней жизнью.

Но Феликс словно не слышал Дона Вито. Он смотрел перед собой и молчал. Тогда крыс тронул лапкой его лежащую на подлокотнике руку:

– Ты так и не сказал своим людям, кто ты есть на самом деле?

– Пока нет, – нехотя ответил мужчина.

– Чего же ты ждешь?

– Подходящего момента.

– И когда он, по-твоему, наступит?

Феликс не ответил, вместо него закаркал ворон:

– Что ты пристал! Не видишь, человек усталый пришел с работы, а ты его грызешь! Феликс, а тебя обычно что раньше расслабляло?

– Хм-м… много чего. Музыка, наверное…

– Вооот! – хрипло каркнул ворон. – Так чего не включишь?

– Ты говорил, что она мрачная.

– Так ты же не нас расслаблять собрался, а себя! Включай давай, мы тоже послушаем!

Мужчина взял со стола бокал и посмотрел на взъерошенную птицу.

– Паблито, вы когда-нибудь из квартиры на улицу выходите, воздухом свежим дышите или так и сидите тут круглые сутки?

– Иногда выходим, – птица уставилась на него подозрительным круглым глазом. – А что?

– Стесняюсь сказать, но иногда мне хочется побыть одному.

– Вот спать ляжешь и побудешь! Во сне! – сварливо ответил ворон. – Мы, между прочим, за имуществом тут присматриваем в твое отсутствие, за хозяйством следим!

– А в моем присутствии за чем присматриваете?

– За тобой!

Оставалось лишь махнуть рукой и допить вино. Решив и вправду разбавить квартирную тишину музыкой, он встал с кресла и пошел к триптиху Адриана Изенбрандта, чьи картины скрывали раздвижные стенные панели с музыкальным центром и коллекцией дисков. В аппарате уже стоял какой-то диск, Феликс просто нажал на кнопку воспроизведения. Из встроенных в стены невидимых динамиков полилась музыка Шуберта. При первых же звуках Паблито недовольно нахохлился, но промолчал.

Сходив на кухню еще за вином, Феликс с бокалом ушел в спальню. Музыка звучала и там. Паблито собрался было за ним следом, но его остановил крыс:

– Оставь его, Феликсу и впрямь нужно отдохнуть. От всех.

– Да пожалуйста! – сварливо каркнула птица. – Тогда пойду на улицу, разомнусь немного, полетаю, а то этот мрак музыкальный слушать невозможно!

И Паблито потопал по ковру к приоткрытой балконной двери. Дон Вито решил остаться в доме, ведь Феликсу в любой момент мог понадобиться собеседник.

Поставив бокал на прикроватный столик, мужчина сбросил халат и вытянулся на черном покрывале, похожем на мягкий остывший пепел. Электричества он в спальню так и не провел, строгую черно-серебряную гамму помещения по-прежнему нарушал бронзовый напольный светильник из гостиной. По привычке Феликс стал рассматривать коллекцию оружия на стене напротив, но опустил ресницы, отгораживаясь от холодного металлического сияния. В сумраке сомкнутых век мелькнули солнечные блики, качнулись пожелтевшие ветки деревьев, и теплое сияние закрутилось, свиваясь в тугие пружины рыжих волос. Улыбнулись золотисто-зеленые глаза, разрезом похожие на лепестки диковинного цветка. Они были так близко, что заслонили и солнечные блики, и пожелтевшие ветки. Погружавшемуся в дрему Феликсу показалось, что он почувствовал на своем лице легкое женское дыхание. Едва ощутимо его лба, мраморных скул, подбородка, груди коснулись теплые губы. Волною жаркого южного ветра прошла по коже ласка, и мужчина невольно улыбнулся, не открывая глаз. Исчезло напряжение, тело словно погрузилось в мед, Феликс покачался немного на ленивых, густых волнах и не заметил, как уснул.