В Голиково сотрудники агентства «ЭФ» умудрились приехать раньше четы Петровченко, что было очень даже кстати – требовалось время осмотреться и выбрать наилучшее место для наблюдения.

Голиково оказался маленьким дачным поселком, от силы полтора десятка домов, разбросанных у леса. Поселок пустовал, все дома были закрыты на зиму, кое-где даже окна заколотили по старинке. Стояли дачи довольно далеко друг от друга, видно, земля тут не особо ценилась. Следуя описанию Светланы Васильевны, Феликс отыскал нужное строение без особого труда. Дача располагалась на отшибе, почти впритык к полосе деревьев. Остановив машину, мужчина вышел, прошелся вдоль забора, посмотрел по сторонам и наискосок, неподалеку от соседнего дома, увидал довольно широкую просеку. Похоже, некогда там начинали прокладывать дорогу или готовить место под застройку, но бросили, и просека заросла кустарником. Феликс вернулся, постучал в окно «Опеля» и сказал Герману:

– Давай развернемся и задним ходом вон в ту просеку заедем. Ты первый, я за тобой.

Гера кивнул, поднял стекло и включил зажигание.

Ломая кустарник, одна за другой машины въехали в лес и скрылись за березовыми ветками. Заглушив моторы, пассажиры с водителями выбрались из салонов. Пасмурный день тихо уходил в сырой туманный вечер. Стояла оглушительная тишина: ни птичьего вскрика, ни шороха, ни звука. Люди словно вторглись в лесной покой, и мир его настороженно замер.

– И надолго мы тут… в засаде? – Алевтина смахнула с прически веточку с желтым листком.

– Сколько понадобится, – ответил Феликс. – Возможно, придется заночевать. Говорил же – оставайтесь дома.

– Да ничего страшного, – фыркнула женщина, – надо так надо, подумаешь, большое дело поспать в машине, не на земле ведь. Вот только поесть-попить ничего не захватили.

– Как это не захватили? – проворчал Никанор и полез в машину Геры. Вытащив увесистый пакет, старик продемонстрировал его Алевтине. – Вот, тут у меня водичка, бутербродики на всех припасены. Тарелки с вилками только не взял, салфетками обойдетесь.

– Потапыч, ну ты молодец! – засмеялся Валентин. – Про еду и впрямь чего-то не подумали.

– Так на то я к должности своей и приставлен, чтобы за вас думать! Сейчас есть будете, проглоты?

– Не хочу пока, – ответила Алевтина, – просто на будущее.

Остальные тоже отказались, и Никанор убрал пакет обратно в салон. Немного размявшись, команда снова расселась по машинам, оставив двери открытыми. Закурив, Сабуркин выпустил дым в сырой вечерний сумрак и произнес:

– Чем мы эту умерть побеждать-то будем? Оружие какое есть у нас?

– Кроме нас самих – никакого, – ответил Феликс. Откинувшись на спинку сиденья, он смотрел на подъезд к домикам, постукивая пальцами по баранке.

– Так, может, сообразить чего? Из подручных материалов.

– Что тут сообразишь…

– Вон за тем забором, – Валя указал на соседнюю с Петровченками дачу, – стройматериалы всякие лежат, давай, может, топор какой-нибудь поищу?

– Не возьмешь его топором, – Феликс рассеянно смотрел в лобовое стекло и словно думал о чем-то своем.

– А чем возьмешь? – подалась вперед Алевтина. – Голову ему если отрубить, все равно бегать будет?

– Это должен быть очень острый топор, и то возникнут сложности. Плоть, кожа умерти эластичные, а костей в нем как таковых нет, особо нечего рубить, так только… если пилить или ножницами отрезать.

– Тогда как его извести-то? Может, заклинание какое прочитать? – не сдавалась Алевтина.

– Остановить и извести его заклинанием можно, но сделать это способен только хозяин. Только он знает правильные слова, для каждой мумии такого ранга заклинание индивидуально.

– В таком случае что мы делать собираемся? – озадачился Валентин. – Попробуем с ним договориться? Возьмем в заложники и потребуем привести к хозяину?

– Нет, умерть неспособна идти на сотрудничество, она абсолютно предана своему создателю. Мы должны его уничтожить.

– Но как?! – хором произнесли Аля с Сабуркиным.

– В идеале надо уничтожить канопы – ритуальные сосуды, в которых хранятся забальзамированные внутренние органы мумии, но они, скорее всего, остались в Египте, поэтому уничтожать придется саму умерть. Проще всего это сделать, если проткнуть его со спины между лопатками или в грудь, где ключицы, раскаленным копьем.

– М-да, – вздохнул Валентин, почесав затылок, – бутерброды захватили, а копье забыли. Незадача.

– Справимся, не беспокойся, – усмехнулся Феликс.

– Допустим, мы его уничтожили, – не желала успокаиваться Алевтина. – А дальше что? Как на хозяина выйдем?

– Я знаю как. Все придумал до того, как вас затащить в эти дебри. Я же не по ходу пьесы действую экспромтом, а заранее шаги продумываю. – Феликс обернулся и с улыбкой посмотрел на сидящую в углу салона женщину. – Алечка, ты доверяешь моим умственным способностям или они не внушают тебе оптимизма?

– Эх, – выдохнула она, – если бы не доверяла, сидела бы сейчас дома, а не в кустах между Питером и Москвой. Валя, угости даму сигареткой.

Сабуркин протянул ей пачку с зажигалкой, после закурил сам.

Стемнело. Лес погрузился во тьму, в непроглядном мраке сгинули и дачи со всем поселком.

– Где Петровченки потерялись, не пойму? – начал уже беспокоиться Валентин. – Может, позвонить им?

– Еще с полчаса подождем и позвоню, – кивнул Феликс.

Минут через десять тишину нарушил отдаленный звук автомобильного двигателя, мелькнул свет фар, и показалась старенькая «Нива».

– Надеюсь, это наши Петровченки, – вытянув шею, сказала Алевтина.

– Скорее всего, – согласился Валя. – Мумия-то вряд ли на «Ниве» приедет.

– Почему? – Феликса вдруг разобрал смех. – Думаешь, ему не по ранжиру? Неплохая, между прочим, машина.

– Мумия на «Ниве» не поедет! – с каким-то ребячьим упрямством пробурчал Валентин, и Феликсу пришлось согласиться.

Машина остановилась у дачного домика, и показалась Светлана. Не заглушая двигателя, не выключая фар, она пошла к забору, открыла калитку и скрылась из вида. Окна дома вспыхнули светом, Светлана вернулась к машине и вынула из багажника сложенную инвалидную коляску. Затем открыла заднюю дверь, поставила рядом коляску и принялась пересаживать на нее своего неподвижного супруга. Устроив его поудобнее, женщина достала из машины большой клетчатый плед, тщательно укутала мужа с ног до головы и повезла тихонько по дорожке к дому.

– Офицерским женам, да вообще всем женам военных памятников надо понаставить по всей стране, – тихо произнесла Алевтина.

– Думаешь, они все такие? – хмыкнул Сабуркин. – Ты так не думай.

– Не порти мне, Валя, картину!

– Хорошо, не буду, любуйся своей картиной.

Светлана Васильевна вернулась к машине, достала из багажника битком набитые сумки, после фары погасли, и округа снова погрузилась во тьму, лишь чуть разбавленную светом из окон дома.

До двух часов ночи сотрудники агентства «ЭФ» бодрствовали, перекусывали бутербродами, делились историями, вспоминали, кто что знает о мумиях и Египте, какие книжки читали, фильмы смотрели, затем людей начало клонить в сон.

– Давайте так расположимся, – сказал Феликс. – Валентин и Никанор – в моей машине, женский коллектив – у Германа.

Люди уже так хотели спать, что ни вопросов, ни возражений не нашлось. Аля с Ариной забрались в «Опель», Сабуркин пересел на заднее сиденье, уступив свое место старику, и все быстро уснули. Феликс еще какое-то время посидел за рулем, поглядел в зеркало на Валентина – тот развалился на сиденье, запрокинув голову, и похрапывал, приоткрыв рот. Затем взглянул на Никанора. Откинув спинку, тот съежился калачиком, едва ли не утыкаясь носом в ручку двери.

Приоткрыв свою дверь, Феликс вышел из машины. Двигаясь так тихо, что под его ногами не треснула ни одна ветка, он достал из багажника свой пиджак, испачканный кровью утренней драки в баре «Олимпус». Надев его, мужчина растворился во тьме.

Подойдя к даче четы Петровченко, Феликс остановился напротив погасших окон и глубоко вдохнул холодный черный воздух. Подошвы ботинок оторвались от травы, мужчина стал подниматься, взлетая. Метрах в десяти от земли он распахнул руки и поплыл в пространстве, подключаясь к информационному полю и одновременно вкладывая в него сведения о местонахождении жертвы, усиливая информацию открытой человеческой кровью.