За стеклянными витражами офисов Сибирской телевизионной корпорации готовились проекты новых телепрограмм, по коридорам суетились сотрудники; в павильонах записывалась реклама; прогнозировались и опробировались разнообразные телешоу.
В информационном отделе (большом, хорошо освещенном зале, расположенном на тридцать пятом этаже сверкающего шестидесятиэтажного небоскреба в центре бывшего когда-то Ленинского проспекта города Барнаула, а ныне проспекта Единения), куда журналистов напичкали как селедок в банку, тоже стояла толчея и нескончаемый гул, разбавляемый для разнообразия телефонными трелями. Каждый сидел в своем закутке в телефонных наушниках или попросту с берушами в ушах и, уткнувшись в компьютер или раскиданные по столу листы исписанной бумаги, ваял свои очередные информационные вирши в надежде напасть на не поднятую или забытую, но весьма злободневную тему, и слепить крутой, а еще лучше — скандальный материал.
Время от времени мозги журналистов плавились, и люди переключались на другой вид деятельности. Кто-то переговаривался с соседом, кто-то по телефону делал «бла-бла» с телезрителями, кто-то — с информаторами (очень нужные люди!), кто-то пил черный, приторно сладкий чай (кстати, помогает мозгам совсем не расплавиться!), а кто-то, наоборот, пытался придумать за целый день хоть что-то, сражаясь за доской в шахматы.
Лика же была полностью сконцентрирована на клавишах своего мини-компьютера, набирая текст, складывавшийся из воспоминаний, философских измышлений и фактов, которые она, сдобрив толикой романтизма, надеялась облечь в книгу. Видя перед собой только лишь светящийся экран дисплея, она продолжала писать:
«…От Паразитов избавиться вряд ли удастся: они на Земле, похоже, столько же, сколько и люди, так хотя бы попытаться сбалансировать наши силы.
Иногда мне кажется, что все, что вокруг нас происходит, — какая-нибудь компьютерная игра или фантастический сон! Когда ничего глобального не знаешь, и сам лично не сталкиваешься с непонятным, то жизнь кажется вполне сносной. Даже интересной порой, спокойной и отчасти счастливой. Но, к сожалению, ты уже не в силах отключиться и не видеть тех странностей, которые обычные люди не замечают за суетой быта или которым не придают особого значения. Порой Паразита, вселившегося в человека, я чувствую и даже вижу невооруженным глазом, но нейтрализовать его среди толпы народа не смею. Единственное, что могу себе позволить, — это рассмешить или просто заставить человека улыбнуться. Только так возможно заставить несчастного переключиться на положительные эмоции.
Я вот сейчас сижу, пишу все эти нескладные мыслишки, а сама безуспешно истязаю собственные мозги на предмет: как эффективнее и проще переключить человека на позитивное и нейтрализовать его „минусовый“ настрой на жизнь. Как погасить вспышку гнева на то, что другой индивидуум отличается от него самого? Как обуздать страх, что кто-то посягнет на его свободу и жизнь? Как прекратить истерику, когда человек на распутье? Засмеяться самой?
Помнится, еще Демокрит говорил, что смех — привилегия богов и людей. Богов и людей… Да-а-а, архангелов еще с незапамятных времен люди называли богами…
Сколько ненужной суеты в мире! Сколько зря потраченной энергии на доказательство превосходства одного человека над другими, одной идеи против другой, одной религии лучше другой! Люди, люди… Если бы вы знали, как нами манипулируют! Раньше, не зная всего положения вещей, и я думала, что жизнь такая сложная, непредсказуемая штука, а теперь даже дух захватывает от осознания, что все банально просто. А может, есть еще более простые понятия и истины? Кто знает? Наверняка есть. Но не всегда легко мириться с новыми знаниями, особенно если они противоречат привычному мировоззрению и устоявшимся понятиям общества.
Люди боятся одиночества, но в одиночестве мы рождаемся и в одиночку покидаем этот мир. Те испытания, которые подстерегают нас, мы тоже переживаем в одиночестве. Все неурядицы, которые обрушиваются на нас, как снег на голову во время нашего пути к совершенству и которые были дарованы нам Создателями, чтобы образумить людской род, на практике показав действие законов Мироздания, невольно послужили приманкой для паразитирующей расы (возможно, тоже необходимой для Вселенной!). То, что должно было стать крайне редким явлением и служить Человечеству уроком, весьма понравилось враждебной для нас расе Паразитов, и они решили этим шантажировать людей. Но Паразиты, как и радиоактивные бета-частицы, не способны проникать в закрытое „помещение“, пока ты не впустишь их сам. А когда ты настроен на плохое, ждешь подножку или удар в спину, то и впускаешь эти события в свою жизнь.
Сегодня люди уже ассимилировались и адаптировались к жизни в постоянном стрессе и негативе. Подчас они не видят того безобразного, что еще двести лет назад всех шокировало. Потому бедствий и разочарований стало больше. Эта запутанная до предела ситуация на Земле просто необходима для жизнедеятельности Паразитов. И разобраться человеку самому, кто действительно желает нам добра, именно добра, для процветания человеческой цивилизации, а кто — зла, стало очень сложно. Нельзя сказать, что Паразиты всех уровней творят зло, нет, они просто не делают нам добра, преследуя свою цель.
И вот наступило время, когда наши Создатели больше не могли быть сторонними наблюдателями, они спустились на планету, чтобы последний раз объяснить повзрослевшему „подростку“ по имени Человек, какие лежат перед ним перспективы: повзрослеть или, играя со спичками, погибнуть в пожаре самому и погубить тот дом, в котором он родился…»
Лика прекратила печатать и, прикрыв глаза, подперла склоненную голову рукой. Потом без единой мысли зацепилась отсутствующим взглядом за светящийся монитор и ровные строчки текста, задумалась. Неожиданно ей вспомнился Том. Почему-то хотелось думать сейчас только о нем, только о нем и больше ни о каких глобальных проблемах человечества. Том был простым, обыкновенным парнем. От него веяло надежностью, постоянством, в нем было как раз то, чего так не хватало Лике самой с ее суматошной работой телерепортера.
Бросить бы все ко всем чертям собачьим и улететь к Тому в Лондон! Лика ни разу не была в Англии.
Том…
Ей захотелось сию же минуту рвануть на острова Туманного Альбиона и, обняв этого красивого молодого мужчину, спрятаться лицом у него на груди. Как хочется быть простым обывателем, уметь радоваться рассвету, встреченному с любимым другом, а не доказывать кому-то прописные истины. Пусть сами доходят до этого собственным умом. Однажды Мустафа сказал одному из своих друзей: «Стоит ли защищать чье-то счастье, если ты сам не можешь быть счастливым, стоит ли провозглашать чью-то свободу, если ты сам не свободен? Прежде чем думать о других, подумай о себе. Когда поймешь, что такое счастье для тебя, тогда сможешь лучше понять счастье другого»…
Неужели она любит Тома? А как еще можно назвать то чувство, которое они на протяжении уже четырех лет безуспешно скрывают друг от друга?
«Как я скучаю по тебе, Том! — мысленно обратилась к нему Лика. — Слышишь ли ты меня сейчас? Мне невыносимо одиноко без тебя, без твоего молчаливого внимания моей нескончаемой болтовни, без спокойного взгляда твоих ясных, синих глаз, без твоих дружеских объятий. Я до сих пор не могу забыть тот поцелуй на египетских развалинах. Мне даже порой не верится, что ты все-таки осмелился выказать свои чувства. Это был такой короткий миг, что и сейчас кажется, будто мне привиделось это во сне…»
«Я тоже думаю о тебе, Лика. Я тоже хочу быть рядом с тобой, — сквозь какую-то полудрему донеслись до нее импульсы, посланные Томом. — Неужели у нас не останется времени любить? Неужели мы призваны думать только о других, о планете в целом? Думаю, нет. Никакая замечательная идея не стоит того, чтобы из-за нее хотя бы одного человека делать несчастным. Как и ты, я хочу обычных человеческих отношений».
«Том, кажется, я люблю тебя. Наверное, то, что мы сейчас испытываем, то, что мы чувствуем и слышим друг друга на расстоянии, это и есть то болезненное и томительное чувство любви…»
«Солидарен с тобой на все сто процентов и тоже чувствую твое настроение. Потерпи, скоро мы снова встретимся в горах этого благословенного места. Там и решим, как быть дальше».
«Нужно поговорить с „архангелом Михаилом“», — мысленно предложила Лика.
«Думаешь, он будет против? Но ведь мы живые люди, а не роботы».
«Я чувствую, что все будет хорошо. Я буду мечтать о тебе, Том».
«А я о тебе. Я целую тебя. Ты чувствуешь?»
«Я представляю это. И тоже целую тебя. Остальное скажу при встрече».
«Я и так ощущаю все, что ты думаешь и что хочешь сказать. Пока».
Лика открыла глаза и глубоко вздохнула. Все-таки телепатия — шикарная вещь, и не заменят ее никакие интерфейсы.
«Великая труженица» свела лопатки, выпрямилась, слегка размяла уставшие плечи и осмотрелась. Коллеги были полностью поглощены словесным облачением своих мудрых и свежих, порой даже оригинальных мыслей, умело втиснутых в серенький материал, который они были обязаны талантливо рожать ежедневно. И тут она почувствовала на себе чей-то тяжелый, угнетающий взгляд. Пришлось обернуться.