Отдалившись от базы и посиделок у костра, Лика с Томом остановились у очередного широкоствольного кедра.

— Том, знаешь, я… — она смущенно потупила взор и замолчала, стесняясь открыто сказать о том, что сейчас творилось в ее душе.

Парень приподнял ее подбородок, чтобы лучше видеть лицо в свете луны, и заглянул в блестящие голубые глаза. В них было столько нежности и страсти…

— Том, я так люблю тебя! Теперь я это точно знаю, — прошептала Лика. — Я с таким нетерпением ждала новой командировки, чтобы снова увидеться с тобой.

— Я тоже, — спокойно ответил он, разглядывая ее лицо, будто видел впервые. — Ты просто сводишь меня с ума, малышка. Я мечтаю о тебе даже на задании.

— Правда? — обрадовалась девушка.

— Лик, мы имеем право. Михаил почти официально разрешил нам любить.

— Да, это справедливо.

— Иди ко мне, малышка, — Том раскрыл объятия, и девушка прижалась к его груди.

… На траву упала куртка Лики, следом за ней отправилась и куртка Тома.

Недалеко от них качнулась ветка молодой сосны, и луна осветила лицо Аар Ми. Он стоял в отдалении и наблюдал за влюбленными людьми. Он долго смотрел на них, склонив голову на бок, словно пытался получше разглядеть и запомнить. Возможно даже, что он учился.

«Аар Ври не раз общался с земными женщинами, а вот мне — не доводилось: все занят был процессами урегулирования, генерации… Паразиты тоже пытались вступать в связь с женщинами этой планеты. Увидев совокупление человеческих особей и ощутив, какие вибрации исходят в этот момент от людей (особенно от самок), они решили испытать их на себе. Но на кораблях похищенные женщины приходили в ужас, издавая совершенно неподходящие вибрации, а когда их успокаивали, вовсе переставали излучать энергию, которая, в частности, и привлекла к себе внимание, — думал Аар Ми. — Человека нельзя насильно заставить любить. И это не под силу никому, даже Создателю. В этом люди непостижимы».

Некоторое время спустя Том вернулся в свой коттедж. Роберт уже спал, но, услышав, как в душевой зажурчала вода, проснулся.

— Эй, Том! — окликнул он приятеля.

Том выглянул из душа:

— Ты еще не спишь? — весело спросил он.

— Ну что… вы…того?! — не выдержал Роберт.

Опоясавшись полотенцем, Том вышел из душевой кабины и босиком побрел к столу, чтобы сделать себе чай.

— Ты как будто смущен, — улыбнулся он, поглядывая на сонного соседа. — Можно подумать, ты никогда не называл вещи своими именами.

У Роберта моментально прошел сон. Он подпер голову рукой и приготовился слушать.

— Вы занимались сексом? — наконец осмелился он спросить напрямую.

— Нам и без него было хорошо. По крайней мере, пока… — с ощущением беспредельного счастья ответил Том.

— И чем вы занимались? — не унимался Роб. Глаза у него распахнулись, ожидая пикантного рассказа и смакования самых душещипательных моментов.

— Ну… — тянул резину Том, нарочито думая.

— Вы хоть целовались? — поморщился Роб, почти разочаровавшись.

— Это было здорово! — наконец признался Том. — Лес, трава, луна и рядом человек, которого ты любишь и хочешь уже тысячу лет! — ответил Том, размешивая чай в чашке; потом отпил из нее залпом и оставил стоять на столе. Сразу переоделся в спортивные трусы и футболку и лег в постель, погасив свет в душевой.

— Я тоже так хочу! Завтра плавно подрулю к Гретхен… — самодовольно улыбнулся Роберт, играя бровями.

— Гретхен увлечена новеньким, — заметил Том как бы между прочим.

— Это каким? Итальянцем, что ли? Да он же моложе ее на восемь лет!

— Я думаю, это им не помешает, — ответил Том и перевернулся на бок.

Роберт почти сник.

— Тогда подкачу к Ребекке…

— А ты разве не заметил, что между ней и Беном начали таять снега?

Роберт не выдержал, сел на кровати и с досады ударил кулаками по одеялу.

— Я тоже хочу быть человеком! И мне нужен секс! — без обиняков заявил Роб.

— Спи уже, сексуальный гигант. Мы-то с Ликой собираемся пожениться, а ты ведь решил не связывать себя цепями брака.

Роберт насупился.

— Спи-и-и! — обиженно передразнил он Тома. — Тебе легко говорить: спи. Ты сейчас уснешь, довольный, как таракан, а я всю ночь буду тебе завидовать!

— Ну, допустим, не всю ночь — до утра осталось всего три часа… И, ко всему прочему, зависть — плохая штука.

Роб, наконец, принял горизонтальное положение и отвернулся к стене.

— Все равно буду завидовать! — по-детски упрямо пробурчал он себе под нос.

Том усмехнулся и закрыл глаза.