В данном разделе речь пойдёт о происхождении культуры в отдельных регионах (Ближний Восток, Древняя Индия, Древний Китай, Древняя Греция, Древний Рим, Древняя Русь) и о рождении арабо-мусульманской и европейской культуры Нового времени (западноевропейской). Всё это предваряется сведениями о первобытной культуре, которые можно считать общими для указанных регионов. Раздел включает также отдельные темы о мифологии и Библии, их роли в развитии культуры.

Рассматриваются не все культуры. Не представлены византийская культура, культура доколумбовой Америки, нет сведений о древних культурах на территории Сибири. Безусловно, историю этих культур было бы интересно изучить и знать. Но мы выделили те регионы, влияние которых на мировую культуру общепризнано.

Развитие мировой культуры продолжается. Возможно, что мы станем свидетелями появления новых культурных регионов, их растущего влияния на облик мировой культуры. Но как бы он ни менялся, на нём всегда найдутся знакомые черты влияния древних культур Индии, Греции, Руси и т.д.

Источников по данному разделу имеется великое множество. Любая книга по истории какого-то региона включает сведения о его культуре. Но мы уже говорили, что история культуры – это не вообще история или не просто часть мировой истории. Исходным определением культуры у нас был способ деятельности человека, обусловливающий своеобразие истории или отдельного её периода. История того или иного народа, государства полна различных событий, но мы узнаём характер народа на основе сходства этих событий. Различные точки зрения на то, почему это сходство существует, были представлены в последней теме предшествующего раздела. История культуры – это история сходства, единства в многообразии деяний людей и событий.

Не одинаковость, а именно сходство, схожесть, схождение, происхождение мы выделяем, когда говорим об истории культуры.

Механическое и человеческое представления о культуре

Если бы об истории культуры «судил» компьютер, то на основе анализа он, несомненно, представил бы статистически точные закономерности. Они были бы совершенно правильными с «точки зрения» машины.

Рассказывают, например, что ЭВМ Пентагона доказала: мировая война в 1914 г. начаться не могла. И ведь верно: с точки зрения элементарной логики не должно быть никакой связи между убийством в Сараево и мировой бойней. Другой пример того же рода: на вопрос о радикальном средстве против перхоти компьютер ответил: «гильотина». Очень логично: трудно представить себе средство радикальнее. Но понятно, что человек предпочтёт остаться с перхотью, чем поступить так логично.

Два представления, две логики: машинная и человеческая. Зависит ли культура от того, какая логика находится в её основе? Безусловно. Но это как раз и означает, что развитие культуры осуществляется по той логике, которой руководствуются создающие её люди. Для того чтобы её понять, используют слово «ментальность», которое мы уже упоминали. Так называют «социально-психологические установки, способы восприятия, манеру чувствовать и думать. Ментальность выражает повседневный облик коллективного сознания, не отрефлектированного и не систематизированного посредством целенаправленных умственных усилий мыслителей и теоретиков».

Содержание ментальности

Носителем и выразителем ментальности, её порождающим началом должен быть каждый индивид в культуре того или иного общества. Если это так, то культура является живой и человечной. Но отрефлектированиое и систематизированное коллективное сознание уже не будет обладать свойством ментальности. Оно превратится в знание, теорию, принцип, который может быть положен в основу культуры. Она станет механической, машиноподобной, её не будет оживлять пусть стихийное, но живое и личностное участие индивидов.

Например, принцип такого рода изложен в своё время в «Майн кампф»:

«То миросозерцание, которое отвергает демократический принцип массы и ставит своей задачей отдать власть над всем миром в руки лучшей из наций… логически должно применять тот же аристократический принцип внутри самого данного народа… Вся организация общества должна представлять собой воплощённое стремление поставить личность над массой, т.е. подчинить массу личности».

Известно, что культура, созданная таким способом, была очень развитой. Но она была антижизненной, поскольку в жертву ей была принесена жизнь.

Человеческое начало культуры

Культура развивается между двумя крайностями: живой стихийностью и мёртвой механистичностью. Наглядной мерой и единством этих крайностей является сам человек, его вид, облик, который сохраняется уже несколько десятков тысяч лет. На примере человека природа как бы показала, что единство возможно. Пока оно сохраняется в человеке, сохраняется и культура. И то, что мы сами принадлежим к данному виду, позволяет нам что-то понимать в ней, находить в себе единство и сходство с культурой.

 

ТЕМА 7

Культура в первобытном обществе

Выделим основные вопросы темы:

1) возникновение человека и общества;

2) особенности первобытной культуры;

3) культура эпохи разложения первобытного общества.

Место человека в животном мире

Вопрос о месте человека в природе был поставлен на научную основу в середине XVIII в. Шведский естествоиспытатель Карл Линней (1707–1778) выделил в составе млекопитающих отряд приматов. Во всех классификациях данного отряда существует семейство гоминидов, куда входят человек и его ближайшие предки. Для представителей семейства гоминидов характерны большой и развитый мозг, выпрямленное положение тела и походка на двух конечностях, подвижные кости, развитые большие пальцы. Современный человек образует вид sapiens рода Homo, который относится к семейству гоминидов отряда приматов.

Появление человека современного вида совпадает с началом позднего палеолита, т.е. исчисляется несколькими десятками тысяч лет. Научные представления о человеке основаны на том, что он имеет животное происхождение. Это подтверждается многочисленными находками ископаемых останков древнейших предков человека.

Разумеется, существуют и другие представления о происхождении человека. Есть красивые гипотезы о том, что человек был рождён в Космосе, на одной из планет далёких звёздных систем. Как считает, например, известный американский антрополог XX в. Маргарет Мид, «космическое чувство» является определяющим для человека. Есть и библейские сюжеты, рассказывающие о сотворении человека. Различные предположения о родословной человека значимы для каждого из нас ещё и в том смысле, в каком мы сами для себя считаем естественным происходить от Бога, из Космоса, или от обезьяны. С научной точки зрения последний вариант происхождения человека является самым подходящим.

Происхождение – это не обязательно и положение

То, что человек является животным по своему происхождению, не служит оправданием животного поведения. В обществе каждый из нас может быть кем угодно по своему социальному происхождению, но наше социальное положение во многом зависит от нас самих. То же можно сказать и о нашем природном происхождении: человеком нас делает не происхождение, а жизнь в обществе и способность к социальным видам деятельности.

Формирование современного человека, начавшееся несколько десятков тысяч лет назад, сопровождалось гибельным воздействием его на природу. Появившись когда-то без естественных средств защиты и приспособлений к окружающей среде, Homo sapiens сам себе обеспечил эти средства, истребив в результате не только своих человекообразных предшественников, но и большую часть всего живого на планете. Человек как бы уничтожает все следы своего животного происхождения, но тем самым лишь подтверждает, что он всё ещё находится на стадии формирования.

Движущие силы процесса антропогенеза

Есть много объяснений причин появления современного человека. Ч. Дарвин (1809–1882) придавал значение половому отбору, т.е. преобладающей роли женщин, предпочитавших определённых индивидов при размножении. Многие учёные оценивали прямохождение как решающий фактор появления современного человека. Другие приписывали такую роль руке. Связывали причины и с особенностью мозга. Но все эти гипотезы не учитывают общественную природу человека. Ф. Энгельс в статье «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека», являющейся одной из глав его работы «Диалектика природы» (1873–1876), сформулировал трудовую теорию происхождения человека. Суть этой теории можно передать фразой самого Энгельса: «Труд создал человека». Труд – это целе-со-образная деятельность, начавшаяся с изготовления орудий из камня, кости, дерева. Иными словами, это деятельность сообразно цели, то есть предвосхищённого результата. Постановка цели, целеполагание и было началом сознания, а труд становился определяющим его фактором. Но обретая сознание, наши далёкие предки не передавали его по наследству, в том числе и каждому из нас. В труде сознание не только зародилось когда-то, оно и сегодня зарождается у человека в той мере, в какой он трудится, т.е. действует целесообразно.

Другим фактором появления современного человека стала речь как необходимое средство общения и совместной трудовой деятельности. Труд и речь – это средства искусственного отбора, который является определяющим вплоть до сегодняшнего дня. До их возникновения решающую роль играл естественный отбор.

Но необходимо иметь в виду следующее: какие бы причины ни породили когда-то человека, важно не то, как человек когда-то стал человеком, а то, как он им становится сегодня, что, в том числе и каждого из нас, делает людьми.

Возникновение общинно-родового строя

Учёные считают, что первой упорядоченной формой организации общества, сменившей праобщину, был коллектив родственников, связанный общим происхождением по материнской линии, т.е. материнский род. Кровное родство обеспечивало более прочные социальные связи. Отношения родства строились по материнской, женской линии, женщины играли и основную роль во всех областях хозяйственной жизни, в воспитании детей.

Постепенно с женщиной стало ассоциироваться само понятие жизни и её продолжения, что было выражено в позднепалеолитических «Венерах» – женских статуэтках с подчёркнутыми признаками пола. Они свидетельствуют о женщине как о первом объекте поклонения (культа) человека. Однолинейный (по женской линии) счёт родства стал началом общинно-родового строя. Поэтому род был уже социальным явлением, а не только биологическим.

Вторым принципом организации рода стал обычай экзогамии, т.е. запрещение брачного общения внутри рода. В современных примитивных обществах иногда даже отсутствует сознание связи между половым актом и рождением ребенка, но принцип экзогамии соблюдается неукоснительно.

Причин происхождения экзогамии выдвигают много: инстинктивное отвращение к кровосмесительным связям; страх перед человеческой кровью вообще и дефлорационной и менструальной кровью женщин из своего рода в особенности; желание не допускать каких-либо столкновений внутри рода. Американский этнограф и историк Л. Морган (1818–1881), результаты исследований которого обобщил Ф. Энгельс в труде «Происхождение семьи, частной собственности и государства», связывал возникновение экзогамии со стремлением избежать вредных последствий кровосмешения. Но, ни одна из выдвигаемых гипотез не объясняет достаточно полно запрет на брачное общение внутри рода, хотя в каждой из них есть свой резон. Так или иначе, но именно в связи с. однолинейным счётом родства и экзогамией на смену праобщине приходит новый коллектив – родовая община.

Переход к родовой общине – это начало иной жизни, организованной на основе не природных, а социальных, самим человеком созданных принципов. Поэтому этот переход можно считать началом культуры. Таким образом, поклонение женщине как хранительнице крова и очага, а также запрещение кровосмешения есть самые глубокие корни человеческой культуры. В сущности, они представляют собой две стороны человеческого отношения к жизни, понимаемой уже не как биологическая, а как культурная данность.

Не зря, следовательно, многие мыслители разных эпох отмечали, что культуру того или иного общества характеризует отношение к женщине. В связи с этим нужно заметить, что разрушение культуры в нашей стране начиналось не только с уничтожения памятников, но и с высмеивания почтительного отношения к женщине, получившего значительное распространение в первые послереволюционные годы. Любовь и уважение к женщине были объявлены буржуазными пережитками, существовали запреты на «частное владение» женщинами и проекты их «национализации». В женщине видели только новую «производительную силу» и работницу «великой армии труда».

Символическое понимание почтения к женщине и запрета на кровосмешение

Разумеется, почтение к женщине и запрет на кровосмешение в своих истоках, как и в развитой культуре, имеют буквальное значение. Однако по мере развития общества они приобретают и символическое значение. Почтение к женщине есть, в конечном счете, почтение к жизни, как говорил А. Швейцер, благоговение перед ней, почтение ко всему, что обеспечивает существование общества и культуры: почтение и уважение к родителям, к истории, традициям, святыням и т.п.

Недопущение кровосмешения становится недопущением смешения ценностей, в частности добра и зла, недопущением подмены принятой в обществе иерархии ценностей какой-нибудь иной системой ценностей. Нужно учесть также, что культ женщины и экзогамия в древности дополняли друг друга и в отдельности существовать не могли. Нельзя поклоняться женщине без запрета на кровосмешение, а запрет не исполнялся, если бы не было поклонения. Символически это означает, что жизнь или культура и уважение к ним не могут существовать, если не соблюдается запрет на смешение ценностей, если, скажем, перестают вообще различать живое и неживое, культуру и бескультурье.

Возникновение речи и мышления

Как было уже отмечено, в связи с коллективным характером труда возникают речь и мышление. Их основой послужили звуковые сигналы обезьян – непосредственных предков человека. Запас сигналов у них довольно большой. Но в основном эти сигналы не столько обозначают предмет, сколько выражают состояние животного. Правда, обезьяны могут издавать звуки и в спокойном состоянии, это так называемые жизненные шумы.

Начальные идеологические представления

Но речь и мышление – иной план жизнедеятельности, в котором человек действует не с вещами, а с их идеальными копиями, с их образами и звуковыми обозначениями. Для этого необходим не только развитый мозг, но и развитый артикуляционный аппарат, включающий органы речи и руку. Речь, мышление, движение руки – всё это становится средством замещения и изготовления отсутствующих непосредственно предметов и их свойств, средством воссоздания и хранения того, что по каким-то причинам утрачено. Мысль, слово, дело становились для людей не менее реальными, чем мир натуральных предметов. Они заполняли собой какие-то ниши, провалы, поэтому невидимое существовало как видимое, отсутствующее как бы присутствовало в слове или в деле, необъяснимое и непонятное становилось понятным и привычным, если было как-то названо, показано, создано. Мысль и слово позволяли общаться и быть связанным с отсутствующим человеком, и связи между людьми становились уже не только материальными, физиологическими, но и идеологическими.

По удачному выражению отечественного философа М.К. Мамардашвили (1930–1990), идеология – это «социальный клей». Благодаря идеологии даже умершие могли продолжать жить, т.е. быть «склеенными» с живущими. Мёртвые обретали способность стать прообразами героев, которым впоследствии поклонялись живые. Со временем идейные связи между людьми крепли, порой становились прочнее кровнородственных.

Идеологические воззрения древних людей закреплялись в определённых действиях, носивших обрядовый, ритуальный характер. Антропологи относят к ним ранние погребения. Многие костные останки принадлежат неандертальцам, предшественникам современного человека. Захороненные лежат на боку, в положении спящих. Костяки захороненных, как правило, ориентированы по линии восток – запад, считается, что их положение как-то увязано с движением Солнца. Некоторые учёные предполагают, что в обряде погребений были выражены зачатки солнечного культа. Но как бы ни объяснять факты погребения и расположения останков захороненных, ясно одно: всё это было исполнением общего плана идей, которыми располагали наши предки.

Становление и развитие первобытной культуры

Неверным было бы представление, что их знания являлись чем-то совершенно примитивным. Это не так. Доказательством может служить наша жизнь. Примитивные, бессодержательные знания не обеспечили бы ни жизнь первобытного человека, ни нашу собственную. Но пращур наш выжил, развил культуру, достижениями которой мы пользуемся и сегодня. Зачатки рациональных знаний и речь, одомашнивание животных и создание сельскохозяйственных культур, овладение огнем, изобретение колеса (хотя и не везде), паруса и орудий труда, без которых невозможно обойтись и теперь, в наш развитый в техническом отношении век, – всё это было достигнуто ещё в доисторическое время. Материальная культура являет собой великое множество вещей, но среди них есть топор, пила, молоток, лопата, нож, игла и т.д., без которых культура существовать не может, они служат как бы её скрепами, неразложимыми элементами. И они тоже достались нам в наследство от наших далёких предков.

Особенностью первобытной культуры является, прежде всего, тот факт, что она, образно говоря, скроена по мерке самого человека, то есть была антропоморфной. У истоков материальной культуры вещами командовал человек, а не наоборот. Конечно, круг вещей был ограничен, человек мог их непосредственно обозревать и чувствовать, они служили продолжением его собственных органов, в определённом смысле были их вещественными копиями. Но в центре этого круга стоял их создатель – человек.

Особая роль руки

Мы уже упоминали о руке как важнейшем органе наряду с мозгом и органами речи. Рука имеет самое большое представительство в мозгу, можно сказать, что она является самым «умным» органом тела. Развитие руки и мозга тесно связаны друг с другом. У неандертальца объём мозга вполне сравним с объёмом мозга современного человека, но структура мозга была неразвитой. Неразвитой была и его рука: малоподвижна кисть, ограничено противопоставление большого пальца всем остальным.

В нашей речи закреплено особое отношение к рукам. Мы можем назвать чьи-то руки добрыми, золотыми, умными, нежными, ласковыми. Обратите внимание: все эти качества, которыми мы наделяем руки, являются человеческими, имеют положительную оценку. Эпитетов с отрицательным значением гораздо меньше: цепкие, загребущие, жадные… Хотя, например, к глазам применимо большее число негативных оценок. Ещё говорят, что глаза боятся, а руки делают, подчёркивая тем самым независимость, самостоятельность рук, их «собственный ум».

Руки – это непосредственные инструменты мозга. На ранних этапах культуры мышление было вплетено в деятельность, оно само было деятельностью. Поэтому и культура носила слитный, нерасчленённый характер. Её также называют синкретичной.

Первобытная история, как и культура, имела ещё одну особенность – примитивный коллективизм. Эту отличительную черту отмечал Ф. Энгельс в работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Коллективный характер носила и деятельность, производство средств для жизни, с которого, как полагают исследователи, люди начали отличать себя от животных.

Первобытное искусство

Орудия труда имели строго определённое назначение. Они были необходимы для поддержания жизни. Но жизнь постепенно выходила за рамки биологического существования. Она становилась надбиологической, социальной, и требовала иных форм выражения. Искусство явилось одной из таких форм.

В широком смысле слова искусство – это осуществление образа, запечатление его в звуке, в телодвижении, в веществе. Создание орудий труда – высокое искусство рук, чувств, мысли, так как нужно, чтобы рука точно следовала образу, имеющемуся в сознании, воспроизводила его в движении. Возможно, сама рука является одним из первых человеческих образов. Не зря ведь младенец может внимательно и подолгу разглядывать её, запечатлевая её вид в пробуждающемся сознании.

Вид руки стал первой моделью, по которой были созданы когда-то простейшие орудия труда. И качество этих орудий определялось тем, насколько они удобны для рук. Но можно представить себе какой-нибудь инструмент превосходного качества, который так искусно сделан, что им по прямому назначению и пользоваться-то жалко. Это уже не просто инструмент, а произведение искусства. Это скорее не средство труда, а предмет, доставляющий эстетическое наслаждение – такое состояние, в котором человек удовлетворён созерцанием, сознанием того, что доставляющий ему радость или приятное волнение предмет существует и вполне доступен для него. Но разве не ради подобного состояния человек напрягается, надрывается, испытывает лишения и далеко не всегда приятные волнения?

Таким образом, труд и соответствующие орудия выражают, с одной стороны, неудовлетворённость человека существующим, а с другой являются способом удовлетворения, способом его достижения. С помощью орудий труда человек создавал то, что виделось ему в воображении.

Искусство как особый вид деятельности в узком смысле слова тоже есть выражение неудовлетворённости и способ достижения удовлетворения. На первых порах большое значение имели руки, органы зрения и речи, тело. Они были самым доступным средством выражения чувств, ви́дения и изображения мира. Поэтому произведения первобытного искусства являются не простым отражением предметов или существ окружающего мира, но и выражением состояния человека. Искусство было миром, преломлённым в сознании первобытного человека. Оно наиболее показательно для характеристики первобытной культуры.

Взгляды на происхождение искусства

Общепринятого объяснения причин возникновения искусства нет. В марксистском учении происхождение искусства объясняется трудовой деятельностью. Видный теоретик марксизма, философ Г.В. Плеханов (1856–1918) писал, что искусство – это дитя труда, а не игры.

Согласно иным взглядам, искусство связано с религией. Магия охоты и магия плодородия находили отражение в деятельности первобытных художников, где образам искусства придавалось значение заклинания, а не наслаждения. Такая точка зрения во многом основана на том, что первобытные художники делали изображения в потаённых местах пещер, в тёмных камерах и коридорах, на значительном отдалении от входа, где и два человека не могли разойтись. Это объясняют желанием создать вокруг настенных изображений атмосферу тайны, естественную для магических действий.

Существуют также традиция связывать происхождение искусства с игровой деятельностью. Давно было замечено, что первобытные изображения постепенно становились менее реалистичными, более условными. Но для игры как раз и характерно создание человеком в условном пространстве и времени порядка, который определяется им самим. Играющий человек выражает себя в условно независимом, свободном состоянии, в состоянии незаинтересованности по отношению ко всему, что не связано с игрой. Отсутствие внешней, посторонней цели, когда целью становится сама деятельность, роднит искусство и игру. В книге «Утро искусства» академик А.П. Окладников (1908–1981) писал, что у первобытных художников была лишь потребность в материализованном выражении внутренних переживаний, чувств и идей, творческой фантазии.

Не исключено, что первобытные художники, проникавшие в потаённые места пещер, делали это не для магии, а чтобы избежать свидетелей своего творчества, которое могло казаться со стороны пустым, непонятным и из-за этого, может быть, вредным и запретным занятием.

Игровая теория происхождения первобытной культуры

Некоторые учёные связывают с игрой не только искусство, но и всю первобытную культуру, видят в её истоках игру. Такой подход характерен для философской герменевтики. Г. Гадамер, о взглядах которого мы говорили выше, рассматривал историю и культуру как своего рода игру в стихии языка.

Ещё более показательны в этом отношении взгляды голландского историка культуры Й. Хёйзинги (1872–1945). В своей книге «Человек играющий» (1938) он универсализировал понятие игры, к которой свёл всё многообразие человеческой деятельности, рассматривая её как основной источник и высшее проявление человеческой культуры. Чем ближе культура к архетипам, т.е. чем более она первобытна, тем более она игра; но отдаляясь от своих истоков, подобно тому как человек отдаляется от своего детства, культура утрачивает игровое начало.

Конечно, любая теория, в которой происхождение искусства, равно как и культуры, сводится к трудовой или игровой деятельности, к магии, не бесспорна. Естественно, что источником любой культурной ценности является труд. Но разве игра – не труд? Что может быть серьёзнее для ребёнка, чем игра? Но и труд вполне взрослого человека, когда он сам по себе доставляет ему радость и удовлетворение, мало чем отличается от игры. Наконец, разве культура и искусство не оказывают магического воздействия, внушая нам мысли и чувства или пробуждая мысли и желания, которые без них у нас бы просто не возникли?

В вопросе о происхождении искусства важно понять не столько причину, сколько цели, которые преследовал первобытный художник, создавая изображения. Ясно, что они могли быть разными, что сами изображения потом использовались с различными целями. Но если художник, как писал А.П. Окладников, удовлетворял свою потребность в материализованном выражении внутренних переживаний, которые для него были идеальны, то целью его творчества служило изображение идеала. Если для культуры в целом, о чём мы говорили в соответствующей теме, характерно постоянное несовпадение целей и идеалов, то в начальной стадии культуры это совпадение всё же происходило в силу синкретического характера первобытной культурной деятельности. Истина, добро и красота были ещё нераздельны, и все ценности обладали их единством.

Общекультурное значение художественного творчества

Со временем цели становились менее идеальными, всё более реалистичными, земными. И только художественное творчество оставалось сферой совпадения целей и идеалов. Общество развивалось, идеалы как бы умирали, подменялись целями. Искусство было откровением идеалов, их оживлением, напоминанием человеку об изначальном, пусть и неразвитом, единстве истины, добра и красоты. Но также и напоминанием о том, каким должен быть сам человек и окружающий его мир. В прошлом веке французский историк Э. Кинэ (1803–1875) писал: «Человек в нетерпении войти в будущее. Он заранее овладевает им в искусстве».

Сохранение и захоронение

Таким образом, уже на заре культуры возникает особый вид творчества, направленный на идеал и ставший способом его сохранения. Возможно, что первоначальные захоронения – такое же творчество, способ сохранения живого образа умершего в памяти оставшихся. Как художник, возвращающий людям идеал, тем самым оживляет его в их памяти, так и захоронение покойника было его своеобразным оживлением, т.е. предотвращением любой возможности увидеть разложение образа сородича. Искусство – это откровение в культуре, но оно невозможно без сокровения, без того, чтобы отмирающие ценности культуры предавались захоронению. В противном случае, т.е. когда разложение ценностей культуры становилось очевидным, прекращалось и творчество, гибла культура в целом. Связь между рождением и смертью в культуре и её истории достаточно тесная. Не случайно свидетельства о первоначальном творчестве и о первых захоронениях дошли до нас, в сущности, из одного и того же периода истории – эпохи раннего палеолита.

Ранние формы религии

Становление общинно-родового строя сопровождалось развитием прикладного знания. Развивались медицина, искусство счёта, измерения времени и пространства, способы передачи сигналов на расстояние.

Вместе с тем развивались и религиозные воззрения. К ним относятся тотемизм (вера в существование связи между родовой группой и тотемом – видом животных, растений, какихлибо предметов или явлений природы); анимизм (вера в души, заключённые в какие-либо тела, или в духов, действующих самостоятельно); аниматизм (представления об одушевлённости всех предметов и явлений природы, их оживотворение); фетишизм (вера в сверхъестественные свойства отдельных предметов); магия (вера в способность человека воздействовать на предметы и явления природы сверхъестественным способом).

Религиозные воззрения возникли не случайно. Они стали способом преодоления зависимости человека от различных явлений в природе и в обществе, способом понимания или способности своеобразно контролировать и определять окружающие человека события. Религия – первая форма истинно человеческого отношения людей к миру, обязывавшая их больше доверять ему, чем познавать или изменять его. Но религия – это и первая, специально приносимая человеком жертва природе за невольно причиняемый ей ущерб. Вместе с тем религия была и обязательством не приносить ущерб больший, чем это необходимо для выживания человека. Из этого следует, что человек не стал бы культурным существом без религии, но это не значит, что всё в культуре может быть подчинено религии, хотя и такие эпохи и культуры были в последующей истории. Религия (мы уже приводили слова А. Меня) – это часть культуры, а значит, и часть человека.

Расогенез

С развитием культуры изменялся и облик самого человека. В этнографии и культурологии существуют эволюционистские воззрения на историю культуры, заимствованные из естествознания, согласно которым она развивается от простого к сложному на основе общих для различных областей земного шара закономерностей. Но есть и противоположные воззрения. В соответствии с ними существовала диффузия культуры, т.е. пространственное перемещение её отдельных достижений. Диффузионисты считают, что всё сходное в культурах разных народов является результатом заимствований и распространения элементов культуры или целых культур, их миграции.

Разумеется, для объяснения разнообразия культурных явлений недостаточен какой-либо один взгляд на историю культуры. Об этом свидетельствует теория расообразования. Живя в районе своей прародины, которую большинство учёных связывает с Африкой, человек не имел расовой дифференциации. Но по мере расселения людей на планете возникли особенности главных расовых делений. Они более или менее совпадают с границами материков. Европеоидная раса сформировалась преимущественно в Европе, монголоидная – в Азии, представители негроидной расы населили Африку и Австралию. Таким образом, общее действие приспособления к среде, случайной изменчивости и изоляции привело в результате к появлению на трёх больших материках трёх рас. Позже, когда действие естественного отбора и приспособление к среде уменьшились, возросло смешение представителей разных рас, усилилось его влияние на процесс расообразования.

Возникновение частной собственности, эксплуатации и государства

Разделение человечества не окончилось с расообразованием. Оно продолжалось и позже, происходя в самой родовой общине. Это выражалось в разделении труда, в росте его производительности, в появлении регулярного избыточного продукта, что создавало возможность его отчуждения и накопления. Общинно-родовые отношения, препятствовавшие процессам разделения и отчуждения, отошли в прошлое.

В наиболее благоприятных экологических зонах (Месопотамия, Египет, бассейн Инда) процесс разложения первобытного общества закончился к III–II тыс. до н.э., в наименее благоприятных он не завершился и поныне. Основным содержанием эпохи разложения первобытного общества стало возникновение частной собственности, классов и государства.

Начало частной собственности было положено накоплением отдельными семьями излишков продукции в виде богатств. Появление такой собственности способствовало войнам. Грабёж давал возможность быстрого и лёгкого обогащения. Военное дело и трофеи ценились часто выше достатка, полученного мирным трудом. Боеспособные мужчины постепенно составили новую форму организации общества, которую называют военной демократией.

С появлением частной собственности возникло социальное неравенство. Использовался труд военнопленных, которых часто превращали в рабов. Но и самостоятельных общинников вынуждали отчислять из своего достатка на нужды общины, делать подношения и дары вождям и т.п.

Богатство и привилегии образовавшейся со временем знати нужно было охранять от посягательств со стороны неимущих и рабов. Это вело к сплочению знати, которая постепенно стала обладать реальной властью в родоплеменных общинах. Её тайные союзы всё больше отрывались от родоплеменной организации и превращались в самостоятельные органы господства и угнетения, их возникновение становилось возведением существовавшего неравенства в ранг закона. При этом всякий протест против неравенства объявлялся противозаконным и подавлялся. Так завершается становление государственного, или политического устройства общества.

Духовная культура в период разложения первобытного общества

Экономические и социальные преобразования эпохи распада первобытнообщинного строя обусловили ускоренный рост знаний, многообразие деятельности и культуры в целом. Умственный труд становится профессиональным занятием, появлялись управленцы, выделялись военачальники и жрецы, мастера в области искусства, инженерного дела и т.д. Зарождаются правовые знания, возникает искусство архитектуры, отделение ремесла от земледелия порождает прикладное искусство.

Развиваются и религиозные верования. Переход к патриархату сопровождался возникновением культа мужских предковпокровителей. Рождаются культы плодородия с эротическими обрядами и человеческими жертвоприношениями, появляются образы умирающих и воскресающих божеств. Постепенно образуются целые пантеоны богов. Власть жречества часто была так сильна, что возникали теократические формы правления. Теократию можно считать одним из путей становления государственной власти.

Вершиной развития духовной культуры первобытного общества явилось создание упорядоченной письменности. Пиктографическая (рисуночная) письменность, передававшая лишь общий смысл сообщения, постепенно трансформировалась в идеографическое, или логографическое, письмо, где знаки обозначали понятия или слова. Разновидностью такого письма было древнейшее иероглифическое письмо шумеров, египтян, критян, китайцев, майя и других народов.

Сложение народностей и образование языковых семей

Разложение первобытного общества сопровождалось распадом племени как исторической формы общности людей. Племя было осознанной общностью языка и культуры, сложившейся на определённой территории. От более поздних форм общности племя отличалось социальной и культурной однородностью, а члены племени считались кровными родственниками, потомками одного предка.

Постепенно социально однородные кровнородственные племена сменялись новыми этническими образованиями, для обозначения которых ряд учёных применяет термин «соплемённость». Соплемённости характеризовались социальной неоднородностью, хотя её ещё нельзя назвать классовой, в них сохранялось родство, но было часто включение и инородных племён.

С возникновением антагонистических классов и государства соплемёности превращаются в народности. Кровнородственные связи сменяются территориальными. Конкретный механизм сложения народностей изучен пока плохо. Но общепринято мнение, что ко времени появления народностей сложилось большинство языковых семей, т.е. уже были семьи языков со сходным грамматическим строем и основными словарными фондами.

Большинство учёных полагает, что образование языковых семей пришлось на эпоху разложения первобытного общества и связано с процессами массовой миграции.

В Северной и Восточной Африке и в передней Азии сложилась семито-хамитская семья (языки древних египтян, народов семитской, кушитской и берберской групп). К северу от неё образовалась кавказская языковая семья, к югу, в срединной Африке, – семья банту. В Юго-Западной Сибири сформировались языки уральской (финно-угро-самодийской) семьи, распространившиеся позже на север и запад. В районе между Балтийским морем и Средней Азией возникла крупнейшая в мире индоевропейская языковая семья. Она включает в себя славянские, балтийские, германские, кельтские, романские, иранские, индоарийские, армянский, греческий и албанский языки, а также ряд мёртвых языков древних цивилизаций. Сложились также китайско-тибетская, алтайская и другие языковые семьи.

Первобытная и мировая культура

Культура классовых обществ начала складываться более 5000 лет назад. Но это не означает, что с того времени исчезла первобытная культура. Она по сей день существует в племенах, живущих на постепенно сужающейся периферии классовых обществ.

Отношение к первобытной культуре может быть различным. Ещё в древности родилась традиция отождествлять первобытность с некультурностью. Афинский оратор Исократ, живший в V–VI вв. до н.э., полагал, что само слово «эллин» является обозначением культуры, а не происхождения. С тех пор эта традиция не исчезла, а слово «первобытный» часто употребляют для обозначения неразвитости, отсталости и т.п.

Однако не нужно забывать, что высокие достижения мировой культуры существуют на основе первобытной. Цивилизация стала возможной потому, что параллельно с ней шёл процесс разрушения первобытной культуры. Поэтому можно сказать, что деление культур на развитые и неразвитые означает деление человечества в целом на «эксплуататоров» и «эксплуатируемых».

Первобытность – это первое бытие. Разложение первобытной культуры представляет собой разложение основ культуры, которое распространяется на всю культуру. Сохранить её может только культурное, т.е. почтительное и бережное отношение к её основам.

Известный британский антрополог и религиовед Дж. Фрэзер (1854–1941) писал в связи с этим:

«…в числе благодетелей человечества, которых мы обязаны с благодарностью чтить, многие, если не большинство, были первобытными людьми. В конечном счёте мы не так уж отличаемся от этих людей, и многим из того истинного и полезного, что так бережно сохраняем, мы обязаны нашим грубым предкам, накопившим и передавшим нам по наследству фундаментальные представления, которые мы склонны рассматривать как нечто самобытное и интуитивно данное».

Это значит, что первобытная культура должна оставаться частью мировой, что к древней культуре в каждом обществе не должно быть, скажем так, цивилизаторского отношения, когда её стремятся преобразовать и развить насильственным способом.

КРАТКИЕ ИТОГИ

1. Возникновение человека и общества знаменовало собой новый этап в развитии земной биосферы. В чём проявилась эта новизна? Она проявилась в том, что многие процессы в биосфере стали носить антропогенный характер. Некоторые учёные полагают, что даже существование пустынь на планете связано с деятельностью человека.

2. Человек является наиболее развитым из известных науке существ – представителей животного царства. В чём это выражено? Это выражено в его телесной организации, которая содержит в себе высшие достижения предшествующей эволюции. Образно говоря, телесная организация человека – наиболее культурное произведение природы.

3. Человеческая культура начинает своё развитие с возникновением родовой общины. Существуют ли общекультурные принципы? Да, к ним относится кровное родство людей, счёт в котором вёлся по материнской линии, что связано с особым отношением к женщине, а также экзогамия, или недопущение брачных общений внутри рода. Эти принципы могут быть истолкованы и символически.

4. В изучении культуры искусству принадлежит особая роль. С чем это связано? В первобытном искусстве были выражены мировоззренческие установки и ценности людей, определявшие их культурную деятельность. Искусство – это показатель не только духовной, но и материальной культуры.

5. Каковы особенности первобытной культуры? Во многом она имела антропоморфный (человекообразный) характер, была синкретичной, а также ей был свойствен примитивный коллективизм.

6. Что привело к разложению первобытной культуры? Оно было связано с общественным разделением труда, появлением частной собственности и социального неравенства, возникновением государства. Всё это вело к исчезновению особенностей первобытной культуры.

 

ТЕМА 8

Мифология как явление духовной культуры

Роль и влияние первобытной культуры выходят далеко за пределы времени, в котором она существовала. И дело даже не в том, что она продолжает сосуществовать с культурами более поздних эпох. Она становится органическим элементом развивающейся на её основе более поздней культуры. Она не исчезает бесследно, как не исчезает вчерашний день или прожитый год, как не исчезает детство из жизни вполне взрослого человека, которое даёт о себе знать в излишней доверчивости к печатному слову или авторитету, в беззащитности или обезоруживающей непосредственности, иногда в нём проявляющихся.

Влияние первобытной культуры, первобытного мировоззрения далеко не всегда осознается нами. Трудно найти человека, который, к примеру, не был бы суеверен. Это практически не зависит ни от возраста, ни от уровня образования, ни от рода деятельности. Рассказывают, что у одного известного физика над дверью висела подкова. Когда у него с удивлением спрашивали, уж не суеверен ли он, учёный смущенно отвечал, что он-то не верит, но люди говорят, что подкова приносит счастье.

В наследство от первобытной культуры достались нам и мифы. Они существовали у всех народов, их влияние на мышление человека сохраняется по сей день. Это влияние может быть как благотворным, так и негативным. Развитая культура характеризуется тем, что в ней не отрицается значение мифов как якобы пустых вымыслов, а изучаются и сами мифы, и их влияние.

В данной теме можно выделить три узловых вопроса:

1) мифология как мировоззрение;

2) мифология как наука о мифах;

3) мифотворчество в современной культуре.

Характер мышления первобытного человека

Нам очень нелегко представить себе характер мышления первобытного человека, поскольку мы имеем своё, в какой-то степени уже сложившееся, мышление. Окружающий нас мир предметов, всевозможные источники информации как бы вынуждают нас мыслить строго определённым способом, внушают нам уверенность в правильности нашего мышления и понимания. В действительности мы многого не осознаем и не понимаем, но не отдаем себе в этом отчёта. Мы предрасположены к пониманию, т.е. к тому, чтобы о чём-то судить, что-то одобрять или отрицать, знать названия разных вещей, иметь какие-то сведения и т.д. Но если мы даже не понимаем чего-то, мы не спешим себе в этом признаться, поскольку принято считать, что понимание – свидетельство ума. И мы часто наперёд знаем, что нужно понимать, а что нет. Но тем самым мы ограничиваем круг своего понимания. В конечном счёте ко всему окружающему мы относимся со знанием, точнее – с заранее установленным знанием.

Однако понять что-либо иногда значит принять это без предварительного знания или оценки. Порой можно слышать чье-либо восклицание: «Я этого не могу понять!» Скажем, речь идёт о поступке. Это свидетельство того, что человек отказывается принять такой поступок или объяснение мотивов и т.д. У него есть какое-то своё предварительное понимание, но он столкнулся с фактом, который не вписывается в его понимание, не переводится на его язык.

Для первобытного мышления характерно, что такое предварительное понимание отсутствовало. Для него всё в мире существовало без названий и ко всему было только эмоциональное отношение. А эмоционально относиться, значит наделять своими эмоциями, видеть то, что чувствуешь, что испытываешь в данный момент, не отличать своё эмоциональное состояние или свой образ от самой вещи.

Мы иногда видим в людях свои представления, видим то, что хотели бы видеть, замечаем в них то, что подтверждает наше мнение о них, а то, что не подтверждает, не замечаем. В нашем отношении к человеку он как бы сливается с нашим же представлением о нём, и это может послужить причиной недоумения, огорчения или возмущения и с нашей, и с его стороны, когда окажется, что в действительности он совсем другой.

Эмоциональность и уподобление вещи себе, слитность образа вещи с самой вещью, или синкретичность, – это черты первобытного мышления. Нужно отметить его антропоморфный и коллективный характер. Иными словами, первобытное мышление возможно как общее, а не как индивидуальное мышление, для него характерно состояние «мы», а не состояние «я». Мышление выступало родовым мышлением, и таким оно было у каждого человека. Соответственно и мир мыслился по аналогии с родом.

Поэтому современным людям трудно понять миф так, как понимал его человек древности. У нас другое мышление, и мы не можем отнестись к событиям, о которых повествует миф, как к действительным событиям. Только ребёнок может понять миф как рассказ о действительных событиях. Мы же говорим: это невозможно! Но мы забываем, что многое, что стало привычным и естественным для нас, когда-то тоже казалось невозможным. Многие достижения культуры существуют только потому, что в своё время кому-то, в отличие от других, они показались возможными.

Мифология как мир первообразов и материя духовности

Для создателей мифологии она была не просто достоверной или истинной. У них и вопроса не могло возникнуть об истинности. Для первобытного человека мифология являлась объективной действительностью. Такой же, как для нас, например, знание о том, что в году 365 или 366 суток. Нам и в голову не приходит вопрос о том, так ли это на самом деле. Подобные знания кажутся нам как бы свойствами самих вещей, едва ли не природными явлениями. Это ещё и потому, что мы не знаем их автора. Но мифы – это как раз анонимные произведения. Для первобытного человека они, поэтому, вообще не являлись произведениями. Они были его сознанием, его психическим состоянием, которое для него было и состоянием окружающего мира. Наконец, это было состояние массовое, коллективное, которое человек испытывал не поодиночке, а совместно. Одиночки и могли быть разрушителями мифологического сознания, они могли быть, скажем, теми художниками, которые уединялись, чтобы уйти из-под власти коллективного сознания и изобразить в каком-нибудь потаённом месте своё, а не общепринятое видение мира, своё собственное сознание.

Не мир вне человека, а мир в восприятии рода стал началом человеческого знания. Мифология – это мир первообразов, которые были достоянием рода и передавались из поколения в поколение. Мы можем сказать об образе, что он является копией чего-то, что находится вне сознания. О первообразе мы так сказать не можем. Первообраз – образ самого сознания. От любого образа мы можем отделаться, забыть его. А от первообраза нельзя отделаться, хотя можно и не знать о нём, не испытывать его влияния. Первообраз – это «глаз» сознания. Мы видим глазом, а самого глаза не видим. Так и с первообразом: с его помощью мы осознаем или мыслим, но помыслить сам первообраз так же трудно, как увидеть глаз. Разве что с помощью зеркала. В зеркале же мы увидим лишь самих себя. Наш собственный вид и есть один из первообразов.

Мифологическое мышление – мышление коллективное, родовое. В нём закреплены исходные, родовые отношения людей друг к другу, когда каждый из них не мыслил себя вне рода, сам являлся скорее родовым существом, а не индивидумом. С другой стороны, и род мыслился не как множество людей, а как большое индивидуальное существо. Мифология стала исходной формой человеческого мышления, источником последующих, более развитых форм мышления: религиозного, художественного, философского, научного. Все они состоят из «кирпичиков» мифологического мышления. Гегель называл мифы педагогикой человеческого рода. Мифы или сказки воспитывают каждого из нас в детстве, они служат источником вдохновения художников и учёных, и даже самые рациональные теории содержат элементы мифологического мышления. Мифы являются исходной материей духовной культуры.

Моделирующая функция мифа

Было бы неверным отождествлять мифологию с чем-то вроде начальной школы человеческого образования, с приготовительным классом науки. Мифология – это не наивные ответы на якобы наивные вопросы первобытного человека, которые он ставил перед собой или природой. Ответы человек искал и находил помимо мифов. Он находил их в практической деятельности. Иначе, повторим ещё раз, он бы просто не выжил. Первобытный человек понимал природу ничуть не хуже, чем мы её понимаем сегодня.

Мифология играла роль идеологии первобытного общества, того самого «социального клея», о котором мы говорили в теме о первобытной культуре. Идеологическое сознание – такое сознание, когда идеи или фантазии становятся реальностью для человека. Руководствуясь какими-то идеями или принципами, человек может действовать вопреки обстоятельствам, которые считает менее реальными или существенными, чем порождения своего же сознания. Мы уже знаем о детерминирующей роли образов. Образ определяет поведение человека тем больше, чем меньше он осознан им как образ или копия чегото. Тогда образ становится действительностью, оригиналом, а копией является поведение человека, его жизнь. Мифология как раз и играла роль оригинальных образцов, или моделей, по которым строились поведение человека, его сознание и жизнь.

Мифологические образы служили представлениями о качествах или поступках, которые в иной форме нельзя себе представить. Попробуйте представить необходимость исполнения долга. А если вы знаете мифы о Геракле или об Илье Муромце, если вы их понимаете и верите им, то у вас уже готово представление о долге как высшей доблести мужчины. Попробуйте представить себе возмездие, которое ждёт всякого, кто совершит преступление против общественного порядка. Можно представить возмездие в виде тюрьмы или эшафота. Хотя всё это частности, и преступник всегда надеется их избежать. Но есть образ Немезиды – богини возмездия, от которой невозможно спрятаться, поскольку она находится в сознании самого преступника. Немезида как образ возмездия будет жива, пока жив преступник. Боги мифологии – это олицетворение идей. Кажется, что идеи нельзя видеть, потому что они есть порождение самого сознания. Но если идеи становятся образами, то видеть их можно.

Исследователи в области мифологии выделяют и такие функции мифа:

– аксиологическая (миф является средством самовосхваления и воодушевления);

– телеологическая (в мифе определяются цель и смысл истории, человеческого существования);

– праксиологическая, реализуемая в трёх планах: прогностическом, магическом и творчески-преобразовательном (здесь часто вспоминают мысль Н.А. Бердяева о том, что история – «творимый миф»);

– коммуникативная (миф является связующим звеном эпох и поколений);

– познавательная и объяснительная;

– компенсаторная (реализация и удовлетворение потребностей, которые реально, как правило, неосуществимы).

Очевидно, что функции мифа в сущности те же, что и функции культуры. Следовательно, несколько перефразируя Н.А. Бердяева, можно сказать, что не история, а культура – это осуществление и исполнение мифов в её истории.

Миф как единство прошлого и современного

Мифы повествуют о событиях, которые когда-то были, когда-то произошли. События чередуются, герои рождаются и умирают. Боги тоже рождаются или как-то появляются, но живут вечно. Мифы обладали свойством диахронии, сменой времени, о котором повествовалось. Но миф – не история, которая когда-то произошла и стала всего лишь прошлым. Для мифологического сознания события мифа – это настоящие, действительные события, которые происходят и существуют всегда. Миф обладал свойством синхронии, т.е. события в мифе происходят и сейчас, поскольку они являются содержанием мифологического сознания. Поэтому события в мифе переживались как реальные, происходившие с самим человеком. Человек жил событиями мифа, и они были его прошлым, настоящим и будущим одновременно. Это проявлялось в том, что человек действовал, совершал обряды, оживотворял мифы. В жизни древних людей не только сами обряды, песни или танцы были посвящены мифическим событиям, но и изобретение обрядов, песен или музыкальных инструментов приписывалось героям мифов.

Миф и обряд

В Древней Греции из струнных инструментов была особенно распространена лира. Мифологическая традиция приписывала её изобретение богу Гермесу, который натянул струны, сделанные из внутренностей животного, на черепаший панцирь. Инструмент Гермес уступил покровителю музыки Аполлону. Первоначально греки делали лиры из панцирей черепах, только позже они стали использовать дерево и бронзу.

Греки придавали большое значение танцам, связанным с праздничными процессиями. Примером таких танцев могут служить хороводы во время Панафинейских празднеств в Аттике. Нарядно одетые девушки двигались ритмично, в такт музыке, распевали обрядовые песни, прославляющие богиню Афину, покровительницу государства. Танцующая процессия направлялась к храму богини в Афинах. Подобный характер имел и танец спартанских девушек во время праздника Артемиды. При этом каждая из танцующих девушек несла на голове корзину с жертвенными дарами богине. Обряды поддерживали веру в действительность мифологических событий.

В Афинах обрядам и праздникам, связанным с героями мифов, придавалось такое значение, что порой из-за них откладывались смертные казни. Так случилось с Сократом. Приговорённый к казни, он сидел в тюрьме в ожидании прибытия в Афины посольства, которое отправилось в Делос на праздник Аполлона, поскольку во время отсутствия посольства в городе казни были запрещены.

Единство словесной и действенной сторон первобытной культуры

Обряды, ритуалы и мифы составляли единство в древней культуре. Такое единство и характеризует её синкретичность. Тесная связь и непосредственное совпадение словесной или мыслительной стороны жизни, закреплённой в мифах и преданиях, с её действенной стороной, существующей как обряды и ритуалы, представляет собой культ. С культа, как известно, начинается культура. Смысл различных культов заключался в том, что человек должен был поступать так, как поступали герои мифов. Культ возвышал человека над обыденностью первобытной жизни и дикостью животного существования. Поступая, как мифические герои, разыгрывая сцены их жизни, человек уподоблял им себя, и это делало его человеком. Поэтому можно сказать, что с культа начинался и сам человек, что потребность в поклонении – одна из исходных в человеке.

Самый древний культ

Культ – это поклонение, почитание. Самым древним объектом культа был, вероятно, огонь. В предыдущей теме мы отмечали особую роль женщины в первобытной культуре. Это связано с тем, что женщина выступала хранительницей огня, хранительницей маленького освещённого и освящённого пространства, крова, где можно было чувствовать себя в тепле и относительной безопасности. Женщина и огонь рассматривались как символы жизни и культуры.

Научившись добывать и хранить огонь, человек стал отличаться от животных. Именно при свете огня человек увидел и осознал самого себя. В свете солнечного дня человек не выделял себя из природы. Солнце светило всем, огонь светил только человеку, и это чувствовали даже звери, обходившие его стороной.

Огонь явился очевидным признаком культуры и относительной независимости человека от внешнего мира. Говоря символически, деятельность человека светилась уже не отражённым светом, а своим собственным. Употребление огня стало началом культуры как человеческого способа бытия.

Человек уже в древности понимал особое, сакральное значение огня. Вокруг огня происходили самые древние таинства и обряды. Древние мифы хранят предания о том, что именно «дар огня» вызвал негодование бессмертных богов. Прометей многому научил человека, раскрыл тайны наук и искусств, но всё это не беспокоило богов. Титан был наказан за то, что принёс людям огонь.

Общекультурное значение единства слова и дела

Единство словесной и действенной сторон первобытной культуры сохраняло своё значение на всём протяжении последующего развития человека. Оно выражалось как требование единства слова и дела. Особая роль этого единства отмечалась и в древности. Оно есть непосредственное выражение творчества.

Евангелие от Иоанна начинается с прямого свидетельства изначальности Слова, которое было у Бога и было Бог. «И Слово стало плотию и обитало с нами, полное благодати и истины», – писал Иоанн. Здесь мы видим указание на то, что совпадение слова и дела, деяния послужило началом новой жизни и имело историческое значение. Вся культура основана на совпадении слова и дела, а их несовпадение всегда было разрушительно для культуры. Когда слова и мысли людей не соответствуют их поступкам, разрушается исходное единство словесной и действенной сторон культуры, единство духовности и материальности. Образно говоря, такое состояние является болезнью культуры, что сказывается и на состоянии самого человека, на его нравственности.

Рациональное переосмысление мифов в античности

Такие состояния культура испытывала ещё в древности. Формирование классового общества связано именно с таким состоянием. Мифы перестали быть жизнью для человека и стали всего лишь памятью. Мифы отошли в прошлое и воспринимались в отрыве от действительной жизни. Поэтому их истолковывали самым различным образом: как пустой вымысел, сказки или отголоски древней мудрости.

Ещё в античности делались попытки найти рациональное зерно истины в мифах. Софисты, стоики видели в них аллегории, искали скрытую мудрость, использовали их в воспитательных целях. Например, Платон использовал миф о Прометее для обоснования положения о врождённости нравственных качеств у людей. В средневековой христианской идеологии отношение к мифам было негативным, как к наследию язычества. В эпоху Возрождения интерес к мифологии возрастает, её сюжеты используются в творчестве художников. Героика мифов была созвучна возвышению личности.

Сравнительная мифология

Интерес к мифологии усиливается в Новое время в связи с открытием Америки. В XVIII в. французский миссионер Ж.Ф. Лафито (1681–1746) стал одним из первых исследователей быта североамериканских индейцев. Это дало возможность сравнивать мифы народов, живущих в различных частях света. Содержание мифов уже не воспринималось как что-то случайное. Всё чаще внимание привлекала похожесть мифов, закономерный характер их возникновения в древности.

Глубоко исследовал мифологию итальянский философ Дж. Вико. В соответствии со своей концепцией истории, он рассматривал мифы как «божественную поэзию» и сравнивал её с детским состоянием психики. Его философия мифа содержала в себе начала почти всех последующих направлений в изучении мифологии.

Аллегорическое и символическое истолкования мифов

Первые попытки рационально истолковать мифы были связаны с пониманием их как аллегорий. В мифах видели иносказания, поучения, уподобления, намеки. При таком отношении к ним богатство содержания мифов кажется поистине неисчерпаемым. Ярким примером подобного подхода было отношение к мифам основоположника методологии опытного знания Ф. Бэкона. В трактате «О мудрости древних» он изложил многие античные мифы и собственное понимание скрытой в них мудрости. Он писал, что она представляется ему «подобной плохо отжатым виноградным гроздьям, из которых хотя и выжато кое-что, однако самая лучшая часть остаётся и не используется».

Подобным же образом истолковал мифы Гердер. Его взгляды на мифологию были развиты романтиками. Вершиной романтической концепции мифов стало учение Ф.В. Й. Шеллинга.

В 1966 г. вышла его книга на русском языке «Философия искусства», в одной из глав которой («Конструирование материи искусства») Шеллинг излагает своё понимание мифологии. Оно является одним из наиболее значительных вкладов в развитие науки о мифах.

Шеллинг делил различные способы изображения на три вида: схематическое (общее обозначает особенное), аллегорическое (особенное обозначает общее) и символическое (единство общего и особенного). Мифологию он понимал именно символически, т.е. не иносказательно, не историко-психологически, когда в мифах пытаются найти персонификации и одушевления. Миф для Шеллинга если что-то и значит, то именно то, о чём в нём идёт речь, иными словами, значение мифа совпадает с бытием. Все события мифов – это не уподобление чему-то, их истинность не может быть устанавливаема сравнением мифов с какими-то якобы действительными событиями. Мифологические сказания, считал Шеллинг, должны рассматриваться только сами по себе, не обозначающими что-то, а существующими независимо. То, о чём в них идёт речь, несомненно, когда-то существовало, это делает мифологию универсальной и бесконечной, качественно своеобразной и символичной. Мифология, по Шеллингу, – сознание действительного.

Но из подобного понимания следует, что мифотворчество не может быть только явлением прошлого. Шеллинг был убеждён, что творческая индивидуальность создаёт сама себе мифологию из какого угодно материала. В будущем, полагал он, возникнет синтез науки и мифологии, которая будет создана эпохой в целом.

Миф и архетип

Шеллинг рассматривал мифологию как конструкцию или объединение реально созерцаемых идей, послуживших первоматерией для искусства. Он отмечал рациональный характер античного искусства и поэзии. В Новое время такой конструкцией выступает наука, а искусство и обыденное сознание как вненаучные формы духовности становятся иррациональными. Здесь миф продолжает играть свою определяющую роль в качестве архетипа, или первообраза. Согласно концепции К. Юнга, архетипы организуют восприятия и представления людей о внешнем мире. То, что принято называть знаниями, в действительности может быть воображением, истоки которого нужно искать в архетипах и в их неконтролируемом воздействии на сознание.

Структуралистская теория мифа Леви-Строса

Всю историю культуры Юнг рассматривал как трансформацию мифов, возведение их на всё более высокие ступени. Тем самым признавалось, что мифологическому мышлению присущи свойства, сближающие его с научным: обобщение, анализ, классификация. К. Леви-Строс полагал, что сущность мифа заключается не в стиле или манере изложения, а в истории, которая излагается. Миф связан с прошлыми событиями, которые образуют постоянную структуру, одновременную для прошлого, для настоящего и будущего. Леви-Строс уподоблял миф кристаллу «в мире физической материи», образно выражая представление о мифе как концентрации свойств культуры и мира. В мифе свернуто всё то, что в истории культуры развито и развёрнуто. Такое понимание роли мифа дало основание Леви-Стросу рассматривать логику мифологического мышления не менее взыскательной, чем логику научного мышления. Каменный топор, считал он, сделан не хуже, чем топор из железа, просто железо лучше камня.

Семиотика и общая теория мифа

В отечественной науке общекультурное значение мифов исследуется давно. К ним обращались лингвисты-семиотики при разработке проблем семантики. В работах Вяч. Вс. Иванова, В.Н. Топорова представлен опыт реконструкции древних балто-славянских и индоевропейских мифов как знаковых систем. При этом используются методы современной семиотики. Аналогичные методы используются и в работах Е.М. Мелетинского.

Особое значение имеет связь мифологии и истории. Отмечается повторяемость событий, выступающая основой их мифологического истолкования, а также научного познания. В некоторых случаях мифология может рассматриваться как первое приближение к первобытной науке.

В мифологических преданиях иногда говорится о событии, которое «снова происходит». Таковы, например, легенды о героях, борющихся с тёмными силами и часто гибнущих, но впоследствии воскресающих. При этом используется язык, предполагающий наличие многих однородных событий. Когдато представления о повторяемости и цикличности связывались только с мифологическим мышлением. Позже в таких представлениях стали видеть элементы преднаучного мышления.

Мифология XX в

Из сказанного должно быть ясно, что мифология как определённое состояние сознания – это не только далёкое прошлое духовной культуры. Мифологию невозможно ограничить рамками первобытного мышления так же, как нельзя провести резкой грани между мифологическим и научным мышлением вообще. Ведь и то, и другое – мышление. Как известно, в марксизме действительность мышления доказывается практикой, но мифологическое мышление совсем не нуждается в доказательствах или в практическом обосновании. В состоянии искренней и глубокой веры человек во всём видит лишь подтверждение своей веры. Так, верующий в судьбу склонен видеть предопределённость даже в попытках разубедить его и объяснить случившееся простым стечением обстоятельств.

Мышление и язык содержат в себе постоянную возможность мифологизации. «Мысль изречённая есть ложь», – писал Ф.И. Тютчев. Изречённая мысль становится для человека основанием не только новой мысли, но и дела. В этом случае вопросом о совпадении слова и дела можно пренебречь, поскольку само слово способно стать для человека делом, выступать в роли самой настоящей действительности. Язык околдовывает человека, начинает за него мыслить и действовать. Это и является предпосылкой мифологизации сознания.

Ясно, что такие предпосылки существовали всегда, они порождаются самой культурой. В XX в. влияние их на индивидуальное сознание усилилось в связи с глобализацией многих проблем, развитием средств массовой коммуникации, появлением массового сознания и массовой культуры. Управляемость общественными процессами, которая зачастую носит анонимный характер, создаёт обильную почву для всевозможных мифов. Десятилетиями существовал миф о всесилии естественнонаучного знания, которое позволит овладеть природными процессами и избавит человечество от многих бед, связанных с болезнями и преступностью. Существовали мифы о всесилии просвещённости и грамотности: например, как только на Земле грамотных станет больше, чем неграмотных, всё, наконец, исправится «само собою». В 1954 г., по данным ЮНЕСКО, доля грамотных на планете составляла 51 %, сегодня их численность приблизилась к двум третям человечества, но до избавления от насущных проблем всё ещё далеко. На смену приходят другие мифы, связанные с верой во всесилие политики или в оккультные учения, в «пришельцев» или в «скрытые» возможности человеческой психики.

XX век стал веком нового мировоззрения и сознания. Как бы сжались, сдвинулись и сделались зримыми границы мира, он стал единым, с общей судьбой и общим будущим, которое по-прежнему остаётся неясным. Но и взгляд на предшествующую историю изменился, она уже не воспринимается лишь в качестве прошлого. Человечество оказалось единым не только в пространстве, но и во времени своего бытия. Всё в истории кажется знакомым и понятным, всё, что в ней было, существует и сегодня в виде всё тех же проблем, которые, есть и будут. Последовательность в истории превращается в одновременность, и люди разных эпох оказываются современниками перед лицом одних и тех же вопросов. Это совмещение диахронического и синхронического аспектов в мышлении XX в. является характерным свойством именно мифологического мышления.

Мифотворчество в литературе, науке, идеологии

Мифотворчество в XX в. стало распространённым явлением. И это закономерно. Ведь мифологичность как характерная особенность современной культуры нуждается всё в новых и новых мифах. В мифологии человек массы узнаёт себя, и только миф удовлетворяет его любознательность, его потребности в познании. Не случайным было сознательное обращение многих писателей к мифологии (Дж. Джойс, Г. Гессе, ф. Кафка, Т. Манн, Г. Маркес, У. Фолкнер и др.). Характерно, что это не искажает изображения действительной жизни, а служит проникновению в её глубины, становится предвидением многих событий и коллизий. Мифотворчество – это конструирование образов, и оно оказывается реалистическим искусством, поскольку искусствен и сконструирован сам мир людей XX в.

Например, Ф. Кафка определял свой метод как «охоту за конструкциями», и всё возникало перед ним в виде конструкции. В своих новеллах и притчах он изображал самые фантастические превращения и ситуации, но воспринимаются они как описание реальных, а не вымышленных событий. Именно Кафка в самом начале прошлого века предсказал концлагеря, репрессии и судилища, бесчеловечность и беззаконие, ставшие к середине века обычным явлением во многих обществах. Он изображал всё это как вполне обычные и будничные явления жизни, и это было самым, пожалуй, пугающим и отталкивающим, самым невозможным в его мифотворчестве. Но именно самое пугающее и отталкивающее, самое невозможное оказалось два-три десятилетия спустя реальным и таким, каким оно было в произведениях Кафки – естественным и будничным.

Не меньше мифотворчества существует и в науке. Известный японский физик-теоретик, нобелевский лауреат X. Юкава (1907–1981), сравнивая в своей лекции особенности обучения в годы его юности с подготовкой учёного в 70-е годы, не без грусти отмечал, что, скорее всего, не смог бы поступить в университет, не пройдя школы «кошмарной дрессировки». Он вспоминал свободное и образное мышление, которое было присуще физикам «героической эпохи». Создал же когда-то Максвелл информационного демона, Эйнштейн – играющего в кости Господа, Шредингер – готового умереть в экспериментальной установке кота. Как похожа «героическая эпоха» физики на героическую эпоху древности, когда, согласно мифологическому воззрению, творили герои, бывшие почти как боги. В тиши лабораторий и кабинетов учёные-одиночки и небольшие сообщества учёных с помощью собственной фантазии открывали и создавали невиданный и никем не видимый мир, который стал объектом исследования для последующих поколений «эпохи людей». Созданный в «героическую эпоху» физики мир элементарных частиц, космогонических процессов играл для последующих поколений физиков такую же роль, какую в древности играла мифология.

Следовательно, литература и наука в эпоху мифологизации сознания общества сами становятся мифотворческими силами. Границы между реальностью и вымыслом стираются. Идеи и образы творцов-одиночек, становясь достоянием массового сознания, превращаются в движущие силы общества, которые в буквальном смысле его преобразуют. Это особенно проявляется в сфере идеологии.

Идеология – это система понятий и идей, отражающих в конечном счёте классовое содержание общественного сознания. Будучи классовой, идеология является формой коллективного сознания. В доклассовом обществе в роли идеологии выступала мифология. С разделением общества на классы начинается критическое отношение к мифам, что, собственно, служит началом идеологии в современном смысле этого слова. С тех пор идеологические воззрения каждого класса объявлялись представителями противоборствующего класса мифологическими. В свою очередь, приходящие на смену старым идеологические воззрения нового класса объявлялись прогрессивными и научными. Но это значит, что любая идеология начинает свою родословную в мифологии. От мифологии как формы первобытного сознания современная идеология отличается системностью, что является результатом усилий мыслителей и теоретиков. При этом нельзя забывать, что сами усилия поддерживаются интересами определённой части общества, поскольку любая идеология существует именно как выражение этих интересов и в отрыве от них она тотчас же обнаруживает свою несостоятельность. По этой причине научная истина зачастую подменяется в идеологии классовым интересом, для чего иногда возрождаются древние национальные мифы.

Например, немецкий нацизм возрождал и использовал древне-германские языческие мифы, а также создавал новые. В идеологии, как и в мифологии, большое значение имеет символика, всевозможные авторитеты и ритуальные действия.

Политическое сознание и современная мифология

Близость идеологии и мифологии наиболее ярко проявляется в области политики. Это отмечают многие исследователи мифов. Политические социальные институты, в руках которых находятся, как правило, средства массовой коммуникации, воздействуют на массовое сознание с целью оправдать любой ценой собственные действия и существующий политический режим. Для этого во внутренней политике формируются соответствующие представления о положении в экономике, в общественной жизни, о расстановке политических сил и т.д. Скажем, в СССР десятилетиями насаждался миф об изначально доброй природе социалистического государства, которое по-отечески заботится о нуждах народа, миф о мудрых правителях, знающих и понимающих свой народ, о партии-рулевом, которая видит дальше, чем всё остальное общество. По этой причине сформировалось совершенно превратное представление, согласно которому не народ содержит государство, а государство и партия своими заботами сохраняют жизнь народа. Много мифов возникало в области культуры, здравоохранения, просвещения. Например, в педагогике существовали мифы о безграничных возможностях воспитательных воздействий, о податливости и внушаемости личности в процессе обучения и т.д.

Не меньше мифотворчества было в области внешней политики. Так, создавались образы государств-врагов, которым присуще изначальное стремление разрушить мирные завоевания советского народа, и образы государств-друзей, которым по природе присуща любовь к этим завоеваниям. Воспитывались и соответствующие чувства: подозрительность и ненависть, доверие и любовь к странам и народам. К внешней политике вообще формировалось особо почтительное отношение. Знание внешнеполитических проблем оценивалось как признак высшей культурности. Это проявилось в высокой популярности лекторов-международников и в том, что потребность в лекциях по международному положению была, как правило, намного выше, чем в лекциях о внутреннем положении страны. Считалось, что внутренние проблемы в нашей стране в основном определяются внешней политикой, и подобное мнение насаждалось искусственно, поскольку посредством его легко было объяснять явные просчёты во внутренней политике партии и правительства, а также отвлекать сознание масс от непосредственно жизненных вопросов и трудностей.

Конечно, мифологизация присуща политической идеологии как форме общественного сознания в целом, а не только идеологии того или иного класса. В любом обществе политика рассматривается как моделирование и конструирование действительности, будь то внутренняя или внешняя жизнь страны, но именно в этой роли и выступала мифология. Политика как мифология классовых обществ отличается от первобытной мифологии многообразием своего содержания, что определяется различиями классовых интересов. Первобытная мифология как идеология доклассового общества по своему содержанию схожа у различных народов, т.е. близка к выражению общечеловеческих интересов. Поэтому общее направление развития современной политики, в которой провозглашается приоритет общечеловеческих ценностей, можно рассматривать как возрождение мифологии в её исходном значении. Этому способствуют и разрушение классовой структуры многих обществ, появление более простого деления их на интеллигенцию и народные массы. Именно интеллигенция, которая всегда стремилась выражать не интересы того или иного класса, а выступать во имя «человека вообще», станет инициатором возрождения мифологии в мировой политике и возьмёт на себя мифотворческую роль. Это не означает буквального возрождения древних мифов. Просто политике нужно будет учиться заново. К. Маркс писал когда-то, что простые законы нравственности и справедливости, которыми руководствуются в своих взаимоотношениях частные лица, должны стать законами в отношениях между народами.

Миф и утопия

Выше мы уже упоминали о роли первобытных художников, изображавших реальный мир как знак протеста против колдовства коллективного – мифологического – сознания. С развитием политической идеологии возникают утопические проекты-преобразования общества, авторами которых выступают отдельные личности. Утопии не только изображали в ином времени «золотой век», относя его, в противовес мифологии, в будущее, а не в прошлое. Утопии были и остаются самыми настоящими мифами в области политической идеологии, концентрированным выражением политического мифотворчества. Ведь и политика в целом направлена на достижение «золотого века» в будущем времени, но она является областью традиционного «творчества», в то время как утопии создавались вполне сознательно, как новые проекты «правильных» обществ.

Если первобытные художники изображали реальность в противовес идеальности мифов, то авторы утопий изображали некую идеальность в противовес реальности политической жизни, жизни общества в целом. Утопии основаны на схематичном понимании развития культуры и, как правило, склонны к эсхатологии, к представлению о завершении исторического процесса. И это естественно, поскольку в утопиях стихийности противопоставляется именно рационализм, который не может не содержать в себе представлений о конечности. Это ограничивает возможность утопий стать реальностью, и тем самым утратить мифологичность. Но общая тенденция такова, что утопии становятся всё более массовыми, и утопические проекты превращаются в дело многих, неудовлетворённых каким-либо одним для всех представлением о будущем. Каждый человек, развиваясь как личность, стремится выработать собственное представление о будущем, иметь свою, личную утопию.

Культура будущего – это сознательное коллективное творчество, в процессе которого каждый человек обретёт себя как свободную личность. Сегодня подобный взгляд ещё кажется утопией, мифом. Но обретение личной свободы каждым человеком создаёт предпосылки к тому, чтобы вся прошлая история была осознана как миф и предыстория. О реальности такого положения свидетельствует тот факт, что на всём протяжении истории рождались мыслители, призывавшие людей отказаться от переустройства общества по одному и тому же плану, от одной на всех утопии и направить свои творческие усилия на саморазвитие, на создание мира в себе. Среди этих мыслителей были Будда и Сократ, Кант и Гёте, Достоевский и Толстой. Их призывы и по сей день воспринимаются как утопия. Но и сегодня можно услышать мнение, что самое существование Будды или Христа является вымыслом, мифом. И в самом деле: их идеям, разрушавшим коллективные иллюзии, трудно отыскать место в истории культуры, они находятся вне культуры или, что в сущности одно и то же, пронизывают собой всю культуру.

Миф как реальность и реальность как миф

Этих мыслителей можно считать утопистами лишь при условии, что все попытки перекроить общество по единому образцу или создать новое общество являются не утопичными, а вполне реалистичными, если вслед за Беранже воздавать почести тем, кто навевает «человечеству сон золотой». Действительно: в истории мысли многие утопические проекты, которые впоследствии оказывались лишь «сном золотым», их авторам и современникам казались весьма реалистичными. Так было и со всей первобытной мифологией, о чём мы уже упоминали: у её носителей, т.е. людей первобытных веков, реальность событий, которые описывались в мифах, не вызывала сомнения. С точки зрения людей, воспринимавших миф как реальность, призывы отдельных мыслителей к освобождению от плена мифологического мышления являются утопическими призывами, а их вера в реальность духовного, внутреннего мира личности в свою очередь объявлялась мифом. Здесь, следовательно, не уйти от одного из главных, возможно, вопросов не только мифологии как науки, но и культурологии, а может быть, и жизни: существует ли объективный критерий для различения мифа и реальности? Человек не может быть без «золотых снов», вымыслов, иллюзий, что и составляет его особенность как человека. Но это значит, что «очищенный» от мифов человек представляет собой всего лишь животное. Так ли это? Не является ли и такое утверждение всего лишь мифом? Гёте говорил, что всё в этом мире есть символ. Продолжим его мысль и скажем по аналогии: всё в этом мире есть миф. Но если быть последовательным, то придётся признать, что и высказанная нами мысль является маленьким мифом, иллюзией. Это значит, что не всё в мире есть миф, существует в нём и кое-что реальное.

Реально то, что мы с вами решаем данную проблему, что желаем осознать себя сами, а не при помощи навязанных кемто решений. С этого и начинается реальность человеческого существования. Такой опыт самосознания необходим каждому, поскольку при этом человек обретает самого себя. Но разве не в таком обретении, которое можно понимать и как освобождение человека, состоит его предназначение, не к этому ли призывали многие мыслители во всей истории культуры?

Далее на примере становления культуры в различных регионах мы сможем убедиться в том, что сама культура, понимаемая как средство освобождения человека, уже в своих истоках была вместе с тем и средством его порабощения. В этом состоит своеобразная «хитрость» или «коварство» культуры. Моменты в истории культуры, когда человек осознавал её пленяющее свойство, были моментами пробуждения личности, моментами прозрения человека и выхода во внекультурный мир. Часто такие моменты служили началом нового этапа в развитии культуры. Но всё вместе они являются вехами на пути человека к самому себе, к реальной, а не мифической свободе.

КРАТКИЕ ИТОГИ

1. Мифология – это начальный этап человеческого мышления. Она имела те же особенности, что и первобытная культура в целом: синкретизм, антропоморфизм, примитивный коллективизм. Какую роль играли мифы? Мифы были первообразами, своеобразной материей духовности, т.е. источником деятельности в соответствии с определёнными образцами, служили моделью этой деятельности, играли и объяснительную и регулятивную роли.

2. В чём состояла необходимость рационального переосмысления мифологии, критического отношения к ней? В целом это было вызвано разделением общества на классы и возникновением классовой идеологии, которая оценивалась как освобождение сознания от плена иллюзий. С развитием культуры мифология воспринималась как свидетельство первобытности и как объект познания.

3. В XX в. возникает особое отношение к мифологии. В чём состоит эта особенность? Она состоит в том, что мифология понимается уже не просто как далёкое прошлое человеческой культуры, как её пройденный этап. Исследователи мифов рассматривают их как сохраняющееся начало духовной культуры на всём протяжении её развития, проводят параллели между мифологическим и научным мышлением. В частности, воздействие на человека политической идеологии напоминает воздействие, оказываемое на первобытного человека мифологией.

4. Можно ли вообще провести чёткое различие между мифологическим и реалистичным мышлением? Такое различие провести можно. Оно связано с развитием личностного сознания или самосознания, когда человек осознает себя сам, а не с помощью навязываемых ему средств или решений.

 

ТЕМА 9

Культура Ближнего Востока в древности

Далее мы рассмотрим некоторые древнейшие культуры мира. Разумеется, невозможно осветить всё богатство и своеобразие мировой культуры, но перед нами и не стоит задача изложить полную историю возникновения культуры. Мы будем стремиться к тому, чтобы показать ментальность, духовное и идейное наполнение далёких эпох, выраженное в искусстве, в религиозных и философских воззрениях. Отдельных исторических событий мы коснёмся лишь в той мере, в какой они выражают особенности культурных процессов.

Основные вопросы темы:

1) культура Древнего Египта;

2) древние культуры в западной Азии;

3) влияние цивилизации ближневосточного ареала на формирование античной культуры. Зороастризм.

Природные условия древнеегипетской цивилизации

Древний Египет – государство в северо-восточной Африке, в нижнем течении реки Нил, одно из древнейших государств в мире. Слово «Египет» происходит от древнегреческого наименования «Айгуптос». Современные египтяне, говорящие поарабски, называют свою страну «Миср». Древние египтяне называли её «Кемс» (Чёрная) – по цвету тёмной почвы.

Природные условия стали существенным фактором развития древнеегипетской цивилизации. В Нильской долине египтяне собирали по два урожая в год, причём урожай был изобильным – до 100 ц с одного гектара. Однако эта долина составляла 3,5 % территории Египта, на которой проживало 99,5 % населения. Остальная территория представляла собой бесплодную и практически необитаемую пустыню. Культура развивалась изолированно, её характерной чертой была традиционность.

История Древнего Египта делится на периоды:

Древнее царство: 2900–2270 гг. до н.э. (I-VI династии);

Среднее царство: 2100–1700 гг. до н.э. (XI-ХIII династии);

Новое царство: 1555–1090 гг. до н.э. (XVIII-XX династии).

Период между Древним и Средним царствами был для Египта временем распада на отдельные номы (административные округа). Между Средним и Новым царствами страна находилась под владычеством гиксосов – кочевых азиатских племён, и тоже была децентрализована.

Первый арабский полководец, завоевавший Египет (VII в. н. э.), писал халифу Омару примерно следующее: страна бывает сначала огромным морем пыли, потом морем пресной воды, наконец морем цветов; там никогда не бывает дождя, к концу июля падает роса, а затем начинается разлив Нила, и Египет становится похожим на архипелаг (Геродот сравнивал Египет в это время года с островами в Эгейском море).

Особенности культуры и цивилизации

Отличительными чертами культуры Египта были наглядность и предметность. Вид – вот что главенствовало в культуре. Ритуалы и обряды занимали весьма важное место. Это способствовало стабильности государственного устройства и культуры, которые имели давнюю историю. По крайней мере, около 3000 г. до н.э. государство в долине Нила уже существовало.

Пирамиды и оросительная система наглядно свидетельствуют об уровне культуры Древнего Египта. В сознании египтян высота разлива Нила была связана с изменением положения Солнца: оно поднимается, достигает своего высшего положения и опять понижается, как и вода в Ниле. Пирамиды были своеобразной данью Солнцу, оросительные каналы – Нилу. Для производства пирамид и каналов требовались усилия, которые кажутся немыслимыми даже в наше время. Высота крупнейшей из пирамид – пирамиды Хеопса – 146,5 м. Предполагают, что эта высота находится в соответствии с расстоянием до Солнца. Ширина каждой стороны пирамиды у основания примерно 230

м, площадь основания – 52 900 кв. м. Пирамида состоит из 2 300 000 гранёных глыб, каждая из которых в среднем весит 2,5 т. Поражает точность подгонки глыб: между ними нельзя просунуть лезвие ножа.

Пирамида Хеопса стоит уже около 5000 лет. В древности существовала пословица: «Всё в мире боится времени, но даже время боится пирамид». Пирамиды – высшее достижение древнего рационализма. Некоторые культурологи говорят о древнем рационализме с иронией, потому что нам, жителям XX в., он кажется иррационализмом. И действительно: как расточительно было общество Древнего Египта, позволившее себе такие расходы природных и человеческих сил! И всё это лишь для того, чтобы, как пишут, «вознести на небеса» умерших фараонов.

Одно из примечательных явлений египетской древности – сфинкс. Это фантастическое существо с телом льва и головой человека, реже животного. Сфинкс – олицетворение тайны, многосмысленный образ. Гегель считал его символом египетского духа: человеческая голова, выглядывающая из тела животного, дух, который начинает возвышаться над природой. Интересно, что древнеегипетские боги часто изображались противоположным образом: в виде человеческой фигуры с головой животного. Таким же было и облачение жрецов при исполнении различных обрядов.

Изображение на плоскости не столько смотрелось, сколько читалось. Художник показывал предмет не таким, каким видел его, а стремился отразить сразу все его характерные признаки. Предметы изображались как бы прямо и сбоку. Поэтому египетский рисунок необычен на наш взгляд: голова, локти и низ тела повернуты, плечи и глаз нарисованы прямо.

Достижения в духовной культуре

Наглядность и предметность древнеегипетской культуры связаны с особым отношением к пространству, со стремлением заполнить и организовать его. Всё в культуре Древнего Египта было объективировано, выражено, зафиксировано. Это объяснялось характером и размахом хозяйственной деятельности. Создание оросительной системы влекло за собой принципиально иную организацию жизни всего общества – государственную. Письменность и счётное дело получили развитие ещё за 3000 лет до н.э. Всё было учтено и сосчитано, население разделено на касты. Почти не имеется сведений о самостоятельных производителях, не вовлечённых в наёмное производство.

Миф об Осирисе мы уже упоминали. Его другом был Анубис, египетский Гермес. Ему приписывалось изобретение письмён, грамматики, астрономии, землемерия, музыки, медицины, которая у египтян была очень развита.

Культ мёртвых

Имя человека считалось его душой. Похоже, что именно египтяне первыми начали верить в бессмертие души, в загробную жизнь. У них было почтительное отношение к умершим. Египтяне, в особенности состоятельные, всю жизнь заботились о том, чтобы устроить для себя гробницу и приготовить вечное пристанище для тела. В связи с этими представлениями было развито бальзамирование. Умершему давали всё то, в чём он нуждался, занимаясь каким-то делом, будучи живым (ремесленнику – его инструменты и т.п.). Ему также давали документ, в котором были описаны все покупки, которые он сделал при жизни.

После смерти египтянина в загробной жизни ждал суд. Основным изображением на гробницах является суд в царстве мёртвых. На переднем плане стоит Осирис с весами, за ним Исида, рядом с ним Анубис со свитком, где записаны добрые и злые дела человека.

Возле Фив, в холмах, тянущихся вдоль Нила, были выдолблены подземные жилища, в коридоры и комнаты которых помещали умерших. Существовало огромное кладбище на равнине у Саиса со множеством склепов. Наконец, пирамиды, точно ориентированные по сторонам света, предназначались для мумий фараонов. Строительство всех этих сооружений было связано с чудовищной эксплуатацией. Живые состояли на службе у покойников. Но и покойники служили живым. Мысль о предстоящем суде и загробном царстве обязывала живых чтить моральные предписания.

Фараон – живое божество

Но ещё более высоко почитались древнеегипетские цари. Их имена и титулы считались священными, поэтому царя избегали называть по имени без особой надобности. С середины II тыс. до н.э. царя стали называть иносказательно: пер-о – «большой дом», откуда и произошло современное «фараон». Он олицетворял всеобщую власть, был поистине живым божеством и предметом всеобщего поклонения. В одном из древнеегипетских текстов о фараоне говорится: «Это каратель, дробящий лбы, бьётся он без устали, не щадя никого и истребляя всех без остатка. Всеобщий любимец, он полон очарования, он внушает любовь, город любит его больше, чем себя, предан ему больше, чем своим богам».

Время основания египетского государства сокрыто в глубине веков, ориентировочно это произошло в IV тыс. до н.э. Но летописание государства началось фактически лишь около 300 г. до н.э., когда Птолемей Филадельф, тот самый, который приказал перевести на греческий язык священные книги евреев, поручил верховному жрецу Манефону написать египетскую историю. Жрец насчитал до 30 династий фараонов.

По преданию, первым царём Египта был Мена (Мина). Манефон тоже считал первую династию с Мены, который основал главный город нижнего Египта – Мемфис, ставший столицей всего Египта. Строительство пирамид началось в период царствования III династии.

Власть фараонов зиждилась на громадных ресурсах земли, людей, продовольствия, вещей. В Древнем Египте, культуре которого свойственно стремление к объективации, овеществлению, власть государства утверждалась в зримых и грубых формах собственности, в её концентрации у отдельных лиц, начиная с фараона. Это следует из библейского рассказа об Иосифе. Он прошёл путь от раба до приближённого фараона и стал вторым лицом в государстве, поскольку в течение нескольких урожайных лет собирал зерно со всей страны в государственные хранилища, чем поставил в зависимость от фараона жителей многих стран, включая и сам Египет.

В истории Египта были фараоны-женщины: Нитокрида (VI династия), Нефрусебек (конец XII – начало XVIII династии), Хатшепсут (середина XVIII династии) и др. Последняя была очень набожной и при поддержке храмовой знати вела большое культовое строительство.

Древнеегипетская реформация

Вообще с царствующими женщинами связаны многие значительные события в истории культуры Древнего Египта. Одно из них произошло в XIV в. до н.э., когда фараоном был Аменхетеп (Аменхотеп) IV. Он выступил против могущественного фиванского жречества и старой знати, оттеснил её от власти и ввёл новый государственный культ. Старый бог Ра отступил перед новой, высшей идеей абстрактного бога, которого Аменхетеп IV назвал Атоном, т.е. «Солнечным диском». Это было древнее фараоновское божество – Солнце с лучами, которые оканчивались человеческими ладонями. Атон – единственный во Вселенной бог, бесплотная и невидимая сила, которая создала Солнце и явилась первоисточником всего в мире. Удивительно то, что Аменхетеп внедрял монотеистическую религию, не имея каких-либо образцов. Сам фараон принял имя Эхнатон – «Угодный Атону» − и сделал столицей государства город Ахетатон.

Религия имеет земные истоки. Утверждая новое божество, Эхнатон утверждал новый взгляд на жизнь, согласно которому невидимая и бесплотная сила преобладает над видимым и чувственным миром. Образ Солнца с лучами-ладонями является не изображением этой силы, а символом, уступкой слабости человеческого воображения и понимания. Но ясно, что речь шла не столько о человечности Солнца, сколько о солнечности в самом человеке.

Мы уже говорили о значении в культуре огня, который человек научился добывать сам. С употребления огня начинается озарение человека светом его внутреннего мира, светом его творчества и культуры. Вместе с тем и весь мир озаряется взглядом человека. Мир для человека становится мировоззрением. Стоит ли удивляться тому, что Прометей был наказан именно за свой дар огня людям?

И в более поздние времена человек преследовался светской или церковной властью, прежде всего за попытку иметь собственное мнение. Поэтому Эхнатон встретил мощное сопротивление со стороны жрецов. В их глазах фараон-реформатор был тем самым Прометеем, который подарил человеку независимость и пробудил у него самосознание. Кто знает, может быть, предания древнеегипетской истории стали основой древнегреческой мифологии.

Царица Нефертити

Своей реформаторской деятельностью Эхнатон был обязан не только собственному воззрению, на него оказала влияние его супруга Нефертити. По-древнеегипетски её имя звучало «Красавица грядёт». Она производила на современников необычайное впечатление своей красотой и манерами, живостью ума и характера. Было что-то неземное в её облике, вкусах и взглядах, далёких от традиций древнеегипетского общества. С её появлением в истории связано изменение стиля в изобразительном искусстве. Предшествующий стиль, когда изображение напоминало схему, читалось, а не смотрелось, сменился новым. Этот стиль возникает в новой столице государства – Ахетатоне (современное городище Эль-Амар-на). Для него характерно пристальное внимание к внутреннему миру человека, тонкое изображение драматизма жизненных переживаний. В 1912 г. были найдены поэтичные, тонкие скульптурные портреты Нефертити и фараона Эхнатона, созданные мастером Тутмесом в XIV в. до н.э.

Значение культуры Древнего Египта

Древнеегипетская реформация имеет большое значение для понимания особенностей культуры не только данного региона, но и мировой культуры. Реформация – это пробуждение человека или момент его освобождения от давящей рациональности циклопических сооружений, культовых памятников и «городов мёртвых». Реформация явилась попыткой освободиться от груза тысячелетних традиций и взглянуть на человека как на живое, а не культовое существо. И в дальнейшем в истории мировой культуры реформации всякий раз была выходом за пределы, налагаемые предшествующей культурой. Но в том и состоит «коварство» культуры, что всякая попытка освобождения становилась началом нового пленения, поскольку снова складывались свои традиции и обряды «освобождения».

Древние греки называли египтян мудрейшими из людей. Достижения культуры древнего Египта действительно значительны. Она стала образцом для развития других регионов. Египтяне оставили человечеству папирус, монументальную каменную архитектуру, пирамиды, скульптурный портрет, идею художественного канона, изложенную в тексте «Предписания для стенной живописи и канон пропорций», математические и астрономические познания. В течение длительного периода египтяне были пионерами цивилизации. Достаточно сказать, что в эпоху Древнего царства (III тыс. до н.э.) существовало своеобразное высшее учебное заведение – «дом жизни». Наряду с теоретическим познанием было широко развито образование, существовали учебники и задачники, всевозможные лечебники.

Вместе с тем слишком упрощённым было бы представление о культуре Древнего Египта как о сплошь рациональной. Она включала в себя и оккультизм, и мистерии. Некоторые обычаи египтян были сомнительны в отношении нравственности, но авторитет этой древней культуры служит надёжной основой для их заимствования более молодыми народами.

Своеобразие культуры Древнего Египта состоит в том, что она является свидетельством присущей человеку тайны, скрытой за внешними формами его деятельности. Это выражено в известной надписи в храме богини Нейт в Саисе: «Я – то, что есть, было и будет: никто не поднимал моей завесы». Египтяне стремились всё объективировать, выразить внешним образом, придать делу такой вид, будто оно не результат человеческих рук, а ниспослано свыше. Высшие достижения духа были как бы вне человека, а сам он представлялся маленьким и незначительным. Древнеегипетская реформация – это попытка приоткрыть тайну и показать, что всё видимое является творчеством самого человека, что именно через человека приходит в мир вечное и возвышенное, прекрасное и истинное. Но понадобились ещё тысячелетия, чтобы тайна человека стала доступной ему самому, чтобы перед ним встала реальная задача самопознания.

Культура Шумер

Примерно в то же время, что и в Египте, рабовладельческое общество и государство складываются в южной части долины рек Тигра и Евфрата, называемой Двуречьем (вся долина называлась Месопотамией; греч. – Междуречье).

Шумеры являлись древнейшим населением страны. К концу III тыс. до н.э. они смешались с семитскими скотоводческими племенами, проникшими в Двуречье из Сирийской степи. У шумеров не было единого государства, существовало несколько десятков небольших городов-государств с населением 40–50 тыс. человек каждый. Наследниками и продолжателями шумерской культуры, сосредоточенной в городах-государствах, стали семиты, поселившиеся на севере Двуречья.

В 2369 г. до н.э., недалеко от того места, где Тигр и Евфрат наиболее близко подходят друг к другу, царь Саргон Древний основал город Аккад, столицу государства, которое стало первым объединением всего Двуречья. Впервые в мировой истории Саргон создал постоянное войско численностью 5400 человек.

Известны также древние города Лагаш, Ур, Киш, Вавилон и др. Начиная со II тыс. до н.э. значение Вавилона непрерывно возрастает. Позже греки стали называть всё Двуречье Вавилонией. В III в. до н.э. вавилонский жрец Берос составил сводный труд по истории Двуречья на греческом языке. Вавилонские жрецы делили всю историю страны на два периода; «до потопа» и «после потопа».

Первоначально общество шумеров не знало жречества как особого сословия. У шумеров была развита математика, они пользовались шестидесятеричной системой исчисления. Для изображения чисел использовались всего два знака: «клин» обозначал 1; 60; 3600 и дальнейшие степени от 60; «крючок» – 10; 60x10; 3600x10 и т.д.

Своими геометрическими формами храмы шумеров удивительно напоминают современные сооружения. Основным строительным материалом служила глина. Шумеры высоко ценили исполнительское искусство, они создали свирель, флейту, бубен, арфу. Возможно, что это как-то связано с их математическими познаниями.

Шумерская мифология – одна из древнейших. Мифы о сотворении мира, о всемирном потопе были рождены шумерами. Бог Абзу у них олицетворял первородный хаос, в его недрах зародилась праматерь Намму. Третье звено шумерской теогонии – гигантская гора Кур с глиняным основанием и оловянной вершиной. Бог Думузи («Истинное дитя»), в семитической передаче Таммуз, – бог умирающий и воскресающий, олицетворяющий судьбу зерна. Думузи и Иннана (Таммуз и Иштар) напоминают супружескую чету Осириса и Исиды в Древнем Египте.

Культура Вавилонии

В первой половине II тыс. до н.э. произошло новое объединение всей долины Двуречья вокруг Вавилона. Начиная с этого времени в течение почти двух тысяч лет Вавилон оставался экономическим и культурным центром всего древнего мира. Слово «Вавилон» («Бабили») переводится как «Врата Бога».

Древневавилонское царство достигло наивысшего расцвета при царе Хаммурапи (1792–1750 до н.э.) – опытном полководце, политике и законодателе. При Хаммурапи и его преемниках Вавилон вступил в отношения с Египтом.

Законы Хаммурапи – первый из известных во всемирной истории сборник законов. Их автор попытался учесть роль намерения при определении наказаний за преступления. Кстати сказать, много позже в законодательстве древних греков намерения или злой умысел человека практически не учитывались при определении степени виновности.

В Вавилонии были развиты ростовщичество и долговое рабство. Хаммурапи законодательно пытался сдерживать ростовщичество, но его законы, как и во все времена, выполнялись далеко не всегда. Торговля и имущественная зависимость приводили, в конечном счёте, к тому, что родители продавали своих детей. Они являлись прибыльным товаром для многих семей, хотя в моральном отношении подобная торговля уже и в те времена была, конечно, весьма сомнительной. Существовала даже поговорка: «Сильный человек живёт своими руками, а слабый – ценой своих детей». Таким образом, торговля детьми не одобрялась, но это не мешало ей процветать.

В отличие от Египта в Вавилонии, как и во всём Двуречье, не развился в такой мере культ умерших, и не было построено ничего, подобного каменным громадам пирамид или погребальным сооружениям египетской знати.

Наиболее значительным явлением аккадо-вавилонской и вообще месопотамской мифологии была теогоническая поэма «Энума элиш» («Когда вверху…»). Она записана на семи глиняных табличках, найденных в библиотеке Ашшурбанипала, царя Ассирии в VII в. до н.э. Поэма начиналась так: «Когда вверху небеса не были названы и не имела названия внизу земля, а изначальный Апсу, их родитель, Мумму и Тиамат, родившая всех, вместе воды мешали, когда ещё не были сформированы деревья и не был виден тростник, когда никто из богов ещё не появился, когда имена ещё не были названы, не определилась судьба, тогда боги были созданы посредине небес».

Верховным божеством вавилонского пантеона был Мардук, он же являлся покровителем города Вавилона. Семь главных астральных богов послужили основой современной семидневной недели.

Величайшим поэтическим произведением древневосточной литературы является упоминавшийся ранее эпос о Гильгамеше. Если «Эиума элиш» – пример религиозно-мифологического мировоззрения, то «Эпос о Гильгамеше, или О всё видавшем» выражает художественно-мифологическое мировоззрение. В центре эпоса человек-богоборец, претендующий на бессмертие.

В Вавилонии было развито жречество. В храме бога Солнца – Шамаша – были даже жрицы-затворницы, своеобразные дохристианские монахини. Несомненно, что сильное жречество сдерживало развитие науки и культуры в целом. Но математические познания были глубокими, что характерно для культуры с мощным жречеством. Вавилонские математики стали основоположниками алгебры (решали уравнения с тремя неизвестными). Больших успехов достигла астрономия, были заложены основы карты звёздного неба. Вместе с тем и астрономия, и медицина развивались в тесной связи с астрологией и магией.

Ассирия

В середине. III тыс. до н.э. у аккадских семитских племён в северном Двуречье образовалось государство Ассирия с центром в древнем городе Ашшур (Ассур), расположенном в среднем течении Тигра. По своему политическому строю Ашшур того времени приближался к типу олигархической рабовладельческой республики.

Ассирия занимала благоприятное положение на караванных путях. Государство отличалось крайне милитаризованным характером. Экономической основой была патриархальная семья. Дети, как и рабы, причислялись к имуществу. Жёны покупались и после смерти мужей переходили к их братьям, отцам или пасынкам. «Вдовами» жёны считались только тогда, когда в семье мужа не было мужчины старше 10 лет. В государстве существовало большое имущественное расслоение, постоянно ощущался недостаток рабов, что побуждало к завоевательным походам. Ассирийские владыки были одержимы жаждой власти и невиданной жестокостью.

Победители битвы в доказательство своей доблести были обязаны отрубать побеждённым кисти рук и доставлять их для общего подсчёта числа побеждённых. Один из царей хвастался тем, что со всех, кто отказывался ему повиноваться, он сдирал кожу и увешивал ею стены своего храма. Другой гордился тем, что заживо сжёг три тысячи пленных. Третий сообщал, что воздвиг пирамиды из человеческих тел с отрубленными головами и конечностями. Или, например, в язык пленнику втыкался крючок с верёвкой, другой конец которой связывал ноги, позволяя делать лишь маленькие шажки. Стоило запнуться и сбиться с шага, и «язык с корнем вырывался из вражеской глотки». Такие безжалостные и жестокие действия соответствовали военным правилам и захватническим традициям Ассирии и Вавилона.

Тем не менее, ассирийская культура оставила ряд интересных памятников: рельефы с охотничьими сценами, скульптурные изображения крылатых быков, архитектурные ансамбли, среди которых и одно из чудес света, не дошедшее до наших дней, – висячие сады Семирамиды.

Ашшурбанипал (царь Ассирии, 669 – ок. 633 до н.э.) вошёл в историю не только как деспот, но и как собиратель древних письменных памятников. Его библиотека содержала 30 тыс. глиняных табличек. Она была найдена в 1849–1854 гг. на месте Ниневии (холм Куюджик).

Культура Финикии

Финикия занимала неширокую полосу вдоль северной части восточного побережья Средиземного моря. Уже в III тыс. до н.э. там обитали семитские племена, называвшиеся ханаанеями. В греческом тексте Библии эта страна именовалась Ханаан. Она включала Палестину. В центре финикийского побережья находился наиболее древний из городов-государств – Библ. Известны также финикийские города-государства Тир, Сидор и др.

Финикийцы славились как искусные и предприимчивые люди. Они были хорошими кораблестроителями, первыми начали использовать рабов в качестве гребцов на судах-галерах. В гомеровских поэмах финикийцы называются сидонянами и изображаются скорее пиратами, чем торговцами.

В городах Финикии процветали различные ремёсла (резьба по дереву, изготовление снадобий и вин, изделий из стекла, окраска тканей в пурпурный цвет) и экспорт леса, но главное место занимала морская торговля.

Уже в X в. до н.э. при Хираме I большую роль начинает играть Тир. Город находился на прибрежном острове, его местоположение было выгодным. Ассирийские цари в VIII–VII вв. до н.э. неоднократно пытались завладеть Тиром, захватывали его пригород на материке, но Тир всякий раз откупался данью.

Финикийцы первыми стали использовать чисто алфавитную систему письма. Предполагают, что они взяли за основу открытие египтян – 24 алфавитных знака, которые те создали в глубокой древности, но так и не ввели в обиход. От финикийского алфавита произошёл и греческий.

У финикийцев существовало многочисленное жречество. В древности они делали человеческие жертвоприношения (часто это были дети и особенно первенцы) Молоху, мрачному богу войны, огня и Солнца.

Искусство финикийцев развивалось под влиянием Египта. От когда-то, вероятно, богатой финикийской литературы не сохранилось ничего, кроме скудных отрывков в поздних греческих пересказах.

Палестина: перекрёсток культур

К северу от Междуречья узкой полоской между Средиземным морем и ливанскими горами, между Синаем и Иорданом протянулась маленькая земля, сыгравшая, тем не менее, значительную роль в мировой истории и культуре. Географическое положение Палестины обеспечивало необычайное многообразие культурных, экономических и политических влияний. Её окружали Египет, Финикия, Ассирия, Хеттское царство и Крито-Микенская цивилизация.

Название страны происходит от древнееврейского слова «пелиштим» – филистимляне. В древности в Палестине обитали кочевые племена – хапиру, что значит «подрезатели жил». Вероятно, в числе этих племён, происходивших из западносемитских, обитавших на широком пространстве сирийской степи от Палестины до Евфрата и Месопотамской равнины, были и предки будущих евреев, ставших основным населением страны в I тыс. до н.э.

В XII–XI вв. до н.э. в Палестине сосуществовали и влияли друг на друга две различные структуры населения: городское классовое общество ханаанеев и родоплеменное общество древних евреев. Племена («колена») жили обособленно и нередко враждовали между собой. Во время общей опасности различные «колена» объединялись в непостоянные союзы.

В описываемый период в Палестине главенствовал один из еврейских племенных союзов – Израиль. Впервые он упоминался в египетской надписи ок. 1230 г. до н.э., где назван среди стран, пострадавших от вторжения «народов моря». Из числа этих народов и происходили филистимляне.

Объединение Израиля

Под влиянием более развитого ханаанейского общества и из-за усиливавшегося напора филистимлян с XI в. до н.э. делались попытки создания древнееврейского государства.

Около 1020 г. до н.э. предводители «колен» провозгласили Саула из «колена» Вениаминова царём. Объединение «колен» в одно государство, получившее по племенному союзу название Израильского царства, позволило Саулу одержать ряд побед над филистимлянами. Но в одной из битв с ними он погиб вместе с сыновьями.

Вторым общеизраильским царём стал Давид, представитель могущественного «колена» Иудина, обитавшего на юге Палестины (ок. 1004–965 до н.э.). Это был умный и талантливый человек, обладавший к тому же поэтическим даром, очень набожный, постоянно искавший прощения и уповавший на милость Господа, как говорится в Библии. Он считается автором почти половины псалмов.

В 995 г. Давид захватил хаиаанейский город-государство Иерусалим. Он объявил его своей столицей, создал личное войско из наёмников, образовал центральный управленческий аппарат и подчинил себе все независимые ханаанейские городагосударства.

Соломон, сын Давида, был третьим и последним царём объединённого государства Израиль (965–926 до н.э.). Он продолжал завоевательную политику своего отца, умножил государственный аппарат, включив в него и влиятельного первосвященника Иерусалимского храма, привлекал в администрацию представителей родовой знати и опытных ханаанеян, а также жрецов, которым в ряде городов были выданы земли. Соломон вёл огромное строительство, воздвиг великолепный царский дворец, но его стремление к роскоши привело к введению податного обложения населения и принудительных работ. Все эти меры были направлены на усиление центральной государственной, власти. Недовольство среди «колен», в особенности на севере Израиля, возрастало, что привело к его распаду. Шестиконечная «звезда Давида» стала как бы символом конца единого Израиля.

Разделённый Израиль

В 926 г. до н.э. единое государство распалось. После раскола образовались два небольших государства: южное – Иудея и северное – Израиль. Они отличались друг от друга по природным условиям: в северном было больше пригодных для земледелия долин, а на юге преобладали холмистые и гористые местности. Северное царство пересекали важные торговые пути, а южное находилось в стороне от них. При этом в северном проживало около полумиллиона человек, а в южном – вдвое меньше.

В обоих царствах сохранилась форма государственного управления, созданная Давидом и Соломоном, т.е. наследственная монархия, но с некоторыми элементами родоплеменной демократии. Но если в Иудейском государстве на протяжении всего времени его существования (925–586 до н.э.) правила династия Давидидов, то в северном происходили постоянные смены династий. В северном царстве ни одно из «колен» не обладало столь очевидным превосходством, как «колено» Иудино в южном. Соперничество «колен» ослабляло Израильское царство. В истории не раз бывало, что в борьбе за власть в государстве соперники больше враждуют между собой, чем противостоят иноземному вмешательству. В 722 г. до н.э. ассирийский царь Саргон II уничтожил Израильское царство, изгнал часть его обитателей и, образовав из него несколько провинций, переселил туда жителей из других стран. Иудейское царство ценою потери части своей территории сумело сохранить видимость независимости.

К тому времени столицей Израиля был город Самария, поэтому северное царство часто вместо «Израиль» называлось также «Самария». В самарийских горах Саргон поселил ассирийцев и поставил своих наместников.

Не удивительно, что пророки Израиля призывали к раскаянию и возвращению к Господу, чтобы израильтяне не были побеждены и угнаны в плен.

Реформа царя Иосии

Ниневия, столица Ассирии, пала под ударами войск вавилонян и мидян в 612 г. до н.э. Это событие возродило надежды у жителей Палестины на восстановление полной независимости Иудеи и присоединение к ней территории бывшего северного царства. Этой цели должна была послужить религиозно-политическая реформа иудейского царя Иосии. Он приказал искоренить культы всех богов, за исключением Яхве, уничтожить все храмы и святилища (даже святилища самого Яхве), кроме Иерусалимского, и умертвить всех жрецов святилищ на территории бывшего северного царства. Реформа явилась попыткой внедрения полного и безусловного единобожия, централизации культа Яхве для укрепления власти и восстановления господства Давидидов над всей Палестиной.

Иосия погиб в сражении с фараоном Нехо в 609 г. до н.э., однако правители Египта и Нововавилонского государства не намерены были отказываться от Палестины. В 586 г. до н.э. вавилонский царь Навуходоносор II разрушил Иерусалим и храм и выселил в Вавилонию около 10 % жителей Иудеи, главным образом ремесленников и знать. Среди первой партии отправленных в Вавилон пленных иудеев был пророк Даниил.

Вавилонское пленение и возвращение из плена

Навуходоносор как бы расчленил тело иудейского народа, отнял голову и руки, оставив Иудее неподвижное тело. Жизнь в Иудее замерла, а на чужбине пленённые иудеи могли в течение более чем полувека лицезреть величие блистательной аккадовавилонской культуры, безумное возвышение и бесславный конец правителей Вавилона.

Как и Саргон, вавилонский царь непомерно возвышал себя. На одном из кирпичей в руинах Вавилона сохранилась надпись: «Я, Навуходоносор, воздвиг дворец этот во славу себе». Его гордыня проявилась, в частности, в том, что населению предписывалось поклоняться золотой статуе царя. Она была приблизительно 27 м в высоту и 2,75 м в ширину. Археологические данные свидетельствуют, что аналогичные идолы для поклонения Навуходоносор велел соорудить и в других местах. Некоторые иудеи отказывались приклоняться статуе, за что их, как следует из библейского текста, бросали в раскалённую печь.

Архитектура Вавилона поражала своим великолепием. «Висячие сады» Навуходоносора – массив роскошной растительности, разбитый рядами один над другим, каждый из которых составлял отдельную платформу площадью 120 кв. м. Пиршественный зал царского дворца был огромен, с четырёх его сторон стояли каменные слоны высотой шесть метров. На каждом слоне была установлена бронзовая статуя раба, в вытянутой руке которого находилась цепь, соединяющая каждого раба со следующим. Эти цепи служили оградой висячих садов. Геродот писал, что высота вавилонских стен была более 90 м, ширина 24 м. Центральный вавилонский храм из чистого мрамора поддерживали 150 колонн высотой 26,5 м и диаметром около 6 м каждая.

Последним царём Вавилона был Валтасар. По библейскому тексту, во время пира ему явилась таинственная рука, начертавшая на стене загадочные слова: «мене, текел, фарес» (исчислен, взвешен, разделён). Пророк Даниил, которого Валтасар призвал, чтобы истолковать эти слова, так объяснил их значение: исчислил бог царство Валтасарово и положил конец ему; сам Валтасар взвешен на весах и найден очень лёгким; разделено царство Валтасарово и дано мидянам и персам.

Вавилон был завоеван персами в 539 г. до н.э. Царь Кир, представив себя в роли «освободителя народов», разрешил вернуться всем пленникам в родные места. Среди этих пленников Вавилона были и иудеи. Они получили возможность восстановить Иерусалим.

Пророческое движение в Палестине

Раздельная жизнь иудеев в Палестине и в Двуречье сильно повлияла на их мировоззрение и настроения. Разрушенная врагами их собственная культура, жизнь в условиях чужой культуры, которая в свою очередь тоже была разрушена на их глазах, невольно наталкивали их на сопоставления и сравнения, на поиски истоков и причин их горькой судьбы и приводили к выводу, что существовала какая-то связь между этой судьбой и исходными ценностями, которыми руководствовались иудеи.

Об этом говорили и пророки. Пророчествование являлось одной из важнейших функций определённых категорий жречества. Так это было и в Палестине. Со временем пророки обособились от остального жречества, и на рубеже VII–VI вв. до н.э. персонал Иерусалимского храма Яхве включал как священников, так и пророков. В отличие от других стран в Палестине были пророки, не зависящие от государства и не связанные непременно с храмом. Постепенно они становились странствующими проповедниками, существовали даже сообщества из учеников и последователей известных пророков, в которых были составлены библейские пророчества. Главный мотив всех пророчеств – страстный призыв к признанию Яхве единственным богом.

Библия указывает, по крайней мере, на четыре причины пленения Иудеи: 1) несоблюдение седьмого «субботнего» года, когда земле нужно было давать отдых, 2) неблагодарность израильтян, поскольку Яхве вывел их из египетского плена, а они не были ему верны, 3) поклонение чужим богам как одно из проявлений неблагодарности, 4) преследование пророков, помазанников Яхве.

Рождение иудейской религии было связано с реорганизацией иерусалимской общины, которую провёл прибывший от персидского двора жрец Эзра (V в. до н.э.). Но создание нормативного иудаизма происходило постепенно, в результате борьбы различных религиозных течений в Палестине. Ко второй половине II в. до н.э. их было множество, и хорошо известны лишь некоторые из них.

Саддукеи и фарисеи

В те времена глубокие идейные разногласия существовали среди самих священнослужителей. Все они принадлежали к нескольким семьям, которые вели свою родословную от Аарона. Члены самых знатных и богатых семей входили в секту, или партию, саддукеев, выражавших интересы зажиточных людей. Вскоре после разрушения Иерусалимского храма в 70 г. н.э. саддукеи сошли с исторической сцены.

Священники из более скромных семей, добросовестно исполнявшие свои обязанности и тем зарабатывавшие себе на жизнь, тяготели к секте фарисеев. Основная разница между саддукеями и фарисеями заключалась в том, что саддукеи признавали религиозный авторитет только за первыми пятью книгами Библии (Законом Моисеевым), а фарисеи чтили и другие книги, в том числе и устное предание. Вследствие этого саддукеи отрицали воскресение и существование ангелов, тогда как фарисеи допускали всё это, например страшный суд и вечную жизнь, рай и ад (геенну).

Основную массу фарисеев составляли, по-видимому, средние слои – квалифицированные ремесленники, торговцы, некрупные землевладельцы, чиновники и профессиональные законоведы, которых называли книжниками. Фарисеи стали подлинными создателями нормативного иудаизма. Они требовали строгого выполнения заповедей, особенно в том, что касалось субботнего отдыха и ритуальных очищений, ставили себе в заслугу неукоснительное соблюдение божественного закона. Однако всё это часто носило внешний, показной характер. Поэтому Христос упрекал в кичливости и ханжестве именно фарисеев.

Фарисеи активно участвовали в политической жизни, были весьма авторитетны. Древнееврейский историк Флавий (ок. 37– ок. 100) писал о них, что им верили даже тогда, когда они выступали против царя или первосвященника. Он же описывал случай, когда более 6 тыс. фарисеев отказались при Ироде I (37–4 гг. до н.э.) принести присягу императору Октавиану Августу, за что были наказаны штрафом, а наиболее активные из них казнены. Но большинство фарисеев принадлежало к «партии мира» с Римом. Они ввели обязательное обучение детей в школах и фиксацию в брачном договоре права жены на часть доходов мужа.

Зелоты и сикарии

Значительным влиянием пользовались также зелоты («ревнители») и сикарии (от лат. «кинжал»). Oни были готовы защищать религию отцов с оружием в руках, направляя его против ненавистных римлян, а также знатных и богатых иудеев, настроенных проримски. В то время как фарисеи, ожидая лучших времён, шли на компромиссы, зелоты и сикарии не могли смириться с тем, что богоизбранным народом правят язычники. Согласно Флавию, основателем течения зелотов был Иуда Галилеянин, который возвёл любовь к свободе до уровня религиозного догмата. Зелоты считали, что в мире есть только один владыка – Бог, и подчиняться кому-либо другому недопустимо.

Что касается сикариев, то Флавий прямо называл их разбойниками. Сикарии выражали интересы самых обездоленных социальных низов. Изъятие имущества у богатых и их физическое преследование, освобождение рабов, сожжение долговых обязательств, призывы к отказу от уплаты податей Риму – всё это составляло основные цели зелотов и сикариев.

Ессеи

Существовала ещё и секта ессеев, живших в пустыне около Мёртвого моря. Они были благочестивы, жили в целомудрии и в постоянной молитве, в храм они не ходили, так как считали современное им духовенство незаконным. Ессеи объединялись в общины для совместного труда и коллективного быта: занимались земледелием, скотоводством, пчеловодством, ремеслом, но не связанным с изготовлением оружия и военного снаряжения. Занятие отхожим промыслом предусматривало внесение всего заработка в общую кассу.

Флавий подробно описывал жизнь ессеев, порядок приёма в общины новых членов и их испытания, распорядок дня общинников, некоторые их обряды и в первую очередь обязательное омовение холодной водой с непременными пожеланиями здоровья людям и себе. Говоря об идеологических воззрениях ессеев, Флавий сближает их с пифагорейскими учениями. Некоторые исследователи полагают, что ядро ессеев составляли переселенцы из Вавилонии.

Несомненно, жизнь и воззрения ессеев были необычными и возвышенными: любовь к труду и признание его обязательным для всех членов добровольно созданного коллектива, отказ от частной собственности и торговли, полная коллективность быта, резкое неприятие рабства, осуждение войн, нравственная чистота, любовь к ближним и забота о них. Поэтому не случаен интерес, который проявляли к учению и образу жизни ессеев социальные реформаторы и утописты во все последующие времена.

Римское владычество в Иудее

Особо драматично складывалась история Палестины во времена римского господства. В 63 г. до н.э. войска римского полководца Помпея заняли Иерусалим, Израиль окончательно лишился политической свободы. В конце I в. до н.э. правителем Иудеи был царь Ирод, который пытался навязать своей стране античную культуру, строил храмы в греческом и римском стиле, возводил римские многоэтажные дома. После смерти Ирода вспыхнули восстания. Наместник Рима в Сирии Квинтилий Вар подавил восстание в Галилее и на юге Палестины, распяв 2 тыс. человек. Рим воевал не столько с людьми, сколько с иудейским мировоззрением, которое было идеологическим обоснованием неизбежной гибели римской культуры. Даже в ессеях, которые вели тихий и уединённый образ жизни, правители Рима видели таких же врагов, как в зелотах и сикариях. Об этом свидетельствует пример Кумранской общины.

Кумранская община

В середине II в. до н.э. в Иерусалиме вспыхнул мятеж традиционалистов, направленный против морально разлагавшегося священничества. В результате подавления мятежа было распято свыше 800 человек. Около 140 г. до н.э. многие священнослужители (приверженцы традиционной веры) бежали из «города крови» Иерусалима на берег Мёртвого моря, в пещеры района Кумрана. В конце II в. до н.э. там образовалась священническая община, предводитель которой сумел вдохнуть в неё благочестие, надежду и веру. В документах общины его называли Учителем праведности. Его приверженцы, как и сам Учитель, подвергались преследованиям со стороны «Нечестивого священника». Бесчисленные попытки отождествить Учителя и «Нечестивого священника» с кем-либо из известных исторических лиц оказались пока тщетными.

Цели кумранских священников состояли в том, чтобы сохранять духовную и телесную чистоту; придерживаться авторитета Моисея и пророков; ежедневно практиковаться в навыках веры; хранить божественное Слово для потомков.

Совокупность всех данных позволяет предположить, что кумраниты были ессеями. Основными признаками социальной организации общины, отражёнными в кумранском Уставе, являлись общность имущества, обязательный совместный труд и коллективный быт. Весьма строгими были условия отбора и приёма новых членов. Уставом предусматривалась неукоснительная субординация во всех вопросах труда и имущества. Высшим органом управления делами кумранской общины, как явствует из Устава, было общее собрание её членов, на котором избирались общинные должностные лица. Жизнь всей общины в целом и каждого её члена в отдельности регламентировалась дисциплинарным уставом. Например, за сокрытие части имущества от общины при вступлении в неё виновный наказывался лишением части рациона – от 1/4 до 1/2, за жалобы на устои общины предусматривалось отлучение от неё. Все полноправные члены общины проходили ежегодную проверку на лояльность.

Праведность и добрые дела, считали общинники, важнее жертв. К этому призывали пророки, и кумранская община впервые практически отказалась от жертвоприношений. Основой идеологии общины было дуалистическое учение о двух изначально возникших царствах: света, добра и правды, к которому кумраниты относили себя – «сынов света», и тьмы, зла и кривды, к которому они относили весь остальной мир – «сынов тьмы». Целью вступления в общину они считали отделение от «сынов тьмы» и создание замкнутого коллектива, который должен деятельно готовиться к «последним дням» и решающим сражениям с «царством тьмы». Общинники превозносили бедность и простоту. Сами себя они называли по-разному: «Новый союз» (или «Новый завет»), «сыны света», «община избранников бога», «простецы» (или «малые»), «община бедных». Нужно отметить, что «Новым заветом» именовали себя затем раннехристианские общины, так же называется и свод произведений христианского канона.

Около 68 г. н.э. войско Веспасиана расположилось в Иерихоне, недалеко от Кумрана. Когда об этом стало известно в общине, священнослужители собрались, как они предполагали, на свою последнюю совместную молитву, а священные свитки спрятали в пещерах на западном побережье Мёртвого моря, сами надеясь скрыться от легионеров в пустыне. Без сомнения, они думали в будущем вернуться за своими свитками. Но войско Веспасиана заняло кумранские поселения и, как доказано, уничтожило их.

Рукописи Мёртвого моря

В 1947 г. молодой пастух-бедуин проходил мимо тех мест в поисках потерявшейся овцы и, заметив небольшую расщелину, метнул в неё камешек. Необычный звук заставил его остановиться. Он обнаружил пещеру, а в ней – большое количество вместительных сосудов. Некоторые из них он разбил в надежде найти там сокровища: золото, драгоценности. Но обнаружил он древние свитки, которые члены кумранской общины спрятали перед лицом беды за 1879 лет до этого.

Свитки были написаны на тонкой коже, скручены в рулоны и завёрнуты в льняную ткань. Один из свитков сохранился совершенно неповреждённым. Это книга пророка Исайи. Среди многочисленных свитков было и пособие, рассказывающее о жизни и религиозных обычаях кумранской общины. Начиналось оно описанием ритуала приёма в общину. Были найдены и свитки с текстами небиблейского содержания. Среди них, например, народный «Гимн благодарения», напоминающий псалмы Давида.

До того как были обнаружены свитки Мёртвого моря, наиболее древними манускриптами с текстом Ветхого Завета считались рукописи, датируемые IX в. н.э. Благодаря кумранским находкам учёные располагают ветхозаветными текстами III–II вв. до н.э. Несомненно, что это открытие имеет огромное значение для исследования Библии.

Значение ближневосточной культуры

Ещё в древности считалось, что свет мудрости идёт на Запад с Востока. Мы уже говорили о волнующей тайне египетской культуры, о реформации, проведённой Эхнатоном, о тенденции к единобожию. Египетская культура повлияла на культуры других стран ближневосточного региона. Всюду можно видеть тайну или мистику, выраженные в древнем иудаизме. Реформа царя Иосии в Иудее в чём-то сходна с реформой Эхнатона, и это не удивительно. Ведь израильтяне жили в Египте около четырёхсот лет во II тыс. до н.э. Их культура развивалась в противопоставлении культурам других народов. Была постоянная опасность растворения, ассимиляции, но аккультурация не заходила слишком далеко. Стремление сохранить высшие ценности своей культуры у иудеев было так велико, что часть из них, например, секта ессеев, сознательно себя изолировала во имя их спасения.

Свет мудрости шёл с Востока. В Древнем Египте это был свет Солнца – Атона. На своём пути этот свет как бы воспламенил аккадо-вавилонскую культуру, которая была солнцеподобной, а правители её народов считались богоравными. Дальше на пути этого света оказалась Палестина, которая в культурном отношении стала его своеобразной концентрацией, и при ближайшем рассмотрении можно видеть, что этот свет рождён самим человеком, что человек и есть средоточие возвышенной тайны, которую ему необходимо понять, чтобы сохранить себя и свою культуру.

Ушли в прошлое цивилизации Древнего Египта и Месопотамии, израильскому народу не раз угрожало исчезновение. Как и многие другие народы, он не спешил делать выводы из своей горькой судьбы, ему были свойственны беспечность и слишком короткая память. Как писал Александр Галич:

Но, несмотря на многие сомнения и соблазны в израильском народе всегда сохранялся элемент подвижничества, идея своего избранничества, помогавшие выжить и пронести эту идею в завтрашний день. Без неё культура Палестины вряд ли сохранилась бы, скорее всего её постигла бы участь других великих культур Ближнего Востока. Идея избранничества стала путеводной звездой, обеспечившей культуре Палестины долгую жизнь.

Эта культура оказала огромное влияние на культуру Европы и всего человечества, явилась основой объединения Запада и Востока, Европы и Азии, основой христианства, которое уже в течение двух тысяч лет определяет развитие мировой культуры. Нужно также учесть, что связи, существовавшие между ближневосточной культурой и античным миром, обусловили появление средиземноморской культуры как особой целостности разнородных культурных традиций. Средиземноморье стало колыбелью европейской цивилизации.

Зороастризм и «Авеста»

В этом же регионе ещё с конца II тыс. до н.э. распространилась одна из древнейших религий мира – зороастризм. Она названа так по имени пророка Зороастра (по-древнеирански – Заратуштра). Он жил в первой половине I тыс. до н.э., составил древнейшую часть «Авесты» – собрания священных книг этой религии.

Зороастрийцы не были идолопоклонниками, они не обожествляли какие-то отдельные предметы или людей. Они поклонялись свету (огню) как всеобщему началу. Для них свет был образом добра и истины, он представлялся им изначальной очищающей силой. Культ заключался в том, что люди должны поступать так, как нужно поступать в царстве света. Верующим предписывалось соблюдать духовную и телесную чистоту, поддерживать живое, сажать деревья, делать плодородными пустыни. Заратуштра говорил: «Тот, кто посадил хотя бы одно дерево в пустыне, лучше того, кто двадцать лет там умерщвлял свою плоть».

Воплощением света и добра в религии зороастризма являлся Ахурамазда (греческое название – Ормузд). Его антипод – Анхра-Майнью олицетворял тьму (греческое название – Ариман). Посредником между Ормуздом и людьми был Митра – бог древнего света, чистоты, даритель жизни. В последние века до н.э. культ Митры широко распространился в Римской империи, где он был тайным и мистическим, серьёзно соперничал с христианством, пережил падение империи и существовал ещё и в средние века.

Поклонение огню, в котором видели источник жизни, было, как уже отмечалось, самым древним культом. Но зороастризм не выступал простым продолжением этого культа, поскольку его приверженцы видели в огне, как и в Солнце, в Луне, в звёздах, источник света, истины и добра, которые человек должен обнаружить и в себе. Человек был создан чистым и достойным неба и звёзд, но из-за соприкосновения с владыкой тьмы Ариманом он утратил эти качества. Он должен восстановить их исполнением закона Ормузда, т.е. очиститься святостью (чистотой) мысли, святостью слова и святостью дела. Заратуштра спрашивал у Ормузда, какой самый важный закон, и тот отвечал: «Это – сеять на земле хорошие крепкие семена». Сеять – значит уничтожать зло, и выполнение этого закона равносильно совершению 10 тыс. молитв, равноценно сотне жертвоприношений.

Несомненно, культ зороастризма имел в основе глубокие философские идеи, в конечном счёте, ставшие общекультурными. Прежде всего это культ света, который становится символом культуры. К примеру, Н.К. Рерих вообще истолковывал слово «культура» как «почитание света» («культ» – почитание, «ур» – свет). Но свет – средство и путь к высшей истине, ко всеобщему и высшему началу, в котором нет противоположностей и которое называлось Зеруане-Акерене. Следовательно, культура не есть высшая и достаточная цель, она лишь средство преодоления в человеке тёмного и нечистого, т.е. она сама должна быть преодолена. Легко видеть, что эта идея использовалась позже во всех утопических и романтических проектах преобразования мира культуры с целью достижения истинного состояния человека. Её можно выделить и в марксистских представлениях о конечном торжестве коммунистического идеала на земле как своеобразного царства света и разума.

Немецкий философ и поэт Ф. Ницше написал книгу «Так говорил Заратустра», в которой создал мифопоэтический образ древнего реформатора зороастризма. В СССР Ницше считался едва ли не идеологом фашизма, и лишь в последние годы его произведения стали издаваться, в том числе и книга «Так говорил Заратустра». В ней Ницше развивал ту же идею: современная культура есть нечто, что должно быть преодолено. Характерно, что в начале века в России существовало движение марксистовницшеанцев, а красные комиссары использовали эту книгу Ницше как источник вдохновляющих идей, а также как средство борьбы с анархизмом. Так сходятся крайности в культуре.

Ещё одна идея, которая содержалась в более поздних текстах «Авесты» и в последующие тысячелетия часто использовалась в различных учениях, – это идея закономерной борьбы противоположностей (Ормузда с Ариманом), не существующих друг без друга. Итог этой борьбы зависит от того, сможет ли человек преодолеть в себе тьму и помочь свету в его стремлении к истине. Свободное самоопределение человека кладется на чашу света, что и предопределяет его победу в борьбе с тьмой. Следовательно, человек не является простым наблюдателем этой борьбы, его свободный выбор небезразличен для её итогов. Он может склонить чащу весов в пользу света благодаря очищению, т.е. сам становясь источником света.

Можно проследить, как в истории культуры развивались представления о единстве и борьбе противоположностей: от античности к христианским идеям и гностицизму в первые века н.э., через учения средневековых мистиков и мыслителей Возрождения к немецкой классической философии, к учению Гегеля и к марксизму. Конечно, в истории культуры существует преемственность идей, в том числе и идеи борьбы противоположностей. Но важно понять и другое: мыслители различных эпох и народов приходили к одним и тем же идеям независимо друг от друга, когда они задумывались над общими проблемами жизни, человеческого бытия, судеб культуры. Это доказывает общность исходных начал не только в различных культурах, но в каждом человеке, в каждом из нас. Все мы сотканы из противоречий, всем нам присущи начала добра и зла, возвышенного и низменного, прекрасного и безобразного. И даже когда мы просто это осознаем, мы уже поднимаемся над частностью своего существования и как бы пробуждаемся для того, чтобы понять наше единство с миром, с другими людьми, с самим собой. Моменты такого пробуждения часто становились началом нового этапа в развитии культуры или началом новой жизни человека.

КРАТКИЕ ИТОГИ

1. Древнеегипетская культура являлась одной из самых развитых и ранних цивилизаций мира. Каковы её достижения? Они весьма разнообразны: монументальная каменная архитектура, пирамиды, папирус, скульптурный портрет, идея художественного канона, математические и астрономические познания, техника ирригационных работ, идея социальных законов и управления, литературные памятники. В чём значение древнеегипетской культуры? Она послужила прототипом других культур ближневосточного региона. Особое значение имели принципы бюрократического правления, культ жречества, мистицизм и таинственность религиозных обрядов, а с другой стороны – реформация Аменхетепа IV.

2. Культура Палестины – перекрёсток культурных влияний со стороны Египта, Финикии, Ассирии, Хеттского царства и Крито-Микенской цивилизации. В чём своеобразие культуры Палестины, каковы результаты различных влияний? Своеобразие в том, что из-за многократных пленений и порабощений древние израильтяне не имели развитой материальной культуры, она была не так объективирована, как, скажем, в Древнем Египте. Вместе с тем культура Палестины была духовно насыщена, представляла собой переплетение идейных, религиозных движений. В результате появилась Библия – крупнейший памятник мирового значения.

3. Культура Палестины, будучи средоточием многих культур, в свою очередь оказала влияние на жизнь других народов. В чём выразилось это влияние? Она явилась основой синтеза культур Востока и Запада, Азии и Европы, основой иудаизма и христианства.

4. В истории мировой культуры особая роль принадлежит зороастризму, тем философским идеям, которые были в основе этой религии. Каковы эти идеи? Это идея света как символа культуры, который вместе с тем выступает средством для достижения высшей и всеобщей истины, а также идея закономерной борьбы противоположностей, дополняющих и обусловливающих существование друг друга.

 

ТЕМА 10

Культура Древней Индии

Древнеиндийская культура неизменно вызывает чувство интеллектуального и эстетического наслаждения у каждого, кто с ней так или иначе соприкасается. Её волшебство и загадочность в том, что каким-то чудесным образом она оказывается понятной и близкой всем исследователям, поэтам и художникам, а также тем, кто иногда случайно приобщается к ней. Украинский писатель О. Гончар в своей книге «Собор» освещает в небольшой истории одну из граней культуры Индии.

Общие черты культуры Древней Индии

Дело происходило в то время, когда при содействии СССР в городе Бхилаи (штат Мадхья-Прадеш) строился металлургический комбинат. Один из специалистов решил как-то поплавать в близлежащем озере на закате дня. Поднявшийся вдруг ветер вынес его на совершенно незнакомый пустынный берег. На землю опустилась тропическая ночь. Были джунгли, полные хищных зверей, и был почти обнажённый человек, для которого всё вокруг казалось чужим и опасным… Заметив свет между деревьями, он пошёл на него и вышел к костру, вокруг которого сидели несколько человек из какого-то племени. Специалист позже удивлялся не тому, что они обогрели и накормили его, он удивлялся их первой реакции, был тронут тем, как они встретили его. Они не бросились к нему, не выразили своего удивления, что лишь сконфузило бы его и усугубило и без того нелепое положение. Старший из сидевших у костра посмотрел на необычного пришельца так, как лишь человек может смотреть на человека.

Они обогрели его, накормили, во что-то одели; он провёл с ними ночь – практически в молчании, но его каждое желание и движение они угадывали, и ему казалось, что он знает их вечно, что между ними нет разницы ни в языке, ни в образовании, ни в культуре. Наутро они проводили своего гостя.

Отметим для себя: он увидел взгляд, каким человек смотрит на человека. Должность, звание, уровень развития и образования – всё это не имеет значения, когда человек смотрит на человека. Так смотрит Индия на мир в течение тысячелетий. Индийцы никогда не смотрели на жизнь как на поле битвы за богатство и власть. Издавна они вели оседлый образ жизни, щедрая природа обеспечила им необходимые условия для самобытного развития. С одной стороны – Гималайские горы, огромной протяжённости и высоты, с других сторон – море способствовали тому, что Индия долгое время была защищена от иноземных вторжений. Когда нет необходимости тратить много сил на борьбу за существование, люди могут позволить себе жизнь более духовную, чем суетливое накопительство. Культура Индии кажется совершенно безмятежной и умиротворённой, и Гегель, излагая собственное понимание мировой истории, определял общий принцип древнеиндийской культуры выражением «грезящий дух».

Культура Индии в восприятии европейцев

Письменные древнеиндийские памятники стали известны на Западе в XVII–XVIII вв. До этого на Индию смотрели как на источник обогащения, кладовую всякого рода экзотических ценностей, пряностей и т.д. Колумб, отправившийся открывать новый путь в Индию, «открыл» её в другой части света, но настоящую Индию и её культуру это предохранило от возможного опустошения. Европейцев буквально потряс новый мир высокой духовности, когда они познакомились с достижениями древнеиндийской культуры.

Н.М. Карамзин в предисловии к переводу драмы индийского поэта V в. Калидасы «Шакунтала, или Перстень-примета» отмечал: «Творческий дух обитает не в одной Европе, он есть гражданин вселенной. Человек везде человек… Калидаса для меня столь же велик, как и Гомер». А Гёте писал о той же драме: «Я так близко сроднился с этим высокоценным созданием, что оно составило эпоху в моей жизни». К культуре Индии большой интерес проявляли Шиллер, Гейне и Т. Манн, Гюго, Франс и Роллан, Кант, Гегель и Шопенгауэр, Шелли, Киплинг и Гессе, а в России – Жуковский, Белинский, Л. Толстой, Бальмонт, Бунин, Верещагин, Рерих и многие другие.

Правда, в оценке древнеиндийской культуры европейцами были и характеристики типа «созерцательность», «пассивность», «застойность». Такими определениями пользовались в основном те учёные, которые обращали внимание, прежде всего на религию и мифологию и вне поля зрения оставалась индийская философия. Сказывается и европоцентризм, о котором мы уже упоминали. Например, английский историк XIX в. Джеймс Милль возражал даже против термина «цивилизация» применительно к Индии в древности, а индолог В. Смит утверждал, что все наиболее значительные достижения индийской культуры были результатом влияния греко-римского мира. Подобные односторонние оценки можно встретить и в настоящее время.

Но существует и иная позиция – востокоцентризм. Она представляет собой преувеличенную оценку роли восточной культуры в развитии мировой, когда Восток рассматривают как единственный источник высших духовных достижений. Очевидно, что европоцентризм и востокоцентризм – это крайности в исследованиях мировой культуры, но само их существование свидетельствует о своеобразии Востока и Запада. Такая мысль была выражена в известных строках английского писателя Р. Киплинга (1865–1936):

О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут, Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный господень суд.

Западная и восточная, в том числе и индийская, культуры не исключают, а дополняют друг друга. Культуры, как и люди, имеют свои неповторимые облики, о чём мы уже говорили. Но своеобразие облика иных культур в том, что на нём запечатлены черты общемировые и общеисторические. И в каждом, к кому обращён этот облик, может родиться ощущение знакомства с культурой вообще, каждый может увидеть в нём что-то близкое для себя. Такова культура Индии. Её особенностью является и удивительная живучесть культурных ценностей, что объясняется не консерватизмом, а традиционализмом, который не препятствовал общему развитию индийской культуры. Но это такое развитие, когда каждый этап его содержал в себе многие достижения прошлого, обеспечив тем самым единство и целостность культурного облика страны.

Древняя Индия и культура Руси

Культурное влияние Древней Индии на Русь – очень давнее. Тексты различных жанров средневековой русской письменности, памятники устной словесности и искусства отражали определённые элементы культуры Древней Индии. Так, известны памятники светской литературы, в которых обнаруживаются заимствования из древнеиндийской (преимущественно буддийской) традиции: «Повесть о Варлааме и Иоасафе», «Физиолог» и «Слово о двенадцати снах Шахаиши». Они относятся к XII– XIII и XIV–XV вв. Показателен памятник литературы в форме путевых записей «Хождение за три моря», сделанных купцом из Твери Афанасием Никитиным во время его путешествия в Индию (1466–1472 гг.).

Важную роль в формировании образа древнеиндийской культуры и религии на Руси сыграли византийские памятники. Среди них важнейшими текстами были посвящённый мудрецам-брахманам рассказ Палладия «О рахманах» («Палладиева статья», появившаяся на Руси уже в XI–XII вв.), текст «Александрии» и книга «Хождение Зосимы к рахманам» (не позднее XIII в.).

Интерес к древнеиндийской культуре на Руси был устойчивым и не ослабевал и в более позднее время. Это дало основание некоторым исследователям недавнего прошлого веков утверждать, что индийская и русская культура имеют единые корни, общее генетическое родство. Художник и мыслитель Н.К. Рерих даже снарядил в 20-е гг. экспедицию в Индию для поисков общих корней обеих культур.

Устойчивые традиции имеет и отечественная школа индологии. Её основатель И.П. Минаев, выступая в феврале 1884 г. в Петербургском университете с речью «Об изучении Индии в русских университетах», сказал:

«Эта далёкая восточная страна, в силу оригинальности и мощи своего культурного развития, не оставалась совершенно чуждою общему течению мирового прогресса; лучшие думы и помыслы её сынов, её литература, научные сведения были общечеловеческим достоянием. Старая Индия, без сомнения, прожила свой век не бесследно для человечества. Чем полнее и всестороннее изучается её далёкое прошлое, тем яснее и убедительнее становится роль далёкой восточной страны в древних судьбах мира. Для древнего человека она была не только страною богатой, откуда он вывозил золото, слоновую кость и драгоценные каменья, но и страною мудрости».

Основные вопросы темы:

1) древнейшие памятники индийской культуры;

2) буддизм и его историческое значение;

3) периодизация и особенности индийской философии.

Доарийская Индия

В 20-е гг. текущего столетия в долине реки Инд была открыта высокоразвитая древняя культура. Учёные по-разному датируют исходный период её истории, но самые ранние слои относят к середине III тыс. до н.э. Города этой древней культуры поддерживали тесные связи с Месопотамией, Центральной и Средней Азией, областями Юга Индии. Высокого развития достигли ремёсла, изобразительное искусство, письменность (её обладатели писали справа налево).

Основные центры цивилизации на Инде – Хараппа и Мохенджо-Даро – были большими городами, с населением не менее 100 тыс. человек. По масштабу распространения Хараппская цивилизация являлась одной из самых крупных на всём Древнем Востоке, её территория протянулась примерно на 1600 км с запада на восток и на 1250 км с севера на юг. Причины упадка этой цивилизации точно не известны, но к моменту проникновения в Индию арийских племён она не прекратила своё существование полностью. Следы влияния Хараппы исследователи находят в более поздней литературе, изобразительном искусстве, архитектуре.

Вторжение ариев

Древнейшие жители Индии, основавшие Хараппскую цивилизацию, относились к дравидийской ветви негроидной расы. Примерно тысячу лет спустя после зарождения этой цивилизации, т.е. с середины II тыс. до н.э., последовательными волнами с северо-запада в Индию проникают арийские народы, принадлежавшие к европеоидной расе.

Предпринималось много попыток доказать, что именно вторжение ариев стало причиной гибели цивилизации Инда. Но все они были безуспешными. Во всяком случае, вторжение ариев не стало решающим фактором упадка предшествующей цивилизации. Однако приход ариев в Индию родил проблемы расового и политического порядка. Пришельцы были носителями совершенно иной культуры. Скотоводы и кочевники, они лишь в Индии, выжигая леса и обрабатывая землю, стали земледельцами. Покорённые дравидские племена обладали древней и развитой культурой, но арии, несомненно, считали себя высшей расой. Обе народности разделяла глубокая пропасть. Но были также отсталые туземные племена, кочевники или обитатели лесов. Отношения ариев с местным населением были отчуждёнными и враждебными. Результатом взаимодействия различных народностей и культур явилось постепенное развитие кастовой системы, которая оказала глубокое влияние на всю последующую жизнь Индии.

Появление каст (варн)

Начало возникновению каст, или варн, как их ещё называют, положило чёткое деление на ариев и неариев, последние в свою очередь делились на дравидов и туземные племена. Сами арии образовали одну общность, и среди них вряд ли существовало какое-либо деление. Слово «арья» происходит от корня, означающего «пахать», но со временем оно утратило первоначальное значение и стало означать «благородный».

Появление каст предохранило народности от взаимного истребления. Каждому члену общества с рождения предписывалось занимать строго определённое место и исполнять строго определённые обязанности. Разумеется, что такая предопределённость не способствовала творчеству и прогрессу общества в целом, но она обеспечивала выживание и относительно безопасную жизнь практически каждому члену общества в том случае, если он строго исполняет предписанные ему обязанности. Кастовость – это принесение в жертву прогресса во имя жизни.

Известно, что постепенно выделились четыре касты: брахманы – жрецы и мыслители, кшатрии – правители и воины, вайшьи – земледельцы, ремесленники и торговцы, шудры – батраки, неквалифицированные рабочие. Но со временем каст стало значительно больше.

Согласно мифу, брахманы произошли изо рта Брахмы, одного из главных богов Древней Индии, кшатрии – из его рук, вайшьи – из его бёдер, шудры – из его ног. Понятие прав и обязанностей применялось не к человеку вообще, а к представителю той или иной касты, нравственные качества и добродетели были распределены между различными кастами. Нельзя было жить «просто человеком», можно было жить лишь в строгих пределах той или иной касты. Такая ограниченность человеческого существования и жёсткая иерархия каст создавали вместе с тем предпосылки для своеобразного понимания жизни в её связи со смертью. Правильная жизнь была условием того, что после смерти человек вновь мог родиться, но уже в иной, более высокой касте, а за глупую и никчемную жизнь он мог быть наказан рождением в образе какого-нибудь животного, насекомого или растения. Следовательно, жизнь была наградой или наказанием, а смерть – избавлением от страданий и новым рождением или же умножением страданий. Кастовость предопределяла следующее рождение лишь на первый взгляд, в действительности то, что ожидало человека после смерти, во многом зависело от него самого. Лишь брахманы, чья жизнь приравнивалась к божественной, могли рассчитывать на избавление от вечного перерождения благодаря принадлежности к высшей касте. Но и они были обязаны исполнять тысячи предписаний для того, чтобы сохранить себя в пределах высшего существования. Члены низших каст часто сознательно сводили к минимуму свои жизненные функции, как бы умирая при жизни для того, чтобы после смерти достичь величия, которое брахманы получали вместе с рождением.

Древним индийцам были свойственны страсть к анализу, самоуглублённость, стремление осмыслить каждый свой поступок. К этому их вынуждали бесчисленные предписания. О том, насколько они сложны и пространны, можно судить по тем правилам, которые брахманы, к примеру, должны были соблюдать, когда они отправляли естественную нужду. Они не имели права это делать на большой дороге, на золе, на вспаханной земле, на горе, на муравейнике, в котором живут белые муравьи, у дерева, предназначенного к сожжению, в канаве, на берегу реки, стоя или во время движения и т.д. При этом они не могли смотреть на солнце, на воду, на животных. Вообще они должны были днём смотреть на север, а ночью на юг, только в тени им разрешалось смотреть куда угодно. Всё это может показаться комичным, но нужно видеть и другую сторону: человек, вынужденный исполнять все эти требования, должен был контролировать каждый свой поступок, что является необходимым условием его культурного роста.

Индивидуальная жизнь и центральная идея

Арии разделили не только общество на четыре основные группы, но и всю жизнь человека на четыре стадии. Первая из них – отрочество и юность, период учения, обретения знаний, воспитания самодисциплины, самообладания и сдержанности. Вторая стадия – это жизнь в качестве семьянина и мирянина, третья – жизнь в качестве государственного деятеля, уравновешенного и объективного, посвятившего себя бескорыстному служению обществу. Последней стадией была жизнь отшельника или странника, отрешившегося от всякой мирской деятельности. В одной из древнеиндийских поэм об этой стадии говорится:

Последовательный переход от одной стадии к другой примирял две противоположные тенденции, присущие человеку: приятие жизни во всей её полноте и её отрицание.

Центральной идеей индоарийской культуры, которую можно считать и центральной идеей или установлением для всей жизни индийца, была идея дхармы (с санскрита буквально переводится как «то, что удерживает или поддерживает»). Это не просто религиозная идея, но и учение об обязанностях, о долге человека по отношению к самому себе и к другим. Сама дхарма являлась формой риты – основного морального закона, определяющего жизнь вселенной и каждого её элемента, в том числе и жизнь человека. Этот закон определяет строгую причинно-следственную связь между поступками человека и его будущим. В основном это налагало на человека обязанности соответствовать закону и тому, к чему он стремился. Права, как таковые, не подчёркивались. Подобное мировоззрение было весьма распространённым в Древней Индии.

Кастовость и культура

Существование каст (варн) несомненно свидетельствует о социальном неравенстве в древнеиндийском обществе. Мы, привыкшие к лозунгам о свободе и равенстве, можем испытывать невольный протест в душе. Но что лучше: провозглашение всеобщего равенства на словах, которые маскируют фактическое неравенство, либо открытое признание и сохранение существующего неравенства между людьми?

Кастовость была великим изобретением древности, поскольку она, как уже отмечалось, предотвратила взаимное истребление людей. Но она также явилась средством сохранения и развития культуры, так как способствовала культивированию в какой-то части общества умственного труда, творческой деятельности и высших духовных ценностей. Так, мужчины первых трёх варн проходили обязательный обряд посвящения и приобщались к знанию, а потому назывались дважды рождёнными. Но быть рождённым дважды – это свойство сильной личности, которая не полагается на качества, что ей даны природой и родителями, а трудом над собой создаёт себя в новом качестве. Благодаря такому труду существует и развивается культура.

Но нельзя не видеть и другую сторону кастовости. Явившись способом освобождения человека от пут стихийности и варварства, кастовость стала новым способом его порабощения – культурным, организованным, традиционным. В этом и проявилось коварство культуры, о котором мы уже не раз говорили. Порабощающее свойство кастовости не в том, что люди делились на высших и низших, а в ограниченности развития, которая была прямым следствием кастовости и принадлежности человека к той или иной касте. И эта ограниченность, разумеется, была свойственна представителям каждой касты.

Что касается социального неравенства, то оно во многом было обязано общинной жизни индийцев. Как писал Маркс, общины являлись «прочной основой восточного деспотизма, ограничивали человеческий разум самыми узкими рамками, делая из него покорное орудие суеверия, накладывая на него рабские цепи традиционных правил».

Когда с середины I тыс. до н.э. начался расцвет индийских городов, население которых иногда доходило до 1 млн. человек, социальные отношения начали изменяться. Всё большее значение для оценки социальной значимости человека получало фактическое положение, которое он занимал благодаря своему богатству. Шудры, представители низшей варны, занимали всё более высокий статус, поскольку составляли основное производительное население городов. Имеется немало свидетельств того, что состоятельные шудры нанимали слуг из «дважды рождённых» и брахманов. Появлялись даже царские династии из шудр. Это можно расценивать как шаг на пути к освобождению от кастовой ограниченности. Но за ним стояли утрата традиционных культурных ценностей, падение нравов, ещё большая разобщённость и социальное расслоение людей. Недаром в древнеиндийском мифе «О четырёх веках» предсказывается, что в последний грешный век Кали главными становятся шудры. С их главенством связывалась гибель культуры.

Проблема письменности

Особенностью духовной культуры Древней Индии являлась неразвитость исторического сознания. Прошлое не воспринималось людьми как ступень к настоящему, а настоящее не осознавалось как ступень к будущему. Индивидуалистическая философия, весьма распространённая в обществе, не содержала таких понятий, которые нам кажутся естественными: «общество в целом», «общественный прогресс», «историческое развитие общества» и т.д. Практически отсутствовало летописание, а летосчисление было очень произвольным. О многих событиях в истории Индии мы знаем благодаря иноземцам, которые по разным причинам оказывались в стране.

Точное время возникновения письменности в Индии определить сложно. Достоверно известно, что в IV в. до н.э. она уже существовала. Было даже две системы слогового (квазиалфавитного) письма – брахми и кхароштхи. Обе они имеют явные прототипы в финикийском и раннеарамейском письме.

Но важен и сам факт передачи от поколения к поколению древнеиндийских поэм и прозаических религиозных и светских трактатов. Без предварительной записи их запоминание было бы невероятно сложным. Поэтому можно с уверенностью сказать, что индийское общество в первой половине I тыс. до н.э. обладало письменностью. В дошедших текстах имеются сведения о распространении грамотности в VII–VI вв. до н.э., и притом не только в варне брахманов. Впрочем, в Индии грамотность и эрудиция всегда были в почёте, так как учёность предполагала и высшие знания, и добродетель.

Ведийская литература и религия

Веды (санскр., досл. – священное знание) – древнейший литературный памятник, который начал складываться в III тыс. до н.э. Позднее он был записан на языке ариев – ведийском санскрите. Собственно Веды – Самхиты, или сборники гимнов в честь богов. Самхиты – первый слой Вед. Второй слой – Брахманы – содержал мифологические ритуальные и иные пояснения к Самхитам. Третий слой – Араньяки, они примыкали к Брахманам, предназначались для лесных отшельников и содержали благочестивые размышления. Заключительный – четвёртый – слой Вед (Веданта, от «анта» – конец) назывался Упанишады, в них давалось сокровенное знание (само слово означает «сидеть около», т.е. сидеть у ног Учителя, получая от него наставления, поучения).

Веды были творением ариев, поэтому ведические идеи близки идеям «Авесты». И язык Вед больше напоминает язык «Авесты», чем санскрит, на котором написан эпос. Самхит, или собственно Вед, существует четыре: Ригведа, Самаведа, Яджурведа (состоит из Чёрной и Белой) и Атхарваведа. Первая из Вед, Ригведа, вероятно, самая древняя книга из всех, какими располагает человечество. Её гимны обычно относят к 1500 г. до н.э.

Религия Вед представляла собой обожествление сил природы, её носителями были индоарийские племена. В Ригведе названы имена более трёх тысяч богов. Основа культа – жертвоприношения, сопровождаемые сложным ритуалом, выполняемым брахманами. Большое значение имели магические обряды. Наиболее почитаемыми богами ведического пантеона были Варуна (олицетворение ночного неба), Митра (правитель дня), Индра (громовержец и устроитель мира), Сома (бог Луны и опьяняющего священного напитка, секрет которого утрачен).

Брахманизм

Самхиты, Брахманы, Араньяки и Упанишады образуют священный канон брахманизма, подобно Библии или Корану в других религиях мира. Но к середине I тыс. до н.э., когда стал бурно развиваться городской уклад жизни, традиционное (ведическое) мировоззрение пересматривалось, изменялось и отношение к нему. Мифология, обильные жертвоприношения, ограниченность системы варн – всё это не соответствовало жизни горожан. Кроме того, городская жизнь имела во многом искусственный характер, была лишена естественного, так сказать, бытия. Новое религиозно-философское мировоззрение нашло выражение в эпических поэмах «Махабхарата» и «Рамаяна». Первая из них состоит из ста тысяч стихов, что во много раз больше «Илиады» и «Одиссеи», вместе взятых. Особой частью «Махабхараты» является сравнительно небольшая поэма в 700 строф – «Бхагавад-гита», представляющая собой подлинное философское произведение. И в настоящее время все школы мышления и философии обращаются к ней, толкуя её каждая по-своему.

Особую роль в становлении брахманизма играли Упанишады. Они являются осмыслением, рефлексией по поводу старых культов. Философское содержание Упанишад никак не назовешь отвлечённым, чисто умозрительным. Вообще на Востоке издавна существовало требование, что изучение философии обязательно должно сопровождаться соответствующим поведением. Человек живёт в изменчивом мире, который является иллюзией, видимостью (майа) действительного мира, постигаемого интуитивно, т.е. посредством внутреннего созерцания и соответствующего перерождения. Этот действительный мир есть Брахман.

Человек – пленник видимого, чувственного мира, он должен стремиться к состоянию освобождения (мокша), которое невозможно достичь без нравственного усилия. Проходя через цепь рождений и смертей (сансара), человек совершает поступки и обретает собственную ценность, или карму, которая включает в себя последствия совершённых действий. Карма, представляя собой множество всех деяний человека, определяет характер его нового рождения. Человек вправе совершать или не совершать те или иные поступки, но он должен знать, что в любом случае он определяет собственную карму, собственный удел. Следовательно, учение о карме предполагает личную ответственность человека.

Индуизм

Результатом дальнейшего развития ведической религии и брахманизма стал индуизм, сформировавшийся в I тыс. н.э. Индуизм воспринял учение о перевоплощении душ (сансара) и о законе воздаяния (карма). Центральное место в пантеоне занимает «троица», или триединый образ (тримурти), символизирующий творение мира, его существование и гибель. Три фазы традиционной индийской космогонии олицетворяли три божества: Брахма, Вишну и Шива. Но Брахма так и не стал частью культовой традиции, постепенно он стал отождествляться то с Вишну, то с Шивой. Современный индуизм существует в виде двух течений: вишнуизма и шиваизма. Культовые обряды в индуизме совершаются в храмах, у домашних алтарей, в священных местах, священными же считаются некоторые животные (корова, змея) и растения (лотос).

Согласно индуистской традиции, Вишну обладал исключительной способностью к перевоплощениям. Одним из его воплощений был Кришна. Культ Кришны, необычайно популярный в средневековом индуизме, берёт начало в древнейшей мифологии. В Ригведе имя Кришны принадлежит титану, которого убивает Индра. В других древних источниках Кришна представлен в образах мудрого царя-воина и божественного пастуха, у него мощное и красивое тело, он вооружен луком и метательным диском. Кришна обладает необыкновенной силой и мужеством. В то же время он честолюбив, мстителен, ему присущи и другие слабости. Наиболее известный сюжет – его любовные похождения, забавы с пастушками, которых он привлекает звуками флейты. Однажды он остановился у ортодоксальных брахманов, а те отказались его накормить. Решив отомстить, Кришна возбудил в их жёнах любовь к себе и сделал их своими возлюбленными. Сочетание в Кришне божественной мощи и человеческой простоты и слабости во все времена привлекало к нему симпатии многих людей.

Индуизм стал синтезом видоизмененного брахманизма и культов многих этнических групп Древней Индии. Индуизм как вера расплывчат, аморфен, каждый волен понимать его по-своему. Это своего рода религия повседневности. Первый премьер-министр Индии Дж. Неру (1889–1964) считал, что смысл его можно выразить так: живи и жить давай другим. Философ, духовный лидер индийцев Махатма Ганди (1869–1948) определял индуизм просто: поиски истины ненасильственными средствами. Но это кажущаяся простота. Достаточно спросить себя, заботит ли нас вообще истина, способны ли мы на ненасильственные деяния, чтобы понять всю сложность определения Ганди.

Тантризм

Одной из школ индуизма была школа посвящения в тайны искусства любви. Тантризм – это философия данной школы, провозглашающая любовь творческим принципом бытия. Само слово «тантра» в переводе с санскрита означает рукоделие, ткачество, а также хитросплетение, искусство, священный текст. В тантрическом религиозно-философском учении Брахма – это созидающее начало «триединого образа» (тримурти). Символ Брахмы – золотое яйцо, или аура, субстанцией которой является безграничная положительная энергия, Мир существует как результат эротической деятельности, контролируемой и направляемой психикой. Прекращение этой деятельности приводит мир в состояние ничто, пустоты, где исчезают все различия. Согласно тантризму, анатомия человека отражает анатомию космоса.

Чувства человека – это инструменты Создателя, с помощью которых сохраняется целостность бытия и продолжается творчество. Особую роль играет мозг человека, в тантризме он определяется как инструмент шестого чувства – высшего, собственно творческого. Мозг, разум, дух не могут не принимать участия в любви мужчины и женщины, без них любовь становится актом разрушения и угасания жизни, средством превращения бытия в ничто, в пустоту. В тантризме была разработана система сокровенной практики любовных отношений, целью которых является объединение творческой энергии мужчины и женщины для достижения высших психических состояний.

Философские школы и учения в Древней Индии

Отечественный востоковед, индолог и тибетолог Ф.И. Щербатской писал: «Самой сильной стороной индийской образованности является её философия». Многие учёные считают первыми философскими произведениями Древней Индии Упанишады – четвёртый слой Вед (Веданта), о которых мы уже упоминали. Центральная идея Упанишад – тождество Брахмана (абсолютное бытие) и атмана. Основное значение слова «атман» – человек как индивидуальное и как универсальное, космическое, психическое бытие. В этом значении атман – начало, основа и завершение всего сущего. Идея, которая постоянно подчеркивается в Упанишадах, такова: в человеке есть нечто, что составляет суть мироздания, и сознание своего тождества с абсолютным бытием выступает высшим духовным состоянием человека, к которому с необходимостью стремится посвящённый.

Многие Упанишады представляют собой сокровенное знание. Считалось, что оно доступно лишь избранным. Например, в одной из Упанишад («Чхан-догья») есть разъяснение действительного, а не видимого движения Солнца (необходимо учесть, что речь идёт об источнике, который существовал за две тысячи лет до теории Коперника): «Солнце никогда не заходит и не восходит. Когда люди думают, что Солнце заходит, оно на самом деле лишь поворачивается, достигнув конца дня, и рождает ночь внизу и день по другую сторону. Затем, когда люди думают, что оно восходит по утрам, оно лишь поворачивается, достигнув конца ночи, и рождает день внизу и ночь но другую сторону. В действительности оно никогда не заходит».

Мы знаем, что день и ночь рождаются вращением, Земли, неведомый мыслитель считал когда-то, что они рождаются Солнцем, но общая мысль та, что оно «никогда не заходит». Это и было сокровенным знанием, предназначенным для тех, кого не удовлетворяла простая видимость: Солнце светит всегда, хотя не всегда его можно видеть. Согласимся, нам и сегодня нужно делать над собой некоторое усилие, чтобы понять это. В Упанишадах постоянно отмечается, что приобретение знаний требует усилий, сдержанности, страданий, самопожертвования.

Даршаны – так назывались философские учения в Древней Индии. Это слово эквивалентно древнегреческому слову «философия». Даршаны делятся на две большие группы: ортодоксальные (признающие авторитет Вед, они назывались «астика») и неортодоксальные (не признающие авторитет Вед, именуемые «настика»).

К первой группе относятся даршаны, или школы веданта, миманса, йога, санкхья, ньяя, вайшешика. К неортодоксальным относятся чарвака-локаята, джайнизм и буддизм.

Проблема связи зримого и незримого

Не будем излагать основные идеи перечисленных даршан. (Тот, кого это заинтересует, может обратиться к литературе, список которой приведён в конце книги.) Но нельзя обойти проблему, имеющую непосредственное отношение к истории культуры Древней Индии, к истории всей мировой культуры. Это проблема соотношения миров зримого и незримого.

Выше мы отметили, что требуется усилие в приобретении знаний. Надо напрячься, чтобы понять и как бы увидеть закон движения небесных светил, вращение Земли вокруг оси и т.д. Есть невидимый мир, который наука рассматривает как мир истинных причин, обусловливающих существование видимого мира. Чтобы понять роль невидимого мира, необходимо сделать усилие. Напомним слова Вл. Соловьёва о том, что всё нами видимое – это всего лишь отблеск от «незримого очами».

Но интересно следующее: усилие необходимо и для того, чтобы отрешиться от взгляда, который стал для нас уже, в общем-то, привычным, чтобы осознать видимый и всем доступный мир как единственно истинный и реальный. С доверием относясь к авторитетному мнению, к печатному слову, к официальной информации, мы часто не доверяем собственным чувствам и мыслям, пренебрегаем тем, что лично видим, слышим, осязаем. Из-за этого мы часто утрачиваем себя, не имея собственного взгляда на вещи. Нужно усилие, чтобы понять: то, что мы видим перед собой, то, что нас окружает, – это и есть единственный, истинный и реальный мир. Есть два мира: зримый и незримый. Одни люди доверяют первому, другие – второму. Соответственно строились и учения в истории духовной культуры: одни делали акцент на видимом мире, другие – на мире невидимом. Так и даршаны в Древней Индии делились по принципу признания невидимого мира в качестве единственно истинного (ортодоксальные, или астика), и признания видимого мира в качестве единственно истинного (неортодоксальные, или настика). К последним учениям относится и буддизм.

Личность Будды

Будда не был богом. Богом его сделали последователи. Его имя Сиддхартха Гаутама. Он происходил из варны кшатриев, родился около 623 г. до н.э. близ Гималаев, на границе с Непалом. Неподалеку от города Капилавасту доныне сохранился памятник с надписью: «Здесь родился Возвышенный».

Сказания изображают его стройным, худощавым человеком с голубыми глазами, кротким и ясным выражением лица и мелодичным голосом. Обычно он был одет в жёлтое рубище, которое стало формой для его последователей.

Отец Сиддхартхи хотел оградить сына от суеты и волнений жизни, от неприятных зрелищ. Он построил ему дворец, и мальчик жил в нём, предаваясь грёзам и мечтам. Будучи уже мужем и отцом, Сиддхартха столкнулся с реальной жизнью: он встретил старика, увидел прокажённого и погребальную процессию и понял, что жизнь полна страданий, что смерть – всеобщий удел. Исчезло его безмятежное, радостное состояние, он тихо покинул свой дом и отправился странствовать.

Он стал отшельником, изучал Веды, истязал свою плоть, но всё это не дало ему успокоения. И однажды, размышляя под деревом, он решил, что не уйдет оттуда, пока не поймет истинную суть жизни, что ему лучше умереть, чем жить в бесконечных страданиях. Он сидел несколько дней, отрешившись от всего, что окружало, его. На четвёртый день на него снизошло просветление. Сиддхартха стал «буддой», т.е. «просветлённым». Так родился Будда – основатель буддизма.

После этого Будда всюду проповедовал своё учение, пронизанное добротой и любовью к людям. Он провозглашал главный закон жизни, ставший исходным принципом его учения: в этом мире ненависть никогда не побеждается ненавистью, она побеждается любовью.

Будда проповедовал идеал праведности и самодисциплины. Важнейшая в мире победа, считал он, – это победа человека над самим собой. Даже бог не может превратить такую победу в поражение. Не рождение или происхождение, а лишь поведение делает человека высшим или низшим, брахманом или шудрой.

Будда проповедовал своё учение в городах. Нужно сказать, что философия – это горожанка по своему происхождению. Именно в городах люди чувствуют себя чаще всего потерянными и одинокими, утрачивают представление об истинной и естественной жизни, живут вымышленными ценностями. А во времена Будды, когда происходил бурный рост городов, жизнь людей быстро менялась, она как бы переворачивалась, и низшее часто становилось высшим. Мы уже отмечали, что шудры набирали всё больший вес в обществе. Это вносило сумятицу в жизнь, человеческие качества обесценивались, на их место приходили материальные, имущественные ценности, росло насилие и падала нравственность. Было очевидно, что кастовость изжила себя, она не вписывалась в городской уклад жизни. Но не менее очевидным было и зло, заключавшееся в стремлении необразованных и бескультурных, но имущих и честолюбивых людей занять высшие должности, стать хозяевами положения, считаться брахманами. Всему этому Будда противопоставил своё учение об истинных ценностях, которые заключены в самом человеке и не зависят от богатства, знатности и даже от богов.

Не только жизнь, но и смерть Будды стала свидетельством верности его собственному учению. Решив в последний раз посетить свою родину, он, уже будучи больным, отправился в путь. Как-то заночевал у деревенского кузнеца по имени Чунда. Хозяину было нечем накормить Будду, кроме вяленой свинины (по другому варианту – грибов). Это угощение оказалось последним для Будды, который, не желая обидеть кузнеца, принял пищу. После этого он почувствовал сильнейшие боли, его мучила жажда, ноги отказывались идти. Он умирал, у изголовья его сидели ученики. Внезапно он проговорил: «Монахи, все существующее – преходяще; пекитесь о своём спасении!..» Это были последние слова Будды. В 1956 г. мир отметил 2500-летие со дня смерти основоположника мировой религии, чей образ стал олицетворением самого духа древнеиндийской культуры.

Принципы вероучения Будды

Буддизм возник как антибрахманское этическое учение. Будда не стремился объяснять всё и говорил своим ученикам, что дал им лишь горсть истин, что кроме этого существует бесчисленное множество других истин. На вопросы о природе мира, его происхождении и законах он отвечал «благородным молчанием». Своё молчание Будда объяснял тем, что такие вопросы не связаны непосредственно с практическими вопросами человеческой жизни. Незадолго до смерти он сформулировал принципы своего учения: «четыре благородные истины», теория причинности, непостоянство элементов, «срединный путь», «восьмеричный путь». Равенство людей по рождению было одной из «первооснов» учения.

«Четыре благородные истины». Эти истины считаются ядром раннего буддизма. Они представляют собой следующие положения:

1) жизнь – это страдания;

2) причина страданий – сама жизнь, состоящая у людей из бесконечных желаний, стремлений к удовольствиям, наслаждениям;

3) можно избавиться от страданий, подавив в себе желания и стремления, которые чаще всего суетны и кончаются ничем;

4) для подавления желаний и избавления от страданий человек должен следовать по пути, указанному Буддой. Это и есть восьмеричный путь. Видно, что предлагавшееся учение – не умозрительная схема, а конкретное наставление, имевшее целью непосредственную пользу.

Теория причинности. Будда учил, что всё в мире, как и в жизни, взаимосвязано, всё имеет свою причину. Каждая вещь возникает под воздействием другой вещи и сама предопределяет появление третьей. Нет поступков или деяний в жизни, которые не имели бы последствий. Если человек хочет избежать дурных последствий, он не должен совершать поступки, которые вызывают такие последствия.

Непостоянство элементов. В мире нет ничего устойчивого и постоянного, всё в нём изменчиво и подчинено принципу причинности (вспомним последние слова Будды перед смертью). Это означает, что ничто в мире не может служить гарантией благополучия, избавления человека от страданий, но ничто в мире не является причиной этих страданий. Человек сам выступает их причиной, а мир – только проекция его внутреннего состояния, его страстей и опутанного ложными мыслями ума.

«Срединный путь». Будда призывал к умеренности, призывал избегать крайностей. Нельзя потворствовать своим желаниям и прихотям, но также нельзя истязать и умерщвлять свою плоть. В одном из раннебуддийских текстов говорится: «Ни хождение нагим, ни спутанные волосы, ни грязь, ни пост, ни лежание на сырой земле, ни пыль и слякоть, ни сидение на корточках не очистят смертного, не победившего сомнений».

«Восьмеричный путь» непосредственно ведёт к цели. Он представляет собой постепенную трансформацию сознания и психики человека, его перерождение, или рождение в ином состоянии, в состоянии нирваны. Этот путь предполагает формирование:

– правильных взглядов, или постижения четырёх благородных истин;

– правильного стремления (решимости), или желания достичь истинного состояния – нирваны;

– правильной речи, или воздержания ото лжи, клеветы, грубости и пустословия;

– правильного поведения, или ненанесения вреда не только человеку, но и всему живому;

– правильного образа жизни, или привычки жить честным трудом, добывать пропитание честным способом;

– правильного усилия, или самоконтроля, недопущения эгоистических помыслов, собственнических стремлений;

– правильных помыслов, или их чистоты, понимания преходящего характера всего в мире, свободы от своекорыстия;

– правильного созерцания (сосредоточения), или полной отрешённости, избавления от желаний.

Понятие и состояние нирваны

Исполнение последнего требования есть переход в состояние, которое Будда назвал нирваной. Это слово происходит от глагола «нирва», что значит задувать, тушить, погашать. Нирвана – иное измерение бытия, где нет рождения и смерти, где сущность непосредственно совпадает с формами её проявления.

Часто полагают, что нирвана есть какое-то подобие смерти, некое состояние, полностью противоположное жизни. Это не так. Она является угасанием ложных желаний и страстей, а не простым уничтожением. В действительности нирвана – высшее состояние духовной деятельности и энергии, которое свободно от низменных привязанностей. Будда, достигнув нирваны, проповедовал своё учение ещё много лет. Его учение не было проповедью пассивности и пессимизма. Напротив, он призывал к активности и к тому, чтобы направить свою активность на собственную жизнь, на свои мысли и чувства, на свои поступки и желания. Не борьба с другими за место под солнцем, а борьба с другим, с чуждым в самом себе – вот путь к истине. Человек должен как бы умереть для мира, чтобы достичь нирваны, которая является его истинным существованием. Всё, считал Будда, что не способствует достижению нирваны, не должно быть объектом наших забот, наших мыслей, не должно быть объектом сосредоточения.

Невозможно понять смысл нирваны, если не вспомнить один из основных тезисов Будды: люди равны по рождению. Но люди равны и перед фактом смерти. Равенство – врождённое свойство людей, которое они утрачивают при жизни. Жизнь является своеобразным полем вражды и битвы, где люди возвышаются и падают, где царят законы силы, а не законы справедливости и равенства. Можно ли при жизни достичь исходного равенства людей, достичь состояния, которое выше всех жизненных высот, где невозможны падения и вражда? Будда отвечал: да, можно. Такое состояние и есть нирвана, её достижение – это восстановление утраченного равенства людей, но восстановление ещё при жизни. Она не является небытием, напротив, нирвана – это полнота бытия, где человек не цепляется за минуты жизни из страха перед смертью, где его существование исполнено радости и совершенства.

Упоминавшийся индийский поэт и драматург Калидаса писал: «Когда ты вошёл в мир, ты горько плакал, а все вокруг тебя радостно смеялись. Сделай жизнь такой, чтобы, покидая мир, ты радостно смеялся, а все вокруг тебя плакали». Если мы сделаем свою жизнь такой, о какой говорил Калидаса, то она станет приближением к состоянию нирваны.

Дальнейшая судьба буддизма

В Индии буддизм распространялся постепенно. В III в. до н.э. он был принят легендарным царём Ашокой в качестве официальной идеологии Индии. Царь посвятил все силы её распространению мирными средствами в своей стране и других странах.

Ранний буддизм отличался ярко выраженной этической направленностью, позднее в нём начинают преобладать философские и религиозные проблемы. Самопознание оставалось главной целью всех буддийских философов. В этом состоит ценность буддизма для мировой культуры.

В I в. н.э. буддизм распался на хинаяну («малая колесница»), предназначавшуюся для избранных, и махаяну («большая колесница») – вульгаризированный буддизм, адресованный тем, кому был недоступен безликий бог. В махаяне буддизм упростился до религии. В средние века буддизм стал одной из мировых религий, но в основном уже за пределами Индии – в Тибете, Китае, Японии, Бирме, на Цейлоне и в других странах. В самой же Индии к XIII в. последние буддийские общины (сангхи) прекратили своё существование.

Дзэн-буддизм

В конце XII в. махаяна распространилась в Японии, где стала называться дзэн-буддизмом. Постепенно выделяются две наиболее влиятельные школы дзэн-буддизма – Риндзай и Сото. Существовала поговорка, отражавшая специализацию школ: «Риндзай – для самураев, Сото – для простолюдинов». В XX в. дзэн-буддизм стал известен в странах Запада, в частности благодаря пропагандистской деятельности японского буддолога, философа и психолога Тэйтаро Судзуки (1870–1966), который принадлежал к школе Риндзай.

Периодизация индийской философии

Индийская философия играла особую роль в духовной культуре Индии. Философ и крупный общественный деятель С. Радхакришнан (1888–1975) отмечал, что в Древней Индии философия не была дополнением к другим наукам или искусствам, а занимала независимое положение. Она стояла на «собственных ногах», и все другие науки искали в ней вдохновение и поддержку. Этим она отличалась от положения философии в странах Запада, где её постоянно принуждали быть чьей-то служанкой – богословия, политики, естествознания.

С. Радхакришнан писал, что сам климат, огромные леса, где можно было беспрепятственно бродить среди тенистых деревьев, помогали человеку предаваться мечтаниям и размышлениям. Мирная жизнь, богатая природа, свобода от борьбы за своё существование поощряли духовную жизнь, поэтому ещё в глубокой древности для Индии были характерны искания духа, вера в разум и склонности к философствованию.

Но не менее важным было и то, что философия решала жизненные проблемы. Если бы Будда, скажем, ограничил своё учение чисто умозрительными знаниями, он не нашёл бы столько последователей. О том, для чего собственно нужна философия, сам Будда рассказывал с помощью метафоры: человек, в теле которого застряла стрела, должен быстрей извлекать её, а не тратить время на размышления о том, из какого материала она сделана и кем пущена.

Однако в своем развитии индийская философия постепенно утрачивала непосредственную связь с повседневным опытом людей, превращалась в род интеллектуальной деятельности, в технику упражнений с понятиями, которые часто были весьма далеки от простых человеческих забот.

С. Радхакришнан выделял четыре периода развития философии в Индии:

1) период Вед (1500–600 гг. до н.э.);

2) период эпоса (600 г. до н.э. – 200 г. н.э.), начавшийся в эпоху ранних Упанишад и завершившийся появлением даршан. В этот период складываются поэмы «Махабхарата» и «Рамаяна», авторами или редакторами которых считаются соответственно Вьяса и Вальмики, хотя последний сам выведен среди персонажей в конце эпоса;

3) период сутр – отрывочных, лаконичных изречений (с 200 г. н.э.), когда были созданы обобщённые и сокращённые схемы в философии, большое распространение получило комментаторство;

4) период схоластики, который тоже начинается во II в. н.э. и представляет собой скорее не период, а традицию переосмысления древних философских учений.

Особенности древнеиндийской философии

Отметим некоторые особенности, присущие философскому мышлению Древней Индии. Мы уже говорили о проблеме соотношения зримого и незримого миров. Каждое из философских учений можно отнести к тем направлениям мысли, в которых истинным и реальным считался либо зримый, либо незримый мир. В применении к человеку эта проблема, как одна из особенностей древнеиндийской философии, выглядела таким образом, что предпочтение отдавалось внешнему или внутреннему миру человека, хотя в буддистской философии указывалось на необходимость равновесия между обоими мирами.

Ещё одной особенностью является индивидуалистический характер древнеиндийской философии. Это связано с её общей направленностью на решение вопросов повседневной жизни. Каждый, кто соприкасался с философскими учениями, должен был осознавать личную ответственность за реализацию тех или иных положений и выводов. Не мир и не учение о мире, а именно сам человек, принявший это учение, делал его истинным и действенным. В этом смысле многие философские учения были учениями личного спасения.

Наконец нужно отметить и общую для восточных учений особенность: требование сопровождать постижение новых знаний соответствующим поведением. На Западе принято полагать, что могут быть знания, которые не имеют прямого отношения к поведению человека, что знания можно обретать без внутреннего изменения, без соответствующих поступков. На Востоке считают, что таких знаний быть не должно, что всякое усвоение знаний требует от человека изменений в его жизни, в поведении, в настроении.

Таким образом, общей особенностью древнеиндийской философии является требование внутренней активности человека, требование внутренних изменений. Этому отдаётся предпочтение, с этим связана кажущаяся внешняя пассивность. Но пассивность часто скрывала бурную внутреннюю жизнь человека. Пассивность была лишь условием сосредоточения, условием интенсивной духовной работы, для которой необходима отрешённость от суетных забот.

Некоторые условия философствования

Для иллюстрации всего сказанного приведём мнение средневекового индийского философа, реформатора индуизма Шанкары (788–820) о требованиях к философствующим. Шанкара переработал все предшествующие ортодоксальные философские учения, признававшие авторитет Вед (астика), сам был представителем Веданты, много занимался комментированием Упанишад, «Бхагавад-гиты». Его мнение в этом вопросе весьма авторитетно.

Шанкара считал, что для изучения философии необходимы четыре условия:

– знать и помнить о различии между вечным и преходящим, уметь подвергать всё сомнению, не признавать видимое абсолютно реальным;

– отказаться от желания достичь обязательных результатов своих действий, очиститься от своекорыстия и считать, что размышления, исследование – единственная цель;

– изменить свой душевный настрой, пробудить в себе радость, обрести сдержанность и терпение, спокойствие духа и веру, быть готовым потерять всё во имя высшей цели, т.е. обладать мужеством;

– осознать свободу как высшую ценность и цель.

Шамбала

Мифология Древней Индии богата и разнообразна. И сегодня с её культурой связано много легенд и преданий. Одна из них – легенда о Шамбале, которая находится в Гималаях. Согласно этой легенде, наши предки спустились с Гималайских гор, в районе Алтая они разделились на две ветви: одна устремилась в Европу, другая в Иран. Так образовалось нынешнее человечество.

Шамбала – это «Белый остров», или город в Гималаях. Слово «Гималаи» в переводе на русский язык означает «обитель вечных снегов». В Шамбале живут люди – посланцы иных, высших миров, – которые опекают земное человечество, поддерживают в равновесии психическую энергию землян. Иногда они приходят в мир, пытаются что-то исправить, подсказать. Некоторые связывают НЛО с деятельностью обитателей Шамбалы, считают, что это её знаки. Множество людей пытались достичь Шамбалы, но сделать это невероятно трудно. Обычно люди гибнут в пути, так и не дойдя до Шамбалы, но иных людей жители её призывают сами. О Шамбале писал в своем дневнике «Сердце Азии» Н.К. Рерих.

Н.К. Рерих

Николай Константинович Рерих – русский живописец, археолог, писатель, многие его публицистические произведения посвящены проблемам национальной и мировой культуры. В 20-е гг. он организовал экспедицию в Гималаи для поиска следов общих корней русской и индийской культур.

В 1927 г. в Улан-Баторе была издана книга «Община», в которой излагались принципы организации новой жизни, соответствующей высшим духовным устремлениям человека. Эта книга является «заветом Шамбалы». Н.К. Рерих отмечал, что особенностью современной цивилизации является «смерть» человека. «Всё нашли, а человека потеряли», – писал он.

Сознанию в культуре Н.К. Рерих и его жена, Елена Ивановна, отводили особую роль. В развитии сознания на пути человека к высшим достижениям эволюции Космоса они выделяли несколько ступеней.

Первая ступень – открытие сознания. Открытие нужно понимать как обнаружение потаённой, скрытой от нас способности сознавать в себе нечто более высокое, чем мелькание навязываемых внешним окружением мнений, образов, суждений. Открытие сознания – это открытие его качественной самостоятельности, открытие факта несводимости его к тому, на что оно направлено, открытие себя в качестве мыслящего тела. Открытие сознания – это открытие света в самом человеке.

Вторая ступень – расширение сознания. Необходимо осознать, что мы сами нередко служим оковами собственной мысли. Мы полагаем, что мысль – это что-то второстепенное, что она является лишь средством для достижения сиюминутных целей. Удивительно ли, что наши мысли какие-то средненькие, что они имеют посредственный характер, что и сами мы представляем собой лишь посредственность. Необходимо расширенное сознание, расширенное до беспредельности, до осознания того факта, что мысль – это всё, что она есть причина всего. Быть разумным – это значит признавать разум в качестве первоисточника всего существующего. Ведь даже для того, чтобы допустить решающую роль мира физического, необходим независимый от него разум.

Третья ступень – развитие своей мысли. Это есть отказ от образа, который мы часто принимаем за мысль, который страшимся покинуть. «И не сообразуйтесь с веком сим, – писал апостол Павел, – но преобразуйтесь обновлением ума вашего, чтобы вам познавать, что (есть) воля Божия, благая, угодная и совершенная» (Рим. 12; 2). Во все времена люди пытались вообразить и изобразить тихий голос Высшего в себе. Высшее они стремились выразить посредством низшего, создавая себе кумиров и покланяясь им. Вся культура есть ряд сотворённых кумиров, череда поклонений им и неизбежных сокрушений. Но рядом с этой чередой шли мыслители разных времён, призывавшие к сотрудничеству в обновлении и развитии мысли.

Духовность людей, её сила должна соответствовать силе технического развития, полагал Рерих. Для этого необходимо объединение людей на основе общности их высших интересов, необходимо расширение их сознания, усвоение достижений духовной культуры, весомое место в которой занимает культура Древней Индии. Сегодня в мире существует «Интернациональное общество за мир через культуру им. Н.К. Рериха».

КРАТКИЕ ИТОГИ

1. Особенностью культуры Древней Индии является её самобытный характер, что можно объяснить относительной изоляцией, в которой долгое время развивалась Индия. Древнеиндийская культура обладала разнообразием, характерной чертой её была развитая духовность. В чём это проявлялось? Преобладал интерес к внутреннему миру человека, отсутствовали однозначные решения тех или иных проблем, предпочтение отдавалось созерцанию, размышлениям. Веды, эпические поэмы являются древнейшими памятниками духовной культуры, в которых решались глубокие мировоззренческие проблемы.

2. Символом духовной культуры Древней Индии является буддизм. Почему это так? Учение Будды содержало в себе важнейшие принципы индийского мировоззрения: терпимость, непричинение зла живому, личная ответственность за собственные поступки, рациональность в достижении высших сфер духовности.

3. Индийская философия представляет собой одно из высших достижений мировой духовной культуры. В чём это про-является? Это проявляется в её практической направленности, в её обращении к повседневным нуждам человека, в её стремлении не просто объяснить или описать мир и место в нём человека, а стать жизнью для человека, основой его обшей культуры.

 

ТЕМА 11

Культура Древнего Китая

Культура и история

Китайская культура является одной из самых древних на планете. Мы говорим слово «древний» и при этом подразумеваем что-то очень старое, давно ушедшее, забытое, невольно отождествляя культуру и историю. Но мы уже упоминали, что культура и история – это не тождественные понятия. Под историей обычно понимается процесс развития общества, поэтому можно сказать, что древняя история – это давно ушедший в прошлое этап развития общества. Культура – это не процесс развития, а его результат, способ существования общества, представляющий собой совокупность устойчивых, характерных для него форм, видов деятельности. Естественно, что процесс развития не существует без способа развития, но последний может быть удачным, способствующим увеличению общественного богатства, улучшению природных и человеческих качеств, а может быть и совершенно негодным, препятствующим всякому развитию. Следовательно, способ развития определяет собой и результат этого развития. Об этом можно судить на примере того способа, посредством которого каждый из нас обращается с природными и человеческими задатками, данными нам от рождения или в процессе воспитания. Мы можем умножать наши телесные и духовные ценности, даже если изначально они, как нам нередко кажется, не так уж и велики, а можем относиться к ним бездумно, пренебрежительно. Очевидно, что итог жизни, как и каждая из её страниц, будут оценены по-разному. Таким образом, хотя жизнь как своеобразное испытание даётся каждому, и этот факт от нас не зависит, способ, стиль жизни зависят от нас, от нашего отношения и к самой жизни, к нашему телу, мыслям, чувствам и поступкам. В таком отношении и выражается наша культура. Поэтому, хотя данность жизни, как и её течение, в целом от людей не зависят, её содержание и её результаты во многом определяются нашей собственной культурой.

Так и с обществом: его история и его жизнь – это не то же самое, что культура данного общества. А древняя культура – это не обязательно то, что давно ушло в прошлое, она может быть живой и сегодня. Нашему Солнцу уже миллиарды лет, но и сегодня, как и много миллионов лет назад, оно сияет на небе. Иные культуры, как Солнце, сохраняют сияние и неповторимое своеобразие в течение многих тысячелетий, что делает их всегда современными.

Своеобразие китайской культуры

Китайская культура – одна из таких древних культур. Ушли в прошлое достижения древних культур Ирана, Ассирии, Вавилона, а более древняя китайская культура продолжает жить. Народ Китая сумел сохранить свои национальные и культурные традиции в течение пяти тысячелетий, события и великие личности прошлого и сегодня живут в национальном сознании китайцев. Благодаря иероглифической письменности каждый образованный китаец (а образование в Китае всегда было достаточно высоким и распространённым) может непосредственно общаться с классическим наследием давно ушедших времен. Для жизни культуры это является необходимым условием.

Не то у нас с вами. Образ жизни наш сегодня таков, что не имеет почти ничего общего с жизнью наших предков. Никто из нас, не будучи специалистом в области истории или в области древней русской литературы, практически не имеет доступа к древним памятникам культуры. Историческая жизнь нашего общества характеризуется отрицанием едва ли не каждым поколением достижений своих предшественников, что, конечно, не способствует закреплению исторической памяти. Достижения древней русской культуры не «оживляются» нашим вниманием, нашими чувствами, поскольку нет живой связи между нами и культурными ценностями прошлого. Здесь не приходится говорить о культурной преемственности, а также и о преемственности национальной. А отсутствие преемственности или традиции, о роли которой мы уже говорили, делает культуру частью истории. Вот почему мы живём с постоянным ощущением, что вся наша культура находится в прошлом, что у нашего общества много истории, но очень мало культуры.

Китайскую культуру как раз и отличает то, что история как бы не властна над ней. Конечно, были и в Китае попытки прервать культурную традицию, отмежеваться от культуры, превратить её в далекое прошлое. Одной из таких попыток была «культурная революция» в конце 60-х – начале 70-х гг. прошлого века, которая осуществлялась во многом по образцу «культурной революции» в СССР. Но со смертью Мао Цзэдуна разрушение культуры прекратилось, древние традиции стали восстанавливаться. Это позволило китайскому обществу успешно развивать свою экономику. Всего 35–40 лет назад Китай считался отсталой страной. Сегодня в России так не считают, поскольку экономика Китая стала более развитой, чем российская.

Основные вопросы темы:

1) принципы организации древнекитайского общества и особенности мировоззрения;

2) «золотой век» духовной культуры Древнего Китая (эпоха Чжаньго);

3) основные школы и направления древнекитайской философии.

История по-китайски

В Индии, как мы помним, историческое сознание было слабо развито, летописанию внимания уделялось мало. В Китае же историография появилась ещё в древние времена. Но история понималась древними китайцами несколько иначе, чем понимаем её мы. Для них весь мир был историческим повествованием, а история не была только прошлым, мысль стремилась к тому, что, казалось бы, прочно забыто, что является мифом или чем-то доисторическим, и это оживало, становилось современностью. Китайцы понимали историю как «древность – современность» (гу-цзинь) и, в общем-то, не видели разницы между мифом и тем, что мы называем реальной историей.

Название страны

Слово «китай» было взято когда-то из языка среднеазиатских народов, которые дали стране это наименование по имени китаев (народа монгольского происхождения, владевшего в X– XII вв. северной частью страны). Западноевропейское и ближневосточные названия страны происходят от слова «чин» – так именовалось древнекитайское царство Цзинь.

Культурная деятельность Фу-си

Согласно преданиям, одним из первых императоров в Китае был Фу-си. Полагают, что он жил в XXIX в. до н.э., т.е. до той эпохи, с которой начинается изложение событий в китайской классической «Книге исторических деяний» («Шу-цзин»). Фу-си научил людей строить хижины, ловить рыбу и охотиться. Он стал создателем древнекитайской письменности, научил следить за сменой времён года, ввёл обмен и торговлю, положил закон о браке. Фу-си дал древним китайцам понятие разума, который дарует людям небо.

Периодизация китайской истории

В Древнем Китае решающую роль играли племена ся и шан. Их соперничество окончилось победой племени шан (XVIII в. до н.э.), которое основало своё царство. Именем племени чжоу называется большой период в древней истории Китая (XII–III вв. до н.э.). В свою очередь время правления династии Чжоу делится на три периода: Западное Чжоу (XII–VIII вв. до н.э.), Восточное Чжоу (VIII–V вв. до н.э.) и Чжаньго (так называемая эпоха «Воюющих царств», V–III вв. до н.э.). Иногда особо выделяется период Чуньцю («Весна и осень», VIII–V вв. до н.э.). С 221 по 206 г. до н.э. существовала империя Цинь, павшая в результате народных восстаний. Завершающей в истории Древнего Китая была империя Хань (206 г. до н.э. – 220 г. н.э.). В этот период были значительно расширены границы империи, установлены торговые и культурные связи с государствами Средней Азии и Индией. В периоды Чуньцю – Чжаньго возникают главнейшие этико-философские школы Древнего Китая, получившие яркое выражение в учениях Конфуция (конфуцианство), Лао-цзы (даосизм), Мо Ди (моизм). Именно эти периоды вошли в историю философии Китая как эпоха «Соперничества школ», развития различных философских учений, определивших лицо интеллектуальной традиции Китая более чем на две тысячи лет вперёд.

Государство и общество в Древнем Китае

Культуры разных народов в чём-то очень близки. Это не удивительно, поскольку развитие культуры, как мы уже отмечали, во многом определяется телесной организацией человека, а она ведь общая у всех людей. Например, культура Древней Индии похожа на русскую неофициальную культуру, или культуру народную, а культура Древнего Китая напоминает официальную культуру России, в особенности времён империи и сталинизма.

Древнекитайское общество – типичная восточная деспотия. Главой государства был наследственный монарх, в его подчинении находились религия и наука. В сущности, правитель страны был не столько монархом, сколько патриархом, он обладал такими же правами, какие бывают у отцов, и в своей деятельности был обязан руководствоваться древними традициями и ритуалами.

Вообще дух семьи был очень развит в Древнем Китае, что способствовало полной зависимости индивида от общества и государства. Обязанности каждого, сводились к пяти основным: 1) императора и народа; 2) отца и детей; 3) старшего и младшего братьев; 4) мужа и жены; 5) друга по отношению к другу.

Рабство в Китае возникло ещё в недрах родового строя, но и оно имело патриархальный характер. Рабы создавали свои семьи, а те, которые этого не делали, становились как бы членами семьи хозяина. Перед императором все были равны, т.е. все одинаково бесправны. Китайцы не были личностями в семье, пока не заводили собственную. Но и тогда они оставались несовершеннолетними детьми императора, который мог наказать кого угодно и как угодно. Даже высшие чиновники зачастую приговаривались к ударам бамбуковой тростью.

В Древнем Китае каждый человек имел несколько имён. При рождении он получал детское, или молочное имя, и оно сохранялось за ним обычно до школьного возраста; для детских ласкательных имён чаще всего подбирались поэтические слова. Когда ребёнок поступал в школу, ему давали официальное имя, которое сохранялось за ним на всю жизнь и употреблялось в официальных случаях. Кроме того, друзья, учителя и родители давали юноше, когда он становился взрослым, второе имя. Образованный человек обычно имел и литературный псевдоним. Человек, продавший себя в рабство или поступивший к кому-либо на службу, часто получал от хозяина не только новое имя, но и его фамилию.

Природные условия и организация жизни

В середине I тыс. до н.э. природные условия в северной части Китая изменились. Причиной этого было выкорчёвывание лесов, осушение заболоченных пространств, орошение больших земельных площадей. Требовались новые земли, но для их освоения не хватало сил ни отдельным объединениям общин, ни даже отдельным государствам, Нужны были обширные государственные образования, к этому побуждала экономическая необходимость, но такие образования не могли возникнуть мирным путём. Эпоха «Воюющих царств» была временем борьбы за образование мощных государств, где торжествовал бы единый принцип организации экономической, политической и культурной жизни.

Можно сказать, что в жизни древнекитайского общества не было ничего важнее организационной функции. Организованы и упорядочены были труд, отношения между людьми, земельные площади, которые являлись как бы видимым образом организации. Всё было чётко и слажено, что является признаком высокой культуры. Система землеустройства была такова: между полями землевладельцев проходила канавка, около неё шла тропинка; поля десяти владельцев разделялись канавой, вдоль которой проходила межа; сто полей отделялись каналом, возле которого шла дорожка; наделы тысячи владельцев разделялись большим каналом и дорогой; десять тысяч участков отделялись рекой, вдоль которой проходил проезжий тракт.

Здесь мы подошли к обстоятельству, непосредственно повлиявшему на организацию жизни древнекитайского общества и формирование его культуры. Оно связано с климатическими условиями, с необходимостью проведения больших работ по их улучшению.

Роль ирригационных работ в формировании культуры

Как мы помним, возведение пирамид, строительство оросительных систем потребовало строго определённой организации жизни древних египтян. Большие по объему работы предполагали участие большого числа людей, действующих по общему плану, что в свою очередь требовало контроля, учёта, присмотра, фиксации проводимых работ. Возникала необходимость в создании органов управления работами, росла потребность в специалистах, способных к деятельности, ничего общего не имеющей с навыками первобытного человека или деятельностью людей в условиях натурального хозяйства. Всё это изменило облик культуры древнеегипетского общества, способствовало развитию цивилизации с её атрибутами: мощным централизованным государством, различными социальными институтами, бюрократическим аппаратом и т.д.

Подобные процессы проходили и в Древнем Китае. Северные и северо-западные районы страны периодически страдали от засухи, которая длилась иногда по нескольку лет. Вместе с тем губительные наводнения постоянно угрожали плодородным землям Великой равнины в бассейнах рек Хуанхэ и Хуайхэ. Ирригация приобретала всё большее значение, становилась важным условием развития земледелия, а соответствующие работы вызывали к жизни преобразования в обществе.

Китайцы создавали каналы, возводили плотины и защитные дамбы, меняли русла рек, сооружали обширные водохранилища. Но строительства гидротехнических сооружений в различных царствах не согласовывались между собой. Например, строительство береговых дамб в одном царстве приводило к страшным разливам в другом царстве, расположенном выше по течению Хуанхэ, да и сама река была капризной и грозной, часто меняла русло. В 602 г. до н.э. в Китае случилась настоящая катастрофа – Хуанхэ изменила течение и пробила новое русло, отстоявшее на десятки и сотни километров южнее от прежнего. Нормальному развитию страны препятствовала разобщённость, хотя, с другой стороны, наличие множества царств способствовало быстрому развитию товарно-денежных отношений. В Китае уже в середине I тыс. до н.э. появились литые металлические деньги; в археологических раскопках обнаружено 96 монетных дворов. Развитие товарно-денежных отношений, для которых, по сути, не существует границ, объективно способствовало объединению Китая.

Именно в этот период складывается мировоззрение, согласно которому земля являлась высшей ценностью и единственным источником богатства. Китаец – это, прежде всего, крестьянин, а не скотовод, мореплаватель или воин. Данное обстоятельство стало основой самосознания китайцев, считавших производительным только земледелие, земля стала символом богатства, квадратный участок земли изображался даже на деньгах. Национальным героем Китая стал специалист-гидролог, обеспечивавший высокую производительность крестьянского труда.

Захват людей и земли становился главной целью ожесточённого военного соперничества между царствами, перераставшего в тотальную войну. Так идея единства и всеобщего объединения людей и народов, которая часто рождалась в процессе культурного развития человечества, при её искусственном осуществлении вызвала лишь раздоры, войны и насилие. Причина в том, что в качестве образца, своеобразного эталона использовались какие-то отдельные, локальные представления о культуре, а живое многообразие рассматривалось лишь как препятствие на пути к объединению. Один из способов защиты царствами своих территорий от соседей, а также от кочевников состоял в том, что вдоль границ сооружались гигантские фортификационные укрытия – стены, которые позже стали звеньями Великой Китайской стены. В 221 г. до н.э. борьба царств завершилась победой царства Цинь. Царствовавший тогда Ин Чжэн принял новый, необычный титул хуанди (император). В историю он вошёл как Цинь Шихуанди (259–210 до н.э.) – Первый император Цинь.

Бюрократия в Древнем Китае

Для управления империей нужно было унифицировать все стороны жизни населения, уничтожить проявления малейшей самобытности в культуре различных народностей, необходим был мощный управленческий аппарат. Начало всему этому положил Цинь Шихуанди, который за время своего короткого правления создал основу имперской государственности и социально-экономической системы Китая, просуществовавшей четыре века.

Были введены единое писаное законодательство, единая система чиновничества, инспекторский надзор, контролировавший административный аппарат. Цензоры, которые назывались «ко-тао», должны были лично докладывать императору обо всём. Чиновники назначались для надзора за дорогами, за реками, за морским берегом. Унифицированы были меры веса, длины, ёмкости и даже оси телег, чтобы они соответствовали установленной ширине дорог. Была введена единообразная система канцелярского письма, упрощена письменность в целом. Существовавшая тогда форма иероглифики легла в основу современной китайской письменности. Вся страна была разделена на сорок областей, а области – на округа. Населению запрещалось называть себя соответственно названиям прежних царств (аньцами, вэйцами, чусцами и т.п.), было введено обязательное для всех название гражданского общества – «черноголовые». Все стены, разделявшие ранее царства, были разрушены.

Бюрократия составляла особый социальный институт, в котором не использовалась наследственная передача имущества и власти. Каждый чиновник должен был сам достичь определённой ступени иерархической лестницы. Бюрократия поглощала лучшие умы государства. В Китае, как и в Индии, учёность и эрудиция всегда высоко ценились, так как предполагали высшие знания и добродетель в человеке. Ещё в период Чуньцю сложилась прослойка ши (учёные, интеллигенция). Это была основа чиновничье-бюрократи-ческого аппарата, или мандарината. Мандаринат стал опорой власти. Мандаринов тщательно готовили, претендентов отбирали из числа наиболее способных мальчиков. В 136 г. до н.э. была введена экзаменационная система, которая обеспечивала подготовку очень грамотных специалистов для службы на государственном поприще. В Китае были гражданские и военные мандарины, причём гражданский мандарин был более уважаемым лицом. Общее число чиновников к концу I в. до н.э. превышало 130 тыс.

Идея империи и её реализация

Во времена правления Цинь Шихуанди критериями учёности стали верноподданничество и угодливость по отношению к власти. Безжалостно уничтожалось всё, что не соответствовало идее империи и существующей власти, которая всячески превозносилась и восхвалялась. Императору принадлежал лозунг: «Книга – в костёр, учёных – в яму». За утайку книг кастрировали и отправляли на строительство Великой стены. Особенно преследовались исторические книги и вообще исторические традиции. Один из приближённых императора обвинил в государственной измене всех, кто «рассуждал о древности, чтобы порочить современность». Всё это делалось для того, чтобы, с одной стороны, утвердить в сознании подданных идею существующей империи как высшей ценности и, с другой стороны, вытравить из сознания народа представления о бытовавших якобы в прошлом действительных ценностях. Когда исторические книги были публично сожжены, несколько сот учёных бежали в горы. Если кого-то из них удавалось поймать, с ним поступали так же, как и с книгами, либо топили в ямах с нечистотами. За недоносительство казнили, доносчиков награждали и повышали в должности. С целью единообразия воспитания и привития народу необходимой идеологии Цинь Шихуанди запретил частное обучение, введя государственные школы. В стране царила атмосфера страха, доносительства, подозрительности, в которой народ вырождался физически, умственно и нравственно. Сам император, заболев манией преследования, построил 37 сообщающихся дворцов, чтобы никто не знал, где именно он проводит данную ночь.

Как это всегда бывало в истории культуры, стремление разрушить традиции не ограничивалось сожжением книг, убийством учёных и философов, по которым, кстати сказать, обычно наносится первый удар. На месте старых традиций спешно закладываются новые, создаются и новые ценности, символизирующие идеи величия совершаемых в обществе преобразований. Часто это достигается посредством строительства, в которое вовлекаются огромные массы населения. Как правило, возводятся грандиозные сооружения, символизирующие суть новой культуры. В Египте, например, это были пирамиды, в Китае – Великая стена.

Великая Китайская стена протянулась почти на 4 тыс. км, она была сооружена из утрамбованной земли и каменных глыб, проходила по горам, по безводным степям и пустыням.Кое-где в стене были устроены хорошо охраняемые ворота, у которых шла торговля с кочевниками. Стена была сооружена с целью обезопасить всю северную границу империи, но её значение было ещё и в изоляции Китая с целью создания общества и культуры «закрытого» типа. Деспотии всех времён в различных странах стремились к созданию культуры именно такого типа. Достаточно вспомнить «железный занавес» в СССР, существовавший во времена сталинизма, или Берлинскую стену в бывшей ГДР.

Но Цинь Шихуанди не ограничился сооружением Великой стены. По всей империи для него воздвигались храмы и дворцы. Огромный размах приняло строительство и благоустройство столицы. По преданию, на постройке главного дворца с заповедным парком трудилось 700 тыс. рабов. Постепенно Китай превратился в мощное централизованное государство, одно из самых многонаселенных в древнем мире. Его можно сравнить лишь с Римской империей. К началу I в. н.э. его население составляло около 60 млн. человек, а площадь обрабатываемых земель была около 56 млн. га. Но к тому времени политическая и культурная жизнь в Китае изменилась, тоталитаризм уже не был так откровенен, как во времена династии Цинь. В конце III в. до н.э. её сменила династия Хань. Это произошло под влиянием антициньских мятежей и восстаний, которые сразу после смерти Цинь Шихуанди вспыхнули почти повсеместно.

Тоталитаризм и культура

Династии Хань от неё достались разрушения и опустошения. Население наполовину вымерло. Даже в столичной области наблюдались случаи людоедства. Древнекитайский историк Сыма Цянь отмечал, что после правления династии Цинь людей в больших городах осталось «из десяти лишь два или три». Аналогичные опустошения произошли и в области духовной культуры.

Не нужно думать, что тоталитаризм и культура совершенно исключают друг друга. Напротив, в своей основе они предполагают нечто общее, а именно: организованность, чёткость, порядок и последовательность в действиях. Вот почему в истории требования порядка и культуры нередко приводили к установлению тоталитарных режимов, а тоталитаристские устремления в обществе часто маскировались заботой о культуре и всеобщем порядке. Но тоталитаризм, как и чисто внешне, рационалистически понимаемая культура, если она сводится к определённым правилам поведения или к количеству прочитанных книг, обусловливает однообразие в общественной жизни, снижение творчества и угасание всего живого в обществе и в человеке. Именно поэтому рушились тоталитарные режимы. С другой стороны, пока культура понимается только как внешняя упорядоченность и организованность, существует и возможность возрождения таких режимов. В истории культуры им противостояли философские учения, обращённые, прежде всего к внутреннему миру человека, гармония и глубина которого являлись предпосылкой высокой культуры и благосостояния в обществе. Если при тоталитарных режимах ценности внутреннего мира человека перечеркивались, объявлялись вымыслом или мифом, то, согласно многим философским учениям, мифом оказывалась вся так называемая действительность, если она развивалась в отрыве от внутреннего мира человека.

Истоки традиционности и консерватизма

Подобные философские воззрения существовали и в Древнем Китае. Как правило, они не были умозрительными, имели практический характер, ибо были направлены на выявление и определение внутренних (нравственных) начал в человеке, на поиски основных законов миропорядка, уяснение которых послужило бы гарантией порядка в обществе. Ни одно из древних обществ так быстро и полно не освобождалось от мифологического мышления, как Китай. Исследователи связывают демифологизацию древнекитайского общества и его сознания с возникновением на территории среднего течения Хуанхэ урбанистической цивилизации бронзового века, т.е. с эпохой Инь (или Шан, XVI–XI вв. до н.э.). Эта эпоха отличалась культом предков, почтительным отношением к ритуалу, исключительной практичностью. Религиозные догмы постепенно вытеснялись этическими нормами, этикетом. Благородство человека подтверждалось не происхождением, а обладанием особым качеством дэ (благодать-добродетель), что проявлялось в соблюдении им этических норм. Согласно такому воззрению, примерный поступок определялся не умствованием, не знанием устройства Вселенной, а порядочностью. Если она есть, то будут и соответствующие поступки, а если её в человеке нет, то никаким умствованием или сверхсознанием заменить её нельзя. Если человек хочет быть порядочным, но не ощущает в себе соответствующего качества, должен формировать его в себе, искать и пробуждать. Все необходимые качества в человеке есть, просто они не выявлены в нём, не угаданы, не познаны. Для этого необходимо обращение к старине, традициям предков, к истокам, где данные качества существуют как бы в чистом виде. Известно ведь: чем ближе к истокам, тем меньше воды. Но тем она чище, тем более она естественна.

Таким образом, обращение к ритуалам и традициям древности было рано осознано в Китае как средство сохранения стабильности и процветания в обществе. Большое значение имело распространение в Древнем Китае крестьянского труда. Этот труд меньше всего основан на командовании и подчинении, он развивает в человеке умение ждать, не опережать события, чутко вслушиваться и понимать их естественное течение. В одной из притч китайской философской литературы высмеивается человек из царства Сун, который, глядя на слишком медленное, по его мнению, произрастание злаков, принялся подтягивать растения из почвы, чтобы они росли быстрее. Этот человек не был мудрым, поскольку не знал, что нельзя ускорить естественный ход вещей, с ним нужно лишь соизмерять свои усилия, насилие только усугубляет зависимость от него человека. Принцип невмешательства был выражен термином «ву вэй». Он означал не бездействие, а действие, но сообразуемое с законами природы. Человеку не всё позволено, ради собственного благополучия он должен допускать, чтобы события в мире шли своим чередом; он должен принимать мир таким, каков он есть. Принцип невмешательства культивировался не только в мировоззрении земледельцев. В сфере руководства гражданскими делами лучшим администратором считался тот, который меньше других вмешивался в эти дела. Противоположный принцип обозначался термином «вэй», он предполагал возможность применения силы, уверенность в том, что окружающий мир подчинится требованиям человека. Древние китайцы не отвергали такое отношение к жизни, но полагали, что человек, избравший принцип вэй, должен был уметь рассчитывать лишь на себя самого и быть готовым к ответу за все свои действия перед высшей инстанцией – Небом. Очевидно, что данный принцип подходил скорее воину, чем крестьянину, почитавшему принцип ву вэй.

Понятия инь и ян

Два эти принципа древнекитайского мироощущения были преломлением в сознании повседневности абстрактных понятий инь и ян, которые разрабатывались различными философскими школами. Данные понятия восходят к космогоническим представлениям, где они означали противоположные космические силы, упорядочивающие первобытный хаос. В философии они употреблялись для обозначения многих противоположных явлений: тьмы и света, воды и огня, пассивности и активности, женского и мужского начал. Взаимодействие и противоборство инь и ян определяют состояние мира, а также общества, культуры, морали. Нарушение естественного сочетания инь и ян вызывает смуты в обществе, падение нравов. Существовали представления и об обратной связи: когда люди в своих поступках отходили от традиций, становились своекорыстными и эгоистичными, начинался разлад и противоборство между инь и ян, что влекло за собой необратимые изменения в самих основах бытия. Согласно воззрениям древних китайцев, инь и ян были порождены Великим пределом, о котором трудно сказать что-то определённое. Великий предел – это сама Неопределённость, имеющая функциональное значение, поскольку все превращает в собственную противоположность. Инь, достигая предела, превращается в ян, и наоборот. Очевидно, что в этих древнейших представлениях выражена не только диалектика бытия, но и противоречивый характер человеческой природы, деятельности и культуры. Представление о необходимости гармонии в отношениях между инь и ян, о границе, при достижении которой они превращаются в собственную противоположность, является вместе с тем и законом целесообразности человеческих действий и поступков. Недостаточно просто желать, иметь благие намерения, необходимо соизмерять свои действия с естеством самих вещей, с их «желаниями» и «намерениями». Тем более если речь идёт о взаимоотношениях между людьми. В противном случае результаты деятельности никогда не будут совпадать с целями и намерениями, а в мире воцарится хаос, всё превратится в свою противоположность, исчезнет различие между добром и злом, между истиной и ложью или, к примеру, между мужчиной и женщиной, поскольку всё утратит свои изначальные качества.

Классическая «Книга перемен» («И-цзин»)

Но если существует опасность утраты изначальных качеств, в том числе и человеческих, то можно ли быть уверенным, что они уже не утрачены? Существует ли эталон, критерий, по которому можно было бы судить о нынешнем состоянии мира, людей, себя, наконец? У китайцев таким эталоном были древние книги, знакомство с которыми должно было восстановить в человеке представления об изначальных качествах. Самой древней и сложной из них является «Книга перемен», или «И-цзин». По мнению Ю.К. Шуцкого, крупнейшего знатока этой книги, текст её был сложен не позднее VII в. до н.э.

В «Книге перемен» представлены два аспекта – философский и мантический. В периоды бездействия люди обращались к ней, чтобы критически оценить своё поведение, свои чувства и помыслы. В деятельные периоды своей жизни они гадали по книге, чтобы разрешить сомнения и определить линию поведения. При этом использовались имеющиеся в книге 64 графических знака – гексаграммы, состоящие из непрерывных мужских (ян) и прерванных женских линий (инь). Гексаграммы получаются путём соединения в различных комбинациях каких-либо двух из восьми триграмм (ба гуа) – восьми исходных качественных состояний мира: творчество, исполнение, возбуждение, погружение, пребывание, уточнение, сцепление, разрешение.

«И-цзин» связывают с именем легендарного Фу-си. Предание гласит, что он увидел на спине лошади-дракона, вышедшего из Хуанхэ, рисунок, который мудрец воспроизвёл как восемь триграмм. Они и стали основой «И-цзин». Во времена господства династии Цинь, когда была сожжена масса древних книг и рукописей, «И-цзин» уцелела только потому, что была воспринята как собрание мантических текстов. Практика гаданий была очень распространена в Древнем Китае. Крестьянин мог только ждать и надеяться на благоприятный исход. Умение ждать, а не подгонять события, быть терпеливым и терпимым – характерные черты психологии китайского народа, помогавшие ему не только выжить, но и сохранить национальное достоинство своей культуры. «Не потерять своё лицо» – вот жизненный принцип простого китайца. Можно всё перетерпеть, но нельзя потерять себя, своё лицо, поскольку дальше – небытие, хаос. Гексаграммы «И-цзин», которые могут показаться нам бессмысленным сочетанием фраз, тысячелетиями учат китайцев искать смысл даже в самых малозначительных событиях и фактах повседневной жизни. Вот одна из них: «Когда рвут тростник, то другие стебли тянутся за ним, так как он растёт пучком. Стойкость к счастию. Развитие». Бесполезно искать здесь один-единственный смысл, якобы самый истинный, но каждый может обнаружить то, что обращено к нему лично. А это ведь и означает возможность узнать себя, сохранить свое лицо.

Древнекитайское «Пятикнижие» («У-цзин»)

Существовали и другие книги, в которых можно было почерпнуть сведения об исходных качествах многообразных явлений жизни. Выше мы уже говорили о роли идеалов в культуре. С утратой идеалов исчезает возможность нормальной ориентации в мире культуры. В древнекитайском обществе в таких случаях обращались к «Пятикнижию» («У-цзин»), которое формировало мировоззрение каждого образованного китайца. Кроме «И-цзин» в «Пятикнижие» входили «Книга песен» («Ши-цзин»), где рассматривались проблемы добра и зла, «Книга истории» («Шу-цзин»), где говорилось о пяти движущих началах мира (вода, огонь, дерево, металл и земля), «Книга обрядов» («Ли цзи») и летопись «Чунь-цю». К «Пятикнижию» относился «Сицы чжуань» – комментарий к «И-цзин», а также и другие литературные и исторические памятники древности. Значение «Пятикнижия» для формирования древнекитайской культуры было очень велико, знание и толкование хотя бы одной из книг высоко почитались в обществе. По указу императора У-ди (140–87 г. до н.э.) каждую из пяти кафедр учреждённого им университета должен был возглавлять специалист по одной из книг «Пятикнижия».

«Золотой век» духовной культуры Древнего Китая

Основание университета свидетельствует о становлении академической науки. Но расцвет философской мысли, определявшей облик интеллектуальной традиции Китая более чем две тысячи лет, произошёл раньше, в эпоху «Воюющих царств» (V–III вв. до н.э.). Это было время, когда и в других цивилизациях древности – индийской, ближневосточной, античной – возникают идеи самоосуществления человека, необходимости поиска опоры в самом себе. Внимание классической философии в Древнем Китае обращалось, прежде всего, на достижение единства человека и Неба. Согласно этим воззрениям, в мире существует единый и общий для всех вещей дао (путь), изменить который не может никто. Следовать дао – это высший долг и предназначение человека.

Другой важной темой китайской философской мысли была природа ритуала, его роль в самоосуществлении человека. В эпоху Инь ритуал был осознан не как религиозное, а как светски-этическое требование. Ритуал, обязывая человека исполнять определённые телодвижения, переводил его чувства и мысли в соразмерные, сообразные обстановке или переживаемому моменту состояния. В ритуале имеют значение не столько непосредственно совершаемые действия, сколько те мысли и чувства, которые они пробуждают в человеке. Ведь чувства и мысли, с которыми мы часто себя отождествляем, в действительности далеко не всегда являются нашими. Скажем, нам иной раз нужно бы помолчать, но мы не в силах остановить поток собственных слов, а иногда нужно бы что-то сказать, однако мы не можем выдавить из себя ни слова. Древнекитайские мыслители полагали, что человек более властен над собственными телодвижениями, чем над движениями чувств и мыслей. Поэтому они отождествляли личность, прежде всего, с человеческой телесностью, а её сознание называли словом «синь» (сердце). Следовательно, ритуал помогал личности посредством телодвижений влиять на свой внутренний мир.

Все эти проблемы, которые в более поздние времена мало занимали академическую науку, живо обсуждались во времена юности философии. В эпоху «Воюющих царств» философские взгляды формировались в среде древнекитайских гадателей, которые позднее становились придворными историографами, архивистами, специалистами в области астрологических и календарных вычислений. Философские учения созревали и в среде «странствующих рыцарей», которые происходили большей частью из торгового сословия. Если торговец гнался за выгодой, он превращался в коммерсанта; если же в нём было живо чувство справедливости, он становился «странствующим рыцарем». В одном из древних источников говорится, что «странствующий рыцарь» – это такой учёный муж, который, отбросив личную выгоду, печётся об общих интересах.

В эту же эпоху сложились учения основных философских школ. Как уже отмечалось, практическая направленность была характерной чертой древнекитайского мировоззрения. Это же можно сказать и о философии Древнего Китая. Но нужно отметить, что мы сегодня понимаем «практичность» несколько иначе, чем понимали её древние китайцы. Так, для нас «очищение сердца» не является чем-то практичным, а для Конфуция это было важнейшей задачей человека, без чего невозможно достичь благополучия в обществе.

Конфуций

Об этом мыслителе говорилось, когда рассматривались этапы развития учений о культуре. Конфуций (ок. 551–479 до н.э.), или по-китайски Кун Фуцзы, был не только философом, но и педагогом, политическим деятелем. Он происходил из знатной, но разорившейся семьи, был советником правителя царства Лу, основал собственную школу и стал известен как педагог и философ. Конфуций понял, что все проблемы современного ему общества связаны с культурой, которая в свою очередь обусловлена, прежде всего, отношением людей друг к другу и к прошлому. Он разрабатывал принцип жэнь (гуманность, человеколюбие), который истолковывал так: «Чего не желаешь себе, того не делай и другим». Другим принципом, значение которого постоянно подчёркивал Конфуций, был принцип ли (почтительность, ритуал). Жэнь и ли он рассматривал в качестве универсальных законов культуры и жизни. Гуманность и этикет – это две опоры, на которых строится всё общественное благополучие. Прежде чем оно будет достигнуто, человек должен благоустроить свой внутренний мир, а для этого необходимы чистота сердца и помыслов, которая может быть достигнута лишь на пути познания человеком самого себя.

В учении об обществе Конфуций на первое место ставил так называемое «исправление имен» (чжэн мин). Человек, полагал он, должен в своих поступках, в мыслях и чувствах соответствовать исходному понятию той роли, которую он исполняет, того места, которое он занимает в обществе. Каждый должен вести себя в соответствии с исходным понятием своего звания, своей должности, только в этом случае в обществе будут порядок и взаимопонимание между людьми.

Познание природы совершенно не интересовало Конфуция, в этом он был близок Будде. С учением последнего совпадает и взгляд Конфуция, согласно которому человек должен не в других, а в себе искать причины своих поступков. Познавать же необходимо лишь волю Неба, в исполнении которой Конфуций видел высшее предназначение человека. Мыслитель занимался упорядочением древних книг, он редактировал «Книгу песен» и «Книгу истории», составлял комментарии к «Книге перемен», создал летопись царства Лу («Чунь-цю»). Его собственные воззрения изложены ученикам в книге «Беседы и суждения» («Лунь юй»). Среди его последователей наиболее известны Мэн-цзы и Сюнь-цзы. Как уже отмечалось, во времена правления Цинь Шихуанди последователи Конфуция подвергались гонениям. В эпоху династии Хань учение Конфуция возродилось. Вплоть до эпохи Мао Цзэдуна это учение оставалось неотъемлемой частью китайской культуры. О сегодняшней судьбе конфуцианства может свидетельствовать тот факт, что политики и учёные многих стран Юго-Восточной Азии объясняют причины бурного экономического роста в данном регионе умелым сочетанием традиций конфуцианского мировоззрения и технологий Запада.

Дао и даосизм

Понятие дао является одним из фундаментальных в китайской философской традиции. Буквально оно переводится как «путь, дорога», но имеет много других значений: вечное, неизменное, бесформенное, непознаваемое начало, первооснова, а также завершение всего существующего и происходящего в мире. Наконец, дао – это всеобъемлющий закон мироздания. Возвышаясь над ним, дао созидает его. Учение о дао было полнее всего разработано в даосизме. Основателем даосизма считается Лао-цзы, родившийся, согласно преданию, в 604 г. до н.э. Некоторые исследователи сомневаются в том, что он был реальной личностью. С его именем связывают «Дао дэ цзин» («Книга о дао и дэ»). Само название трактата свидетельствует о том, что Лао-цзы разрабатывал учение о дао и дэ. Но термином «дэ» Лао-цзы обозначал не этическую норму, а качество вещей, благодаря которому обнаруживает себя дао. Мудрец разрабатывал также и концепцию недеяния (у вэй), в котором, по его мнению, выражается одно из основных требований дао по отношению к человеку. С именем Лао-цзы связано много легенд. Современников поражали его взгляды, манеры, образ жизни. Он призывал к опрощению, отвергал многие ценности, в том числе духовные. Он полагал, что все философские учения рождены жалкими усилиями их авторов, стремящихся скрыть от людей, в том числе и от самих себя, отсутствие соответствующих качеств. Вся суета вокруг понятий гуманности, почтительности не сможет заменить отсутствие гуманности и почтительности в человеке, но создаёт иллюзии их присутствия. Рассказывают, что Конфуций однажды навестил Лао-цзы, желая убедить его в истинности своего учения. Но Лао-цзы высмеял всю деятельность Конфуция, увидев в ней лишь тщеславную суету, а тот, по его собственному признанию, не только не возражал, но не смог перед ним и рта раскрыть.

Л.С. Васильев, один из отечественных исследователей культуры Востока, выдвинул гипотезу индийского происхождения даосизма. Некоторые мыслители Запада также высказывались в пользу данной гипотезы. Как бы там ни было, но в сегодняшнем Китае доминирует представление о даосизме как наиболее концентрированном выражении национального духа.

Моизм

Основателем и единственным выдающимся представителем школы моистов был философ Мо Ди (Мо-цзы). Он родился в год смерти Конфуция, по-видимому, на его же родине, т.е. в царстве Лу, получил в молодости конфуцианское образование, но впоследствии отмежевался от учения Конфуция. Высшим законом он также считал «волю Неба», которая в равной мере распространяется на всех людей. Из этого следовали принцип равенства и теория «всеобщей любви». Мо Ди критиковал конфуцианский принцип жэнь, считая его односторонним, и буквально вменял в обязанность всем «всеобщую любовь», т.е. любовь к дальним, а не только к ближним. Известен также его принцип «ненападения», который он рассматривал как условие «всеобщей любви» между государствами. Мо Ди критиковал конфуцианцев за то, что они недостаточно почитали Небо, за их неуважение к духам, за склонность к продолжительным траурам, любовь к музыке и песнопениям, за их веру в судьбу и предопределение. Всего этого, считал он, вполне достаточно, чтобы потерять Поднебесную. Школа моизма представляла собой чётко построенную военизированную организацию. Хотя современники ценили моизм наравне с конфуцианством, он не пережил эпохи политической раздробленности. Причины исчезновения моизма не вполне ясны.

Легизм

Название данной школы происходит от латинского слова, переводимого как «закон». По-китайски школа называлась «фацзя», т.е. «школа закона», или «законники». Школа формировалась вокруг основной доктрины возрождения государства с помощью законов, соблюдение которых было необходимо поддерживать жёсткими репрессиями. Один из основоположников легизма Шан Ян (390– 338 до н.э.) разработал теорию деспотического государства и сформулировал основные концепции легизма, касающиеся управления обществом и государством. К ним относятся положения о государственном регулировании экономики, о системе рангов знатности, о необходимости равных возможностей для всех, о сосредоточении усилий населения на земледелии и войне. Шан Ян был советником правителя в царстве Цинь, провёл ряд реформ, подорвавших сельскую общину, ввёл частную собственность на пахотные земли. После смерти правителя Шан Ян был казнён по настоянию аристократии. Выступая против конфуцианства, он утверждал, что человеколюбие – причина всех проступков, что политика не совместима с нравственностью, что вместо убеждения необходимо применять систему принуждения. Учение Шан Яна было развито его последователями, наиболее известным из них был Хань Фэйцзы (ок. 280–233 до н.э.), ученик конфуцианца Сюнь-цзы. Для обоснования своих взглядов Хань Фэйцзы обратился к даосизму, истолковав дао как основу репрессивных законов в государстве. Кроме того, он, опираясь на взгляды своего учителя об изначально злой природе человека, обосновал необходимость репрессий в обществе. Хань Фэйцзы был последним значительным философом «золотого века». Он подвёл итог развитию древнекитайской философии. Неодобрительно отзываясь о философии в целом, он особенно резко критиковал конфуцианцев, которые, по его мнению, восхвалением культуры подрывали законы.

Программа законников была реализована в империи Цинь, когда у власти был Цинь Шихуанди, пытавшийся уничтожить все культурные традиции. Несмотря на столь печальный опыт практической реализации идей легизма, эта школа всё же сыграла значительную роль в формировании имперско-бюрократической системы управления, просуществовавшей без особых изменений до начала XX в.

Легизм и культура

История легизма весьма поучительна. Стоит поразмыслить о том, почему так живучи в культуре идеи, утверждающие, что принуждение гораздо эффективнее, чем убеждение, и что только с помощью репрессий можно установить прочный порядок в обществе. Ведь и сегодня у нас нередко можно услышать мнения, что необходима «крепкая рука», что без строжайшего контроля со стороны государства порядка в обществе не будет. Подобные настроения существовали и в Древнем Китае. В легизме они были просто теоретически оформлены, причём для этого использовались, казалось бы, далёкие друг от друга идеи. При создании теории деспотического государства основоположники легизма опирались и на конфуцианство, и на даосизм. Несомненно, что их вдохновлял и пример школы моистов как военизированной организации. Казалось бы, ни Конфуций, ни Лао-цзы, ни Мо Ди и мысли не могли допустить о подобном применении их идей.

Следовательно, даже самые благородные, возвышенные идеи и учения сами по себе не гарантируют реализации, которая была бы их достойна. Всё в культуре амбивалентно, всё имеет смысл, который до поры до времени остаётся неявным. К примеру, мы живём в культуре, которая существенно отличается от древнекитайской. Откуда же похожие настроения? Одно из объяснений таково: представления о культуре, бытующие в нашем обществе, мало чем отличаются от тех, которые существовали в древнекитайском обществе. Об этом же свидетельствует и живучесть идей легизма. Но конечно, вполне допустимы и другие объяснения.

Мировое значение древнекитайской культуры

Древнекитайская культура занимает значительное место в мировой культуре. Человечество обязано китайцам многими техническими достижениями (компас, сейсмограф, бумага, порох, шёлк). Китайскую культуру относят к числу традиционных. Многим это давало основания полагать, что она мало способна к научному и техническому прогрессу. Однако, вопервых, научный и технический прогресс является важным, но далеко не единственным показателем уровня культурного развития общества. Во-вторых, если иметь в виду способность общества удовлетворять свои повседневные запросы, древнекитайская культура в период между I в. до н.э. и XV в. н.э. была более эффективной, чем культура Запада. В древнекитайской культуре поощрялось созерцательное отношение человека к природе, и это давало свои плоды: среди всех древних народов китайцы были величайшими естествоиспытателями.

И сам образ жизни древнекитайского общества весьма поучителен для человечества. Выше мы уже упоминали мнение учёных об одной из причин бурного экономического роста в некоторых странах Юго-Восточной Азии; Важно иметь в виду и огромное население Китая, которое каким-то образом умело обеспечивать не только жизнь, но и свое культурное развитие, используя для этого относительно небольшую часть пространства Земли. Несомненно, что этот факт является показателем высокой культуры, опыт развития которой ещё будет использован человечеством.

КРАТКИЕ ИТОГИ

1. Характерной чертой культуры Древнего Китая является национальная преемственность, сохранению которой способствовали принципы организации древнекитайского общества. Каковы эти принципы? Они типичны для традиционного общества, каким и было древнекитайское: религиозная ориентация в мировоззрении, общинное землевладение, установка на сохранение существующего порядка в обществе, растворение личности в социальной ячейке. Сохранению преемственности способствовало торжество принципа организации в массовом сознании, что проявлялось в склонности к ритуализации всей общественной жизни, в её бюрократизации.

2. В Древнем Китае было сравнительно рано осознано значение ритуала. Данное обстоятельство также является одной из особенностей его культуры, с ним было связано существование крупной философской школы. В чём значение ритуала, в какой из философских школ в Древнем Китае особенно высоко ценилось воспитательное значение ритуала? Ритуал представляет собой средство пробуждения и закрепления определённых психических состояний в человеке. Он воздействует на чувства и мысли, а это и составляет простейшую основу воспитания и культуры. В школе Конфуция ритуалы использовались именно как средство воспитания учащихся.

3. Древнекитайская философия оказала существенное влияние на формирование духовной культуры общества. В чём выразилось это влияние? Прежде всего, в пропаганде идей и воззрений отдельных философских школ, в разработке философско-политических концепций, которые часто использовались в управлении не только царствами, но и империей. В частности, это относится к легизму, а также к конфуцианству. Другие философские школы были менее популярны, поскольку были менее практичными.

 

ТЕМА 12

Культура Древней Греции

На очереди у нас рассмотрение античной культуры. Античный по-латыни – древний. Античной называют историю и культуру древних греков и римлян. Вместе с тем исследователи под словом «античность» нередко подразумевают только древнегреческую историю и культуру. И это не случайно, поскольку римляне большей частью лишь наследовали идеалы и образы греческой культуры.

История и культура

В связи с этим ещё раз коснёмся различия между понятиями «история» и «культура». Мы уже отмечали, что история – это процесс развития, а культура – это способ и результаты развития. В истории человек всегда действует с какой-то целью. Но в качестве цели у него часто выступают импульсивные желания, настроение, побуждающее его к деятельности, потребности, в удовлетворении которых он и видит свою цель. Культурная деятельность тоже реализуется в соответствии с целью, однако цель в культуре существует в виде какого-то образа. И чем зримее, образнее предстаёт перед человеком его цель, тем более культурной будет его деятельность. Следовательно, один и тот же вид деятельности может быть историческим, а может быть и культурным в зависимости от того, чем человек руководствовался, что он видел перед собой, прежде чем начал действовать. Культурную деятельность отличает именно видение человека, в соответствии с которым он созидает культуру. Если же такое видение отсутствует, то можно говорить об историческом развитии, но не о культурном, хотя результаты исторического развития могут и потрясать, и поражать воображение последующих поколений. Конечно, приведённое различие условно, поскольку в чистом виде нет деятельности ни исторической, ни культурной. Но всё же это различие необходимо знать, поскольку оно поможет лучше понять своеобразие античной культуры, а также и культурной деятельности вообще. Основные вопросы темы:

1) общие черты древнегреческой культуры и мировоззрения;

2) «золотой век» Афин: два варианта решения проблемы человека;

3) Платон и мировая культура;

4) Аристотель как систематизатор древнегреческой мысли.

Рождение европейской цивилизации

Гегель в «Философии истории» отмечал, что в греческом мире мы чувствуем себя дома, «потому что мы находимся в сфере духа, и если национальное происхождение и различие языков можно проследить далее, в Индии, то всё-таки подлинного подъёма и истинного возрождения духа следует искать прежде всего в Греции». Гегель отнюдь не преувеличивал значение греческого мира для последующей истории. Духовный импульс, которым древние греки воздействовали на всю мировую культуру, оказывает своё влияние и в настоящее время. И сегодня их достижения в области искусства, науки и философии не просто понятны нам, но продолжают нас волновать. Классическое образование в Европе всегда предполагало знание этих достижений. М. Лауэ, немецкий физик, нобелевский лауреат, в книге по истории физики утверждал, что нельзя представить себе образованного человека, который не знаком с достижениями древнегреческой культуры.

Почему Древняя Греция считается колыбелью европейской цивилизации? Ответ прост: потому что к идеям и образам древнегреческой культуры можно свести практически все достижения этой цивилизации. Ретроспективный взгляд на европейскую культуру убеждает в том, что исходным пунктом является именно Древняя Греция. Причём история европейской культуры не представляет собой непрерывную нить, были и обрывы, но снова и снова эта нить восстанавливалась, возрождались идеи и образы античности.

Своеобразный преформизм

На европейском континенте были, конечно, и другие культуры, но о них нельзя сказать так, как принято говорить о культуре Эллады (так сами греки называли свою страну, а себя – эллинами): она содержала в себе в зародышевом состоянии все последующие достижения европейской культуры. Основой многих отраслей современной науки являются труды древнегреческих учёных и философов. Значительная часть научной терминологии, названия многих наук, в том числе «история», большинство женских и мужских имён, всевозможные выражения, поговорки и пословицы были рождены в Древней Греции.

«Греческое чудо»

Многие исследователи культуры высказывали различные соображения о причинах, обусловивших столь важную роль древнегреческой культуры. Отмечалось особое географическое положение Греции, благодаря которому она поддерживала обширные связи с другими странами, благоприятный синтез культурных достижений многих народов, в разные времена живших на её территории, умелое использование греками ценностей чужих культур. Конечно, все эти факторы играли большую роль, и всё же их недостаточно для того, чтобы объяснить «греческое чудо», как иногда называют древнегреческую культуру. Вспомним: финикийцы тоже жили в благоприятных для общения с другими народами условиях, они были достаточно искусны и предприимчивы, их достижениями пользовались во многих странах древнего мира, в том числе и в Греции. Финикийцы – своеобразный народ, но ему не подражали другие народы. Его духовность была подчинена целям выживания, а именно это типично для человечества в целом. Греческая культура представляется выше этих целей, она как бы избыточна. В ней преобладало духовное начало. Это и побуждало другие народы подражать грекам, строить свою культуру по созданным ими образцам. Ведь именно высокая и свободная духовность в ком-либо располагает нас к подражанию. Скажем, у нашего знакомого есть вещь, которой нет у нас. Мы можем завидовать ему, но это не будет основанием для того, чтобы возникло желание стать таким же, как наш знакомый. Чтобы это случилось, нам нужно видеть перед собой обладателя не вещи, а богатой духовности, которая от вещи-то и не зависит. Богатство духа проявляется в его неисчерпаемом многообразии, а в независимости и подвижности проявляется его свобода. Именно такими чертами обладала древнегреческая культура: духовным многообразием, подвижностью и свободой. Черты, которые обеспечили ей универсализм, позволяющий и сегодня быть актуальной.

«Аномалия» античности

Эти черты античной культуры обусловили её уникальность, исключительность, «аномальность». Слишком много успела наработать греческая культура за свою не столь уж продолжительную жизнь. Для пояснения приведём периодизацию истории Древней Греции:

– эгейский, или крито-микенский период (III–II тыс. до н.э.);

– предполисный период (XI–X вв. до н.э.);

– архаический период (VIII–VI вв. до н.э.);

– классический период (V–IV вв. до н.э.);

– эллинистический период (вторая половина IV – середина I в. до н.э.).

Но активизация политической жизни началась лишь в самом конце VII в. до н.э. После гражданских войн в Афинах в VI в. до н.э. произошли существенные изменения в обществе. Это выразилось в окончательном оформлении рабовладельческих полисов в большей части Греции. Временем наибольшего подъёма греческого полиса и высшего расцвета эллинской культуры был V в. до н.э. Таким образом, всего лишь три поколения культурных деятелей, жизнь которых практически укладывается в классический период истории Древней Греции, заложили основы европейской цивилизации и создали образцы для подражания на тысячелетия вперёд.

Второй факт, позволяющий говорить об «аномалии» античности, относится не ко времени, а к пространству, на котором закладывались основы европейской культуры. Оно было совсем небольшим. Материковая, или Балканская, Греция делилась на три части: Северную, Среднюю и Южную (Пелопоннес). В свою очередь Средняя Греция делилась на семь областей, одной из которых была Аттика, центром её являлись Афины. Именно здесь была сосредоточена культурная деятельность упомянутых трёх поколений. Конечно, это не значит, что в иные периоды времени и в других областях и городах Греции ничего ценного не создавалось. Так, автор знаменитых «Илиады» и «Одиссеи» Гомер жил в середине IX в. до н.э., т.е. за 400 лет до периода наивысшего расцвета древнегреческой культуры. И всё же если говорить о концентрации творческих усилий во всех областях жизни, то можно отметить лишь небольшой период времени развития античной культуры (V–IV вв. до н.э.) и крохотную часть пространства, подобно яркой точке, вспыхнувшей на мгновение ослепительным светом и погасшей, но успевшей осветить целые материки и эпохи. Конечно, подобная интенсивность культурного развития не является типичной для мировой культуры. Типично постепенное, длящееся многие столетия развитие той или иной культуры, становление её своеобразного облика. Такой, например, была культура Древнего Китая. И там, как мы помним, был «золотой век» (период «Воюющих царств»), но он был далеко не во всех областях культуры, его можно отнести в основном к философии. Античность, давшая общекультурные ценности буквально во всех областях духовной и материальной деятельности, и по сей день остаётся отклонением от магистрального направления мировой культуры. Факт, который нельзя вывести непосредственно ни из природных, ни из экономических условий Древней Греции.

Характер мировоззрения

Как-то объяснить «аномалию» античности может помочь характер мировоззрения греческого общества. Оно складывалось ещё в крито-микенский период, а в архаический период оставалось в основном таким же. В классический период, когда появились наука и философия, оно стало более рационалистичным, но сложившийся ранее характер сохранился. Природа представлялась грекам населённой и управляемой различными существами, которые делились на три разряда: верховные олимпийские небожители во главе с Зевсом; второстепенные божества гор, лесов, рек; герои – родоначальники, покровители общины, селений. Среди потомков Зевса выделялся Аполлон, бог светлого начала, часто именовавшийся Фебом (сияющим). Он являлся богом-прорицателем, покровителем искусств, а также предводителем муз – богинь поэзии, музыки, танца, драмы, истории и астрономии. Аполлон олицетворял рациональное начало в мировоззрении греков. Иррациональное начало олицетворял Дионис, сын Зевса. Он являлся богом созидательных сил природы, виноградарства и виноделия. В походах его сопровождала разгульная и жизнерадостная свита. Культ Диониса был очень распространён, особым почитанием он пользовался в сельских местностях. Дионис был умирающим и воскресающим богом, подобно Осирису в Древнем Египте. Но власть олимпийских богов не была беспредельной. Сам Зевс, властитель мира, подчинялся велениям судьбы – Ананке. «Судьба» для греков была обобщённым выражением всего непонятного, необъяснимого и неотвратимого. О происхождении человека существовали разные мифы, но везде повторялся один и тот же мотив: человек – это единство светлого и тёмного начал, единство возвышенного и низменного, т.е. существо двойственное. Таков был и характер мировоззрения эллинов, такими же были и сами они: двойственными, противоречивыми, разнообразными, объединявшими в себе дионисийское, аполлоническое и фаталистическое начала. Но можем ли мы сказать о себе, что в нас нет двойственности, противоречивости, рационального и иррационального? Или что мы не верим в судьбу? Может быть, мы стыдимся признаться даже себе в том, что в нас всё это есть, поскольку с детства слышали о необходимости быть цельными, последовательными, рациональными, о том, что никакой судьбы, как и Бога, нет, что верить в них глупо и стыдно. Эллинам же была свойственна внутренняя свобода, о стеснительности они почти ничего не знали. Некоторые авторы даже полагают, что у греков не было чувства, которое принято называть совестью. Но именно в Элладе родилось понятие личности.

Рождение личности

Грек не ждал, как это часто делаем мы, лучших времён или обстоятельств, чтобы проявить себя, не оправдывал свое бездействие тем, что нет подходящих условий или людей, способных оценить и поддержать. Его натура искала реализации, как говорится, «здесь и теперь», а не «завтра», да чтоб «всем вместе». Он действовал безоглядно, не озираясь на правила или инструкции. Дух грека, как и греческой культуры, возбуждался как бы самой природой, её производящей силой. Его стесняла лишь телесность, вещественность, как стеснял античную культуру тот небольшой клочок пространства, на котором она была рождена. Но этот дух находил выход, он не приспосабливался, а преодолевал. Примером может служить греческая колонизация, начавшаяся в VIII в. до н.э. Далеко за пределами Греции были основаны сотни колоний, и огромные пространства уже не отделяли греков от других народов, а связывали их с ними.

Полис и его роль в античной культуре

Таковы были предпосылки формирования личности древнего грека. Древнегреческой культуре было присуще ярко выраженное индивидуалистическое начало. Но понятие личности сформировалось в связи с окончательным становлением полисов. Они были основой греческой и вообще античной культуры. Именно полисная организация общественной жизни необычайно ускорила развитие культуры. Один из крупнейших отечественных специалистов по истории культуры Ю.Н. Давыдов писал о роли полиса: «Оказывается, миниатюрные греческие полисы (города-государства), насчитывавшие редко-редко более десятка тысяч «свободнорождённых граждан», принимающих активное участие в политической жизни страны, – именно потому, что они были миниатюрными, – «проиграли» (разумеется, на своём уровне и в своих специфических формах) целый ряд вариантов решения тех проблем, которые перед европейским человечеством выдвинул лишь XX век».

Самым демократичным в Греции был Афинский полис. Любой гражданин мог выступить в народном собрании с критикой должностных лиц, с предложениями по вопросам внутренней и внешней политики. Полисная демократия защищала не только жизнь и имущество своих граждан, но их права и свободу личности, родившейся в условиях полисной культуры. Каждый гражданин в полисе обязан был считаться с правами других граждан. Нужно было убедить, отстоять своё мнение либо подчиниться мнению других. Это предполагает самооценку, умение сдерживать себя, соотносить свои действия с интересами других. Но это же предполагает и умение скрывать свои действительные интересы и намерения, умение маскироваться и лицемерить, умение вести себя, т.е. подчинять свои желания соображениям долга или обстоятельствам. Все эти черты и составляют существо личности, что касается её поступков, то они зависят от идеалов и нравственных норм, которыми она руководствуется. Очевидно, что грек времён полисной демократии принципиально отличался от грека предполисного периода, прежде всего внутренним измерением. Конечно, это не значит, что каждый гражданин полиса в полной мере стал личностью, но полисная жизнь предоставляла каждому возможность быть ею. Афинский полис был родиной многих ярких, выдающихся личностей. С падением полиса в IV в. до н.э. начался упадок античной культуры. Но сохранилось достоинство данной культуры и её ценнейшее завоевание – личность.

Характер культуры

Выше мы отмечали подвижный и разнообразный характер духовной культуры Эллады. Дополним это такой чертой, как развитый индивидуализм, явившийся предпосылкой рождения личности.

Не всё в культуре Древней Греции было создано непосредственно греками. Они заимствовали у египтян солнечный календарь и сведения об устройстве государства, у вавилонян – многие математические открытия, у финикийцев – алфавит. Но греки не просто использовали достижения других народов, они учились у них, а это великое умение. Далеко не каждая культура созидалась людьми, способными учиться.

Не могли позаимствовать греки лишь самобытный, независимый характер своей культуры. Эти качества перенять у других невозможно, люди обретают их только сами. Самобытность эллинской культуры была проявлением присущей грекам свободы. Можно сказать, что они сделали себя сами. Ведь свобода в том и состоит, что человек создаёт себя. У греков была поговорка, смысл которой в том, что человек, страдающий насморком, должен не мир винить в своих страданиях, а чаще вытирать свой нос. Несомненно, что подобные советы мог давать себе народ, у которого самостоятельность и мужество были не на последнем месте.

Вместе с тем не нужно идеализировать и романтизировать культуру Эллады, нравы её жителей. Такая традиция существует давно, со времён Возрождения. История Древней Греции полна безумия и фанатизма, насилия и тирании. Ведь в Греции была и Спарта, с её казарменным образом жизни, с жёстким регулированием даже личной жизни людей. Оракул Аполлона в Дельфах, высший авторитет для греков, на вопрос о лучшем государственном устройстве в Греции ответил, что таковым является спартанское. Оракулы, как известно, не ошибаются. В Пелопоннесской войне (431–404 до н.э.) Спарта доказала своё полное превосходство. Война, которая велась греками против греков, конечно же, характеризует их не с лучшей стороны.

В 416 г. до н.э. Афины высадили десант на о. Мелос только на том основании, что во время войны его жители оставались нейтральными. Были убиты все взрослые мужчины, а женщин и детей продали в рабство. Афиняне, гордившиеся своей демократией, приговорили к смертной казни Сократа. Греческая культура, как и любая другая, имела и обратную сторону, о чём не следует забывать при оценке её достижений. Греки были заносчивы и считали культурными лишь себя. Оратор Исократ (436–338 до н.э.), например, был убеждён, что само слово «эллин» становится обозначением не происхождения, но культуры.

Все эти черты греческой культуры особенно проявились в организации общественной жизни Афин в период так называемого золотого века.

«Золотой век» Афин

Речь идёт о второй половине V в. до н.э., когда на должность стратега (главнокомандующего) в Афинах был избран Перикл (ок. 490–429 до н.э.). Период его правления длился всего пятнадцать лет, но за это время было сделано так много, что иногда его называют эпохой Перикла: почти всё, что известно неспециалистам о древнегреческой культуре, было создано именно в период «золотого века» Афин. Историк Фукидид (ок. 460–400 до н.э.), знавший Перикла, так передавал одно из его публичных выступлений: «Наш государственный строй не подражает чужим учреждениям; мы сами скорее служим образцом для некоторых, чем подражаем другим…». Перикл убеждал афинских граждан в величии и превосходстве их полиса: «Мы послужим предметом изумления для современников и потомства, и нам не нужен для восхваления Гомер».

Чтобы обеспечить работой нуждавшихся в средствах бедняков, Перикл развернул большое строительство. Так, за период правления Перикла был преображён облик Афин, построен ансамбль Акрополя, главным храмом которого был Парфенон. Стратег ввёл оплату службы должностных лиц, чтобы у малоимущих граждан была возможность заниматься политикой. Перикл хотел, чтобы культурный уровень свободных афинян соответствовал его начинаниям, и посещения театра малоимущими гражданами оплачивались из городской казны. По его настоянию в Афинах был принят закон о гражданстве, согласно которому афинское гражданство признавалось лишь за теми, кто был сыном гражданина и дочери гражданина; они пользовались привилегиями свободнорождённых афинян. Таких в городе оказалось 20 тыс., а всего в Афинах было около 400 тыс. жителей. Примечательно, что сам Перикл стал жертвой закона о гражданстве, поскольку его сын, рождённый его второй женой Аспасией, не был сыном дочери гражданина: Перикл привёз её в Афины из Милета.

Кружок Перикла

Величие и слава Афин были результатом деятельности Перикла. Он обладал широким кругозором, глубокими теоретическими познаниями, тонким художественным вкусом. Лучшие умы Эллады стремились в Афины, подолгу жили и работали там. Притягательным центром стал дом Перикла, где собирались талантливейшие люди: историк Геродот, философы Анаксагор и Протагор, ваятель Фидий, градостроитель Гипподам, драматург Софокл. Душой этого небольшого кружка истинных интеллигентов (как сказали бы сегодня) была Аспасия. Её роль в преобразовании античной культуры была не меньше, чем роль царицы Нефертити в древнеегипетской реформации. Главной её заслугой было благотворное влияние, которое она оказывала на Перикла. Он преследовал возвышенную цель: создать, буквально слепить, новый, невиданный город-государство с высококультурным обществом. Для этого ему были нужны огромные средства. После того как общегреческая казна в 454 г. до н.э. была перенесена в Афины, она постепенно становилась составной частью афинского бюджета. Но главным «капиталом» Перикла были его жена, его единомышленники, а также личные богатые дарования. Одним из его учителей был философ Анаксагор, развивавший учение о связи видимого и невидимого в мире (эта проблема упоминалась в теме о культуре Древней Индии). Анаксагор полагал, что идея, например, может быть понята обыкновенным человеческим умом лишь тогда, когда она станет видимой. Лучшим средством для зримого выражения идеи является человек, его телесность. Впечатление, которое производит идейный человек, нельзя сравнить ни с какими книгами. Так, Перикл олицетворял собой идею величия эллинского духа, обращавшую сознание его сограждан к высоким идеалам. Ему нельзя отказать в благородстве помыслов, однако нетрудно заметить его высокомерие. Он был высококультурным человеком, но, страстно желая видеть такими же простых греков, невольно переоценил роль культуры в обыкновенной человеческой жизни. Одним из следствий преобразовательной деятельности Перикла стал рост в Афинах массы праздных граждан, постоянно требовавших от государства «хлеба и зрелищ».

Сократ и софисты

Материальные условия жизни в Афинах улучшались, а нравы падали. Молодёжь, к удивлению старших, совсем не ценила счастливой судьбы, росла циничной, самоуверенной, стремилась только к наслаждениям, которыми привлекал большой город. Родители горестно спрашивали: «Почему молодёжь становится всё хуже, хотя живётся ей всё лучше?» Тогда в Афинах много споров вызывало понятие «арете» – гражданская доблесть. Многие полагали, что в падении нравов виновата не молодёжь, а государственный строй, поощряющий распущенность. Некоторые указывали на Спарту, где воспитание было очень жёстким.

В спорах об «арете» принимал участие и Сократ (470–399 до н.э.). Как и Перикл, он был славой Афин. Его место в истории философии столь значительно, что всех более ранних философов Греции называют иногда «досократики». Сократ был уроженцем Афин, сыном каменотёса и повитухи. Оракул в Дельфах на вопрос о том, кто является самым мудрым человеком в Элладе, ответил, что мудры Софокл и Еврипид, но самый мудрый – Сократ. Узнав об этом, Сократ очень удивился, поскольку никогда не думал о себе как о мудреце. Размышляя над словами оракула, беседуя с теми, кого молва считала мудрыми людьми, он пришёл к выводу, что вся его мудрость состоит в том, что он ничего толком не знает. Но те, кого все считают умными, не знают даже этого. Сократ был убеждён, что истина рождается в сопоставлении противоположных мнений. Он ходил по улицам и площадям Афин, призывая граждан больше задумываться над своей жизнью, прислушиваться к голосу своего гения, или «демона», как называл он то, что мы сегодня называем совестью. Философ полагал, что «демон» есть у каждого, но люди больше слушают чужие мнения, руководствуются своекорыстными интересами, а не гражданским долгом. Человек – не бог, но ему дана бессмертная душа – его личный бог при жизни, с которым он должен соотносить все свои помыслы и поступки. Высшее призвание человека состоит в том, чтобы соответствовать самому себе, то есть понятию «человек». Никакой общественный строй, никто, даже самый мудрый учитель не сможет обеспечить человеку его «арете». Задача учителя состоит в том, чтобы поощрять ученика в его поиске нравственного начала, принимать у него «роды» личности. В этом Сократ, как он говорил сам о себе, следовал примеру своей матери, т.е. выступал в роли «повивальной бабки» по отношению к своим ученикам. Личностью человек становится по мере того, как он обретает способность быть самим собою, а это возможно лишь на основе самопознания.

Сократ отстаивал тезис о неразрывной связи общественного и государственного порядка с нравственными ценностями. Заметим, что подобное утверждение близко к воззрениям Будды и Конфуция. Так же, как и они, Сократ совершенно не интересовался вопросами мироздания. Он полагал, что у человека достаточно хлопот и без них.

Образ жизни и деятельность Сократа раздражили многих консервативно настроенных афинян, которые в 399 г. до н.э. обвинили его в непочтительном отношении к традиционным богам, в попытке ввести новых богов, в развращении молодёжи философскими беседами. Большинством голосов присяжные осудили его на казнь. Помещённый в тюрьму Сократ отказался от предложенного друзьями побега, считая, что нужно повиноваться закону. В назначенное время он выпил чашу цикуты – растительного яда.

Сократ, по словам Цицерона, опустил философию «с небес на землю». Сократ обратил внимание философов на человека, на его мышление, его душу. Философия для Сократа – это человеческое самопознание. В культуре Востока философы пришли к подобной мысли раньше Сократа, но в европейской культуре интерес к самопознанию начинается с него. Сократ – это голос восточной мудрости в культуре Запада. Первый афинский философ (по рождению) был как бы самым чужеродным в колыбели европейской цивилизации. Таким он остаётся для европейской культуры и по сей день.

Об «арете» и об истоках добродетели спорили и софисты. В большинстве своём они не были философами, словом «софист» в Древней Греции называли учителей красноречия, риторов. В условиях полисной жизни, где каждому необходимо было уметь отстаивать своё мнение, защищать свои интересы с помощью слова, нужда в красноречии была огромной. Известный отечественный философ и историк культуры А.Ф. Лосев писал о греческой софистике, что она «несомненно, есть греческое Просвещение». Для софистов было характерно критическое отношение к традициям. Понимая, что главным препятствием на пути преобразования Афинского полиса был обыкновенный рядовой гражданин, с его предрассудками, с его страхом перед самоанализом, с его непоколебимым самомнением, они критиковали традиционное образование, полагая, что оно угнетает в человеке живость и критичность ума. Софисты были уверены, что сознание личности – это её мир, её бытие, с которым она себя отождествляет, не сомневаясь в его истинности. Простые афиняне, как и все люди во все времена, страдали своеобразным комплексом «личной правоты», который часто мешает человеку задуматься над простейшими вещами, не позволяет ему посмотреть на себя со стороны и критически оценить себя. Софисты учили своих учеников мыслить, условием чего является сомнение. Они учили сомневаться во всём, нередко доходя до абсурда, они считали, что для мышления опасны не абсурды, а страхи перед ними.

Софисты раскрывали афинскому обществу земные истоки религиозных верований, законов и самого государства. Некоторые из софистов активно участвовали в составлении свода законов для колоний, где тоже были полисы. Однако главным, чему учили все софисты, оставалось ораторское искусство. Наиболее известными среди софистов были Протагор, Горгий, Гиппий, Антифонт, Продик.

«Человек есть мера всех вещей»

Выдающимся среди софистов-мыслителей был Протагор (481−411 до н.э.). Ему принадлежит более десятка сочинений. Если Сократ совсем не записывал свои мысли, полагаясь лишь на живое слово, то Протагор, также мастерски владевший словом, стремился систематизировать и изложить свой опыт познания. Он был учеником Демокрита – философа-атомиста. Приехав в Афины, он сблизился с Периклом, вошёл в число его единомышленников, много дискутировал с ним по вопросам права. Своё сочинение «О богах» он начал так: «О богах я не могу знать, есть ли они, нет ли их, потому что слишком многое препятствует такому знанию, – и вопрос тёмен, и людская жизнь коротка». За это он был обвинён в безбожии, его книги публично сожгли, а самого Протагора афиняне изгнали из города.

Ему принадлежит мысль, до сих пор вызывающая возражения и споры философов: «Человек есть мера всех вещей, существующих как существующих и несуществующих как несуществующих». Ещё в древности, начиная с Платона, в этой мысли видели субъективизм и релятивизм, сомнения в объективности истины. Но каковы бы ни были споры вокруг этой мысли Протагора, она остаётся одной из самых глубоких в истории духовной культуры. В ней выражен простой факт обыкновенной человеческой жизни, пренебрежение которым в истории культуры часто приводило к трагедиям. То, что человек считает существующим, то для него действительно существует, а то, что он считает несуществующим, то для него и не существует. Люди приносили много жертв во имя того, что существовало лишь в их сознании, и пренебрегали часто действительно существующими ценностями, но лишь потому, что не осознавали их в качестве существующих. Человек смотрит на мир не глазами, данными природой, а «глазами» своего сознания, своей культуры. Протагора интересовал, прежде всего, человек в его отношении к истине: человек есть мера всех вещей. Истина человека в его самоопределении, в том, что он должен сам делать свой выбор, сам определять меру своего поведения. Но у Протагора сказано вообще: человек. Это значит, что каждый из людей не только имеет право на самоопределение, но и обязан признавать это право и за другими людьми.

Мысль Протагора стала первым в истории европейской культуры провозглашением гуманизма. Вспомним принцип жэнь Конфуция: чего не желаешь себе, того не делай другим. Только на первый взгляд мысль Протагора и принцип Конфуция кажутся различными. В действительности речь идёт об одном и том же – об отношении к личности. В самом деле, чего мы больше всего себе не желаем? Никто не желает себе болезней, бедности, уродства и т.д. Если же несчастье случается, человек находит выход либо как-то примиряется, приспосабливается.

Но он не может мириться с тем, чтобы кто-то сомневался в его праве быть самим собою. Если мы не желаем, чтобы кто-то сомневался в этом нашем праве, мы не должны сомневаться в праве и способности других быть личностью. Об этом и говорится в жэнь. Но и мысль Протагора о том же: человек – мера, он сам себя определяет, и человеческое отношение к нему означает, прежде всего, признание за ним этого права. Наконец, мысль Протагора, бывшая его философским кредо, стала не только формулировкой по-человечески понятой истины, не только исходным пониманием гуманизма в европейской культуре, но ещё и принципом, в соответствии с которым эта культура должна быть организована. Можно сказать больше: Протагор нашёл точное и лаконичное выражение для общекультурного идеала.

Идея самопознания и самоопределения

Все вопросы в период «золотого века» Афин сводились в конечном счёте к проблеме человека. Многим было ясно, что проект идеального государства, созданный в кругу единомышленников Перикла, осуществлялся совсем не так, как того хотелось авторам. Можно было возвести храмы, преобразить Афины, даже построить новый город (порт Пирей), но человек оставался прежним. Его мало трогали возвышенная красота архитектурных комплексов, искусство театра, пламенные призывы Перикла, политическая жизнь. Было очевидно, что проект идеального государства не имел соответствующего мировоззренческого обеспечения. Он противоречил привычкам и традициям, неписаным нормам массового сознания. Можно ли как-то состыковать, согласовать писаные законы государственного права и неписаные законы человеческого сердца? Может, это вообще невозможно, тогда нужно предпочесть что-то одно, пожертвовав другим?

Политики предпочитали писаные законы, поэты и драматурги – неписаные. В конце V в. до н.э. в Афинах был популярен поэт-комедиограф Аристофан (ок. 445 – ок. 385 до н.э.). Он высмеивал многие нововведения, был сторонником патриархальных взглядов, с недоверием относился к индивидуалистической философии софистов и в одной из комедий («Облака») в карикатурном виде представил Сократа. Высмеивал он мастерски, используя самые крайние выражения, вплоть до непристойных. А.Н. Гиляров, известный специалист по античной культуре, писал, что «только отборные места из современной порнографической литературы могут сравняться с остротами Аристофана, направленными к тому же нередко против богов, не исключая и Зевса». А.Н. Гиляров полагал, что поэты, обращаясь к чувству, собирая десятки тысяч зрителей, способствовали развитию субъективизма в народной массе. Это, разумеется, создавало лишь дополнительные трудности в укреплении Афинского полиса, рождало в обществе извращённые представления о каких бы то ни было моральных устоях.

Многие философы того времени, в том числе и софисты, считали, что согласовывать между собой писаные и неписаные законы можно только на уровне самосознания человека, личности. Человек, считал Сократ, отличается от животного прежде всего понятием и пониманием себя самого. Как можно быть человеком, не имея понятия о том, что это значит? А можно ли иметь душу, не понимая того, что значит само понятие души? Иметь понятие – это значит приблизиться к тому, что этим понятием выражено. Определить для себя понятие – это значит понять и определить себя самого, найти в себе то, что данное понятие означает. Скажем, если есть понятие добродетели («арете»), то есть и она сама. Проблема лишь в том, что мы можем не ощущать её в себе, следовательно, нам нужно определить для себя «арете» как понятие, что непременно приведёт к рождению соответствующего качества души. Через понимание себя – к обладанию собой. Чтобы жить в данном мире по-человечески, нужно понять себя в качестве человека, а это достижимо лишь на пути самопознания и самоопределения. Таким было одно из решений проблемы человека, волновавшей мыслителей в период «золотого века» Афин.

Рождение науки

Ещё одно решение было связано с принципиально иным пониманием связи человека и мира, иным пониманием самой цели познания. Сократа, следовавшего заповеди дельфийского оракула, мало интересовали вопросы мироздания. Он не видел также смысла в размышлениях о богах. Вспомним: Протагор тоже не считал нужным знать что-то о богах («…и вопрос тёмен, и людская жизнь коротка»). Ни знания о мире, ни знания о богах, считали сторонники самопознания, ничего не прибавят человеку в понимании себя самого.

Но к тому времени в Элладе уже существовала устойчивая традиция натурфилософских исследований, подкреплённая авторитетными именами известных философов. К концу V в. до н.э. утверждался научный взгляд на человека. Согласно натурфилософской традиции, истина о человеке находится не в человеке, как полагали сторонники самопознания, а в природе, во внешнем мире. Там, а не в человеке, её и нужно искать.

Со второй половины V в. до н.э. для исследования умственной и общественной деятельности человека стали использоваться методы и терминология более зрелого к тому времени естествознания. Оказалось, что и человека можно исследовать теми же способами, какими исследовалась природа. К нему стали применять такие понятия, как мера, вес, число. Тому, чему не было места в естествознании (душа, сознание, добродетель), не нашлось места и в науках о человеке. Оказалось, что человека и общество проще понять, если не пользоваться сомнительными и субъективными (в естественнонаучном смысле) терминами, обозначающими внутренние качества человека. Такой взгляд соответствовал демократическим традициям полиса, он был проще, доступен практически каждому. Как и демократия, наука тоже предполагала равенство всех: демократия – перед законом, наука – перед истиной.

Вспомним: речь шла о мировоззренческом обеспечении проекта идеального государства. Именно научное понимание человека и общества оказалось той формой мировоззрения, социализации индивида, которая соответствовала демократии. Ни самопознание, о чём говорил Сократ, ни человек в качестве истинной и исходной меры всякого познания, о чём говорили Протагор и другие софисты, не соответствовали демократии. Ей соответствовал лишь научный подход, т.е. изучение внешнего мира и человека как части этого мира. Наука и демократия не случайно появились в одно и то же время. Наука стала идейным оформлением демократии. Связь между ними настолько тесная, что можно сказать: сколько в обществе демократии, столько в нём и науки, и наоборот.

Принято считать, что наука появилась в ответ на практические нужды людей, связанные с ориентацией во внешнем мире, со строительством и т.д. Это не так. Люди ориентировались и строили задолго до появления науки. Практические нужды порождали не научный, а технологический подход к делу. Мы уже рассмотрели возникновение культуры в нескольких регионах, но науки там не было. Были отдельные знания, которые позже, уже после возникновения науки в античности, использовались как научные. Ни в Египте, ни в Индии, ни в Китае наука не возникла и не существовала в той именно форме знания, в какой она возникла на заре европейской культуры. Иными словами, наука не является прямым продолжением развития культуры, она появилась в ответ на демократические преобразования, которых не было ни в Египте, ни в Индии, ни в Китае. Они были в античности, в классический период её развития, именно поэтому наука стала элементом преимущественно европейской культуры, что во многом обусловило её своеобразие.

Вместе с тем рождение науки стало ещё одним решением проблемы человека, возникшей в древнем мире, но сохранившейся и по сей день. Многие исследователи проводят аналогию между Грецией V в. до н.э. и западной культурой XX в. Самопознание – это поиск истины в человеке, что является одним из решений проблемы человека в культуре. Наука – это поиск истины вне человека, в окружающем мире, что стало ещё одним решением той же проблемы. В науке исходной мерой познания служит не человек, а определённые понятия и концепции. Большинство из них было выработано ещё в античности крупнейшими философами и учёными Древней Греции.

Первые научные программы

В этих понятиях и концепциях выражено не только представление об истинном объекте научного познания, но и задан способ познания, основной метод. Поэтому они стали программами всего последующего развития науки. Одной из самых ранних программ является сжатая формулировка взглядов Пифагора (вторая половина VI в.– начало V в. до н.э.), основоположника пифагореизма, просуществовавшего почти тысячу лет. Полагают, что Пифагору принадлежит сам термин «философия». В пифагореизме большое внимание уделялось математическим исследованиям, оккультным учениям, в числе которых было и учение о переселении душ (метемпсихозе). Считая число основой всего существующего, пифагорейцы мистифицировали его, буквально поклоняясь числовым соотношениям. Их программа может быть выражена так: «всё есть число». Очевидно, что это одна из самых фундаментальных программ, поскольку без математики не может существовать никакая наука. Об этом неоднократно говорили и писали крупные философы и учёные.

Ещё одна программа связана с именем Гераклита (ок. 520 – ок. 460 до н.э.) из Эфеса. Первоначалом сущего он считал огонь. Всё в мире, по Гераклиту, рождено борьбой противоположностей, которая и определяет собой непрерывное изменение, становление. Его утверждение «всё течёт» стало принципом диалектического понимания бытия и мышления.

Основополагающей для научного познания стала программа Демокрита (ок. 460 – ок. 370 до н.э.) из Абдер. Он считается одним из родоначальников атомистической концепции, согласно которой видимый нами мир состоит из вечно движущихся неделимых частиц (атомов) и пустоты. По мнению людей, утверждал Демокрит, существуют всевозможные предметы, обладающие цветом, запахом, размерами, но поистине существуют только атомы и пустота. Учение о том, что всё в мире можно свести к атомам, является для науки не менее продуктивным, чем воззрения пифагорейцев на роль чисел в мире. Программа «всё есть атомы и пустота» – это основополагающее выражение сущности науки. Как писал американский физик-теоретик, нобелевский лауреат Р.Ф. Фейнман, если бы все научные знания вдруг исчезли, и потребовалось бы их восстановить, то положение об атомах и пустоте подошло бы для этой цели лучше всего, потому что при минимуме слов оно несёт максимум информации о науке.

Нужно упомянуть ещё одну программу, которая непосредственно не используется в науке, хотя она высоко оценивается физиками-теоретиками. Автором её был Анаксагор (ок. 500–428 до н.э.) из Клазомен (выше он уже был упомянут как один из учителей Перикла). Ему принадлежит космогоническая гипотеза, согласно которой исходное состояние мира представляет собой неподвижную смесь неразрушимых элементов – «семян» вещей. Позже Аристотель назвал их «гомеомерии». В какой-то из моментов, полагал Анаксагор, мировой ум («нус») привёл в движение эту смесь, образовав тем самым существующий мир, в каждой части которого содержится всё его исходное состояние, т.е. все имеющиеся в мире качества. Отсюда и утверждение Анаксагора: «Всё во всём» («всё состоит из всего»).

Таким образом, все основные научные программы, составившие основу научного мировоззрения, возникли в лоне философского мышления. Позже они обособились, получили самостоятельное развитие, что было связано с демократизацией классического античного общества. Существуя вне связи с философией, они утратили свою первоначальную глубину, а также непосредственное отношение к проблемам человеческого бытия. Вместе с тем они продолжали оставаться мерами, или парадигмами, как сегодня принято говорить, научного познания, в том числе и познания человека. Протагоровское понимание человека-меры так и не было освоено научным познанием. Но и античная философия, из которой были вычленены глубокие мировоззренческие принципы, ставшие программами внефилософского познания, уже не развивалась как единое знание о мире и человеке. Основной её интерес сосредоточился вокруг проблем выживания, спасения человека, проблем его индивидуального существования, которые разрабатывались отдельными философскими школами и направлениями.

Принципы жизни: кинизм, скептицизм, стоицизм, эпикуреизм

В IV в. до н.э. в Греции учениками и последователями Сократа было создано несколько школ, называемых «сократические». Одной из них была школа киников. Основные её представители – Антисфеи, Диоген Синопский, Кратет, Менипп и др. Киники восприняли внешнюю сторону учения Сократа, простоту и непритязательность его жизни. Отрицая ценности цивилизации, киники стремились к опрощению своих потребностей. Они считали, что во всём необходима естественность, демонстративно пренебрегали всеми нормами морали, правилами приличия. Взять хотя бы тот факт, что Диоген жил в бочке. О каждом из них рассказывали массу анекдотов, но не только о неприличиях, которые позволяли себе киники, но и об их остроумии, оригинальности. Многие из киников, обладая обширными познаниями, разрабатывали собственные учения. Диоген Лаэртский в жизнеописаниях знаменитых философов отмечал, что Антисфен первым дал определение понятия. Кратет писал философские сочинения, слог которых, по мнению Диогена Лаэртского, был близок слогу Платона. Нельзя сказать, что киники были жертвами неудачной судьбы. Они вполне сознательно вели образ жизни, внешне не отличавшийся от нищенского, полагая, что именно это позволяет во всём следовать неписаному закону естества, который они почитали так же, как Сократ почитал своего «демона». Как и для Сократа, философия для них была не теорией, а образом жизни. Антисфен говорил, что философия даёт ему возможность быть самим собой и учит беседовать с собой. А Кратет утверждал, что философией нужно заниматься до тех пор, пока не поймёшь, что нет никакой разницы между полководцем и погонщиком ослов. Была среди киников и женщина – Гиппархия, жена Кратета. Она воспитывалась в обеспеченной семье, но увлекшись Кратетом, его образом жизни, предпочла разделить с ним судьбу странствующего киника.

Скептицизм возник в конце IV в. до н.э. Основатель его Пиррон из Элиды считал, что видимый мир существует лишь постольку, поскольку нам кажется, что он существует, а в действительности ничего не существует. Наши ощущения недостоверны, утверждал он, следуя учению Демокрита о недостоверности чувственного знания. Прогуливаясь по улице, Пиррон не уклонялся от препятствий, полагая, что видимое им – это всего лишь ложный образ. Когда он держал речь (а говорил он охотно и подробно) и его слушатели расходились, недослушав, он не останавливался, поскольку, по его мнению, видимый им уход – суета, которая не может быть поводом к прекращению монолога. Нельзя ничего утверждать, убеждал он других, поскольку всякому утверждению можно противопоставить противоположное ему утверждение. Ему возражали: запрет на утверждение – это ведь тоже утверждение. Но он не смущался, говоря, что именно это и хотел сказать: каждое утверждение противоречиво. Пиррон считал, что нужно воздерживаться не только от каких бы то ни было суждений, но и от любых волнений, что невозмутимость духа – это самое достойное состояние мудреца. Как-то во время бури, когда спутники Пиррона, плывшие с ним на корабле, встревожились, он указал им на корабельного поросёнка, которого буря нисколько не волновала, предложив взять с него пример. Рассказывают, что, когда Пиррон умер, его соотечественники написали на его могиле: «Здесь лежит Пиррон; ему кажется, что он умер».

Последователей у Пиррона было немало. Скептицизм существовал на протяжении всей истории европейской культуры. Но своим существованием он обязан не только философской традиции, но и не такой уж редкой жизненной позиции – скепсису. Критически-недоверчивое отношение часто служит условием творчества и самостоятельности в суждениях, а сомнение – началом мышления. Но, как и во всём, в скепсисе опасна крайность. В скептицизме как философском учении крайней формой является отрицание познаваемости мира (агностицизм). Что касается скепсиса, то он не обязывает человека заходить столь далеко в недоверии к знаниям, он скорее предостерегает от собственных заблуждений.

В стоицизме тоже нужно различать философское течение и жизненный принцип. У известного отечественного писателя В.М. Шукшина был завет: «Укрепиться и терпеть». В философском стоицизме такой завет был лишь одним из пунктов особого мировоззрения, предполагавшего изменение образа жизни стоика. Родоначальником стоицизма в античности был Зенон из Китиона, который ок. 300 г. до н.э. основал школу в Афинах. На него сильное впечатление произвело чтение жизнеописаний Сократа. Одно время Зенон был учеником Кратета. Он разрабатывал учение о мире как едином организме и о человеческой природе, которая сама по себе добродетельна. Отсюда он делал вывод, что цель жизни – жить в согласии с природой, и это то же самое, что быть добродетельным. Если такая внутренняя добродетель в человеке есть, то всё остальное – дело судьбы, от которой нужно не уклоняться, а спокойно следовать её велениям. Стоицизм существовал долго, его последователи были и в Древнем Риме. Среди наиболее известных стоиков выделяют Зенона, Клеанфа, Хрисиппа, Посидония, Сенеку, Эпиктета, Марка Аврелия. Стоики полагали, и это напоминает зороастризм, что необходимо жить как бы в царстве света, т.е. так, как должно. Нужно не рассуждать о том, каким должен быть человек, а просто быть им, во всём остальном доверяясь судьбе. У каждого есть свой рок, считали стоики, и его необходимо любить. Стоицизм оказал большое влияние на христианское мировоззрение в период его становления. Этика стоиков, их учение о необходимости внутренней свободы, в сравнении с которой не имеют значения никакие внешние ценности и достижения, привлекали к себе внимание и в средние века, и в эпоху Возрождения, и в Новое время.

К этическому учению стоиков близка этика эпикуреизма. Его основатель Эпикур создал в Афинах в 306 г. школу, получившую название «Сад Эпикура». Он был сторонником атомизма, дополнил его положением о случайном отклонении атомов от определённых траекторий. Но более всего Эпикур известен своими этическими воззрениями. Он ввёл понятие атараксии (невозмутимость, безмятежность) – идеального душевного состояния, к которому должен стремиться мудрец. Атараксия достигается избавлением от страха перед богами, смертью, превратностями судьбы.

Эпикур учил: «Живи незаметно». Его этика была рассчитана на человека, для которого вдумчивое отношение к своим поступкам не является излишней роскошью и ценится им выше, чем сам поступок. Некоторые его поучения шокируют. Например, он советовал: когда ласкаешь ребёнка, нужно думать о том, что завтра он, может быть, умрёт. Чтобы понять подобный совет правильно, нужно вспомнить: иногда одна мысль о возможной смерти дорогого нам существа может стать источником дополнительной нежности и теплоты в нашем отношении к нему. Нередко из этики эпикуреизма делают неверные выводы, основанные чаще всего на случайных сведениях. Полагают, например, что Эпикур учил стремиться к чувственным наслаждениям, к комфорту. Действительно, он уделял большое внимание удовольствию, наслаждению, но учил находить их даже в самом малом, в том, что дала человеку судьба, а не страдать от недостатка жизненных благ. Чтобы наслаждаться комфортом, никаких особых учений не нужно. Они необходимы для обучения воздержанию от излишеств, приносящему радость и духовное наслаждение от сознания своей свободы. Этому и обучал Эпикур своих учеников, среди которых выделялись Метродор, Эрмарх и др. Последователи Эпикура были и в Древнем Риме, самым известным из них был Лукреций Кар.

Все перечисленные философские учения, бывшие вместе с тем и принципами жизни, восходят к «золотому веку» Афин, к тем духовным коллизиям, которыми он был так богат. Согласно этим учениям, в себе самом человек должен искать опору, чтобы жить в этом мире по-человечески. И это было одно из решений проблемы человека, обострившейся в период демократизации Афинского полиса. Другое решение определялось возможностью познания окружающего мира, систематизации и классификации накапливаемых знаний о предметах. Знания о них – это и есть необходимая опора человеку. Для того чтобы жить в этом мире по-человечески, нужно его знать. Таковы были два решения проблемы человека: философски-личностное и научно-рациональное. Развитие этих решений в античности представлено в учениях Платона и Аристотеля; в них логически завершается и развитие античной культуры. Но Платон, духовное созревание которого начиналось в русле философскиличностного решения, в конечном счёте, вышел за его пределы, обусловив тем самым возникновение третьего решения проблемы человека, в своём законченном виде оформившемся в христианстве.

Платон и мировая культура

Философия Платона подготовила сознание образованных греков и римлян к восприятию идей Нового Завета. Уже одним этим Платон оказал огромное влияние на мировую культуру. Но главное, в чём выразилось влияние на неё Платона, состоит в возвышенном отношении к идеям, которое он сумел привить человечеству. Платоновский «мир идей», который он поместил за пределами видимого мира, подобно магниту притягивал к себе сознание, обязывая его не ограничиваться непосредственно данным и очевидным, а устремляться за горизонты обыденного. Прежде всего, Платону европейская культура обязана тем, что в её истории идеи нередко предпочитались жизни. Конечно, были и до Платона в античной культуре учения, которые идеальное помещали выше материального мира. Примером может служить пифагореизм, где числу поклонялись как сверхреальной сущности. Но постепенно число стало элементом повседневной жизни, утратив в сознании людей магическое свойство, которым его наделяли пифагорейцы. Платону же удалось создать такое представление об идеальном, которое не может быть приземлено и стать обыденным. Платон принципиально определил последующее развитие мировой философии. Немецкий философ М. Хайдеггер считал, что вся философская проблематика была разработана уже Платоном, а последующая философия представляет собой историю платонизма. В словах М. Хайдеггера есть большая доля правды: чтобы составить представление о подлинно философском мышлении, необходимо обратиться прежде всего к диалогам Платона. Наконец, Платон оказал большое влияние на европейскую литературу. Мастерски созданные им диалоги остаются и по сей день образцами литературного творчества.

Ранние диалоги. Платон (427–347 до н.э.) был отдалённым потомком последнего аттического царя Кодра. Он так и остался царём, но в философии: его часто называли «царь философов». В 407 г. он встретился с Сократом. Встреча полностью изменила жизнь Платона. Он понял, что его царское происхождение мало значит в сравнении с божественной мудростью. К раннему периоду его становления, который иногда называют сократическим, поскольку влияние Сократа здесь очевидно, относятся диалоги «Апология Сократа», «Критон», «Евтифрон», «Протагор», 1-я книга «Государства» и др. Несколько позже им были написаны диалоги «Евтидем», «Гиппий меньший» и «Алкивиад I», которые считаются началом философской системы раннего Платона. Диалог как литературная форма был избран Платоном скорее всего под влиянием «сократического» способа ведения бесед, которым превосходно владел Сократ. Уже в «Алкивиаде I» Платон высказывает мысли о сущности человека и развивает их в более поздних диалогах. Каждый из людей – это лишь символ человека, а тело является только временным пристанищем души, средством её общения с чувственным миром. Забота о теле – это забота о собственности человека, но не о самом человеке. Кто хочет познать себя, тот должен заглянуть в свою душу. Тот же, кто знает своё тело, знает свою собственность, но не себя. Познавать себя – это значит обратить свой взор в часть души, в которой заключена мудрость. Любовь к мудрости возвышает человека над всем временным, освобождает его от земных привязанностей. В ком есть такая любовь, тот обладает добродетелью и высшим достоинством.

Идея философа-правителя. Конечно, Платон знал о неудаче, постигшей проект идеального государства Перикла и его ближайших сподвижников. Он знал и о далеко идущих замыслах Пифагорейского союза, члены которого хотели воплотить в обществе свои идеи гармонии числовых отношений. Он был знаком с пифагорейцем Архитом, правителем одной из спартанских колоний. Платон был убеждён, что преобразование общества неотделимо от внутреннего перерождения человека, что порядок в обществе тесно связан с порядком в душе человека. Отсюда он делал вывод: правильная, разумно организованная душа должна быть моделью организации общества. Как в душе, где высшей частью является мудрость, так и в обществе: мудрейшие из людей должны быть правителями. Именно для этого нужны философы.

Перикл был мудр, а реализация проекта ему не удалась. Но разве в душе, ценнейшей частью которой является мудрость, всегда господствует эта часть? Если в душе нет порядка, то лучшие её свойства перемешиваются с худшими, в результате чего страдает вся душа. Так и в Афинском полисе, считал Платон, чрезмерная демократизация привела к тому, что лучшие помыслы Перикла оказались бессильными перед худшими притязаниями афинского демоса. Как и в разумной душе, в обществе должны быть гармония и соразмерность всех его частей. Для этого необходима математика, с помощью которой можно установить и поддерживать разумное сочетание частей в обществе. Несомненно, Платон испытал на себе влияние пифагорейцев, их почтение к математике. В 386 г. до н.э. он основал школу – Академию (она просуществовала до 529 г. н.э.), над входом в которую висела надпись: «Не геометр да не войдёт!». Платон, побывав в Египте и в Спарте, мог лично убедиться, каким благодатным полем деятельности мудрого правителя являются порядок и дисциплина в обществе.

Антидемократизм Платона. Свой проект идеального государства Платон развернул в одноимённом сочинении, большая часть которого была написана уже в зрелый период его творчества. Философу виделось общество, жёстко разделённое на три касты, различающиеся степенью благородства. Правители следят за тем, чтобы число благородных людей в обществе не уменьшалось. Воспитание, по мысли Платона, должно находиться в руках государства. Так происходило бы постепенное восстановление утраченного когда-то в далёком прошлом первообраза человека. Только совпадение образа совершенного государства и первообраза человека, полагал Платон, может обеспечить идеальную жизнь общества. В государстве, которое изобразил Платон, политическая система абсолютно главенствует над отдельным человеком. Предполагалось, что человек с пониманием отнесётся к разумной деятельности государства по воссозданию его первообраза. Кто может возражать против идеального общественного устройства? Но в течение своей жизни Платону не раз приходилось убеждаться, что даже у самого простого человека недовольство жизнью в обществе не простирается настолько, чтобы он согласился пожертвовать ради её улучшения хотя бы минимумом свободы или благосостояния. Платон трижды побывал в сицилийских Сиракузах, надеясь убедить правившего там тирана осуществить проект совершенного государства. Но все поездки окончились неудачей. Тиран не хотел быть тем совершенным правителем, образ которого ему рисовал Платон. Как и абсолютное большинство других правителей в истории, он был убеждён, что его правление и так почти идеально.

В конце жизни Платон написал книгу «Законы». В ней он изобразил жизнь некоей колонии на Крите. «Философыправители» уже не нужны, всё основано на твердой власти и принуждении. Основной принцип – человек должен быть всё время чем-нибудь занят. Господствует государственная форма собственности, жизнь граждан проходит под контролем власти, который облегчается взаимным шпионажем жителей колонии. Искусство находится под строжайшим надзором. В особенности непримирим Платон к тем, кто в изображаемом им государстве посягает на идеологию. Характерно, что в аргументации своей непримиримости он прибегает почти к тем же выражениям, которые звучали когда-то в речах обвинителей Сократа.

Платон одним из первых изобразил жизнь тоталитарного общества. Многие исследователи полагали, что его идеальное государство утопично. Но XX в. показал, что даже самые мрачные утопии могут стать реальностью. Утопия Платона оказалась пророчеством.

Образ пещеры. Философ полагал, что люди дорожат не действительной свободой, а тем, что они считают свободой. Истинное освобождение может их скорее испугать, чем обрадовать. Ведь люди привыкли иметь дело с мнимыми вещами, с копиями истинных ценностей. Для иллюстрации отношения между истинным и мнимым Платон использовал образ пещеры, который можно отнести к самым ёмким в истории литературы. В начале книги VII «Государства» он изображает людей, с малых лет живущих с оковами на шее и на ногах в пещере, обращённых спиной к её входу. Снаружи мимо неё проносятся различные предметы, тени которых узники видят перед собой как на экране. Узники принимают эти тени за реальные вещи, и если кто-нибудь из них освобождается, он долго не может смотреть на свет, считая более правдоподобным то, что видел всю жизнь. Если бы этот узник посмел выйти из пещеры, он увидел бы само Солнце и мир истинных вещей. Он возвратился в пещеру и рассказал товарищам по заключению об увиденном, но товарищи решили, что он испортил своё зрение, что не стоит даже пытаться выходить из пещеры.

Реальность мира идей. Действительным миром Платон считал идеи, а чувственный мир – его копией. Мы видим предметы благодаря свету, а постигаем идеи этих предметов и в кромешной темноте. Это значит, что в нас есть какой-то иной свет, который делает видимыми не предметы, а идеи предметов, свет, исходящий из идеального мира, по отношению к которому чувственный мир является его призрачной тенью. Мир идей – это предел становления мира вещей, поскольку нет ничего более совершенного, чем идея. Вместе с тем, благодаря своему совершенству идеи порождают вещи, а не наоборот. Следовательно, мир идей служит порождающей моделью для мира вещей. Всеобщим пределом становления Платон считал идею блага. Она же является и причиной всего истинного и прекрасного.

Совершенное знание как припоминание («анамнесис»)

Мир идей, согласно Платону, связан с миром вещей так же, как оригинал связан с копией. Человеческая душа, пребывая когдато в мире идей, созерцала их. Попав затем в тело, душа забывает идеи, находясь под воздействием множества впечатлений. Среди этих впечатлений бывают и такие, от которых в душе пробуждаются воспоминания о мире идей, например, если встречаются совершенные люди или вещи. Напоминанием может служить и какое-то несоответствие, противоречие, которое вынуждает человека обратиться к идее, вспомнить её. Но самый надежный путь к миру идей – это самопознание, углубленный диалог с душой, обращение взора к её наиболее мудрой части. Человек знает всё, но зачастую просто не понимает этого. Углубляясь в себя, припоминая мир, который когда-то воспринимала его душа, он может познать многое, чего нельзя узнать, ограничиваясь внешним, чувственным миром.

Религия Платона. Все основные особенности мировоззрения и культуры античности нашли своё выражение в философии Платона. Он испытал на себе влияние не только Сократа, но и орфиков, пифагорейцев с их идеями метемпсихоза, много путешествовал, постигал учения Востока. С восточным мировоззрением были знакомы многие образованные греки. Большинство философов античности знали восточные учения не понаслышке, они проходили своеобразную стажировку в культурных центрах Востока. Поэтому в мировоззрении Платона трудно обнаружить одно какое-то влияние. Платон был слишком глубоким мыслителем и широкой натурой, чтобы удержаться в рамках одного учения. Поставив мир вещей в зависимость от мира идей, он выразил тем самым своё отношение к земной жизни. Этому противоречит, казалось бы, его слишком настойчивое желание увидеть осуществлённой свою идею совершенного государства. От человека, заложившего по сути культ духовности, идеальности, можно было бы ожидать более терпимого отношения к невозможности реализации идеи. По-видимому, любовь Платона к идеям была человеческой, страстной. Он не смог, подобно Будде, отрешиться от земных привязанностей. Примирить противоречие между земным существованием и вечным миром идей могла лишь смерть. В диалоге «Федон», созданном в зрелый период творчества Платона, Сократ говорит, что истинные философы заняты только одним – умиранием и смертью. Смерть, понимаемая как переход в мир идей, воспринимается иначе, чем просто уничтожение. В этом вопросе Платон не отошёл от своего учителя. Философствовать – это значит готовить себя к смерти, к переходу в мир вечных идей. Следовательно, религия Платона включала в себя учение не только об идеях, но и о философии, готовящей человека к встрече с миром идей, воспитывающей в нём необходимые качества души. Философия была для него связующей нитью между временной жизнью и вечным пребыванием в мире идей.

Мифотворчество у Платона. В своих диалогах Платон иногда обращался к мифам, в частности в воспитательных целях. Так, привлекая миф о Прометее («Протагор»), он объяснял нравственные качества человека его врождёнными свойствами. Неоднократно используются мифы в диалоге «Пир», где Платон излагал своё понимание любви и природы человека. Он пользовался мифами как аллегориями, излагая в форме образов свои концепции. Многое в них нельзя было выразить словами. Платон сам признавался в этом в своих письмах. Невозможно выразить словами то, что никому не ведомо, что можно созерцать только разумом, душой, поскольку в языке нет соответствующих слов. Платона уже при жизни упрекали, что его мир идей – это вымысел, миф, что он является чем-то сверхъестественным, о чём и рассуждать-то бессмысленно. Действительно, грекам казались совершенно естественными персонифицированные представления о богах Олимпа и совершенно противоестественными рассказы Сократа о его «демоне». Выше (в теме о мифологии) уже говорилось о том, что под мифологией нужно понимать форму коллективного сознания. В противном случае, если связывать миф с индивидуальным сознанием, всегда есть соблазн назвать мифом любую идею.

Сократ одним из первых в античной культуре понял, что идея может быть достоянием только личности. Для коллективного сознания греков роль идей, как об это писал Шеллинг, играли боги. Когда идея понимается не как образ какого-либо бога, когда она не имеет «лица», можно говорить о рождении личности. Иными словами, личность появляется вместе с безличной идеей. Об этом и говорил Сократ, упоминая своего «демона», или гения. Платон в учении об идеях развивал взгляды своего учителя. Поэтому вполне справедливо утверждение, что Платон внёс определённый вклад в демифологизацию сознания греков. Мир идей Платона можно считать мифическим лишь в том случае, если его представлять себе как что-то, существующее вне личности, находящееся вне земного мира. Повод к такому представлению Платон давал и своим «образом пещеры». Но это можно объяснить тем, что он вынужден был отдать дань коллективному сознанию. Если же предположить, что Платон фактически описывал переход от коллективного к личностному сознанию, то нужно признать, что его мир идей находится в каждом из нас, поскольку мы считаем себя личностями. В каждом из нас в той или иной мере выражена идея человечества, или идея культуры, и бесполезно искать местонахождение этих идей где-нибудь вне нас.

Действительное мифотворчество у Платона существует во многих диалогах, в частности в диалоге «Тимей», где излагается его философская система. Сократ здесь оттеснён на задний план, в основном он является лишь слушателем. Свои космологические идеи Платон излагал устами знаменитого пифагорейца Тимея. Платоновский Тимей рассказывает о творческой деятельности космического ума, о бесформенной материи, о создании человека. Платон изображал свои идеи, желая сделать их доступными, но у него получился красивый и богатый по содержанию миф. Он вторично отошёл в своих взглядах от учителя, поскольку Сократ не занимался ни проектированием государства, ни конструированием мироздания. Сократ был убеждён, что к идеям человек должен пробиваться сам, и ничего, кроме мифа, из других источников он получить не сможет.

Значение и смысл мифа об Атлантиде. Источником сведений о легендарной стране Атлантиде являются два диалога Платона – «Тимей» и «Критий». В них излагается предание, которое привёз из Египта прапрадед Платона Солон, знаменитый афинский законодатель первой половины VI в. до н.э. В «Критии» философ изображал жизнь атлантов, благодатную природу Атлантиды, благородные нравы её жителей. Зевс покарал их весьма жестоко. Платон объяснял его гнев: «Но когда унаследованная от бога доля ослабела, многократно растворяясь в смертной примеси, и возобладал человеческий нрав, тогда они оказались не в состоянии долее выносить своё богатство и утратили благопристойность». Атлантида исчезла, погрузившись в пучину. В мифе об Атлантиде Платон изложил в форме предания своё отношение к идее совершенного общества, но только в прошлом было возможно её осуществление. Причём не людьми, а богами. Смена поколений людей привела к тому, что божественная идея растворилась в жизни и смерти, а человеческая природа – это не тот материал, из которого можно создавать идеальное общество. Платон считал, что в глубине человеческой души, на самом её дне хранятся идеи поистине божественной природы. Всё лучшее, чем когда-то обладал мир и человек, ушло в прошлое, но осталось в душе человека как её потаённое сокровище. Его и нужно искать в себе.

Об Атлантиде много спорили, ищут её и по сей день. Существует даже наука – атлантология. И это очень понятно, и очень по-человечески: забыв о своей душе, искать богатство вне себя. Вместе с тем это совершенно по-европейски, поскольку соответствует традиционной для Запада ориентации в мире ценностей.

Два пути

От «золотого века» Афин вели в будущее два основных пути: путь самопознания и путь накопления знаний о мире вне человека. На первый из путей указывал Платон, на второй – Аристотель, долгие годы пребывавший в стенах его Академии. Западное мировоззрение развивалось под влиянием аристотелевской философии. Это во многом определило характер европейской культуры и цивилизации. И хотя были времена, когда с влиянием учения Аристотеля боролись, а его самого называли не «князем философов», а «князем мрака», заложенные им основы мировоззрения сохраняют своё значение и по сей день. Чего стоит хотя бы тот факт, что именно Аристотелем были разработаны все основные положения формальной логики.

А из учения Платона, многие стороны которого были мифологизированы ещё при жизни философа, достоянием широкого, светского сознания стали те моменты, в которых проявился его отход от Сократа. К ним относится прежде всего создание утопий, теорий тоталитарного государства, некоторые из которых были реализованы в XX в., а также противопоставление мира идей чувственному миру. Можно сказать, что европейской культурой был наследован метод конструирования идеального, будь то общество или мироздание.

Аристотель

Аристотель (384–322 до н.э.) был родом из Стагира. Он выделялся среди учеников платоновской Академии своей страстью к исследованиям. Платон называл его «ум Академии». Он постепенно отошёл от учения основателя первой в Греции философской школы. О причинах своего отхода Аристотель позже сказал: «Платон мне друг, но истина дороже». Стагирит отличался принципиально иным подходом к познанию. Так, Платон был склонен к умозрительному конструированию, не утруждал себя тщательным анализом имеющихся фактов. Иначе поступал его ученик, внимательно исследовавший типы организации 158 известных в то время государств. Работоспособности его можно было удивляться. Рассказывают, что во время работы Аристотель брал в руку тяжелый шар, а у ног ставил таз. Когда он засыпал от усталости, шар падал в таз, от звука Аристотель просыпался, вновь брал в руку шар и продолжал работать.

Научные труды Аристотеля. В пятидесятилетнем возрасте Аристотель основал в Афинах свою философскую школу – Ликей, или Лицей. За свою жизнь он написал около трёхсот больших трактатов, которые могли составить отдельную библиотеку. Существует мнение, что столь огромное число трудов не мог создать один человек. До наших дней дошли книги Аристотеля по гносеологии, методологии науки, логике, метафизике, сочинения по биологии, этике, исследования по психологии, политические трактаты, труды по физике, метеорологии. Трудно назвать те области познания, где бы Аристотель не оставил свой след, исключая, естественно, современные, такие как кибернетика, бионика и т.п.

Идея синтеза наук. Аристотель работал как бы за всё человечество, он стремился обозреть весь мир, в реальном существовании которого не сомневался. Философа интересовало, почему это великое многообразие мира сохраняет своё единство. Как и учитель, он создавал идеальный мир, но его мир должен был стать копией реального. Аргументация, строго логичное доказательство, необходимое умозаключение – вот истинные орудия разума и познания, принципы которых должны совпадать с принципами самого бытия. Детищем Аристотеля стала наука о мышлении и его законах, которую он изложил в шести работах, позднее объединённых общим названием «Органон» («Орудие»). Бог Платона был идеальным математиком, бог Аристотеля – идеальный логик, определивший собой единство всего сущего. Следовательно, у Аристотеля была не только идея синтеза всех наук, но и орудие («Органон»), с помощью которого её можно было осуществить. Прошло много веков, и аристотелевский рационализм стал играть решающую роль в западной культуре.

Политические взгляды Аристотеля. Естественно, что Аристотеля не могли не интересовать социальные вопросы.

Какой же может быть синтез без наук о формах организации общественной жизни? Тщательно проанализировав и обобщив существовавшие в то время типы государств, Аристотель выделил шесть форм государственного устройства: три правильных – царство, аристократию и политию (республика) и три неправильных – тиранию, олигархию и демократию. Из правильных форм Аристотель отдавал предпочтение политии, а из неправильных – демократии, считая её наиболее терпимой, если власть принадлежит закону, а не толпе. Представление Аристотеля об идеальной форме государства отличалось от платоновского. Различие между взглядами обоих философов заметно, прежде всего, в вопросе о собственности. Платон был против частной собственности, хотел её устранения, поскольку видел в ней главный источник социальных конфликтов. Аристотель – сторонник именно частной собственности в разумных пределах. Он полагал, что даже мысль о собственности доставляет удовольствие: с отменой частной собственности общее дело никто делать не будет, поскольку ответственность за него каждый будет сваливать на другого. В наилучшем государстве, считал Аристотель, умеренной собственностью должны владеть многие. Следовательно, он признавал образцовым общество, где господствует среднее сословие, где противоречия поэтому сведены к минимуму. Одобрительно высказывался философ и о царстве (монархии) как о первой и самой божественной форме политического устройства. По его мнению, наиболее приемлема абсолютная монархия, которую осуществлял бы человек с исключительными дарованиями. Есть люди, полагал он, чьи личные качества могут сами по себе быть законом для остальных. Такие люди являются вечными царями для других, которым остаётся лишь повиноваться.

Аристотель и Александр. Одного из таких людей Аристотель знал лично. Царь возвысившейся Македонии Филипп настойчиво звал философа в воспитатели к своему сыну Александру. В 343 г. до н.э. Аристотель прибыл в Македонию и в течение трёх лет приобщал юного царевича к греческой культуре. Аристотель хотел, чтобы его воспитанник видел в нём не сложившегося учителя, взрослого человека, а мятущегося, формирующегося мыслителя. Практически ничего не известно о методах воспитания Аристотеля, но результат, как говорится, налицо. Если в себе Аристотель видел олицетворение синтеза наук, то в Александре он хотел видеть олицетворение синтеза культур, того самого человека, чьи исключительные дарования обеспечили бы ему право царствования над народами. Масштабом познания Аристотеля был весь мир, «ойкумена», таким же должен был стать масштаб царствования Александра.

Идея всемирной монархии. Воспитанник Аристотеля стал рассматривать отдельные страны, прежде всего Македонию, лишь как часть мирового пространства. Для царского сына это был необычный взгляд. Несомненно, здесь сыграли свою роль глубокие познания Александра в греческой философии. Ещё Анаксагор говорил о небе как о своём отечестве, а позже стоики учили, что все люди − граждане Космополиса, единого мирового государства. Вместе с тем именно благодаря Аристотелю у Александра появилось восприятие мира как единого целого.

Александр, уже будучи царём, был полон решимости устранить все националистические предрассудки. Точкой отсчёта становилась уже не македонская, не эллинская, а сверхнациональная, имперская идея. Он не хотел покровительствовать кому бы то ни было; в задуманном им царстве не должно было быть ни побеждённых, ни победителей, его раздражали македонские и эллинские предубеждения против варваров, против побеждённых народов. Ему виделись слитыми воедино Запад и Восток, и страстно хотелось, чтобы, дойдя до океана, до самого края ойкумены, он удостоверился, что идея его учителя и юношеская мечта царевича о мировом царстве стали реальностью. Известно, что дальше Индии великий полководец не пошёл. Он был уверен, что не только завоёвывает и покоряет, но и исполняет великую миссию освобождения и приобщения народов к сверхдержаве. Вместе с армией в далёкие страны ехали учёные и писатели, собиравшие сведения об особенностях природы и культуры, которые Александр регулярно отсылал своему учителю. Он и сам стремился узнать об обычаях и традициях местного населения. В Индии, беседуя с брахманийскими аскетами, Александр был поражён, услышав о Сократе, идеи которого были ему хорошо знакомы.

Роль Александра

Александр умер в возрасте тридцати трех лет в результате тяжелой лихорадки. Его приближённые в отчаянии решили просить помощи у вавилонского бога-врачевателя. Ответ божества был зловещ: «Для царя лучше оставаться там, где он пребывает теперь». В момент смерти Александра огромное царство ещё сохраняло целостность. То, что у философов античности существовало как понятие, обрело зримое выражение в деятельности Александра, была воплощена идея мировой культуры, был задан её образ. Мысль о том, что каждый человек – это прежде всего гражданин мира, стала очевидной благодаря усилиям царя, считавшего себя не только почти божеством, но и образованным философом. Конечно, Александр не оказал влияния на духовное развитие своего времени: он не создал какого-то учения, не написал книги. Но ведь и Сократ ничего не написал. Важно то, что он создал образ человека, стоящего вне границ национальной, профессиональной или сословной принадлежности. Он как бы начал подготовку рождавшейся европейской культуры к восприятию сверхнационального образа человека. Необходим был ещё образ мира, соответствующий такому восприятию. Можно сказать, что деятельность Александра подготовила европейскую культуру к усвоению этого образа.

Итог развития древнегреческой философии и науки

Выше отмечалось, что культура Древней Греции стала прообразом последующего развития европейской культуры. Нельзя не видеть, что первообраз, которым выступает античность, в свою очередь распадается на подчинённые ему образцы в различных областях культуротворческой деятельности, вдохновляемой учениями мудрецов Эллады. Несомненно, что, если бы в этих учениях речь шла о каких-то частных проблемах, они не оказали бы своего решающего влияния на культуру. Но в том и дело, что решаемые философами и учёными античности проблемы имели прямое отношение не только к обществу, но и к отдельной личности. Если деятельность Сократа стала образцом внеакадемического философствования, и это сближает его с философами Востока, то платоновская Академия, как и Ликей Аристотеля, послужили образцами профессиональных исследований в области гуманитарного и естественнонаучного знаний. Например, Ликей стал прообразом научного центра в основанной Александром Македонским Александрии (Египет). Центр назывался Мусейон, там были огромная библиотека, лаборатории, обсерватории, зоопарк и ботанический сад. В Александрии работал математик Евклид, с нею был тесно связан живший в Сиракузах Архимед.

Античность и христианское мировоззрение

Образцы творчества были созданы и во многих других областях античной культуры. Но о философии и науке нужно говорить особо, поскольку, они сформировали представления о господствующих ориентациях в культуре. О них уже упоминалось, когда речь шла о двух основных решениях проблемы человека, которые были найдены в античности: одно из решений предполагало непосредственное обращение к человеку, другое – к окружающему миру. В античности возникли предпосылки и третьего решения этой проблемы – обращение к надмировой, безличной сущности, что следовало из провозглашённого ещё в период классики примата духовных ценностей. Но одно дело, когда примат признавался в личности, как это было, скажем, у Сократа и софистов, другое дело признание его по отношению к миру в целом. Это совсем иное решение проблемы человека. Оно ориентирует сознание за пределы не только внутреннего мира, но и внешнего мира, за пределы видимого. Уже у Платона отражено подобное понимание мира идей. Его учение, как уже отмечалось, было мифологизировано, но всё же оно стало итоговым в развитии дохристианских представлений о роли идеального в мире, о душе, о её бессмертии. К этому необходимо добавить созданные в античности обобщённые образы человека и мира, чтобы можно было сделать вывод: культура Древней Греции подготовила людей к принятию христианского мировоззрения. Конечно, не нужно думать, что античная культура, её духовное развитие были продолжены христианством, но можно утверждать, что его могло не быть без античности. Воспитанные на её идеалах, многие образованные люди начала первого тысячелетия новой эры узнавали в христианстве знакомые образы.

Эллинизм – духовное сближение Европы и Азии

Понятием «эллинизм», возникшим более 150 лет назад, обозначают время, которое наступило после завоеваний Александра Македонского. В эпоху эллинизма происходило активное взаимодействие различных культур, которое объясняется изменением границ и появлением новых государств. Изменяются и отношения между личностью и государством – возрастает отчуждение между ними. Горизонты сознания раздвигаются до границ ойкумены, распространяются идеи космополитизма и человеческой общности. Не случайно, например, представление о семи чудесах света, возникшее в III в. до н.э., отражало общекультурные достижения. О начале новой эпохи свидетельствовали прежде всего изменения в области религии. Влияние восточной религии можно было обнаружить в Греции и в более ранние времена, но в период эллинизма греки стали «присваивать» восточные божества, проводя аналогию между ними и своими богами. Египетскую богиню Исиду они назвали Деметрой, а в Египте утвердился культ малоазийского бога Сараписа. Все восточные религиозные культы носили мистический характер, что отвечало настроениям в греческом обществе. Это совпадало с ростом интереса к отдельной личности, с обожествлением реальных лиц. Так, Птолемей I утвердил в Александрии культ Александра, Птолемей II Филадельф приказал почитать как божество его сестру Арсинию, а затем и себя самого ещё при жизни. Он же велел перевести на греческий язык священные книги евреев, благодаря чему иудаизм обрёл тогда много приверженцев.

Мыслители Эллады шли на Восток в поисках знания. В эпоху эллинизма, когда на Востоке распространялись греческие формы самовыражения в политической жизни, многие образованные греки надеялись обрести в восточной культуре религиозные откровения.

Эллинистическая культура была полна контрастов, что определялось сближением культур Европы и Азии, Запада и Востока. И хотя противостояние между ними не исчезло, эллинизм стал свидетельством существования общих точек соприкосновения.

КРАТКИЕ ИТОГИ

1. Древнюю Грецию называют колыбелью европейской цивилизации. На чём основано подобное утверждение? Основанием является тот факт, что многие идеи, определившие собой своеобразие европейской цивилизации, были рождены именно в Элладе. Это касается и философских, и научных, и политических, и этических, и эстетических взглядов.

2. Период расцвета древнегреческой культуры иногда называют «греческим чудом». Существуют ли какие-нибудь объяснения этого феномена? Да, обычно его связывают с выгодным географическим положением, интенсивным общением с соседями, заимствованием их достижений. Но нужно иметь в виду ещё и своеобразие греческой духовности, её многообразие, подвижность, свободу, обеспечившие её универсализм.

3. Мировоззрение древних греков было противоречивым, оно причудливо сочетало в себе представления о единстве совершенно различных начал. Что это за начала? Это начало рациональное, которое олицетворял Аполлон, и иррациональное, олицетворявшееся Дионисом. Вместе с тем подобные представления уживались с верой в судьбу, причём считалось, что ей подчиняется даже Зевс.

4. Основой античной культуры в целом был полис. Что такое полис? Слово это переводят обычно как «город-государство». Античный полис представлял собой город со своим законодательством, где полноправными гражданами решались все основные вопросы его жизни. Часть населения города в число граждан не входила (чужеземцы, рабы). Благодаря своим небольшим масштабам, полис, бывший в общем-то полноценным государством, интенсифицировал развитие античной культуры.

5. В период «золотого века» Афин наметились два основных решения проблемы человека. Какие это решения? К ним относятся философски-личностное решение, связанное с именами Сократа, Протагора, повлиявшее на возникновение различных философских направлений, а также научно-рациональное, представлявшее собой мировоззрение, соответствовавшее демократизации полисной жизни.

6. С именами Платона и Аристотеля связано многое в античной культуре. В чём значение этих философов? Платон и Аристотель подвели итог развитию греческой мысли. Это выразилось в том, что многие поиски их предшественников в области философской, научной, социально-политической мысли нашли своё теоретическое завершение в учениях Платона и Аристотеля, в частности, проблема первоначала бытия, проблема человека, проблема идеального общественного устройства, проблема познания.

 

ТЕМА 13

Культура Древнего Рима

Черты характера двух народностей

Культура Эллады отличалась самобытностью, непосредственностью, открытостью. Как отмечалось выше, греки часто бывали импульсивны, несдержанны, непостоянны. Однако при всех недостатках подобный характер не препятствовал восприятию нового, а также творчеству, способствовал поэтизации мировоззрения. Иным был характер древних римлян. Уже то, что их называли «римляне», свидетельствовало о превосходстве города над человеком. Могучий город был божеством, не просто центром универсума, а внутренней точкой отсчёта в оценке помыслов, чувств, настроений римлянина. Его мировоззрение было намного прозаичнее, чем у грека. Религиозная сдержанность, некая внутренняя суровость и внешняя целесообразность характеризуют римлян. В их манерах чувствовалась обдуманность, но вместе с тем и искусственность. И это не могло не отразиться на характере древнеримской культуры и истории.

Основные вопросы темы:

1) римская культура периода республики;

2) римская культура в эпоху ранней Империи.

Основание Рима

Поздние римские легенды связывали основание Рима с Троянской войной. В них сообщалось, что после гибели Трои некоторые троянцы во главе с Энеем бежали в Италию. Там Эней основал город Альбу Лонгу.

Но существует и другое предание, согласно которому царь Альбы был свергнут своим братом. Боясь мести со стороны детей или внуков свергнутого царя, он принудил его дочь Рею Сильвию стать весталкой. Но у Сильвии от бога Марса родились два сына-близнеца – Ромул и Рем. Их дядя, чтобы избавиться от возможной мести, приказал бросить мальчиков в Тибр. Однако волна выбросила детей на берег, где их вскормила своим молоком волчица. Затем их воспитывал пастух, а когда они выросли и узнали о своём происхождении, то убили коварного дядю, вернули царскую власть своему деду и основали город на Палатинском холме на берегу Тибра. По жребию город получил название от имени Ромула. Позже между братьями возникла ссора, в результате которой Ромул убил Рема. Сам же он стал первым римским царём, разделил граждан на патрициев и плебеев, создал войско.

Днём основания своего города римляне считали 21 апреля 753 г. до н.э. (по нашему летосчислению). Вопреки легенде, правильнее утверждать, что имя «Ромул» было образовано от названия города Рима, а не наоборот. Если верить преданию, уже в древности на холмах Рима бродили пастухи, а первыми жителями города были только юноши. Вероятно, Рим существовал как разбойничье поселение, куда принимали всех, желавших жить вольницей. Соседние общины не желали иметь с жителями Палатинского холма ничего общего. Они отклоняли все приглашения новых поселенцев на праздники в честь богов, и только община сабинян решилась принять приглашение. Во время праздника римляне похитили девушек-сабинянок. Тогда отцы девушек пошли войной на Рим, но сабинянки сумели помирить их со своими мужьями. Рим, следовательно, не образовался из какого-нибудь одного древнего племени, его первоначальное население было сборным, искусственным. Многие жители окрестных городов были насильно переселены туда. Вероятно, именно в связи с этим произошло деление римлян на патрициев и плебеев. К последним относили тех поселенцев, кто позже пришёл в город, кого селили там насильно, кто был слаб и беден.

Этруски

В конце VII в. до н.э. в Риме установилось господство этрусков. Они стали проникать в Италию не позже начала I тыс. до н.э. Происхождение этрусков, как и этрусский язык, до сих пор остается тайной, хотя существует около 10 тыс. памятников этого языка. Полагают, что этруски прибыли в Италию с малазийского побережья Эгейского моря. Основным их занятием было земледелие, но развитыми считались и ремёсла. Торговля этрусков долгое время носила пиратский характер. Тирренские (тирренами этрусков называли греки) пираты были известны по всему Средиземноморью. Посёлки этрусков напоминали греческие города-государства. Они делились улицами на четыре квартала, улицы имели мостовую и тротуары. Во главе городских общин первоначально стояли цари, а с распадом родового строя власть перешла в руки аристократии. Такие символы власти, как пучок розог с воткнутым в них топориком – фасция; обычай – шествие ликторов перед главой государства, позже были переняты Римом. У этрусков римляне заимствовали и обычай пышно отмечать воинские триумфы.

Культурные памятники этрусков носят следы восточных влияний. В целом искусство этрусков было реалистичным, что особенно заметно в портретах. В римском портрете, который достиг высокого совершенства, ощутимо влияние этрусского наследия. О религии этрусков известно мало. У них существовал свой пантеон богов, аналогичный римскому. Было очень развито гадание, которое в Риме получило название «этрусская наука». Гадали по внутренностям жертвенных животных, особенно по печени. Этрурия явилась проводником греческого культурного влияния в Италии. Нужно учесть также, что в развитии италийской культуры в целом немалую роль сыграли греческие колонии в Италии. Италийцы заимствовали полисную форму государственного устройства, греческих богов, греческие мифы. За время царствования этрусков в Риме были проведены большие строительные работы. Тарквиний Древний построил первый цирк, храм на Капитолии и подземный сточный канал, существующий и по сей день, – Великую клоаку. Сменивший его Сервий Туллий обнёс город мощной каменной стеной, а также провёл важные реформы: организовал перепись всех граждан и их имущества, разделил всё население на шесть классов, или разрядов. Разряд неимущих граждан стал называться «пролетарии».

Последние три римских царя были по происхождению этрусками. Согласно преданиям, этрусское владычество, и вообще царский период в Риме, закончилось после восстания римлян против этрусского царя Тарквиния Гордого. По римской легенде, толчком к восстанию против Тарквиния Гордого послужило то, что царский сын обесчестил женщину патрицианского рода Лукрецию, из-за этого покончившую с собой. Движение против царя возглавили патриции, стремившиеся к власти. Тарквиний бежал в Этрурию, где его приютил Порсена, царь города Клузия. Позже Порсена осадил Рим, надеясь восстановить господство этрусков. Юный защитник города Муций отправился в лагерь этрусков с целью убить Порсену. Его схватили. Чтобы показать своё презрение к пыткам и смерти, он сжёг правую руку. Порсена, изумлённый стойкостью воина, снял осаду с Рима и отпустил Муция, который получил прозвище «Сцевола», что значит левша.

Период республики

После свержения власти царей в конце VI в. в римской истории начинается период республики, который продолжался до 30 г. до н.э. Для первых двух веков этого периода характерна борьба патрициев и плебеев. Народ был угнетаем, не участвовал в управлении. Несколько раз вспыхивали восстания. Так, в 494 г. до н.э., по свидетельству римского историка Тита Ливия, все плебеи удалились из города на Авентинский холм. Во второй половине V в. до н.э. борьба патрициев и плебеев несколько затихает, но во второй половине IV в. до н.э. народное собрание стало решающей законодательной инстанцией в Риме. Возросла роль плебисцитов – решений, выносимых собраниями народа. Завершающим актом борьбы стал закон Гортензия (283 г. до н.э.), утвердивший за плебисцитами силу окончательного постановления. Основным итогом борьбы явилась организация в Риме полисной республики.

К середине III в. до н.э. Рим владычествовал над всей Италией. Этот факт кажется поразительным: сравнительно небольшая община одержала победу над многими городами. Но нужно учесть, что Рим находился в центре Италии на плодородной Латинской равнине в устье единственной судоходной реки, он был на перекрестке экономических и культурных путей. Свою роль сыграли и римские легионы, отличавшиеся высокой организацией. Большое значение имела и дипломатия римлян. В экономическом отношении Рим того времени представлял собой аграрное государство, в котором господствовало мелкое и среднее землевладение. Римское общество и государство были высоко милитаризованы. В легионеры мог быть призван любой гражданин от 18 до 60 лет. При необходимости город выставлял несколько сот тысяч солдат, чего не мог себе позволить ни один из противников Рима. Силы города накапливались, и это послужило одной из основных причин крупных завоеваний в III–II вв. до н.э. Во время первой (Пунической) войны с Карфагеном Рим в кратчайший срок построил сильный флот, которого до этого у него не было вообще. В период второй Пунической войны римляне содержали армию в 20–25 легионов. Понеся огромные потери, Рим одержал победу и в этой войне. После третьей Пунической войны в 146 г. до н.э. Карфаген по приказу римского сената был разрушен, и Рим превратил все его бывшие владения в свои провинции. К середине II в. до н.э. Римская республика стала сильнейшим государством в Средиземноморье, центром культуры всего эллинистического мира.

Но римлян больше интересовал сам факт владения, а не его предмет. За время длительных войн в сознании римских граждан утвердился победный дух господства. Военная мощь Рима казалась несокрушимой; неисчерпаемой представлялась и лавина золота, серебра, других материальных ценностей, хлынувшая в город благодаря этой мощи. Кроме того, в Риме появилось много рабов, которые вытесняли свободных производителей. Последние стекались в города, образуя нищий плебс, для его содержания использовались государственные дотации. Конечно, в Рим хлынули и художественные ценности, но это были произведения не римлян, а других народов. Чтобы освоить высокую культуру, нужны были знающие люди. И для воспитания детей римлян в Вечный город доставлялось множество греческих рабов. Но награбленное богатство обернулось трагедией. Пошатнулось экономическое состояние республики, ухудшились производительные и профессиональные качества людей. Народ превращался в чернь, которую приходилось постоянно кормить. Тяга к обогащению и потребительству оказывалась сильнее гражданских чувств. Современники отмечали рост индивидуализма, ослабление внутрисемейных связей, пренебрежение к традиционной религии.

Все эти обстоятельства способствовали возникновению острого политического кризиса, который принято называть периодом гражданских войн. Начало их относят к 83 г. до н.э., завершение – к 31 г. до н.э., когда внучатый племянник Цезаря Гай Октавий разбил флот своего противника Антония. Летом 30 г. до н.э. Октавиан торжественно вступил в Александрию, Египет был присоединен к римским владениям. Последнее крупное эллинистическое государство – птолемеевский Египет – было поглощено Римом. Этим завершился эллинистический период в истории Древней Греции.

Характеристика культуры периода республики

В период своего становления и процветания город-государство Рим в отличие от Афин не создал высокой культуры. Религия римлян определялась представлениями о присущих всем предметам внутренних силах, или маленьких богах. У них были боги – покровители рождения ребёнка, первого шага ребёнка, первого слова ребёнка и т.п. Из богов, имевших индивидуальность, выделялся Юпитер, бог грома, дождя и возвышенностей, которому в конце царского периода поставили храм на Капитолии. Постепенно Юпитер превратился в покровителя славы и мощи Рима. Римляне поклонялись Юноне – покровительнице материнства, Минерве – покровительнице ремёсел. Они составляли капитолийскую троицу небесных богов. После знакомства с греческой культурой римляне стали отождествлять своих богов с греческими (Юпитера с Зевсом, Юнону с Герой, Венеру с Афродитой, Минерву с Афиной и т.д.). Кодекс чести римлян был представлен в мифе об основании Рима, которое произошло по предначертанию богов. Римский народ, его свобода, долг перед Римом – таковы были основные моральные ценности римлян.

Из греческой философии в Риме были распространены учения эпикурейцев, стоиков и академиков, соединявших положения Платона, Аристотеля и скептицизма. Эпикуреизм был представлен поэмой Лукреция Кара (ок. 99–ок. 55 до н.э.) «О природе вещей», излагавшей материалистическое воззрение на природу и человека. Возникновение религии Лукреций объяснял страхом перед непонятными природными явлениями. Избавление от страха – условие счастливой и справедливой жизни. К стоицизму тяготели представители римской аристократии, находя в его идеях что-то родственное исконно римским традициям. К римским традициям, к истории Рима обращались многие образованные люди в конце II и в I в. до н.э., видевшие в них образцы для подражания. Предания старины, легенды, считал римский историк Саллюстий, – это то, чего никогда не было, но что всегда есть. Для него было очевидно, что государство приходит в упадок, причиной которого была порча нравов, поразившая плебс, в особенности ту его часть, которая вместе с патрицианской знатью составила замкнутый круг семейств (нобилитет), влияющий на политику и разлагающий мораль в обществе. Народ знал, что такое гражданская доблесть, когда шла борьба плебеев с патрициями и когда шли войны, укрепляющие мощь Рима. Теперь же, во времена достатка, когда Риму не угрожали внешние враги, исчезло сдерживающее начало, позволявшее хранить достоинство. В римском обществе возрастал интерес к оккультизму, к магии, к различным предсказаниям и гаданиям. К астрологии обращались и представители высшей аристократии, многие из них искали себе покровителей из богов греческого пантеона. Утверждалась практика личного обращения к тому или иному богу.

Искусство того времени отражало растущий интерес к личности, к психологии, к характеру человека. В поэзии утверждались лирические мотивы, воспевалась любовь: часто не богини, а возлюбленные становились предметом поклонения. Это было особенно свойственно поэзии Катулла, который впервые в обществе решился поднять любовь на высоту, где не имеют уже значения ни Рим с его прошлым, ни традиции предков, ни все волновавшие римское общество проблемы.

Август и Меценат

Было очевидно, что спасти римское общество от разложения могла вдохновляющая идея. Она явилась как идея величия и вечности Рима, слившись с миссией Августа (63 до н.э.−14 н.э.). В 30 г. до н.э., с победой нового диктатора, гражданские войны закончились. Октавиан получил почётное имя Август (священный, величественный). Как и у Цезаря, титул «император» стал частью его имени. Во 2 г. до н.э. он получил титул «отца отечества». Август также являлся верховным понтификом, главным жрецом Рима, считался принцепсом сената и «первым гражданином государства». Новая система, называвшаяся принципатом, существовала в первые два века империи. Этот период принято называть «ранняя Империя», он является последним этапом собственно античной истории. Спасительная идея была выражена в краткой формуле «пакс Романа», т.е. «мир Рима». Слово «пакс» имело несколько значений. Здесь и мир как противоположность войне с другими государствами, и мир как отсутствие внутренних распрей и смут, гражданских войн, и мир как земли, образующие Империю, – «римские», обладавшие общим качеством, приобретённым в результате романизации.

«Сэкулюм Августум» – так называлось время правления Августа. «Век Августа» стал «золотым веком» римского искусства. Этому способствовали личные качества самого императора. Воспитанный на идеях и образах греческой культуры, он покровительствовал поэтам, живописцам, скульпторам не только из-за желания прославить себя и своё правление. Император понимал, что интеллектуальная, художественная деятельность служат возвышению Рима. Его покровительство было тонким способом приобщения художников к принципату, к идее «пакс Романа». Вместе с тем, завоевав их расположение, Август мог быть более уверен в преданности поэтов, писателей, художников самой власти. Те же, кто не разделял взглядов Августа, попадали в немилость. Так, поэзия Овидия, существенно отличавшаяся от официально одобряемого классицизма, не внушала симпатий Августу. Возможно, была ещё какая-то и личная вина поэта перед всесильным императором, о которой ничего не известно. Август, обвинив поэта в подрыве моральных устоев современного общества, попросту изгнал Овидия из Рима, фактически осудив его на гражданскую смерть.

Одним из приближённых Августа был Меценат. Он выполнял поручения в сфере политики, дипломатии. Нередко он проявлял личный интерес к судьбе отдельных поэтов и, будучи богатым, помогал им, что сделало имя Мецената нарицательным. Меценат писал и сам, организовал кружок литераторов, многих из которых он рекомендовал Августу как талантливых. Император принимал их у себя, читал их сочинения, давал советы.

Эллинистическо-римский тип культуры, его особенность

Вспомним, что и в Афинах в период «золотого века» существовало похожее сообщество творческих людей, объединённых вокруг Перикла и его идеи преобразования Афинского полиса. В кризисные эпохи многие исторические деятели, озабоченные состоянием общества, обращались к великим религиозным или философским идеям, к искусству, надеясь найти в них средство оздоровления общества. Примеров этому можно привести немало.

Август, в отличие от Перикла, действовал в эпоху, в которой господствовал иной по сравнению с классической Грецией тип античной культуры. Этот тип принято называть эллинистическо-римским. Для него характерна монархия, пришедшая на смену полису, с выраженным в ней новым отношением к человеку и его роли в обществе. Не случайно проблема индивидуального счастья, понимаемого в философском смысле, оказывается в центре характерных для этого типа культуры философских систем, таких, как стоицизм, эпикуреизм, скептицизм. Культуры различались и типами правителей, а не только личностями рядовых граждан. Перикл, к примеру, не мог позволить себе изгнать неугодного поэта. И не только потому, что он был «хороший» человек, а Август – «плохой». Оба они понимали, что являются олицетворениями того типа культуры, которому принадлежали. Невозможное в одном типе культуры оказывается вполне естественным в другом. Лицо правителя и тип культуры нередко совпадают.

Историки и поэты ранней Империи

Одним из высших достижений римской прозы эпохи Августа явились 142 книги исторического сочинения Тита Ливия. Из этого грандиозного труда сохранилось 35 книг. В творчестве Ливия в наиболее завершённой форме представлен «римский миф» – полная нравственных поучений история Рима «от основания города». Истории Рима были посвящены труды Публия Корнелия Тацита. Он выражал настроения сенаторской знати, её пессимизм. Свои симпатии Тацит отдавал германцам, образ жизни которых он противопоставлял римскому обществу. Известен труд Гая Светония Трансквилла «Жизнь двенадцати цезарей», который остаётся ценнейшим источником сведений о Римской империи в эпоху Юлиев-Клавдиев и Флавиев. Интересен и труд Плутарха «Сравнительные жизнеописания», в котором сопоставляются знаменитые греки и римляне. Его творчество выразило тесную взаимосвязь культурного развития Греции и Рима, характерную для ранней империи. Во II в. в Александрии работал Аппиан, написавший «Римскую историю». Он излагал историю не по хронологическому, а по топографическому принципу: отдельные книги были посвящены той или иной части империи, истории её завоевания римлянами.

Выразителями идеологии принцепса были поэты Публий Вергилий Марон и Квинт Гораций Флакк. Вергилий изображал быт крестьян, их добрые и здоровые нравы. Он был убеждён, что возвращение к старым обычаям, отчасти сохранившимся в деревне, поможет возрождению римского народа. По заказу Мецената он написал поэму «Георгики», в которой не только воспевал сельский труд, но и привёл свои глубокие размышления о гармонии этого естественного труда с мировым порядком, об устройстве мироздания, об истинном счастье земледельца. Поэму Вергилия «Энеида» ставят рядом с творениями Гомера, поскольку она является не только «национальной эпопеей», но и своего рода «библией» культа Рима и Августа. Эней у Вергилия олицетворяет римские добродетели – благочестие и мужество. После того как была сожжена Троя, он прошёл через множество испытаний и в конечном счёте женился на дочери царя латинов Лавинии. Он показан как предок Ромула, основателя Рима, и Августа, спасителя Рима. В поэме изложены и философские взгляды Вергилия, близкие к учениям орфиков и стоиков. Высокие художественные достоинства «Энеиды», использование древних легенд, описание народных обычаев сделали её популярной среди различных слоев римского общества.

По ходатайству Вергилия в кружок Мецената был принят талантливый поэт Гораций. Во время гражданской войны он был на стороне убийц Цезаря и в наказание лишён отцовского имения. Гораций восторженно приветствовал новую эпоху, с которой связывал надежды на возрождение былого могущества государства и «старых добрых нравов». Вершина творчества поэта – четыре книги «Од», где он показал себя достойным наследником древнегреческой лирики. Вместе с тем Гораций часто проявлял себя и как тонкий наблюдатель, ему были не чужды философские размышления. Этому посвящены его «Послания». В них содержится и «Послание к Пизонам», известное также под названием «О поэтическом искусстве», где Гораций изложил свои взгляды на принципы поэзии. Он считал, что поэт не смеет довольствоваться малыми удачами, обязан сочетать талант и культуру, изучать философию, чтобы знать сущность вещей, осознавать свой долг перед родиной, семьей, друзьями. Гораций призывал поэтов изучать человеческую природу, что, по его мнению, является главным в поэтическом творчестве.

О Публии Овидии Назоне выше уже шла речь. Его творчество стало вершиной римской эротической поэзии. Август поставил ему в вину поэму «Искусство любви», где Овидий наставлял читателей по самым разным вопросам любовных отношений. Поэт был сослан на западный берег Чёрного моря, в Томы (нынешняя Констанца в Румынии). В ссылке Овидий не перестал писать, как того хотел Август. Музы, говорил о себе поэт, не покинули своего служителя, который пострадал из-за них, но остался им верен.

Новым жанром, появившимся в первые века нашей эры, был роман – латинский и греческий. До нашего времени дошли отрывки из «Сатирикона» Петрония и полностью «Метаморфозы» Апулея. В первом из них даны хотя и шаржированные, но вполне реалистические зарисовки римской провинциальной жизни середины I в. В романе «Метаморфозы» («Золотой осёл») обыгрывается расхожий сюжет о юноше, превращённом в осла, который с помощью богини Исиды приобретает человеческий облик. Эротические мотивы, сатирические сценки романа часто использовались писателями в более поздние времена.

Характерной чертой интеллектуальной жизни римского общества первых веков империи был всеобщий интерес к философии. В Риме не было создано крупных философских трактатов, но интерес к философии постепенно охватывал не только элиту, но и средние и низшие слои общества. Философствовали поэты, которых мы отметили, философствовал историк Плутарх, философствовал сам Август, причислявший себя к стоикам. Киники открыто проповедовали отречение от материальных благ, критиковали неумеренную роскошь высших слоев римского общества, своим образом жизни подтверждали то, чему учили. Римские власти в основном терпимо относились к ним. Однако дважды они подвергались массовым гонениям: в 74 г. при императоре Веспасиане и в 95 г. при Домициане.

Великие стоики Рима

Главную роль в философии того времени играл стоицизм. Крупнейшими римскими стоиками в I–II вв. были Сенека (4 до н.э.− 65 н.э.), Эпиктет (50–138) и Марк Аврелий (121–180). Первый был сановником и богатым человеком, второй – рабом, а затем вольноотпущенником, третий – римским императором. Сенека рассматривал философию как учение о достижении нравственного идеала. Он не одобрял логических построений, призывал почитать лишь деятельность, способствующую преодолению пропасти между нравственностью мудреца, который, по его мнению, появляется раз в 500 лет, и безнравственностью безумцев. Мудрость не препятствует человеку всеми силами служить другим людям. Мудрец должен помнить, что он гражданин мира, а не только своего города. Сенека учил ценить каждый момент жизни, а не хлопотать об увеличении её продолжительности. Лучшим способом сделать жизнь длиннее является умение не укорачивать её. Сенеке принадлежат «Нравственные письма к Луцилию», ряд этических сочинений, форма которых приближается к философскому диалогу.

Эпиктет ничего не писал. В этом он брал пример с Сократа. Как и Сократ, Эпиктет проповедовал стоическую мораль в уличных беседах и спорах. Жил он в нищете, полагая, что нужно довольствоваться малым. «Человек, − учил он, − не должен считать ничего своим, поскольку в этом мире ему ничего не принадлежит». Эпиктет сравнивал жизнь с театром, людей – с актёрами. Человек должен играть свою роль, предназначенную ему богом. Существующий порядок изменить нельзя, поскольку он не зависит от людей. Человеку нельзя изменить и других людей. Можно лишь изменить своё отношение к существующему порядку и к людям. Оно должно быть таким, чтобы человек, не теша себя надеждами на улучшение и не желая неисполнимого, не терял себя, сознавая, что всякую пользу и всякий вред он может ожидать только от себя самого. Человеку необходимо познавать себя для того, чтобы встать на путь познания божественного начала в себе и самого бога.

Выдающимся стоиком времен ранней Империи Рима был император Марк Аврелий. После смерти у него были найдены записки, которые составили философское сочинение, условно названное «К самому себе». Они представляют собой размышления и беседы императора-стоика с незримым собеседником. Марк Аврелий благодарил бога за то, что полюбил философию, а не занялся софистикой или изучением небесных явлений. Философия научила его умению смотреть на каждый свой поступок как на последний в жизни, благодаря ей он смог почитать и хранить здравым живущего внутри гения. Если хочешь быть счастлив, обращался Марк Аврелий к себе, делай немногое. Он вспоминал молитву афинян: «Пошли, о пошли дождь, благой Зевс, на поля и нивы афинян!» Следует, полагал он, либо молиться так – просто и свободно, либо не следует молиться вовсе. Марк Аврелий считал, что в душе человека есть две общие черты с богом: способность не смущаться внешними обстоятельствами и видеть своё благо в праведных мыслях и делах, ограничивая ими свои желания. А на огорчения и обиды, которые доставляют нам люди, нужно обращать внимания не больше, чем на толчки или случайные удары, которые мы можем получить во время спортивных тренировок. Лучший способ мстить – не походить на обидчика. Философ призывал себя изучать минувшее, изучать историю государственных перемен, по которым можно предвидеть и будущее, ибо всё будет подобно тому, как и было. Марк Аврелий, как и Эпиктет, был убеждён, что изменять других людей, желать, чтобы они улучшились, и что-то делать для этого – пустое занятие. Полезнее заняться исправлением в самом себе того, что не нравится в других. Смешно не избегать своих пороков, что вполне возможно, и стараться избежать чужих пороков, что невозможно. Задача жизни, вспоминал он слова Эпиктета, не в ежедневных делах, а в решении вопроса: безумен я или нет.

Культура слова и духа

Эпоха ранней Империи оказалась неблагоприятной для ораторского искусства, которое было высоко развито в Риме времён республики и гражданских войн. Уже во времена известного оратора, политического деятеля и философа Цицерона (106 до н.э.− 43 до н.э.) наблюдался упадок риторики. Цицерон в начале 46 г. до н.э. в диалоге «Брут» связывал это с упадком республиканской свободы в годы диктатуры Цезаря. В период правления Августа ораторское искусство из средства политической борьбы превратилось в «чистое искусство». Организовывались состязания ораторов, турниры красноречия. Зал, где выступал оратор, называли «аудиториум», а преподавателя красноречия – «профессор». Ораторское искусство стало средством воспитания культуры слова. Но ещё Цицерон, глубоко изучивший греческую философию, определял её как «культуру духа». По его мнению, культура слова тесно связана с культурой духа и ораторское искусство нужно сочетать с занятиями философией. Такой широкий взгляд на красноречие сохранился и позже, когда оно стало академическим и на смену частным преподавателям пришли учителя публичных школ, которым государство платило жалованье. Во второй половине I в. римский оратор и теоретик риторики Квинтилиан (35–96) написал большой трактат «Об образовании оратора» в 12 книгах. Он был убеждён, что ораторское искусство должно стать частью программы всестороннего философского образования и воспитания духовных качеств. Подобное понимание места и роли ораторского искусства было обусловлено широко распространившимися в Риме и провинциальных городах философскими учениями. Киники и стоики учили культуре духа. Образованные мастера красноречия понимали, что культура слова не может быть достигнута без культуры человеческой духовности, которая формируется философией.

Культура и культ цезарей

Нужно заметить, что культура эпохи ранней Империи развивалась как оформление культа цезарей, начало которому положил Август. Принцепс принёс с собой мир, и римские поэты не уставали восхвалять Августа как миротворца. В городах Малой Азии его именовали «сотэр» – спаситель. Двери храма Януса, которые, по римскому обычаю, полагалось держать открытыми, пока государство находится в состоянии войны, и которые в течение двухсот лет были распахнуты, при Августе закрывались трижды. Торжественное закрытие Августом дверей храма было воспето Горацием. Личные боги Августа почитались как государственные, его именем клялись, следили за тем, чтобы в день его въезда в город не совершались казни. Сам Август написал Горацию письмо, упрекая его в том, что он не посвятил ему ни одной оды, и спрашивал поэта: не думает ли он, что это уронит императора в глазах будущих поколений.

Культура и культ цезарей были тесно связаны друг с другом, и культурный подъём, который наблюдался в эпоху ранней Империи, был развитием и утверждением культа. Культура предполагает поклонение, и не случайно слово «культ» является частью слова «культура». Потребность в поклонении, в почитании – это глубокая человеческая потребность, она пронизывает собой всю культуру, всю её историю. Можно сказать, что сутью своей культура обязана этой потребности. Но важен именно объект поклонения. В Римской империи таким объектом был император, власть, сама Империя. В соответствии с этим строилась вся культура. Человек должен был видеть, лицезреть объект поклонения, всё вокруг должно было напоминать ему об императоре, о несокрушимости власти, о величии Рима.

Тотальная идеологизация и регламентация

Римская культура эпохи Империи созидалась не как осуществление естественных творческих способностей человека, а как осуществление проводимой идеологии. Август построил величественный Алтарь Мира, а Веспасиан, явно подражая ему, соорудил Форум Мира. В I в. были отчеканены многочисленными сериями монеты с надписями «Мир», «Августов мир», «Мир во всем мире». Не только поэты, но и историки различных направлений считали своим долгом особо подчеркивать связь принципата с идеей мира. Идеологический нажим зависел от общего положения Римской империи. Недоверие вызывали сомневающиеся в величии власти и Империи и просто мыслящие люди. Особенно раздражала императоров нелицеприятная критика бродячих философов-киников. Императоры требовали непрестанного восхваления того счастья, которое власть принесла подданным. Согласно повелению, официальные речи начинались обязательным восхвалением именно данного императора, обеспечившего «золотой век» Империи. Любое несогласие с официальной позицией жёстоко преследовалось. Всеобщая идеологизация подкреплялась регламентацией жизни народов, населяющих Империю, которая превращалась в единообразную систему. Собственно, к единообразию и сводилась политика романизации. Рим был моделью, его административное деление повторялось в разделении на провинции всей Империи. Города, особенно в западных провинциях, как и в Италии, строились по одному и тому же плану, совпадающему с планом римского военного лагеря. Всё должно было служить одной цели – стиранию местной самостоятельности и подчинению жизни господству Рима.

Высокая материальная культура

Пронизанная единой идеологией и охваченная одним образом жизни, Империя была высокоразвитым в экономическом, материально-техническом отношении государством. Мы уже упоминали о том, что лишь в XIII в. феодальная Европа достигла того же уровня производительности труда, который был в Древнем Риме.

В античном мире I–II вв. были эпохой наивысшего технического прогресса. О многих технических достижениях того времени свидетельствует труд Витрувия Поллиона «Об архитектуре», появившийся во времена Августа. Второй век – это пик городского строительства, возведения мостов, сооружения дорог. Одной из главных причин подъёма экономики была относительная внутренняя и внешняя стабильность. Но нужно учесть и традиционное для римлян умение строить прочно, высококачественно. Так, почти полностью сохранилась до наших дней первая римская мощёная дорога (Аппиева), проложенная в 312 г. до н.э.

Технический прогресс в первые два века Империи затронул ремесло и даже сельское хозяйство. Плиний Старший, автор энциклопедического труда «Естественная история», писал об изобретении колёсного плуга и о машине, напоминающей жнейку. Производство характеризовалось высоким уровнем разделения труда – различные части одного изделия производились в разных городах.

Обратная сторона римского величия

Огромные материальные ценности, которыми располагал Рим, были в сущности овеществлённой духовностью его подданных. Но так возникает материальная культура вообще: она есть как бы застывшая вне человека его духовность. Всё дело в том, пополняется ли духовность в человеке в процессе превращения её в материальную культуру. В Римской империи материальный прогресс опережал духовное развитие общества. Образование, которое должно быть освобождением человеческого духа, в римском обществе лишь закрепощало его. Примечательны слова Сенеки о существующей в его время системе обучения: «Не для жизни учимся, а для школы». Но и материальные затраты Рима часто были не для жизни, а для утверждения богатства и величия Империи. Например, в правление Нерона было начато строительство гигантского Золотого дворца. Светоний писал о прихожей дворца, что в ней стояла колоссальная статуя императора высотой 120 футов. В остальных покоях всё было покрыто золотом, украшено драгоценными камнями и жемчужными раковинами, а главная палата круглой формы непрерывно вращалась вслед небосводу. Когда дворец был закончен и освящён, Нерон только и сказал, что теперь, наконец, он сможет жить по-человечески.

Нравы римского общества того времени свидетельствуют о растущей духовной опустошённости. Конечно, прежде всего это было заметно в среде высших слоев общества. Сенека, описывая привычки знати своего времени, приводил много примеров утончённой извращённости. Одно время было модно превращать ночь в день, а день в ночь, т.е. делать ночью то, что принято делать днём, и наоборот. Морской курорт Байи – любимое место отдыха богатых римлян – стал притоном изощрённого разврата. В среде аристократов самоубийства приняли характер эпидемии. Иногда они происходили без каких-либо видимых мотивов. Тацит описывал конец высокообразованного юриста Кокция Нервы, одного из близких советников императора Тиберия. Он принял решение умереть голодной смертью, будучи вполне здоров телесно, имея прекрасное материальное положение. Тиберий, узнав об этом, явился к нему в дом, умолял Нерву прекратить голодовку, но тот остался непреклонен. Люди, знавшие Нерву, говорили, что он ясно осознавал разложение римского государства. Испытывая гнев и ужас, он решил уйти из мира, чтобы остаться с незапятнанной честью. Ещё Август пытался обуздать рост разводов и супружеских измен. Ему это не удалось. Много фактов подтверждают правоту Сенеки, когда он говорил, что римские женщины считают свои годы по количеству мужей. О неверности жён свидетельствует постановление сената, принятое при Веспасиане, согласно которому свободнорождённые матроны, вступившие в связь с рабами, должны быть признаны рабынями. Ещё больше свидетельств имеется о сожительстве господ с рабынями.

Не способствовали укреплению нравов и массовые зрелища, к которым римляне пристрастились в эпоху Империи. Особенно развращающе действовали гладиаторские бои, когда жизнь человека на арене часто зависела не только от его умения убивать себе подобных, но и от капризов зрителей. На многих римских интеллектуалов ужасное впечатление производили кровавые массовые зрелища, а также исступлённая публика, которая с криками «Добей!» опускала вниз большой палец и тем самым обрекала гладиатора на смерть.

Развитие сатиры и «смеховой культуры»

Быт и нравы римского общества находили отражение в «менипповой сатире». Для этого жанра, основателем которого считался поэт-киник и писатель-сатирик III в. до н.э. Менипп из Гадары, были характерны свободное соединение стихов и прозы, серьёзности и комизма, философских рассуждений и сатирического осмеяния, использование фантастических ситуаций для полного освобождения героев от всех условностей. Представителями жанра были Варрон, Лукиан, Петроний, Сенека. Широкому распространению мениппова сатира обязана гротескным сторонам жизни римского общества, которая всё более походила на грандиозный иллюзион. Хотя и существовали специальные эдикты, запрещающие пародировать высокопоставленных лиц, тонкому осмеянию подвергались и сами императоры. Лишь Марк Аврелий, как свидетельствуют современники, был совершенно терпим к едким шуткам со сцены в свой адрес.

В осмеянии участвовали не только поэты и актёры, но и простой народ. Широкие возможности для этого давали праздники. Их у римлян было около 60 в году. Самый известный и популярный праздник – декабрьские сатурналии, длившиеся пять дней, – был посвящён древнеиталийскому богу посевов и земледелия Сатурну, предполагаемое царствование которого многим казалось тем самым «золотым веком», что описывался поэтами и философами. В дни праздника, исполненные радостью, забавами, смехом, по улицам ходили пёстрые толпы веселящихся людей, повсюду в домах принимали гостей, задавали пиры. Сатурналии являлись праздником вседозволенности и «равенства». Например, рабов усаживали пировать, а хозяева должны были прислуживать им за столом. Лукиан иронически описывал нравы, царившие в эти праздничные дни. Сатурналии, как и другие праздники, имели официальную сторону, а простые граждане Рима, его низы могли выразить своё отношение к жизни. Неофициальная сторона праздника, главным в которой было высмеивание, противостояла официальной культуре, была как бы антикультурой. Её называют смеховой культурой. Она может восприниматься как жизнь наоборот, но подтекст её таков, что именно официальная жизнь, официальная культура становятся культом, извращением нормальных понятий обыкновенной человеческой жизни. Праздники проходят, и жизнь должна возвращаться в своё нормальное русло. А если этого не происходит, то нормальными становятся балаганность и шутовство, лишь прикрывающие чувство обречённости.

Рост индивидуализма и космополитизма

Римляне были всегда суеверны, во времена же ранней Империи наблюдалось повальное увлечение магией, оккультизмом, всевозможными предсказаниями. В практику вошли гадания, составления гороскопов. Любой горожанин мог купить на улице у какого-нибудь шарлатана гороскоп и узнать, что уготовано ему судьбой. Вера в надёжность Империи падала, жизнь каждого всё больше зависела от него самого, а представления о личной судьбе всё меньше связывались с судьбой Рима. Слабели скрепы Империи, а вместе с этим слабели и узы, связывающие индивидуальное сознание с общеримскими ценностями.

Вместе с индивидуализмом возрастал и тесно связанный с ним космополитизм. Идея «пакс Романа» – это ведь идея сверхнациональная. Имперская идеология сама по себе выталкивала сознание за границы не только индивидуального, но и национального бытия. С другой стороны, преобладание ценностей повседневной жизни, которое в общем-то является нормальным для человека, объединяет людей, живущих не только в условиях различных культур, но и в различные эпохи. На этом всегда был основан космополитизм. В римском обществе его идеи пропагандировали киники, он был присущ и учениям стоиков.

«Смерть» последнего языческого бога

Изменения, происходившие в идейных настроениях ранней Империи, в иносказательной форме были выражены в одной истории, известной во времена правления Тиберия. Её рассказывали в различных слоях общества, вкладывая в изображаемые события особый смысл. История эта связана с греческим богом стад и пастбищ Паном, который позднее стал у греков покровителем всей природы (по-гречески «пан» – всё). Культ Пана был очень популярен во времена эллинизма, у римлян этот бог именовался Фавном.

Рассказывали о прогулочном корабле с весёлой компанией. Был ясный день, дул попутный ветер, корабль быстро нёсся по волнам. Вдруг ветер стих, корабль замер. Всё будто оцепенело. А с острова, находившегося невдалеке, донесся мощный голос, зовущий рулевого по имени: «Таммуз!» Когда рулевой не откликнулся, голос вновь позвал его, и Таммуз отозвался. После этого голос приказал ему по прибытии в порт сойти с корабля и громко крикнуть три раза: «Великий бог Пан умер!» Таммуз подтвердил, что всё понял и сделает как велено. Сразу же подул ветер, и корабль вновь понёсся. Прибыв в порт, Таммуз сошёл на берег и громко крикнул о смерти Пана. И вновь, как на море, всё вокруг замерло, и ужас охватил всех слышавших Таммуза. Нужно сказать, что существовало поверье о страхе, который Пан наводит на всё живое своим близким присутствием. Отсюда и выражение «панический страх». Само имя бога произносилось с трепетом и почтением. Примечательно, что эта история передавалась именно во времена жизни Иисуса Христа, о котором сами рассказчики не могли ничего знать. В историю вкладывался тот смысл, что Пан через Таммуза возвестил не только о своей смерти, но и о рождении иного, неязыческого бога, не связанного с отдельными культурами и народностями.

Распространение христианства

Монотеизм (единобожие) созревал на библейской почве, в Палестине. Мы уже касались этого, рассматривая культуру Ближнего Востока. Единобожие оказалось единственным учением, которое осталось неизменным во времена всеобщей романизации и во всей эллинистической культуре. Многие религии соперничали между собой, но победила религия, в которой провозглашалось равенство всех людей перед Богом и посмертное воздаяние за праведную жизнь. Ученики Христа, называемые апостолами, разошлись около середины I в. по миру, проповедуя новую веру. Во многих городах Римской империи они организовали христианские общины. Одним из апостолов был Савл из малоазийского города Тарса, позднее названный Павлом. Как повествуют «Деяния апостолов», Савл пережил внезапный духовный перелом, оказался в рядах христиан и был признан «апостолом язычников». Проповедническая деятельность привела Павла в Рим, где он подвергся преследованию римских властей и погиб. Это произошло во времена правления Нерона (54–68), который первым из римских владык стал преследовать христиан.

Преследования первых христиан

В 64 г. в Риме произошёл грандиозный пожар, из 13 районов города уцелели только три. Общественное мнение подозревало принцепса, сам же он обвинил христианскую общину. Но и без того верхи римского общества и власти с подозрением относились к христианам. Об отношении к ним можно судить по характеристике, которую давал Тацит: это «те, кто своими мерзостями навлекли на себя всеобщую ненависть», чьё учение – «зловредное суеверие», подрывающее идеологические основы Римской империи.

Христиане вели уединённый образ жизни, спасаясь от преследований, они прятались в мрачных римских катакомбах. Это раздражало людей. Христиан обвиняли в убийствах детей, в том, что они вызывают засуху. Тацит описывал многочисленные казни христиан, многие из которых были сожжены заживо. Но для римлян было очевидно, что казни совершались не столько ради общественного блага, сколько для удовольствия императора Нерона. Гонения дали противоположный эффект: возникло сострадание к жертвам. Через несколько десятилетий, при правлении Домициана гонения возобновились. И во втором веке терпимое отношение к христианам не раз сменялось ожесточёнными преследованиями. Массовые преследования христиан в последний раз отмечались в 303 г., в правление императора Диоклетиана. Сменивший его Константин признал христианство равноправной религией наряду с другими, существовавшими в Империи. В 392 г. император Феодосий официально запретил языческие культы. Единственной государственной религией стало христианство.

Конец Западной империи

В 330 г. Константин перенёс столицу на Восток, где экономика была более развитой. Новой столицей Римской империи стал древний греческий город Византий, который был переименован в Константинополь (ныне Стамбул). В 395 г. Феодосий, умирая, разделил Империю между сыновьями. Так появились латиноязычная Западная и грекоязычная Восточная империи. Восточная Римская империя была богаче и сильнее Западной. Позже она стала называться Византией, но её население продолжало называть себя ромеями, т.е. римлянами. Последнего императора в Риме звали Ромулом, как и легендарного основателя города. Он был малолетним, за него правил отец – римский патриций Орест. В 476 г. восставшие наемники-варвары во главе с Одоакром убили Ореста и свергли его сына. Знаки императорского достоинства (корону и пурпурную мантию) Одоакр отослал в Константинополь. Это стало концом Западной Римской империи.

Говоря об общей оценке древнеримской культуры, необходимо отметить её искусственный характер, о чём уже упоминалось в начале данной темы. Именно в этом смысле римляне были более культурны, чем греки. Иллюстрацией характера культуры Древнего Рима может служить труд «Великое построение» выдающегося учёного из Александрии Клавдия Птолемея (90–160 гг.). Система мира, которую построил Птолемей, является самым наглядным примером искусственного усложнения теории с целью привести её в соответствие с видимым движением Солнца вокруг Земли. Между тем во времена Птолемея уже была известна идея вращения Земли вокруг Солнца, которую высказал древнегреческий астроном Аристарх Самосский (конец IV–первая половина III в. до н.э.). Она была возрождена лишь в XVI в. польским астрономом Николаем Коперником. Так и древнеримская культура: она была неимоверным усложнением идей, рождённых в Элладе.

КРАТКИЕ ИТОГИ

1. На формирование культуры Древнего Рима большое влияние оказали достижения этрусков и греков. В чём выразилось это влияние? Прежде всего в том, что своим мировоззрением, своей религией римляне были обязаны этрускам и грекам. Им же римляне были обязаны многими традиционными массовыми зрелищами, такими как театр, гладиаторские бои (бои – из Этрурии). Цари-этруски провели в Риме ряд социальных реформ, которые во многом обусловили развитие римской государственности.

2. Временем «золотого века» латинской литературы, прежде всего поэзии, считается правление императора Августа. Чем был вызван этот подъём литературного творчества? Он был вызван политикой поощрения творчества в области литературы. Сама же политика была обусловлена стремлением властей к художественному оформлению идеи величия Рима и культа императора. Эта политика оказалась благоприятной и для наук, и для исторических исследований, служивших целям идеологического обоснования культа императорской власти.

3. В эпоху ранней Империи частыми были гонения на христиан. Чем это можно объяснить? Одной из главных причин является несовместимость христианских представлений об истинном Боге с политикой обожествления римских императоров. Согласно учению христиан, все люди, включая императоров, равны перед Богом, являются его рабами. Такой взгляд противоречил официальной идеологии. Причиной гонений служил и монотеизм христианства, который отрицал все другие культы, считавшиеся христианами ложными.

 

ТЕМА 14

Библия как источник мировой и отечественной культуры

Мы живём в третьем тысячелетии новой эры. Её начало связано с рождением Иисуса Христа. Эра потому и «новая», что более двух тысяч лет назад произошли события, после которых мир уже не мог оставаться прежним, «старым». Мир обновлялся, он получал общее для всех людей измерение, в сравнении с которым государственные или национальные различия уже не играли прежней роли. Мир стал прежде всего миром людей, а не миром сословий, народов или империй. В этом смысле мир, как и эра, стал нашим. Изменилось и летосчисление: каждый год или век стал соотноситься с Рождеством Христовым и, соответственно, обозначаться как до или после Р.X. Поэтому, как бы мы ни относились к христианству, к религии вообще, когда мы говорим о «новой» эре, когда называем какой-нибудь год или век, мы невольно признаем свою принадлежность к христианскому миру.

Основой христианского мировоззрения и миропонимания служит Библия. С ней связаны важные события в истории мировой культуры, её содержание повлияло на творчество великих писателей, художников, композиторов. Многие известные выражения, образные сравнения, определения пришли в нашу жизнь из библейских повествований. Библия, как древнекитайское «Пятикнижие» или древнеиндийские Веды, является источником мировой культуры, мир Библии существенно повлиял и на развитие отечественной культуры. Для многих поколений наших предков Библия была единственной книгой, удовлетворявшей их духовные запросы. Сегодня, когда каждый из нас может располагать сотнями и тысячами книг, знакомство с Библией остаётся необходимым. Она является не просто одной из книг, она возвышается над ними как Книга книг, поскольку многие из них представляют собой толкование и развитие тех или иных библейских сюжетов и образов.

Основные вопросы данной темы:

1) деление Библии;

2) Новый Завет: от закона внешнего к закону внутреннему;

3) мифология и философия Библии.

Само слово «библия» означает «книги» (от греч. «библион» – книга). Библию ещё называют Священным Писанием, Святым Писанием. Она представляет собой собрание древних текстов, канонизированных в иудаизме и христианстве. Первая по времени создания и бо́льшая по объему часть называется у христиан Ветхий Завет. Эта часть признается и в иудаизме. Другая часть Библии, признаваемая только христианами, называется Новый Завет. Слово «завет» означает договор, союз, заключённый между Богом и человеком.

Иудаизм и христианство

В Палестине к концу первой половины I тыс. до н.э. сформировалась одна из самых ранних в мире монотеистических религий. Вспомним: иудейский царь Иосия ещё в конце VII в. до н.э. осуществил религиозно-политическую реформу, в результате которой утвердился единственный культ – культ Яхве. К признанию Яхве единственным Богом, к полному отказу от поклонения другим богам призывали и многочисленные палестинские пророки. Подобные призывы нужно понимать как борьбу с суевериями. Суеверие – это «кажущаяся» религия, поскольку оно обязывает человека почитать предметы или конкретные образы, достоинство которых ниже достоинства самого человека. Оформление иудаизма как монотеистической религии, где признавался лишь один культ Яхве, явилось шагом к высшей религии, поскольку предмет поклонения стал выше всех других предметов, которые можно видеть вокруг себя. В монотеизме тем самым представление о высшем переводилось из вещественного мира в мир духовный. Следовательно, преимущество монотеизма заключалось в возвышении духа человека признанием единой надмировой сущности – Бога. Ещё одним преимуществом иудейского монотеизма являлось представление о будущем, которое должно быть лучше настоящего. В иудаизме уже была выражена идея прогресса, пусть и в примитивной, в мифологической форме. Данной идеи не было у греков или римлян, которые всё лучшее связывали с прошлым, оплакивая исчезнувший «золотой век».

Но отношение к пророкам в самой Палестине было различным. Существовали политические движения, религиозные секты, в числе которых были ессеи. Ессеи проповедовали общинную жизнь, считая её истинным выражением веры. Средоточием движения ессеев была кумранская община, которую её члены называли «Новый Завет». Среди многочисленных общин созревала идея о необходимости нового договора между Богом и людьми, основанного на более высоких нравственных требованиях к личности. Существующий (Ветхий) завет их уже не удовлетворял, поскольку его признавали и те слои еврейского общества, которые, как полагали общинники, давно отошли от истинной веры. Общинники ожидали избавления, которое будет принесено конкретным лицом. Они искали в Ветхом Завете подтверждение тому, что будущий избавитель должен быть непременно потомком древнего царя Давида, помазанного Богом в цари («помазанник» по-древнееврейски – машиах, по-гречески – мессия или христос). Не принимая устройство римского общества, общинники представляли себе царство, установленное мессией не в виде гражданской республики или империи, а как идеальное, утопически справедливое общество. Так в I в. в Палестине возникло христианство, одна из трёх мировых религий (наряду с буддизмом и исламом). Христианство появилось в среде иудеев, но вступило в острый конфликт с иудаизмом. Иудаизм – национальная религия, в которой богоизбранным признаётся только один народ, христианство – сверхнационально, избранным признаётся не какой-нибудь народ, а каждый человек, личность. Поэтому христианство быстро распространилось и стало религией многих народов. Сегодня в мире число приверженцев христианства намного превышает 1 млрд. человек.

В Библии отражена логика становления монотеистических представлений, а также их развитие от преимущественно национальных к сверхнациональным, или общечеловеческим (христианство). Идея о едином Боге в христианстве переводится в план личного человеческого чувства и отношения.

Деление Библии

Еврейская Библия включает в себя Ветхий Завет. Особого названия он не имел и был известен евреям как «Закон и пророки». Книги Ветхого Завета писались на протяжении более чем тысячи лет до н.э. на древнееврейском языке.

В Ветхом Завете имеются книги канонические (от греч. «канон» – правило, предписание) и неканонические. Канонические книги более древние. Первым собирателем священных книг считается Ездра, живший в V в. до н.э. Формирование ветхозаветного канона было закончено к первому веку н.э. В него входят 39 книг, которые делятся на три отдела: закон, пророки и писания. Закон (по-еврейски «Тора») состоит из Пятикнижия Моисея: Бытие, Исход, Левит, Числа и Второзаконие. Во второй отдел входят учения первых, или старших, великих пророков (книги Иисуса Навина, судей, Царств) и последних, или младших (книги Исайи, Иеремии, Иезекииля), а также книги малых пророков Осии, Иоиля, Амоса, Авдия, Ионы, Михея, Наума, Аввакума, Софонии, Аггея, Захарии и Малахии. Писания делятся на три части: 1) псалмы, притчи и книги Иова; 2) Песнь Песней, книга Руфи, плач Иеремии, Екклесиаст и книга Есфири; 3) книга Даниила, книги Ездры, Неемии и Летописи (I и II Паралипоменон). Закон – это основа богоизбранности еврейского народа. Пророки излагают историю этого народа. Писания знакомят с его идеями, с духовной жизнью.

Новый Завет состоит из памятников ранней христианской литературы второй половины I в. и начала II в. н.э. В него входят четыре Евангелия («благовествования» о жизни и учении Иисуса Христа), Деяния апостолов, 21 послание апостолов и Откровение Иоанна Богослова (Апокалипсис) – предсказания о последней борьбе добра со злом в конце истории мира.

Язык Библии

Ветхий Завет написан на языке иврит, который представляет собой разговорный вариант древнееврейского языка. Отдельные части книг Ездры, Неемии и Даниила написаны на арамейском языке. Он является более поздним диалектом, разговорным языком евреев, живущих на Востоке. Новый Завет написан на греческом языке, игравшем важную роль во времена формирования христианства. Однако в тексте встречаются и арамейские, и латинские слова.

Важнейшие переводы Библии

Мы уже упоминали о рукописях Мёртвого моря, которые в 1947 г. нашли пастухи-бедуины в пещерах района Кумрана. Это самые древние из известных рукописей Библии. Наиболее древним из переводов является греческий перевод Ветхого Завета – Септуагинта («Перевод семидесяти»). Он был сделан по приказу Птолемея II Филадельфа для александрийских евреевэллинистов и принадлежавших к «диаспоре» (выселенцы из Палестины) иудеев. Как говорит предание, тексты были переведены 72 переводчиками за 72 дня. Перевод относят к III–II вв. до н.э.

Библейские книги на латинском языке были известны уже в конце II в. н.э. На рубеже IV–V вв. учёным отцом церкви Иеронимом был сделан латинский перевод Библии – Вульгата («Для всеобщего распространения»). На славянский язык текст Библии был переведён в IX в. Кириллом и Мефодием, создателями славянской грамоты. В XVI в. Лютером был сделан немецкий перевод Библии, который является литературноисторическим памятником, определившим развитие немецкого литературного языка. В середине XIX в. появился русский перевод Библии. Канонические книги переводились с еврейского текста с дополнениями и вариантами из Септуагинты, которой пользовались ещё первые христиане, а неканонические – с греческого. Русская православная Библия содержит 39 канонических и 11 неканонических книг Ветхого Завета. В настоящее время имеется около 1200 переводов – полных или частичных – Библии на всевозможные языки и наречия. Ежегодно количество проданных во всем мире экземпляров Библии превышает количество проданных экземпляров любой другой книги.

Авторы Библии

Библию нельзя назвать одной книгой, она представляет собой собрание книг, написанных и составленных людьми, жившими в разные века. Начиная с XII в. до н.э. приблизительно в течение 1500 лет создавались Ветхий и Новый Заветы, содержащие вместе 66 книг. Известны около 40 различных составителей Библии. Среди них были цари – Давид и Соломон, учёные и врачи – Исайя и Лука, богословы – Ездра и Павел, сановники – Моисей, Даниил, Неемия, сельские труженики и рыбаки – Амос и Петр, пророки – Иезекииль, Иоиль и т.д. Большинство авторов не знали друг друга, жили в разные времена, но в целом текст Библии сохраняет единство всех своих частей.

Естественно, что приводимые авторами сведения имеют различную степень достоверности. Нужно учесть, что при восприятии текстов Библии решающую роль играет вера. В течение тысячелетий люди пытались поставить под сомнение приводимые в библейских сказаниях факты, существовали критические школы, тексты Библии не раз пытались уничтожить. Всё это нужно иметь в виду, но необходимо признать и очевидный факт: Библия существует и является одной из самых читаемых в мире книг. Иными словами, не имеет особого значения вопрос о достоверности событий, описываемых в Ветхом и Новом Заветах. Можно высокомерно утверждать, что все они являются сплошным вымыслом, что они придуманы для пропаганды определённых идей и т.д. К факту существования Библии такие утверждения не имеют никакого отношения. Это проницательность того же уровня, что и догадки ребёнка о героях народных сказок: нет, дескать, никакой курочки рябы или Алёнушки с братом Иванушкой. Однако сказки оказали воздействие практически на каждого из нас, и вымыслом люди часто дорожат больше, чем так называемой действительностью. Вспомним пушкинское: «над вымыслом слезами обольюсь». Так устроена культура. Явление в культуре существует не по законам природного мира. К Библии необходимо подходить именно как к явлению культуры, а не с точки зрения науки, отражающей природные закономерности. Библия – это иной, не научный, мир, он обращён преимущественно к душе, а не к разуму, как мир науки.

Книги Нового Завета

Новый Завет, как уже отмечалось, является составной частью Библии. В качестве священного он признаётся только христианами. Новый Завет включает в себя 27 книг: пять исторических – Евангелия и Деяния апостолов, 21 поучительную – Послания и одну пророческую – Откровение.

Евангелия

Название «евангелие» происходит от греческого слова, которое означает «доброе известие», «благая весть» (благовестие). Евангелий было написано много, но лишь четыре признаны церковью и почитаются как священные книги, а именно: Евангелия от Матфея, Марка, Луки, Иоанна. Первые три Евангелия схожи по содержанию и по форме изложения, в отличие от четвёртого (от Иоанна) их принято называть синоптическими. Все Евангелия представляют собой свидетельства о жизни и деяниях Иисуса Христа. Многие связывали с его приходом надежды на избавление от римского господства, на возрождение царства Израильского. В действительности всё оказалось совсем иным: народ, к которому он пришёл как избавитель, потребовал его казни. И он принял её, был распят, как раб, как разбойник, которых римляне не казнили с помощью меча, полагая, что это было бы слишком большой честью для них.

Авторы Евангелий ставили перед собой задачу не только дать ясный отчёт о фактических событиях, но и доказать, что Иисус являлся мессией, чей приход был предсказан уже в древности.

Евангелия от Матфея, Марка и Луки написаны приблизительно в одно время (60-е гг. н.э.). Это определяется на том основании, что евангелисты не упоминают о разрушении Иерусалима в 70-м г. Город был осаждён войсками римлян под командованием Тита, сына императора Веспасиана. По его приказу иудейская столица была сметена с лица земли. В библейских пророчествах существуют многочисленные намёки на предстоящее разрушение Иерусалима. Если бы оно произошло до написания Евангелий, то их авторы, несомненно, отметили бы этот факт.

Читая Евангелие от Иоанна, нельзя не заметить его особенности. Многие учёные отцы церкви, известные исторические деятели восхищались им, называли его «истинным, правильным, главным» Евангелием. Иоанн был любимым учеником Иисуса Христа, он глубже многих других понимал и чувствовал личность своего учителя, суть его учения. Это дало ему возможность необычайно просто выразить основную черту и личности, и учения Иисуса Христа – любовь. Иоанн показал личность, а не вождя или пастыря, окружённого толпой, каким описан Иисус в других Евангелиях. Правда, у Иоанна он говорит о себе: «Я есмь пастырь добрый» (Ин. 10, 14). Но так Иисус говорит фарисеям, а не ученикам. Совсем другим он запомнился Иоанну, когда прощался с учениками, наставляя их на самостоятельную жизнь: «Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас. Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15, 12–13). Простота выражений и слов – это ещё одна особенность четвёртого Евангелия. Подсчитано, что его словарь содержит не более 700 слов, в числе которых нет специфических богословских терминов. Изложение ведётся на обычном разговорном языке. Предполагается, что Евангелие от Иоанна было написано в конце I в. н.э. Знакомясь с Новым Заветом, можно опираться на ключевые слова, и тогда смысл каждого из Евангелий станет более понятным: Евангелие от Матфея – Царствие, Евангелие от Марка – Служение, Евангелие от Луки – Сын Человеческий, Евангелие от Иоанна – Сын Божий.

К Евангелиям примыкает книга Деяний апостолов (от греч. «апостолос» – посланник). Её считают продолжением третьего Евангелия.

Деяния апостолов

Многочисленные свидетельства отцов церкви подтверждают, что Деяния были написаны евангелистом Лукой. Об этом же говорят и общие стилистические особенности обоих текстов. В Деяниях повествуется о миссионерской деятельности двух апостолов – Петра и Павла в 33–63 гг. н.э. Имя Павла (Саул, Савл из Тарса) уже упоминалось. Будучи учёным иудеем, Павел считал своим долгом участвовать в гонениях на христиан. Пережив глубокое душевное потрясение на пути в Дамаск, когда к нему обратился Иисус (Деян. 9, 3–9), он стал одним из активнейших христианских миссионеров. Совершив три миссионерских путешествия по Малой Азии и Греции, он отправился проповедовать в Рим. В 67 г. по приказу Нерона он был обезглавлен. Драматическая судьба Павла может служить примером того духовного подъёма, который испытывали первые христиане. Разумеется, положить «душу свою за друзей своих», как завещал ученикам Иисус Христос, могли люди во все времена. Это были исключительные люди, действующие в исключительных обстоятельствах. Трудно представить, что Павел преследовал какую-то материальную выгоду, собираясь проповедовать в Риме, где христиан считали врагами Империи. Можно объяснить голос, который он слышал, его богатым воображением. Но совершенно невозможно объяснить тем же его крутой поворот к миссионерству, которому он отдал три с лишним десятилетия. Повествование в Деяниях обрывается на втором году заточения Павла в Риме. О причинах, помешавших Луке окончить свой труд, ничего определённого сказать нельзя. Датой написания Деяний апостолов считается середина 60-х гг. н.э.

Послания апостолов

В IV в. из всех известных посланий апостолов был составлен отдельный свод, а сами послания были названы соборными (окружными), поскольку обращены не к отдельному лицу и не к одной поместной церкви, а к более широким кругам верующих и отвечают на общецерковные запросы. Свод соборных посланий начинался с древнейшего послания Иакова, написанного в середине 40-х гг. н.э. Затем шли ещё шесть посланий – Петра, Иоанна Богослова и Иуды. Остальные 14 посланий принадлежали Павлу. Очень высоко ценилось его послание к Римлянам. Идеолог Реформации и основатель немецкого протестантизма Лютер считал послание к Римлянам главным писанием Нового Завета. Некоторые богословы предполагали, что это послание Павла было толчком к возникновению движения Реформации. Существует мнение, что в послании к Римлянам Павел провозгласил конец религии в её общепринятом понимании как поклонения чему-то внешнему: «Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием» (Рим. 7,22). Он превознёс Иисуса Христа как выразителя глубиннейших основ личностного сознания каждого человека. В этом послании Павел утверждал новый принцип христианской жизни: «Не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего, чтобы вам познавать, что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная» (Рим. 12,2).

Призывая к преобразованию «обновлением ума», Павел понимал, что сам по себе ум не сможет обновиться, если в человеке нет любви. Только любовь служит показателем истинности принятого решения, показателем истинного обновления ума. О любви Павел писал в первом послании к Коринфянам. Приведём это место из послания полностью, поскольку в мировой литературе, пожалуй, нет более впечатляющего славословия любви:

«Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто. И если я раздам всё имение моё и отдам тело моё на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы. Любовь долго терпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а со радуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит. Любовь никогда не перестаёт, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится. Ибо мы отчасти знаем, и отчасти пророчествуем; когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится. Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое. Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь я знаю отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан. А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше» (1 Кор. 13).

Как видим, Павел ставит любовь выше веры, выше отказа от собственности, выше пренебрежения к заботам человека о своём теле, т.е. выше всего, что обычно принято считать достаточным для последователя учения Иисуса Христа. Павел писал, что всё это имеет значение лишь в сочетании с любовью, которую он считал истинной сущностью человека. Эта мысль Павла о любви является основной мыслью христианства.

Откровение Иоанна Богослова

Завершает Новый Завет пророческое писание. Оно принадлежит евангелисту и автору трёх посланий – Иоанну, было написано им около 95 г. н.э. Откровение (греч. – апокалипсис) означает «раскрытие», снятие покровов с чего-нибудь запретного. В данном случае речь идёт о судьбе мира, которая скрыта от людей, но ведома Богу, давшему откровение Иисусу Христу. Откровение было послано Иоанну, который, как он пишет о себе, «свидетельствовал слово Божие и свидетельство Иисуса Христа и что он видел» (Откр. 1,2). Откровение Иоанна Богослова можно рассматривать как продолжение книги Даниила из Ветхого Завета, где тоже имеются видения о судьбах мира.

«Откровение» делится на три части. В первой части Иисус Христос повелевает своему апостолу написать назидания церквам. И апостол обращается к ним в семи кратких посланиях. Интересно послание Лаодикийской церкви. Её ангелу ставится в вину неопределённость, невыраженность, что мешает ему реально оценить своё положение: «Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тёпл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих. Ибо ты говоришь: «Я богат, разбогател и ни в чём не имею нужды»; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг» (Откр. 3, 15–17). Во второй части в ряде видений изображаются грядущие бедствия, ужас которых возрастает по мере приближения положенного срока испытаний. Последовательность видений такова: 1) снятие семи печатей, 2) семь труб, 3) семь знамений, 4) семь чаш гнева, 5) суд Божий над Вавилоном. В третьей части речь идёт об окончательной победе Христа, о страшном суде, о славе нового неба и новой земли, о Граде Божием и блаженстве праведных.

Нагорная проповедь Иисуса Христа

Естественно, что в центре всех повествований Нового Завета – личность Иисуса Христа. Но и в Ветхом Завете христиане находят многочисленные указания на его предстоящий приход в мир. На протяжении веков многие сомневались в существовании Иисуса Христа. Однако подавляющее большинство современных историков христианства признают историческое существование Иисуса. Был ли он действительно Сыном Божьим или он просто сам себя считал таковым – это вопрос не к науке, а к каждому из нас, лично. Ведь общий смысл его учения в том, что каждый человек – Сын Божий, в каждом из людей есть нечто высшее, несводимое к природным или социальным свойствам. Но об этом, как мы помним, говорил ещё Будда, призывая своих учеников быть «самим себе светильниками». Это же имел в виду и Сократ, когда говорил о своём «демоне». Иисус подвёл итог одной эпохе, которую можно назвать эпохой закона. В Нагорной проповеди Иисус выразил эту эпоху и ветхозаветные предписания в одном простом требовании: «Итак, во всём, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними; ибо в этом закон и пророки» (Мф. 7, 12). Этими словами он по сути завершил свою известнейшую проповедь к людям, которых он называл «соль земли», «свет мира». Народ дивился его словам, тому, что Иисус учил «как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи» (Мф. 7, 29).

От закона внешнего к закону внутреннему

Он имел действительно большую власть – власть любви – и убеждение, что она и есть истинный закон человеческих отношений, всей жизни. Люди стремятся к политической или экономической власти или зарываются в книги, подобно фарисеям, только потому, что у них нет любви. Поскольку же без любви человек жить не может, он начинает любить хоть чтонибудь: вещь, собаку, книги, развлечения, карьеру, природу, домашний уют и т.д. И всё это потому, что у него нет любви к человеку, что ему не дано любить в другом прежде всего человека. Счастливы те, в ком есть любовь, но миллионы людей готовы с головой окунуться в дела и заботы, в разврат, пойти на страшные преступления, и всё лишь потому, что нет в них простой человеческой любви. Не зная, что значит любовь, никогда не испытав её, они не любуются теми, в ком она есть, а стремятся доказать, что любви не существует вообще.

Все внешние предписания Иисус соизмерял с любовью. И оказалось, что она выше всего, что человек действительно руководствуется своим внутренним чувством чаще, чем внешними предписаниями. А если кто-нибудь утверждает, что для него внешний закон выше его внутренних побуждений, то он просто лицемер. Всё мог простить Христос, простил и грех любодеяния молодой женщине. Одного только не прощал – лицемерия, которое было присуще прежде всего фарисеям. Следовательно, нужно жить по закону человеческого сердца, жить открыто, поскольку нет ничего выше этого закона. А гарантией истинности чувств и поступков человека является любовь, которая проснётся в нём, если он признает её высшей мерой своего бытия. Образом такой любви явился сам Иисус Христос.

Образ человека и образ культуры

Важны не его изречения, которых не так уж и много в Евангелиях. Главное – его нравственный облик. Не видя вокруг себя того, что должно быть, человек может постепенно разувериться в истине, порядочности, в правильной нормальной человеческой жизни и т.д. А книги, в которых обо всём этом пишется, вере помогают мало. Чтобы поверить, человеку нужно видеть. Так было во все времена, люди в этом отношении не меняются. Что сделал Иисус Христос? Он показал истину, дал людям её образ. Истина – это любящий человек. Выше этой мысли человечеству не подняться, её уже не превзойти. Иисус говорил о себе: «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин. 14, 6). Дав образ истины и жизни, он тем самым дал и образ культуры, пути, по которому она должна развиваться. Только такой путь, полагал Иисус, приведёт человека к высшим ценностям, которыми он всегда наделял свои божества. Конечно, Христос был не одинок в своём утверждении человека как высшей меры и принципа построения культуры. Мы можем вспомнить Конфуция, который настойчиво убеждал своих соотечественников в важности принципа жэнь (человеколюбие), считая, что без него общество не сможет возродиться, и Протагора с его принципом человека как меры всего сущего. Но Иисуса Христа отличает от них прежде всего то, что он своим примером показал истину человеческой жизни.

«Умереть, чтобы жить»

Следовательно, речь шла о превознесении человека, о предпочтении каждым из людей того высшего в себе, чего нельзя свести к привычным земным делам и заботам. Речь шла о свободе человека, о его возможности быть самим собой, т.е. прежде всего человеком. Но для многих людей это требование было невыполнимым. Привыкнув к жизни, которая напоминала суету полевой мыши, люди воспринимали призыв к освобождению от этой суеты как отказ от жизни вообще. Речь же шла об истинной жизни, а не о той, привычной, не позволяющей человеку взглянуть на небо, на самого себя. Иисус приводил пример с зерном, которое даёт жизнь, но при этом гибнет. Во имя истинной жизни, говорил он, нужно не бояться внешних страданий, поскольку они ничто в сравнении с будущим величием человека. Заметим: Христос не призывал, подобно Будде, избегать страданий, чтобы жить истинной жизнью. Страданий нельзя избежать, продолжая жить привычной жизнью, но их можно преодолеть внутренней готовностью к ним, пережить.

Вообще учения Христа и Будды во многом схожи. Н.К. Рерих вспоминал в своей книге «Сердце Азии» о том, что в Гималаях не раз встречался с легендой о пребывании там Иисуса Христа. Отмечают и близость форм организации буддийской и католической церквей. И всё же в учениях основоположников мировых религий есть различие, и достаточно важное. Христос призывал не бояться страданий, быть к ним готовым, поскольку через страдания лежит путь человека к смирению, к подавлению в нём гордыни собственного Я. Христос проповедовал новый образ жизни, его часто называли идеалистом, революционером, поскольку он мало считался с человеческой способностью отказаться от себя самого, от привычных представлений о жизни во имя духовного совершенства и свободы. Ф.М. Достоевский в «Легенде о Великом инквизиторе» возвращает Иисуса Христа в мир. И оказывается, что церкви, правившей обществом от имени Христа, он не нужен как живой, ей нужен только образ, приспособленный к церковным нуждам. Инквизитор, едва не казнивший Христа, понимает, что люди в массе своей недостойны проповедуемых им ценностей и идеалов.

Логика мировидения в Библии и логика мировой культуры

Но дело не в том, достойны или нет люди идеалов культуры. Важно то, что после пришествия Иисуса Христа человек не может ссылаться на отсутствие достойного примера для подражания.

Об идеалах мы уже говорили выше. Идеал есть представление о совершенстве чего-либо, существующего в действительности. Трудно не найти идеал, а признать свою неидеальность, своё несовершенство. Но без такого признания любой идеал остаётся пустой фантазией. Самодовольство – это главное препятствие на пути к идеалу. Человеку дана действительность, его непосредственное окружение, даны и идеалы, но действительность и идеалы соединиться могут только посредством человека. Никто за него этого не сделает, но никто его не может и принудить сделать это. Такова логика мировидения в Библии.

Иногда можно слышать мнение, что, согласно Библии, мир будет приведён к совершенству помимо воли человека. Это ошибочное мнение. Библия начинается книгой Бытия, а заканчивается Апокалипсисом. Ветхий Завет – это история падения человечества в лице Адама и его потомков. Новый Завет – это восстановление человечества в лице Христа, или второго Адама. Первый Адам поддался искушению, второй – победил искушения. В конце библейского повествования победа Иисуса Христа показана как создание нового неба и новой земли. Но Христос пришёл в мир в образе человека. Это значит, что человек призван делать то, что делал он: побеждать искушения. Если же человек не сможет это сделать, то грехопадение будет продолжаться, т.е. мир будет развиваться согласно Ветхому, а не Новому Завету. Не будет ни нового неба, ни новой земли.

Следовательно, важно, в качестве кого воспринимается Иисус Христос. Его этот вопрос тоже волновал. Он спрашивал учеников, за кого принимают его люди, за кого они сами его принимают. Если кто-то видит в Иисусе только Бога, то он снимает с себя всякую ответственность за судьбу мира, поскольку всегда может сказать о себе: я – не Бог, мне не дано совершать то, что мог Иисус Христос. В самом деле, разве это не очевидно: человек – не Бог? Но ведь очевидно и другое: Иисус Христос – человек, а не только Сын Божий. Не желая видеть в нём человека, мы перекрываем себе пути к идеалу, навсегда отделяем его от действительности.

Из Библии, если рассматривать её как завершённое произведение, вовсе не следует вывод о закономерном развитии культуры или мира в целом к совершенству. Будущее не изменится к лучшему, если человек безучастен, если он надеется, что мир будет улучшаться сам собой. Иисус Христос говорил ученикам: «Что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах» (Мф. 16, 19). Если человек лишь сообразуется «с веком сим», против чего предостерегал римлян апостол Павел, а не «преобразуется обновлением ума», к чему он их призывал, то мир будет только ухудшаться. В Библии дан пример обновления ума, но произойдет ли оно в человеке, зависит не от Библии, а от человека.

Мифология и философия Библии

Нередко можно слышать, что все библейские сказания – это мифы. Чаще всего подобное мнение является результатом неосведомлённости. В Библии, как и в любом произведении, отражены не только реальные события, но и мнения авторов, их домыслы. Но всё произведение не может быть мифом. В Евангелиях есть места, которые могут опровергнуть обвинения евангелистов в стремлении приукрасить образ Христа. Например, в Евангелии от Марка описан случай, произошедший в Назарете – родном городе Иисуса Христа. Жители, знавшие его ещё ребёнком, с недоверием отнеслись к его проповеди в синагоге. Кончилось тем, что он «не мог совершить там никакого чуда» (Мк. 6, 5). В других местах чудеса у Иисуса Христа получались. Но не нужно видеть в этом мифологические измышления евангелистов. Чудо означает, как считал Гегель, что прерывается естественный ход событий. Несвободному, закрепощённому сознанию чудом кажется всё непривычное. Там, где многие видят чудо, вдумчивый человек находит предмет для размышлений. Нужно не забывать, что Библия – это прежде всего книга, хотя и очень важная для культуры. Как и всякая книга, она даёт человеку лишь то, что он сам способен в ней прочесть и понять.

Миф – это продукт коллективного сознания, которое может творить миф из любой «материи». Когда человек находится в плену у коллективного сознания, он находится и во власти мифа, а его собственное, индивидуальное сознание спит. Для примера можно привести события, имеющие весьма отдалённое отношение к Библии. В нашем обществе в течение семи десятилетий пытались реализовать марксистское учение. На марксизм смотрели как на Священное Писание. Всячески поощрялось коллективное восприятие отдельных положений марксизма, которые превратились в обыкновенные догмы, индивидуальное сознание подавлялось. Из марксизма был сотворён грандиозный миф, согласно которому общество, закономерно развиваясь, просто обязано прийти к коммунизму. Учение подменили коллективным восприятием, в котором от марксизма осталось только положение о господствующих над обществом и личностью законах исторического развития, а олицетворял эти законы очередной глава КПСС. Возникло общество всеобщего рабства, где каждый человек знал, что его благополучие зависит от угодливости и послушания, а не от личных – человеческих или профессиональных – качеств. Нужно было постоянно создавать видимость своей приверженности к коллективному мифу о марксизме. В результате сформировался тип общества, близкий к казарменному, и уже не государство служило человеку, а человек был обязан всего себя отдавать государству. Этого опасался К. Маркс, сознавая возможность мифологизации своего учения. Следовательно, когда человек, отказываясь от индивидуального сознания, позволяет господствовать над собой коллективному сознанию, он становится участником мифотворчества. Безразлично, что при этом служит исходным материалом: Библия, или марксистское учение, или ещё какое-нибудь произведение человеческого духа.

Иисус Христос возвестил, что не народы или государства, а свободная человеческая личность является идеалом, но вместе с тем и единственной реальностью. К. Маркс тоже считал, что государство, производство, общество должны служить человеческой свободе, а не наоборот. В этом оба учения сходны, между ними находили общее многие мыслители. Но если общество более расположено к убаюкивающему мифотворчеству, чем к освобождению личности, то и Христос, и Маркс оказываются мифом. Это, кстати, и произошло в нашем обществе.

Теперь о философии Библии. Философия – это освобождение из плена мифотворчества, она является средством пробуждения индивидуального сознания, глубоко личностным делом. В Библии есть много тем и сюжетов, побуждающих человека к размышлениям, к самопознанию, к постижению ценностей. Например, в Книге притчей Соломоновых мудрость говорит о себе так: «Господь имел меня началом пути Своего, прежде созданий Своих, искони; от века я помазана, от начала, прежде бытия земли. Я родилась, когда ещё не существовали бездны, когда ещё не было источников, обильных водою. Я родилась прежде, нежели водружены были горы, прежде холмов, когда ещё Он не сотворил ни земли, ни полей, ни начальных пылинок вселенной» (Притч. 8, 22–26). Мудрость отождествляет себя с жизнью: «Кто нашёл меня, тот нашёл жизнь… все ненавидящие меня любят смерть» (Притч. 8, 35–36).

Философична и книга Екклесиаста, или Проповедника. Некоторые толкователи считают, что она принадлежит Соломону и является его покаянием перед народом в слишком большой увлечённости роскошью и женщинами. Другие полагают, что книга была написана значительно позже времени царствования Соломона, хотя в Септуагинту она уже входила. «Екклесиаст» является пессимистическим произведением, иудеи в древности не разрешали его читать юношам до 30 лет. Здесь к мудрости обращены не только хвалебные слова: «Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь» (Еккл. 1, 18). «Екклесиаст» оказал значительное влияние на европейскую культуру. Многие выражения из книги вошли в обиход и не связываются с Библией. К ним относятся: «нет ничего нового под солнцем», «всему своё время», «что обещал, исполни», «подарки портят сердце», «живая собака лучше мёртвого льва», «кто другому копает яму, тот упадёт в неё», «всё суета сует», «томление духа» и др.

В Новом Завете философские темы выражены более ярко, чем в Ветхом. Вся деятельность Иисуса Христа была направлена против усыпляющего влияния мифов на сознание. Он часто призывал к тому, что кажется совершенно невозможным: не только не убивать, но и не гневаться, не только не нарушать клятв, но и вовсе не клясться, не только не мстить, но и вообще не противиться злу, не только любить ближнего своего, но и врага. Его парадоксальные призывы пробуждали сомнения в истинности привычных догм, они обязывали его слушателей определить своё личное отношение к окружающему миру и к самим себе. Он призывал слушавших его не дать усыпить своё сознание: «Итак бодрствуйте, ибо не знаете, когда придёт хозяин дома: вечером или в полночь, или в пение петухов, или поутру; чтобы, придя внезапно, не нашёл вас спящими. А что вам говорю, говорю всем: бодрствуйте» (Мк. 13, 35–37). Учение Иисуса Христа не национально, оно обращено ко всем народам. В своём прощании с учениками он говорил им: «Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать всё, что Я повелел вам» (Мф. 28, 19–20). Не проводя национального различия между людьми, Христос обращался к тому в человеке, что не принадлежит ни народу, ни государству, ни классу, ни семье, т.е. к личности. Это сближает его учение с философией Будды, Сократа, с учениями многих других философов древности.

Библия – источник вдохновения

Универсализм многих проблем, затронутых в Библии, способствует неослабевающему интересу к ней в течение многих столетий. Практически невозможно найти крупных писателей, художников, композиторов, учёных-естествоиспытателей, которые не испытали на себе влияние Библии. На темы библейских сказаний созданы известнейшие произведения. В Библии привлекает концентрированное выражение мудрости десятков поколений. Это первая книга, вышедшая в рукописном и печатном варианте. Известно, что самая древняя русская рукописная книга – Остромирово евангелие (XI в.), она написана дьяконом Григорием с помощниками для новгородского посадника Остромира. Гутенберг, изобретатель книгопечатания в Европе в середине XV в. издал так называемую 42-строчную Библию, ставшую первой европейской полнообъёмной печатной книгой. Основатель книгопечатания в России и на Украине Фёдоров выпустил в 1564 г. первую русскую датированную печатную книгу «Апостол». Мастеров, стоявших у истоков рукописного и печатного дела, несомненно волновало воздействие, которое окажет на общество их первая продукция. Особенность великих творений человеческого духа, каким, несомненно, является и Библия, заключается в том, что они сочетают общественные и личные потребности людей, становятся выразителем коллективных пристрастий и индивидуальных стремлений к самопознанию.

КРАТКИЕ ИТОГИ

1. В Библии выражены монотеистические представления иудаизма и христианства. В чём особенность монотеизма? Прежде всего, монотеизм является отрицанием многобожия, или политеизма. Монотеизм более духовен, чем политеизм, поскольку в культ возводится не какой-то частный, чувственный образ, а незримое, абстрактно выраженное общее понятие единого Бога. Кроме того, в монотеизме появляется перспектива, представление о будущем, о логике развития мира, культуры, человека.

2. Библия представляет собой собрание книг Ветхого и Нового Заветов. В чём главное различие между ними? Ветхий Завет признаётся иудаизмом и христианством, Новый Завет – только христианством. Ветхий Завет выражает идею главенства закона. Новый Завет – идею главенства личности. Таким образом, в Библии выражена идея приближения человека к Богу, осуществлён переход от религии Бога Отца к религии Бога Сына, явившегося к людям в образе Иисуса Христа. Христианство – это единство той и другой религий, переход не следует понимать как отказ от одной религии и приобщение к другой.

3. Христианство – это одна из мировых религий. Что прежде всего отличает его от других мировых религий? В христианстве Бог обратился к людям в образе человека, разделив с ними тяготы их земной жизни. Человек должен понять, что Бог любит его, что лишь в любви человек приближается к Богу, что любовь – от Бога.

4. Библия удовлетворяет духовные запросы верующих. Имеет ли она какое-нибудь значение для тех, кто не относит себя к верующим? Да, имеет. Значение Библии выходит далеко за пределы религиозных потребностей. Она содержит много сведений о простых человеческих отношениях, о поступках, достойных подражания либо сожаления. Библия – это прежде всего мир людей, а не богов, но это мир, где есть представления и о том, каким человек должен быть. Поэтому она служит источником вдохновения для миллионов людей более двух тысячелетий. Вместе с тем Библия может служить и источником представлений об исходных качествах многообразных явлений жизни, т.е. она является вместилищем образов, помогающих уяснить какие-то абстрактные понятия. Подобную роль играет у китайцев книга «И-цзин».

 

ТЕМА 15

Арабо-мусульманская культура

После распада Римской империи казалось уже невозможным существование таких огромных государственных образований. Но в середине I тыс., когда буддизм, достигший к тому времени наивысшего расцвета, уверенно продвигался на восток, а христианство в Европе – на север, в Юго-Западной Азии на Аравийском полуострове возник ислам – самая молодая мировая религия. На основе исламской идеологии за считанные десятилетия образовалось государство, территория которого была бо́льшей, чем земли, подвластные когда-то Риму.

Ниже мы рассмотрим следующие вопросы:

1) доисламская Аравия и возникновение ислама;

2) распространение и утверждение ислама;

3) арабоязычная культура и философия.

Доисламская Аравия

Аравийский полуостров – самый большой на земном шаре и по площади превышает четвертую часть Европы. Территория полуострова – степи, пустыни и полупустыни, для земледелия пригодна лишь незначительная его часть. С древнейших времён Аравия и прилегающие к ней районы сирийской пустыни были заселены арабами. На юге, где были достаточные водные ресурсы, ещё в I тыс. до н.э. сложилась земледельческая культура. Арабы-земледельцы выращивали здесь злаки, фрукты и овощи, у них были развиты ремесло и торговля.

Но большинство населения полуострова составляли кочевники-скотоводы – бедуины (степняки), занимавшиеся преимущественно разведением скота, торговавшие с арабами-земледельцами. В середине I тыс. племена бедуинов переживали процесс разложения первобытнообщинных отношений: появилась племенная знать и зависимые люди – са́луки. Большое распространение, особенно на юге полуострова, в Йемене, получило рабство, но в экономическом отношении оно всё же играло менее заметную роль, чем процветавшая в те времена торговля. Последняя явилась одной из причин того, что Аравия стала объектом внешних завоеваний.

В VI в. Византия и Иран боролись за торговые пути, проходившие через Йемен и Западную Аравию. При этом предпринимались попытки насаждения христианства, но ему противостояли старые языческие верования. Результатом этой борьбы стало изменение торгового пути между Индией и Средиземноморьем таким образом, что он проходил по территории Ирана, а не Йемена. Оставаясь в стороне, Йемен переживал экономический упадок. Немало южноарабских племён переселилось на север полуострова. Ущерб был нанесён и другим районам Аравии. Внешние завоевания не могли не сказаться на доходах купечества, а именно оно было наиболее влиятельной силой в обществе арабов и на юге, и на западе Аравии. Здесь было несколько городов, где правило купечество. Среди них выделялись Ясриб (позднее – Медина), Таиф и Мекка – центр территории, занятой племенем Курейш (курейшитов).

Здесь необходимы исторические параллели. За тысячу лет до описываемых событий нечто похожее пережили иудеи после вавилонского пленения. Порушенная жизнь и горечь вынужденной разлуки с родиной рождали убеждение в необходимости духовного единения общества. Наиболее ярко они выразились в пророческом движении, главным мотивом которого был призыв к признанию Яхве единственным Богом. В результате родился иудаизм как монотеистическая религия. Арабы переживали подобные настроения, и они привели к возникновению ислама и объединению Аравии.

Древнеарабская мифология

К началу VII в. в духовной культуре Аравии произошли значительные изменения: сложились единый североарабский язык и арабская буквенная письменность, появились поэты среди степняков-бедуинов, в числе которых был и легендарный «неистовый» Меджнун. Мусульманские историки предшествующий исламу период иногда называют «джахилийей», т.е. периодом незнания и варварства, но нельзя отрицать, вопервых, существования древне-арабской духовности, а вовторых, её влияния на возникновение новой религии. Правда, мифология у арабов в целом не сложилась в единую систему, но отдельные этнокультурные общности имели достаточно содержательные и компактные верования. К примеру, покровителем города Босра был бог Аарра. Он олицетворял собой и плодородие, имел черты божества света и солнца. Когда Босра стала частью государства Набатея, Аарра был отождествлен с Душарой, став ипостасью верховного, космического божества, творца и устроителя мировой гармонии и вселенского порядка. Он отождествлялся с Дионисом и, согласно мифу, был рождён девой, т.е. в нём можно видеть арабский вариант умирающего и воскресающего бога. Идолом Душары считался чёрный четырехугольный необработанный камень, и вполне возможно, что в Набатее он отождествлялся с Аллахом.

Постепенное слияние местных верховных богов, их обезличивание и конечное возведение в единый и единственный принцип бытия – общая логика становления монотеистической религии. Тонкие, невидимые нити порой связывают самых отдалённых богов, которые живут у разных, казалось бы, народов, имеют разные, малозначимые, на первый взгляд, имена. Так, ещё Геродот писал, что единственными богами, почитавшимися арабами, являются Аллат и Ороталт. При этом последнего он отождествлял с Дионисом. Но Дионису соответствовал и Душара, который в Набатее, возможно, отождествлялся с Аллахом. В Мекке, особенно у племени курейшитов, из которого происходил Мухаммед, с Аллахом отождествлялся Хубал, почитаемый также в Набатее и Пальмире. Таким образом, слово «Аллах» стало заменой имени божества, появившегося в поздней древнеарабской мифологии и уже в доисламский период ставшего как бы чистой сущностью, утратившей какое-либо определённое лицо. Ведь для мифологического сознания имя выражает что-то незримое, тайное, мистическое, и в имени не только отдельного божества, но и человека оно усматривает признание и судьбу. Столкновение различных имён, что и происходило с именами различных божеств в доисламской Аравии, обесценивает их, принуждая мифологическое сознание выходить за пределы отдельных имён и образов, следовательно, искать безымянного Бога – единственного и единого. Арабы нашли его с помощью пророка Мухаммеда.

Возникновение ислама

Прежде чем в Аравии появились первые мусульмане, там уже были приверженцы монотеистических религий. Наиболее ранней из них был иудаизм, который исповедовали еврейские эмигранты из Римской империи, населявшие города Йемена, оазисы Хиджаса. В Йемене в начале VI в. он даже был объявлен государственной религией, но, как и христианство, распространившееся в Аравии несколько позже, иудаизм не был принят арабами в качестве господствующей религии. И всё же в Аравии были стихийные монотеисты, схожие с древними пророками Палестины, – ханифы. Они не принимали полностью ни иудаизма, ни христианства, хотя и испытали на себе их влияние. В их проповедях звучали призывы к аскетизму, к отказу от идолопоклонства, к признанию единого бога, с которым иногда отождествлялся доисламский Аллах, пророчества о конце света и страшном суде. Ханифы были близки к идеям мусульманства, но они смутно сознавали, в какой мере их идеи согласуются с древними обычаями. В устах христиан и иудеев слово «ханиф» было бранным, а Мухаммед сделал его почётным и называл так тех, кто не был ни христианином, ни иудеем, кто следовал учению и образу жизни, соответствующим исламу.

Но действительно ли новой была самая молодая из мировых религий? На этот счёт не существует единого мнения. Одни авторы полагают, что в исламе нет ничего оригинального, поскольку он возник на почве старых верований и уже существовавших монотеистических религий. Другие авторы, напротив, считают ислам принципиально новой религией, несмотря на его синкретизм. Разумеется, можно по-разному оценивать новизну мусульманского вероучения, впрочем, как и любой другой мировой религии. Даже новизна взглядов того или иного человека может быть оценена по-разному, не говоря уж о каком-либо учении, тем более религиозном. Выше, говоря о Библии, мы, затрагивая вопрос о том, важно или нет знать, насколько достоверны описываемые в ней события, отмечали, что в их достоверности можно сомневаться, но нельзя отрицать то воздействие, которое они оказывают на верующих. Иными словами, вопрос о новизне религии имеет принципиальное значение только для исповедующих её, а для учёного-исследователя данный вопрос может быть решён лишь в связи с тем влиянием, которое она оказывает на народы.

Вот что писал о роли ислама в жизни арабов академик В.В. Бартольд, крупнейший отечественный исламовед:

«Из всех религий ислам был менее всего связан с прошлым своего народа и в то же время оказал наиболее прочное влияние на будущность своего народа. Идеи Будды и Иисуса могут быть поняты только в связи с религиозным прошлым индийцев и евреев; ни в первоначальном буддизме, ни в первоначальном христианстве нет прямых следов каких-либо чужестранных влияний; тем не менее христианство с самого начала было отвергнуто евреями, буддизм в конце концов был отвергнут индийцами. Мухаммед знал, что он приносит арабам откровение, раньше бывшее известным другим народам; не только для современных мусульман, но и для себя самого он был прямым продолжателем Моисея и Иисуса. Придуманные в подражание библейским легендам бледные образы арабских пророков Худа и Салиха не могли сделать его учение более близким для его соплеменников; тем не менее арабы сделались и остались мусульманами; никакие проповеди чужого учения теперь не могли бы иметь среди них успеха, и даже религиозная реформа, предпринятая в Аравии в конце XVIII в., имела целью только восстановить учение пророка в его первоначальной чистоте».

Пророк Мухаммед, его образ и деятельность

Пророк ислама – реальное историческое лицо. О его жизни написана обширнейшая литература, его деятельность привлекала к себе внимание многих исследователей, вдохновляла поэтов и писателей. Разумеется, что чисто литературный образ Мухаммеда может не совпадать с реальным. Те, кто считает его конкретной исторической личностью, опираются на три источника: Коран, «Житие посланника Аллаха», написанное в VIII в. уроженцем Медины Ибн Исхаком, и «Книга военных походов» Вакыди (747–823).Но В.В. Бартольд писал, что лучшим источником для биографии Мухаммеда является 93-я сура (глава) Корана. Она называется «Утро» и, как почти все суры, имеет подзаголовок: «Во имя Аллаха, милостивого, милосердного».

Эта сура невелика по объёму, поэтому приведём её полностью:

1. Клянусь светлым утром,

2. клянусь ночью и мраком её,

3. что твой Господь не покинул тебя и не питает [к тебе] ненависти.

4. Ведь будущий мир [о, Мухаммед] для тебя лучше, чем этот мир.

5. Ведь вскоре твой Господь одарит тебя, и ты будешь доволен.

6. Разве не Он нашёл тебя сиротой и дал тебе прибежище?

7. Он нашёл тебя заблудшим и наставил на прямой путь.

8. Он нашёл тебя нуждающимся и избавил от нужды.

9. Так не обижай же сироту,

10. и не гони просящего подаяния,

11. И благодари Господа твоего за милости.

Из текста ясно, что пророк Аллаха был сиротой и нуждающимся. Действительно, Мухаммед (570–632), родившийся в Мекке, происходил из бедного рода Хашимитов племени Курейш, рано потерял мать, которая овдовела ещё до рождения сына. После смерти матери он, пробыв некоторое время у своего восьмидесятилетнего деда, воспитывался своим дядей Абу Талибом. В юности Мухаммед был пастухом, как простой работник сопровождал торговые караваны. В 24 года он женился на богатой вдове Хадидже, своей дальней родственнице. Несомненно, что брак, удачный во всех отношениях, способствовал росту его влияния среди Жителей Мекки. Однако, достигнув видного и независимого положения, духовно удовлетворённым Мухаммед себя не чувствовал. Согласно преданиям и указаниям Корана (25:5), у него были какие-то учителя. Путешествуя с караванами, будущий пророк не мог не встречаться с иудеями, христианами, с ханифами. К последним Мухаммед особенно тяготел, и в Коране говорится, что он обязан будет следовать «за религией Ибрахима, ханифа» (16:123), основателя единобожия, которого Аллах сделал «своим другом» (4:125). Пока же он сомневался, искал не только истинного Бога, но и истинной веры в себе. И прошло ещё немало лет, прежде чем Мухаммед осознал своё великое призвание. Ему уже было сорок лет, когда в одну из ночей месяца рамадан по лунному арабскому календарю, уединившись на горе Хира (в окрестностях Мекки), он услышал призыв: «Читай [откровение] во имя Господа твоего, который сотворил [все создания]…» (96:1). Не сразу Мухаммед поверил в откровение, некоторое время находился в сомнении, боясь стать жертвой недобрых духов – джиннов. Развеяли его сомнения Хадиджа, первой уверовавшая в Мухаммеда, и её двоюродный брат Варака, тоже отличавшийся богоискательством.

О даре пророчества и личности Мухаммеда существуют различные мнения. В нём видели обыкновенного обманщика, ему приписывали эпилепсию и истерию. Всё это свидетельства присущей иным учёным склонности к «разоблачениям», к тому, чтобы всё действительно великое в культуре объяснять пороками и изъянами. Выше упоминались слова Ф. Ницше о том, что великого человека делает продолжительность высоких чувствований. Средний, обычный человек не способен испытывать годы и десятилетия одно какое-либо возвышенное чувство, поэтому ему оно может действительно казаться чем-то надуманным, неестественным. Но тогда придётся признать, что вообще всё великое в мире – болезненного происхождения, а в основе всего посредственного и будничного – духовное и душевное здоровье. Пожалуй, для цивилизованного человека так оно и есть. Но если бы в прошлом, как и сегодня, не появлялись люди, способные к длительным чувствованиям, то всего того, чем пользуется цивилизованный человек, попросту не было бы. Мухаммед был одним из тех немногих, кто на протяжении долгих лет чувствовали своё призвание и упорно следовали ему. Несомненно, что пророку были ведомы экстатические состояния, способствовавшие обострённому восприятию не только внешнего окружения, но и собственных мыслей и переживаний. В истории культуры экстаз вообще играл значительную роль, и его оскудение приводит к тому, что человек испытывает неудовлетворённость жизнью, скуку и уныние, изобретает возбуждающие средства для достижения мнимо экстатических состояний. Д.Н. Овсяннико-Куликовский, русский литературовед и специалист по теории и психологии творчества, писал, что «… на ранних ступенях развития общественности острые экстатические состояния играли выдающуюся роль и имели по преимуществу значение прогрессивное». Согласно преданию, Мухаммед говорил о себе, что более всего на земле он любил женщин и ароматы, но полное наслаждение получал только в молитве. Многие могли бы сказать о себе то, что говорил Мухаммед, в первой половине этого признания, но мало кто, подобно ему, решился бы и на вторую. Всё это свидетельствует о том, что он действительно был неординарным человеком, способным стать истинным пророком.

И ещё одно замечание. Согласно мусульманской традиции, Мухаммеда принято считать неграмотным. Во всяком случае, как сказано в Коране, до получения откровения он «не читал какого-либо писания» (29:48). Некоторые исследователи полагают, что пророк не смог обучиться в своё время грамоте из-за бедности. Но дело, по-видимому, не только в этом. Вспомним, что Моисей, Будда, Сократ, Христос, т.е. великие проповедники и моралисты, не испытывали особого почтения к грамотности, считая её «ложной премудростью». И в Коране говорится, что не нужно следовать за поэтами, которых называли шаи́рами (знающими), поскольку «они скитаются по всем долинам и разглагольствуют о том, чего не совершают» (26:225, 226). Иными словами, Мухаммед скорее всего сознательно пренебрегал чтением и искал ответы на мучившие его вопросы в размышлениях, как и его великие предшественники. Это ставит его в один ряд с ними и свидетельствует о том, что его дар и деятельность не были результатом каких-то наваждений, а осознанным, гениальным избранием своей миссии. Как и они, Мухаммед предпочёл писаному слову живое – проповедь.

Первые три года он обращался к ближайшему окружению. Он научился владеть словом, воздействовать на слушателей. Сложился небольшой круг преданных ему сторонников. Кроме того, Мухаммеду было необходимо время, чтобы созреть до степени народного, а не только семейного проповедника. Ему нужна была не только убеждённость, но и высокая степень мужества. В самом деле, разве просто выйти на улицу и обратиться к людям?

Как у Александра Галича:

Пришло время, и Мухаммед решил обратиться ко всем курейшитам. Они занимали в Мекке господствующее положение, были хранителями главного святилища – Каабы (буквально – куб). По преданию Адаму, первому человеку, с неба был послан священный чёрный камень, для хранения которого он и построил Каабу. Мухаммед решился созвать народное собрание у главного святилища. Он обратился к курейпштам с вопросом: «Поверили бы вы мне, если бы я объявил о приближении врагов?» Ему отвечали, что да, поверили бы. Но когда Мухаммед объявил им о своей миссии и о другой, более серьёзной опасности – о наказании за грехи, ему ответили оскорбительной бранью, обвиняя в том, что он отвлёк людей от важных дел из-за пустяков. Так началась вражда между Мухаммедом и курейшитами. Не встретив поддержки в Мекке и в соседнем Таифе, где на его проповедь отвечали даже камнями, он и его последователи были вынуждены переселиться в Ясриб (Медину). У всех пророков одна судьба – в своём отечестве их не признают. И чем более они необходимы, тем больше им приходится страдать, чтобы доказать свою необходимость. Переселение – «хиджра» – произошло в 622 г. Этот год стал впоследствии первым годом мусульманского летосчисления. Кстати, этим словом называют не беглеца, спасающего свою жизнь от врагов, а мудреца, добровольно покидающего друга с надеждой, что со временем тот сам придёт к истине.

В Медине Мухаммед и его приверженцы были приняты вполне дружелюбно. Он стал законодателем и устроителем, пророком и правителем в одном лице. Под управлением Мухаммеда Медина благоденствовала, и это привлекало к нему гораздо больше последователей, чем его проповеди в Мекке. Мухаммед исполнял и политическую миссию – объединение арабов. Весной 628 г., совершая паломничество – «хадж» – в Мекку, он предложил её жителям убрать из Каабы изображения идолов. Само по себе паломничество Мухаммеда в родной город было свидетельством его благочестия и искренней веры в объединение арабов, чего он страстно желал. Тем самым пророк показал: приверженность вере подтверждается личным присутствием хотя бы раз в жизни в родном городе основателя религии, что доступно каждому мусульманину.

В 630 г. Мухаммед, как писал В.В. Бартольд, вступил в Мекку победителем. А через два года он предпринял туда последнее путешествие, во время которого пророчествовал о том, что древние обычаи отменятся и только ислам станет религией единства и равенства арабов. В июне того же года, после болезни, Мухаммед умер. Последний его вздох приняла любимая им Аиша, малолетняя дочь Абу Бакра, богатого купца, лучшего друга Мухаммеда, с которой пророк вступил в брачные отношения, когда не стало Хадиджи, вскоре после переселения в Медину. Могилу для него вырыли в ту же ночь и на том же месте, где он умер. По преданию, близ могилы Мухаммеда оставалось свободное место, предназначенное для Исы (Иисуса), который должен был окончить там свои дни после второго пришествия. Согласно легендам, во время похорон откуда-то доносился таинственный голос, утверждающий в вере всех присутствующих. Величие пророка проявилось ещё и в том, что он видел в единобожии условие спасения не только для себя лично или для отдельных людей, пожелавших следовать его вере, но прежде всего для всех арабов.

Халифат

После смерти Мухаммеда во многих районах Аравии вспыхнули сепаратистские мятежи, возглавлявшиеся лжепророками. Подавлять их пришлось первым халифам («заместителям» пророка), которых выбирали из сподвижников Мухаммеда. Таких выборных халифов было четыре: Абу Бакр (632–634), Омар (634–644), Осман (644–656) и зять Мухаммеда Али (656–661). Объединению арабов способствовали новый государственный строй – мусульманская феодальная теократия (халифат) – и политика внешних завоеваний: энергия новой веры как бы выплеснулась за пределы полуострова. Такой политике, и это нередко случалось в истории, соответствовали межгосударственные отношения, сложившиеся к тому времени. В частности, продолжительная война между Византией и Ираном (602–628) истощила их силы, что позволило арабам успешно воевать одновременно с обоими государствами. К 640 г. они завоевали Палестину и Сирию, чуть позже – Египет, а в 658 г. овладели Арменией и частью Грузии. Поначалу арабы сохраняли местные порядки в покорённых странах, были веротерпимы по отношению к христианам, иудеям, зороастрийцам, умеренно эксплуатировали население. Завоевания стали благоприятной предпосылкой для переселения массы арабов на новые места. В Сирии и Ираке, где арабоязычное население жило ещё до завоеваний, а местное население говорило на близком к арабскому языке семитской группы, активно происходила арабизация культуры. В Северной Африке и Египте этот процесс шёл медленнее, а поселившиеся в Иране, Закавказье и Средней Азии арабы были позднее ассимилированы местным населением.

Как и в эпоху завоеваний Древнего Рима, когда несметные богатства, хлынувшие в Империю, отнюдь не способствовали стабилизации внутригосударственных отношений и упрочению нравов, так и арабские завоевания и сопровождавшая их военная добыча влекли за собой рост имущественного расслоения и социальных противоречий в обществе. Правление Омара, который, кстати сказать, под предлогом борьбы с язычеством полностью уничтожил Александрийскую библиотеку, внешне ещё выглядело как укрепление единства и прочности новой веры. Почти 400 лет спустя Фирдоуси такими словами закончил свою поэму «Шах-наме»: «И век настал великого Омара, И стих Корана зазвучал с Минбара» (кафедра в мечети). Но при Османе, третьем халифе, представителе враждебного пророку мекканского рода Омейядов, вопрос веры отошёл на задний план, главной заботой стали захват земель и богатств, их накопление в руках арабской аристократии. Это вызвало оппозиционные настроения. Недовольные политикой Омейядов сплотились вокруг Али, двоюродного брата и зятя Мухаммеда, мужа его дочери Фатимы. Сторонники Али, называвшие себя шиитами (шиа по-арабски – группа, партия), провозгласили его единственным истинным халифом. Впоследствии они составили особое направление ислама, распространённое в Ираке и Иране. К шиитам примкнули низы арабского общества, и в 656 г., в ходе их восстания, халиф Осман был убит, а Али провозгласили четвёртым халифом. Не признанный аристократией, в том числе, естественно, и родом Омейядов, Али вёл себя нерешительно, старался угождать знати. Это оттолкнуло от него часть разочаровавшихся в нём приверженцев, ставших хариджитами («ушедшими») – сторонниками сохранения общинного равенства. Гражданская война (656–661) расколола не только арабское общество, но и мусульманскую веру: в исламе к середине VII в. оформились три направления – шиизм, движение хариджитов и суннизм, которых представлял род Омейядов. В 661 г. Али был убит одним из хариджитов, а престол захватил наместник из Сирии Муавия из Омейядов, род которых управлял арабским государством до 750 г. Столица халифата была перенесена в Дамаск.

Прерванные гражданской войной, арабские завоевания при Омейядах возобновились. В халифате осуществлялись экономические и политические преобразования, ожила торговля, росли города, зодчие византийской выучки строили дворцы, мечети и загородные замки. Арабский язык становился языком делопроизводства и международным для огромного государства, находившегося одновременно в Азии, Африке и Европе. Омейяды стали чеканить собственную монету. Для управления государством были учреждены наместничества. Их главы – эмиры – осуществляли на местах военную, административную и фискальную власть. Халифы, как и прежде, обладали гражданской и духовной властью. Важным следствием арабских завоеваний было распространение ислама на территории всего халифата.

Распад халифата

Однако основы безмерного государства сотрясали следовавшие одно за другим восстания, в которых участвовали мусульмане различных толков – сунниты, шииты, хариджиты, а также и немусульманское население. Восстание в Харасане в 747 г., возглавляемое бывшим рабом Абу Муслимом, вылилось в гражданскую войну, охватившую Иран и Ирак. Повстанцы разбили войска Омейядов, в результате к власти пришли Аббасиды – потомки Аббаса, дяди Мухаммеда. Утвердившись на престоле, они расправились с восставшими. Абу Муслим был казнён.

Аббасиды перенесли столицу в Ирак, где в 762 г. был основан город Багдад. Багдадский период известен в истории сказочной роскошью халифов. «Золотым веком» арабской культуры называют время правления Харун ар-Рашида (763 или 766–809), современника Карла Великого. Двор знаменитого халифа был средоточием восточной роскоши (вспомним сказки «Тысяча и одна ночь»), поэзии и учёности, неизмеримы были доходы его казны, а империя простиралась от Гибралтарского пролива до Инда. Власть Харун ар-Рашида была неограниченной, часто его сопровождал палач, который по одному кивку халифа исполнял свои обязанности. Но халифат был уже обречён. Такова общая закономерность развития культуры, которая, подобно маятнику, движется от взлёта к падению, а от падения к взлёту. Вспомним Соломона, последнего царя объединённого Израиля, который вёл сказочный образ жизни, но подтолкнул тем самым государство к распаду. Преемник Харун ар-Рашида в свою гвардию набрал главным образом турок, которые постепенно низвели халифа до положения марионетки. Схожая ситуация сложилась в Далекой от Аравии средневековой Японии, где начиная с XII в. власть в стране перешла к бывшим дружинникам, из которых образовался слой мелкопоместного дворянства – самураев. И на Руси в своё время у власти оказались варяги, призванные славянами защищать свои города от набегов кочевников. К началу X в. в руках Аббасидов оставались только арабский Ирак и Западный Иран. В 945 г. и эти области захватила иранская династия Бундов, а халифу была оставлена лишь духовная власть над всеми мусульманами. Последний халиф из династии Аббасидов был убит монголами во время взятия Багдада в 1258 г.

Распространение ислама

В результате арабских завоеваний ислам пересёк границы многих стран, стал религией многих народов, населявших пространства от Испании до Персидского залива. В конце VII в. ислам проникает в южные районы Средней Азии, на Северный Кавказ, в IX–X вв. – в Волжско-Камский бассейн и в Приуралье, в IX в. – в северную и северо-западную Индию, в глубь африканского континента.

Любая религия, распространяясь, встречает противодействие со стороны не знающего её населения. Сказываются и естественный консерватизм людей, и приверженность к старым, привычным для них взглядам, нормам. Чтобы новая религия нашла место в умах и сердцах людей, требуется определённая сила, пусть даже и сила убеждения. И, конечно же, время. Христианству потребовалось три с половиной века, чтобы утвердиться в Римской империи, а ислам через сто с небольшим лет после смерти Мухаммеда распространился и утвердился на бо́льшей территории, чем Римская империя. Такой энергичный и широкий размах новой религии может быть объяснён только силой принуждения. Действительно, идеология раннего ислама предписывала мусульманам участвовать в «священной» войне (джихад) с «неверными». Предписание, родившееся в годы войны Медины и Мекки, стало основной идеей двух единых по сути процессов – арабских завоеваний и распространения ислама.

Мусульманское вероучение

В сознании мусульманина понятие «ислам» отражает единство веры, государственно-правовых установлений и определённых форм культуры. Частью этого понятия является «дин» – божественное установление, ведущее человека к спасению. Мусульманские теологи включают в «дин» три основных элемента: «пять столпов ислама», веру (иман) и благие дела (ихсан).

«Пять столпов ислама»:

– исповедание единобожия (таухид) и пророческой миссии Мухаммеда;

– ежедневная пятикратная молитва (салат);

– добровольная очистительная милостыня (закят);

– пост (саум) раз в году в месяц рамадан;

– паломничество (хотя бы раз в жизни) в Мекку (хадж).

Исповедание единобожия выражается прежде всего в произнесении известной формулы: «Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед его посланник». Иновер, произнеся эту формулу после обрядового омовения и в присутствии хотя бы двух мусульман, может считать себя мусульманином. Существует ещё одна обязательная для мусульман формула: «басмала». Она представляет собой первый аят первой суры «Фатихи»: «Во имя Аллаха, милостивого, милосердного» (1:1). Верующий обязан произносить её, начиная любые дела, даже самые незначительные, перед приёмом пищи, приступая к работе.

В Коране кратко выражены основы мусульманской веры: «О вы, которые уверовали! Веруйте в Аллаха, Его Посланника, Писание, которое Он ниспослал Своему Посланнику, а также в Писание, которое Он ниспослал прежде. Тот, кто не верует в Аллаха, Его ангелов, Его писания, Его посланников и в судный день, впал в глубокое заблуждение» (4:136).

Таким образом, в исламе выделяются четыре основных предмета веры:

– в единого Бога;

– в его посланников и Писания (всего признается пять посланников-пророков: Ной, Авраам, Моисей, Иисус и Мухаммед, завершивший цепь пророчеств);

– в ангелов;

– в воскресение после смерти и Судный день.

В мусульманской мифологии ангелы созданы из света, они бесполы, выполняют поручения Аллаха. Выше всех стоят Джабраил, Микаил, Израил и Исрафил. Демоны, или джинны (шайтаны), были созданы раньше людей и ведут своё происхождение от Иблиса (Шайтана), который отказался поклониться человеку, за что Аллах низвергнул его (7:11-13). В отместку Иблис пообещал Аллаху, что будет мешать людям следовать по пути истины. Принято считать, что каждый человек имеет ангела и шайтана, побуждающих его творить добро и зло соответственно. А на плечах человека сидят два незримых ангела: один из них отмечает добрые, другой – злые дела, которые зачтутся ему после смерти и в Судный день.

Представления о загробной жизни в мусульманском вероучении развивались под очевидным влиянием христианства. Согласно этим представлениям, все деяния людей будут учтены и взвешены Аллахом, достойные будут отправлены в рай, недостойные – в ад. Будет всеобщее воскресение, но перед этим – «конец света», когда в мире воцарится чудовищный Даджжал (соответствующий христианскому Антихристу). Конец его злокозненным деяниям положит Иса (в христианском вероучении – Иисус Христос). Лишь после этого судьба каждого человека решится окончательно: праведники войдут в рай, грешники – в ад. Грешников ожидают пытки и истязания, праведников – всё то, о чём мечтает человек в земной жизни, в том числе и чувственные наслаждения. Особенностью мусульманской мифологии является мотив плотских утех праведников с прекрасными девами-гуриями, которые не уродуют своих тел рождением детей, а к утру восстанавливают свою девственность. Но в толковании сущности райской жизни мусульманские теологи занимают различные позиции. Одни склонны видеть иносказания в том, как она описана в Коране, полагая, что блаженства рая имеют в принципе неземной характер. Другие полагают, что в Коране речь идёт о духовных наслаждениях, которые возмещают праведникам в раю убыточность их чувственной земной жизни.

Коран

Текст Корана (от араб. «аль-кур’ан» – чтение), по представлениям мусульман, вложен в уста Мухаммеда самим Аллахом. Арабские историки отмечают, что одна из первых попыток составления единого для всех мусульман кодекса по религиозным и правовым вопросам была предпринята во время правления халифа Османа в середине VII в. Он повелел составить все сборники изречений и проповедей в единый текст. Эту работу возглавил Зейд ибн Сабит, который в юности, как свидетельствует предание, был секретарём Мухаммеда.

Текст Корана содержит 114 сур, причём самые длинные суры помещены в начале книги, короткие – в конце. Все суры принято делить по месту и времени их произнесения пророком на 90 «мекканских» и 24 «мединских». Основная часть Корана представляет собой полемику в форме диалога между Богом и противниками ислама или колеблющимися. Кроме непосредственно религиозных и мифологических сюжетов Коран содержит этнографические сведения о жизни арабов, об их культуре (правила обрядности и отправления культа), религиозно-правовые предписания, касающиеся имущественных, семейно-брачных отношений.

По объёму Коран значительно уступает Библии, он содержит меньше исторических сведений. Это можно объяснить, в частности, тем, что во времена, когда составлялся единый для мусульман религиозно-правовой кодекс, происходила арабизация народов, говоривших на языке семитской группы, близком к арабскому, которым Ветхий Завет был известен. Все основополагающие сюжеты Корана – о сотворении мира, о грехопадении, о счастье, которое человек может обрести лишь в раю, – схожи с библейскими по духу. Эти сюжеты также основаны на идее предопределённости каждого поступка человека, выраженной в формуле: «На всё воля Аллаха!» Новозаветные идеалы любви практически отсутствуют в Коране, где основным достоинством человека считается покорность. И это естественно: становление военно-теократического режима, совпавшее по времени с периодом составления основного текста Корана, меньше всего предполагало такое чисто житейское и человеческое чувство, как любовь.

Мусульманский культ

В исламе нет церкви как социального института, нет и духовенства в строгом смысле слова, поскольку посредничество между Богом и человеком не признаётся. Богослужение может совершать любой член уммы (религиозная общность людей, объект заботы и спасения Аллаха), которая является формой социальной организации верующих. Коран – это самосвидетельство Аллаха, его личностный призыв; исполнение верующим культа является подтверждением свидетельства и откликом на призыв. Культ требует от верующих выполнения пяти основных обязанностей («пять столпов ислама»).

Исламский канон предписывает мусульманину совершение пяти ежедневных молитв: на заре, в полдень, во второй половине дня, на закате солнца и с наступлением ночи. Молитве предшествует ритуал омовения (тахарат). Прочтение её допускается в любом месте, кроме нечистого, но лицо молящегося должно быть обращено в сторону Мекки. Священным местом для мусульман является мечеть. В период правления Омейядов в Иерусалиме, святом месте для иудеев, христиан и мусульман, была построена (687–691) мечеть Куббат ас-Сахра («Купол Скалы») на месте разрушенного римлянами храма царя Соломона. Немалое значение для мусульманского культа имело и сооружение «Большой мечети Омейядов» в Дамаске (705–715). Она была перестроена из христианской базилики Иоанна Крестителя, воздвигнутой на месте храма Юпитера Дамасского. Атмосфера особой торжественности в мечети является необходимым условием очищения и поддержания веры мусульманина.

Мусульманский культ включает в себя и праздники. Особенно широко отмечается праздник жертвоприношения – курбан-байрам (ид-аль-адха), или большой байрам. Он празднуется через 70 дней после окончания поста – уразы. Он связан с переосмысленным в исламе библейским сюжетом о готовности Авраама принести в жертву своего сына. В память об этом событии мусульманин должен принести жертву (курбан) Аллаху – зарезать овцу, корову или верблюда. Три последние ночи перед завершением поста тоже считаются праздничными и отмечаются по мусульманскому – лунному – календарю (отсчёт его ведётся от 15 июля 622 г., когда Мухаммед, по преданию, переселился из Мекки в Медину). Ночь, выпадающая на 27 число месяца рамадан (девятый месяц лунного календаря), считается особенно священной, поскольку именно в эту ночь сорокалетний Мухаммед услышал обращение Аллаха, проповедуемое им в течение 22 лет. Первое число месяца шавваль, следующего за месяцем рамадан, торжественно отмечается мусульманами как праздник окончания поста – ураза-байрам. К праздничным дням в исламе относится и пятница, отмечаемая еженедельно, как у иудеев суббота, а у христиан – воскресенье. Она считается официальным выходным днем. Важное место, как и во всех других религиях, в мусульманстве занимает пост. Его должны соблюдать все верующие вне зависимости от возраста и состояния здоровья. Это очищение тела и духа, которому подверг себя Мухаммед, ставший благодаря этому доступным речам Аллаха. Позже, во времена становления промышленного производства, строгое исполнение уразы не требовалось от несовершеннолетних, старых и больных, от рабочих и работниц, занятых на фабриках, заводах, транспорте, на сельскохозяйственном производстве.

В исламе существует обряд инициации (суннат), совершаемый над мальчиками 7-10 лет – обрезание крайней плоти. Он является символом начала жизни, концом которой станет джиназа (похоронный ритуал). Мусульмане говорят: «Кого хорошо отправят в последний путь, тот хорошо и доедет». Таким образом, мусульманский культ представляет собой некий цикл, содержащий в себе суточные, годичные и соразмерные всей человеческой жизни ритмы.

Основные направления в исламе

Как уже отмечалось, в середине VII в. в исламе оформилось три направления: суннизм, шиизм и движение хариджитов. Суннизм представляет собой ортодоксальное направление, имеющее наибольшее число приверженцев и распространённое в Средней и Малой Азии, Закавказье, Поволжье, Сибири, на Урале, в Египте и Северной Африке. Начало шиизму положила группа сторонников Али (двоюродного брата и зятя Мухаммеда), которому, по их убеждению, должен принадлежать титул халифа. К ним присоединились те, кто был недоволен правлением Османа. Шииты считали, что все суннитские халифы в своё время незаконно захватили власть и лишь потомки Али, который был первым имамом, руководителем шиитской общины, являлись бы законными правителями. Как и сунниты, шииты признают святость Корана, посланническую миссию Мухаммеда, традиционную мусульманскую обрядность. Но в Коран шиитскими богословами была добавлена сура «Два светила», под которыми подразумеваются Мухаммед и Али, а хадисы (предания) они признают только те, которые связаны с именем Али.

Движение хариджитов было первым по времени сектантским движением в исламе. Они выступали за возвращение к «первоначальному исламу», под которым понимали образ жизни, предполагающий социальное равенство, общее владение землей, равный раздел военной добычи. В этом движении наибольшую активность проявляли крестьяне, ремесленники, рабы, т.е. беднейшие слои общества. Это были воинственно настроенные мусульмане, и практически всем халифам из династии Омейядов пришлось воевать с вооруженными отрядами хариджитов.

Одной из крупнейших в исламе является секта исмаилитов, возникшая во второй половине VIII в. Идеи этой секты распространены среди мусульман Индии, Пакистана, Ирана, Аравии и Восточной Африки. Исмаилиты создали довольно крепкую организацию, имеют свои школы, издательства, выпускают газеты и журналы. Идеологи секты учат, что Бог является людям в образе мирового разума, создавшего «мировую душу». Исмаилиты верят в переселение душ, причём каждая душа возвращается на землю и остаётся там, пока имам не просветит её. Душа самого имама отличается от души простого верующего тем, что в ней воплощается «мировая душа». Ещё более, чем имамов, исмаилиты почитают пророков, которые своей деятельностью превращают мистическую и недоступную простым смертным волю Бога в человеческую речь.

Мистицизм в исламе

Как считает известный отечественный культуролог П.С. Гуревич, сущность «мистического мироощущения сводится, в общем, к представлению о двойственности мира. За привычным, каждодневным угадывается иное бытие. Стремление вступить в прямой контакт со сверхъестественным и выражает по существу психологическую основу мистики. В этом смысле мистика древнее религии. Она составляет базу почти всех без исключения религий». В исламе, как и в других религиях, тоже существуют мистические течения. Самое раннее из них – суфизм (от араб. суфи – носящий шерстяные одежды), возникшее в VIII в. на территории Ирака и Сирии. Для суфизма характерны сочетание идеалистической метафизики (ирфан) с особой аскетической практикой, учение о постепенном приближении нового сторонника религии посредством мистической любви к познанию Божества и конечному слиянию с ним. Значительная роль в суфизме отводится наставнику, который и ведёт новообращённого по мистическому пути к Богу (тарикат). Одна из идей раннего суфизма – контроль над соотношением поступков человека и его действительных помыслов. Поскольку люди судят о человеке по его поступкам, а Бог – по чистоте помыслов, истинное служение Богу считалось несовместимым с доброй славой у людей. Поэтому в раннем суфизме допускалось специальное показное неблагочестие, чтобы вызвать осуждение (маламат) со стороны окружающих и утвердиться во внутренней чистоте. В VIII в. теоретик суфизма Джунайд создал учение о фана – растворении личности человека, стремящегося к единению с Богом, в Боге, что является условием постижения истины (хакикат).

Большое значение в суфизме придаётся состоянию экстаза, достигаемого не внешними возбуждающими средствами, а сосредоточенностью, внутренним очищением, иногда и особой практикой самовозбуждения вплоть до громких криков и конвульсивных телодвижений. Благодаря экстазу суфий достигает мистического озарения (ишрак), учение о котором развивал в XII в. мусульманский теолог Сухраварди. Оно восходит к традициям Востока, в частности к зороастризму и манихейству (дуализм света и тьмы). Истинное знание, согласно Сухраварди, даёт только ишрак (интуитивное мышление), с помощью которого можно познать абсолютную истину – «свет светов».

Ранний суфизм преследовался ортодоксальным духовенством. Так, знаменитый мистик Халладж, возможно в состоянии экстаза, восклицал: «Я – истина, Бог», за что был признан еретиком и казнён в Багдаде в 922 г. Реформаторская деятельность мусульманского теолога и философа Газали (XI в.) привела к тому, что суфизм получил известное признание официального богословия, и это способствовало его широкому распространению. Вместе с тем суфизм начал расслаиваться, дробиться. В XII–XIII вв. появились так называемые дервишские ордены, самыми знаменитыми и распространёнными из которых были ордены кадириев, накшбендиев, мевлиев и др. Суфизм и сегодня играет значительную роль в мусульманском мире. Многими своими элементами суфизм связан с другими религиями мира. Таковы стремление верующего к единению с Богом и растворению себя в нём, особая роль экстаза и мистического озарения, роль учителя на особом пути к мистическому постижению истины, таковы же провозглашение культа бедности и осуждение богатства. Близкие по смыслу положения существовали в герменевтических учениях, в зороастризме, буддизме, даосизме, гностицизме, исихазме, в европейской средневековой мистике. Вряд ли эти совпадения случайны. Скорее они представляют собой внешние и разнообразные свидетельства внутренней связи и изначального единства всех идей и явлений в мире, всех культур, тайну которого стремился постичь мистицизм во все времена.

Особенности мусульманского самосознания

Ислам оказал значительное влияние на самосознание арабов. Ярким примером является изменение их отношения к древнему обычаю зарывать в землю «лишних» детей женского пола. Коран запретил матерям детоубийство (60:12). Хотя наказание за детоубийство в Коране не определяется, запрещение оказалось более действенным, чем законы против подобных актов, существовавшие в христианском мире. В XIX в. английский путешественник, беседовавший с бедуинами, которые были едва ли грамотнее своих предков VII в., отмечал, что они не могли поверить рассказам о распространённом когда-то в Аравии обычае детоубийства.

Семья для мусульманина важнее государства, национальное самосознание у него развито слабее, чем клановые, «местнические» связи и сознание своей приверженности к вере. Это связано с особенностями ислама, который в отличие от других мировых религий освящает и регламентирует повседневную жизнь людей, жизнь семьи и рода. Быт и семья у мусульман являются ценностями более высокого порядка, чем у христиан, поскольку это те сферы, которые регулировались священным законом, а не светскими уложениями, сферы, куда мусульманин никому не позволяет вторгаться. «Дом» для мусульманина – это область его господства и свободы, и значит он для него больше, чем для представителя любой другой религии. Государственнонациональная принадлежность для самосознания мусульман всегда играла меньшую роль, чем принадлежность к исламу, к родовой и религиозной общности.

С этими особенностями исламского вероучения связано и понимание человеческого предназначения. Мусульманин не осознаёт собственную личность как самоценность, поскольку для него всё, что «само…», является атрибутом Аллаха. Для мусульманина невозможна и рефлексия в отношении своих религиозных взглядов. К примеру, для христианина Библия в числе прочих своих качеств может быть ещё и памятником культуры, но для мусульманина Коран воплощает в себе истинное Откровение, значение которого выше любой культуры. В исламе более жёстко, чем в христианстве, к примеру, постулируется различие между добром и злом, а также идея творения и Промысла Божьего, что выражается в известной на Востоке поговорке: «Ля туффакир – ляха мудаббир», указывающей на бессмысленность суетных раздумий, поскольку у мира есть «промыслитель». Однако человек, обладающий волей и разумом, имеет возможность выбора между добром и злом, и люди часто отклоняются от прямого пути, «уходят в ширк» – в многобожие, язычество, грех. В результате в обществе наблюдается падение нравов, оно деградирует. Тогда Бог или насылает на людей всевозможные бедствия, заставляя их задуматься над неправедностью своей жизни, или направляет к людям пророка, мессию (махди), который несёт им истинное Слово Божие. Если люди следуют ему, в обществе наступают времена процветания, торжества справедливости и добра. Таким образом, история осознается мусульманином как последовательная смена повторяющихся циклов, которые начинаются (или завершаются) пришествием очередного пророка. Исламский мессианизм, или махдизм, в настоящее время является одним из главных элементов мусульманского самосознания и исламской доктрины вообще.

Начало арабской культуры

Рождение арабской культуры тесно связано с появлением халифата. В VII–VIII вв. арабами были покорены народы, в культурном отношении стоявшие выше арабов, однако последние не только не утратили своих национальных черт, но и оказали существенное этническое влияние на население Сирии, Месопотамии, Египта и Северной Африки. Успех арабского языка объясняется тем, что у арабов уже к VII в. имелись значительные достижения в области духовной культуры, был разработан литературный язык, высоко ценились красноречие и поэзия. Наибольший расцвет арабской культуры приходится на VIII–XI вв., когда были записаны многие произведения доисламской арабской устной поэзии. На базе староарабской поэзии и Корана сложился классический арабский язык средневековья. Необходимо отметить, что помимо собственно арабского элемента арабо-мусульманская культура вобрала в себя многое из культуры персов, сирийцев, коптов, иудеев, народов Северной Африки и т.д. Арабы освоили и переработали богатое наследие эллинистическо-римской эпохи. Но при этом арабская культура сохранила своеобразие и собственные древние традиции.

Художественная культура

Значительны достижения арабов в области художественной культуры. Как уже отмечалось, высоко была развита литература. Поэзия VII–VIII вв., во многом опиравшаяся на старые традиции, отличалась жизнерадостным тоном, воспевала воинские подвиги, веселье, любовь, вино. В прозе наиболее популярным был жанр любовно-приключенческих рассказов и анекдотов из быта разных слоев населения. В X–XV вв. сложился известный сборник сказок «Тысяча и одна ночь», сюжеты которых были заимствованы у многих народов.

Расцвет арабской литературы, совершенствование каллиграфии способствовали появлению множества рукописных сочинений. В конце VIII в. из Китая через Среднюю Азию в страны Ближнего Востока пришла техника изготовления бумаги. Во всех странах мусульманской культуры были основаны многочисленные придворные, частные и общественные библиотеки, которые по своим размерам значительно превосходили монастырские библиотеки Европы того времени. Развивалось искусство миниатюры, его вершиной считаются миниатюры багдадской школы XIII в. Миниатюры украшали тексты: рукописные, медицинские и астрономические труды, сборники сказок и басен, литературные сочинения. Как все стороны мусульманской культуры, архитектура в странах халифата развивалась на основе слияния арабских традиций с местными. В частности, арабы усвоили достижения эллинистическо-римского и иранского зодчества. Большое значение для становления арабского зодчества имело сооружение упоминавшейся выше Большой мечети Омейядов в Дамаске. Во многих мусульманских центрах были возведены минареты оригинальной архитектуры. В X в. здания стали украшать арабесками – тонким растительным или геометрическим орнаментом, включавшим стилизованные надписи. Живопись в странах халифата не получила значительного развития из-за враждебности ислама к изображению живых существ, ведущему, как считается, к идолопоклонству.

Наука

Вопреки сложившемуся мнению, европейская культура не является прямой наследницей древнегреческой цивилизации. Наука и философия греков дошли до европейцев через мусульманских мыслителей. Многое из того, что традиционно принято считать достижениями европейской культуры, справедливее было бы отнести к достижениям мусульманской. Даже термин «гуманность», «человечность» (адамийиат) впервые появился на мусульманском Востоке. Его автором был великий персидский поэт Саади (ХIII в.), выразивший идею гуманности в стихотворной форме:

Начиная с середины VIII в. было сделано много переводов с греческого и сирийского языков на арабский. Переводились труды по философии, математике, астрономии, медицине. Через персов арабы познакомились с достижениями индийцев в области математики и астрономии. У индийцев они заимствовали цифры, которые в Европе назвали арабскими. Центрами науки были Багдад, Басра, Куфа, Харрон. В Багдаде существовал Дом науки, объединявший своего рода академию, библиотеку, обсерваторию. В X в. сложился тип средней и высшей мусульманской школы – Мадраса (медресе). На базе эллинистического и индийского наследия у арабов развивались математика, география и астрономия. Больших успехов достигла медицина, которой на Востоке издавна придавали огромное значение.

Арабоязычная философия

Необходимо отметить, что основу арабо-мусульманского научного мировоззрения составляет идея ещё доисламской, языческой космологии и космогонии, суть которых в признании космической детерминированности всех земных явлений и процессов, зависимости их от небесных сфер. Это мировоззрение, признающее принципиальное единство бытия, породило своеобразную науку, называемую «фальсафа», т. е. философия. Универсализм и энциклопедичность были характерными чертами философов и мыслителей арабо-мусульманской культуры, своеобразными показателями «качества» личности.

Предшественниками арабоязычной философии были представители раннемусульманской теологии – мутазилиты (от араб. – отделившиеся). Они первыми стали применять методы древнегреческой логики и философии к истолкованию взаимоотношений Бога и человека. Учение мутазилитов восходит к последователям Хасана аль-Басри (ум. в 728 г.). Идеи мутазилитов способствовали становлению свободомыслия и освоению античной философии, они в целом определили круг проблем, рассматриваемых в каламе (от араб. – речь, беседа), мусульманской схоластической теологии и философии: первое творение, пространственно-временная структура бытия, вопросы практической этики, познания, учение о единстве знания и действия. В развитии калама выделяют три этапа: ранний (конец VII – начало VIII в.), собственно мутазилитский (конец VIII – середина X в.) и классический (X–XII вв.). Окончательное оформление калама относится к середине XI в., когда халиф аль-Кадир издал указ, излагавший канонический символ веры.

Арабоязычная философия развивалась под большим влиянием учения Аристотеля. Первые переводы его произведений на арабский язык были сделаны сирийскими врачами в Багдаде в конце VIII в. Среди крупнейших представителей аристотелизма следует назвать аль-Кинди, аль-Фараби, Ибн Сыну, Ибн Рушда. Противником аристотелизма был упоминавшийся уже аль-Газали. Он написал сочинение «Ниспровержение философов», но предпослал ему «Стремление философов», где излагал систему Аристотеля. Именно это сочинение, которое было переведено в середине XII в. на латинский язык, стало одним из самых популярных пособий по учению Аристотеля. У арабов аристотелизм более тесно связан с конкретными науками – медициной, астрономией, математикой.

На развитие арабской и средневековой европейской философии большое влияние оказал аль-Кинди (конец VIII в. – между 860 и 879 гг.), которого называли философом арабов. Он написал свыше 200 работ, ввёл в научный оборот произведения античных философов, в русле учения Аристотеля о категориях выдвинул положение о пяти прасубстанциях – материи, формы, движения, пространства и времени. Он говорил, что целью философии является: в науке – постижение истины, в действиях – согласование поступков с истиной. Истина, утверждал альКинди, никого не может унизить, наоборот, истина облагораживает всякого.

Не менее известный философ аль-Фараби (870–950) стремился соединить аристотелизм с неоплатоническим учением об эманации: божество производит в вечности мир через последовательный ряд истечений, начинающийся космическими «умами», каждый из которых соответствует определённой небесной сфере. Он развивал учение о «добродетельном городе», которым правит философ, являющийся и имамом. Такому городу противостоит «невежественный город», в котором воплощены негативные нравственные качества (ср. учение Августина о «граде небесном» и «граде земном»).

Ещё один известный представитель арабоязычной философии – Ибн Сипа (Авиценна, 980–1037) – был философом, медиком, поэтом, государственным деятелем; его перу принадлежит более 400 произведений. В своих «Книге исцелений» и «Каноне врачебной науки» он обобщил достижения медицины того времени. Не менее известными философами были жившие позже аль-Тазали (1058 или 1059–1111) и Ибн Рушд (Аверроэс, 1126– 1198). Как и другие арабские мыслители, они оказали большое влияние на развитие европейской средневековой философии.

Влияние арабо-мусульманской культуры на Европу

Французский писатель и мыслитель Р. Генон, родившийся в 1886 г., происходивший из католической семьи, в 1912 г. перешёл в ислам, а в 1930 г. навсегда оставил Европу и уехал в Каир. Он хорошо знал и европейскую, и арабо-мусульманскую культуры, мог объективно судить об их взаимном влиянии. Р. Генон изложил своё мнение о влиянии исламской цивилизации на европейскую в небольшой статье с аналогичным названием, в которой указал на бесспорные факты этого влияния в истории обеих культур. Может быть, не будь исламских учёных и философов, европейцы никогда не познакомились бы со многими достижениями античной науки и философии. Многие научные термины и даже названия наук (химия, алгебра) имеют арабское происхождение. От арабов к нам пришло множество слов: арабеска, арсенал, шахматы, астролябия и др., названия звёзд. Европейская философия и культура в целом испытывали сильное влияние творчества арабских мыслителей, художников, поэтов. В ряде исследований показано мусульманское влияние на творчество Данте, использование другими европейскими поэтами символики из персидской и арабской поэзии. Есть немало свидетельств прямого влияния исламского мистицизма на европейскую философию и культуру. Всё это говорит о необходимости изучения богатого наследия арабо-мусульманской культуры, значение которой в сегодняшнем мире далеко выходит за границы «исламского мира».

КРАТКИЕ ИТОГИ

1. За считанные десятилетия после возникновения ислама и образования халифата арабы успешно завоевали огромные территории. Чем можно объяснить такое быстрое распространение новой религии и успех в покорении многих народов? Одна из причин заключается в том, что ислам предложил арабскому миру идею централизации и объединения, которая сама по себе была привлекательной в глазах разобщённых народов. Иными словами, ислам предложил не только новый образ мышления, но и образ жизни.

2. Каковы особенности мусульманского культа? В целом, исполнение культовых обязанностей мусульманин считает выражением благодарности и проявлением одного из важнейших его качеств – покорности. Мусульманский культ требует от верующих исполнения пяти основных обязанностей («пять столпов ислама»), с которыми связаны различные обряды и ритуалы. Ислам регламентирует каждодневную жизнь верующего больше, чем другие мировые религии. Исламское вероучение создаёт специфическое настроение доверия к культу у верующего ещё и по той причине, что в исламе высоко ценятся дом, семья и быт.

3. В чём значение арабо-мусулъманской культуры? Эта культура оказала большое влияние на становление европейской культуры, а через неё – на мировую культуру в целом. Влияние проявилось в области художественной культуры, естественнонаучного знания, философии, медицины. При этом оно не ограничивается прошлым, оно заметно и сегодня. Некоторые исследователи полагают, что это влияние будет впредь только усиливаться, развивая концепции «панисламизма». История ислама показывает, что он легко приспосабливается к новым условиям. Важно только, чтобы он сохранялся именно как религия, без претензий на абсолютное подчинение себе государственной и общественной жизни.

 

ТЕМА 16

Культура Древней Руси

Данная тема, несомненно, важна для нас, и было бы не удивительно, если бы она занимала половину объёма курса. Но нет смысла пересказывать историю Древней Руси, все необходимые сведения можно почерпнуть из других книг. Наша цель – изучить культуру как вид человеческого, а не только русского, бытия. Трудность при изучении бытия своего народа связана с тем, что оно всегда представляется чем-то особенным. Действительно, русская культура уникальна, но именно сочетанием особенностей, которые можно обнаружить и в других культурах. Своеобразие русской культуры было предметом внимания многих исследователей. Существовало множество идейных течений, в которых как-то выражалось отношение к русской культуре: славянофильство, западничество, панславизм, славянофобия и русофобия, младороссы и т.п. А в 20-е гг. в эмиграции оформилось евразийство, или евразийское движение, одним из основоположников которого был князь Н.С. Трубецкой (1890–1938). Это оригинальное учение провозгласило азиатский элемент в культуре России и осуждало её стремление быть похожей на Европу. О русской культуре было столько учений и идей, что они в целом едва ли не превосходят идейный багаж самой культуры. Рассмотрим два вопроса, непосредственно относящиеся к Древней Руси, а затем сделаем общий обзор последующего развития русской культуры, чтобы как-то определиться в отношении её особенностей. Основные вопросы темы:

1) исторические условия формирования государства и культуры Древней Руси;

2) славяно-русское язычество и крещение Руси;

3) исторические особенности русской культуры.

«Древняя Русь» – это общее собирательное название восточно-славянских княжеств IX–XIII вв. Существует ещё понятие «Киевская Русь», которое по значению совпадает с понятием «древнерусское государство». По преданию, после потопа сыновья Ноя Сим, Хам и Иафет разделили землю между собой. Север и запад достались Иафету, от сыновей которого и пошли славяне. В первых сведениях о славянах упоминается их поселение на Дунае, оттуда они расселились в разные стороны, часть из них поселилась по Днепру, его притокам и далее к северу. Среди них были племена полян, древлян, радимичей, кривичей, ильменских славян и др. Они составили восточное славянство.

Русь

Слово «русь» употреблялось для обозначения дружины киевского князя. Точного объяснения этого слова до сих пор не найдено. Предполагают, что так называлось варяжское племя, из которого вышли первые русские князья. В X в. Русью именовался высший слой русского общества, в основном княжеская дружина, состоявшая преимущественно из тех же варягов. Выражение «Русская земля» появилось в 945 г. и имело уже географическое значение: так называлась в основном Киевская земля, где более густо селились пришлые варяги. В XI–XII вв. Русью и Русской землёй называли государство, т.е. эти слова приобрели политическое значение. В X в. русское общество включало высший слой (русь), куда входили варяги, и славянское простонародье. Позже оно составило низшие слои русского общества, отличавшиеся правами и обязанностями от высших слоев. Из местных и пришлых племён сформировалось и население Киевской Руси.

Природные факторы формирования культуры Древней Руси

Славяно-русские племена размещались на равнинах по рекам. Лес, степь и река явились основными факторами, обусловившими своеобразие русской культуры. Лес давал человеку многое: пропитание, строительный материал, домашнюю утварь, обувь, лучину для освещения, дрова для отопления. Лес служил надёжным укрытием от внешних врагов. С лесом было связано множество поверий и легенд, много таинственного и враждебного: там и зверь хищный водился, и гнёзда разбойные свивались. Кроме того, лес часто наступал, отбирал с трудом расчищенные луг и поле. Отношение к степи было иным, она радовала раздольем и широтой, возможностью обозрения и открытостью. Южнорусские степи были благодатны для хлебопашества и скотоводства. Но степь была и вечной угрозой для Руси, именно оттуда приходили кочевники. Во все времена Русь враждовала с ними. Но больше леса и степи русский человек любил реку, к ней были обращены его самые ласковые слова. Она была и кормилицей, и надёжным попутчиком, и зимней дорогой, и источником душевного покоя. К ней он обычно и жался, ставя своё жильё на берегу. Где река – там и люди, для русского человека она была знаком спасения. Потаённость леса, ширь и раздолье степи, беспечное и живительное течение реки – эти впечатления легли в основу русской души, определили характер мировоззрения и культуры русского человека.

Психологические и бытовые факторы формирования культуры Древней Руси

Мы видели, что слово «русские» объединяло весьма разнородные племена. Не менее разнородные племена объединял термин «славяне». Предполагают, что он произошёл от слова «словене», когда-то значившего «говорящие» (внятно, понятно), в отличие от «немцев» – «неясно говорящих». Но психологии древних славян больше соответствует иной смысл слова «словене» – «много говорящие». У славян всегда были актуальны идеи мира и объединения, что объяснялось и внешними причинами − постоянными угрозами нападений, и внутренними, характером самих славян. Мир и единство были у них, как правило, недолговечными. Распри и раздор – это наиболее частые и естественные отношения между древними славянами. Варяжский элемент не улучшил эти отношения, но зато принёс с собой внешний сдерживающий фактор в виде государства.

Летописцы описывают славян бодрыми, сильными, неутомимыми, легко переносящими всякую нужду. Греков они удивляли своей быстротой и смелостью, с какой бросались в опасные болота и глубокие реки, а также беспечностью по отношению к своей внешности, неопрятностью. Были славяне смуглы и русы. Воинственность их была известна многим другим народам. Греки описывали их жестокими и хищными. В сражениях славяне не применяли военные построения, подавляли толпой, следуя не единому плану, а личной отваге и бесстрашию. Они умели скрываться в травах, таиться в реке, дыша через полые трости. В быту славяне представали беззлобными, простосердечными. Известны были их гостеприимство, особая любовь к гостю. Уходя из дома, славянин оставлял пищу для странника и не закрывал дверь. У славян была распространена кровная месть. В браке славяне были верными супругами, жёны беспрекословно подчинялись мужьям, а в случае смерти мужа жену обычно сжигали вместе с ним.

В VII. в. славяне начали разделяться, часть их, оставив Карпаты, ушла на восток и северо-восток. Они поселились к востоку от Днестра, по Днепру и Дону, в пустынном лесном краю, где занялись ловлей пушных зверей, лесным пчеловодством и хлебопашеством. Пригодные для жизни места были удалены друг от друга, на них ставились одинокие дворы, так называемые городища. Такие однодворные поселения позже появились и в верхнем Поволжье. Из одиноких дворов вырос город Киев. Таким образом, у восточных славян жизнь в условиях родовой общины была заменена жизнью в условиях двора. Он стал миром культуры для человека, средой воспитания и жизни, определяющим фактором в формировании его мировоззрения. Двор был следствием не только природных условий тех мест, где поселились восточные славяне, но и их разобщённости, склонности к обособлению.

Социальные факторы формирования культуры Древней Руси

В VIII в. хазары покорили некоторые племена восточных славян. Но иго хазар было не слишком тяжёлым, в некоторых отношениях оно оказалось даже выгодным. Хазары стали посредниками торгового обмена между арабским Востоком и русскими славянами. Следствием успешной восточной торговли было возникновение древних городов на Руси: Киева, Любеча, Новгорода, Переяславля, Полоцка, Смоленска, Чернигова. Большинство городов вытянулось цепью по речному пути «из Варяг в Греки». Города строились на месте крупных рынков, располагавшихся на особо значимых торговых путях. Торговля преобразила быт восточных славян, многие из однодворцев и хуторян превратились в горожан. Но возникновение городов привело и к необходимости вооружаться, опоясываться стенами, держать ратных людей. Города становились военно-промышленными центрами. Складывался особый – военно-промышленный слой, который в основном составляли варяги-скандинавы.

Варягами называли заморских пришельцев с Балтийского моря. Как правило, это были вооруженные купцы, идущие на Русь и дальше в богатую Византию. Там они торговали, иногда служили наёмными телохранителями у императора. Варяжские пришельцы держались преимущественно в больших торговых городах. В VIII в. среди восточных славян о Руси ничего не было слышно, а в IX–X вв. она не была ещё в числе славян. Тогда о Руси писали как об особом племени, господствующем над славянами. Вероятнее всего, пришлые варяги были из скандинавов. Имена первых русских князей-варягов и их дружинников в основном скандинавского происхождения: Рюрик, Трувор, Олег, Игорь, Аскольд, Дир, Свенальд и т.п. В летописях указывается, что их призвали из-за моря. Но это случилось позже. Первоначально варяги осели среди новгородцев, брали с них дань, затем славяне их изгнали. Прогнав варягов, они стали ссориться между собой, в конце концов, распри привели к тому, что славяне отправили посольство за море, к варягам-руси, чтобы сказать им: «Земля наша велика и обильна, да порядку в ней нет, пойдите княжить и владеть нами». Отстояв свою свободу, славяне не сумели обладать ею. Призвав варягов, они отреклись от свободы во имя порядка, произведя тем самым и акт национального самоотречения. На призыв славян откликнулись три родных брата: Рюрик, Синеус и Трувор. В.О. Ключевский считал, что их призвали не для того, чтобы устроить государство, a для защиты новгородцев и союзных с ними племён от внешних врагов. По его мнению, речь у славян шла не о властвовании варягов, а о военном найме варяжских дружин. Если даже это и так, то варяги быстро превратились из наёмников в господ.

Через два года после водворения Рюрика в Новгороде горожане начали опасаться, что их могут превратить в рабов, возник заговор. Рюрик убил вождя недовольных и перебил многих новгородцев.

Но центром политического объединения славян стал не Новгород, а Киев, куда издавна тянулись варяжские пришельцы. Многие города были экономически зависимы от Киева, он был сборным пунктом русской торговли, к нему отовсюду стягивались торговые пути. Ради княжения в Киеве варяги истребляли друг друга. Первыми там осели приближенные Рюрика Аскольд и Дир. Затем Олег, родственник Рюрика, сменивший его в Новгороде, убил их и сам стал княжить в Киеве, сказав при этом: «Это будет мать русским городам». Из-за Киева погубил своего родного брата Владимир, княживший до того в Новгороде. После смерти Владимира киевским князем стал его старший сын Святополк, который убил троих своих братьев – Бориса, Глеба и Святослава. Он решил убить и остальных братьев, чтобы владеть Русью одному. Но Ярослав, живший в Новгороде и ещё при жизни Владимира хотевший воевать со своим отцом, разгромил войско Святополка и сам сел в Киеве. «Большая тишина в земле» Киевской наступила лишь после того, как Ярослав со своим братом Мстиславом, тоже хотевшим сесть в Киеве, разделили Русскую землю по Днепру: Ярослав взял правую сторону, а Мстислав – левую. Киевское варяжское княжество, утвердившееся на крови и насилии, стало первоначальной формой Русского государства.

Основание Киева и утверждение княжеской власти напоминают образование Древнего Рима. Как и там, власть в Киеве не выросла из глубин жизни отдельного народа, она была не изначальной, а искусственной, совершенно надстроечной. Но господство этрусков для Рима было более плодотворным, чем господство варягов в Киевской Руси. Этруски принесли с собой культуру градостроительства и гражданской жизни, варяги – только страсть к торговле и разбою. Как и в Риме, в Киеве было противостояние между властью и народом. Но борьба «патрициев» и «плебеев» в Киеве не окончилась договором между ними и признанием прав «плебеев» в качестве законодательных, как в Риме. Народ был нужен власти как данник, как средство разбоя и защиты от внешних врагов. С приходом варягов были переиначены основы жизни народа: не варяги защищали города, а горожане защищали пришлую власть, оказавшись таким образом в найме у своих же наёмников. Традиции извращённых отношений между народом и властью упрочились во времена монголо-татарского ига и были приняты Московским княжеством. За всю историю России эти традиции не прерывались, а после 1917 г. ещё более укрепились, хотя в последние годы их действие стало менее очевидным. Москва, подававшая когда-то надежды стать «третьим Римом», не смогла оправдать этих надежд, поскольку московские власти не решились на шаг, сделанный в своё время римскими патрициями. Москва восприняла идеи предсмертного Рима, она начала с того, чем кончил Древний Рим, т.е. с империи и её развала. Поэтому выражение «республиканский Рим» и сегодня звучит более естественно, чем выражение «республиканская Москва».

Взаимодействие факторов формирования культуры древней Руси

Природные, психологические и бытовые факторы формирования культуры Древней Руси совсем не предполагали жёсткой и централизованной власти. Централизованный способ правления, утвердившийся на Руси, парализовал стихийное и свободное созревание природных и личностных начал древнерусского человека, обусловил их неопределённость, невнятность выражения, а также их жёсткую зависимость от среды, от социальности. Природные и психологические факторы оказались в плену у социального фактора, поскольку социальность никогда не воспринималась простым человеком на Руси как дело его собственных рук. Часто плен социальности понимался им как плен самой жизни, что обессиливало его и гасило интерес к ней. Это не могло не сказаться на развитии культуры, где самыми неразвитыми оказались природные, психологические, бытовые сферы и отношения между людьми. Сказалось это и на соответствующих потребностях, которые у человека на Руси были явно заниженными.

Материальная культура

Вполне устойчивый характер имело на Руси земледелие. Охота, рыболовство, бортничество играли подчинённую роль в хозяйстве, развивались в основном под воздействием торговых отношений с другими народами. Благодаря быстрому росту городов развивалось ремесло. К концу периода древности на Руси было около 300 городов. Расцветало металлургическое производство более всего направленное на изготовление оружия и военных доспехов. Распространялось и ювелирное ремесло. Была освоена различная техника изготовлений ювелирных изделий: ковка, чеканка, в том числе и рельефная, позолота, инкрустация, зернь, скань, эмаль. Широкое развитие получили обработка дерева, строительное дело. Мастера на Руси были знакомы и с иконописным делом, были среди них книжные писцы, косторезы. В связи с тем, что на Руси важнейшими путями сообщения являлись реки и озёра, осваивалось производство лёгких речных судов с низкой осадкой – ладей, челнов, стругов. Истинного мастерства русские люди добивались, когда делали что-нибудь для других, а не для себя, когда работали «на показ», стремясь кого-нибудь превзойти, перещеголять.

Фольклор – мудрость народная

Значительное место в мировоззрении народа занимали языческие представления о природе, жизни и смерти, культовая обрядность язычества. Она была связана с праздниками, с различными событиями в жизни людей: свадьбами, похоронами, поминками. Были широко распространены песни, в том числе и ритуальные. В похоронный обряд входили песенные причитания, имеющие целью вызвать сочувствие и скорбь у присутствовавших. В народной среде были живучи древние гадания, заклинания, заговоры, пословицы, поговорки, загадки. Особое место на Руси занимал, былинный эпос. Большинство былинных сюжетов было связано со временем княжения Владимира. В основе их лежала идея борьбы народа за свою свободу. Чаще всего эту идею олицетворяли богатыри. Их было около семидесяти, и, согласно былинным преданиям, все они погибли.

В многочисленных сказках изображались самые различные герои, достойные уважения или осмеяния. Даже самые простые сказки имели поучительный характер. Сказки – это иносказания, в них заложен глубокий смысл. Вот известная всем «Курочка ряба». Почему дед и баба не смогли разбить золотое яичко, а «мышка хвостиком махнула» и разбила. Почему дед и баба плакали над разбитым яичком, хотя сами же хотели его разбить? Почему курочка успокаивает их обещанием снести простое яичко, которое стоит – это всякий знает – меньше золотого? Возможно, что в сказке отражено отношение древних славян к золоту. Н.М. Карамзин писал, что славяне свирепствовали в Византийской империи, не щадили собственной жизни для приобретения драгоценностей, которые были им не нужны, поскольку они обыкновенно зарывали их в землю. В его описании слышится упрёк, вполне оправданный, если стать на позицию цивилизованного человека. Между тем в древности, как считает известный культуролог А.Я. Гуревич, сокровища закапывали для того, чтобы ими никто не мог воспользоваться (об этом упоминалось в теме об идеалах). Вполне возможно, что славяне противились крещению ещё и потому, что новая вера пришла к ним в блеске золота и в пышных одеяниях, которых не гнушались византийские священники. Славяне на свой лад боролись со «злом мира сего», причём задолго до проповедей такой борьбы христианскими миссионерами. Они не могли не видеть, что священство далеко не всегда относилось к золоту, как к действительному злу. Ведь известно, как почитается блеск и роскошь в православной церкви. Следовательно, в известной всем сказке скрыта совсем иная, непривычная нам система ценностей.

Сказание о Голубиной книге

В русском фольклоре выражена идея единства космоса и человека. Вот что писал о ней один из исследователей фольклора: «Мифы и легенды о существовании звёздной, небесной книги имеются во многих древних культурах. В русском фольклоре это – сказание о Голубиной книге. На первых же страницах её читаем о вселенском человеке, чьё тело соткано из звёзд, луны, солнца, чьё дыхание – ветер. Представления эти уходят корнями в глубокую древность». В Голубиной книге не только космос – человек, но и наоборот: человек тоже является космосом, обособленным от него в силу своего земного существования. А оно понимается как «вывернутость» космоса в результате рождения человека. Поэтому космос есть внутренняя суть человека, а сутью космоса остаётся человек, каким он должен быть согласно своему первообразу. Отсюда вывод о необходимости неземного рождения человека, чтобы достичь совпадения внутреннего и внешнего существования. В сказании о Голубиной книге есть мысль о Руси, подобная той, что изрёк о Киеве Олег, прозванный Вещим: Русь-земля – всем землям мать. Эта мысль была устойчивым мифом на Руси, напоминающим идею о богоизбранности иудейского народа. Миф о богоизбранности Руси помогал сносить многие невзгоды так же, как и миф о космической сущности человека. Мы увидим, что он нашёл своё выражение в православных храмах.

Письменность в Древней Руси

Не существует определённого мнения о том, была ли у славян письменность до крещения Руси. Но есть немало фактов, свидетельствующих о том, что у восточных славян алфавит получил распространение во второй половине IX в. Его создали проповедники христианства Кирилл и Мефодий, приглашённые в 863 г. в Велико-моравское княжество (западные славяне). Они создали два алфавита – глаголицу и кириллицу. На Руси официальным алфавитом стала кириллица. Все рукописи до середины XIV в. писались на пергаменте, который первоначально называли «кожей», «телятиной», «харатьей». Древнейшей рукописной книгой является Остромирово Евангелие (середина XI в.). Известны два Изборника, написанные чуть позже и содержащие нравоучительные статьи. Истинным произведением искусства является Мстиславово Евангелие (начало XII в.), в роскошном переплете, с заставками и разрисованными золотом и красками буквами. Грамота была распространена и в народе. Во многих русских городах были найдены частные письма, исполненные на бересте. Часть берестяных грамот относят к XI–XII вв. Нужно отметить, что влияние греческой культуры на древнерусскую было незначительным именно потому, что Кирилл и Мефодий заложили основы славянской письменности. Деятельность братьев-просветителей роковым образом сказалась на развитии Руси, поскольку богатейшее наследие греческой культуры стало недоступным для её народов. Переводная литература, проникшая на Русь с принятием христианства, была доступна очень немногим, да и то, как правило, это были церковные книги.

Летописание

Летописи принадлежит значительное место среди письменных памятников Руси. Летописание возникло в XI в. и существовало до XVII в., но до нас летописи дошли в составе более поздних летописных сводов, главным образом XIV–XV вв. Все они являются результатом неоднократной переработки текстов более ранних летописей. Это затрудняет выяснение многих вопросов, связанных с начальным древнерусским летописанием. Можно предполагать, что уже в первой половине XI в. летописи включали погодные записи. Первой упоминаемой датой считается свидетельство о победе Святослава над печенегами в 968 г. Победа христианства на Руси и деятельность князей являлись главными сюжетами, занимавшими составителей летописей. Считается, что первые летописные своды возникли в 70-х гг. XI в. Значительным событием было составление «Слова о законе и благодати» Иларионом, первым русским, ставшим главой молодой русской православной церкви. Идеи «Слова» во многом определили существование в течение последующих веков мифа о богоизбранности Руси. Иларион развивал мысль о всемирном характере христианства, из чего следовало равноправие Руси с Византией, претендовавшей на руководство христианским миром. Но из истины о всемирности христианства и равноправии всех церквей вовсе не должен следовать вывод о превосходстве или избранничестве Руси. Христос призывал к смирению и кротости, он прямо говорил: «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю» (Мф. 5, 5). Однако мысль об избранности Руси Богом развивалась и в последующих произведениях. Так, в летописи 90-х гг. ХI в. автор объяснял все несчастья русской земли тем, что русские, избранные и особо любимые Богом, часто грешат, за что и наказывает их Господь строже других народов. Автор не замечал, что именно в притязании на богоизбранность Руси и состоял главный грех светских и церковных властей, в который они постоянно втягивали и народ.

Летописный свод 90-х гг. XI в. в исторической литературе получил название Начального. Он послужил основой для составления в начале XII в. «Повести временных лет». До сих пор не найдено ни одной рукописи, в которой Начальная летопись была бы в том виде, в каком она вышла из рук составителя. Известны два списка летописи – Лаврентьевский и Ипатьевский, представляющие собой летописные своды. «Повесть временных лет» является одной из трёх частей летописи. Её автором считается монах Киево-Печерского монастыря Нестор. Он довёл изложение событий до смерти Святослава, т.е. до 1113 г. Через несколько лет «Повесть» была переработана игуменом Сильвестром. Она имела большое влияние на последующее летописание, включалась в летописи многих городов.

Просвещение

Первые училища на Руси организовал по совету греков Владимир. Он не без основания полагал, что дети, оставаясь на попечении родителей, будут воспитаны, как и сами родители, в языческой вере. Как сообщает летопись, князь повелел собрать детей из известных семей для «обучения книжного», причём матери оплакивали их как мёртвых, поскольку считали науку опасным чародейством. Ярослав организовал в Новгороде школу для 300 детей, преимущественно из семей духовенства. Учителя, как правило, духовного звания, обучали небольшие группы учеников и в других городах. Известно, что в середине XI в. в небольшом городке Курске учитель обучал Феодосия Печерского, позже ставшего писателем и игуменом Киево-Печерского монастыря. В Древней Руси школы были двух видов: при монастырях, где готовили церковнослужителей и кроме грамоты обучали богословию, и школы высшего типа, для детей из знати, где давали знания ещё и по философии, риторике. Но самым распространённым было индивидуальное обучение. Развитию просвещения способствовало создание библиотек. Первую из них организовал Ярослав Мудрый при соборе Софии в Киеве. Библиотеки были и в других городах, а также в крупных монастырях. Образование получали и некоторые женщины из княжеских семей. Например, дочь черниговского князя изучала греческую философию, риторику, грамматику, получила образование и дочь Ярослава Анна.

Литература

Из литературных произведений XI–XII вв. до нашего времени дошли немногие. Известно «Поучение Владимира Мономаха». Оно сохранилось как вставка в тексте Лаврентьевской летописи. Мономах был не только широко образованным человеком, но и мастером слова. Его «Поучение» высокохудожественно. Мономах призывал детей быть деятельными и совестливыми, любить Бога и народ, заботиться о судьбе Руси. Он видел болезненное состояние страны, в которой не было мира из-за распрей князей, и считал, что правитель ради мира на Руси должен простить своим противникам все обиды.

Сохранились летописные рассказы о русских путешественниках XI–XII вв. Ходили в основном в Палестину «ко Христову гробу». В 1113 г. было написано «Хождение Даниила» о путешествии игумена Даниила на родину Христа. Это произведение стало литературным памятником и образцом для написания записок о путешествиях.

Большое распространение на Руси имела житийная литература, в которой были представлены жизнеописания церковных святых. Складывался русский пантеон святых, в первые летописи были внесены сказания об Ольге и Владимире. В 1015 г. появились «Жития» Бориса и Глеба. Не обошёл вниманием житийную тему и Нестор, которому принадлежат «Житие Феодосия» и «Чтение о житии и погублении Бориса и Глеба». Летописец канонизировал своих героев. Он отходил от фактов и больше внимания уделял изображению их святости, желая вызвать яркие впечатления у читателей.

Зодчество

Крещение Руси положило начало возведению храмов, монастырей. Первоначально они были деревянными. Каменное строительство, возникшее под влиянием Византии, начинается в Киеве в конце X в. В центре города была сооружена Десятинная церковь. Интенсивное строительство велось при Ярославе Мудром: были возведены Софийский собор, Золотые ворота, церковь Богородицы, Юрьев и Ирининский монастыри. Вслед за киевской Софией строятся Софийские соборы в Новгороде и Полоцке. Тем самым подчёркивалось политическое и культурное единство Руси. Соборы и церкви строились во многих городах. Но русские мастера не копировали церковные сооружения Византии. Киевская София, конструктивные особенности которой послужили образцом для одноименных соборов в Новгороде и Полоцке, совершенно оригинальна, её замысел восходит к национальной деревянной архитектуре. В русских храмах воплощена идея космичности человека и человекообразности космоса, которая характерна для фольклора. Храм – это неземной мир в условиях земного существования, и у русского человека с ним ассоциируется прежде всего душа, которая, если исходить из языческого мировосприятия, человекоподобна. Славяноязыческая культурная традиция проявлялась в устройстве храмов, которое «символически напоминало об устройстве Вселенной и «малого мира» – человека. Антропоморфические черты храма обнаруживались в названиях отдельных его частей: глава, шея (барабан), плечи, подошва, бровки над окнами. Его устройство было ориентировано на стороны света, а росписи напоминали о Вселенной, её истории – Ветхом и Новом Заветах, о будущем человечества – конце мира и Страшном суде. Церковь стремилась поднять человека над суетными заботами дня и показать ему мир в его устройстве и истории, пронизывающей всю иерархию явлений и событий».

Искусство

Влияние дохристианских представлений заметно во многих видах древнерусского искусства. Даже в тех, корней которых в язычестве быть не могло. Иконопись, хотя и целиком унаследованная от греков, была переработана русскими художниками в традициях «языческой жизнерадостности». Ученики византийцев становились мастерами и создавали национальное искусство Древней Руси. Языческие символы использовались в декоративно-прикладном искусстве, орнаментальных композициях, наносимых на предметы быта, оружие, украшения. Солнце изображалось в виде круга, вода – в виде волнистых линий, животные и птицы – как сказочные существа. Благодаря язычеству в искусстве сохранялось виденье земной жизни и независимость от христианского мировоззрения.

Славяно-русское язычество

У восточных славян различались два культа: природы и предков. Уцелевшие памятники сохранили следы поклонения небу (Сварог), солнцу (Дажбог, Хорес, Велес), грому и молнии (Перун), воздушным стихиям (Стрибог), огню и другим явлениям природы. Сварог считался богом-отцом, его сыновьями были Дажбог и Сварожич – бог земного огня. В летописях главным божеством был назван Перун, его именем клялись, а также именем Белеса, или «скотьего бога», покровителя домашних стад и богатства. Был ещё Ладо, бог веселья, любви, благополучия. Деревянные скульптурные изображения богов ставили на открытых местах, возле которых совершали обряды, приносили жертвы, иногда человеческие. Например, в Киеве на холме стояли изображения золотоусого Перуна с серебряной головой и других богов, которым князь и народ приносили жертвы. Можно предполагать, что у восточных славян были представления об иерархии богов. Отношение богов к миру изображено на Збручском идоле, изготовленном, вероятно, в X в. и найденном в 1848 г. в притоке Днепра. Идол представляет собой четырёхгранный столб с изображениями на каждой из сторон. Три грани дают представление о подземных богах, о земной жизни и о четырёх верховных божествах, увенчанных одной общей шапкой. Соответственно изображены Мокошь, богиня плодородия, Лада, богиня брака и семьи, Перун и мужское божество без атрибутов. Некоторые исследователи полагают, что общая шапка отражает идею единого высшего бога.

Преобразование языческого пантеона

Культ предков выражался в почитании Рода, в котором видели родоначальника жизни и охранителя родичей, семьи. С ним были связаны рожаницы – женские божества, покровительницы семьи, домашнего очага и всего связанного с рождением. Предка называли «чур» (щур), отсюда – пращур (дальний предок, родоначальник). Покойников хоронили в земле, позже их начали сжигать, причём кости собирали в специальную посудину и ставили на столбы в местах, где скрещиваются пути или межи разных владений. Культ предков был более устойчивым, чем поклонение природным силам, более тесно связанное с социальными изменениями. Исследователи считают, что в древнейшие времена славяне делали подношения лишь злым и добрым духам – упырям и берегиням. Позже место духов заняли Род и рожаницы. С появлением государства на первое место выходит Перун, а после принятия христианства языческие обряды вообще становятся тайными, дольше всех почитались Род и его свита. Преобразование пантеона отражало тенденцию к монотеизму в славяно-русском язычестве. Но языческие верования не могли составить действительную конкуренцию монотеизму христианства, так как ограничивались сферой частной жизни людей. Кроме того, киевские власти поддерживали единую веру, которая соответствовала интересам централизованного государства.

Крещение Руси

Владимир, победивший в кровавой борьбе за киевский престол, хотел реформировать языческий культ, но вскоре понял, что реформа местных культов ничего не даст, а лишь обособит Русь от христианских стран. Однако к христианству он склонился не сразу. К князю приходили послы от магометан, иудеев. Владимира увлёк рассказ греческого безымянного философа о христианской вере. Весомым аргументом было и то, что христианскую веру приняла княгиня Ольга, бабка Владимира. Но и склонённый к христианству, князь выбирал между Римом и Византией. Западная церковь упорно добивалась господства над светской властью, что вряд ли могло вызвать симпатии властолюбивого Владимира. В Византии же духовная власть занимала подчинённое положение. Именно это соответствовало политическим воззрениям киевского князя. Кроме того, римские иерархи сурово осуждали просветительскую деятельность Кирилла и Мефодия, которая способствовала распространению славянского богослужения. Римская церковь признавала лишь три языка: еврейский, греческий и латинский. Запрет на славянское богослужение соответствовал общей политике папства в союзе с западноевропейскими феодалами по установлению власти над славянскими народами.

Всё это объясняет выбор византийской ориентации. Летопись сообщает, что Владимир послал в разные земли доверенных людей для знакомства с особенностями богослужения. Послов особенно поразили греки. В Софийской церкви Константинополя литургию для послов совершал сам патриарх. Великолепие храма, важность присутствовавших особ, таинственность обрядов пленили русских. Они были уверены, что сам Бог пребывал в том храме, о чём и поведали в Киеве. В 988 г., после низвержения всех идолов в Киеве, при содействии греческих священников была крещена Русь. Летописец отмечал, что киевляне стояли в воде, а Владимир на берегу Днепра просил Бога благословить «новых чад» и утвердить в них правую веру: «Земля и небо ликовали в тот день».

Двоеверие на Руси

С введением христианства на Руси стало две веры, каждая из которых уходила корнями в различные пласты культуры. Язычество и христианство не просто сосуществовали, но переплетались и проникали друг в друга. В начале XV в. один из католических иерархов сообщал в Рим, что трудно понять религию русских: то ли она оязыченное христианство, то ли охристианенное язычество. Да и Нестор Летописец горестно сетовал на предпочтение народом различных зрелищ, где «давят друг друга», в то время как церкви стоят пустые. Две взаимоисключающие веры могут обогащать друг друга в искусстве, о чём свидетельствует, например, русская храмовая архитектура. Но в индивидуальном сознании эти же две веры не обогащают друг друга, а скорее нейтрализуют одна другую, существуют как неполноценные веры. Как любой верующий испытывает недоверие по отношению к другой религии, так и человек, имеющий две веры, может испытывать лишь недоверие по отношению к каждой из них, которое с течением времени может стать чертой характера. Двоеверие на Руси не разделяло общество на приверженцев той или иной веры, а рассекало индивидуальное сознание, вынуждая отдельного человека искать общее основание для обеих вер. Таким основанием может быть лишь недоверие или маловерие, но в сущности – безверие. Ясно, что это очень неопределённое состояние человека. В безверии человек ничего не допускает выше себя самого, поскольку он ничему не верит. В то же время он может оказаться в зависимости от любой мелочи, поскольку готов поверить чему угодно. В таком состоянии человек не доверяет ничему внешнему, но в то же время готов удовлетвориться чисто внешним, показным эффектом. Двоеверие на Руси породило безверие и двусмысленное отношение не только к религии, но и к власти, к отечеству, к его роли и судьбе. С одной стороны, утверждался православный идеал монарха, с другой – языческий образ восточного деспота, «дробящего лбы» подданным, как говорили о своем фараоне древние египтяне. Превозносилась христианская идея равенства всех народов перед Богом, но и лелеялась мысль о богоизбранности Руси и её народа. Это же проявилось и в отношении к самому существенному в христианстве – к образу Христа. Он вызывал сочувствие своими страданиями, но не более. Общий смысл того, что Бог принёс жертву человеку, оставался вне народного сознания, которому было свойственно языческое понимание: не человеку приносятся жертвы, а он сам приносится в жертву. Человеческое жертвоприношение превратилось в самопожертвование, и это всё, что осталось в сознании народа от Сына Божьего. В результате Христос стал понятным и близким, но перестал быть христианским образом. Обмирщённый образ Христа был потеснён образом Богородицы, которая воскрешала в памяти Рода и рожаниц. В том, что образ Божьей матери стал более близким, чем образ рождённого ею Христа, можно видеть следы культа предков, когда почитали память родителей, не почитая особо детей.

Образ Иисуса Христа и образ Богородицы

В русской иконописи Богородица занимала центральное место, ей отводилась роль Царицы Небесной. Такое же место было у Софии – Премудрости Божией. Но богородичные иконы, как считал русский философ Е.Н. Трубецкой (1863–1920), в художественном отношении полнее, красочнее и совершеннее. Он объяснял это так: «Икона св. Софии Премудрости Божией выражает собою ещё не раскрытую тайну замысла Божия о твари. А Богоматерь, собравшая мир вокруг предвечного Младенца, олицетворяет Собою осуществление и раскрытие того же самого замысла. Именно эту соборную, собранную воедино вселенную замыслил Бог в Своей Премудрости: именно её Он хотел; и именно ею должно быть побеждено хаотическое царство смерти». С почитанием Богородицы связаны представления о женской сущности Руси, которые имеются в русском фольклоре. Они обязывали по-особому любить Русь, но вместе с тем вызывали желание всегда быть у неё под защитой, никогда не выходить из того возраста, когда ещё можно быть у матери на руках. Эти же представления рождали опасения насилия над Русью, надругательств над ней со стороны «чужих», «пришлых».

Воззрения Феодосия Печёрского

Всё это свидетельствует о том, что выбор веры на Руси так и не произошёл. Это не могло не волновать древнерусских мыслителей, которые жили в основном в монашеской среде. В числе таких мыслителей был Феодосии (ум. в 1074 г.). Он с юных лет проникся идеями христианства, в 1032 г. был пострижен в монахи и тридцать лет истязал свою плоть, следуя призыву христианства оставить мир и не радеть о теле. В 1062 г. он стал игуменом Печёрского монастыря. Феодосий проповедовал идею избранности монашества и считал необходимым монашеский надзор над обществом и светской властью. Последняя, полагал Феодосий, должна быть лишь орудием защиты веры и Церкви, которая является истинной хранительницей «правоверия». Он считал, что единой сделает Русь не светская власть, а общая вера. Воззрения Феодосия Печёрского послужили началом формирования церковной идеологии.

Историософия Нестора Летописца

Его взгляды разделял и развивал Нестор, монах того же монастыря, автор первой редакции «Повести временных лет». С идеями Печёрского игумена Нестор был несомненно знаком, у него есть труд «Житие Феодосия Печёрского». К идее единоверия он пришёл от более общей идеи единства и богоизбранности славянского народа. Он убеждал читателей, что апостол Павел был учителем для славян, а поскольку Русь – это тоже славяне, следовательно, апостол Павел является учителем и для русского народа. По Нестору, история управляется и направляется Богом, и те, кто преступает церковные заповеди, пусть это даже целые народы, будут наказаны. Несчастья Руси – это кара за «зловерье» и «лукавство» правителей, но тем самым Русь приводится к «истине». Так, Святополк, сын Владимира, хотел убить всех братьев, чтобы владеть Русью одному, но был разгромлен Ярославом и в результате провёл остаток жизни в одиночестве и болезнях. Урок здесь был для Нестора очевиден: окаянного Святополка погубило стремление к единовластию. Не менее очевидным был для него и вывод: удельная система княжества является богоустановленной формой правления на Руси, она идёт от сыновей ветхозаветного Ноя, разделивших между собой землю. Удельность светская может быть уравновешена на Руси единоверием. Единой должна быть власть церкви, а не княжеская власть.

Три силы

Идее славянского единства, которую настойчиво развивал Нестор, совсем не соответствовала историческая действительность его времени. Славяне были разобщены, и значительная часть их была порабощена. Западные славяне находились под влиянием католической церкви. Нестор настаивал на господстве православия, видя причину разобщённости в отходе от истинной веры. Как и Феодосий Печёрский, он сводил социальный процесс к действию двух сил – церковной и светской властей. Народ в летописях упоминался лишь в связи с антифеодальными выступлениями. Он воспринимался как неопределённая и угрожающая, но не равноправная с церковной и светской властями сила. Три силы – церковь, княжеская власть и народ – оставались разобщёнными в культуре Древней Руси. Необходимость их единства не была понята летописцами, что наложило отпечаток на понимание и развитие русской культуры. Ей всё время недоставало третьей силы, которая созревала как бы в стороне от общего направления развития русской культуры. С этим связаны ощущения, что русская культура всё ещё не проявила себя, что она всё время в пути, в будущем, а не в настоящем. Но данное положение нe способствовало решению проблем культуры. В одной из книг по истории русской культуры читаем: «Больным вопросом для школ XVIII в. было отсутствие учителей». Но эта же проблема перешла и в XIX в., мало что изменилось и сегодня. Иного и не могло быть на Руси при отсутствии университетов и высшего школьного образования, что влекло за собой отставание в развитии науки и философии.

Трудности в вопросе определения характера русской культуры

Из-за традиционной нерешённости каких-то проблем можно было бы, следуя классификации К. Леви-Строса, отнести древнерусскую культуру к «холодной». Но такое заключение поверхностно, не выражает сути вещей, поскольку при ближайшем рассмотрении можно заметить, что идеология, а именно она должна быть достаточно развитой в «холодной» культуре, в Древней Руси была весьма расплывчатой и двойственной.

В последующей истории России самые яркие страницы связаны с ломкой традиций, и вообще российской государственности была присуща антитрадиционность: традиции если и сохранялись, то на уровне семейно-бытовом и общинном. Но данный уровень (и связанная с ним культура повседневной жизни людей) всегда воспринимался на Руси как что-то второстепенное, хотя именно на этом уровне закладываются основы культурного развития человека.

Монологичность древнерусской культуры

Мировоззрению древнерусского человека была присуща патриархальность. Женщину-мать на Руси называли «берегиня», но беречь она должна была уклад жизни, целиком зависящий от отца. Патриархальными были и отношения между народом и властью. Народ – это даже не дети, кем были простые китайцы по отношению к своему императору, у древнерусских князей народ был безгласным поставщиком дани. Как пчёлы, обязанные ежегодно давать мёд своему хозяину. «Детьми» у князей были дружинники, которые помогали своему патрону грабить народ самыми разбойничьими способами. Ни о каком сотрудничестве власти с народом не могло быть и речи. Своеволие, произвол, вероломство – так можно охарактеризовать действия первых русских князей по отношению не только к народу, или к смердам, как его называли, но и друг к другу. Такой тип отношений обусловил существование монологического типа культуры, т.е. культуры «одноголосой», одномерной, эгоцентричной, где каждый слышит в основном лишь себя. Народ, выведенный в России за пределы культурной жизни, очень долго даже не относился к обществу, а его деятельность не воспринималась в качестве культурной деятельности. Об этом свидетельствуют призывы «нести культуру в народ», которыми так богата была вторая половина XIX в. Тогда же звучали и призывы помогать народу, причём призывы были обращены не только к власти, но и к обществу, в которое, следовательно, народ не входил. Так, русский философ B.C. Соловьев писал в конце прошлого века, в связи со страшным голодом 1891–1892 гг., о положении в государстве: «Народ голодает, правительство всячески старается помочь ему, а общество ничего не делает».

Монологизм, одномерность древнерусской культуры сказались и на восприятии человека. Оно не было объёмным, человек виделся в качестве схемы, его психика, характер, внутренний мир находились за границей чувственного образа. Восприятие человека напоминало его изображение в древнеегипетском искусстве XIV в. до н.э. Но самовосприятие человека в древнерусской культуре было иным, себя он воспринимал как вполне достаточную личность. Однако в сравнении с властью, ценность которой была высшим мерилом в древнерусской культуре, жизнь отдельного человека ничего не стоила. В особенности жизнь смердов, которые воспринимались князьями как объекты природы. Принято считать, что на Руси не было рабства, но смерды на Руси едва ли почитались за людей, а потенциальным рабом и холопом был всякий, кто не обладал властью.

Нас не должно удивлять отмеченное только что разночтение в восприятии человеком Древней Руси себя и другого. Если отношения власти и подчинения определяли собой культуру в целом, то эти же отношения определяли и культуру отдельного человека. Как правило, люди в своих отношениях к окружающим лишь воспроизводят испытываемые ими отношения к самим себе. Исходя из этого в древнекитайской философии и в христианстве был сформулирован принцип, предписывающий человеку относиться к другим людям не так, как они к нему относятся, а так, как бы он хотел, чтобы они относились к нему. Но христианство прельстило посланцев киевского князя не своей этической стороной, а внешней красотой и блеском. Эта внешняя сторона византийского богослужения мало способствовала внутреннему преображению человека Древней Руси, его протест против крещения выражался в стремлении сохранить веру предков – язычество.

Дуалистичностъ в русской культуре

Поскольку крещение Руси было проведено по инициативе власти, оно не изменило монологической сути древнерусской культуры, как не изменило оно и одномерности в восприятии человека. Но крещение способствовало расколу в душе человека. Не успев созреть, «выделаться» в качестве самостоятельной и своеобразной личности, человек был поставлен перед необходимостью принять чужой образ. Нужно было быть христианской личностью по предписанию власти, что, конечно, невозможно в принципе и противоречит самому духу христианства. Однако во времена крещения Руси дух христианского учения мало волновал не только киевских князей, но и византийскую церковь. В IX–XI вв. иерархи восточного христианства обличали западное христианство не в отступлении от духа учения Христа, а в нарушении буквы, в несоблюдении обрядовых и дисциплинарных особенностей. Как известно, разделение христианской церкви на западную (римско-католическую) и восточную (греко-католическую, православную) произошло в 1054 г. После распада Византийской империи в середине XV в. Россия стала восприниматься как единственная преемница византийского христианства. В начале XVI в. монахом Филофеем из псковского Елеазарова монастыря была провозглашена мысль о Москве как о «третьем Риме». Но что могла наследовать Россия? Она наследовала идею империи и внешнюю, обрядовую сторону христианского учения, церковную декоративность, которая в X в. запала в души русичам. В отечественной культуре и по сей день сохраняет своё значение стремление к видимости и декоративности.

Два фактора имели роковое значение в формировании древнерусской культуры: произвол власти, совершенно не считавшейся с народом, и христианство, воспринятое на восточный лад. Византийское мировоззрение, исключавшее какое-либо понятие человеческой личности, явилось на Руси идейным обоснованием и без того господствовавшего пренебрежения к личности. А склонность к декорациям, к созданию видимости стала внешним выражением внутреннего пренебрежения к элементарным запросам человеческой жизни. Несоответствие внешнего внутреннему, пропасть, лежащая между тем и другим, постепенно становилась жизненной нормой. Двоеверием и двоедушием были пронизаны все слои общества. На Руси лишь юродивые да святые могли себе позволить быть искренними.

Раскол, который и без того существовал в душе россиянина, в XVII в. привёл к отделению части верующих от русской православной церкви. Поводом к расколу послужили реформы патриарха Никона, но причиной был протест народа, не желавшего мириться с церковной и светской властью вообще. Раскол показал, что в «низах» общества существует личностное сознание. Не случайно именно в XVII в., как писал Д.С. Лихачёв, «человеческий характер бы впервые «открыт» для исторических писателей, предстал перед ними как нечто сложное и противоречивое». Свободная личность на Руси проявлялась в «гуньке кабацкой», на последней ступени падения, в поисках смерти как освобождения от всех страданий». Дуалистичность в русской культуре означала взаимоисключающее сосуществование самобытности, рождавшейся в «низах» общества, и искусственности, насаждаемой «верхами». В общем это было противостояние народной и официальной культур, но использование христианства как официальной религии влекло за собой оценку народной культуры как языческой. Так было во всех христианских странах. Для Руси же характерна была оценка всего самобытного − как антигосударственного, направленного против власти. Причина проста: власть на Руси всегда была казённой и искусственной. Поэтому и в самобытности видели угрозу власти. Самобытное творчество преследовалось, изгонялось, а если и признавалось, то лишь после смерти авторов. Чтобы сохранить культуру, которая не признавалась официально, нужно было бежать в леса, как старообрядцы, или же уезжать за пределы империи. Так было в XVII в., так было в XX в. после 1917 года. Парадоксально, но факт: для того чтобы сохранить русскую речь, русские обряды, нужно было эмигрировать из России куда-нибудь в Америку или в Канаду, где и сегодня существуют русские поселения, сохранившие традиции и обычаи, о которых мы с вами можем прочесть только в книгах.

Искусство вместо культуры

Казённость и искусственность власти в России ярко проявлялись в культуре светского общества, которое в образах немецкой или французской культуры видело примеры для подражания. Власть, пытавшаяся переделать на немецкий или французский лад не только собственные манеры, но и манеры своих подданных, не могла восприниматься как своя власть. По крайней мере, со времен Петра I границы Российской империи проходили не только между империей и другими странами, но ещё и между народом и властью. Не удивительно, что насаждавшаяся властью культура воспринималась в народе как что-то заграничное и искусственное. Культура на Руси ещё и до XVII в. отождествлялась с искусством, т.е. с чем-то ненастоящим, мнимым, но пробуждающим интерес и отвлекающим от повседневных забот. После петровских реформ многое в русской жизни стало искусственным. Сословное деление общества, бюрократический аппарат, администрирование, многочисленные инструкции – всё это должно было бы служить общему подъёму социальной культуры, но в действительности усиливало лишь недоверие к культуре вообще. Такое недоверие к ней как к чему-то искусственному, без чего в принципе можно в жизни обойтись, наблюдается в обществе и сегодня. Прежде всего недоверием к культуре объясняется тот факт, что её развитие не является первоочередной заботой ни правительства, ни рядовых граждан России. Но это недоверие выражается чаще всего по отношению к своей, отечественной культуре, которая оценивается заведомо ниже западной. До XVIII в. положение было иным, эталоном считалась византийская культура, но со времен Петра I знаки плюс и минус поменялись местами. И восточная, и западная ориентации российской культуры носили совершенно искусственный характер и лишь препятствовали созреванию своего, самобытного культурного образа. Отсутствие определённости в культуре вызывает необходимость всё время оценивать, сопоставлять, сравнивать различные явления друг с другом, а не с традициями или идеалами, которые значительно облегчают сам процесс оценивания. Интересно, что это выражается даже в составе слов русского языка. По подсчётам специалистов, свыше сорока процентов русской лексики носит оценочный характер, а в любом другом языке – не больше пятнадцати. Язык свидетельствует о неопределённости не только в культуре, но и в человеке. С неопределённостью связаны и вечные поиски правды, которые так характерны для русской культуры. Правдой русский человек интересовался больше, чем собственными правами, но за его поисками правды всегда скрывались опасения быть обманутым в искусственном мире русской культуры и государственности. Опасения, которые не предохраняли его от обманов, от увлечения видимостью, иллюзией.

Дух и идея русской культуры

Внутренняя неопределённость побуждала русского человека искать что-то определённое и устойчивое во внешнем мире. В русской культуре особое место занимает природа, причём природа нетронутая, естественная, не испытавшая прикосновения культуры. Такая природа казалась тем немногим в окружающем мире, что не обманет и не подведёт. Ещё почитались государство и твёрдая власть. Не в силу какой-то особой любви и уважения, а потому что в государстве и власти виделась основа, помогающая человеку определиться внутренне. Государство – это держава, оно представлялось внешним держателем и незыблемой основой жизни. Н.М. Карамзин, несомненно знавший историю русского народа и его культуры, писал Александру I в связи с намерениям императора освободить Польшу, с чем русский историк был решительно не согласен: «Наполеон мог завоевать Россию; но Вы, хотя и Самодержец, не могли договором уступить ему ни одной хижины Русской. Таков наш характер и дух государственный». Похожее мнение можно встретить и у современных авторов: «Вот, собственно, ключ к пресловутой русской загадке. Он кроется в особом отношении русского народа к своему государству, в безусловном служении ему».

Но мнение русского историка, высказанное достаточно определённо, нельзя принимать как окончательное в вопросе о сущности русской культуры, о её духе и основной идее. Этот вопрос волновал многих мыслящих людей, и не только в России. С ним связаны такие понятия, как «русский вопрос», «русская идея», «загадочность русской души» и т.п. Говоря об основных этапах становления культурологии, мы уже приводили мнение Гегеля о России. Гегель полагал, что Россия содержит в себе огромные возможности будущего развития. Отечественные мыслители часто выражали характер и призвание русского народа в понятии русской идеи. B.C. Соловьев писал о ней: «Русская идея, мы знаем это, не может быть ничем иным, как некоторым определённым аспектом идеи христианской, и миссия нашего народа может стать для нас ясна, лишь когда мы проникаем в истинный смысл христианства». Н.А. Бердяев, тоже писавший о русской идее, считал, что она является эсхатологической, обращённой к концу. «Отсюда, – полагал он, – русский максимализм. Но в русском сознании эсхатологическая идея принимает форму стремления ко всеобщему спасению». Философ так определил государство и отношение к нему в русской культуре: «Народ, обладающий величайшим в мире государством, не любит государства и власти и устремлён к иному». Как видим, его мнение отличается от мнения Н.М. Карамзина, хотя и с последним трудно не согласиться.

В этих неопределённых и противоречивых мнениях о русской культуре, о русском характере и идее отражена неопределённость и противоречивость самой культуры, характера и идеи. Неопределённость делает русскую культуру отзывчивой на все веяния и идеи в мировой культуре, подражательной в отношении многих образцов и идеалов, рождённых в культурах других народов. Русская культура пластична, что создаёт и опасность имитации жизни, мысли и самой культуры. Русские умы волновали больше замыслы, проекты, надежды, чем их осуществимость. С этим связаны неопределённость и невыраженность в культуре богатырских начал народной жизни. Эти начала никак не могут созреть, «выделаться», оформиться и появиться в своём, неповторимом образе. Неопределённость и невыраженность можно объяснить особенностями российской истории, в которой начала национальной культуры постоянно угнетались сменой ориентиров и ценностей, происходившей по инициативе властей. Но если согласиться даже с таким объяснением, то из него не следует вывод, что пройдёт время и неопределённость исчезнет, что долго зреющий плод русской культуры наконец-то созреет и появится в своем собственном облике. Такие выводы делались в истории русской культуры постоянно, они и составляют её особенность. Русскому народу, как и многим другим народам, издавна был присущ и миссионизм (вера в свою, особую роль), и мессианизм (вера в пришествие мессии-освободителя). Русский народ называли и «богоносцем», и «богоизбранным», но считал ли он сам себя таким? Народу приписывали самые разные качества, к нему взывали, его именем клялись, от его имени творились страшные злодеяния в российской истории, но по-настоящему с его мнением ни одна власть не считалась. Всё это так, но ожидать каких-то особых условий для развития русской культуры – значит продолжать верить в особую роль народа и культуры или в пришествие мессии. Реальнее будет признать, что в истории русской культуры уже выражено всё, к чему способен народ. Он выражал себя не только в собственном творчестве, но и посредством творцов, вступавших с ним в диалог. Потому творчество и возможно, что находятся люди, которые не ждут соответствующих условий. Их творчество становится проявлением духа национальной культуры. Таким является, прежде всего, творчество А.С. Пушкина.

«Явление русского духа»

В 1832 г. в статье «Несколько слов о Пушкине» Н.В. Гоголь писал: «Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа: это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится через двести лет». Крепко сказано: явление не духа поэзии или искусства в целом, а духа русского как такового. Здесь можно вспомнить предшествующую тему: Иисус Христос был явлением человека, человеческого духа. Пушкин – явление русского человека, русского духа. Первый – явление человечности, второй – её национальное выражение. Между ними нет пропасти, но и разницы нельзя не заметить. Их объединяет поэтическое начало, но один из них не написал ни строчки, а второй жил по сути теми минутами, когда «стихи свободно полились». Христос провозгласил конечное торжество «нищих духом», т.е. простых, не обременённых званиями и богатством людей, а Пушкин писал «о милости к падшим». Христос искал поддержки и понимания у простых людей, Пушкин надеялся на понимание и признание народом его творчества. В конце своего жизненного пути Пушкин писал о странничестве, о бегстве от земных привязанностей, да и смерть его напоминает бегство от жизни, а не её закономерный конец. Путы земной жизни мешали поэту, он чувствовал свою обременённость ими, но был не в силах порвать их иначе, как только уйдя из жизни. Пушкин – это обнажённый нерв русской культуры: с одной стороны, стеснённость земными привязанностями, в чём бы они ни проявлялись, и с другой – неспособность порвать с ними решительно и навсегда. Отличительной чертой русского характера является убеждение, что жизнь – это плен. Оно сближает его с христианским мировоззрением, в котором жизнь оценивается именно так. Но в русском характере есть и страсть к свободе, которая ставит русского человека в непримиримое отношение к жизни. Такое отношение отдаляет его от христианства, хотя оно прямо следует из понимания жизни как плена. Но из этого понимания следует и вынужденность платить за свободу только жизнью. Измениться и быть свободным в пределах самой жизни русскому человеку как бы не дано, поскольку она не воспринимается иначе, чем плен. Отсюда и заниженные жизненные потребности, и неловкость от комфорта, и стремление к опрощению, которое можно наблюдать у русской интеллигенции. Русский человек хорошо ощущает небожественную сущность жизни. Из-за этого жизнь в его глазах оказывается недостойной того, чтобы о ней заботиться, чтобы её украшать и улучшать. Поэтому у русского человека так неразвиты повседневные потребности. Пушкин считал, что в духовности и самобытности Россия не уступает Западу, но уступает ему в повседневных формах жизни и в стремлениях человека к личной свободе и независимости. С Пушкина в русской литературе начинается и культура понимания народной духовности и самобытности. Он ввёл в своё творчество «простонародную» точку зрения, и диалог с ней оказался очень плодотворным.

Начало диалогичности в русской культуре

Вот что пишет об этом один из исследователей отечественной культуры: «Начиная где-то с 30-х годов воссоздаваемая Пушкиным образная картина мира во всё меньшей степени стала удовлетворять его как художника, если она не заключала в себе одновременно и взгляд со стороны народа».

Пушкин открыл глубинный материк народной культуры, которая до него мало интересовала власти и просвещённых людей России. Народная культура, несмотря на многочисленные преобразования и переориентации в российской истории и в официальной культуре, продолжала жить своей жизнью, оставаясь как бы самостоятельным миром в государстве. Воля к власти в истории России явно преобладала над волей к культуре, но последняя всё же сохранялась в самобытности народной жизни, в своеобразном мировоззрении, над которым тяготела, как считал Г.И. Успенский, «власть земли». Земля властвовала над сознанием русского человека, но он не воспринимал её как плен. Для него пленом оказывается жизнь без земли, только такой жизнью он тяготился. Власть земли давала силу русскому человеку, и государственная власть это чувствовала. Поэтому в России земельный, крестьянский вопрос был всегда таким острым, болезненным. Чтобы обессилить русского человека, нужно было оторвать его, как древнегреческого Антея, от земли.

Угасание русской культуры

Известно, что тема народа, тема простого, «маленького» человека оказалась очень продуктивной для русской литературы. Но диалог с народом почти не вышел за рамки литературы. И сегодня, в «сумерках просвещения» утверждается значительная роль литературы в воспитании народа. Между тем, хорошо знавший её русский писатель и философ В.В. Розанов писал в 1915 г.: «Да вся литература (наша) XIX века и не имела другого устремления, как выесть душу человеческую и основать на месте её Пустословие». Русская литература XIX в. была зеркалом русской жизни, и Ленин был глубоко прав, когда назвал творчество Толстого зеркалом русской революции. Но сам Ленин предпочитал смотреться в« зеркало» марксистской литературы, имевшей весьма отдалённое отношение к русской культуре. После 1917 г. воля к власти в очередной раз победила в России потребность в культуре, и это сыграло трагическую роль в её развитии. Губительным для русской культуры оказалось физическое истребление многих её деятелей, уничтожение широко развернувшегося в 20-е гг. краеведческого движения, единообразие школьного образования, повсеместно насаждавшийся «социалистический реализм» в искусстве. Но самым губительным для русской культуры стал окончательный отрыв русского человека от земли, т.е. насильственная коллективизация сельского хозяйства, и преобразование практически всей жизни народа по образцу фабрично-заводской деятельности, т.е. индустриализация. В новом духе было воспитано несколько поколений. К этому нужно добавить почти полное истребление крестьянского быта, о чём в 70-е гг. поведали нам писатели«деревенщики». В середине 60-х гг. один из самых русских поэтов XX в. Николай Рубцов писал: «Россия. Русь! Храни себя, храни!» Его творчество стало как бы прощальным диалогом с русской природой, с исконно русскими ценностями. Завершающим литературным образом уходящей в прошлое русской культуры стал роман В. Распутина «Прощание с Матёрой» (1976), где затопление острова в целях создания водохранилища символизировало гибель ещё одной Атлантиды – старой России.

Существование русской культуры было подорвано и господством коммунистической идеологии, ничего национального в себе не содержащей. Кроме того, отделение церкви от государства, а по сути полное отделение её от жизни нескольких поколений, привело к возрождению монологичности в русской культуре, что выразилось в её духовном оскудении. Но самым очевидным показателем угасания русской культуры является повседневность обыкновенной человеческой жизни, исключающая национальные традиции, обычаи и обряды. В соответствующих темах мы достаточно подробно говорили об их роли в культуре. Если образ жизни десятков миллионов людей не содержит национальных обычаев и обрядов, то всё национальное в культуре остаётся разве что в книгах и в музеях. Поэтому о русской культуре теперь приходится говорить в прошедшем времени. Сознавать это невесело, конечно, но не нужно придавать факту угасания русской культуры значение чего-то трагического. Пока продолжается жизнь, ничего трагического в этом таком факте нет. Ведь культура – это не только подспорье и оформление жизни, культура – это ещё и бремя ложных традиций, догматов, канонов, предрассудков и т.п. Нужно ли вечно хранить истоптанные башмаки, обветшалое платье, пришедшую в негодность мебель? Говоря о видах культуры, мы различали предметный и личностный виды. Гибель какой-нибудь культуры сказывается прежде всего на состоянии предметной, внешней, зримой культуры. В Древнем Египте этот вид культуры был развит, а сегодня от него остались только пирамиды и мумии. Но древнеегипетская культура незримыми нитями пронизывает ткань мировой культуры, её духовное наследие не исчезнет, пока живо человечество. Так и культура Древней Эллады: когда-то зримые, предметные её формы перешли в духовное измерение, продолжая питать собой развитие мировой культуры. Но так и культура Древней Руси: важно, чтобы её предметные формы, её духовные и материальные памятники стали достоянием личностной культуры. Аналогичным образом нужно подходить и к факту угасания русской культуры. Что наследуем мы из неё, что близко в ней нашей душе, чему душа отзывается? От ответов на эти вопросы зависит дальнейшее существование русской культуры.

Неопределенность – двусмысленный дар русской культуры

Мы уже говорили о неопределённости как о свойстве русской культуры. Её можно объяснить тем, что русскому характеру так и не удалось оформиться, стать вполне самостоятельным, что личная, гражданская самостоятельность человека на протяжении всей истории подавлялась государственностью. В неопределённости русской культуры заключена её слабость, препятствие для сосредоточения сил, творческих способностей русского человека. Его тяготит форма, тяготит обязательность и определённость, а это всё необходимые качества для культуры. Неопределённость свидетельствует о национальной невыраженности, но в ней есть и сильная сторона, которая выше была названа отзывчивостью. Вследствие этого русская культура предрасположена к общечеловеческим ценностям. А.А. Блок писал в известном стихотворении «Скифы»: «Нам внятно всё – и острый галльский смысл, и сумрачный германский гений». Отзывчивость и восприимчивость к достижениям других культур возвеличивают русского человека, делают его выше национальной ограниченности. Отзывчивость есть его дар, хотя сам он мало ценит её, нередко даже стесняется, принимая за излишнюю сентиментальность. Но за ней скрывается глубокое личностное начало, которое всё ещё живо в русском человеке именно потому, что в русской культуре и в истории оно было практически невостребованным. Благодаря тому, что это начало живо в русском человеке, в его душе могут найти отклик чувства и мысли представителей иных культур и эпох. Примером этому может служить стихотворение отечественного поэта Д. Алтаузена (из «Стихов о Ветлуге»):

Общим и созвучным для «классовых врагов» оказался не государственный дух, в чём Н.М. Карамзин видел выражение русского характера, а личное чувство, вызываемое его героиней. Но это личное чувство часто попадало в плен государственных интересов и соображений. Примером может служить и сам русский историк: он писал Александру I о том, что ещё рано давать народу конституцию и отменять крепостное право.

Залог существования культуры

Именно свободное личное чувство является залогом дальнейшего существования русской культуры. Для подлинного освобождения чувства должна умереть идея абсолютной зависимости культуры от государства и его учреждений. Лишь с отказом от этой идеи может наступить, образно говоря, воскресение культуры России, а значит, и самой России. Но это уже будет совсем иной облик культуры: не столько национальный, сколько человеческий. В истории мировой культуры есть примеры подобных воскресений. России тоже путь не заказан.

Что касается предметного вида русской культуры, то он, скорее всего, будет тяготеть к обрядности Русской Православной Церкви. В ней ещё не утрачены способы выражения национального характера культуры, сохранены ритуалы, обряды и традиции, приспособленные к условиям российской действительности. Но необходимо понимание того, что идеи христианства, столь близкие русской культуре, осуществляются прежде всего посредством личной веры, личных чувств и мыслей. Если этого нет, то Христос, как говорится, «напрасно умер». Не так ли с русской культурой: она была, но если она не продолжается в нашей вере, в нашем чувстве и отношении к ней, то она была напрасно.

КРАТКИЕ ИТОГИ

1. Развитие культуры Древней Руси во многом определялось условиями формирования государства. В чём выразилось определяющее влияние русской государственности на культу-ру? С начала своего существования государство было внешним средством примирения и установления порядка среди восточнославянских племён. Появление государства означало появление культуры совместной жизни. Вместе с тем возникновение государства стало актом национального самоотречения восточных славян, а отношения вражды и распри, существовавшие между племенами, были перенесены на отношения между властью и народом. Самобытность, духовность, личностные начала в культуре славян были поставлены в зависимость от отношений к ним власти. Нужно отметить, что крещение Руси было тоже актом государственным, определившим раздвоение культуры на официальную и народную, которая с тех пор воспринималась как языческая.

2. Без обращения к дохристианским воззрениям славян невозможно понять ни своеобразия христианизации Руси, ни основных идейных движений в отечественной культуре. Каковы были особенности мировоззрения древних славян? В язычестве славян постепенно утверждалась тенденция к единобожию. Перед крещением Руси между собой соперничали Род (родоначальник жизни, божество всей природы и духа предков) и Перун (покровитель великокняжеской власти, глава пантеона). После утверждения христианства в сознании народа остался Род, который долго олицетворял антихристианские настроения на Руси. Важное место в славяно-русском мировоззрении занимали культ предков и вера в магическое содержание реального мира, который представлялся разделённым на враждебные начала. Со времени крещения на Руси утвердилось двоеверие, причём преобладающей была языческая вера.

3. Особенности истории Древней Руси, как и развития Российского государства в целом, нашли выражение в своеобразном характере русской культуры. Какие черты характера русской культуры можно выделить? Нужно отметить, что культура на Руси долгое время отождествлялась с искусством. Это отразилось на уровне повседневной и материальной культуры. Кроме того, идеи централизации и сильная государственная власть способствовали формированию монологического типа культуры. Но это не исключало дуалистичности и противоречивости русской культуры, сосуществования в ней самобытных и искусственных начал. Многие отечественные исследователи полагали, что основная идея русской культуры определяется характером русского человека и представляет собой национальное выражение христианской идеи. В XIX в. в русской культуре наметились традиции диалогичности, но они утвердились в основном только в искусстве. Характерной чертой русской культуры являлась неопределённость, которая свидетельствовала о национальной невыраженности, но вместе с тем способствовала отзывчивости к ценностям других культур.

 

ТЕМА 17

Рождение европейской культуры Нового времени

Западноевропейская культура Нового времени не является прямым продолжением ни древнегреческой, ни древнеримской культуры. Идея превосходства европейской культуры, заимствованная у Древнего Рима, в течение нескольких столетий казалась бесспорной и определяла собой отношение к культурам неевропейских народов. Считалось, что они будут развиваться по-европейски. Действительно, многие идеи и образы европейской культуры остаются жизнеспособными и продолжают влиять на развитие мировой культуры. Их изучению посвящены вопросы данной темы:

1) особенности средневековой культуры в странах Западной Европы;

2) гуманистическая направленность Возрождения;

3) значение техники в формировании мировоззрения человека Нового времени;

4) характерные черты европейской культуры.

Термин «средние века»

Средние века были историческим периодом сосуществования христианства и язычества в Западной Европе, периодом поиска соглашения между ними, поиска срединного пути развития культуры. Особенности средневековой культуры были изначально присущи культуре Древней Руси. В частности, это относится к двоеверию, характерному и для средневековой культуры стран Западной Европы. В XV в. термин «средние века» начал употребляться историками для обозначения периода времени от гибели Западной Римской империи до современной им эпохи Возрождения. В XVII в. деление всемирной истории на античность, средние века и Новое время уже прочно вошло в историческую науку. Хронологические рамки средних веков точно не определены. В основном принято считать, что средневековье охватывает период истории, следующий за историей древнего мира: с конца V в. до середины XVII в. В этот период произошло зарождение, развитие и разложение феодализма в Западной Европе.

Сущность феодализма

В политическом отношении для феодализма характерны раздробленность власти, отсутствие гражданского правопорядка, соединение политической власти с собственностью на землю, а также жёсткая иерархия в отношениях между людьми. Земельные собственники (феодалы) наделяли землёй непосредственных производителей – зависимых крестьян, которые самостоятельно вели мелкое хозяйство и отдавали собственникам часть своего продукта в виде феодальной ренты. Крестьяне были лично зависимы от феодалов и принуждались к труду внеэкономическими средствами.

Формирование городской культуры

Принципиальные изменения в образе жизни и культуре средневековой Европы связаны с появлением городов. Их возникновение объясняют по-разному. Города возникали на месте староримских поселений и там, где их никогда не было. Появление средневековых городов связывают с развитием феодальной вотчины или сельской общины, с формированием рыночных отношений. К определяющему фактору относят и становление ремесленного производства, его отделение от сельского хозяйства. С другой стороны, именно возникновение городов стало условием интенсивного развития ремесла. Ремесло, будучи ручным производством, в процессе которого создавались новые предметы, являлось культурой в большей мере, чем сельское хозяйство. Ремесло было от начала и до конца деятельностью искусственной, а именно искусственность отличает культуру от стихийности и первобытности. Ремесло и города создавали особый – культурный – образ жизни. Всё окружение человека, а также режим жизни в городах являлись продуктом его собственной деятельности, т.е. носили искусственный характер.

В Италии и на юге Франции многие города развивались на местах поселений времён античности. С XI в. города стали возникать на территории Англии, Германии, Нидерландов, во Фландрии, с XII–XIII вв. – в Скандинавских странах, в Ирландии. Города росли в связи с притоком в них крестьян, бежавших от своих господ или отпущенных на оброк. По численности населения средневековые города были невелики, в XIV–XV вв. города, где проживало 20 тыс. человек, считались крупными. Среди горожан было много подёнщиков, чернорабочих, возчиков, трактирщиков, значительные прослойки составляли духовенство, купечество. Население городов боролось за свою независимость от феодалов: горожане либо откупались, либо добывали свою свободу с оружием в руках. Многие города Италии и Южной Франции, а позже Германии стали коммунами; они вели самостоятельную внешнюю политику, имели своё самоуправление, чеканили монету. По сути это были города-государства, напоминавшие античный полис, но с той разницей, что не часть, а все горожане были свободными от крепостной зависимости. Беглый крепостной крестьянин, проживший в городе год и день, обретал права свободного горожанина. Даже городской воздух, говорили в средние века, делает человека свободным. Города превращались во вместилище духовной свободы, завоёванной горожанами, или «третьим сословием». Городское население становилось духовным лидером и преимущественным носителем культуры. В XIII в. в некоторых городах Западной Европы были открыты университеты, состав городского населения пополняли студенты и учёные-преподаватели.

Образование и университеты в средние века

Экономическое и политическое освобождение влекли за собой свободу в области мировоззрения. В период раннего средневековья влияние церковной идеологии было достаточно сильным. Итальянский теолог, кардинал Пётр Дамиани сформулировал в XI в. известное положение о философии как служанке богословия. В данном положении выразилось отношение церкви к науке в целом. Но с развитием городской культуры появилось и светское образование. Можно сказать, что именно с городами связан светский и непринуждённый характер культуры. В средние века существовало несколько типов школ. Церковно-монастырские школы готовили священнослужителей. В школах при епископских кафедрах получали широкое образование, в них изучались традиционные, сформировавшиеся ещё в период эллинизма «семь свободных искусств». При наличии крупных профессоров богословия, философии, медицины и римского права на базе этих школ создавали университеты. В 1200 г. был основан Парижский университет. В XIII в. возникли Оксфордский и Кембриджский университеты в Англии, Саламанкский в Испании, Неаполитанский в Италии. В XIV в. были основаны университеты в Чехии, Польше, Германии. В конце XV в. в Европе насчитывалось 65 университетов. Преподавание в университетах велось на латинском языке.

Схоластика

Средневековая академическая наука называлась схоластикой (от греч. – школьный, учёный). Она представляла собой религиозную философию, соединявшую богословие и рационалистические, формально-логические проблемы. Усилия учёных-схоластов были направлены на осмысление Священного Писания для рационального обоснования христианской веры, истина которой признавалась хоть и сверхразумной, но не противоразумной. Самым авторитетным у схоластов было учение Аристотеля. Схоласты высоко ценили веру, провозглашали необходимость гармонии веры и разума, но рационально обоснованная вера оказывалась собранием церковных догматов, которые и выставлялись в качестве предмета поклонения. Важной в схоластике была и проблема универсалий, т.е. общих понятий, в споре о которых схоласты разделились на реалистов (общие понятия – это реальность) и номиналистов (общие понятия – это лишь имена реальных вещей). Крупными схоластами были Ансельм Кентерберийский (1033–1108), Альберт Великий (1193–1280), Фома Аквинский (1225–1274). Для средневековой Европы схоластика стала школой мышления, она подготовила европейцев к восприятию идей рационализма Нового времени. Но что означает готовность к восприятию новых идей? Она означает веру в ценность идей и мышления самих по себе, т.е. уважение и способность к интеллектуальной работе, к логическому обоснованию положений, принимаемых за истинные. Поскольку истина дана человеку в Священном Писании, то всё дело в том, учили схоласты, чтобы усилиями человеческого разума понять её. Без школы понимания, какой явилась схоластика, был бы невозможен рационализм Нового времени.

Алхимия и мистика

В IX–XVI вв. в Западной Европе была распространена алхимия. Главная цель алхимиков состояла в нахождении «философского камня» для превращения неблагородных металлов в золото и серебро, получения эликсира долголетия и бодрости, универсального растворителя и т.п. Как и схоластика, алхимия стала школой рационализма, но обращённого к природе, к свойствам веществ. Сотни и тысячи опытов, тщательно описанных средневековыми алхимиками, разработанные ими процедуры лабораторных экспериментов позволили в Новое время систематизировать химические свойства веществ, что привело к возникновению в XVIII в. науки химии. Истинный «философский камень» был найден алхимиками в творческих возможностях разума, в его способности постичь закономерности любых превращений.

Если схоластика и алхимия были направлены на тщательное логическое обоснование теоретического и экспериментального действия, то средневековые мистики выражали сомнение в возможности такого обоснования. Абсолютные истины, полагали они, путём логических рассуждений познать невозможно. Человеческий разум подвержен влиянию земного и привычного, что мешает проникнуть в высшие тайны бытия, которые ни с чем не сравнимы. Вот рассуждения представителя немецкого мистицизма Мейстера Экхарта (ок. 1260–1328), где он говорит о познании Бога: «Ты должен познавать Его без помощи образа, без посредства, без уподобления. – Но если я познаю Его без посредства, я стану вполне Он, а Он – Я. – Это именно я и разумел». Мейстер Экхарт не отрицал силы разума, он отрицал разумность привычных образов и представлений, с которыми люди часто отождествляют мышление. По этой причине мистической и крамольной считают люди всякую новую мысль, выходящую за пределы привычного. Чистый разум кажется мистическим, поскольку необразная мысль представляется чемто сверхъестественным и потусторонним. Мистики отрицали роль авторитетов и логического обоснования, выставляя тем самым умовидение в качестве высшего авторитета и истинного основания.

Ваганты, рыцарский роман

Но подобное отношение формировалось не только к разуму. В средние века развивались представления о чистых, ничем не обусловленных чувствах, которые достойны уважения и доверия сами по себе. Складывалось и соответствующее понимание нравственности, принятие её в качестве свободного и безусловного закона человеческого сердца. С развитием школ и университетов в странах Западной Европы появилась поэзия вагантов (от лат. – бродячие). Время её расцвета приходится на XII–XIII вв. В основном её представляли нищие студенты, младшие священнослужители, школяры. Поэзия вагантов носила чисто светский характер, в ней воспевались беспечность молодости и свобода. Многие ваганты полагали, что бродяжничество больше соответствует христианскому вероучению, чем вера в церковные догматы, что Господу угодны свободная душа и ничем не стеснённые чувства, а не условности церковного богослужения.

К XII в. в средневековом обществе сложился образ рыцаря как единство представлений о верности долгу и бескорыстии чувства. Рыцари зависели от своих сеньоров, они не были свободны, как ваганты, но их свобода выражалась в добровольном исполнении моральных обязательств. По-рыцарски понятая свобода – это свободное служение высшему долгу, который выражен в чувствах человека, а не во внешних предписаниях. Рыцарь служил своему пониманию долга так же верно, как истинно верующий служит Богу. Так, служа «прекрасной даме», рыцарь служил своему чувству, которое по сути для него и было реальностью, в отличие от дамы, часто не отвечавшей взаимностью. Ему было достаточно простого знака того, что его чувство понято и принято, и этим он удовлетворялся. Внутреннему миру чувств и личности был посвящён один из жанров куртуазной литературы – рыцарский роман. Он существовал в XII–XIV вв. Известны были варианты романа о Тристане и Изольде, «Роман о Розе», «Мул без узды» и др. Рыцарская литература была популярна, она воспитывала уважение к человеческой чувственности и дополняла рационалистическое понимание человека, свойственное академическим воззрениям средневековья.

Мироощущение простого человека

В период раннего средневековья (V–VIII вв.) влияние церкви на мировоззрение было особенно сильным. Позже оно стало ослабевать, общество получило доступ к академическому образованию, светской литературе, возникло философское свободомыслие. Официальная культура эволюционировала от идеи отрицания земных ценностей к их признанию. Народной культуры такая эволюция не коснулась, поскольку она не порывала с реальностью земной жизни. Мироощущение простого человека было связано прежде всего с непосредственной деятельностью, с телесностью. Средневековый человек подходил к миру со своей собственной мерой, и такой мерой было его тело. Он не относился к нему как к темнице души, поскольку мало отличал одно от другого. Его собственное сознание обладало для него такой же реальностью, как и его жизненный мир. И наоборот: вне себя средневековый человек видел то, что было в его сознании. Он действительно видел русалок, леших и домовых, поскольку в них он верил с детства и вырастал в постоянном ожидании встреч с ними. Это было языческое сознание, и не церковь, а город освобождал средневекового человека от языческой близости с природой. Город, как уже отмечалось, стал произведением человека, и именно поэтому человек безоглядно доверился ему, не замечая, что в гораздо большей мере сам становится произведением города.

Церковь и ереси

В средние века в больших масштабах распространились ереси (от греч. – особое вероучение). Они представляли собой всевозможные отклонения от официальной христианской догматики и культа. Еретические движения носили в основном антицерковный и антифеодальный характер и стали массовыми в связи с появлением и расцветом городов. Средневековые ереси делились на бюргерские и крестьянско-плебейские. Последние были более радикальны, крестьяне отстаивали свои убеждения часто с оружием в руках. К еретическим относятся движения «апостольских братьев», таборитов, альбигойцев, арнольдистов. Характерно, что еретики воспринимали христианскую церковь так, как иудейские пророки и первые христиане-общинники воспринимали язычников. Еретики создавали простые религиозные организации, проповедовали «апостольскую бедность», вводили упрощённую обрядность, признавали источником веры лишь Новый Завет. Особенно резкие нападки у них вызывала продажа католической церковью индульгенций – полного или частичного отпущения грехов. Одним из средств борьбы с ересями было официальное признание некоторых умеренных сект и учреждение на их основе нищенствующих орденов, наиболее значительными из которых были францисканский, доминиканский, августинский. Среди ересей были распространены мистические идеи, например, еретическими были объявлены многие положения в учении М. Экхарта.

Инквизиция

В борьбе с мистицизмом использовались тайное судопроизводство и пытки, софистические ухищрения и запугивания, с помощью которых у жертв вырывали признание вины. С XIII в. инквизиция (от лат. – розыск) существовала как самостоятельное учреждение под властью главы католической церкви – папы. Особенно жестокими были действия инквизиторов в Испании. Процветали шпионаж и доносы, изобретались утончённые методы и страшные орудия пыток. Инквизиция поставила себе целью дать возможность еретикам ещё при жизни испытать муки ада. Чудовищнее всего было то, что все пытки и казни творились «именем Христа». «Не судите, да не судимы будете, – говорил Христос в Нагорной проповеди. – Ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Мф. 7, 1–2). Действия инквизиции свидетельствуют о том, насколько живучи были в средневековом обществе чисто языческие отношения к вере и к человеку. Ведь утверждение веры посредством пыток и издевательств не может быть названо христианским. С другой стороны, сами инквизиторы с одинаковым рвением отправляли на костёр и «колдуна», и учёного. Инквизиторы не признавали разницы между чародейством и наукой, между язычеством и свободомыслием. Видя в любом отклонении мысли проявление язычества и борясь с ним языческими же методами, инквизиторы ничего, кроме язычества, не могли утвердить в средневековом обществе. Эта борьба обернулась если не торжеством язычества, то, по крайней мере, поражением истинного христианства и в итоге – светской культурой Нового времени.

Крестовые походы

Порождением средневековой культуры в Западной Европе явились крестовые походы, продолжавшиеся в течение почти двух столетий (1096–1270). Захватнические цели по отношению к Ближнему Востоку прикрывались лозунгами борьбы с «неверными» (мусульманами) и защиты «святой земли» (Палестины). Всего было восемь походов, между четвертым и пятым походами были организованы армии детей-крестоносцев, которых тоже использовали в целях освобождения Иерусалима. В походах участвовали крупные феодалы и рыцарство, духовенство и крестьяне. Были созданы духовно-рыцарские ордены тамплиеров, госпитальеров, Тевтонский орден. Походы принесли много бедствий странам Востока и Запада, они способствовали разрушению христианских святынь, к числу которых можно отнести жизнь и мир. Но в то же время крестовые походы обусловили развитие торговли, ремёсел, распространение духовного влияния Востока. Наконец, походы повлияли на характер европейской культуры, выразившейся в склонности к странствиям, к открытиям, в её беспокойстве и подвижности.

Характер культуры Возрождения

Когда европейский дух перестал стремиться к смерти и обратился к жизни, он нашёл для себя новый источник силы в самом начале своего же пути – в античности. Почти тысячу лет средневековая Европа развивалась на обломках античной культуры, оставленных варварами. Средневековье – это та же античность, но в варварском восприятии и исполнении. Однако не нужно думать, что средневековая культура является какойто неполноценной потому, что она стала сочетанием обломков античности и варварства. Энергия варваров смогла разрушить одну из самых могучих в истории культур, а затем возродила то, что не могло быть разрушено – творческий дух античности. Новый импульс развития европейской культуры выразился в эпохе, которую принято называть Возрождением (Ренессанс). В различных странах Западной Европы она охватывает период с XIV в. по начало XVII в. Культурой Возрождения были наследованы дохристианские идеи и образы, но христианство не могло не наложить на неё отпечаток. Языческая жизненность и христианское смирение дополняли друг друга в культуре Возрождения, их сочетание рождало идеалы гармонии и равновесия. Иллюстрацией к этому могут служить строки одного из величайших деятелей Возрождения Леонардо да Винчи (1452–1519):

Культуру Возрождения создавали бюргерство, от которого вела своё происхождение ранняя буржуазия, дворянство, основой которого было средневековое рыцарство, городская интеллигенция. Сотрудничество этих социальных слоев придало культуре общечеловеческий характер.

Гуманизм Возрождения

Новое мировоззрение, возникшее в эпоху Возрождения, принято называть гуманизмом (от лат. – человеческий, человечный). Отдельные черты гуманизма присутствуют в античной культуре, но возрожденческий гуманизм был объёмнее и целостнее. Гуманизм означает не только признание за человеком высшей ценности, но и то, что человек объявляется критерием всякой ценности. Эта черта гуманизма была выражена в античности Протагором: «Человек есть мера всех вещей». Гуманизм Возрождения проявлялся как превознесение разума в качестве главного орудия познания. Фактически это означало признание господства разума над окружающим миром. Из этого следовала ещё одна черта гуманизма – вера во всеобщий и бесконечный прогресс. Наконец, поэтизация человека и всего человеческого влекла за собой эстетическое восприятие действительности, страсть к прекрасному и возвышенному. Гуманизм Возрождения, не отрицая, что человек создан по образу и подобию Бога, вместе с тем утверждал право человека на безграничное творчество, в котором, как считали гуманисты, должно прежде всего проявляться подобие человека Богу. Творчество Возрождения было направлено прежде всего на человека. Самопознание и самосозидание человека – таковы главные идеи возрожденческого гуманизма. Какой смысл, спрашивал, например, один из первых гуманистов Италии Франческо Петрарка (1304–1374), знать природу зверей и не знать природы человека, не знать, для чего мы существуем, откуда пришли и куда идём. А французский поэт XV в. Франсуа Вийон так выражал мысль о неведении человеком себя самого:

Свободомыслие и светский индивидуализм

Как правило, гуманисты не выступали против религии. Но превознося человека, делая из него подобие титана, они отделяли его от Бога, которому отводилась роль творца, не вмешивающегося в жизнь людей. Человек стал религией возрожденческого гуманизма. Поэтому Л.Н. Толстой писал о Возрождении как об эпохе разрушения религии, потери веры, торжестве безверия. Гуманисты критиковали догматическую, ритуальную сторону христианской церкви, католического духовенства, не видели в нём никаких преимуществ перед простыми верующими. Итальянский поэт Данте Алигьери (1265–1321) в «Божественной комедии» отсылал римских пап в ад или в рай в зависимости от их поведения при жизни, а не от сана. Гуманисты понимали освобождение мысли не только как преодоление зависимости от церковных догматов. Свобода виделась в преодолении зависимости от группового, коллективного сознания. Для свободной мысли необходима прежде всего личность. Такой взгляд был идеологическим обоснованием индивидуализма, который становился характерной чертой эпохи. Молодая буржуазия, не имевшая родовитости и знатности, могла уповать лишь на личные качества, на собственные ум, смелость, предприимчивость, которые ценились больше, чем благородство происхождения и слава предков.

Искусство Возрождения

Освобожденное мышление требовало героических образов и величественных масштабов. В архитектуре ведущими становились светские сооружения – дворцы, городские дома, общественные здания. Крупнейшими архитекторами раннего Возрождения были Брунеллески (1377–1446) и Альберти (1404–1472); последний известен также и как теоретик архитектуры, утвердивший идеи соразмерности городской среды человеку. Возрождение было плодотворным для изобразительного искусства. Скульптор Донателло (ок. 1386–1466), художники Леонардо да Винчи, Рафаэль Санти (1483–1520), Микеланджело (1475–1564), Тициан (ум. в 1576), Веронезе (1528–1588), Брейгель (между 1525-1530–1569), Дюрер (1471-1528), Гужон (ок. 1510– между 1564 и 1568) и многие другие осваивали изображение объёма, пространства, света, человеческого тела, в том числе обнажённого. Человеческая телесность в искусстве Возрождения стала наиболее ёмким образом для выражения идеи культуры. Литература эпохи была представлена творчеством Петрарки (1304–1374), Боккаччо (1313–1375), Эразма Роттердамского (1469–1536), Ариосто (1474–1533), Рабле (1494–1553), Монтеня (1533–1592), Сервантеса (1547–1616), Шекспира (1564–1616). В музыкальном искусстве Возрождения появились новые жанры – сольная песня, кантата, оратория, опера.

Наука Возрождения

Если в искусстве Возрождения идеалом и естественным критерием стала чувственная телесность, то в науке эта роль отводилась рациональной индивидуальности. Не индивидуальное знание или мнение, а достоверность самой индивидуальности оказывалась истинным основанием рационального познания. Всё в мире можно подвергнуть сомнению, несомненен только факт самого сомнения, который является непосредственным свидетельством существования разума. Такое самообоснование разума, принятое в качестве единственно истинной точки зрения, является рациональной индивидуальностью. Наука Возрождения мало отличалась от искусства, поскольку была результатом личного творческого поиска мыслителя. Художник – это искатель истинных образов, мыслитель – искатель истинных идей. У художника есть техника изображения, у мыслителя – техника прояснения, или метод познания. Мыслитель способен проникнуть за пределы чувственного мира в замыслы Творца. И как в творчестве художника продолжалось созидание мира на основе совершенных образов, так и в творчестве учёного открывались замыслы Бога о мире. Может показаться странным, но традиция видеть в чистом разуме средство постижения Бога и его замыслов, которой придерживались учёные Возрождения, развивалась в средневековом мистицизме. Эта традиция берёт начало ещё в античности – в учениях пифагорейцев, в философии Платона. Чем могло питаться убеждение Платона в том, что ему было дано постичь мир идей, по модели которого создан мир вещей? Идея есть самоочевидность разума, взятого без всяких образов, сама выступающая инструментом создания и конструирования образов. Идея, которую с превеликим трудом может постичь смертный, есть в то же время исходный принцип построения бытия, а значит, должна быть и принципом построения истинного знания. Так было у Платона, но М. Экхарт, мнение которого мы уже приводили, тоже был убеждён, что мыслитель, познающий Бога «без помощи образа», становится тождественным Богу. Учёные Возрождения также полагали, что истины, открываемые разумом и не имеющие наглядного выражения, даны как бы самим Богом. С одной стороны, учёные отдавали дань своему времени, когда принято было считать, что высшие истины могут быть установлены только Богом. С другой стороны, в апелляции к Богу был своеобразный «героизм последовательности». Ведь логика мышления требовала выхода за пределы воображения, т.е. в сферу неназванного, которое всё же нужно было как-то назвать и обозначить. Знание о том, что нельзя представить наглядно, что является противоестественным с точки зрения земного существования, только в Новое время стали называть естественными законами природы, а мыслители Возрождения ссылались на Бога либо на универсальный Разум.

Хотя сознание учёных Возрождения представляло собой смесь рационализма и мистицизма, нужно отметить, что их Бог – это не ветхозаветный Бог, запретивший Адаму вкушать плоды «познания добра и зла». Именно это обстоятельство служило основанием для преследований некоторых учёных инквизицией. Католическая церковь оказывала противодействие учению Николая Коперника (1473–1543) о гелиоцентризме. Жертвой преследования стал итальянский философ Джордано Бруно (1548–1600). Был предан суду инквизиции Галилео Галилей (1564–1642), которого обычно относят к основоположникам науки Нового времени. Он разделял возрожденческую идею самотворчества человека, одним из следствий которой явилось научное мировоззрение. Эта идея была представлена ещё в учении Николая Кузанского (1401–1464), одного из глубочайших мыслителей Возрождения; по его мысли, сущность человеческой личности есть выражение ею всеобщего, т.е. Бога. А итальянский философ Пико Делла Мирандола (1463 –1494), автор знаменитой «Речи о достоинстве человека», утверждал, что если Бог является создателем себя самого, то и человек должен тоже создавать себя сам. Гуманистическая направленность Возрождения проявлялась в том, что научное мировоззрение эпохи было связано с проблемой человеческого существования.

Учения об обществе и государстве

Естественно, что ярче всего эта связь проявлялась в гуманитарных науках, которые деятели Возрождения рассматривали как средства воспитания. Канцлер Флоренции Колюччо Салютати (1331–1406) считал возможным создание царства добра и милосердия на Земле, отмечая при этом необходимость признания свободы воли у человека. Леонардо Бруни (1370– 1441), другой канцлер Флоренции, развивал теорию гражданского гуманизма, демократии и свободы, считая их естественными формами общности людей. Важнейшим нравственным долгом, полагал он, является служение обществу, республике. Естественный взгляд на государство развивал Никколо Макиавелли (1469–1527). Он отрицал божественность политической власти, считал политическую борьбу движущей силой истории. Его сочинение «Государь» (1513) было настольной книгой многих крупнейших политических деятелей различных стран. Один из основателей учения о естественном праве, голландский юрист, социолог и дипломат Гуго Гроций (1583–1645) считал, что такое право основано не на воле Бога, а на природе человека и главными принципами такого права должны быть личная свобода, неприкосновенность собственности, соблюдение договоров, справедливое наказание за преступление. Социальными учениями закладывались основы буржуазной демократии и государственности.

Бытовая сторона Возрождения

Но все подобные учения, как и возрожденческий гуманизм в целом, не должны вводить в заблуждение относительно реальной жизни людей. Мы уже отмечали, что сознание многих мыслителей Возрождения представляло собой странную смесь рационализма и мистицизма. Не в средние века, а именно в эпоху Возрождения достигают небывалого расцвета алхимия, магия, астрология, некромантия с заклинаниями духов и т.д. За увлечение астрологией инквизиция привлекала к суду, но в то же время астрологами были многие папы – Иннокентий VIII, Юлий II, Лев X, Павел III, утвердивший иезуитский орден. В эпоху Возрождения верили в привидения, в дурной глаз, в совокупления женщин с бесами и т.д. Чтобы привлечь мужчин, публичные женщины пользовались снадобьями, в состав которых входили волосы, зубы и глаза мёртвых, детский пупок и подошвы башмаков, куски одежды, добытые из могил. Наконец, в эпоху Возрождения, если судить по тогдашней литературе, интриги, авантюризм и разврат достигают масштабов, сравнимых лишь с царившими во времена Римской империи. Широкое распространение получили порнографическая литература и живопись.

«Обратная сторона титанизма»

В Риме в 1490 г. было 6 800 проституток, а в Венеции в 1509 г. – 11 000. Священнослужители содержали мясные лавки и публичные дома, монахини зачитывались «Декамероном» Дж. Боккаччо (1313–1375) и предавались оргиям, последствием чего были детские скелеты, найденные в грязных стоках. Незаконных детей имели и гуманисты, и папы, и князья. Многие кардиналы были клиентами известной куртизанки Империи, изображённой Рафаэлем на Парнасе в Ватикане. Как никогда распространились разбои, грабежи, убийства, казни становились обычным явлением. В Женеве за три месяца 1513 г. было сожжено 50 человек, в небольшом епископстве Бамберге – 1500 человек. В Люцерне в 1659 г. были сожжены семилетняя и четырехлетняя «ведьмы». Один из светских судей, осудивший за время своей деятельности в Лотарингии более 800 человек, с гордостью сообщал о факте, позволяющем, как он полагал, высоко оценить его старания: 16 из захваченных им и представленных к суду удавились, не дожидаясь его. Неаполитанский король Ферранте (1458–1494) сажал своих врагов в клетки, откармливал их, а затем убивал и приказывал засаливать их тела. Он отравлял в церквях чаши со святой водой, чтобы отомстить высокопоставленным особам. Папа Александр VI умер, случайно отравившись ядом, который сам приготовил для одного богатого кардинала. Множество преступлений и пороков было и на совести известных гуманистов эпохи Возрождения. Размах деятельности инквизиции приходится именно на эту эпоху, а не на средневековье. «Обратная сторона титанизма» Возрождения побуждала к обличению и критике режима Медичи и папства, фальши и вседозволенности, царивших в обществе. Такая критика стоила жизни одному из ярких деятелей эпохи Джироламо Савонароле (1452–1498), настоятелю монастыря доминиканцев во Флоренции, известному писателю и публицисту, блестящему оратору, страстному пропагандисту христианских добродетелей и святости. В 1497 г. он был отлучён от церкви, а через год повешен и затем сожжён. Известный отечественный философ и историк А.Ф. Лосев считал феномен «обратной стороны титанизма» исторически необходимым и связывал его со стихийным индивидуализмом эпохи, когда критерием поведения была сама же «изолированно чувствовавшая себя личность». Разгул индивидуализма, бросающий мрачную тень на всё Возрождение, стал менее заметен в более позднее время – в эпоху Великих географических открытий и колониальных захватов, когда он нашёл себя в предпринимательской и производительной деятельности, выплеснувшись за пределы Европы.

Начало книгопечатания в Европе

Книгопечатание было известно в Китае ещё в IX в., а в Японии буддистские сочинения печатались в XI в. При этом использовались резные деревянные доски, каждая из которых соответствовала одной странице. В XI в. применялись подвижные керамические литеры, которые крепились воском к металлической форме. В первой половине XV в. получили распространение металлические литеры, усовершенствованные в Китае или в Корее. Скорее всего, они оттуда каким-то образом попали в Европу, поскольку путешественников тогда было достаточно. Бумага в Европу пришла также из Китая. Европейское бумажное производство началось в Италии в первой четверти XIV в. В середине XV в. житель Майнца Иоганн Гутенберг напечатал т.н. 42-строчную Библию. Около 1461 г. типограф Бамберга Альбрехт Пфистер впервые включил в напечатанную книгу гравюру на дереве. Книгопечатание распространялось быстро: уже в 1500 г. свои печатни имели 236 городов Европы. За столетие было издано 140–200 млн. книг, в то время как жителей в Европе, включая и Россию до Урала, было немногим больше 100 млн. Книга расширила горизонты мировоззрения, усилила энергию культурного обмена между народами и историческими эпохами. Книга стала не только мощным средством развития культуры, но и её символом, являясь вместе с тем заместителем культуры, т.е. её видимостью и иллюзией.

Великие географические открытия

«Плавать по морю необходимо, жизнью дорожить не так уж необходимо», – так был перефразирован афоризм римского полководца Помпея (I в. до н.э.), ставший словами из песни моряков времён географических открытий (вторая половина XV – середина XVII в.). Благодаря мореплаванию древние греки и римляне в своё время наладили культурные и экономические связи с многими народами и распространили своё влияние на всё Средиземноморье и далеко за его пределы, превзойдя в этом другие морские державы. Подобное можно сказать и о Новом времени, когда торговые связи Европы превзошли связи других морских цивилизаций.

Первыми на поиски водных путей в Индию отправились португальцы. Они достигли южной оконечности Африки (конец 80-х гг. XV в.) и получили реальную возможность открыть путь в Индию. В 1498 г. экспедиция Васко да Гамы прибыла в индийский город Каликут. Но ещё раньше (12.10.1492) генуэзец Христофор Колумб, возглавивший испанскую экспедицию, достиг о. Сан-Сальвадор, открыв тем самым Новый Свет – ВестИндию. В 1494 г. были определены сферы влияния Испании и Португалии. Права первой распространялись на всю Америку (без части Бразилии), португальцы захватили Азию, Африку и большую часть Бразилии. Экспедиция Васко да Гамы стала началом колониальных захватов Португалии на Востоке, Америка осваивалась испанскими конкистадорами (от исп. – завоеватели). Португальцев интересовали пряности, испанцев – золото. Слухи о мифической стране Эльдорадо, полной золота и драгоценных камней, волновали воображение многих европейцев.

Когда в Америке появились европейцы, там были обнаружены развитые культуры ацтеков, инков, других индейских племен. Смехотворно малыми силами Кортес (500 солдат) и Писсаро (600 воинов) с помощью вероломства и чудовищной жестокости покорили к началу 30-х гг. XVI в. население Мексики и Перу. Этим всплеском варварства, который был ещё не последним в европейской культуре, начиналось Новое время. В 1519–1521 гг. флотилия Фернана Магеллана, португальца, состоявшего на службе у испанского короля, совершила первое кругосветное плавание. Было доказано, что земной мир не бесконечен. В конце XVI – начале XVII в. морские плавания стали совершать англичане и голландцы, а затем и французы. В начале XVII в. французы основались в Канаде, а к середине того же века голландцы открыли берега Австралии и Новой Зеландии. Русские землепроходцы и мореплаватели двигались к востоку от окраин Московского княжества вдоль побережья Северного Ледовитого океана. В середине XVII в. Семён Дежнев и Федот Алексеев открыли Берингов пролив, отделяющий Азию от Америки. За три века, начиная с середины XIV в., когда новгородцы проникли на Обь, русские люди преодолели пространства Сибири, но её освоение оставалось делом будущего. Великие географические открытия стали началом колониальной эпохи и одним из источников первоначального накопления капитала в Европе.

Преображение европейской культуры

Что же произошло с человеком в связи с открытиями и освоением новых пространств?

Естественно, что к духу странствий «были причастны» неслабые люди. Титанизм Возрождения проявился не только в произведениях искусства, но и в произведении человека, способного оценить себя и быть самому себе опорой. В этом отношении показательна автохарактеристика Джероламо Кардано (1501–1576), итальянского математика, философа и врача, одного из авторов решения уравнения третьей степени и идеи подвеса – прообраза карданного механизма:

«Я обладаю от природы философским и к наукам пригодным умом. Я остроумен, изящен, находчив, интеллигентен, похотлив, весел, праведен, верен, мудр, мыслящ, любопытен, услужлив, завистлив, изобретателен, учён, благодаря собственным стараниям, люблю чудеса, хитёр, жесток, знаю множество тайн, мстителен, меланхоличен, коварен, предатель, колдун, маг, несчастен, не люблю своих, отвратителен, сумрачен, вещун, ревнив, шутник, клеветник, изменчив, слабохарактерен; вот какие во мне противоречия характера и поведения».

Здесь главное – умение и мужество взглянуть на себя и реально себя оценить, без чего невозможен трезвый взгляд на жизнь. Такой взгляд был присущ человеку времен античности, а Возрождение было возрождением античного понимания человека, согласно которому его достоинство определяется здесь, в условиях земной жизни, а не в загробном мире. Географические открытия и освоение новых земель стали возможными благодаря такому мировоззрению, в них оно подтвердило свою жизненную силу и истинность. Открытие мира и его конечности привело к переоткрытию человека, но уже на новоевропейский лад: истина человека в его земном конечном существовании, за которое он и должен нести ответственность. После многовекового влияния восточных учений, согласно которым человек – это гость на Земле, европейская культура возрождает убеждение, что человек – это хозяин Земли. И должен сам себя вести по дороге жизни.

Реформация

Окончательно подобное воззрение на человека утвердилось в XVI в. Его и можно считать веком рождения мировоззрения Нового времени. Широкое общественное движение в Западной и Центральной Европе, называемое Реформацией, приняло форму борьбы с католической церковью. В XVI в. это движение нашло поддержку в разных слоях населения. К тому времени церковь утратила своё былое влияние на политическую и духовную жизнь. Рост светской образованности, развитие научных знаний и искусства заставили взглянуть на церковь как на сдерживающее начало в европейской культуре. Пышная ритуальность, стремление к внешней роскоши и богатству, свойственные служителям церкви, ставили под сомнение духовность и истинность католического вероучения. В среде немецких гуманистов крепло убеждение, что истинная духовность заключена в человеке и не может зависеть от сословной принадлежности. Видный гуманист Ульрих фон Гуттен (1488– 1523) в стихотворении «Никто» представил действительным носителем нравственности простого человека, не обладающего официальным положением в обществе.

Толчком к массовому выступлению за Реформацию стал протест немецкого мыслителя и общественного деятеля Мартина Лютера (1483–1546) против индульгенций – отпущения грехов верующих за деньги. Спасение, утверждал Лютер, даруется человеку непосредственно Богом, всё дело в личной вере, а не в посредничестве церкви. По учению Лютера, истина заключена только в Священном Писании, которое является единственным источником веры. Тем самым он отвергал церковь с её духовной иерархией, с её культом, с её святыми, иконами и предписаниями пап и отцов. В новой церкви, задуманной Лютером, должен быть только пастырь – наставник верующих, отличие которого в том, что он хорошо знает Евангелия. Лютер сам демонстрировал непоколебимость личной веры. На предложения отречься от своих убеждений он отвечал: «На этом стою и иначе не могу!». Лютер перевёл Библию на немецкий язык, что не только содействовало успеху Реформации, но и определило развитие немецкого литературного языка. Гёте говорил о нём: «Нам даже не до конца понятно, сколь многим мы обязаны Лютеру и Реформации. Мы сбросили оковы духовной ограниченности, благодаря нашей всё растущей культуре мы смогли вернуться к первоистокам и постигнуть христианство во всей его чистоте».

Томас Мюнцер (ок. 1490–1525), идеолог крестьянско-плебейских масс в Реформации и Крестьянской войне 1524–1526 гг. в Германии, отвергал букву и защищал живой дух Евангелия. Мюнцер считал, что пробуждает веру не книга, а обновление ума, к чему призывал римлян апостол Павел. Лютер, как идеолог бюргерско-княжеского направления в Реформации, стал противником Мюнцера. Он выступал против власти ограниченных людей над культурой, но не против власти культуры над человеком.

Новое понимание роли и места человека в мире

В Германии победила бюргерско-княжеская Реформация, Мюнцер был обезглавлен. Победили вера и власть, призывы к обновлению ума стали восприниматься как безверие и отрицание власти.

Жан Кальвин (1509–1564), идеолог Реформации в Швейцарии, создал собирательный портрет неверующего – «им оказался портрет философа». Кальвина называли «женевским папой», его нетерпимость мало отличалась от инквизиторской, но над Женевой уже не было власти римских пап. Власть стала своей, близкой, и вера стала проще и понятнее. Произошло обмирщение власти и веры, а вместе с тем и обмирщение человека. Самым богоугодным делом объявлялось преуспевание в мирских делах, а также умеренность и бережливость. Происхождение и сословные привилегии уже не имели былого значения, главным стало «мирское призвание» человека. Утверждалась святость труда и деловых качеств личности. Верность своему поприщу была вместе с тем и выражением верноподданничества. Роль человека определялась его делом и общественным признанием результатов. К этому в конечном счёте и сводилась вера человека Нового времени, и она оборачивалась верой в прогресс и во власть над миром. Такая вера была основана на убеждении, что Бог хочет того же, чего хочет человек. Неверие философов было основано на убеждении противоположном: человек должен хотеть того, чего хочет Бог. Но в обоих случаях Бог и человек понимались рационалистически, что соответствовало духу Нового времени.

При рационалистическом понимании ни Богу, ни человеку в видимом мире места не было. Место Бога заняли законы природы, место человека – законы его деятельности, соответствующие законам природы, место религии заняла наука, место религиозного культа – культ техники, воплотившей в себе закономерности природы и общества, место веры – научные и инженерные знания.

Развитие естествознания

Наука Нового времени была порождена прежде всего социальными преобразованиями. Как мы помним, в Древней Греции она появилась в ответ на потребность в мировоззрении, которое бы соответствовало демократизации полиса, идейно оформляло бы собой демократию. В Новое время наука была вызвана к жизни схожими обстоятельствами: социальный порядок и гармония, в которых нуждалось европейское общество после религиозного раскола и катаклизмов Реформации, предполагались в самом мироздании. Они представлялись естественными свойствами мира, установленными самим Богом. Человек может нарушить порядок и гармонию бытия, но он же может и восстановить их посредством познания, освобождённого от искусственных, навязанных церковью извращённых образов и мнений. Следовательно, естественное дело науки – это познание мира не таким, каков он есть и кажется, а таким, каким он должен быть в соответствии с замыслами Бога. Естественным представлялось познание мира как идеи, принципа. Основоположники науки Нового времени видели свою миссию в прояснении замыслов Бога, в чём усматривали предпосылку осуществления этих замыслов на земле. К их числу относятся Николай Коперник, Джордано Бруно, Галилео Галилей, Френсис Бэкон (1561–1626), Иоганн Кеплер (1571–1630), Рене Декарт (1596–1650), Блез Паскаль (1623–1662), Готфрид Лейбниц (1646–1716), Исаак Ньютон (1643–1727). Упоминавшийся выше японский физик X. Юкава писал: «Почему Ньютон так самозабвенно занимался механикой? Скорее всего он был уверен, что этого от него потребовал Бог. Бог существует; наверное, он существует – в этом основа мировосприятия Ньютона». А классик естествознания XX в., основоположник квантовой физики, нобелевский лауреат Макс Планк писал по этому поводу следующее: «Самым непосредственным доказательством совместимости религии и естествознания, даже при самом критическом взгляде на вещи, вероятно, является тот исторический факт, что глубокой религиозностью были проникнуты как раз самые великие естествоиспытатели всех времён – Кеплер, Ньютон, Лейбниц. К началу нашей культурной эпохи занятия естественными науками и религией находились в одних и тех же руках».

В XVI–XVII вв. были совершены открытия в области гидростатики, баллистики, электромагнетизма, механики и физики жидких тел и газов, в оптике, в физиологии растений и животных. Большие успехи были отмечены в математике, особенно в алгебре и аналитической геометрии. В 1614 г. появилась таблица логарифмов, которую стали применять и в других областях естествознания. Занятия анализом бесконечно малых величин привели к созданию дифференциального и интегрального исчислений. Развивались химия, геология, горнорудное дело и металлургия, ширились представления о растительном и животном мире различных материков, о климате и морских течениях, составлялись более точные карты мира.

Развитие техники

В Новое время роль техники в жизни общества резко возрастает. Ещё в XII в. в качестве движущей силы стало применяться водяное колесо, вращаемое падающей водой, была изобретена ручная прялка, а в XV в. – самопрялка, с помощью которой нити одновременно скручивались и наматывались. С XV в. развивалось шахтное дело. Водяное колесо использовалось в мельничном деле, при обработке руды, при ковке металла. В ткачестве применялись усовершенствованные станки, при обработке древесины и металла – простейшие токарные и сверлильные станки. Развивались типографское дело, судостроение и мореходство, мостостроение и подъёмная техника. Возникло ремесло «инженера», которое в XV–XVI вв. получило широкое применение в гидротехнике, архитектуре и даже в живописи. Вообще росло число ремёсел: в XVI в. их было 90, а в «Энциклопедии» Д. Дидро (вторая пол. XVIII в.) названо 250. Ремёсла, как и мастерство, техника исполнения простейших операций в производстве, развивались в связи с появлением в середине XVI в. мануфактур (от лат.– ручное изготовление), где благодаря разделению труда достигалась более высокая производительность, чем в условиях цехового производства.

Промышленный переворот

Разделение труда вело к упрощению отдельных производственных операций, что позволяло их механизировать, т.е. создавать технические средства для их исполнения. С другой стороны, развитие естествознания способствовало формированию представлений о принципиальной однородности и об исходной простоте бытия. Сложнее всего понять именно то, что мир в сущности своей прост – таково изначальное представление всякого познания. Наука Нового времени формировала убеждение, что механизировать можно в принципе всё. Для этого необходимо делить и детализировать любой процесс или явление, в том числе и само производство. Простейшие элементы можно превращать друг в друга, или преобразовывать, и тем самым производить новые состояния и свойства. Разделение труда и убеждение в принципиальной механизируемости производства привели к перевороту в промышленности. В 60-х гг. XVIII в. – 10-20-х гг. XIX в. он произошёл в Англии и до конца XIX в. в разное время – в США, во Франции, в Германии, Италии. Переворот выразился в переходе от мануфактуры к машинному производству, в котором наука впервые явила свою продуктивность. Но это могло произойти лишь потому, что принцип машины присутствовал в научном познании с самого начала. Идеальной машиной служило для науки мироздание, «ближайшей» машиной – человек. Машинное производство явилось материализацией воззрения на мир и на человека как на машину. Такое воззрение принято называть механистическим. Оно было присуще учёным XVI–XVII вв., когда оформлялся облик науки Нового времени. В систематизированном виде подобное воззрение на человека было выражено в сочинении «Человекмашина» французского философа и врача Жюльена Офре де Ламетри (1709–1751). Промышленный переворот вызвал социальные преобразования в обществе, привёл к утверждению капитализма, характерной чертой которого является полное подчинение производству товаров всех общественных отношений.

Значение техники в формировании нового мировоззрения

В мировоззренческом отношении промышленный переворот и последовавшие за ним социальные преобразования выразились в преувеличенной оценке роли техники, в склонности видеть в ней средство решения общественных проблем. Чтобы понять значение таких упований, нужно уяснить суть техники. По-гречески «техне» означает «искусство», «мастерство». Говоря о формах культуры, мы отмечали, что слово «техника» употребляется как синоним слова «культура». Простейшие технические средства (орудия труда) были созданы на заре культуры по мерке отдельных органов человеческого тела: лопата, топор, молот и т.п. Все они обладали общим свойством – отделять, разделять. Это свойство является исходным для любого вида техники, будь то простейшее орудие или сложное сооружение. Последнее отличается лишь тем, что представляет собой механическое объединение отдельных элементов. Суть техники – в разделении естественной органической целостности для последующего искусственного механического объединения. Эта суть сохраняется и в случае применения термина «техника» к области человеческих умений, навыков, знаний. Техника мышления включает навыки анализа и синтеза. Мировоззрение Нового времени, прежде всего, − техническое мировоззрение. С одной стороны, оно предполагало умение разделять, разъединять, чтобы затем объединять и конструировать из образовавшихся частей нужное сооружение. С другой стороны, мировоззрение Нового времени само явилось результатом объединения отдельных элементов знания, т.е. представляло собой механизм знаний. Такой механизм может существовать отдельно от человека – в виде фиксированных каким-то способом сведений, которые можно передавать, хранить, размножать и т.п. В Новое время на смену искусству обучения и воспитания пришла техника формирования мировоззрения. Наиболее ярко она была выражена в школьной системе образования, одним из авторов которой являлся чешский ученый, педагог Ян Амос Коменский (1592–1670).

Мир техники отделил человека от природы и от себя самого. Это означает, что природа для человека Нового времени стала механическим объединением полезных вещей и свойств, а человек стал восприниматься как совокупность знаний, умений и навыков.

Начало философии Нового времени

Говоря о формировании мировоззренческих предпосылок Нового времени, обычно выделяют два имени: Бэкон и Декарт. Первый провозгласил примат опытного знания, ему принадлежит выражение «знание – сила», второй провозгласил самодостоверность чистого мышления, ему принадлежит положение «мыслю, следовательно, существую». Декарт в данном положении видел и метод познания истины. Мысль – это не только свидетельство существования, но и самое существенное вообще. К мысли можно прийти лишь путём отречения от личных целей, интересов, убеждений и общепринятых мнений. «Грязных» мыслей не бывает, грязными могут быть лишь помыслы, а мысль всегда проста и чиста. Но необходимо очищение от привнесённого в мышление содержания культурной среды, необходимо, как указывал Бэкон, преодоление «призраков», или «идолов». Лишь после этого разум может быть приведён к простоте чистого мышления, которое стало высшей ценностью в мировоззрении Нового времени. Вместе с тем эта ценность лишь венчает собой пантеон идолов Нового времени. Чистая мысль не может существовать в культурной среде, где всё превращается в средство. Мысль одного человека не может стать достоянием другого, не пройдя культурной обработки. Силовые линии культуры искривляют прямолинейность мысли в соответствии со способностями окружения понять её. Это касается отдельных положений, в том числе учений Бэкона и Декарта. Их мысль отказаться от всего, что не является мышлением, поняли как утверждение, что мышлением является всё. Человеку Нового времени непросто провести грань между миром своего мышления и природой, между её описанием и предписанием ей каких-то свойств, между мышлением и примышлением. Вместо того чтобы увидеть и понять, он скорее придумает, удовлетворившись иллюзией понимания. Вот почему научная картина мира Нового времени изображает не познаваемый мир, а мир самого познания.

Первоначальное накопление

Эта неспособность провести грань между собой и миром, свойственная человеку европейской культуры, есть следствие его позиции смотреть на всё как на потенциальную собственность. Данный подход проявлялся в отношении как вещей, так и идей. По этой причине развитие науки в европейской культуре мало отличалось от развития капиталистического товарного производства. Предпосылкой последнего было отделение мелких товаропроизводителей от средств производства и превращение их в наёмных рабочих. Процесс первоначального накопления капитала в Западной Европе происходил в основном в XVI–XVIII вв. В этот же период формировалась современная наука. Если обезземелить крестьян можно было с помощью физической силы, то превратить их в рабочих можно было лишь с помощью знаний, которые, кстати, тоже понимались как сила. Решая проблемы научения и обучения в эпоху своего формирования, наука накопила главный капитал – знания, которые можно было употреблять безотносительно к индивидуальности, к нравственности, к национальным, возрастным, половым различиям. Знания (в XX в.– информация) стали символом культуры, у кого были знания, у того были богатство и власть. Когда в эпоху колониальных захватов европейцы везли из колоний пряности и благородные металлы, то вместе с этими богатствами в Европу поступали ценнейшие сведения о культурах различных народов. Усвоенные и переработанные, эти сведения обеспечили универсализм европейской культуре, позволявший ей вступить в диалог с любой культурой мира. Диалог, в котором последнее слово всё же оставалось за Европой.

Формирование классов

Благодаря тому, что в европейской культуре идеи ценились не ниже, чем вещи, знания были поняты в конце концов как средство управления культурными процессами в обществе. В начале XVIII в. английский писатель Б. Мандевиль говорил, что знания расширяют и умножают наши потребности, а чем меньше человеку требуется, тем проще его удовлетворить. По мнению А. Тьера, президента Франции (1871 –1873), историка и теоретика классовой борьбы, образование – это начало благосостояния, а оно не может быть всеобщим. Требование Коменского – «учить всех, всему, обо всём» – не могло быть выполнено в европейской школе не только по причине индивидуальных различий учеников, но и в силу социальных различий. С развитием капиталистического товарного производства формируются два основных класса – буржуазия (от франц. – житель города, горожанин) и наёмные рабочие. Выше уже отмечалось, что ещё в эпоху формирования городских поселений горожане выступали преимущественными носителями культуры. Буржуазия, состоявшая из торгово-ростовщической и ремесленной верхушки, чиновной бюрократии и высших слоев интеллигенции, оставалась носителем культуры и позже, когда появился фабрично-заводской пролетариат. Рабочих приобщали к культуре лишь постольку, поскольку это было нужно для нормального функционирования производства. В культурном отношении буржуазия превосходила и подавляла рабочих, ограничивая их образование народной (начальной) школой. Подавление происходило в той мере, в какой необходимо было приспособить к нуждам города и производства толпы разноуровневых по своему развитию индивидов, пришедших из провинций. Например, в Париже в конце 80-х гг. XVIII в. почти все, кого именуют чернорабочими, были пришлыми. Различные общественные классы представляли собой и различные уровни культуры.

Урбанизация

Но о преимуществах буржуазной культуры правильнее говорить, подразумевая не культуру класса как части общества, а культуру городского образа жизни. Все всплески культуры в истории связаны, как правило, с бурным развитием городской жизни, с повышением роли городов, т.е. с урбанизацией (от лат. «урбанус» – городской). После 1917 г. в России всеми силами боролись с буржуазией, но дело кончилось тем, что появилась «советская буржуазия». Её родил город, оказавшийся сильнее государственной идеологии. Господство города – это господство культуры в самом прямом смысле слова. Имело значение не число жителей, а особый уклад, образ жизни города, для которого характерны разделение труда и расслоение населения, интеллектуальная жизнь и чиновничество. Город – это отдельный мир, микрокосм, где в пределах городской черты сконцентрированы виды и внегородской жизни. Зоопарки, планетарии, музеи, ботанические сады – это всё стремление сосредоточить и повторить в пределах города весь мыслимый мир.

Время количества

В Европе, как и во многих других регионах, города имели защитные сооружения. В одном из словарей конца XVII в. город определялся как место обитания большого числа людей, обычно замкнутое стенами. Но эта угрюмая замкнутость уравновешивалась праздничной открытостью рынка, без которого не существовало ни одного города. Всеобщими рыночные отношения сделал именно город. Открытость и замкнутость, вдох и выдох – эта пульсация городов делала их похожими на организмы. Лишь две культуры имели такие города – мусульманский мир и средневековая Европа. Новоевропейский город с его стремлением к порядку стал больше походить на механизм. Таковы были города Нового Света, строившиеся по плану древнеримского города. Но и в Европе после Возрождения беспорядочность средневековых городов стала дополняться чёткой прямоугольной планировкой предместий. Именно в предместьях старых городов, а также в городах более молодых, где в эпоху промышленного переворота размещались предприятия индустрии, находил себе пристанище дух рационализма Нового времени. С городами Западной Европы долго соперничал Санкт-Петербург. Его своеобразие было в смешении различных стилей градостроения, в разноязычии, которым отличалось население города. Даже слуги, как отмечали очевидцы, знали несколько языков. Население Санкт-Петербурга быстро росло. В середине XVIII в. в городе было около 75 тыс. жителей, спустя четверть века – почти 200 тыс. Даже в этом он походил на города Западной Европы Нового времени. Кстати сказать, до Нового времени большие города были известны лишь на Востоке да ещё в античности, например, в Риме в I в. до н.э. проживало более 1 млн. человек. В XVI–XVIII вв. города Европы стали быстро расти. Так, численность населения Лондона в середине XVI в. составляла около 100 тыс. жителей, а в конце XVIII в. – 860 тыс. Этот количественный рост являлся как бы внешним выражением пробуждавшегося интереса к количеству вообще. Научное познание Нового времени явно предпочитало количественные методы. Некоторые европейские авторы утверждали, что только математика придаёт исследованию действительно научный характер; среди них можно назвать Р. Бэкона, И. Канта, К. Маркса. Почтительное отношение к числу восходит к пифагорейцам. В Новое время познание стало отождествляться с поиском количественных характеристик, в качестве видели лишь непознанное количество. А.П. Чехов устами героя рассказа «На пути» говорил, что современная научная работа заключается в приращении цифр. Страсть к количеству проявлялась не только в увлечении цифрами, статистикой, измерениями, но и в склонности к разнообразию, к быстрой смене впечатлений, к новизне и переменам.

Мода на потребление

Можно сказать, что в Новое время традицией становится само «новое». Естественно, что стремление к новизне было обеспечено растущим богатством. Полотна художников свидетельствуют о том, что одежда представителей обеспеченных слоев общества менялась сравнительно быстро, гораздо медленнее происходили изменения в одежде простонародья. И всё же одним богатством и состоятельностью европейской знати нельзя объяснить тот факт, что в XVIII в. Франция становится законодательницей моды. Восток в отношении моды был гораздо консервативнее Запада. Разумеется, тон в Европе задавали свободомыслие и светскость. Члены религиозных орденов практически вообще не меняли покроя одежды, который был установлен основателями орденов. Чем объяснить эту веру европейского человека в новое? Почему новое его не пугало, а манило? Над этими вопросами стоит порассуждать самостоятельно. Мы можем высказать лишь своё мнение: нового не боятся только тогда, когда заранее уверены в своей власти над ним. Что может питать эту веру? Убеждение в своём принципиальном превосходстве над ним, в абсолютной делимости всякого нового, мира в целом. Дивидэ эт импэра («Разделяй и властвуй») – такова суть европейского мировоззрения и культуры Нового времени. Принцип собственной неделимости и убеждённость в делимости всего и вся способствовал развитию безграничных возможностей в освоении мира. Он стал абсолютным принципом потребления: то, что нельзя употребить в дело и с пользой, сразу и в целом, можно употребить постепенно и по частям. Данный принцип обусловил бесконечное многообразие потребностей, поскольку он непрерывно порождал новые потребности, что являлось важнейшим условием развития культуры. Благодаря принципу деления, понятого как общекультурный принцип деятельности, маленький и слабый человек, вышедший из недр средневековой Европы, оказался способным утвердить своё превосходство над миром, разделяя его на части и осваивая их одну за другой. Предела такому делению нет, предел может поставить лишь сам человек, его собственная неделимость, т.е. сознание принципиальной неделимости жизни и мысли.

Характерные черты европейской культуры

Гегель считал Европу концом всемирной истории, поскольку на Западе заходит «внешнее физическое солнце», «но зато на Западе восходит внутреннее солнце самосознания». По мысли Гегеля, разум, достигший своего самосознания, является принципом европейского духа. В «Философии права» Гегель писал о свободе субъективности как принципе нового мира. Русский философ B.C. Соловьёв считал таким принципом понятие человеческой личности: «Развитие этого существенного для христианства начала, совершенно задавленного на Востоке, составляет смысл западной истории». Он писал также, что через «европейское просвещение русский ум раскрылся для таких понятий, как человеческое достоинство, права личности, свобода совести и т.д., без которых невозможно достойное существование, истинное совершенствование, а следовательно, невозможно и христианское царство». Наконец, приведём мнение немецкого социолога и историка М. Вебера, согласно которому пуританская этика, распространявшаяся в Англии, США и Голландии, способствовала развитию капитализма. Вебер считал, что некоторые моральные качества воспитывались ещё католической церковью: «…в средние века исповедь и дисциплинарная власть церкви служили действенным средством осуществления церковной дисциплины, и эти средства постоянно применялись». Но человек того времени скорее предпочитал хуже жить и меньше работать, чем наоборот. Индивидуальные деловые качества и трудолюбие человека Нового времени воспитывались этическими принципами, которые нашли классическое выражение в учении Ж. Кальвина. Последователями кальвинизма были пуритане, взгляды которых явились аскетической разновидностью протестантизма. Подобные взгляды разделялись в сектах методистов, баптистов, меннонитов, квакеров. Вебер писал: «Самые сильные индивидуальные мотивы и личные интересы служили сохранению и распространению буржуазной пуританской этики со всеми вытекающими из неё последствиями». И далее, о принципах данной этики: «они способствовали освобождению «духа» современного капитализма, его специфического этоса, то есть этоса современной буржуазии». Вебер также полагал, что отличительной чертой пуританской этики был рационализм, составивший характерный для Запада стиль жизни. Этот стиль сохранился и после того, как религиозная мотивация отмерла. Он оказался очень практичным и стал характерным для европейской культуры в целом.

Рационализм в европейской культуре, хотя он и кажется нейтральным по отношению к нравственности, способствовал возрождению элементов средневековой рыцарской морали в Новое время. Ещё Паскаль видел принцип морали в стремлении хорошо мыслить. Именно следствием рационализма стала известная на Западе поговорка: «Честность – вот лучшая политика». Рационализмом обоснован и европейский либерализм, над которым долго потешались наши отечественные идеологи. «Истинный либерал, – полагал Гёте, – тщится доступными ему средствами сделать возможно больше добра, но при этом остерегается огнём и мечом искоренять недостатки. Он хочет, неторопливо продвигаясь вперёд, мало-помалу устранить общественные пороки, не прибегая к насильственным мерам, которые сметают с лица земли не меньше доброго, чем порождают его». Светскость и просвещённость, рационализм и практичность, активность и предприимчивость, индивидуализм и либерализм – это все характерные черты западной, европейской, буржуазной культуры. Есть, конечно, и «обратная сторона» этой культуры, как, например, у возрожденческого титанизма. К ней можно отнести и мелкобуржуазную зависть, и меркантилизм, и ханжество, и протекционизм, и собственничество. Но «обратная сторона» есть у любой культуры, главное, чтобы она не стала весомее «лицевой» стороны. Европейская культура смогла преодолеть опасность гитлеризма и сталинизма, и это подтверждает её силу. От того, сумеет ли она преодолеть свою «усталость» и «восстание масс», о которых говорили мыслители XX века, зависит её судьба.

Образы новоевропейского человека

На формирование европейской культуры большое влияние оказала художественная литература, где буржуазия находила много образов для подражания. Типичными являются образы героев трилогии английского писателя Дж. Голсуорси «Сага о Форсайтах». В предисловии к роману автор писал, что «собственный сок» крупной буржуазии – это «Чувство Собственности». После выхода «Саги» в свет писатель получил множество писем от людей, которые были убеждены, что на её страницах изображена жизнь именно их семей. Жизнь буржуазной семьи, описанная немецким писателем Т. Манном в романе «Будденброки», тоже может служить иллюстрацией «духа капитализма», о котором размышлял М. Вебер. Для буржуазной культуры Франции показательны многие образы в романах О. Бальзака и Э. Золя. Фрэнк Каупервуд, герой трилогии американского писателя Т. Драйзера «Финансист», «Титан» и «Стоик», представляет молодую и напористую буржуазию США. Писатель показал возвращение в старую Европу авантюристов и романтиков, которые на заре Нового времени отправились покорять «дикий Запад». Вместе с тем Драйзер изобразил постепенное «успокоение» западной культуры, её обращение к духовным ценностям Востока. Такой прогноз характерен для европейской литературы. Возможно, это связано с тем, что все мыслимые варианты развития человека если и не реализованы в европейской культуре, то близки к этому, и перспективы имеются только у загадочного Востока, всё ещё не поддавшегося Западу в чём-то существенном и важном.

В русской литературе тоже есть образы европейцев. Мы имеем в виду не пародию на европейскую культуру, которой богата Россия с её насильственной европеизацией, начавшейся во времена Петра I; в литературе, как и в жизни, таких образов и сегодня множество. Но существуют образы действительно европейские, хотя и в чём-то искусственные. Пожалуй, самым ярким из них является образ Штольца в романе И.А. Гончарова «Обломов». Штольц (по-немецки – гордость) и Обломов, фамилия которого весьма выразительна в отношении перспектив русской культуры, являют собой совершенно различные характеры. Сновидческая жизнь и неактивность Обломова – это не слабость, а внешнее выражение укоренённого в душе мнения о том, что мир в сущности своей совершенен и не нуждается в преобразованиях, он достоин лишь созерцания, а всякая иная деятельность просто избыточна. Иначе смотрит на деятельность Штольц, для него она не средство, а само содержание и цель жизни. Штольц – целесообразен, ни в организме, ни в стремлениях у него нет ничего лишнего, каждый день он тратил «как рубль», с постоянным контролем не только над собственными издержками, но и над эмоциями. Разумеется, у него был «простой, то есть прямой, настоящий взгляд на жизнь», он боялся воображения, в его душе не было места мечте, загадочному и таинственному, у него не было идолов, «зато он был целомудренно-горд». Штольц «весь составлен из костей, мускулов и нервов как чистокровная английская лошадь». Эта составленность, сконструированность являются результатом искусственного отбора, необходимого для любой культуры, будь то земледелие, животноводство или человеческое общество. Искусственный отбор происходил и в европейской культуре. Важнейшим принципом этого отбора было умение человека использовать всего себя для дела, которому он служит. Именно это и обеспечило Европе возможность быть образцом культуры как таковой.

КРАТКИЕ ИТОГИ

1. Средние века в Европе – это 12 столетий, начиная с V в. Как изменялась культура в течение этого периода? Нужно отметить формирование городской культуры, что связано с появлением городов и ремёсел, чиновничества и интеллигенции, академической науки и философии. Горожане, составившие «третье сословие», освобождались от крепостной и вассальной зависимости. Параллельный процесс освобождения от церковной идеологии пробуждал интерес к личности, что отражено в городской литературе. Ослаблению духовной власти церкви содействовали еретические движения. Таким образом, многообразие потребностей и интересов, обусловленное городской культурой, вольный характер жизни многих городов, постепенное ограничение власти церкви, чему способствовала нередко весьма далёкая от всякой святости деятельность церковных властей, составляют особенности культурной жизни в средние века.

2. Для европейского Возрождения характерна прежде всего гуманистическая направленность. Что конкретно представляет собой гуманизм, каковы его типичные черты? Это понятие было сильно искажёно в массовом сознании в результате многолетних утверждений о построении «самого гуманного общества» в нашем отечестве. Гуманизм означает признание за каждым человеком права самому определять свою судьбу и обязанность каждого признавать это право за всеми без исключения. В силу этого человек является не только высшей ценностью, но и критерием всякой ценности («Человек – мера всех вещей»). Гуманистическое понимание человека предполагает, что он должен слушать прежде всего высшее в себе, будь это Бог, разум или совесть. Этим определяется достоинство личности, о котором много писали гуманисты Возрождения. С этим же связаны и главные идеи Возрождения – самопознание, самосозидание, к чему человек призван, руководствуясь голосом высшего в себе. Они обусловили и разгул дикого, индивидуализма – «обратную сторону Возрождения». Ведь за «высшее» в себе человек нередко принимает свои низменные влечения и пристрастия, стремление к обладанию и власти, своё эгоистическое начало. Гуманистический урок Возрождения заключается в том, что при отсутствии культуры самоограничения индивидуальная свобода пробуждает низменные инстинкты в человеке.

3. На формирование мировоззрения Нового времени в Западной Европе оказала влияние техника, обусловившая рационалистическое отношения человека к миру. Что значит «техника»? Суть техники в возможности чётко фиксировать в виде чего-то внешнего любую человеческую способность, в том числе «способности» и свойства вещей, чтобы затем конструировать из них новую реальность. Например, техническое решение проблемы означает умение делить её, как учил Декарт, на ряд подпроблем, вплоть до самоочевидных истин, на основе которых становится возможным решение проблемы в целом. Мышление Возрождения представляло собой смесь мистицизма и рациональности, в Новое время рациональные аналитические способности человека отделяются от средневекового мистицизма, который, впрочем, тоже был рационально осмыслен. Следствием такого отделения явилось пристрастие к количеству. Существовала даже поговорка: «Цифры правят миром». Технический подход был применён и к человеку, что выразилось в культивировании отдельных человеческих способностей, таких как организованность, инициативность, самоограничение, самоконтроль и т.п. На основе такого подхода происходил искусственный отбор человеческих качеств, чему способствовало мировоззрение многих протестантских сект и течений.

4. Говоря о рождении культуры Нового времени в Европе, нужно отметить её преемственность по отношению к средневековью. В чём выразилась эта преемственность? Буржуазия Нового времени была прямой наследницей средневекового бюргерства, вела от него свою родословную. Этим она отличалась от феодального сословия, которое не являлось прямым наследником римской знати поздней Империи. Следовательно, буржуазная культура наследовала многие ценности культуры средневековой Европы. Возрождение восстановило связь между средневековьем и античностью, но преимущественно в духовной области. Античные образы и идеи были как бы семенами высокой духовности, которые на почве средневековой культуры, в сочетании с рационалистически понимаемым христианством, дали плоды светскости и просвещённости, практичности и предприимчивости, либерализма и индивидуализма, рационализма и техницизма. Эти характерные черты европейской культуры Нового времени нашли своё выражение в образах литературы XIX–XX вв.