Ян Полищук, Борис Привалов

Мисс Хрю

Приключенческий памфлет

Глава I. ГОРОД УЛЫБОК.

Достоверно известно, что на карте Республики Потогонии города с таким приятным названием найти еще никому не удавалось, В географических справочниках, ревностно просматриваемых шефом полиции генералом Шизофром, эта частица страны, отстоявшая от Нью-Торга на таком же расстоянии, как и от Вертингтона, именовалась зоной полупустыни.

- Выбейте из мозгов эту чепуху! - заявил однажды Шизофр, отличавшийся деликатностью выражений, корреспондентам рабочих газет. - В городе должны жить люди, а в данной местности людей не обнаружено.

И генерал улыбнулся самой жизнерадостной из своих улыбок, обнажив при этом платиновые коронки на зубах мудрости. Корреспонденты ретировались, также очаровательно улыбнувшись в ответ. Может быть, они припомнили, что шеф полиции улыбался особенно обаятельно перед тем, как совершить какую-нибудь милую гадость. Может быть, они слышали, что у генерала зубы мудрости прорезались с небольшим опозданием, а именно тогда, когда у нормальных особей они обнаруживают склонность к выпадению.

Впрочем, по-своему бравый генерал был прав. С редкостным достоинством придерживаясь законов своей благословенной страны, мог ли генерал считать за людей какие-то две-три тысячи безработных, нашедших себе приют в местности с таким пленительным названием.

Достоверно известно и то, что, сколько ни старайся, ни в одном штате Потогонии не удастся сыскать такого количества улыбающихся физиономий. Казалось, здесь каждый дюйм пространства излучал улыбку, которая могла бы успешно конкурировать с гримасой того же назначения у самого Шизофра. Улыбку здесь можно было даже потрогать. Об улыбку здесь можно было споткнуться... Вокруг смеялись все.

Смеялся грудной младенец, умилительно поглощая ананас величиной с мяч для пушбола. Смеялся очаровательный подросток в коротеньких штанишках, всаживая очередь из детского автомата в смеющегося гуттаперчевого медвежонка. Смеялась юная потогонийка, принимая в подарок от своего гогочущего папаши в день конфирмации голубой восьмицилиндровый лимузин. Оторвав несколько минут от делания денег, смеялся в своем оффисе владелец лучшей в стране фирмы по производству подтяжек с убедительным названием "Попробуйте, продержитесь без нас!". Смеялся пожилой игрок в гольф, попав мячом точно в глаз своему захлебывающемуся от восторга партнеру. Словом, смех сопровождал жителя этого удивительного города от младенческих пеленок до гробовой доски. Мы имеем в виду гробовщика, весело и заговорщицки подмигивающего своему клиенту с умиротворенной покойницкой улыбкой.

И все это было нарисовано, напечатано, отштамповано, вытиснуто, вырезано на жести, фанере, картоне, стекле, досках, пластикате, линолеуме. Все это было изображено на щитах фирмы "Лучше всех", вот уже двадцать лет подряд вышвыривающей пришедшую в негодность рекламу на гигантскую свалку в пяти милях от автострады Нью-Торг - Вертингтон.

Впрочем, стремясь к абсолютной точности, мы не осмеливаемся называть означенное место обычной свалкой. Некоторое время назад здесь появились первые поселенцы.

Облюбовав щиты, из которых можно было соорудить весьма комфортабельные лачуги с крышей, окнами и отдельным входом, они основали здесь небольшую колонию и назвали ее, разумеется без тени иронии и сомнения, Городом Улыбок.

Как уже отмечалось выше, обита гели Города Улыбок не принадлежали к той достославной части потогонийцев, которые имели собственные конторы, собственные фермы, собственные заводы и собственные счета в банках. Может быть, именно отсутствие этих обременительных атрибутов кредитоспособности и оставляло им достаточное время для поисков работы.

Добрая четверть города, заваленная уже совершенно ни на что не годными обломками, огрызками и обрывками реклам, безраздельно принадлежала самым юным обитателям. Торопиться им было некуда, и они коротали время на свалке.

Надо сказать, что это времяпрепровождение оказывало на тамошнее юное поколение самое благотворное действие: глядя на буквы реклам, ребятишки приобретали первые навыки в просвещении, которым так заслуженно гордится эта страна христианнейшей цивилизации. Бегая взапуски вокруг щитов, рекомендующих приобретать самые быстроходные авто в мире, они получали представление о широкой доступности этого вида транспорта для каждого потогонийца. Прикорнув на листах фанеры, расхваливающих самые теплые постели и самые пушистые одеяла во Вселенной, они начинали понимать, что такое комфорт и уют...

Впрочем, наступило время перейти к главным героям нашего правдивого и нелицеприятного повествования. Тем более, что они как раз и подвернулись под руку, эти трое неразлучных и самых непоседливых друзей во всем Городе Улыбок:

Рэд, Ной и Лиз.

Мы начали с Рэда потому, что ему по праву принадлежит первое место как среди этой тройки, так и, пожалуй, среди всего шумливого и беспокойного племени сверстников. Рэд знал не только множество всяких игр, способных привести в восторг его достойных соратников, но и мог, зажмурив глаза, отыскать любую тропку среди гор рекламных отходов и такие укромные уголки, где даже натренированные ищейки Шизофра способны потерять голову.

Рэд был заводилой во всех ребячьих играх и выдумках. А рядом с ним всегда можно было видеть Лиз и Ноя, отличавшегося от своего друга разве только меньшей степенью фантазии и цветом кожи. У Лиз были пронзительные фиалковые глаза и удивительная способность к молчанию, так высоко ценимая в мальчишеских компаниях. Ной был негром и, как всякий негр в христианнейшей Потогонии, хорошо знал, что только среди бедняков он может себя чувствовать равным. Правда, он не раз слышал от упитанных проповедников, иногда удостаивавших своим посещением обитателей Города Улыбок, что потогонийская конституция разрешает цветным ездить в одном автобусе с белыми, есть в одном кафе с белыми, работать на заводе рядом с белыми. Но своими глазами ему никогда еще не удавалось видеть такие чудеса равноправия. Однако друзья-бедняки не давали в обиду Ноя. Он хорошо помнил, как однажды к ним в город явился некий джентльмен и завел разговор о том, что в безработице виноваты только цветные. "Не будь их, - заливался соловьем человеколюбивый джентльмен, - белым жилось бы лучше". Ох, как смеялись Ной и Рэд, когда обитатели города, воодушевленные яркой речью проповедника, сунули его головой в холст, на котором красовалась реклама автомобильной фирмы "Лорд", и в таком импозантном виде вышвырнули на шоссе. Это были, пожалуй, самые приятные минуты в жизни негритенка.

- Бедняки все равно бедняки, - сказал в тот памятный день отец Рэда, Генри Кларк, - какого цвета они бы ни были. А значит, им надо держаться друг за друга.

Рэд чрезвычайно гордился своим отцом. Генри Кларк считался одним из самых счастливых обитателей Города Улыбок. У него была постоянная работа на бензоколонке, совсем недалеко от места основной свалки. Нужно пройти мили две от главной горы мусора, у рекламы "Все, как один, садитесь в наш лимузин" повернуть налево, а там до бензоколонки рукой подать.

На шоссе ни кустика, ни деревца. Солнце палит, как нанятое, а отец Рэда десять часов подряд встречает и провожает машины, заправляет их бензином, делает мелкий ремонт. Владельцы автомобилей дают ему несколько монет пигги. К концу дня, когда Кларка сменяет другой рабочий, в кармане набирается один-два долгинга. На это кое-как можно прожить - ведь зарплаты хозяин бензоколонки своим рабочим не платит.

- Хватит с вас чаевых, - говорит он, забирая из кассы автомата всю дневную выручку. - Старайтесь понравиться клиенту, и вам будут платить больше. А если не желаете работать, то вместо вас найду других! - И он кивал головой в сторону виднеющегося вдали Города Улыбок.

Разумеется, отец Рэда боялся потерять работу. Во-первых, нужно было кормить семью, а во-вторых... Ну, словом, были еще важные причины, из-за которых опытный механик Генри Кларк не хотел лишиться места на бензоколонке.

И все же был случай, когда его чуть не уволили. Это произошло из-за Ноя. Именно с этого дня и началась дружба Рэда и Ноя.

Откуда появился в Городе Улыбок Ной, никто не знал.

Сам он объяснял свое появление довольно туманно: удрал с фабрики, где его били и заставляли много работать.

- Так много мальчишек, - рассказывал Ной, - а работают все, как взрослые. Мы даже не знали, что делали: красили, лакировали какие-то жестянки. Жили там же, никуда не выходили. Два раза в день давали есть. А как от мастера доставалось...

Семья Ноя жила далеко на Юге Потогонии. Добраться туда он не мог, боялся, что его схватят по дороге и снова заточат на фабрику-тюрьму.

- Как же тебя па и ма отпустили из дому? - спросила Лиз.

- Па у меня нет - его убили белые... Давно уже, я тогда был совсем маленький. А меня отобрали за долги, - рассказал Ной. - Ма болела долго. А знаете, сколько врач стоит? Все долгинги на него ушли. Все остальное пришлось брать в кредит...

А чем платить? Тут пришел один белый и уговорил ма, чтобы она подписала контракт. Я буду работать, а ей - деньги. И работа, дескать, у меня будет легкая. Игра, а не работа! Ма получила за меня сразу же сто долгингов, и меня увезли... А теперь я лучше умру, чем снова вернусь на фабрику!

Так вот, в тот день, когда Ной соскочил с какой-то попутной машины и вертелся возле бензоколонки, его чуть не линчевали два молодчика-"робота".

"Роботами", механическими людьми, потогонийцы прозвали гангстеров из охраны миллиардера Беконсфилда - свиного короля Потогонии.

Кто не знал в стране эмблемы фирмы Беконсфилда - трех смеющихся поросят?

Беконсфилд вытащил трех веселых поросят из знаменитой сказки и заставил их рекламировать сосиски, бекон, колбасы, окорока, отбивные и прочие изделия из свинины.

Смеющиеся поросята мелькали всюду: на стенах домов, на шоссе, на боках автобусов, на страницах газет.

"Это ваше первое, второе и третье блюдо!" - вещала реклама.

Их было, конечно, великое множество и в Городе Улыбок.

Миллиардер Беконсфилд, снабжавший полмира консервами и изделиями из свинины, сам мясного не брал в рот. Он был стар, немощен и боялся катара желудка. Его богатства охраняли сейфы банков, а его здоровье и покой - две тысячи "роботов".

Беконсфилд знал толк в такого рода делах. Телохранители у него были как на подбор: рослые, широкоплечие, свирепые. Как утверждали сведущие люди, миллиардер берет только таких громил, которые достаточно зарекомендовали себя в уголовном мире. Причем преимуществом при поступлении на службу пользовались те, кто специализировался на тяжелых телесных повреждениях и убийствах.

Вот с такими двумя "роботами" и столкнулся Ной в первый же день своего прибытия в Город Улыбок.

Собственно, на свалке Ной еще и не побывал. Он только-только соскочил с попутного грузовика и вертелся вокруг Генри Кларка, всячески стремясь ему помочь.

Рэд в это время принес на бензоколонку бутерброды и термос с горячим кофе - обед отцу. Лиз пришла с ним за компанию.

Еще издали они увидали загорелое до черноты лицо и седую шевелюру Генри Кларка.

Со стороны казалось, что у него на голове серебристый берет.

Подле колонки затормозил автомобиль, похожий на короткую свиную колбасу. Один из пассажиров, здоровенный малый со шрамом на лице и значком беконсфилдовской компании на свитере, выскочил из машины и гаркнул почти на ухо Кларку:

- Эй, ты, заправь, да поживей! Тем временем второй беконсфилдовский молодчик, постарше, приметил маленького Ноя, неосторожно подошедшего к дверце машины.

"Робот" схватил негритенка за ухо так крепко, что тот и слова сказать не мог.

- Гляди-ка, какие тут насекомые летают! - захохотал "робот".

- Давай пари на бутылку виски, - сказал первый. - Если раскрутить этого черномазого как следует, то я заброшу его вон за тот ящик!

- Принято! - захохотал второй верзила, перехватывая негритенка за плечи.

И, кто знает, как пришлось бы оторопевшему от страха Ною, если бы тут не раздался спокойный голос Генри Кларка:

- Отпустите парня и катитесь отсюда немедленно! Считаю до трех...

"Роботы" от изумления захлопали глазами: такие слова им приходилось слышать впервой. Бедный Ной воспользовался растерянностью громил и выскользнул из их цепких пальцев.

- Да ты рехнулся... - начал было старший, но, увидев направленные на них два пистолета-пулемета, проглотил остаток фразы.

- Я продырявлю вас вместе с машиной, как миленьких, - произнес Генри Кларк, заняв позицию за бетонной стенкой будки, - как миленьких, пока вы будете вытаскивать свои паршивые револьверы. Ну, катитесь!

Молодчики пришли в себя и быстро оценили положение: этого седого из-за стенки выковырять не так просто, а они действительно перед ним как на ладони.

- Шум такой, словно мы ограбили национальный банк! - сплюнул первый "робот". - И все из-за черного! Клянусь старушкой мамой, я пристрелю сегодня десяток негров, чтобы успокоиться.

- А ты, седой, - сказал угрожающе старший, - пеняй на себя. Уж я-то отыщу тебя даже на Луне!

Машина рванулась вперед и вскоре словно растворилась в струящемся от жары воздухе.

Генри Кларк бросил пистолеты на площадку. Они упали с сухим, деревянным звуком.

- Так это же с рекламы "Покупай пистолеты, будешь спокоен зимой и летом"! - рассмеялась Лиз, выглядывая из-за своего убежища за ящиком, куда она спряталась в самом начале столкновения.

Действительно, ружейная фирма, не довольствуясь рисунками, всегда обвешивала свои щиты деревянными копиями пулеметов, пистолетов и ружей. Две такие деревяшки и держал Генри у себя под рукой - на всякий случай.

- Па, они не могут вернуться? - опасливо спросил Рэд, - Все может быть, - усмехнулся Генри. - Но не мог же я допустить, чтобы этого парня сделали на моих глазах инвалидом!.. Эй, где ты?

Голова Ноя показалась из ямы для ремонта автомобилей.

- Вылезай, давай знакомиться! - сказал Генри.

С той поры Ной стал жить в семье Кларков, а племя беспокойных сорванцов Города Улыбок пополнилось еще одним достойным членом.

Глава II. "БРИЛЛИАНТОВАЯ КОНУРА".

Давно уже одним из любимых развлечений юного населения Города Улыбок была игра под названием "Выведем кота на орбиту".

Конечно же, ее придумали сподвижники Рэда - Лиз и Ной. Произошло это во время отсутствия их друга, укатившего вместе с отцом на несколько дней в Адбург.

Как следует из названия, главным действующим лицом в этой игре был кот. И, хотя кошки считаются довольно безобидными представителями мира млекопитающих, игра таила в себе немало опасностей. На свалке кошачьего поголовья хватало с избытком, и поймать одного-двух котов не составляло труда. Опасность заключалась в том, что при запуске кота ребят могла задержать полиция. Вездесущие ищейки генерала Шизофра бдительно следили за тем, чтобы коты не "выводились на орбиту"

и таким образом не нарушали покоя во владениях всемирно известного собачьего "Пэн-Пес-клуба" - замке "Бриллиантовая конура".

Этот дворец, утопающий в зарослях экзотических растений, высился на горизонте точно мираж. Однако, если забраться на рекламный щит компании реактивных самолетов, на котором был изображен ангел, доверчиво сдававший свои крылья в камеру хранения аэропорта: "Мне они не нужны - самолеты вашей фирмы доставят меня на место назначения быстрее, безопаснее и со всеми удобствами", - то можно было разглядеть и яхты на озере, и пестрые зонты на золотистом пляже, и даже обелиск "Бриллиантовая конура" перед входом во дворец.

"Пэн-Пес-клуб" был учреждением со строгими правилами. Его членами могли быть лишь самые аристократические представители собачьего рода, располагающие достоверными доказательствами своего сверхпородистого происхождения.

Генри Кларк шутил по поводу высшего собачьего света:

- У этих шавок даже каждая блоха имеет особую родословную!

Замок, в котором располагался санаторий "Бриллиантовая конура", принадлежал Беконсфилду. Свиной король, который считался одним из самых крупных покровителей животных, сдал замок в аренду "Пэн-Пес-клубу", разумеется, за весьма приличную плату.

Собачья знать прибывала на отдых в "Бриллиантовую конуру" в роскошных автомашинах. Хозяева с умилением сопровождали своих любимиц, а затем наблюдали, как собачки садятся за специальные столы, как подобострастно изгибаются перед знатной клиентурой официанты, как тревожно выглядывают из коридора повара:

"Упаси господи, чтобы вдруг какой-нибудь собачке не понравилась косточка от жаркого".

"Пэн-Пес-клуб" был учреждением с самыми широкими возможностями. При "Бриллиантовой конуре" имелась школа, где собаки приобретали аристократические замашки и светский лоск. В бассейне они катались на лодках, учились плавать по-собачьи и делать бодрящие движения на гимнастических снарядах. В ателье мод лучшие портные шили для собачек наимоднейшие туалеты и обувь - для прогулок, для балов, для приемов и, соответственно, на все прочие случаи жизни. Тут же можно было купить серьги, кольца на лапы, кольцо на хвост, ошейник-ожерелье и тому подобную ювелирную мелочь.

Но самую большую известность на всю округу приобрел "Пэн-Пес-клуб" своим салоном красоты. Тамошние парикмахеры и косметологи обладали особыми секретами. Только они умели придать собачьей шкуре оттенок непередаваемой нежности, отманикюрить лапы, произвести завивку и наклеить собачке такие ресницы - в цвет глаз, - что она готова была глядеться в зеркало с утра до вечера.

В штате "Бриллиантовой конуры" были врачи, назначающие диету для четвероногих гостей; зубные техники, готовые в любой момент вставить им искусственную золотую челюсть или пломбу из самоцветов; парфюмеры, разрабатывающие рецепт умопомрачительных собачьих духов. Псам показывали специально снятые для них кинофильмы из жизни барбосов всех стран, им давались концерты, в которых сольную партию исполнял лающий саксофон... Да разве всё перечтешь!

Когда Ной, Лиз и Рэд пробирались на территорию замка, чтобы разведать условия для очередного "запуска кота на орбиту", им то и дело попадались на аллеях собачки в модных накидках и очках-светофильтрах, не удостаивавшие ребят даже взглядом.

- Я как-то больше уважаю собак, не имеющих одежды, - говорил обычно Генри Кларк, когда ребята рассказывали ему о своем очередном посещении замка, - собак-работяг. Тех, например, которые летали вокруг Земли.

- Хотел бы я пожить по-собачьи, - вздыхал Ной каждый раз, когда попадал в это четвероногое царство.

Но разве мог он мечтать о чем-либо подобном, не являясь собакой с громким и звучным титулом, вроде барона Гердрих фон Герольштейн, маркиза ди Морель де Арманьяк, принца фон Себастьяно, графа Тойн ван Филлипс или чем-нибудь в этом завидном роде?

Из усыпанного самоцветами грота, в котором любили прятаться ребята, было отлично видно все происходящее возле замка.

- Любая дворняга нас бы давно уже обнаружила, - зажимая морду очередному коту, шептал Рэд. - А эти надушенные псы даже носом не поведут.

Рэд выбрался наружу, чтобы найти подходящее место для запуска. Едва он это сделал, как очутился нос к носу с толстым и неповоротливым Барбосом.

- Ой, - испугался Ной, - сейчас пес за ним погонится!

Но пес только лизнул Рэда в щеку и благодушно свалился на бок, очевидно ожидая успокоительного почесывания за ухом.

- Он не мог тебя укусить? - встревоженно спросил Ной, когда Рэд вернулся к друзьям.

- Мог, - усмехнулся Рэд, - но пригубил и понял, что я малоаппетитный.

Но пора было осуществлять задуманную операцию. Не теряя времени, заговорщики пробрались по известной лишь им тропинке к кинотеатру и заняли боевую позицию.

Прошло несколько минут. Двери кинотеатра распахнулись, и четвероногие члены клуба, сопровождаемые слугами, направились на ужин. Тут Рэд и Ной и выбросили заранее припасенную кошку прямо в гущу великосветского собачьего общества.

Что тут началось!

Кот заметался среди собак, потеряв от страха голову. В принцах и герцогах мгновенно проснулись первородные инстинкты, и они заорали так, словно их вели на живодерню. Однако расправиться со своим исконным врагом они не могли, так как модные костюмчики и платья сковывали собачьи движения. Кот без особого труда "вышел на орбиту" и исчез.

Всю ночь в замке горел свет, врачи дежурили возле роскошных постелей особенно слабонервных собачек, а хозяева, узнав о происшествии, примчались на машинах из Адбурга, Нью-Торга, Обливуда и Вертингтона, чтобы проверить кровяное давление и пульс у своих любимцев.

Каждый раз после такого происшествия по шоссе мчались вереницы автомобилей, на бензоколонке прибавлялось работы, а присланные лично генералом Шизофром полицейские обшаривали каждый дюйм вокруг замка, отыскивая кошачье логово.

А где же были в это время наши трое нарушителей собачьего спокойствия? О, они уже были давно дома и с самым невинным видом обсуждали подробности очередного приключения.

Конечно, разве могли молодцы Шизофра знать замок так, как его знали ребята из Города Улыбок!

- Я могу пробраться в замок и обратно ста путями! - говорил Рэд, который любил чуть-чуть, самую малость, похвастаться своей осведомленностью.

Впрочем, это было правдой - лучше его никто не знал всех тайных лазеек в окружающей "Пэн-Пес-клуб" толстой и внешне абсолютно неприступной стене.

Глава III. ЗАБАСТОВКА МИСТЕРА ПОРТФЕЛЛЕРА.

Было замечено, что в последнее время количество полицейских в районе Города Улыбок значительно возросло.

- Как бы они не пронюхали, что им не положено, - забеспокоился Генри Кларк.

Ребятам было поручено постоянно наблюдать, чтобы на свалке не появился никто из незнакомых. Причин для беспокойства было немало. Дело в том, что в Городе Улыбок находилась типография газеты "Свобода", которая, судя по названию, была не очень популярна среди властей Потогонии и, естественно, должна была издаваться в подполье.

Типография помещалась в большом шатре, крыша которого состояла из рекламных щитов. Издали он был совершенно неприметен среди других груд, а подойти к нему мог только тот, кто знал "икс-автостраду", иными словами зашифрованную дорогу от рекламы одного голубого автомобиля фирмы "Лорд" до другого.

В типографии помещалось всего-навсего три маленьких ручных станка; их с трудом хватало и на листовки, и на маленькую рабочую газету.

Все напечатанное переправлялось затем в Нью-Торг и Вертингтон - на заводы, фабрики, шахты.

Генри Кларк предложил один из самых быстрых способов распространения "Свободы":

используя свою работу на бензозаправочной колонке, он через знакомых шоферов ухитрялся отправлять листовки и газету в любой штат Потогонии.

И вот вдруг над типографией нависла полицейская опасность.

Понятно, что ребята, которым поручили такое важное дело, как наблюдение за безопасностью Города Улыбок, старались вовсю.

В одно лучезарное утро стоявший на посту Ной заметил толстенького человечка в белом костюме и белой шляпе. Толстячок, спотыкаясь и озираясь, брел прямо к свалке.

Ной мяукнул два раза коротко, один раз длинно, как мяукает кошка, когда потягивается после сна. В ответ он услышал такое же мяуканье, впрочем чуть более мелодичное, - это откликнулась Лиз. Тотчас же из-под рекламной кучи появился Генри Кларк и, приставив ладонь козырьком к глазам, начал с интересом рассматривать непрошеного гостя.

- Пойдемте к нему навстречу, ребята, - сказал Генри Кларк. - Мы люди вежливые и не должны дать этому джентльмену заблудиться среди нашего мусора.

Привычно лавируя среди рекламного хлама, Генри и трое дозорных вскоре оказались рядом с толстяком. Они выросли перед незнакомцем точно из-под земли, заставив его от удивления и страха чуть не проглотить собственный язык.

- Рад приветствовать вас, сэр, - сказал Генри, - в Городе Улыбок!

- Хэ...лло! - изумленно произнес толстяк. - Вы что, из преисподней? То-то я смотрю, как стало жарко. Кажется, шага сделать больше бы не смог.

- Я как представитель проживающих в этой местности потогонийцев, продолжал Генри, - уполномочен отвечать на все вопросы, подписывать все договора и проводить совещания на любом уровне.

- Мне нужно надежно спрятаться, - проговорил толстяк и встал во весь рост на валяющийся рядом большой ящик.

- Отличный метод! - рассмеялся Генри Кларк. - Мало того, что ваш белый костюм и так видно с шоссе, как луну в ясную ночь, вы хотите замаскироваться под статую Процветания? Учтите, что статую видно издалека.

- Нет опыта, - ответил толстяк, не слезая с ящика. - Я ни разу в жизни не прятался. Это противоречит моим принципам.

- Почему же вы решили вдруг эти принципы нарушить? - спросил Генри.

- Я забастовщик, - скромно потупил. очи толстяк. - За мной гонятся штрейкбрехеры и полиция.

- Ого-го! - изумился Генри. - Какая же контора забастовала?

- Сенат Потогонии! - глядя сверху вниз, торжественно объявил толстяк. Я сенатор Портфеллер! Эта местность входит в мой избирательный округ.

Тут, мы полагаем, надо сделать некоторое отступление, чтобы рассказать читателю о событиях, предшествовавших появлению мистера Портфеллера в Городе Улыбок и столь странному проявлению его несгибаемого забастовочного духа.

Как известно, в Потогонии были две партии: право-левая и лево-правая. Они находились в непрестанной и неукротимой борьбе. Основным пунктом, который вызывал межпартийную междоусобицу и разногласия, был вопрос о процедуре голосования сенаторов. Право-левая партия убежденно доказывала, что для процветания страны необходимо всем сенаторам голосовать, поднимая сначала правую руку, а потом уже левую. Лево-правая партия держалась совершенно иной политической платформы - она считала, что для прогресса страны сенаторам надо начинать голосование с левой руки.

Такого же рода принципиальные расхождения касались и ног сенаторов. Право-левые не жалели сил и средств, доказывая, что каждый гражданин Потогонии, если хочет быть счастливым, должен вставать с постели с правой ноги. Лево-правая партия, разумеется, высмеивала это суеверие и, не жалея средств и сил, предлагала точный рецепт для потогонийского расцвета, а именно вставание с левой ноги.

Эти противоречия поглощали обе партии целиком, естественно не оставляя места для менее серьезных расхождений. Таким образом, во всех других вопросах между право-левыми и лево-правыми царило трогательное единодушие.

Однако в результате сложных интриг и подкупов на последних выборах большинство в сенате получили лево-правые, окончательно посрамив своих противников во главе с их лидером - сенатором Портфеллером.

Но кто бы мог подумать, что дело зайдет так далеко и даже знаменитому Портфеллеру придется искать убежища на старой свалке!

- Минуточку, сэр! - сказал Генри. - Тут, рядом, валяются предвыборные плакаты. Я проверю.

Генри обогнул две-три кучи мусора и очутился прямо перед громадным железным щитом, с которого улыбалось увеличенное в сотни раз лицо толстяка. Да, это был он, сомнений не оставалось.

"Голосуйте за друга народа Гарри Портфеллера! - призывал плакат. Только наш Гарри сможет научить вас шагать по жизни правильно, с правой ноги!"

А почти рядом, на ветхом ящике, жалобно поскрипывающем от непривычной тяжести, стоял во весь рост живехонький, хотя и похожий на гранитный монумент, сам друг народа. Это было зрелище величественное и захватывающее. И вряд ли вызовет удивление, что уже через полчаса после самоводружения монумента рядом с ним стояло десятка два самых пожилых и самых юных жителей Города Улыбок и с восхищением глазело на полную достоинства фигуру сенатора.

- Рэд, - сказал тихо Генри, - мчись к "Бриллиантовой конуре". Может быть, придется "запускать кота на орбиту". Возьми Ноя, а Лиз пусть останется. В случае чего она подаст сигнал.

- Да, сэр, - вернувшись к Портфеллеру, который продолжал стоять на ящике, сказал Генри Кларк, - это именно вы, сэр Рад нашей встрече! Так почему же бастуют сенаторы?

- Видите ли, леди и джентльмены, - тоном опытного оратора начал Портфеллер, - лево-правое большинство сената хочет сегодня протащить закон Шкафта. Вы знакомы с этим законопроектом?

- Конечно, - сказал Генри. - Он запрещает рабочим бастовать. Если кто-нибудь попытается, то его будут сажать в тюрьму.

- Я, как друг народа, - громко произнес Портфеллер, - не могу голосовать за этот закон! Мои избиратели никогда бы мне этого не простили!

- Все ясно, сэр, - сказал Генри.

- Что именно? - удивился Портфеллер. - Что именно вам ясно?

- Сегодня же заседание сената! - догадливо улыбнулся Генри - А вы не хотите на нем присутствовать, чтобы не участвовать в этом грязном голосовании. Если лево-правые примут закон, это произойдет без вас. Это благородно, сэр!

- Вы совершенно точно обрисовали обстановку в государстве, - поклонился Портфеллер - Если зал будет полупуст, заседание не состоится. Поэтому мы забастовали. Мы - это я и мои друзья сенаторы. Нас ищет полиция и депутаты лево-правой, которые хотят нас силой затащить в сенат. Но мы не дадимся. Мы против насилия!

- Так слезайте же, сенатор! - испуганно произнесла ближайшая старушка. - Ведь так, на ящике, вас наверняка заметят с шоссе.

- Прятаться тоже не в моих принципах! - гордо сказал сенатор. - Мы живем, слава богу, в свободной стране, а не где-нибудь за стальным занавесом. Никто не заставит меня пойти против убеждений. Пусть сюда придут хоть все танки генерала Шизофра!

Генри поглядел на торчащую в стороне рекламу авиакомпаний. Лиз уже сидела на ее вершине.

- Послушайте, сэр, - спросил Генри, - а может быть, вы хотите, чтобы вас силой привели на заседание?

- Что вы говорите! - возмутился Портфеллер. - Я друг народа!

- Это мы слышали, - отмахнулся Генри. - Но тогда ваш визит к нам можно считать историческим. - Генри повернулся к землякам: - Леди и джентльмены, в этот трудный для себя день наш сенатор решил оказаться среди избирателей. Гип-гип!

- Гип-гип! - подхватило несколько голосов.

Портфеллер церемонно поклонился во все стороны, отчего ящик под его ногами заскрипел еще жалобнее.

- Сейчас нашего дорогого сенатора, не дай бог, приметят и препроводят в сенат, - продолжал Генри. - Но наш верный друг мистер Портфеллер будет ни при чем.

Избиратели увидят, как его силой повлекут на это заседание Но не в его принципах сопротивляться насилию. И закон Шкафта будет принят, и доверие избирателей сохранено!

Тут наконец до горделиво озирающегося сенатора дошел смысл иронических намеков Кларка, давно уже понятых публикой.

Портфеллер несколько минут хлопал глазами, а затем завопил:

- Не слушайте этого смутьяна, дорогие мои! - Он проникновенно прижимал толстенькие ручки к груди. - Я всегда с вами! Мои беды - ваши беды!

- Лучше, если бы было наоборот, - резюмировал Генри, - наши беды пусть будут вашими! Оставайтесь жить с нами здесь, а ваш особняк в Адбурге отдайте под жилье рабочим...

- Он красный, клянусь богом! - воскликнул Портфеллер, воззрившись на Генри. - Эти бунтовщики везде! Опасайтесь их, дорогие мои друзья!

В этот драматический момент неожиданно раздался громкий свист. Это Лиз, по всем правилам мальчишеского братства засунув пальцы в рот, подала сигнал. У поворота на шоссе остановилось несколько машин.

- Друзья, полиция! - крикнул Генри. Избиратели исчезли, словно провалились сквозь свалочную труху.

Портфеллер, убедившись, что его белый костюм давно уже примечен молодчиками Шизофра, облегченно вздохнул и с неожиданной для себя легкостью соскочил с ящика.

Лиз быстро сползла с рекламного щита. Это тоже служило сигналом: через несколько минут Рэд и Ной должны были провести отвлекающую операцию, известную нам под названием "запуск кота на орбиту". Генри одобрительно кивал головой.

- Вы, мистер... - сказал Портфеллер Кларку. - Простите, к сожалению, не знаю вашего имени...

- Просто избиратель, - уточнил Генри.

- Так вот: чтобы вам не оказаться просто арестантом, - по-отечески нежно сказал Портфеллер, - выбросьте из головы всю эту агитационную чепуху!

- Я уже старался, - вздохнул Генри, - но ничего не получается.

Где-то вдалеке раздался истошный многоголосый лай. Сенатор вздрогнул.

- Это охотятся за мной? - испуганно спросил он. - От этих друзей из лево-правой можно ожидать чего угодно!

- К сожалению, не за вами, - учтиво сказал Генри. - Это за котом. Простите, сенатор, к вам уже идут. И мне нечего делать в таком избранном обществе. Желаю вам, сэр, быть счастливо доставленным в сенат.

Генри завернул за ближайшую афишу, потом сделал еще несколько шагов и забрался... в фонарный столб. Не удивляйтесь, пожалуйста, этот столб, собственно, не был настоящим. Просто это была свернутая из серой фанеры труба - бренный остаток некогда великолепной рекламы телеграфного оборудования фирмы "Суккен и сын". В нем было тесновато, но достаточно удобно для наблюдения:

сквозь пробитые гвоздями дырочки можно отлично видеть все происходящее вокруг.

Сенатора окружили одетые в штатское полицейские. Портфеллер некоторое время протестующе и отчаянно пожестикулировал, а затем покорно побрел к машинам.

- Я не сопротивляюсь только потому, что это не в моих принципах! донесся до Кларка прощальный вопль сенатора. - Я подчиняюсь грубому насилию! Кстати, - вдруг спокойно и деловито произнес Портфеллер, - а скольких сенаторов еще не поймали?

- Ах, - ответил один из полицейских, - если бы все были так предусмотрительны и не удалялись далеко!

Портфеллер взволнованно начал что-то говорить шагающему рядом с ним шпику.

"Это уже про меня! - догадался Генри. - Доносы, видимо, не противоречат сенаторским принципам!"

Несколько полицейских повернули назад, к свалке. Они озирались вокруг и принюхивались, точно охотничьи легавые, всем своим видом оправдывая укрепившуюся за ними кличку "ищейки Шизофра".

"Хорошо, что "кот уже вышел на орбиту", - облегченно вздохнул Генри. Сейчас ищейкам будет не до меня!"

И верно. Лай в замке становился все громче. Над зубчатой стеной взвилась зеленая ракета - охрана требовала подкрепления.

Полицейские сделали стойку. Они хорошо знали, что спокойствие сиятельных собачек считалось у Шизофра проблемой номер один. Шеф полиции давно уже приказал: пусть вокруг пылают пожары, сотрясаются от землетрясения дома, но, если "Бриллиантовая конура" требует помощи, надо бросать все и немедленно мчаться туда.

Полицейские машины, отчаянно воя сиренами, ринулись вперед. Опасность для Кларка, кажется, миновала. Можно было спокойно поразмыслить над всем увиденным и услышанным.

"Значит, несмотря на все протесты, - сказал себе Генри, - закон Шкафта пройдет.

Так... Надо немедленно сообщить об этом Союзу мозолистых рук".

Да, но где же ребята? Генри Кларк обычно за них не беспокоился: даже тысяча шизофрских молодчиков не смогли бы поймать Рэда и Ноя в замке. Но, видимо, на этот раз в "Бриллиантовой конуре" паника была особенно большой: тревожно взлетали ракеты, слышались свистки, душераздирающие лай и визг. А вдруг...

И, словно в ответ на свои мысли, Генри услышал веселый голосок Лиз:

- Мальчики уже здесь! А вы где, дядя Генри?

Глава IV. СОВЕТ ПОЛУБОГОВ.

"Советом полубогов" в христианнейшей Потогонии называлось сверхсекретное сборище крупнейших финансовых тузов и промышленных воротил. Будучи глубоко религиозными христианами, члены совета, разумеется, не могли покуситься на символы веры и приравнять себя по рангу к той неведомой потусторонней особе, которая именовалась господом богом. "Совет полубогов" было примирительным названием, придуманным мистером Фиксом, хитроумным секретарем миллиардера Беконсфилда, и охотно признанным всеми членами совета. Оно звучало лояльно по отношению к господу богу и вместе с тем отражало подлинное существо дела: почти все материальные ценности в стране были подвластны совету, а моральные ценности покорны его полубожественной воле.

Мы сочли возможным дать столь пространное предисловие, прежде чем пригласить вас на одно из заседаний этого удивительного сборища.

Итак, милости просим! Сегодня председательствовал один из самых влиятельных полубогов, миллиардер Лярд, основной конкурент Беконсфилда. Если старый Беконсфилд был свиным королем, то все остальные мясные продукты, жиры, белки, углеводы и молоко были в руках у Лярда.

"Прежде чем младенец скажет "мама", - кричали рекламы Лярда, - он уже пьет наше молоко. И пьет его всю жизнь! Смерть наступает оттого, что однажды вы прожили день без нашего молока! Если вы будете пить его каждый день, то станете бессмертными!"

Лярд, тумбообразный мужчина неопределенного возраста, сидел на председательском кресле. За столом, кроме него, находились шеф полиции генерал Шизофр, лево-правый сенатор Шкафт и еще двое-трое влиятельных лиц. Все они подобострастно и преданно смотрели в глаза Лярду.

- Значит, - сказал Лярд, - с законом вашим, сенатор, все в порядке?

Лярд говорил очень неотчетливо, словно вместо языка у него во рту была сосиска.

Но все присутствующие уже давно научились понимать не только каждое его слово, но и знаки препинания.

- Все в порядке, сэр, - привстав, поклонился Шкафт. - Он принят пятьюдесятью голосами при сорока воздержавшихся.

- Значит, - сказал Лярд, - всех право-левых сенаторов вы, генерал, успели выловить и доставить в зал?

- Так точно, сэр! - гаркнул Шизофр. - Хотя, видит бог, это было не так просто.

Портфеллера поймали на свалке. Одного голубчика вытащили из сейфа. Да, заперся в сейфе. Пришлось вызвать... гм-гм... специалиста по вскрытию...

- Эти сюжеты для картин Обливуда, - пробормотал Лярд, - меня не интересуют. Я хочу сказать вам о следующих шагах, которые должно сделать наше государство на пути к расцвету демократии.

Наступила тишина. Все ждали великих слов.

- Закон Шкафта - очень свободолюбивый закон. Он ограждает нашу страну от бунтовщиков и красных смутьянов. Каждый недовольный - враг. Каждый забастовщик - враг. Очень хорошо, очень демократично. Но этого мало. К власти должны прийти сильные люди - банкиры и генералы. Только так можно будет возродить подлинную демократию и прибегнуть к козырю, о котором я скажу вам в свое время особо.

Сейчас требуется отвлечь народ от всяких политических дел Законы принимают сенаторы, а народ должен развлекаться. Нужно дать народу несколько сенсаций, чтобы их хватило на месяц... Месяца, я думаю, нам хватит, генерал?

- Так точно, сэр! - гаркнул Шизофр.

- Какие же предложения у вас есть, джентльмены? - пробормотал Лярд.

- Неплохо бы в Космос запустить что-нибудь, - несмело предложило одно из влиятельных лиц. - Парочку обливудских звезд. Прямо на Луну. А?

- Хорошо, - кивнул головой Лярд. - Главное в этой сенсации будет то, что для запуска придется приглашать русских инженеров - Я сказал что-то не очень оригинальное? - забеспокоилось влиятельное лицо. - Снимаю свое предложение!

- Неужели, генерал, - недовольно обратился к Шизофру Лярд, - в наших Потогонийских штатах, где каждые пять минут происходит убийство, а каждые десять минут - организованный грабеж, мы не можем найти две-три маломальских сенсаций?

- Так точно, сэр! - гаркнул генерал. - То есть найдем, конечно. Со мной советовался епископ Потогонийский, преподобный Пшиш. Он хочет открыть новый оракул. Пещера уже подобрана. Мы ее оборудуем.

- А потом с этим оракулом будет скандал, как с попугаем Аракангой, усмехнулся Шкафт - До сих пор об этом поются куплеты во всех кабаре.

- Постараемся, чтобы такого не случилось, - сказал Шизофр. - И вообще, если я буду вспоминать про ваши неудачи, сенатор, то заседание будет продолжаться две недели без перерыва.

- Хватит, джентльмены! - скомандовал Лярд. - Оракул - это нам, пожалуй, пригодится и для упомянутого козыря... Еще что?

- Принять в сенате резолюцию о превосходстве нашего потогонийского образа жизни перед всеми другими, - предложило влиятельное лицо.

- Да, это развлечет народ, - сказал Лярд. - Вы, сэр, лично будете читать рабочим и фермерам эту резолюцию. Только застрахуйте сначала свою жизнь.

Шкафт хихикнул. Влиятельное лицо снова забеспокоилось:

- Я сказал что-то не очень оригинальное? Снимаю свое предложение!

- Обстановка в стране очень нервная, - сказал Лярд. - Доложите новости, генерал.

- Так точно, сэр! - гаркнул Шизофр. - Беспокойная, нервная, нехорошая обстановка. Во всех городах работают подпольные организации Союза мозолистых рук.

Зеленая лампочка, вмонтированная в стоящий перед Лярдом бело-синий телефонный аппарат, замигала. Лярд снял трубку.

Полубоги навострили уши: все знали, что беспокоить Лярда, да еще на заседании, можно лишь по какому-нибудь сверхважному делу. Очевидно, произошло что-то необычайное.

- Пусть войдет, - сказал Лярд и, положив трубку, пояснил: - Наш друг мистер Фикс хочет сообщить новость сокрушительного значения.

Фикс не входил в Совет полубогов, хотя, как мы знаем, имел некоторое отношение к его функциям и названию. Фикс был личным секретарем самого Беконсфилда, и это одно давало ему множество широких прав. Всегда бесстрастное, сухое лицо, очки с дымчатыми стеклами, зализанные, словно приклеенные, черные волосы на голове - никогда не узнаешь, что он чувствует, что он думает.

Как всегда подтянутый и холодный, Фикс вошел в зал и сел в предложенное ему кресло.

- Джентльмены, - спокойно произнес он, - час назад всемогущий и справедливый господь призвал к себе нашего возлюбленного друга и крупнейшего из борцов за процветание и демократию сэра Беконсфилда.

Если бы полубоги услышали сообщение о запуске русскими космической экспедиции на Луну, то это не ошеломило бы их больше, чем весть о смерти свиного короля. В конце концов русские обошли в Космосе всех и творят там, что им вздумается, этим уже никого не удивишь. А смерть миллиардера, который только позавчера еще заседал в Совете полубогов и держал в своих крючковатых руках судьбы половины Потогонии, касалась каждого из присутствующих.

Наступила траурная тишина.

Выдержав приличествующую моменту паузу, Фикс продолжал:

- Все свое недвижимое и движимое имущество, а также биржевые ценности мистер Беконсфилд завещал своей любимой... свинке, по кличке "Мисс Хрю XXV".

Полубоги ахнули. Шкафт растерянно поглядел на Шизофра. Шизофр - на Шкафта.

Остальные влиятельные лица сидели с отвисшими челюстями.

- Великолепно! - пробурчал Лярд. - Гениально!.. Это именно та сенсация, которой нам не хватало. Мы сделаем все возможное, чтобы отклонить протесты наследников и оставить завещание нашего друга в силе. Джентльмены, прошу вас, будьте внимательны... Останьтесь, Фикс, вы нам можете пригодиться.

Заседание Совета полубогов продолжалось.

Глава V. МИЛЛИАРДЕР-СИРОТА.

Никто не знал, сколько лет было Беконсфилду.

Когда он еще помнил свой возраст, это никого не волновало. А когда потогонийская пресса вплотную заинтересовалась тем, сколько Бек прожил на свете, выяснилось, что свиной король уже не помнит год своего рождения.

Эта неожиданная метаморфоза с памятью, а главное - положение Беконсфилда в стране дало ему право самому себе придумать титул, который почитался выше всяких "величеств" и "сиятельств".

- Обращаясь ко мне, - приказал Бек своему окружению, - говорите "ваше бессмертие".

Подслеповатые свинцовые глазки Беконсфилда видели слабо, но очков миллиардер не носил. Окружение миллиардера старательно делало вид, что состоит только из близоруких или дальнозорких людей.

- Бедняги, мне их так жаль! - вздыхал старик. - Вот что делает с людьми неумеренный образ жизни.

Злые языки говорили, что Фикс, видевший всё и вся, как подзорная труба, умышленно никогда не снимал очков, чтобы доставить удовольствие хозяину.

И все же Беконсфилд был стар. Он был стар и одинок. И это давало ему основание при каждом случае печально повторять:

- Ах, меня, сироту, так легко обидеть...

Нет, никто не знал возраста Бека, но, уж конечно, и никому не были известны размеры грандиозного состояния свиного короля. Биографы миллиардера, расписывая добродетельный путь, по которому всю жизнь шел он к вершине славы и богатства, опускали в своих описаниях некоторые незначительные детали.

Они почему-то не упоминали, что добросердечный Беконсфилд некогда продавал оружие гангстерам. Подчеркивая его трезвенность и честность, они забывали сказать, что он торговал спиртными напитками и мошенничал на бирже.

Однако больше всего, как подмечали биографы, он заработал на свинине. Ему удалось получить поставки свинины для воюющей армии. С той поры он, как клещ, впился в свиной бизнес, - Нет животного более благородного, чем свинья, - любил разглагольствовать Беконсфилд. - Она всю себя отдает человеку. От пятачка до щетинки все идет на пользу людям.

- Кроме поросячьего визга, ваше бессмертие, - осмелился вставить Фикс.

Беконсфилд внимательно посмотрел на секретаря своими свинцовыми, как пломбы, глазками.

- Нет, Фикс, вы не гений, - сказал свиной король. - Интриган вы способный, но со мной, стариком, вам не справиться. Вот вы прохрюкали что-то насчет поросячьего визга и очень довольны собой. А я вам благодарен за идею. Отныне поросячий визг мы превратим в долгинги.

Фикс лишний раз удивился способности Беконсфилда делать долгинги, казалось бы, из ничего. Действительно, что такое поросячий визг? Ничто. Так, колебание воздуха. Но его высокий шеф сумел и это обратить в деньги.

После того памятного разговора с Фиксом старик приказал записывать на магнитофоны все поросячьи визги Несколько расторопных и модных композиторов смонтировали из визгов такие какофонии, что с ними не шли ни в какое сравнение даже шедевры предметной музыки, как известно создающиеся при помощи разбиваемых тарелок, детских погремушек и фаянсовых унитазов. Новые магнитофонные записи и пластинки, запечатлевшие выразительные хоры свиней, кабанов, свинок, подсвинков и новорожденных поросят, получили название "Хрюкен-ролла" и покатились во все кабаре, кабаки, дансинги.

"Хрюкен-ролл" начал победное шествие по Потогонии, а долгинги водопадом обрушивались в сейфы Беконсфилда.

- Да, ваше бессмертие, - первый раз изменив своей бесстрастности, завистливо сказал Фикс, - вы умеете делать деньги.

- И это вызывает зависть ко мне, сироте, у тех, кто этого не умеет! жалобно говорил старик. - Мне каждую ночь снится, что ко мне пробираются убийцы, подосланные наследниками.

Беконсфилд не боялся ничего на свете, кроме насильственной смерти. Чтобы оградить себя от всякого рода неожиданностей, он построил небольшой дом из бетона и стали, похожий на несгораемый шкаф. Дом был сооружен в местности, которая прежде называлась долиной Тюльпанов. Естественно, что отныне она стала именоваться, пожалуй, менее благозвучно, но более точно Сейфтауном.

Кстати, история превращения долины Тюльпанов в Сейфтаун могла послужить биографам Беконсфилда еще одним доказательством удивительных и неподражаемых его способностей совершать добрые и богоугодные дела.

Долина Тюльпанов считалась одним из самых красивых мест штата Вахлакома. Но было одно обстоятельство, которое, с точки зрения знатоков, сильно снижало ценность долины в ней с незапамятных времен были расположены пять рабочих поселков. Когда землю долины купил Беконсфилд, в купчей было оговорено, что свиной король не может снести этих поселков и выселить жителей. Миллиардер был человеколюбив - мы имеем в виду любовь его к одному человеку, самому себе, - и хотел владеть долиной один. Для достижения этой цели существовало несколько способов. Один из них заключался в том, чтобы по-отечески убедить рабочих покинуть насиженные места и переехать из чудесной цветущей местности, с огородами, домами, возделанными землями и мастерскими, куда-нибудь подальше. Почему-то, несмотря на убедительные доводы, что где-нибудь там им будет гораздо лучше, жители долины решили остаться на месте.

Фикс пытался подсказать шефу решительный ход:

- Купите эти мастерские и сдайте их на слом, ваше бессмертие. И тогда рабочим негде будет работать, и они уедут.

Но Беконсфилд высмеял это предложение, как не отвечающее его принципам гуманности. Тем более, что мастерские принадлежали Лярду, молочному королю, который не хотел, чтобы долина Тюльпанов стала вотчиной его коллеги по Совету полубогов.

И Беконсфилд нашел самый человеколюбивый выход. Он построил посреди рабочих поселков небольшой химический завод. День и ночь на нем производили какие-то краски и кислоты. Заводские трубы по проекту, очевидно, недостаточно опытных инженеров были сделаны необыкновенно низкими. И весь желтый ядовитый дым не уносился ветром, а стелился по земле, отравляя воздух, траву, животных. Рабочие подали иск. Власти штата, ознакомившись с выводами экспертизы о безвредности дыма и газов для человеческого организма, отклонили этот иск с сознанием честно исполненного долга.

Через год от цветущей долины Тюльпанов осталось одно воспоминание: все выгорело, деревья омертвели, на земле не видно было ни одной травинки. Дети ходили бледные, многие из рабочих начали кашлять. Беконсфилд, терпеливо ожидавший своего часа, предложил жителям за небольшой выкуп навсегда исчезнуть из долины.

Рабочие переселились кто куда, многие обосновались в трущобах Города Улыбок.

К этому времени вдруг Беконсфилд сам убедился в том, что химические пары действуют на местную флору отнюдь не благотворно. Он приказал разобрать завод, а на облюбованном месте построить свой знаменитый дворец - сейф из бетона и стали.

Через два года долина вновь цвела и благоухала, украшенная причудливым ящиком высотой в пятнадцать этажей.

Вот, собственно, и вся история превращения долины Тюльпанов в Сейфтаун, делающая честь изобретательности ее владельца.

Перебравшись в Сейфтаун, Беконсфилд вспомнил, что он является почетным членом-учредителем "Пэн-Пес-клуба". Он решил отдать для собачек - тем более, что в нем не было теперь большой нужды, - свой замок, названный "Бриллиантовая конура". Старик очень любил животных.

Когда русские послали в Космос собак, он был одним из первых, кто подписал протест против "варварского обращения коммунистов с животными".

И все же из всех четвероногих Беконсфилд больше всего любил свиней. Эта слабость уходила своими корнями в прошлое. И тут мы для полноты вдохновившего нас образа Беконсфилда позволим себе вновь сделать исторический экскурс.

Накануне большой войны специальная государственная комиссия, от которой зависело, кто получит право на поставки для армии, выбирала поставщика из нескольких кандидатур. В комиссию входили люди, которые за приличную мзду поддерживали Беконсфилда, но и они были бессильны произнести решающее слово.

- Бек, тут все зависит от вас самих. Новый начальник комиссии - человек случайный и почему-то разбирается в свиньях. Он судит обо всем очень примитивно - чья свинья лучше. Понятно?

Беконсфилду, разумеется, было понятно и то, что все его конкуренты тоже приволокут самых наилучших хрюшек. Черт возьми, пожалуй, они подложат такую свинью, что председатель комиссии на других и не захочет смотреть!

Будущий свиной король нашел выход. Через частных сыщиков Беконсфилд узнал, что председатель, человек глубоко религиозный, верит в переселение душ и подобные светопреставления. Бек решил, что именно эта председательская слабость может быть использована им для большой игры.

Итак, пятнадцать фирм боролись за право сорвать с потогонийского правительства крупный куш.

Пятнадцать свиней неописуемой красоты были выведены на смотр.

Председатель комиссии наклонялся, внимательно рассматривал каждое животное и шел дальше. И вдруг он остановился. Он остановился возле свиньи фирмы Беконсфилд.

Брови председателя удивленно зашевелились.

- Рада вас приветствовать, сэр! - сказала свинья очень учтиво.

- Это вы... говорите? - ошарашенно пробормотал председатель.

- Я, сэр. Хочу добавить, сэр, что мы, свиньи-патриоты, готовы отдать свою жизнь ради победы нашего доблестного оружия.

- Благодарю вас, - растерялся председатель. - Я никогда ничего подобного не встречал... Я не могу рисковать вами... Вы сокровище!..

- Нас у фирмы Беконсфилд десять миллионов, - сказала свинья самоотверженно. - Если вы не дадите нам выполнить свой долг, мы покончим жизнь самоубийством.

- Этот блеф, - спохватился один из представителей военного министерства, - заходит слишком далеко! На вашем месте, сэр, я бы попросил это животное...

- Сам ты животное! - немедленно отреагировала свинья.

- Простите... это существо... - поправился офицер, - выполнить свою угрозу.

Уверен, что тут ловкий трюк.

- Вы верите этому типу, подкупленному другими фирмами? - сказала свинья грустно.

- Чтобы доказать, что мы, беконсфилдки, вне конкуренции, - я умираю.

И она протянула ноги.

Подбежал врач. Свинья была мертва. Председатель был потрясен. Контракт с Беконсфилдом был подписан.

Об этом происшествии рассказывали всякие небылицы. Бизнесмены смирились. Никто больше не пытался убедить председателя в том, что его одурачили. Это было бы не по-христиански жестоко. Только Лярд был непримирим - ему нужен был козырь для борьбы с счастливым конкурентом. Лярд отыскал радиотехника, который в искусственных свиных копытцах установил репродуктор и высокочастотную аппаратуру. Он нашел помощника Беконсфилда, который разговаривал за свинью из будки сторожа. Он узнал, что по сигналу Бека на короткой волне был передан импульс, вскрывший ампулу с цианистым калием, которая была приторочена к малозаметной ранке. Смерть, разумеется, последовала молниеносно.

Горе Беконсфилда было безутешным. Единственно, что его примирило с потерей любимой свинки, это то, что на военном заказе он заработал несколько миллионов.

В память о легендарной самоубийце Бек оставил у себя в доме одну из ее пяти потомков. Он поклялся, что отныне каждый представитель из очередного поколения будет в числе его друзей, С тех пор каждая из этих свинок именовалась "мисс Хрю"

и носила порядковый номер - первая, вторая, третья и так далее.

Мисс Хрю XXV была, пожалуй, наиболее любимой фавориткой впавшего в старческую сентиментальность Беконсфилда.

- Я знаю, - говаривал Беконсфилд, - все будут радоваться моей смерти, кроме мисс Хрю...

- А я, ваше бессмертие? - спрашивал секретарь. - Я буду так огорчен.

- Будешь, но мисс Хрю больше... Ведь у нас с ней никого нет. Я и она. Она любит меня бескорыстно. Ей не нужны мои долгинги. И это - прошу учесть - несмотря на то, что я из ее сестер делаю консервы. Ну кто-нибудь из людей смог бы вести себя так? Поглядите на моих родственников, этих хапуг. Примитивные подлецы! Ну ладно, я им устрою сюрприз!

И вскоре действительно пробил час, когда свиной король устроил обещанный сюрприз. Почувствовав приближение конца, он потребовал, чтобы епископ Потогонийский, преподобный Пшиш, лично явился к его ложу и облегчил последние минуты переселения Бека в мир иной.

Пшиш примчался, чрезвычайно взволнованный. Он застал Беконсфилда лежащим в стальной кровати с блаженной улыбкой, которая не предвещала ничего хорошего.

В спальне было людно. У ложа толпились нотариусы, врачи. На собольих шкурах возлежала мисс Хрю. Два "робота", неподвижные, словно шкафы, возвышались у дверей.

- Чему вы улыбаетесь, сын мой? - спросил Пшиш, молитвенно складывая руки на груди.

- Дайте ему по шее! - сказал миллиардер и хрюкнул.

"Роботы" двинулись к Пшишу.

- Чему вы улыбаетесь, ваше бессмертие? - поспешно поправился Пшиш. "Роботы"

встали на место.

- Подпись этого типа, епископа, тоже пригодится! - приказал Беконсфилд. - Ну-ка, распишитесь... вам покажут где...

Фикс протянул преподобному Пшишу завещание.

Пшиш пробежал его, лихо подписал и почтительно склонился перед аппетитной, розовенькой, с позолоченными копытцами мисс Хрю XXV.

А через час миллиардер предстал перед господом богом, с которым у него были давно свои счеты. Предстал с улыбкой на устах, очень довольный, что так ловко облапошил своих мелкотравчатых наследников.

Глава VI. "ЗОЛОТАЯ" СВИНЬЯ.

По Потогонии шумел, гудел, гремел, грохотал великий свиной бум.

Все газеты были до отказа набиты различными фактами из биографии "золотой"

свиньи мисс Хрю, описанием ее дальних и ближних родственников.

Смаковались все перипетии борьбы ошалевших от горя наследников Беконсфилда с мисс Хрю. Последняя воля миллиардера оспаривалась. Наследники дружным хором утверждали, что старик впал в последние дни в младенчество и поэтому завещание не имеет законной силы.

В виде доказательства затемненного сознания свиного короля приводился чаще всего тот пункт завещания, который гласил: "...родственники мои (следует перечисление фамилий) могут претендовать на мое движимое и недвижимое имущество, а также (следует перечисление различных вкладов и пакетов акций) лишь в том случае, если мисс Хрю XXV скончается естественной смертью, прожив не менее десяти лет, считая от сегодняшнего дня. В случае же ее кончины ранее установленного срока все мое состояние должно быть израсходовано на создание и процветание клуба "Алмазный пятачок", членом которого может быть любая свинья, принадлежащая любому гражданину Потогонии, имеющему состояние не менее миллиона долгингов".

- Это же типичный бред! - возмущались обделенные покойником родственники. - Человек в здравом уме никогда бы не написал "любая свинья". Всех боровков, значит, он исключает из членов будущего "Алмазного пятачка"!

Приводились, разумеется, и другие доводы, но они были не так внушительны.

Однако Верховный суд Потогонии признал завещание действительным.

- Покойный мистер Беконсфилд был настолько предусмотрителен, - сказали судьи, - что пригласил на процедуру подписания своей последней воли консилиум врачей, целую юридическую контору и даже преподобного Пшиша...

- Ну знаете, джентльмены, - не выдержал один из бывших наследников, Пшиш подпишет и засвидетельствует что угодно. Вы же помните историю с рекламой компании воздушных сообщений! Ну там, где на плакате ангел снимает крылья и сдает их в камеру хранения. Позор! Поношение святых сил! А Пшиш разрешил рекламу да еще благословил. Сколько долгингов он хапнул за это, а? Неплохо он на ангелах заработал!

Тогда судьи сослались на прецедент, как известно являющийся одним из существенных оснований для решения суда. Они утверждали, что даже европейские богачи оставляли своим любимцам - кошкам, собакам - миллионы франков, марок, фунтов стерлингов. Два раза крупные наследства доставались ослам, три раза лошадям, по одному разу морской свинке, обезьяне, петуху и канарейке.

- Что же касается данного случая, - объявил суд, - то свинья облагодетельствована впервые. Просто одного влечет к ослам, а другого - к свиньям.

По Потогонии продолжал шуметь, греметь, гудеть, грохотать великий свиной бум. В газетах, в кино, по радио и телевидению давались описания туалетов мисс Хрю и ее дневного меню, состав воды в утренней ванне и выражение глаз свинки на каждый час суток...

В больших количествах были выброшены на рынок пластинки новых записей "Хрюкен-ролла" в исполнении самой мисс Хрю, которая неожиданно обнаружила удивительные артистические данные.

На всех волнах звучало радиоревю "Хрюкнем вместе в танце и песне".

Обливудские кинопромышленники спешно накручивали трехсерийный боевик "Каждый хочет быть свиньей".

В ресторанах появились новые блюда из свинины: "Уничтожь меня, я враг мисс Хрю"

(шницель), "Я готова пожертвовать собой, чтоб тебе было вкусно" (котлета отбивная), "Огонь любви к мисс Хрю сжег меня" (жареный поросенок) и так далее.

Знаменитая собака Микки фон Бобенцоллерн, происходящая от собачки Буки, которая однажды чуть не укусила самого Наполеона, устами своего хозяина миллионера Гип У. Гип заявила:

- Если бы я не была собакой, то я хотела бы быть свиньей!

Когда мистера Гип У. Гипа спросили, почему он решил, что его Микки выразилась именно так, миллионер объяснил:

- На завтрак по вторникам Микки всегда ест немного заливного поросенка. Но сегодня, когда мы с ней сели за стол, Микки не стала есть поросенка, а выразила ему почтение, трижды проскулив в тональности соль-минор. Нет, я не мог ошибиться! Я потратил восемь лет, чтобы изучить значение каждого звука, издаваемого Микки.

На Совете полубогов, где собирались десять самых влиятельных людей Потогонии и членом которого в бытность свою состоял Беконсфилд, решено было допустить к участию в заседаниях мисс Хрю. А так как мисс Хрю, согласно тому же завещанию, во всех делах должна была советоваться с Фиксом, то бесстрастный секретарь тоже получил право посещать это высокое собрание.

Когда стало известно, что мисс Хрю вошла в совет, наследники Беконсфилда поняли, что никакой надежды на пересмотр завещания у них не остается - Римский император Калигула был мальчишкой без миллионерского образования, - сказал в запальчивости один из экс-наследников - Он ввел своего коня в сенат А у нас свинье доверяют государственные дела!

- Меня тешит надежда, что она окажется умнее всех своих коллег по совету, - подхватил второй экс-наследник Но эти крамольные мысли обиженных родственников, к счастью для мисс Хрю, не стали достоянием широкой публики Уже через пять минут после этого разговора за обоими вольнодумцами пришли молодчики Шизофра, чтобы препроводить их в специальные заведения, где думать можно в любое время, а волю можно видеть лишь иногда через решетчатое оконце Служба по охране порядка была в Потогонии поставлена на широкую оперативную ногу - Все идет, как мы и рассчитывали, - самодовольно пробурчал Лярд на очередном заседании Совета полубогов - Все заняты только мисс Хрю (легкий поклон в сторону кресла, где возлежала свинья в изящном костюме делового покроя), и мы можем переходить ко второй половине нашего плана Но, прежде чем мы уточним детали подготовки известной вам государственно-организационной операции, мне хотелось бы обсудить один не менее важный вопрос как будет отмечено вступление мисс Хрю (опять легкий поклон) во владение полученными ею капиталами? Нужно придумать что-нибудь сногсшибательное, чтобы об этом полгода говорили во всех уголках Потогонии! Ясно?

- Устроить коронацию в бассейне! Все гости в купальниках. Столы прямо в воде.

Под ногами гостей шныряют золотые рыбки, - предложил один из полубогов, - Мы шьем себе купальные фраки. Оригинально и живописно!

Этот проект был забракован Лярдом, сославшимся на то, что при его ревматизме долго высидеть в воде он не сможет... Кроме того, предложение было неоригинальным. Многие помнили о том, что банкир Вандолларбильд устраивал бракосочетание своей дочери даже под водой. Все торжество происходило на океанском побережье, в миле от берега, на глубине сорока метров. Специально построенные дворцы были опущены под воду, снабжены кислородными запасами, оборудованы по последнему слову комфорта. Гости прибывали на подлодках, в изящных скафандрах. В дворцах было все, как на земле: сады, площадки для гольфа и тенниса, даже звезды-лампочки мерцали на декорированных потолках.

- Это старику Вану обошлось миллионов в десять долгингов! - пробурчал Лярд.

- Можно устроить пир в жерле вулкана, - предложил сам Вандолларбильд. На островах Святого Кукиша есть такой вулканчик. Он пыхтит время от времени, но имеет вполне прирученный вид. Там тепло. как в парной бане. Мы могли бы праздновать без всякой одежды... И какое пикантное ощущение, - а вдруг вулкан проснется?

- Мы готовы потратить любое количество миллионов, - сообщил Фикс. Главное - размах. У меня есть предложение. Провести все торжество в воздухе. На высоте ста метров.

- Возвышенная идея! - завистливо сказал один из миллиардеров.

- Прибытие только на вертолетах, - продолжал развивать свою мысль Фикс. - Поднимем на аэростатах бассейн, теннисные корты, сады, отель, рестораны,...

После небольших дебатов, касавшихся уже только деталей, предложение о коронации мисс Хрю в воздухе было принято Советом полубогов единогласно.

На следующее утро вся потогонийская пресса была заполнена статьями о предстоящем небывалом воздушном празднестве.

Надо сказать, что среди большой части рабочих фабрик Беконсфилда зрело недовольство.

Это недовольство почему-то подогревалось газетами и журналами лево-правой партии. Они язвительно нападали на завещание Беконсфилда, призывали рабочих "свиной промышленности" сказать свое слово, не подчиняться мисс Хрю и даже бастовать.

Члены Союза мозолистых рук срочно выпустили специальный номер газеты "Свобода", в котором спрашивали: "А какая разница, на кого работать? Ведь не на себя же ты работаешь! Надо добиваться, чтобы хозяевами завода стали те, кто на нем работает, - тогда ни одна свинья на шею не сядет!" Союзу пришлось потратить много сил, чтобы доказать рабочим, что этот свиной бум задуман неспроста, что он похож на провокацию, преследующую далеко идущие цели. Попутно разоблачалась роль лево-правой партии.

"Во-первых, сами же они приняли закон Шкафта, по которому каждый забастовщик объявляется преступником и его сажают в концентрационный лагерь. Во-вторых, по-видимому, кое-кому из сторонников диктатуры очень хотелось бы вызвать среди нас недовольство, забастовки. Знаете, зачем? Чтобы поднять невероятный шум:

"Правительство президента Слябинса не способно защитить интересы нации против бунтовщиков, мы требуем решительного правительства, правления железной руки..."

В ответ на всеобщую забастовку они могут ответить военным путчем и установлением диктатуры генералов Мы не можем позволить так примитивно спровоцировать себя.

Нужно сохранить силы для грядущих боев!"

На экстренном заседании Союза мозолистых рук решено было по мере возможности использовать авиабал для выяснения будущих планов военщины и полубогов.

- Боссы что-то замышляют, - сказал председатель союза. - Несомненно, судя по всему, военный путч или еще и похуже. На балу среди генералитета и аристократии будет много разговоров о предстоящих делах. Мы должны как можно точнее узнать замыслы врагов, чтобы предотвратить катастрофу.

Решено было использовать членов союза, состоящих в профсоюзе официантов и служащих отелей, чтобы при их помощи проникнуть на бал как можно большему количеству проверенных и опытных людей. Среди них свое задание получил и Генри Кларк.

Генри договорился с хозяином бензоколонки, что на пять дней по случаю болезни двоюродной тетки его заменит один приятель из Города Улыбок, а сам, приклеив пышные бакенбарды, превратился в официанта из ресторана "Свинтус".

И, конечно же, в этом контрзаговоре нельзя было обойтись без неразлучных и жаждущих бурной деятельности наших друзей - Рэда, Ноя и Лиз. Генри Кларк сделал так, что Рэда удалось пристроить разносчиком мороженого, Ноя - подавать теннисные мячи, Лиз - цветочницей.

- Главное, не. смотрите вниз, - шутливо наставлял ребят Генри, - а то голова начнет кружиться. А если голова кружится, то, сами понимаете, она становится плохим советчиком в делах.

Глава VII. КОРОНАЦИЯ МИСС ХРЮ.

Несколько сот розово-серебристых свиней взлетели ввысь. Достигнув запланированной головокружительной высоты, свиньи остановились - их держали закопанные в землю якоря.

Между аэростатами, оболочкам которых были приданы свиные очертания, засновали вертолеты и воздушные шары: рабочие-верхолазы проверяли крепления, сваривали железные фермы, накладывали полы из различных пластиков.

Город в воздухе, получивший название "Хрю-сити", рос быстро. Один за другим появились готовые сооружения: теннисные корты, сады, холлы, бассейны, танцевальные площадки, бары, пляжи, пиршественные залы...

В павильонах были установлены прозрачные стенки, противостоящие ветру, и голубые и зеленые навесы, защищающие от палящих солнечных лучей.

Висящий на свиньях-аэростатах Хрю-сити был виден по вечерам издалека. Он светился в небе, как приплывший из Вселенной остров, вызывая нездоровую зависть у богачей, не додумавшихся до, такого эффектного развлечения.

Перестроившиеся после угрожающего намека Лярда право-левые и лево-правые газеты в трогательном единогласии бубнили о сотнях миллионов долгингов, потраченных мисс Хрю на подготовку к своей коронации.

"Каждый поросенок страны, - захлебываясь от умиления, писали газеты, в этот великий день получит на память от мисс Хрю бантик голубого цвета!"

И вот он наступил, этот удивительный день.

Первыми начали приземляться на Хрю-сити личные вертолеты с гербами крупнейших миллиардеров.

Прилетели Лярд, генерал Шизофр, сенаторы Шкафт и Портфеллер, знаменитые обливудские кинозвезды, известнейшие гангстеры и дипломаты Потогонии, чемпионы Потогонийских штатов по боксу, по стрельбе из бутылок с шампанским и по спанью стоя вниз головой.

Чемпион по спанью тут же встал на голову и заснул: он решил посвятить свой новый рекорд мисс Хрю.

Гостей встречал Фикс - как всегда прилизанный, приглаженный, невозмутимый.

Многие из приглашенных были со своими кумирами - собачками, кошками, морскими свинками, кроликами. Встретившись в столь привлекательном месте, они тотчас же завели непринужденный разговор.

Раздались звуки фанфар, известившие о прибытии мисс Хрю.

Вертолет с парнокопытной миллиардершей приземлился точно в центре специально изготовленного ковра, на котором были вытканы различные сцены, восхваляющие ум, честность и порядочность свиней.

Мисс Хрю бодро выскочила из вертолета и с любопытством начала оглядываться.

- Ах, как она одета! - донеслось со всех сторон.

- Как мила!

- Какой цвет мордашки!

- Какой игривый хвостик!..

Некая дама, знаменитая во всех отношениях, так расчувствовалась, что с силой прижала к себе свою любимую собачку. Пес залаял истошно и испуганно.

Мисс Хрю вздрогнула, метнулась было в сторону, но ловкий Фикс успокаивающе погладил ее за ухом:

- Этот гадкий пес будет наказан, мисс. Мы изгоним его с бала... Облаять хозяйку дома, фи!

- Фи! - сказали прочие гости и отступили на шаг от дамы, знаменитой во всех отношениях.

А она, еще не понимая всей глубины катастрофы, усиленно обвораживала окружающих.

Два "робота" внушительно подошли к даме:

- Мисс Хрю просит вас покинуть бал! Дама, знаменитая во всех отношениях, была так ошеломлена, что без сопротивления дала себя усадить в вертолет и отправить домой.

- Да, - задумчиво произнес преподобный Пшиш, - трудновато будет с ней конкурировать. Каждое хрюканье - точно вещее слово оракула.

К счастью для Пшиша, стоявший неподалеку Портфеллер уловил только заключительную часть фразы. Кто знает, как он мог бы истолковать это брюзжание... Однако при слове "оракул" Портфеллер встрепенулся, как застоявшийся мул.

- Кстати, - произнес он, - столько говорят о вашем новом оракуле. Верно, что пещера сама по себе разговаривает и дает ответы на любые вопросы?.. А вдруг она ответит что-нибудь не так, а?

- Не беспокойтесь, сенатор, - усмехнулся Шизофр, - такой промашки, как тогда с аракангой, мы не дадим. Оракул уже прошел комиссию по проверке искренности. Я лично занимаюсь этой проблемой, сенатор.

- Тогда я спокоен. - Портфеллер в знак полного доверия приложил руку к месту, где, по его мнению, располагалось сердце. - Моя партия целиком к вашим услугам!

Генри Кларк за свою жизнь перепробовал множество профессий. Работал он и официантом. Так что разносить коктейли и закуски ему приходилось не впервой. Но, разумеется, не на такой почтенной высоте.

Однако пока гости вели себя так, словно они находились на грешной земле.

После того как была проведена церемония встречи мисс Хрю, большинство гостей разошлись по своим комнатам, чтобы переодеться к торжественному ужину.

Только деловые люди и военные то и дело сходились группами, перебрасывались двумя-тремя словами и снова расходились, по-видимому мало заботясь о своем туалете, а больше о каких-то своих делах.

Генри Кларк видел, как старательно подкатывали кресла Шкафту и Лярду одетые в голубые ливреи с золотым пятачком-кокардой Рэд и Ной.

Пробежала Лиз с корзинкой цветов - видно, какой-то гостье захотелось сменить букет в своих апартаментах.

Снова возникла группа из нескольких генералов. Как бы подобраться к ним поближе?

Нужно подать им коктейли! И Генри Кларк бежит к генералам, умело лавируя среди гостей и с ловкостью жонглируя высоко поднятым подносом.

Вдруг Генри поймал на себе чей-то внимательный взгляд.

Он поднял свой поднос будто бы для того, чтобы избежать падения от порыва ветра, и в его сверкающей глади увидел две отраженные толстые физиономии "роботов". Они перехватили Генри по дороге к буфету.

- Стой!

- Мне нужно в буфет! - запротестовал Генри.

- Может быть, тебе нужно на землю, - мрачно сказал младший "робот". Или в землю - еще лучше!

- Где-то мы с тобой встречались? - сморщил лоб старший "робот". - Не работал ли ты на бензоколонке возле Города Улыбок, а?

- Я официант из отеля "Свинтус", - сказал спокойно Генри Кларк. - Меня зовут Джо Бадж. Мой документы у метрдотеля, можете проверить. Для сведения могу добавить:

ни один уважающий себя официант, а я работаю в "Свинтусе" пять лет, никогда не пойдет работать на бензоколонку. Бензиновые пары притупляют обоняние, а официант без обоняния все равно что телохранитель без пистолета...

- Хе-хе, веселый парень, - отметил младший "робот".

- Видно, ошибка, - пробормотал старший. - Но уж очень ты похож на того типа!

- Я могу идти? - вежливо осведомился Генри Кларк.

- Исчезай, - милостиво разрешил старший "робот".

Ной и Рэд издали взволнованно наблюдали за этой встречей: мальчики сразу узнали тех самых гангстеров, которые чуть не расправились с Ноем.

- А если они действительно проверят документы? - спросил Ной.

- Так ведь мы здесь все по другим документам, - тихо ответил Рэд. - И друзья из Союза официантов всегда поддержат нас, так что бояться нечего!

Торжественный ужин начался парадом поваров, которые под грохот оркестра разносили дымящиеся блюда по столам.

- Ни одного блюда из свинины, - сказал Шкафт генералу Шизофру. - Очень тактично!

- Интересно, мисс Хрю выпивает? - поинтересовался Шизофр. - Будем надеяться, что нет, не хотел бы я пить с ней на брудершафт.

- Не острите, генерал, а то Фикс передаст ваши слова свинье, и, черт ее знает, как она на это посмотрит... Может, она не любит вообще целоваться с генералами?

Посол Республики Канария произнес в честь мисс Хрю большой и витиеватый тост, в котором было столько восклицательных знаков, сколько процентов государственного долга числилось за этой страной ее соседке Потогонии.

- Хрю-хрю-хрю-хрю-ура! - кричали гости, стараясь сделать приятное виновнице торжества.

Оркестр заиграл "Свиной марш", специально написанный по такому высокому поводу.

Фикс возложил на мисс Хрю, сидящую во главе стола, корону, зубцами в которой служили сосиски из гигантских бриллиантов. Сама корона изображала круг колбасы, сделанный из платины.

Сенаторы из право-левой и лево-правой партий во главе с Портфеллером и Шкафтом пошли прикладываться к золоченому копыту мисс Хрю. Они с чувством целовали копыто, говорили несколько верноподданнических слов и возвращались на место, чрезвычайно довольные столь блистательно исполненным долгом.

Фейерверк взвился к небесам, голоса подвыпивших гостей становились так громки, что снизу их можно было принять за смутный рокот далекого грома.

Фотограф Боб Гутер - лучший специалист по съемкам животных - снимал мисс Хрю в окружении сенаторов. Затем он сфотографировал мисс Хрю с местными герцогинями и отдельно со звездами Обливуда.

Между тем Генри Кларк не спускал глаз с людей, представлявших для него особый интерес. Он заметил, что Лярд, Фикс, Шизофр прошли в уютный уголок искусственного сада, и заторопился к ним с напитками.

Шум стоял страшный. Под его аккомпанемент прошла незамеченной гибель одного сенатора, который хотел создать лево-право-левую партию и от которого давно уже мечтали избавиться и лево-правые и право-левые.

- Человек за бортом! - доложил один из "роботов" Фиксу.

- Какой человек? - спокойно уточнил Фикс.

- Гость. Нашел запасной выход и вывалился. Висит, держится за трос. Кричит:

"Я сенатор Фигдональд! Спасите!"

- Так бы и говорил - Фигдональд. Пусть висит.

- Полейте ему масла на трос - он соскользнет вниз, - посоветовал Шизофр. - Надо помочь ему, этому Фигдональду.

"Робот" повиновался, и сенатор через несколько минут заскользил вниз.

На следующий день газеты писали, что сенатор пытался спуститься без помощи вертолета и не встретил по дороге на землю ни одной страховой конторы.

Генри Кларк старательно вертелся подле интересовавшей его группы, но при его приближении они переходили на шепот, и ему так и не удалось пока услышать ни слова. Завидев подозрительный взгляд Шизофра, Кларк счел благоразумным временно ретироваться. Он отошел в сторону и наткнулся на кочевавших с места на место кинооператоров. Обливаясь потом, вертели свою тяжелую машинерию операторы телевидения. Радиорепортеры вели передачи из каждого уголка Хрю-сити.

Фотограф Боб Гутер довольно много выпил и уже не мог с четкостью наводить фокус.

Одной рукой он придерживал фотоаппарат, а другой обнимал мисс Хрю.

- Держись за меня, - говорил он миллиардерше, - со мной не пропадешь!

"Роботы" следили за этой идиллической сценой, насупив брови, но нарушить ее не решались, не зная точно, как отнесется к их вмешательству мисс Хрю.

- Еще парочку снимков, моя радость, - продолжал Боб Гутер, - и ты пойдешь бай-бай... Ух ты, моя хрюшка! А что, если снять тебя перед джазом, возле микрофона? Новая песенка мисс Хрю: "Вчера мы хрюкали с тобой вдвоем!"

Проталкиваясь среди танцующих, Гутер пошел договариваться с музыкантами. Когда он вернулся, мисс Хрю нигде не было.

- Где ты, хрюшка? - в тревоге спросил Боб Гутер, который действительно обнаружил у себя странное расположение к свинке. - Вы не видели мисс Хрю?

- Она побежала вон туда, - показал за сцену музыкант.

- Э-э, так не годится! - рассердился Боб. - Уговор дороже денег! Договорились, а ты удирать?

И он, пошатываясь, бросился за кулисы.

То, что увидел Гутер, отрезвило его в один миг.

Возле люка, ведущего вниз, на темную, едва видную землю, стояла мисс Хрю.

Точнее, она не стояла, а медленно сползала по пластикатовому полу, видимо облитому почему-то в этом месте каким-то жиром или смазкой. Копыта свиньи не встречали никакой задержки, и миллиардерша плавно и неудержимо скользила в люк.

- Что же вы смотрите? - раздался голос Фикса. - Вы же ближе, я не успею добежать!

Бобу Гутеру было в высшей степени наплевать на миллиардершу мисс Хрю, но эту самую обыкновенную молоденькую свинку ему стало почему-то жаль, и он, не раздумывая, бросился на помощь. С большим трудом, почти рискуя собственной жизнью, Гутер ухитрился поймать мисс Хрю за передние ноги.

Тотчас же сзади кто-то насел на Боба, десятки рук протянулись к мисс Хрю.

"Роботы" задвинули люк большим черным щитом.

- Вы спасли ее! - вновь став бесстрастным, сказал Фикс. - Она приносит вам благодарность!

- Мы сами с ней как-нибудь договоримся! - отмахнулся Боб, с сожалением рассматривая свой испорченный, весь в жировых пятнах, костюм, - Вот вам чек на тысячу долгингов, - Фикс протянул бумажку Бобу. - И прошу вас завтра быть дома. Мы подписываем с вами контракт на съемки мисс Хрю. Срок - год.

Двенадцать альбомов - день за днем.

- Тоже неплохо, - улыбнулся Боб Гутер. - Жду сигнала, мистер Фикс! До свиданья!

- Он помахал рукой свинке, та хрюкнула в ответ, по-видимому, тоже что-то благодарственное.

- Полный контакт! - сказал Гутер сам себе. - Эй, кто тут! Дайте что-нибудь выпить!

Мисс Хрю увели в ее покои - привести в порядок нервы.

Оркестр рявкнул очередной "Хрюкен-ролл".

Праздник продолжался до утра, ...Утреннее солнце осветило Хрю-сити первыми призрачными лучами. Это было сказочное зрелище. Трепыхались в лучах солнца гигантские стрекозы-вертолеты.

Ярко сверкали красные, желтые, голубые, синие купола воздушных вилл. Радугами вставали в небе ленты фейерверков...

Жители Города Улыбок, сидя на грудах мусора, как на трибунах стадиона, с интересом наблюдали за сияющим вдалеке Хрю-сити.

Один из членов Союза мозолистых рук, докуривая сигарету, сказал сидящим рядом товарищам:

- Наша потогонийская хартия привольности ловко делит права между богатыми и бедными. Так точно один богатый жулик договаривался с фермером: "Один день ты будешь работать в поле, а я выручать деньги за товар, другой день я буду выручать деньги за товар, а ты работать в поле".

- И фермер согласился?

- Согласился. Но теперь наконец-то начинает соображать, что его надули. Так что пусть там, наверху, не слишком радуются...

Глава VIII. ПРОДАЖНАЯ ДУША.

Боб Гутер был одним из лучших фотомастеров фирмы "Остановись, мгновение!".

В свое время Боб специализировался на фотопортретах кинозвезд и банкиров да так поднаторел с помощью различных приспособлений приукрашивать внешний вид своих клиентов, что банкиры выглядели на его портретах писаными красавцами, а кинозвезды - завзятыми умницами. После этого он стал любимым фотографом самых влиятельных лиц Потогонии.

Но в конце концов Гутеру так надоело наводить лоск на банковских акул и дочек миллиардеров, что он вообще разочаровался в человечестве.

- Видеть не могу эти физиономии! - плакался он. - Дегтем бы их все, а я их лаком крою! Дайте мне нормальное человеческое лицо, иначе, честное слово, перейду на съемки животных!

И представьте себе, довольно скоро Гутер осуществил свою угрозу на самом деле:

бросив высокопоставленную клиентуру, стал специалистом по фотографированию млекопитающих, пресмыкающихся и птиц.

Снимал животных Боб Гутер с такой любовью, что фотографии его расходились открытками в сотнях тысяч экземпляров, вызывая восхищение покупателей:

- Ах, какой философский вид у гориллы!

- Какой симпатичный этот удав!

- Лев-то, лев-то! Ну просто дедушка, отдыхающий после ленча!

Сам Гутер не мог нарадоваться на своих хвостатых, клыкастых и прочих друзей.

- Они такие человечные! - рассказывал он всем. - Такие добрые! Например, в клетке с банкиром Лярдом я бы не прожил и дня - банкир бы меня ограбил и пустил по миру. А льва я мучу целый день, пока не найду нужной для него позы. И он ничего, только рыкнет изредка, и снова у нас мир и благодать. Да что говорить:

ни один зверь никогда не начинал войну, не изобретал орудия массового уничтожения. Если посчитать, сколько зверей за все время существования Земли погубили звери и сколько народа было убито во время любой из войн, то великие полководцы окажутся самыми кровожадными существами. Эх, мои миленькие шакальчики, удавчики, львяточки и тигряточки!

Никто не знал, всерьез ли так думал Боб Гутер, но говорил он об этом часто, добавляя к характеристике сильных мира сего еще многие невеликосветские слова.

В канун коронации секретарь мисс Хрю, невозмутимейший Фикс, столкнулся с проблемой придворного фотографа. Он вспомнил о Бобе Гутере, чья блистательная работа над портретами Беконсфилда приводила этого последнего в непривычный восторг. Фикс узнал, что в последнее время Гутер посвятил себя миру животных.

Сочетание было идеальным: специалист по съемкам миллионеров одновременно любит и умеет снимать животных. Нет, положительно, он создан для того, чтобы служить мисс Хрю!

Три "робота" отправились в фирму "Остановись, мгновение!". И Боб Гутер без больших объяснений был доставлен на воздушный бал в Хрю-сити.

Мы уже знаем о том, как Гутер, рискуя жизнью, спас мисс Хрю, оттащив ее от люка, который после "спуска" вниз сенатора позабыли захлопнуть. Этот самоотверженный поступок так растрогал бесстрастного и, кто знает, чем рисковавшего Фикса, что он решил доверить фоторекламу своей повелительницы именно Гутеру.

На следующий день по окончании бала к еще сонному Гутеру прибыл Фикс в сопровождении двух "роботов". Фикс решил поступиться самолюбием и лично навестить фотографа, необходимого ему для важного дела.

Договор был составлен с деловитостью, присущей Фиксу: в течение месяца Гутер обязан каждый день делать десять портретов мисс Хрю, а фирма "Беконсфилд" платит ему довольно крупную сумму долгингов. Само собой разумеется, что и фирма "Остановись, мгновение!", в которой служит Гутер, не оставалась в накладе.

Гутер подписал договор, спрятал чек с авансом в карман и, очень довольный, направился в ателье фирмы, находившееся на соседней улице.

Вестибюль ателье был наполнен фотографами. Гам стоял невообразимый.

- В чем дело, ребята? - спросил Боб. - Сегодня все взяли расчет, что ли? Почему вы не на работе? Или фирма наконец лопнула, как детский шарик?

- У нас бойкот, Боб! - сказал один из приятелей. - Понимаешь, не забастовка - теперь забастовки запрещены, сам знаешь закон Шкафта, - а бойкот! Мы не хотим обслуживать салоны миллионеров, пока нам не повысят зарплату.

- У хозяина как раз заказы, - подошел второй приятель. - "Пэн-Пес-клуб"

собирается переезжать из "Бриллиантовой конуры" в новое помещение. Предстоят грандиозные съемки, портреты двух тысяч собак.

- Где они возьмут других мастеров? Ведь "Остановись, мгновение!" монополист. И фирма звучная. Пусть-ка хозяин испортит себе репутацию среди дельцов, если он такой скряга. Не могли тебе сообщить - ты же был в воздухе. Мы уже третий день тут бунтуем.

- Правильно делаете, - сказал Боб. - Я с вами, друзья!

Шум в вестибюле неожиданно стих. В дверях показался хозяин. Он быстро прошел через вестибюль к широкой лестнице, веером поднимающейся на второй этаж.

Поднявшись на несколько ступенек, он обернулся и печально оглядел собравшихся.

- Бунтовщики и сребролюбцы! - грустно сказал он. - Думаете только о том, чтобы нажить лишний долгинг! Как мне они достаются, это вас не касается. Что ж, бунтуйте, бунтуйте! Но я рад, что среди вас есть и благоразумные люди. Мне только что сообщили, что мистер Гутер заключил великолепный договор с фирмою "Беконсфилд". Вот с кого вам надо брать пример, бездельники! От своего имени я еще прибавляю мистеру Гутеру по десять долгингов в день...

Боб Гутер так был ошеломлен этой тирадой, что не мог даже произнести ни звука.

Хозяин нежно кивнул Гутеру и, взбежав по лестнице вверх, скрылся в своих апартаментах.

- Так вот ты какой, Боб! - окружили Гутера коллеги. - Прикидываться, оказывается, ты мастер...

- Так я же ночью спустился сверху, с Хрю-сити! - горячо заговорил Гутер. - Я ничего не знал. Когда я спасал эту венценосную свинью - вы же читаете газеты! - Фикс пообещал заехать ко мне. Я подписал договор... Неужели вы мне не верите?

Хорошо, я сейчас же поеду к нему и порву проклятую бумагу!

Гутер выбежал на улицу. Он метался по тротуару, пытаясь остановить такси. Но в этот момент чья-то тяжелая рука опустилась на его плечо:

- Мистер Гутер?

Боб вздрогнул. Двое мужчин стояли сзади него и улыбались:

- Чего вы испугались, мистер Гутер? Разве мы похожи на "роботов" Беконсфилда?

- Нет, но я не люблю неожиданные встречи.

- Вы, кажется, искали машину? - сказал тот из мужчин, который выглядел постарше.

- Она к вашим услугам.

Он пронзительно свистнул, и из-за угла выехал черный лимузин.

Гутер покорно сел рядом с шофером, незнакомцы - сзади.

- Пока прямо, - сказал шоферу пожилой.

- Итак, вы собирались отправиться к Фиксу, - словно продолжая прерванный разговор, проговорил младший из незнакомцев, - чтобы разорвать контракт? Гутер молча кивнул.

- Так вот, - сказал пожилой мужчина, - мы из Союза мозолистых рук. Вам не стоит сейчас так торопиться... Мы понимаем, что в глазах своих коллег вы будете до поры до времени выглядеть штрейкбрехером. Но другого выхода у нас нет. Вы должны для общего блага приступить послезавтра к своим обязанностям фотографа-летописца при этой свинье.

- Никогда! - воскликнул Боб Гутер.

- Мистер Гутер, - веско произнес пожилой мужчина, - мы вам всё объясним... Дело не так просто, как вам кажется... Стоп, мы приехали!

О чем говорили с Бобом Гутером представители союза, осталось неизвестным, но уже через день после этой встречи точно в обусловленный контрактом час Боб Гутер явился в "Бриллиантовую конуру", где поселилась временно, до окончания ремонта Сейфтауна, мисс Хрю.

- А это кто с вами? - спросил Фикс, с подозрением разглядывая согнувшегося под тяжестью аппаратуры мальчика.

- Его зовут Рэд, - сказал Гутер. - Разве я не говорил вам, что работаю с ассистентом?.. Нет? Странно. Видимо, все эти дела с контрактом просто ослепили меня... Да, это мой постоянный помощник. Моя правая рука У нас в фирме бойкот, вы знаете об этом? А мальчик вне всяких движений, интриг, союзов...

- Что ж, - поморщился Фикс, - пусть остается... Хозяин вашей фирмы весьма лестно характеризовал вас. Надеюсь, что вы оправдаете свою репутацию великолепного мастера, стоящего вне политики?

- Рад стараться, сэр! - полицейским тоном отвечал Гутер, иронически разглядывая всемогущего секретаря.

- И я буду стараться! - приставив фотоштатив к ноге, произнес Рэд.

- Проводите наших друзей в их комнаты, - приказал Фикс "роботам".

А в это же утро вестибюль фирмы "Остановись, мгновение!" шумел, как океан во время шторма.

- Штрейкбрехер этот Гутер! - кричали одни.

- Что делают деньги с человеком! - вздыхали другие.

- Продажная душа! - махнули- рукой третьи.

Глава IX. ФАС И ПРОФИЛЬ.

Жизнь мисс Хрю в "Бриллиантовой конуре" была беспокойной и суетливой.

Утро начиналось с нашествия косметичек, массажистов, портных и ювелиров.

Мисс Хрю принимала ванну, делала лечебную гимнастику, затем ее массировали, смазывали кремами, лакировали копыта, надевали браслеты, примеряли серьги, выбирали фасон нахвостника, ожерелья и шляпки.

Гутер и Рэд работали, не утирая пота и не сворачивая аппаратов: оказалось, что мисс Хрю очень любила фотографироваться. Впрочем, может быть, она принимала Гутера и Рэда за каких-нибудь своих любимых служащих. Во всяком случае, стоило им отойти на минуту, как миллиардерша начинала жалобно похрюкивать. Может быть, ей просто нравилось, как Гутер почесывал ее за ухом; понаторев в общении с животными, он это умел делать особенно искусно.

После завтрака и прогулки начинались аудиенции. От визитеров нельзя было отбиться. У входа в "Бриллиантовую конуру" стояло такое количество машин, какое бывает только подле стадионов во время игры в футбол или соревнований по катанию горошин носом.

Многие дельцы считали своим долгом побывать на приеме у мисс Хрю, поцеловать ее лакированное копыто и, конечно же, прийти в восторг от ее туалетов.

Фикс без всяких затруднений переводил хрюканье своей хозяйки со свинячьего языка на потогонийский. Но, странное дело, высказывания свинки удивительно соответствовали мнениям генералов и министров Потогонии.

Собираясь с визитом к мисс Хрю, местная знать заказывала специальные костюмы.

Мужчины приезжали в розовых пиджаках, под цвет нежной поросячьей кожи Женщины появлялись в платьях, разрисованных поросятами. Самые изобретательные из модниц надевали на нос аккуратненькие нашлепки-пятачки, которые их весьма приближали по внешности к хозяйке дома.

Верный заветам своего покойного шефа - делать деньги изо всего, мистер Фикс воспользовался этой прогрессивной идеей и наладил выпуск "пятачков" на одной из фабрик К мисс Хрю в гости приезжали и другие знатные животные - любимцы миллионеров.

Побывала с визитом знаменитая рыбка Тикс-Микс-Пикс, которой один военный заводчик оставил сто миллионов долгингов. Ее привезли в специальном лимузине-аквариуме, сопровождаемом лакеями в ливреях морских львов и тюленей.

Произвела на мисс Хрю хорошее впечатление кенгуру Ру, которая уже пять лет владела несколькими миллионами долгингов и фабрикой мыла.

Мисс Хрю была со всеми корректной и гостеприимной. И все же некоторые гости ей не понравились В частности, это были две сестры - морские свинки, владевшие крупной кинофирмой в Обливуде.

- Мисс не любит родственников, - объяснил Фикс. - Она вся в своего благодетеля сэра Беконсфилда Так в невинных удовольствиях протекала дневная жизнь в "Бриллиантовой конуре".

Естественно, она несколько утомляла бедную свинку, и ее укладывали спать пораньше.

И вот тогда-то и начиналась вторая жизнь замка, - Понимаешь, парень, говорил Рэду Боб Гутер. - Портрет бывает в фас, то есть прямо, и в профиль - сбоку. Попадаются такие лица, что профиль у них совершенно не похож на фас. Словно разные люди перед тобой. Так вот у нас в замке день-фас совершенно не похож на вечер-профиль.

Охрана замка, которая осуществлялась понаторевшими в сторожевых делах "роботами"

Сейфтауна, с наступлением сумерек усиливалась в несколько раз. Включался инфрасвет, позволяющий при помощи специальной аппаратуры видеть все вокруг ночью, как днем. Бесшумно, как привязанные летучие мыши, крутились установленные на стенах радиолокаторы.

Ржавый Гарри, главарь "роботов", сидел в своей похожей на диспетчерскую крупного аэропорта комнате и смотрел на телевизионные экраны, которые показывали ему все, что делается вокруг замка.

Едва спускалась ночь, как подле замка появлялись черные, с завешенными окнами лимузины.

Гутеру и Рэду с большим трудом удалось несколько раз увидеть таинственных приезжих, которые собирались в дальнем крыле замка.

Фотограф узнал среди них многих своих бывших клиентов.

- Этот, словно кусок колбасы, - миллиардер Лярд, - пояснил Гутер Рэду. - А вот этот - в светофильтрах - Вандолларбильд. Он не выносит красного цвета. От красного цвета на теле у него появляется нервная сыпь... Поэтому и ходит все время в желтых очках - все красное ему тогда кажется фиолетово-розовым.

Гутер показал Рэду и генерала Шизофра, и сенатора Шкафта, и несколько других влиятельных лиц Потогонии.

- А этого я знаю, - вставил Рэд. - Это сенатор Портфеллер. Он был у нас в Городе Улыбок и даже успешно изображал из себя памятник. Этого длинного я тоже видел...

Ага, на воздушном балу... Только не знаю, как он называется.

- Он называется, - усмехнулся Гутер, - преподобный Пшиш, епископ Потогонийский.

Очень-очень добропорядочная и скромная личность.

Рэд старался запомнить каждого из прибывающих. Не совсем ясно, смутно он понимал, что ему в будущем понадобится это одностороннее знакомство. Однако многое было все же неясно Рэду.

- Но зачем же они собираются? - спрашивал Рэд. - Да еще ночью, как привидения?

- Вот это мы и должны узнать, старина, - задумчиво отвечал Гутер.

С каждым днем все больше внимание Гутера приковывал к себе Ржавый Гарри - этот некогда знаменитый гангстер, взятый еще на службу старым Беконсфилдом. Ныне Гарри пребывал на ответственном посту начальника охраны Сейфтауна.

Для установления личных контактов с Гарри фотограф сделал несколько его портретов в классическом миллионерском стиле. На них Ржавый Гарри выглядел таким неотразимым красавцем, что хоть сейчас можно было его пригласить для съемки обливудского фильма из частной жизни знаменитых кинозвезд, Гарри с трудом отрывался от созерцания собственного изображения, да и то потому, что надо было иногда исполнять свой долг, А после того как Боб увековечил Ржавого Гарри в обнимку с мисс Хрю, старый гангстер официально объявил Гутера своим лучшим другом.

По-видимому, это в большой степени размягчило характеры и прочих "роботов" - они стали оказывать Гутеру всяческие мелкие знаки внимания и стремились тоже получить от Боба выигрышные фотографии.

Таким образом, Гутер и Рэд довольно скоро получили право свободного шатания по всем комнатам дворца, чем они и воспользовались, впрочем не очень при этом стараясь попадаться на глаза Фиксу. Дотошный секретарь был большим любителем выведывать у каждого встречного, куда, зачем и почему он направляется.

- Ну, парень, пора приступать к делу! - скомандовал Гутер своему юному помощнику, когда они смогли беспрепятственно появиться у того кабинета, который особенно бдительно охранялся "роботами". Рэд только кивнул в ответ и достал из-за пазухи заранее припасенный портативный ящичек-магнитофон.

Боб не стал терять время и принялся фотографировать чрезвычайно польщенного этим обстоятельством охранника. Рэд исчез.

- Повернитесь сюда, еще раз, еще, - командовал Гутер, вертя во все стороны "робота". - Вы хотите быть красивым?.. Понятно. Красота требует жертв...

Терпение. Снимаю с выдержкой. Внимание! Раз... Два... Три...

На счете "десять" Рэд появился рядом. Он сделал знак своему шефу, и выдержка тотчас же кончилась.

- Новые способы скоростной съемки не дают такого эффекта, как добрый старый метод, - собирая аппаратуру, разъяснял Боб охраннику. - Я снимал вас по старинке, но, будьте уверены, ваш портрет можно спокойно отправлять на любую кинофабрику - вас сразу же пригласят на роль героя!

Риск наших друзей был оправдан. Снова в этот вечер прибыли "привидения", несколько часов провели в таинственном кабинете, а затем так же бесшумно умчались в своих черных лимузинах.

На следующее утро Бобу Гутеру и Рэду ничего не оставалось, как прибегнуть к трюку с фотоаппаратом, чтобы отвлечь внимание охраны и вынуть магнитофон.

- Теперь самое главное, - шепотом сказал Гутер, - переправить пленку в Город Улыбок. Нашим нужно ее прослушать как можно скорее, но ума не приложу, как можно отсюда выбраться незамеченными.

- Это не так уж сложно, - немного самоуверенно ответил Рэд. - Мы же с ребятами знаем в этом замке все потайные лазы. Я бы и сам мог пробраться к отцу, да вдруг меня хватятся...

- Не подходит, - отмахнулся Гутер. - Сразу очутимся в тюрьме у Шизофра.

- Тогда я вызову Ноя, - решил Рэд. - Он здесь бывает раз в два дня... Вот видите, веточки за кустиками загнуты? Мы условились: как только у нас с вами все будет готово, я должен запись спрятать под кустами и подать знак. Тут опять требуется ваша помощь, мистер Гутер.

На этот раз Гутер повиновался распоряжениям своего помощника. В тот же вечер он притащил на полянку мисс Хрю и дюжину "роботов".

- Хочу снять вас, мисс, - почесывая свинку за ухом, говорил Боб, - при лучах заходящего солнца. Поэтично получится, черт побери! А потом еще один снимок, групповой. Вы в окружении своих верных друзей... Правильно, ребята?

- Хрю-хрю-хрю-ура! - хрипло и радостно отозвались "роботы", подражая великосветским образцам.

После короткой перепалки из-за того, кому сидеть ближе к мисс Хрю, "роботы"

сгрудились так, что чуть не задавили бедную свинку. Этого времени вполне хватило на то, чтобы Рэд сумел отлично спрятать банку с пленкой и оставить все нужные для Ноя знаки.

Наутро тайник был пуст. Лишь посвященный мог заметить над ним три скрещенные веточки - знак, который свидетельствовал о том, что дело сделано.

- Теперь всё в порядке! - радостно сказал Рэд Гутеру. - Запись у наших.

Глава X. О ЧЕМ ГОВОРИЛИ ПРИВИДЕНИЯ.

Когда в Союзе мозолистых рук прослушали пленку, доставленную Ноем и Лиз из "Бриллиантовой конуры", многие не поверили своим ушам.

- Вот подлецы! - раздались возмущенные голоса.

- Какое дело задумали!

- Нужно, товарищи, прослушать еще раз. И внимательно. Кое о чем мы догадывались, но все же... слишком неожиданно...

И магнитофон снова пустили в ход.

- Товарищи, - сказал председатель союза, когда кончилось прослушивание, - заговор Лярда - Шизофра налицо. В нем участвует еще ряд известных нам лиц.

Задуман государственный переворот, чтобы установить диктатуру военных и монополистов. Для этого намечено устранение сдерживающей силы - президента Слябинса, которое произойдет во время торжественного открытия оракула. Второе:

перед этим заговорщики рассчитывают на то, что общественное мнение армии, торговцев и мелких предпринимателей будет натравлено на рабочих. Лярд собирается нас спровоцировать. Когда? Как? Где? Это необходимо выяснить. Кто хочет взять слово?

Генри Кларк, ероша свою седую шевелюру, задумчиво произнес:

- В пленке после реплики Шизофра о свержении президента есть одно странное место... Кстати, если уж им президент Слябинс кажется крайним демократом, то можно представить, что они задумали... Да, так вот, кто-то, видимо Фикс, говорит такую фразу: "Ее поездка будет триумфальной...". Я думаю, что готовится поездка этой миллиардерской свиньи по стране. Или что-то в этом роде. Помните, сенатор Портфеллер сказал: "Рабочие Беконсфилда, хе-хе, мои избиратели, хе-хе, они всегда были на высоте и рвались в бой". Так вот, мне кажется, товарищи, они надеются вызвать провокацию с помощью свиньи и арестуют тех, кто проявит недовольство особенно активно. А уж потом все газеты начнут кричать о слабости президента, о твердой руке, которая необходима... Вот так я себе представляю в общих чертах их план.

Дальнейшие события мы передаем почти с протокольной точностью.

Развернулась целая дискуссия. Спорили горячо, из-за каждого слова. То и дело включали запись, чтобы прослушать наиболее спорные фразы.

В конце концов союз пришел к выводу, что заговор имеет три основных этапа.

Первый: "инспекционная поездка" "золотой" свиньи и сопровождающие ее провокации, которые должны вызвать массовые аресты активистов рабочего движения.

Второй этап: истерическая кампания, в которую включается печать, радио и телевидение, - критика президента и сената за слабость.

Третий этап: оракул, который организован преподобным Пшишем, даст знак для начала переворота. Таким знаком послужит какое-то слово (пока еще не установленное), которое будет произнесено оракулом во время его торжественного открытия.

На своем чрезвычайном заседании руководители союза приняли решение сорвать государственный переворот.

- Диктатуре - нет! - сказал председатель.

И этот призыв был поддержан всем союзом.

Были намечены контрмеры. Первое: сорвать поездку мисс Хрю по стране и не дать возможности заговорщикам спровоцировать волнения.

Второе: представить президенту Слябинсу и сенату настолько неопровержимые доказательства задуманного государственного переворота, чтобы это заставило их под давлением общественного мнения арестовать заговорщиков.

Третье: нейтрализовать оракула, подготовляемого преподобным Пшишем к прорицанию, и заставить его "работать" против заговорщиков.

Разработку операции "Оракул" поручили Генри Кларку.

Генри не стал терять драгоценного времени и при помощи своих маленьких друзей попытался узнать все, что было связано с этим оракулом. Вскоре он собрал достаточное количество сведений, чтобы представить себе значение и масштабы задуманной Пшишем и его единомышленниками авантюры.

Стало известно, что преподобный Пшиш, испытывавший в последнее время крупные финансовые затруднения и падение престижа среди верующих, лихорадочно искал выхода. Кроме того, ему безумно хотелось как-то возвысить себя в глазах правителей Потогонии.

Счастье улыбнулось Пшишу. В горах за Нью-Торгом один из священников обнаружил развалины древнего Бельфийского оракула - большую пещеру с ручьем и трещинами в каменном полу.

Сам по себе оракул давно был известен потогонийским историкам. Но Пшиш отыскал в старинных книгах пророчество, почему-то написанное вечной ручкой, согласно которому оракул должен был заговорить ровно через тысячу лет. Удивительно, что именно в этом славном году истекала тысяча лет.

Пшиш тотчас же смекнул, что оракул, если его как следует приручить, может изрекать такие пророчества, что соперники позеленеют от зависти, а он, Пшиш, приобретет доверие нужных людей.

Генерал Шизофр взял на себя организационное решение вопроса и повез преподобного Пшиша к всемогущему Лярду.

Миллиардер снисходительно выслушал доклад, потребовал гарантии успеха и после ряда сомнений согласился субсидировать предприятие.

- Только бы этот Пшиш нам не показал шиш! - мрачно скаламбурил Лярд. В этом случае пусть пеняет на себя. Даже господь бог не спасет его смертную душу.

- Клянусь саном! - Пшиш картинно ударил себя в загудевшую, как колокол, грудь. - Клянусь саном, дело верное! Оракул потрясет весь мир!

- Весь мне вовсе не надо, - поморщился Лярд. - Но оракул нам может пригодиться.

Идите, отец мой, с богом и творите богоугодные дела.

Об оракуле в прессе говорилось много и обстоятельно. Газетам было дано указание преподнести все это дело на солидной, респектабельной основе, с историческими экскурсами и цифровыми выкладками.

Изучив предварительно все материалы, связанные с оракулом, Генри Кларк доложил свои соображения в Союзе мозолистых рук.

Идею Кларка одобрили. И уже через несколько часов, оставив на бензоколонке вместо себя товарища, он отправился в горы - туда, где шли подготовительные работы к открытию пещеры.

Вместе с Кларком в горы отправилась Лиз. Быть может, она была и менее сильная, чем ее друзья, но уж в ловкости и хитрости ей трудно было отказать. Пожалуй, иногда она могла заткнуть за пояс и Рэда и Ноя.

Девочка была очень счастлива. Еще бы, помогать самому Кларку да еще по поручению Союза мозолистых рук. Что могло быть почетнее и заманчивее?!

Конечно, Ной очень просил, чтобы его взяли с собой, но Кларк был непреклонен:

- Ты нужен здесь для связи с Рэдом и Гутером. Кто же, кроме тебя, так разберется в этой собачье-свиной конуре?

И Ной остался.

В горах при помощи каменщиков Кларку удалось устроиться грузчиком на одну из многочисленных машин, вывозящих камни из пещеры.

Он завязал знакомства и среди радиотехников, которые радиофицировали пещеру, и среди светотехников, готовящих световые эффекты.

Выяснилось, что готовятся две пещеры: одна, большая, для оракула, а вторая, поменьше, в горах, и она оборудуется почему-то мощной радиоаппаратурой.

Кларк немедленно послал Лиз в Город Улыбок с сообщением, что, по его мнению, здесь открывается возможность для превращения Бельфийского оракула в средство разоблачения заговорщиков.

- Диктатуре - нет! - повторил Кларк слова председателя Союза мозолистых рук.

Глава XI. ВТОРАЯ АРАКАНГА.

У Союза мозолистых рук были давние счеты с преподобным Пшишем.

Пшиш, епископ Потогонийский, в последнее время терпел одну неудачу за другой.

Это сказывалось на безостановочном уменьшении числа верующих.

- Они заражаются вашим неверием, Пшиш! - мрачно шутил Лярд.

- Черт с ними, с божьими детьми! - говорил Пшиш, вздыхая. - Пусть не верят, но ходят в церковь...

- Еще одна-две араканги, и в вашу церковь даже верующих на аркане не затянешь! - пытался скаламбурить бестактный Шизофр.

- Не богохульствуйте, генерал! - огрызался преподобный Пшиш. - Далась всем эта араканга! Я же не вспоминаю, как вы, генерал, во время последней войны перепутали страны света и наступали целую неделю в обратную сторону.

Упоминания об истории с аракангой очень сердили Пшиша.

"Эх, знать бы, кто меня подвел, - мстительно думал он. - Кажется, сотню тысяч долгингов отдал бы, чтобы только узнать, кто же подсунул эту чертову птицу!"

История с попугаем араканга нам представляется столь поучительной и занимательной, что мы позволим себе рассказать о ней несколько подробнее.

Случилось так, что в Город Улыбок забрел некий продавец предсказаний, пользовавшийся для своих манипуляций электрошарманкой и попугаем удивительной расцветки.

Электрошарманка фальшивила по всей гамме - от "до" и далее, зато попугай бойко болтал на каком-то незнакомом языке. Ребятишки окружили предсказателя, поочередно вызывая попугая на собеседование.

Генри Кларк, торопясь на службу, заметил это веселое сборище и остановился поодаль.

- Это не дело, чтобы такая ценная птица зря здесь болтала, - сказал он и, недолго торгуясь с огорошенным предсказателем, купил попугая на последние сбережения.

- Понесет к себе на бензоколонку, - догадался кто-то из мальчишек. Продаст проезжим!

- Именно так и сделаю! - пообещал Кларк и утащил попугая... на заседание Союза мозолистых рук.

Предложение, с которым выступил Кларк, вызвало горячие споры, но после необходимых уточнений было одобрено.

Лиз, трогательно обнимая попугая, отправилась к дому, в котором жил преподобный Пшиш. В течение двух часов она прохаживалась возле ворот, пока на нее не наткнулся вышедший на прогулку епископ. Навострив уши, он долго прислушивался к безостановочному тарахтению птицы. Постоянно озабоченный думами об оскудении щедрот верующих, преподобный Пшиш решил, что судьба послала ему новое средство для заманивания богомольцев в церковь. Джаз и иллюминированные изображения святых уже не оказывали неотразимого действия на потогонийцев, тем более, что ими обзавелись и церкви конкурирующих направлений.

- По-каковски она это шпарит, ваше преподобие? - спросил сопровождавший епископа церковный староста. Пшиш пожал плечами:

- Не разумею. Много языков на свете. Все только всевышнему известны! Откуда птаха?

- Не знаю, откуда птичка, - потупила очи Лиз. - Если хотите, я ее вам продам.

Всего один долгинг.

- Ты получишь награду на том свете, дочь моя, - благостно сказал преподобный Пшиш, отнимая попугая у Лиз. - За твои добрые и хорошие дела бог тебя отблагодарит...

- А нельзя ли на земле, в счет небесных благ, хоть полдолгинга? - с наивным видом попросила Лиз.

- Нечестивица! - рассердился Пшиш. - Уходи отсюда, а то я позову полицию! До чего хитры эти попрошайки! Полдолгинга! За что? За какой-то еле живой комок перьев?

Лиз убежала, громко хныча.

Завернув за угол, она отерла слезы и со всех ног пустилась бежать к перекрестку, где ее ждали Рэд и Ной...

Овладев таким гуманным образом причудливой птицей, Пшиш развернул бешеную деятельность. Были вызваны крупнейшие филологи Нью-Торга, представители Лиги борьбы за свободу попугаячьего слова и виднейшие орнитологи.

- Странно, очень странно, - пробормотал президент Потогонийского общества лингвистов и языковедов. - На каком же языке говорит попугай? Я не могу определить даже языковой группы... Очень занятно, очень...

- Этому экземпляру породы араканга, - сказал представитель попугаячьей Лиги, - не менее трехсот лет. Нам повезло, что это не попугай, а попугаиха - они более словоохотливы.

- Такого языка в настоящее время не существует, - единогласно подтвердили языковеды. - Это, конечно, нечто ископаемое. Поздравляем с открытием, ваше преподобие!

В этот же вечер состоялась деловая встреча Пшиша с генералом Шизофром, которая и положила начало, как принято в Потогонии, большому попугаячьему буму.

Утренний выпуск "Нью-Торг газетт" открывался заголовком, который, начавшись на первой полосе, заканчивался лишь на странице восьмой: "Открыт язык несуществующего ныне племени даокринтов! Наука накануне сенсационных откровений!"

Через день появилась статья за подписью группы ученых-языковедов, удостоверяющая, что в настоящее время единственным в мире существом, говорящим по-даокринтски, является попугаиха араканга, открытая преподобным Пшишем.

- С помощью божьей, - сказал в своем выступлении по потогонийскому радио и телевидению Пшиш, - мне удалось расшифровать речь араканги. Сейчас составляется словарь даокринтского языка, и я учусь говорить по-даокринтски!

В следующей передаче Пшиш заявил, что с помощью араканги он восстановил полную картину жизни и деятельности славного племени даокринтов, отличавшегося похвальной набожностью и щедростью храмовых подношений - Как зоолог, направляемый всевышним, по одной кости определяет весь внешний вид ископаемого животного, как по отдельным уцелевшим фразам можно понять содержание древних святых книг, - вдохновенно разглагольствовал Пшиш, так и я по нескольким десяткам фраз и слов воссоздал ярчайшие моменты истории даокринтов.

Это христианское племя стояло на небывало высокой ступени религиозного развития.

Можно с уверенностью сказать, что оно являлось образцом земной цивилизации. Если бы даокринты успели распространить свою систему управления на весь земной шар, то наступил бы рай! Мы должны учиться у даокринтов, заимствовать у них самое главное - веру в провидение. И моя араканга нам в этом поможет! Аминь!

Далее епископ заявил, что попугаиха, разумеется, не могла толково и связно рассказать обо всех деталях даокринтского житья-бытья, но ученые под его епископальным руководством провели гигантскую работу и привели фрагментарные высказывания араканги в стройную логическую систему. Правда, еще остается уточнить, где находится остров даокринтов, но это уже дело специальной экспедиции...

Эти нагорные проповеди преподобного Пшиша вызвали необыкновенное волнение у обеих враждующих партий и дали им новую пищу для взаимных нападок.

- Каким образом даокринты добились рая на земле? - вопрошали ораторы право-левых. - Пусть его преподобие объяснит миру государственное устройство и социальную систему даокринтов. Наверное, они-то не брали пример с лево-правых!

- Пусть епископ выжмет из своей араканги сок, - неслось с трибун лево-правой партии, - но добьется у нее признания, не подослана ли она право-левыми демагогами.

Генерал Шизофр, довольно ухмыляясь, заявил корреспондентам:

- По имеющимся у полиции сведениям, мир находится накануне открытия, которое затмит по своей сенсационности всякие там спутники, лунники.

И вот в епископальной церкви объявлена была торжественная месса, на которой с проповедью "Секрет счастья даокринтов" должен был выступить сам преподобный Пшиш.

Представители других церквей сгорали от зависти.

- Мало ему в храмах телевизоров, джазов и танцующих кинозвезд! Теперь вот попугая говорящего на свет божий вытащил!

Гигантский зал, в котором Пшиш решил провести мессу, не мог вместить всех желающих. Множество любопытных собралось на ближайших площадях, возле репродукторов.

Сердце епископа радостно екало, подтверждая, что расчет его оказался правильным, и теперь доходы церкви резко увеличатся Он благодарно поглядывал на стоящую рядом с кафедрой специальную клетку с микрофоном для попугаихи Как всегда в таких случаях, прибыли важные гости: Лярд, Шизофр, Шкафт, Портфеллер, генералы и сенаторы, послы дружественных с Потогонией держав, банкиры и звезды Обливуда.

Преподобный Пшиш занял место на кафедре и дал знак вынести попугаиху. Араканга была в золотом наклювнике, вынуждавшем ее к непривычному молчанию - Истина не нуждается в многословии, - начал Пшиш свою проповедь. - Вы пришли сюда, дети мои, чтобы узнать, почему были счастливы даокринты? Хорошо, я вам отвечу, и да будет моя история служить для вас примером и поучением.

Слушатели внимали, раскрыв глаза и уши. Шизофр ободряюще подмигнул Пшишу.

- Было время, дети мои, - продолжал епископ, - когда в Соединенных Штатах Даокринтии существовала своя двухпартийная система. У них была партия хо-го и партия го-хо. У них торжествовал принцип свободной конкуренции, а частная собственность была священна и незыблема. Но самое главное: все жители были счастливы и беззаботны, потому что они не забывали о господе боге. Храмы в Даокринтии поражали богатством и роскошью, а жизнь представляла собой полную чашу. Но, увлекшись политикой и профсоюзным движением, даокринты забыли о боге.

Всевышний отвернулся от нечестивцев. И извержение подводного вулкана Агахари, случившееся двести пятьдесят лет назад, уничтожило архипелаг даокринтов - он опустился на дно океана. Эта попугаиха принадлежала верховному правителю Даокринтии. Погибая, он выпустил ее из клетки, чтобы она сообщила миру о том печальном конце, который ждет вероотступников и нечестивцев. Но, повторяю еще раз, дети мои, пример даокринтов показывает, что Соединенные Штаты Потогонии идут единственно правильным путем. Главное - не забывать о боге, ежечасно возносить хвалу всевышнему и не соваться в грязные политические дела! Счастье в нас самих, в нашей вере в совершенство нашей системы! Итак, пусть говорит араканга и да прозреют неверующие!

Пшиш дрожащими перстами снял с попугаихи наклювник Араканга почистила перышки, состроила Лярду глазки и сказала что-то весьма невразумительное.

- Цитата из даокринтской конституции, - перевел Пшиш. - Все люди равны от рождения, несмотря на цвет кожи, состояние и вероисповедание. Каждый гражданин Даокринтии имеет право быть президентом.

- Хиг-шор, ман зах! - закричала попугаиха. - Го-хи!

И вдруг откуда-то сверху раздался смешливый хрипловатый голос - Хэлло, мистер епископ! Я знаю этот язык. Я могу поговорить с попугаем Поднялась невообразимая суета. Все вскочили с мест и уставились на говорившего.

А он, широкоплечий, дюжий парень, в залатанной морской робе, стоял на хорах и улыбался.

- Хинго - нани-гипхо! Тиги? - крикнул моряк араканге.

- Хо-хо, го-хи, хо-хи! - радостно ответила попугаиха и сделала сальто на микрофоне.

- Нуч-куч-руч?

- Руч-руч! - откликнулась попугаиха - Как вы туда попали? - проговорил наконец обретший дар речи Пшиш - Эй, кто его пропустил?

Повинуясь кивку Лярда, двое из его телохранителей с угрожающим видом направились к лестнице, ведущей на хоры.

- Не трогайте его! - закричали в зале - Пусть говорит!

Телохранители угрюмо вернулись на свои места.

- Вы оттуда? - спросил Пшиш мужчину в матросской робе - Из Даокринтии?

- Совсем недавно прибыл оттуда, - ответил мужчина. - Гип-хо руг-вар!

Познакомился лично со всеми даокринтскими свободами и хлебнул безоблачного счастья! Хи-го!

- Го-го-хо! - отозвалась араканга. - Куч-руч!

- Где же находится эта обетованная страна? - спросил Пшиш.

- Совсем рядом. Между 160-й улицей и Мрак-стрит. Только называется этот район не Даокринтия, а Нью-Торгская тюрьма. Вот на жаргоне заключенных этой тюрьмы и говорит ваша араканга. Так что насчет демократии и свобод, образа жизни и прочего вы всё точно подметили, ваше преподобие!

- Боже мой, - схватился за голову Лярд, - вот почему мне показался этот язык знакомым! Ну конечно...

- Что, что? - заинтересованно наклонился к нему Шизофр.

- Нет, нет, ничего! - пробурчал Лярд. - Олух ваш Пшиш, вот что! Олух царя небесного!

Здание собора сотрясалось от хохота. Хохотали и на площадях возле репродукторов.

Хохотал весь город.

Смехом, как ветром, сдуло Пшиша с кафедры.

Араканга восторженно крутилась на микрофоне. Генералы и сенаторы, смущенно пряча ухмылки, рассаживались по автомобилям.

С той поры стоило появиться какой-нибудь дутой сенсации, как про нее говорили:

"Типичная араканга".

- Узнать бы, кто мне подложил эту свинью с попугаем! - скрипел зубами преподобный Пшиш.

Мудрено ли, что Пшиш, как мы об этом упоминали в предыдущей главе, только и искал повода, чтобы реабилитировать себя в глазах верующих и оправдаться в глазах властителей Потогонии.

Глава XII. СНОВА "КОТ НА ОРБИТЕ".

Посещение мисс Хрю фабрик, боен, холодильников Беконсфилда было обставлено по-царски. Старые рабочие, которые помнили, как на консервных фабриках появлялся сам Беконсфилд, утверждали, что никогда не было такой помпы.

В цехах разостлали ковры, надушенные "Лесной травой" - любимыми духами мисс Хрю.

Пышная свита миллиардерши состояла из директоров заводов, местных финансовых воротил, большого количества светских дам-патронесс, которые явились со своими любимцами-собачками, кошками, кроликами, белками и даже черепахами.

На мисс Хрю был блестящий туалет: золотое платьице наимоднейшего покроя, бриллиантовое ожерелье и легкая походная корона на голове. Позолоченные ее копыта сверкали так, словно при каждом шаге она высекала из зеленого ковра искры.

Фикс невозмутимо шел следом за мисс Хрю с блокнотом в руке. Как только миллиардерша хрюкала или ее что-либо заинтересовывало, Фикс немедленно делал запись в блокноте.

Рабочие едва удерживались от смеха, глядя на это шествие. В задних рядах то и дело раздавались громкие смешки, унять которые не могли даже суровые взгляды "роботов", шагавших по бокам от мисс Хрю.

Активисты Союза мозолистых рук на предприятиях Беконсфилда недаром провели время: рабочие не выражали никакой склонности к волнению, которое могло бы послужить для провокации, а смотрели на кортеж коронованной свиньи с нескрываемым сарказмом.

Словом, все шло мирно и почти тихо.

- Кланяйтесь, кланяйтесь! - приказывали "роботы". - Ведь это же ваша хозяйка!

Кричите: "Хрю-хрю-ура! Многие лета мисс Хрю!"

- Сами и орите! - не выдержал кто-то из зрителей. - Нравится свинье хвост лизать - мы вам не мешаем.

"Роботы" кинулись искать смутьяна, но его и след простыл.

- Если вы не найдете этого оскорбителя, - сказал Фикс рабочим, - то завтра все будете уволены. Так приказала мисс Хрю!

Этот вариант не был предусмотрен союзом. По-видимому, хозяева были готовы на многое, чтобы, оскорбив рабочих, вызвать среди них возмущение.

Казалось, задуманный план контробороны трещал по швам.

- Эй ты, очкастый! - крикнули Фиксу. - Покажи, как ты целуешь свою свинью!

- Всех арестовать, всех! - приказал Фикс.

"Роботы" вытащили пистолеты и ринулись на рабочих.

В руках рабочих замелькали металлические прутья, куски рельсов.

Неизвестно, чем бы кончилось побоище, но ему, к счастью, не удалось начаться.

Худенький негритенок незаметно проскользнул между сосисочными машинами и вытащил из-за пазухи своей выцветшей белесой рубашки отличного пегого кота с рыжим хвостом.

- Ну, выручай! - ласково сказал негритенок. - Ты столько раз уходил от всяких собак, что этих-то и подавно оставишь позади!

Он размахнулся и швырнул кота прямо на ковер, под нос мисс Хрю.

Это произошло так быстро, что никто и не заметил, откуда взялся кот. Многим показалось, что он свалился прямо с неба.

Кот выгнул спину при виде свиньи и зашипел, как гусак.

Какая-то высокопоставленная собачка не выдержала и бросилась на кота, но, поскользнувшись, съездила лапой по пятачку мисс Хрю.

Какой тут поднялся отчаянный визг! Мисс Хрю, подрагивая своим знаменитым изящным хвостом, ошалело метнулась куда-то в сторону. Фикс закричал истошным голосом.

Собаки из свиты вразнобой залаяли...

"Роботы", забыв о рабочих, бросились за свиньей.

Кот - нарушитель спокойствия - вильнул хвостом, царапнул Фикса по руке и, схватив по дороге гроздь почти готовых сосисок, взвился вверх. Только его и видели! Недаром этот кот прошел суровую школу Города Улыбок и двадцать раз "выходил на орбиту" в "Бриллиантовой конуре".

Мисс Хрю мчалась по цеху под улюлюканье рабочих. За нею топали башмаки "роботов".

Испуганная свинья, сверкая копытами, в поисках убежища ринулась прямо в пасть гигантской сосисочной машины. Она с разбегу прыгнула в громадную металлическую воронку, на дне которой еще крутилась очередная загрузочная порция свинины.

Свинья так быстро и ловко нырнула в машину, что "роботы" пробежали мимо, - им и в голову не пришло, что миллиардерша уже перекручивается на сосиски стальными резцами машины-автомата.

Только через десять минут, при вторичном осмотре цеха, было обнаружено возле сосисочного агрегата несколько бриллиантов из ожерелья мисс Хрю.

Машину остановили. Всю партию сосисок - почти три тонны - взяли на анализ в лабораторию.

К ночи стал известен результат: во всех трех тоннах сосисок были обнаружены или мельчайшие частицы позолоты копыт, или молекулы платья, или атомы короны...

Сомнений не было: миллиардерша, пропущенная через мясорубку, превратилась в обычные свиные сосиски своей собственной фирмы.

Генерал Шизофр вне себя от ярости решился на крайние меры прежде всего арестовал всех "роботов", которые проморгали мисс Хрю.

На допросе Ржавый Гарри, чтобы спасти свою грешную и смертную душу, начал закапывать всех друзей и товарищей.

Шизофр спросил его, не подозревает ли он кого-нибудь из персонала бывшей "Бриллиантовой конуры" в шпионстве Ржавый Гарри назвал Боба Гутера и его ассистента Рэда.

- Не пропадать же невинному человеку! - размазывая слезы, причитал гангстер - А они, наверное, шпионы!

- Почему вы так думаете? - спросил гангстера генерал - Да хорошие ребята они! - сказал гангстер - А раз хороший парень - значит, не наш. Нутром чую!

Фотографа Гутера и Рэда в ту же ночь арестовали молодчики Шизофра и отвезли в Нью-Торгскую тюрьму - ту самую, старожилы которой говорили на особом жаргоне, принятом Пшишем за неведомый язык Им было предъявлено обвинение в том, что они готовили террористический акт против мисс Хрю На первых страницах всех газет были напечатаны отчеты о гибели миллиардерши, интервью с собачкой-левреткой ван дер Виблом, которая созналась, что она была влюблена в мисс Хрю и даже хотела на днях сделать ей предложение, а также фотографии сосисочной машины, грузовика, наполненного сосисками, ученых, берущих анализы, Фикса без памяти, Пшиша, готовящегося к похоронному обряду, и многое другое, не менее увлекательное.

На похоронах мисс Хрю играли оркестры, стреляли пушки Пшиш рыдал на груди Фикса.

Потом Фикс рыдал на груди Пшиша. Затем оба рыдали на груди Шизофра.

Останки мисс Хрю лежали в гигантском гробу: ведь не так просто втиснуть в ящик, даже очень большой, три тонны сосисок!

Было объявлено, что отныне фирма "Беконсфилд" не будет выпускать сосисок вообще.

В тот же вечер состоялось экстренное заседание Совета полубогов, который принял решение немедленно осуществить вторую часть плана: открыть Бельфийский оракул.

- В конце концов, - пробурчал Лярд, - обойдемся и без забастовки. Смерть мисс Хрю мы можем истолковать точно так же: государство гибнет от анархии и безвластья. Где это видано, чтобы миллиардера перерабатывали в сосиски! Это же без пяти минут бунт!

Глава XIII. ВЕЛИКИЙ ОРАКУЛ.

Великий Бельфийский оракул был оборудован по последнему слову техники.

Как разведал Генри Кларк, в верхней пещере расположились микрофоны, с помощью которых можно было заставить оракула говорить что угодно. Телевизионные камеры транслировали в верхнюю пещеру все происходящее внизу. Сидя за микрофоном, диктор отлично видел все, что творится среди зрителей, толпящихся в главной пещере.

Пшиш, Шизофр и Портфеллер были очень довольны оборудованием - удобно, безопасно, надежно.

Впрочем, для усиления безопасности и надежности верхней пещеры ее караулила банда "роботов" Ржавого Гарри, оставшаяся без работы после смерти мисс Хрю.

- Сверхсекретный объект! - сказал Шизофр. - Ни единая душа даже на сто метров не должна подходить к нему. Ясно? Иначе я за всех вас даже ломаного долгинга не поставлю...

Ржавый Гарри получил особое задание, которое возвысило его в глазах коллег как крупного специалиста. Когда оракул голосом невидимого диктора скажет: "Страна должна стать свободной и радостной". Ржавый Гарри должен будет арестовать президента Слябинса.

Открытие оракула, который должен был заговорить после тысячелетнего молчания, собрало самую высокопоставленную публику Потогонии. Прибыли полномочные и чрезвычайные послы Канарии; Напугалии, Моналюкса.

Президент Слябинс, окруженный министрами и телохранителями, занял место в первом ряду.

Преподобный Пшиш еще раз окинул хозяйственным взглядом ряды курильниц, окутанные ароматным дымком фимиама.

Лампы дневного света, ловко вмонтированные в расщелины каменного пола, создавали иллюзию таинственных лучей, проникающих в пещеру из-под земли.

Треножник с самой большой курильницей был поставлен в глубине пещеры. Он отсвечивал красноватым призрачным светом и окутывался клубами пара, словно жерло маленького вулкана.

Жрец великого Бельфийского оракула, длиннобородый глухонемой старик, занял свое место. Его седая борода причудливо сливалась с клубами пара и казалась в красном свете розовой, неземной.

- Этот немощный старец, - пояснил гостям преподобный Пшиш, показывая пальцем на упитанного жреца, - получает возможность говорить, только вдохновляемый оракулом, В обычное же время старик нем и глух. Чудо природы! Божественное прозрение!

- Что же мы услышим? - с сомнением спросил президент Слябинс.

- Откровения... Предсказания будущего! - картинно воздел руки к лепному потолку пещеры Пшиш. - Разве можно знать, что соблаговолит произнести оракул после тысячелетнего молчания? Но то, что он скажет, будет голосом всевышнего! Ибо пути, которые господь бог избирает для того, чтобы сообщить нам волю свою, неисповедимы.

- Вижу, вижу! - вдруг хрипло закричал жрец. И ему, точно эхо, отозвался голос оракула: - Вижу леса и горы, города и реки... Страну милости господней - Потогонию. В ней много смут и недовольства... в ней... в ней...

- Оракул еще, видимо, не разработался, - сказал Слябинс. - Все-таки тысяча лет простоя...

...А в это время у верхней пещеры, этого "сверхсекретного объекта", происходили удивительные события.

По тропинке, ведущей к замаскированному входу в пещеру, шел Фикс, держа на золоченом поводке мисс Хрю.

Да, да, это была мисс Хрю собственной персоной. Венценосная свинка была одета так же, как всегда одевалась для прогулок: замшевый зеленый труакар, на копытах зеленые башмачки, корона походная номер два.

"Робот", который охранял тропинку, первый увидел миллиардершу.

- Ва... ва... ва! - залепетал он испуганно, и пистолет ходуном заходил в его пальцах. - Свиное привидение!

- Олух! - сказал Фикс бесстрастно. - Почему не кланяешься своей повелительнице?

"Робот", услышав привычное обращение, покорно склонил голову.

- Эй, вы! - сказал Фикс спокойно. - Ну. сколько вас тут, быстро ко мне! Мисс Хрю хочет сказать вам несколько слов. Вы верные люди, вы можете знать тайну - мисс Хрю не погибла, это был только ловкий политический трюк.

"Роботы", кряхтя, повылезали из своих тайных нор и замаскированных огневых точек. Они кланялись хозяйке и подобострастно прикладывались к ее изящным копытцам.

- Так, а теперь руки вверх! - сказал Фикс. - И не шевелиться, а то будет очень плохо.

"Роботы" обалдело воззрились на Фикса, с которым происходила необыкновенная метаморфоза. Он снял очки, сдернул парик, и на солнце засверкала серебряная шевелюра, похожая на берет.

- Ну, ну, быстро! - раздалась команда. "Роботы" огляделись: их окружало более двадцати одетых в очень элегантные костюмы мужчин. У каждого в руке было по большому автоматическому пистолету.

"Роботы" привыкли покоряться силе и без ропота сдали оружие.

- Заберите этого поросенка, - сказал мужчина с седой головой своим приятелям. - Он нам больше не нужен. И отнесите его к хозяйке, а то это у нее последний, и она очень волнуется за его судьбу.

Затем седоголовый прошел в замаскированную дверь, к диктору.

Вот в это-то мгновение суфлировавший жрецу и оракулу диктор и начал повторять слова "в ней", "в ней", как патефон, иголка которого застряла на одной борозде и не может двинуться дальше.

Впрочем, продолжать диктору не пришлось. Его аккуратно вывели из пещеры и присоединили к гангстерам.

Генри Кларк - а вы, вероятно, уже догадались, что мнимый Фикс был не кем иным, как нашим старым знакомым, - сел за дикторский пульт и взглянул на экран телевизора. Бесстрастное стекло отразило все происходящее в пещере.

Лица гостей выражали крайнюю степень ожидания и удивления. Жрец смятенно прислушивался к замаскированным трубкам телефона. А оракул, для которого наступила минута заговорить после тысячелетнего поста, почему-то замолчал.

Президент Слябинс, скучая, поглядывал на какую-то обливудскую звезду.

Ржавый Гарри переминался с ноги на ногу, засунув руку в карман. Он с опаской посматривал на телохранителей президента, лениво перекатывавших сигареты из одного угла рта в другой.

- Страна должна быть свободной... - вдруг снова раздался голос оракула, усиленный мощью скрытого в углу репродуктора.

Зрители затрепетали. Ржавый Гарри счел этот момент самым подходящим для того.

чтобы приблизиться к президенту. В соответствии с инструкциями он должен был незаметно для публики ткнуть пистолетом в бок президента и шепотом потребовать беспрекословного подчинения. Он должен был произнести тихие, но внушительные слова: "Ваше время кончилось, уважаемый... Слагайте полномочия или... сложите голову..."

Ржавый Гарри начал было вынимать руку из кармана, как неожиданно оракул торопливо произнес:

- Господин президент, вас хотят схватить!.. Эй, телохранители! Держите рыжего гангстера, который стоит по правую руку от Слябинса. Это Ржавый Гарри, один из наемников, который должен заставить президента отказаться от власти. Держите его!

Хорошо натренированные телохранители мгновенно опомнились и скрутили опешившего гангстера. Гарри отбивался, как лев, и кричал во все горло, что он не виноват, что его заставили...

Поднялась невероятная суматоха. Визжали женщины. Жрец, путаясь в собственной бороде, уполз на четвереньках в клубы красного дыма.

- Араканга! - раздался голос одного из корреспондентов. - Опять Пшиш опростоволосился!

А оракул продолжал греметь:

- Свержение президента - это только одно из звеньев заговора путчистов! Его организовали Лярд, Шизофр, Портфеллер, Пшиш. Задержите их, пока они не удрали!

Телохранители и сыщики из личной охраны Слябинса, повинуясь этому таинственному голосу, бросились к генералу Шизофру, Портфеллеру и Пшишу.

- А Шкафт? - закричал Портфеллер. - Сенатор Шкафт тоже был с нами!

- Идиот! - сказал генерал Шизофр и выстрелил из пистолета себе в рот, прямо в платиновые зубы мудрости.

Однако Лярда схватить не удалось. Сидевший ближе всех к выходу, этот старый политикан и заговорщик, как только оракул указал на Ржавого Гарри, сразу же вышел из пещеры. Не успели сыщики выскочить за ним вслед, как его бронированный лимузин уже спускался по шоссе вниз, к Нью-Торгу...

- Большую группу свидетелей охрана может получить у верхней пещеры, объявил оракул. - Союз мозолистых рук приносит вам, господин президент, свои поздравления по поводу избавления от ареста или чего-нибудь еще и похуже... Союз надеется, что заговорщики получат по заслугам. А невинно арестованные будут освобождены.

- Благодарю! - сказал Слябинс растроганным голосом. - Я всегда был уверен, что народ не оставит меня в трудные минуты. А невинные будут освобождены, как только будет установлена их непричастность.

Пещера постепенно опустела. Только еще, кашляя в клубах пара, сыщики гонялись за глухонемым жрецом, который визжал не хуже бывшей мисс Хрю...

Заговорщиков по одному выводили из пещеры.

Сверху гнали табунок гангстеров-"роботов".

Машины корреспондентов наперегонки мчались в Нью-Торг, чтобы поведать миру о новой сногсшибательной сенсации.

Глава XIV. КТО СМЕЕТСЯ ПОСЛЕДНИМ.

В Город Улыбок почтальон не заходит - безработные не состоят подписчиками толстых газет и журналов, разбухших от новостей, как удавы от обильной пищи.

Но о заговоре против президента и о том, что газеты вдруг начали снова писать о войне и что почти всех знатных заговорщиков выпустили на свободу, - об этом все жители Города Улыбок знали, даже не читая лево-правой и право-левой прессы.

- Зачем это опять все про войну да про войну пишут! - спрашивала у Генри Кларка пожилая женщина. - Я хочу, чтобы мои сыновья были живы, а не превратились в горсточку пепла... Я не хочу урны с прахом вместо сына! Зачем они кричат о войне, эти генералы и сенаторы?

- Они не боятся за своих сыновей, - объяснил Генри Кларк. - Это во-первых. А во-вторых, им хочется заработать больше денег - ведь выгоднее всего торговать оружием, товар не залеживается. А в-третьих, во время войны легче нас, рабочих, держать в руках.

Президент Слябинс, верный своему обещанию, наказал виновных и помиловал невинных. Однако почему-то среди первых оказались почти одни гангстеры-"роботы".

Сенаторы Шкафт и Портфеллер были освобождены из-под стражи как случайно замешанные в заговор люди. И, разумеется, никто не посмел тронуть и пальцем всемогущего Лярда.

Пшиш тоже полусухим вышел из воды. Полностью репутацию преподобному Пшишу нельзя было восстановить, если бы даже сенат принял специальный декрет по этому поводу.

Стоило епископу выйти из дому, как первые встречные мальчишки начинали кричать:

- А когда будет третья араканга?

Даже в храме во время богослужения и то нет-нет да и раздавалось какое-то подозрительное хихиканье. Нервы епископа не выдержали, и он ушел на покой, обеспечив себе весьма внушительную пенсию. Епископат передали другому.

Но как же поступили с арестованными еще раньше Бобом Гутером и Рэдом?

Хотя. повторяем, президент публично обещал, что невинные будут освобождены, следователи не очень спешили. Новый министр внутренних дел адмирал Дубинг, сменивший так бесславно закончившего свою карьеру самоубийцу Шизофра, дал приказ об освобождении Гутера и Рэда лишь после того, как лево-правые и право-левые газеты перепечатали из "Свободы" всю историю "заговора Шизофра" (так было приказано именовать несостоявшийся путч) и рассказали о роли, которую сыграли в его разоблачении Гутер и Рэд.

- Давненько мы не виделись, - важна сказал Рэд, когда Ной и Лиз встретили его после возвращения из тюрьмы. - Как вас зовут? Я не припомню что-то...

- Давайте я сниму вас всех вместе, - скачал Боб Гутер. - Сначала одних ребят, а потом и вас, Генри Кларк! Ну-ка, вставайте вот сюда, спиной к солнцу. И улыбайтесь веселее!

- У нас в Городе Улыбок есть верная примета, - сказал Генри Кларк. Чем лучезарнее улыбки на рекламах, тем, значит, хуже идут дела в Потогонии Но улыбки наших ребят - это будущий смех. Ведь если не нам с вами, Боб, то им-то уж придется здорово посмеяться над всеми этими Пшишами, Лярдами и Портфеллерами...

- Когда будете смотреть на свою старую фотографию, ребята, - произнес Гутер, - то вспомните и тех, кто смеялся первыми.

Хотя бы нас с Генри... Ну-ка, улыбнитесь пошире, так, чтобы рекламам тошно стало от настоящей человеческой улыбки! У тех улыбок уже всё позади, а у вас всё впереди. Может, и поплакать еще придется не раз, да ведь помните - последнее слово останется за вами. И хорошо будет смеяться тот, кто будет смеяться последним!..

На этом мы и прервем наше правдивое и нелицеприятное повествование о Городе Улыбок, о происшествии с Бельфийским оракулом, о темных силах христианнейшей Потогонии и светлых улыбках трех неразлучных друзей - Рэда, Лиз и Ноя.