Суть правящего режима страны – в том, кого она назначает героем. Что надо в жизни сделать, дабы быть оцененным на самом высоком уровне?

Идеология наградного дела в государстве – что-то вроде теста на беременность. Беременность патриотизмом. Истинный он на том самом «верху», который раздает ордена и медали? Или только ДСП – «Для служебного пользования»…

Как ни странно, это далеко не последний вопрос – хоть мы уже на седьмом году войны, идущей на Северном Кавказе, и на третьем от начала второй чеченской кампании. Кто такие «чеченские» герои? И отсюда – что мы хотим в Чечне? Что там делаем? Что творим?Какова цель?Кого за что награждаем? А значит, к чему призываем.

Там

Чай давно остыл. Мы пьем его в буфете ингушского аэропорта «Магас», и мне стыдно смотреть в глаза полковнику Магомеду Яндиеву – сотруднику МВД Ингушетии. Мне стыдно уже третий год подряд.

Когда в декабре 1999 года, во время жесточайшего штурма Грозного и в результате преступного головотяпства российского чиновничества, заседающего в Москве, кому-то надо было обязательно рисковать своей жизнью ради спасения 89 стариков из Грозненского дома престарелых, забытых под бомбами, и не было желающих бегать под обстрелами ради них – полковник Янди-ев, единственный из всех, из сотен российских полковников и генералов, скопившихся тогда на окологрозненском пятачке, сказал: «Да, согласен». И с шестью своими офицерами, лично попросив их об этом, трое суток полз – а это был единственный возможный путь – по грозненским улицам до микрорайона Катаяма и улицы Бородина, где продолжали погибать одинокие и голодные старики, находившиеся на попечении государства, забывшего о своем попечении.

Тогда Яндиев вытащил из Грозного всех стариков. И потери оказались минимальны: в дороге умерла лишь одна бабушка – ее сердце не выдержало. Зато остальных, как если бы это были его мать и отец, полковник спас от пуль и снарядов, летящих с обеих обезумевших воюющих сторон.

– Они мне пишут письма к праздникам. До сих пор. Я не помню их имен. А они помнят. И пишут, – очень-очень тихо говорит Магомед. Да я, собственно, тащу из него эти слова. Иначе он бы вообще молчал. – Это и есть «спасибо». Лучшая благодарность, – настаивает Магомед, продолжая размешивать давным-давно размешанный сахар в остывшем стакане. – Мне другой и не надо.

А вот мне – надо. Я гражданин и поэтому желаю знать: почему за совершенный подвиг, за истинное мужество, проявленное при спасении 89 жизней граждан страны, полковник до сих пор не получил звание Героя России, к которому был представлен еще в начале 2000 года? Что нужно сделать в нашей стране – такой, какая она есть теперь, чтобы не просто быть героем, но и официально им считаться?

Здесь

Путь к ответам на эти вопросы оказался противен. Словеса высокопоставленных офицеров, ответственных в столице нашей Родины за продвижение бумаг все выше и выше, на подпись президенту, – свелись к двум аргументам против кандидатуры полковника Яндиева в качестве «Героя».

Во-первых, он – из «этих». Перевожу с московского на нормальный. Это значит: Яндиев – ингуш, а ингушам большого доверия нет, как и чеченцам, находящимся на службе. Яндиев, говорили мне, – «почти что чеченец», и «кто там знает, что точно было тогда в Грозном, может, он договаривался с боевиками».

А если и договаривался? Ради 89 жизней?

Но есть еще и во-вторых, и этот аргумент касается не только вайнахов. Оказывается, «Героя» у нас положено давать в том случае, если имярек «убил кого-то из бандитов».

– А если спас?

– Это не совсем то.

– Так за спасение дают?

– Кто же признает, что «не дают»?

Увы, дала слово, что не укажу, сохраню в тайне фамилии тех, кто согласился объяснить то ли подноготную эту, то ли преисподнюю. Да, собственно, они, эти люди – хоть и с большими звездами на погонах, и с орденами на груди – но, по большому счету, «шестерки», исполнители высшей воли. Они просто отлично знают, какие документы президент не подпишет.

Итак, Путин не подпишет за спасение. Деталь, думаете? Отнюдь. Мы все наблюдаем, как из государственного пользования все более выметается милосердие в качестве системы внутригосударственных взаимоотношений. Власть старается исходить из жестокости по отношению к своим гражданам. В чести – поощрение уничтожения. Логика убийства ради – вот логика, понятная власти и пропагандируемая ею. Ведь вот что вышло: надо убить, чтобы стать героем.

Это – идеология стиля «Путин-модерн». Когда с «господами» не получилось – и «товарищи» вернулись. Которые, как мы знаем, никогда не забывают о себе. Вот и получилось: в конце седьмого года войны и на третьем году второй кампании Чечня представляет из себя настоящую кормушку и дойную корову. Здесь куются быстрые военные карьеры, здесь выписываются длинные наградные листы, здесь раздаются внеочередные звания и чины. И главное – вовремя убить кого-то из чеченцев и предъявить труп в нужном месте и в нужное время.

И вот напротив меня сидит Магомед Яндиев. Обыкновенный герой ненормальной страны. Он никого не

грабил, не насиловал, не засовывал за пазуху камуфляжа трофейное женское белье. Он спасал.

Поэтому-то и не генерал. И «геройские» его документы тлеют за ненадобностью в московских сейфах.

А сколько генералов? И «Героев»?

Недоуменное послесловие

Я позвонила в Информационное управление администрации президента РФ (начальник управления – Игорь Поршнев, а вообще-то, это то самое ведомство, которое более известно как ведомство Сергея Ястржембского – помощника президента Путина, ответственного «за информационное обеспечение антитеррористической операции»). У меня было два совсем простых вопроса. Первый: сколько военнослужащих получили государственные награды за участие во второй чеченской войне? И второй: сколько из них – Герои России?

Из Информационного управления меня переслали в Управление по государственным наградам той же администрации Путина (начальник – Нина Сивова).

– Такие цифры – гостайна, – уверяли секретари-референты по ходу дела, категорически отвергая любую возможность разговора с первыми лицами своих управлений. – Разглашению не подлежат.

– Но это же абсурд! – возражала я.

Наконец в ведомстве Ястржембского, ответственном за формирование «правильного образа войны», смилостивились и хотя бы согласились «рассмотреть официальный запрос на эту тему», правда, тоже без всяких гарантий положительного ответа (двух цифр!) и сроков рассмотрения (ответ так и не пришел!).

Вскоре состоялся разговор и с Ниной Сивовой (Наградное управление). И она подтвердила:

– Действительно, такая информация у нас – ДСП. Для незнающих: ДСП – значит, «для служебного пользования». Быть может, кто-то помнит этот термин советских времен. Куда ни плюнь, там было ДСП.

– Почему же Герои России и остальные награжденные – в ДСП? Странно… – допытывалась я у Нины Алексеевны.

– Почему? В целях безопасности лиц, получивших эти награды, – последовал очередной неадекватный ответ.

– Но ведь я не прошу фамилий?

– Позвоните…

– Опять – завтра?

– Да, завтра. Может…

Нет, не может. Страна, в которой число героев является информацией для служебного пользования чиновников, раздающих эти награды, а настоящие герои «Героев» не получают, – уже ничего не сможет. Она проиграет все войны. Потому что она – всегда не там. И не с теми.