– Ну, Тони, у Кардемора не будет никаких оснований жаловаться, – проговорил лорд Долтри, лениво вытянувшись рядом с другом в тени дерева. – Пока что светский сезон складывается для леди Лилиан как нельзя лучше. Сомневаюсь, что найдется какая-то другая женщина, которой удалось задеть Сиборна Мэргейта за живое.

Грейдон, тихо засмеявшись, с улыбкой посмотрел в сторону реки.

– Он и вправду повержен. Никогда не думал, что доживу до такого дня. Но разве его можно осуждать? Она необычайно красива.

– Угу, – согласился лорд Долтри, беря с тарелки засахаренный миндаль. Расправившись с ним, он добавил: – Дело не только в этом. У леди Лилиан хорошие манеры. Очень приятная особа во всех отношениях. Если бы не опасность породниться путем женитьбы на ней с леди Изабель Уолфорд, я бы и сам заинтересовался этой девушкой.

Грейдон долго хохотал под испепеляющим взглядом лорда Долтри, потом, остановившись, но все еще широко улыбаясь, проговорил:

– Не значит ли это, что я должен отозвать свое сообщение из «Белой книги» о том, что вы с леди Изабель вступите в брак до конца лета?

– Только после того, как заплатишь мне за проигранное пари, – ответил Долтри.

– Пожалуй, подожду еще немного, – заявил Грейдон. – Такое неравноценное пари. Я один – против половины Лондона. Не могу устоять перед возможностью выиграть, если вы двое соединитесь навеки.

– Все, чего ты добьешься, так это пустых карманов и репутации глупца. Посмотри на нее, – лорд Долтри кивнул в сторону леди Изабель, которая стояла в центре своей все разрастающейся свиты. – За этой нахальной девчонкой устремляются все мужчины города, как свора гончих собак. Меня она просто не замечает. Хуже того, она ненавидит меня. – Он взял бокал с вином и осушил его. Стоящий рядом слуга молча шагнул вперед, чтобы немедленно наполнить бокал снова. – Ты выбрасываешь свои деньги на ветер, Тони.

– Я все еще не теряю надежды, Мэтью, – ласково сказал Грейдон. – Во всяком случае, она ненавидит тебя с завидным постоянством.

– Восхитительно, – пробормотал Долтри. – Будет чем утешиться в старости. Ты бы лучше не спускал глаз со своей подопечной, пока Мэргейт не увлек ее в рощицу.

Сев прямо, Грейдон вытянул шею в ту сторону, куда кивком головы показывал Долтри.

– Леди Лилиан справится сама. Она не ребенок. – Он снова вытянулся на одеяле. – К тому же она вовсе не моя подопечная.

– Ну, значит, твоя головная боль, – исправился лорд Долтри. – Повод для шантажа на весь сезон.

– Возможно, – сказал Грейдон, лениво катая апельсин по тарелке. – Честно говоря, не могу сказать, чтобы я возражал против этого. По крайней мере, этот сезон не такой скучный, как все прежние. – Он улыбнулся. – Будет чем утешиться в старости.

Долтри покачал головой.

– Я начинаю думать, что ты немного не в своем уме, Тони.

– Согласен. Ты не меньше меня был доволен, когда мы знакомили наших дам с городом. Помнишь тот день, когда мы возили их в Тауэр?

– Конечно помню. Как я могу забыть? Леди Изабель заявила, что с удовольствием увидела бы мою голову под ножом гильотины. Не понимаю, как леди Маргарет могла вырастить такую ужасную девчонку.

– Не знаю. – Грейдон взял со своей тарелки крошечный пирожок, осмотрел его и отложил в сторону. – Меня ее поведение забавляет.

– А как ты нашел ее поведение на Бонд-стрит? Клянусь, ты вряд ли посчитал его забавным.

– Да, – согласился Грейдон. – Это совсем не было забавно. Особенно для леди Маргарет. Увидеть Кардемора с его любовницей было и без того неприятно, а леди Изабель еще и остановила их и пригласила поговорить с нами. Совершенно напрасно.

– Кардемор чуть не убил ее на месте.

– Леди Изабель не могла знать, кто эта женщина, – сказал Грейдон. – Не забывай, что барышни воспитывались в провинции и не очень разбираются в городских нравах. Я думаю, что она и не подозревает, что у дядюшки есть любовница.

– Особенно если учесть, что эта особа во время всего разговора держала язык за зубами, предоставив возможность говорить Кардемору. Ты видел, какое выражение лица было у леди Маргарет? Она безусловно была ошеломлена.

Грейдон кивнул.

– Еще бы! Кому приятно встретиться на улице с двойником. Хотя пассия Кардемора – довольно посредственная копия леди Маргарет.

– Мне вообще не показалось, что они так уж похожи. Цвет волос почти одинаковый, ну а все остальное… – Долтри пожал плечами, приканчивая последний кусок холодной лососины на своей тарелке.

– Сходство все-таки слишком очевидно, – пробормотал Грейдон. – Интересно, зачем Кардемору нужна женщина, которая так похожа на его невестку? Леди Лилиан была очень этим расстроена потом.

– Правда? – спросил Долтри с набитым ртом. – В Воксхилле?

– Да. Когда мы пошли прогуляться перед началом фейерверка, она мне сказала, что очень обеспокоена случившимся. Она даже заподозрила любовную связь и спросила меня, а я не знал, что ответить.

– Откуда тебе знать про любовные связи Кардемора? Ты и его самого едва знаешь.

– Не забывай, что я теперь его «очень близкий друг».

Долтри фыркнул.

– Да, действительно. Более близких друзей я не видел. Не могу представить, чтобы леди Лилиан поверила в такую наглую ложь.

– Я сказал ей правду, о которой она уже догадалась. Что мне оставалось делать?

Грейдон со вздохом отодвинул пустую тарелку, откинулся на спину и уставился сквозь ветви дерева на небо.

Что-то странное произошло за последние несколько недель, что-то такое, чего он никак не мог предвидеть. Лилиан Уолфорд вошла в его душу. Она была для него больше, чем бремя или обуза, больше даже, чем просто знакомая. Он говорил себе бессчетное количество раз, что всего-навсего по-братски сочувствовал менее счастливому человеку. Что просто хотел оградить девушку от боли, сделать так, чтобы ее понимали другие, чтобы ее пребывание в Лондоне стало осуществлением ее грез. Но он начинал бояться, что за всем этим стоит большее.

Она, к его удивлению, нравилась ему как женщина. Хуже того, это становилось для него наваждением. Она была слишком красива. Слишком желанна. Он так часто пристально смотрел на ее губы, что знал: это не приведет ни к чему хорошему. Дело не ограничивалось одним созерцанием. Воображение уносило Грейдона слишком далеко. Оно не останавливалось на том, что он представлял себе, как эти губы целуют его. Его преследовали более опасные мысли, пагубно влиявшие на его сны. Он просыпался в поту, убежденный в том, что ему уготована дорога в ад. Было грешно, что объектом таких мыслей оказалась невинная девушка. Если бы только всеведущий Кардемор когда-нибудь узнал о том, о чем думал человек, сопровождавший его сестру, Грейдон не сомневался, что пылал бы в аду гораздо скорее, чем предполагал.

Это была трудная ситуация: он хотел помочь леди Лилиан и при этом желал ее. Она доверяла ему, что было немалым достижением. Потребовалась целая неделя, прежде чем она позволила ему говорить от своего имени, несмотря на его посредственные способности. Он никогда не думал, что сможет понять ее язык жестов, и рассчитывал только на ее записки и ее способность объясняться на пальцах. Он посчитал это за честь.

– Ну и терпение у тебя, – заметил Долтри не слишком любезно. – Понимать леди Лилиан так трудно, а служить ей переводчиком – верх геройства.

– Вовсе не трудно, – ответил Грейдон. – Если бы леди Изабель не завладела всеми твоими мыслями, ты бы быстро освоил эту науку.

– Вот еще! – возмутился Долтри. – Пущу я эту чертовку в свои мысли! Что я, рехнулся, что ли? – Посмотрев на чертовку, сидевшую на берегу в окружении восторженных поклонников, он тяжело вздохнул. – Да, а что твоя матушка, графиня, уже приезжает?

– Пока нет. Сестры расхворались. – Грейдон сел и, прищурившись, посмотрел в зеленую даль, туда, где сидели Лили и сэр Мэргейт. Он заметил, что она объясняет что-то на пальцах своему спутнику, который с жадным вниманием ловит ее объяснения. Даже издалека он заметил на ее нежном лице печать усталости. – А сейчас прошу прощения. – Он встал. – Пойду спасать леди Лилиан от неотразимых чар Сиборна Мэргейта.

– Пока он не уморил ее, – с удовольствием подхватил Долтри. – Давай, действуй, доблестный рыцарь Грейдон.

Лили заметила его приближение. Он сразу это понял, подойдя к ней, по радостному выражению ее лица.

– Леди Лилиан, – проговорил он и, взяв протянутую ему руку, слегка пожал ее. – Надеюсь, что вам здесь нравится. Добрый день, Мэргейт. – Лили явно почувствовала облегчение. Когда она оперлась на его руку, вместо того чтобы отпустить ее, он почуял неладное.

– Добрый день, Грейдон, – натянуто ответил сэр Мэргейт, явно недовольный тем, что нарушили их уединение.

– Отличный пикник, не правда ли?

– Да, действительно, – согласился сэр Мэргейт, уставившись на Лили так, что ей пришлось отвернуться.

Улыбка застыла на лице Грейдона. Он изо всех сил пытался держать себя в руках, сдерживая гнев, который охватил его от этого наглого взгляда. К счастью, в этот момент появилась леди Маргарет с намерением украсть свою племянницу, чтобы представить ее одной из своих старых подруг. Лили с готовностью подчинилась, но, уходя, задержала руку Грейдона дольше, чем это было необходимо, и, просительно заглянув ему в глаза, покачала головой.

Грейдон только улыбнулся.

Когда он и Мэргейт остались вдвоем, Грейдон, посмотрев вслед уходящим женщинам, произнес:

– Разве она не очаровательна?

– Восхитительна, – согласился сэр Мэргейт, закладывая руки за спину. – Давно не встречал такой женщины.

Грейдон с удивлением взглянул на него.

– Она разбудила твои чувства?

– О да, – последовал выразительный ответ. Мэргейт не сводил взгляда с Лили, которая здоровалась с приятельницей своей тетушки. – И не только чувства.

Грейдон расценил эти слова как типично мужское откровение. Его собственные чувства к Лили тоже вряд ли можно назвать кристально чистыми.

– Мне показалось, что между вами происходил какой-то очень непростой разговор.

Они пошли вдоль реки.

– Правда? – Мэргейт, вздохнув, оторвался от лицезрения Лили и с улыбкой повернулся к Грейдону. – Я рад, что со стороны это так выглядело, хотя я не имею даже самого туманного представления о том, что она пыталась сказать. Все эти языческие движения, которые она делает своими руками! – Он покачал головой.

Грейдон едва сдержал изумление.

– Если ты не мог понять ее, тогда какого черта ты общался с ней последние полчаса?

Сэр Мэргейт расхохотался.

– Полно, Грейдон. Я уверен, что ты лучше меня можешь ответить на этот вопрос. Мне совершенно все равно, что она говорит. Какая разница. Главное – затащить ее в постель.

У Грейдона мороз пошел по коже. Потом его бросило в жар. На какое-то мгновение весь мир окрасился в неистовый багровый цвет. Его ноги остановились сами собой. Ногти впились в ладони. Сквозь оглушительный шум в ушах до него донесся игривый голос приятеля:

– И очень тебя прошу, дружище, не перебегать мне дорожку. Раз Кардемор не убил тебя за то, что ты уложил в постель его сестру, то у него, безусловно, не будет причины убивать меня.

– Что… – Грейдон с трудом узнал свой собственный дрожащий голос, – дает тебе основание думать, что Кардемор позволил мне сделать такое?

– Господи! Да кто же не знает, что немые понятия не имеют о морали. Кардемор не такой дурак, чтобы ловить для нее мужа, а любовные утехи позволительны любой женщине. Кто же лучше меня сможет ее утешить? – Он ухмыльнулся.

Эта ухмылка была хорошо знакома Грейдону. Она приглашала разделить шутку. Вместо этого Грейдон, не думая о последствиях, поднял одной рукой сэра Мэргейта за воротник, а другой, сжатой в кулак, ударил его прямо в нос. Хруст костей прозвучал обнадеживающе. Когда Мэргейт взвыл и попробовал вырваться, Грейдон притянул его ближе.

– Свинья. Если я хоть раз услышу от тебя имя леди Лилиан, ты поплатишься не только своим проклятым носом. И если тебе дорога твоя жизнь, презренная тварь, тебе лучше держаться от леди Лилиан как можно дальше.

И для большей убедительности Грейдон оторвал сэра Мэргейта от земли и на глазах изумленных участников пикника швырнул его в Темзу.