Со времени убийства Скаличи прошло пять месяцев, а мафия приготовила новый удар. 25 октября 1957 г. Альберт Анастазия, как обычно в утренний час, вошел в парикмахерскую фешенебельного отеля «Парк Шаратон» в Нью-Йорке. Помощник парикмахера Боччино повязал белоснежную простыню вокруг шеи босса «Корпорации убийц» и взял в руки электрическую бритву. Анастазия откинулся в кресле и закрыл глаза.

На часах было 10 часов 20 минут. Грасси, владелец парикмахерского салона, заметил двух мужчин, вошедших в зал. Они были среднего роста, шарфы наполовину скрывали их лица. Глаза прятались за черными очками. В руках неизвестные держали пистолеты. Грасси без звука поднял руки вверх.

Оба гангстера направились к четвертому креслу, где, мирно закрыв глаза, блаженствовал Анастазия. Один из них оттолкнул в сторону помощника парикмахера. Раздались выстрелы. Анастазия приподнялся и рухнул на пол. Позднее полиция обнаружила на трупе десять входных пулевых отверстий.

Убийцы не торопясь покинули парикмахерский салон, никто и не пытался задержать их. У выхода они сняли шарфы, спрятали пистолеты. Еще несколько шагов, и они исчезли в метро.

Владелец цветочной лавки в холле отеля первым пришел в себя. Он ринулся в парикмахерский салон, склонился над телом. «Они убили Альберта Анастазия!» — воскликнул он.

Старший инспектор Леджет из нью-йоркской уголовной полиции при опросе свидетелей столкнулся с обычной в таких случаях картиной. Ни Грасси, ни Боччино ничего не видели, другие свидетели — тоже. Только косметичка Вирджиния смогла кое-что вспомнить. «Оба они — итальянцы, — сказала она без колебаний. — Это было видно по их одежде. Один из них, тот, который повыше, лет за сорок. Бледное лицо, серый костюм, темно-серая шляпа с довольно широкими полями. Молодому на вид можно дать не более тридцати».

Затем, как по традиции, на месте событий, в парикмахерском салоне, появился один из трех братьев убитого — Энтони, гроза пирсов Бруклина. (Второй брат, Джо, год назад был застрелен в порту, а появление третьего брата, Сальваторе, проповедника католической церкви св. Луки, было бы довольно неуместно на месте убийства гангстера.) Энтони встал перед трупом брата на колени и, прощаясь, назвал Альберта Анастазия его настоящим именем: «Арривидерчи, Умберто, арривидерчи!»

Несколько часов спустя рабочие морга вынесли труп того, с кем было связано множество убийств, Впереди рядом с полицейским шел черный американец. Для него транспортировка трупов была обычной, каждодневной работой. «Для парня, который так начинен свинцом, он довольно легок», — пошутил он.

 

За конкуренцию в рядах мафии — смерть

Полицию прежде всего интересовало, почему произошло это убийство. Альберт Анастазия определенно допустил какой-то промах, превысил полномочия и переступил границы дозволенного «Коза нострой» или не внял предупреждению, сделанному мафией.

Началось все с Кубы. В 1952 г. бывший фельдфебель, а позднее полковник Фульхенсио Батиста захватил власть и установил на острове режим кровавой военной диктатуры. Этот режим предоставил преступникам неограниченную свободу действий. Наряду с армией и церковью диктатор опирался на деклассированные и уголовные элементы, которых рекрутировал на службу в тайную и уголовную полицию и которые терроризировали кубинский народ. Единственное, за что режим Батисты строго наказывал их, — это преступление против богатых американских туристов, вояжи которых служили важнейшим источником валютных поступлений государства. В остальном же законы были великодушны к преступникам, а комментарии к законам — еще великодушнее. В 1955 г. Батиста издал закон, разрешающий при любом отеле стоимостью не менее 1 млн. долл. держать казино. Гавана, как и Лас-Вегас, стала местом сбора гангстерской элиты, которая завязала знакомства в высших кругах кубинского общества. Старый друг Лучано и его компаньон коммерческий директор мафии Мейер Лански посетил Кубу и имел личную беседу с диктатором Батистой. Он сообщил, что «Коза ностра» может вложить в строительство новых и реконструкцию старых отелей капитал в размере 600 млн. долл. Лански гарантировал диктатору ежегодный доход от иностранного туризма и налогов на прибыли от азартных игр в 100 млн. долл., которые были остро необходимы Батисте для финансирования операций по подавлению освободительного движения. Разумеется, о размерах доходов, которые рассчитывала получать мафия, Мейер Лански скромно умолчал.

Вскоре на Кубе началось строительство отелей. Из Соединенных Штатов был прислан «технический персонал» — эксперты по установке игральных автоматов. Во главе самого крупного казино мафия поставила брата кубинского министра труда.

Но вот однажды мафиози заметили, что Альберт Анастазия тихо, ни с кем из них не советуясь, обосновался на Кубе и начал налаживать профсоюзный рэкет в сфере обслуживания отелей… принадлежавших мафии! Он намеревался подчинить своих дружков из «Общества чести» той же системе вымогательства, которую они сами уже многие годы с большим успехом практиковали повсюду.

Так шеф «Корпорации убийц» сам подписал свой смертный приговор.

Незадолго до убийства Анастазия в Нью-Йорке появились Мейер Лански и работавшие на Кубе мафиози Джозеф Салези и Луис Сантос. Не был ли связан этот визит гангстеров в Нью-Йорк с подготовкой к «расплате»?

А несколько недель спустя после убийства Анастазия в городке Xадсон-Хайтсе в штате Нью-Джерси какой-то мальчик обнаружил брошенный автомобиль, в котором были трупы двух мужчин. Полиция взломала дверь машины и вытащила трупы. Вскоре убитые были опознаны: Паскуале Мартинетти, 43-летний мафиозо, имевший за своими плечами не одну судимость, и Марино Ромито, 28 лет. Оба были членами МАПР. Описание убийц Анастазия сходилось с их приметами. Они оказались неудобными свидетелями.

 

Инцидент в Апалачине

Сержант Кроссуэлл служил в полиции штата Нью-Йорк. В его участок входил городок Бингемтон и небольшой населенный пункт Апалачин. Там находилась и вилла, оцениваемая в 10 тыс. долл. Кроссуэлл уже давно присматривался к этому загородному дому и его хозяину, некоему Джозефу (Джо) Барбаре. Сержант знал, что почтенный владелец сомнительного предприятия был уже уличен в нескольких преступлениях уголовного характера.

Когда 13 ноября 1957 г. сержант вместе с полицейским Вазико зашел в мотель «Пакуэй» неподалеку от Апалачина, то заметил подъехавший к мотелю «кадиллак» сына Джозефа Барбары. Джо Барбара-младший заказал три двойных номера. «На чьи имена?» — осведомилась хозяйка. — «Точно не знаю», — ответил тот, объяснив это тем, что его отец устраивает деловую встречу с людьми, связанными с производством и сбытом лимонада, и попросил его забронировать для них номера.

Сержант Кроссуэлл кивнул полицейскому Вазико: «Здесь что-то затевается. Надо бы поинтересоваться».

Сказанное Барбарой-младшим смахивало на правду. Джозеф Барбара-старший действительно занимался торговлей лимонадом. Правда, не всегда… Родился он в Кастелламаре на Сицилии в 1905 г., в 16 лет эмигрировал в США, а в 1927 г. получил американское подданство. К тому времени он был известным бутлеггером и действовал под кличкой Джо Брадобрей. В 1931 г. за участие в убийстве бутлеггера Коломаре Калогаро был арестован, но за недостатком улик отпущен на свободу. Через год он вновь очутился в тюрьме, и снова по обвинению в убийстве. Однако свидетель вовремя опомнился (вероятно, не без помощи мафии) и отказался от данных ранее показаний против Барбары. На очной ставке он заявил: «Нет, это не тот парень. Этого я никогда не видел. На меня нашло какое-то затмение».

Не прошло и года, как началось расследование нового убийства. Очевидно, Барбаре надоела наконец тяжелая и беспокойная жизнь убийцы. Поэтому на прибыли, полученные во время «сухого закона», он купил себе маленькую лимонадную фабрику и заключил лицензионное соглашение с концерном по производству содовой воды «Канадиен драй». Странным в этом деле было лишь то, что Барбара закупал у этой фирмы громадное количество сахара, значительно превышающее потребности его небольшого лимонадного производства. Власти не без оснований подозревали, что из этого сахара подпольно делается виски. Но поймать бывшего бутлеггера на незаконном бизнесе не могли.

Налог на четыре литра алкоголя составлял 10,5 долл. Затраты же на производство этого количества виски, как правило, составляли 1,5 долл. Из каждых 5 долл., запущенных в оборот подпольными самогонщиками, 3,5 долл. оседали в их карманах чистой прибылью. Благодаря использованию современных методов химической очистки их виски не отличалось от фирменного, тем более что разливалось оно в такие же бутылки, снабженные фирменными этикетками.

Сержант Кроссуэлл окончательно укрепился в своих подозрениях, когда владелец мотеля сообщил ему, что гости, о которых заранее уведомил Барбара-младший, отказались заполнить полицейскую регистрационную карточку для прописки под тем предлогом, что Барбара-старший будто бы уладил это с полицией. Сержант Кроссуэлл решил со следующего утра держать под наблюдением виллу.

Наступило 14 ноября 1957 г. Кроссуэлл навел полевой бинокль на усадьбу лимонадного фабриканта и был поражен обилием шикарных и модных автомобилей. Кроссуэлл моментально принял решение: запросил подкрепление и приказал перекрыть все улицы, ведущие к дому Барбары.

А в роскошной вилле Джо Барбары, ничего не подозревая, сидели и обсуждали свои дела боссы «Коза ностры». Они говорили о положении дел на Кубе и в Лас-Вегасе и о торговле наркотиками. Они одобрили представленную Джо Бонанно идею Лучано, находившегося в далекой Италии: из-за усилившегося полицейского контроля временно ограничить торговлю наркотиками.

 

Доны мафии в панике

Неожиданно, нарушив субординацию, в гостиную, где заседали доны, ворвался мафиозо Бартоло Гучча. Улицы, ведущие к дому Барбары, сообщил он, перекрыты полицией. Когда на своем фургончике он хотел проехать по соседней улице, его остановила уголовная полиция и обыскала машину.

«Великих» «Коза ностры» охватила паника. Они бросились из дома, расселись по машинам и попали… прямо в руки полиции. Несколько человек попытались улизнуть через пустырь. Сержант Кроссуэлл наблюдал за этим переполохом в бинокль. «Они бегут, — сказал он полицейскому Вазико. — Для кого-то из них этот день будет черным».

Через несколько часов доны мафии сидели в полицейском участке Бингемтона. Их было 58 человек. 19 из них представляли штат Нью-Йорк, 23 — город Нью-Йорк и штат Нью-Джерси; 8 прибыли со Среднего Запада, из Миссури и Чикаго, 3 — из Калифорнии и Невады, 2 — из Луизианы и Флориды, 2 — с Кубы и 1 — из Италии, причем 9 из них были торговцами наркотиками, 10 — владельцами игорных домов, 16 подозревались в связях с нелегальным производством виски, 5 были рэкетирами.

Однако допросы задержанных не принесли никаких результатов. Мафиози уже оправились от первого шока, прежняя уверенность вернулась к ним.

Симоне Скоццари выложил на стол итальянский паспорт. Он иностранец и приехал из Палермо. Тут же на столе лежали деньги, изъятые у него при обыске: 602 долл. наличными и 8445 долл. в чеках.

— Ваша профессия?

Делегат сицилийской мафии ответил:

— Вот уже много лет безработный.

— Почему вы приехали к Барбаре?

— Я прослышал, что бедняга Джо болен, и подумал, хорошо бы заехать и проведать его.

— Вы думали об этом всю дорогу из Сицилии? — с иронией спросил сержант.

— Нет, только из Калифорнии. Я только что оттуда.

— Почему же столько людей одновременно собралось у Барбары?

— Предполагаю, что мы все совершенно случайно в одно и то же время пришли к одной и той же мысли.

Этот стандартный ответ дали все арестованные. Все они приехали только навестить «больного» Барбару. Они скромно сидели перед сержантом в костюмах из итальянского шелка, начищенных до блеска ботинках, белоснежных рубашках и прикидывались этакими простачками.

Один из этих скромников, сидевших перед сержантом, был Вито Дженовезе. После войны Дженовезе занимался торговлей, правда не совсем легальной, но вполне прибыльной. В 1950 г. через посредника в районе Резины на нераскопанных руинах античного Геркуланума у подножия Везувия он открыл рынок подержанных товаров. Этот рынок простирался на 12 километров. Вдоль улицы от Резины до Пульяно на прилавках метровым слоем лежали запачканные или чуть попорченные предметы одежды, простыни, обувь, меха — словом, все то, что богачи Америки выбрасывали на свалку и что для нищих Италии представляло большую ценность. В США Дженовезе организовал комитет по оказанию помощи под вывеской «Для бедных итальянцев». Эта организация принимала в дар поношенную одежду и отправляла ее в Италию. В огромном количестве товары выгружались в Неаполе. Единственным убытком в этом предприятии были транспортные расходы. Прибыль шла дону Дженовезе и мафии.

Сержант Кроссуэлл допросил также богатого торговца растительным маслом и сыром Джузеппе Профачи, который до 1962 г. оставался главой «семьи» мафии Бруклина. Полицией были арестованы дон Джо Бонанно и дон Микеле Миранда, по прозвищу Майк, владелец фирмы по продаже подержанных автомобилей. Был допрошен и оптовый торговец пивом Джузеппо Мальоччо, будущий преемник Профачи на посту дона мафии. Среди арестованных были также Карло Кьери, принявший из рук депортированного Джо Адониса легальный бизнес мафии, и Большой Джон — Орменто. Последний имел внушительный список судимостей. В те годы он возглавлял пресловутую банду 107-й стрит Нью-Йорка. Орменто был свидетелем при бракосочетании дочери Джо Профачи с одним из детройтских мафиозо. Полиция установила, что 56 гостей, приглашенных на это бракосочетание, в общей сложности арестовывались 275 раз и 100 раз подвергались судебному наказанию.

 

Жест пальцем

Одного участника конференции в Апалачине сержант знал хорошо. За год до этого — в октябре 1956 г. — он уже имел дело с этим человеком. Произошло это так. Полицейский дорожной службы на одной из магистральных дорог за превышение скорости остановил автомобиль и потребовал у водителя шоферские права. Тот порылся в карманах и вытащил документ, оформленный на имя Джозефа ди Палермо из Нью-Джерси. Однако ни фотография, ни подпись на удостоверении не принадлежали водителю.

— Это не ваши водительские права! — сказал полицейский.

— О, извините, — сказал тот, что был за рулем, — я в спешке взял не свой плащ. — Потом он еще раз поискал в карманах. — Мне жаль. Свои я не захватил. Видимо, я забыл их дома. Но поймите, я спешу, может быть, мы договоримся?

Полицейский оказался несговорчивым, попросил водителя выйти из машины и следовать за ним. Нарушителем правил дорожного движения оказался Кармине Галенте, дон мафии и торговец наркотиками. Именно Галенте был тем человеком, который в 1943 г. по поручению Дженовезе убил антифашиста Карло Треску. В полицейском участке сержант Кроссуэлл обыскал разгневанного Галенте и обнаружил при нем 1815 долл. мелкими купюрами. Запрос в главное полицейское управление о личности Галенте показал, что того арестовывали 15 раз, а общий срок тюремного заключения составлял двенадцать с половиной лет. Кроссуэлл установил, что Галенте остановился у Джо Барбары и там встретился с мафиози Фрэнком Гарафолой и Джоном Бовентре. Кроссуэлл знал, что этому человеку он не мог вменить в вину ничего, кроме превышения скорости, но он решил не упускать даже этой возможности.

Однако дальше все развивалось неожиданным образом. Вначале явились солидные адвокаты и попросили о снисхождении к своему клиенту. Затем, уже после полудня, в участок прибыли двое полицейских из Вест-Нью-Йорка, штат Нью-Джерси, места жительства Галенте, — капитан Крис Глайтман и сержант Питер Поликастро. Сперва они вели разговоры на общие темы, затем капитан спросил: «Что, собственно говоря, натворил Галенте? Ведь этот человек из моего города. В сущности, он неплохой парень». На это Кроссуэлл лишь пожал плечами.

Капитан пошел в новую атаку: «Видите ли, меня послал мой начальник Модарелли. Вообще-то, я не должен был упоминать его имени. Но так будет лучше, вы ведь знаете его. Кармине Галенте принадлежит «Абко вендинг компани», и он очень хороший друг моего начальника. Мы хотели бы поговорить с Галенте. Ведь дело обстоит не так уж плохо. Мы готовы заплатить максимальный штраф. Не могли бы мы забрать его с собой сейчас?» — И, улыбаясь, капитан выставил большой палец.

Дело начало интересовать Кроссуэлла: «Вы хотите сказать — тысячу долларов?»

«Да! А если вы думаете, что я треплюсь, то вот они!» — С этими словами полицейский офицер вынул из кармана скрепленный резинкой рулончик денежных купюр. Заметив пристальный взгляд Кроссуэлла, Глайтман неуверенно спросил: «Что, этого недостаточно? Тогда я должен позвонить!»

И тут Кроссуэлл, на редкость неподкупный полицейский, буквально зашелся от ярости.

«Не разыгрывайте дурака, — пошел на попятную капитан. — Мы, полицейские, не должны упускать удобный случай, когда он сам подворачивается…»

Кроссуэлл вытолкнул за дверь обоих ходатаев. Галенте присудили 150 долл. штрафа и 30 суток тюремного заключения. Защиту Галенте взял на себя сам губернатор Вест-Нью-Йорка!

И вот Галенте вновь сидел напротив сержанта. Кроссуэлл осознавал, что операция по аресту гангстеров в Апалачине останется не чем иным, как очередным холостым выстрелом. С помощью таких акций вряд ли можно было серьезно ударить по «Коза ностре».

И все-таки 12 декабря 1957 г. против участников гангстерской конференции в Апалачине состоялось судебное разбирательство. Джон Орменто, Рассел Буффалино, Джузеппе Профачи, Маггадино — все они в один голос сослались на 5-ю поправку и отказались давать показания суду. Маггадино, бизнесмен из города Ниагара-Фоле, иммигрировавший в США из Сицилии 22 года назад, уже при первом же вопросе, заданном ему судьей, энергично замотал головой. Он, видите ли, не понимает по-английски. Но и после того как прибыл переводчик, от него ничего не удалось добиться. На каждый вопрос он давал стереотипный ответ: «5-я поправка».

 

Лучано остается «чистым»

Некоторое исключение, пожалуй, представлял Джон С. Монтана из города Буффало, родившийся на Сицилии. Этот седовласый 64-летний мужчина в отлично сшитом синем двубортном костюме, владелец таксомоторного парка, принадлежал к кругу влиятельнейших людей своего города. Принадлежность к синдикату преступников он скрывал настолько умело, что жители города считали его филантропом. Ко дню благодарения и к рождеству он имел обыкновение дарить нуждающимся сотни индеек. Для какой-нибудь благотворительной акции Монтана всегда был готов предоставить в распоряжение устроителей свои машины. Наряду с таксомоторной компанией «Ван дейк кэб компани» Монтана владел также ликеро-водочным заводом «Фронтиер ликвор корпорейшн» и ипподромом «Монтана рэйс хоре стэйблс».

Как-то жители Буффало выбрали его даже «мужчиной года». В 1955 г., когда итальянский министр внутренних дел Марио Шельба посетил Нью-Йорк, дон мафии Монтана был приглашен на банкет в честь высокого гостя, устроенный губернатором Гарриманом, а в 1956 г. во время предвыборной кампании он был председателем комитета, который приветствовал в Буффало Ричарда Никсона, кандидата на пост вице-президента от республиканской партии.

И вот теперь, во время судебного расследования, он, так же как и все остальные, рассказывал байки о страдавшем сердечным недугом Джо Барбаре.

По окончании работы следственная комиссия составила отчет о конференции в Апалачине. В глазах американской общественности с этим делом было покончено. Отчет комиссии был юридическим шедевром и заканчивался следующими выводами: «1. Встреча в Апалачине 14 ноября 1957 г. указывает на то, что в стране существует и активно действует объединение или организация преступников, деятельность которых не ограничена рамками США. 2. Обнаружение встречи в Апалачине было прямым следствием отличной работы сержанта Эдгара Кроссуэлла из полиции штата Нью-Йорк. Если бы не его наблюдательность и оперативность и осознание своего долга, эта встреча, вероятно, прошла бы незамеченной. В лучшем случае это привлекло бы внимание преступного мира. 3. Несмотря на это, случившееся указывает на серьезные недостатки в работе государственных органов, в задачу которых входит охрана закона. Встреча в Апалачине поставила страну перед необходимостью создания государственного центрального органа для непрерывного наблюдения за организованной преступностью и рэкетом».

Отчетом, в котором умелые и решительные действия Кроссуэлла были удостоены высочайших похвал, власти исчерпали инцидент в Апалачине. Все старания сержанта в конечном счете были напрасны: Кроссуэлл упустил из виду, что заодно с «Коза нострой» был не только капитан полиции Глайтман и ему подобные. Он не учел, что современные гангстеры были и бизнесменами, чьи фирмы были прочно связаны с крупными монополиями. В Соединенных Штатах, где процесс концентрации в экономике достиг наивысшего в капиталистическом мире уровня, уже давно нет независимых предпринимателей. Удар по всем фирмам, которые так или иначе связаны с организованной преступностью, одновременно означал бы удар по ведущим монополиям. Даже если бы в США не было ни одного полицейского и судьи, которого можно было бы подкупить, то и тогда акции такого необычайно честного полицейского, как сержант Кроссуэлл, не имели бы никакого успеха.

Несмотря на некоторые довольно интересные подробности, которые вскрыло проведенное расследование, дело о конференции в Апалачине так и осталось фарсом. По поводу этого скандала Лучано дал журналистам в Неаполе следующее интервью: «Пока я не прочел в газетах всех этих сплетен, мне ни разу в жизни не доводилось слышать об Апалачине. Я по-прежнему не знаю, где он, собственно говоря, находится, — да мне это и безразлично. Я пунктуально плачу подоходные налоги. Я абсолютно не причастен к этому делу».

Спустя несколько дней после конференции гангстеров в Апалачине полиции удалось подслушать телефонный разговор между Энтони Маггадино, доном мафии из Ниагара-Фоле, и Сальваторе Джанканой, по прозвищу Сэм или Момо.

Джанкана. Теперь, я надеюсь, ты доволен. Полиция застукала 58 наших лучших парней.

Маггадино. Должен признаться, ты был прав, Сэм, в твоем городе этого бы не произошло.

Джанкана. Да, у меня такого бы не было. Чикаго — самое безопасное место на свете для большой встречи. Мы могли бы разместиться в моем мотеле. Я предоставил бы парням для разъездов автомашины из наших прокатных фирм, а под занавес мы могли бы устроить банкет в одном из крупнейших моих ресторанов. Туда бы полицейские не посмели сунуться. Кроме Чикаго есть лишь три города, где шефы полиции у нас в кармане.

Да, Чикаго по-прежнему был для «Коза ностры» надежным убежищем. Один высокопоставленный служащий американского министерства юстиции в 1965 г. жаловался: «Чикаго — город в тисках мобов, и в этом смысле он хуже любого другого американского города. Здесь синдикат преступников пустил такие прочные корни и так разросся, что его почти невозможно уничтожить. Он обосновался почти во всех областях общественной жизни».

 

Наследство Аль Капоне

В ту пору шефом чикагской «семьи» мафии был Сальваторе (Сэм) Джанкана. В 1957 г., незадолго до конференции в Апалачине, Энтони Аккардо, его предшественник, ушел на «заслуженный» отдых. Аккардо, как ранее это уже сделал дон Джонни Торрио, не дожидаясь «сигнала», добровольно отказался от руководства чикагской «семьей». По оценкам специалистов, годовой оборот этого отделения «Коза ностры» составлял 2 млрд. долл. На долю его главы приходилось столько, что Аккардо смог построить себе в аристократическом предместье Ривер-Форест западнее Чикаго огромную виллу, которую мафиози благоговейно называли «дворцом». 22 комнаты, плавательный бассейн, выложенный черным ониксом, шесть отделанных золотом и ониксом ванн скрашивали на старости лет жизнь Аккардо.

А жизнь Аккардо действительно была нелегкой: в общей сложности полиция 24 раза арестовывала его, правда, каждый раз он быстро выходил на свободу. Лишь в 1960 г. мафиозо предстал перед судом — за укрывательство имущества от обложения налогом! Он сообщал властям ложные сведения о своих доходах, которые якобы получал как совладелец пивоваренного завода. Его осудили к шести годам тюрьмы, но вскоре дона мафии выпустили на свободу под залог, а в 1962 г., на повторном процессе, оправдали.

Имя Аккардо еще раз попало в печать, когда его сын женился на бывшей королеве красоты Жаннет Мэри Холетт, дочери богатого скотопромышленника. 11 июля 1964 г. информационное агентство ЮПИ сообщило: «Преступный мир Чикаго достиг вершины общественного признания». После венчания в церкви Винсент-Феррер в Ривер-Форест новобрачные приняли на вилле Аккардо 1200 гостей. За оградой со специальными фотокамерами и биноклями расположились служащие уголовной полиции. А тем временем в особняке двадцать официантов подавали к роскошно сервированному столу изысканнейшие блюда и вина. Среди приглашенных полицейские заметили Поля Рикку, мафиозо, который в свое время был одним из участников голливудской аферы Уильяма Биоффа, а позднее с помощью высокопоставленных политиков освободил Аккардо из тюрьмы. (В 1965 г. американский суд принял решение выслать Рикку из страны.) На торжество явился и преемник Аккардо — Сэм Джанкана.

Сальваторе (Сэм) Джанкана родился на Сицилии в 1910 г. Двадцати лет от роду он уже угодил за решетку по подозрению в убийстве. В 1943 г., отбыв очередной срок наказания за взлом и нелегальное изготовление алкогольных напитков, Джанкана был призван на военную службу, однако в скором времени какой-то военный врач отправил его домой, выдав бывшему телохранителю Аль Капоне справку, удостоверявшую, что тот «органический психопат с комплексом неполноценности и асоциальными чертами характера».

Между тем этот «психопат» управлял из особняка в Ривер-Форест огромным хозяйством. Джанкана владел контрольными пакетами акций трех прачечных комбинатов, четырех автомобильных фирм, дюжины отелей и мотелей, трех скотобоен, фирмы по прокату автомобилей, гаража, восьми банков и мелких кредитных учреждений, двух фирм музыкальных автоматов, а также множества ресторанов и ночных клубов.

Джанкана получил в наследство хорошо организованную «империю». В рядах чикагской «семьи» «Коза ностры» не было таких свар, как в Нью-Йорке. Чикагские мафиози беспрекословно подчинялись распоряжениям своих донов.

Казначеем и специалистом по азартным играм у Джанканы был Фрэнк Феррара. Секцией притонов и проституции руководил немафиозо Гэс Алекс. Для непосвященных Алекс был представителем фирмы по производству музыкальных автоматов. Рэкет Джанкана поручил мафиозо Феликсу Альдеризио, по прозвищу Фил Из Милуоки.

Как и большинство других мафиози, Джанкана окружил себя множеством людей из высшего общества, кинозвездами, известными эстрадными певцами. Его любовницей была Филис Макгир, самая юная солистка всемирно известного трио «Сестры Макгир». Когда они разъезжали на машине, полицейские неотступно следовали за ними; в 1963 г. это дало Джанкане повод возбудить против полиции дело о вмешательстве в его личную жизнь. Разумеется, мафиозо выиграл. Полиция была вынуждена уменьшить группу преследования с пяти машин до одной.

Рука Джанканы протянулась и в политические сферы штата Иллинойс. Его племянник Энтони Дж. де Толв занимал кресло сенатора в конгрессе штата; его зять, Энтони Тиши, руководил канцелярией депутата конгресса Роланда В. Либонати, служившего когда-то у Аль Капоне адвокатом.

Само собой разумеется, полиция Чикаго по-прежнему была «карманной» полицией «Коза ностры». В 1962 г. служащие особо секретного отдела федеральной уголовной полиции упорно преследовали автомобиль с мафиози Сэмом Батальей и Рокко Сальваторе, пока не загнали их в тупик. Гангстеры сопротивлялись аресту и отстреливались до тех пор, пока не прибыл наряд чикагской полиции, в руки которого мафиози сдались «добровольно». Однако полицейские арестовали не преступников, а переодетых в гражданское служащих уголовной полиции.

Среди друзей Джанканы был эстрадный певец и актер Фрэнсис Альберт Синатра. Поначалу полагали, что это знакомство лишь следствие тщеславного стремления босса гангстеров окружать себя знаменитостями. Но скоро полиция установила, что Джанкана встречался с певцом в ночном клубе «Лак-Тахо» в штате Невада. Решением суда Джанкане было запрещено посещать какие-либо игорные заведения, а в этом ночном клубе имелось казино. Началось расследование.

 

«Человек с золотой рукой»

Синатра родился в 1915 г. в Нью-Йорке и вырос на его задворках. Отец Фрэнка, профессиональный боксер, был родом из Италии. Молодость Фрэнка Синатры протекала почти по классическим для мафиозо канонам. Как Лучано и Капоне, он также возглавлял банду подростков. Однако затем Синатра, выступавший одновременно с песнями в одном загородном ресторанчике, был «открыт» как певец. Начался сказочный взлет его карьеры в индустрии развлечений, который привел его в Голливуд. Фрэнки Бой остался до конца верен среде, в которой протекала его молодость. Его телохранители, которыми он себя, подобно дону мафии, окружил, всегда были итальянского происхождения. Вскоре Фрэнк Синатра стал богатым. Голливуд присудил ему «Оскара», высшую награду для киноактера, за участие в фильме «Человек с золотой рукой». Синатра сыграл роль, словно специально написанную для мафиозо, — азартного игрока, страдающего наркоманией. Характерно, что гонорар за фильм Синатра выгодно вложил в игорный бизнес, главным образом в казино Лас-Вегаса.

С тех пор как гангстер Зигель построил в Лас-Вегасе одно из первых казино и мафия завладела отелем «Фламинго», город в пустыне штата Невада буквально расцвел. В три смены, день и ночь, работали крупье. Дневной свет никогда не проникает в игорные залы. Здесь нет часов. Ничто не должно отвлекать игроков от их страстей. Лас-Вегас стал городом, где все было наивысшим: наивысший процент преступлений в США: в год в городе с населением 65 тыс. человек совершалось 13 тыс. преступлений; наивысшее число приезжих: в 1962 г. город посетило 26 млн. туристов, чтобы оставить в казино свои деньги; наивысшие прибыли: только в «Дезерт инн» в первые месяцы 1959 г. выручка достигла 1,1 млн. долл.; наибольшее число церквей на душу населения: в любой из 84 церквей города можно венчаться без прохождения скучных формальностей; свидетельство о расторжении брака можно было получить также в рекордно короткий срок; величайшая зрелищная индустрия: во всех казино имелись ревю-театры, в которых за фантастические гонорары выступали самые знаменитые звезды эстрады Запада. Реклама расхваливала представления со стриптизом в театрах Лас-Вегаса как «более обнаженные», чем в самом Париже; наибольшее число игорных домов: всего в городе насчитывается 288 казино; 289-е находится… в городской тюрьме — для развлечения заключенных!

Штат Невада, беднейший в Соединенных Штатах, получал с доходов игорных домов 50 %, что составляло почти треть всего бюджета штата. Правительство Невады учредило даже комитет контроля за азартными играми, который был призван «гарантировать честную игру и легальность азартных игр». Один из служащих этого комитета как-то похвалялся: «Скорее коммунист проникнет на мыс Кеннеди, чем гангстер — в Лас-Вегас». Но гангстерам этого и не нужно было делать, так как они уже давно обосновались там. Фрэнк Костелло и Джо Адонис уже много лет выкачивали отсюда свои прибыли. Но раньше других в Лас-Вегасе обосновалась чикагская мафия. 3,5 млн. долл. вложил Фрэнк Синатра в акции казино «Лак-Тахо» и отеля «Сэндс» в Лас-Вегасе. После визита Джанканы в «Лак-Тахо» полиции удалось наконец выяснить, что и кому принадлежит в Лас-Вегасе. Было установлено, что казино со стриптизом принадлежало Сэму Джанкане, что истинными владельцами отеля «Фламинго» были Костелло, Адонис и Мейер Лански, хотя номинально им управлял Мо Седуэй, принявший его в час смерти Багси — Зигеля. Полиции стало известно также, что в действительности миллионы Синатры были миллионами Джанканы и что Синатра был близко знаком с Джо Фишетти, бывшим компаньоном Аль Капоне. В 1946 г. по поручению Фишетти певец побывал на Кубе и встретился там со своим другом Лаки — Счастливчиком Лучано.

Власти постарались не доводить дело до скандала и ограничились тем, что дали понять Синатре, чтобы он порвал отношения с Джанканой. Синатра заупрямился. Тогда в судебном порядке его вынудили продать свою долю в игорном бизнесе. Покупателями, разумеется, были подставные люди мафии.

С помощью налогового управления органы юстиции добрались и до самого Джанканы. Начался судебный процесс. По старой традиции «Коза ностры», Джанкана пытался спрятаться за 5-ю поправку к Конституции США. Однако впервые суд повел себя иначе. Было решено интерпретировать эту поправку таким образом, что обвинение с дона будет снято при условии, если он даст показания о других преступлениях чикагской мафии.

Однако Джанкана очень хорошо знал заповедь «Общества чести». Он молчал. 1 июня 1965 г. за неуважение к суду он был приговорен к лишению свободы. Федеральный судья Уильям Кэмпбелл в своем заключительном слове сказал: «Ключ от вашей камеры у вас в руках!»

Джанкана уклонился от предложения: такой ключ его не прельщал.

В отсутствие босса «Коза ностра» продолжала править в Чикаго: бизнесом мафии руководили Аккардо, Батталья и некоторые другие влиятельные мафиози. Как и прежде, рэкетиры шантажировали бизнесменов, как и прежде, убивали «упрямцев» и «предателей», как и прежде, полиция и юстиция не предпринимали решительных мер против преступников. Однажды чикагский шериф Артур Билек разочарованно заявил: «Иногда я вспоминаю немцев во времена Гитлера. Людям говорили, что в центре их страны находится лагерь смерти Бухенвальд, а они не верили, что такое может быть, считали, что будто все это — вражеская пропаганда».

Один судебный чиновник высказался следующим образом: «Для жителей этого города (Чикаго. — А. С.) все это вроде футбольного матча: копы против мобов. Себя же они представляют в роли зрителей на трибунах и поочередно болеют то за одну, то за другую сторону и в пылу азарта не замечают, что они сами втянуты в эту опасную игру».

Для тех, на ком лежит ответственность за поддержание законности, гораздо проще свалить всю вину за недееспособность полиции и юстиции на жертв гангстерского террора, на деньги от которого и процветает организованная преступность. Шериф не сказал ни слова о том, что организованная преступность — это одно из средств ограбления трудящихся, одна из разновидностей капиталистической эксплуатации. В конечном счете и ущерб, который гангстеры наносят предпринимателям, и расходы на разросшийся полицейский аппарат в равной мере ложатся на плечи трудящихся масс.

 

Поцелуй смерти

27 сентября 1963 г. широкоплечий мужчина с седыми, аккуратно причесанными волосами вошел в зал заседаний американского сената в Вашингтоне. Главный свидетель! Снова, уже в который раз, была сделана попытка пролить свет на деятельность преступного мира Америки, на этот раз министром юстиции Робертом Кеннеди. Новая сенатская комиссия по расследованию обещала быть более деятельной, чем во времена сенаторов Коупленда и Кефовера. В качестве главного свидетеля Роберт Кеннеди сумел выставить настоящего мафиозо, который был согласен дать любые показания.

В течение недели в зале заседаний ежедневно вспыхивали прожектора телекомпаний. В центре внимания был Джозеф (Джо) Валачи.

К тому времени Валачи, сыну итальянского эмигранта-бедняка, минуло 60 лет. Согласно его показаниям, в своей жизни он честно проработал всего один год. Свою карьеру преступника Валачи начал в 16 лет. Торжественно вступив в ряды «Коза ностры», он специализировался на нелегальных азартных играх и торговле наркотиками. Джо Валачи принадлежал к «семье» Вито Дженовезе. Когда в 1959 г. дона Вито арестовали и наконец-то осудили за торговлю наркотиками, Валачи также угодил за решетку.

После судебного процесса, на котором гангстера приговорили к 15 годам тюрьмы, мафиози заподозрили, что Валачи может «запеть». Он рассказал комиссии о том, что произошло в тюрьме Атланты, где он тогда сидел в одной камере с Дженовезе: «Однажды вечером, когда в камере погас свет, Дженовезе завел разговор о яблоках, которые начинают портиться. Затем он подошел ко мне, схватил за руку и поцеловал в щеку. Для товарищей по камере это был знак убить меня».

С того дня Валачи начал серьезно опасаться за свою жизнь. Он знал, что мафия может расправиться с предателем и в тюрьме. Поэтому он добровольно попросил тюремные власти перевести его в одиночную камеру. 22 мая 1962 г. Валачи прогуливался, как обычно, во дворе тюрьмы. Неожиданно на него набросился один из заключенных, которого он принял за гангстера Джо Бека. Спасаясь, Валачи прикончил нападавшего обрубком свинцовой трубы, найденной им на тюремном дворе. На этот раз за совершенное убийство ему грозила смерть на электрическом стуле. Вот тогда-то, надеясь на помилование, Валачи заявил властям, что даст любые показания.

Вначале его обстоятельно допросили служащие ФБР. Затем он был доставлен на военную базу в Форт-Монмуте, штат Нью-Джерси, где расположены экспериментальные лаборатории по исследованию электронных систем. Валачи считал, что в этой крепости, оснащенной сложнейшими системами сигнализации, он надежно защищен от мести «Коза ностры».

Теперь мафиозо сидел перед сенатской комиссией и нервно мял в руках платок. Рядом со свидетельской скамьей стояли шесть дюжих сотрудников службы безопасности. К каждому из присутствовавших в зале заседаний был приставлен детектив. Джозеф Валачи давал показания, и то, что он рассказал, для американской общественности прозвучало сенсационно и ужасающе. Выступивший после этого представитель полиции заявил, что сказанное Валачи было уже давно известно властям.

Валачи рассказал, как были убиты Джо Массериа и Сальваторе Маранцано, как убрали Эйба Рилза, как Альберт Анастазия основал «Корпорацию убийц», как умер Вилли Моретти. Все чаще и чаще на допросах всплывало имя Вито Дженовезе. Валачи рассказал, что тот и из тюрьмы руководил «Коза нострой». Не было никаких причин сомневаться в его свидетельских показаниях.

 

Славная жизнь Трехпалого Брауна

После признаний Валачи сенаторы приступили к опросу служащих полиции и юстиции. Сенатор Джавитс спросил представителя полиции: «Верно ли, что известный гангстер по кличке Трехпалый Браун, подлинное имя которого — Томас Люкезе — нам открыл Валачи, с 1935 года ни разу больше не арестовывался? И еще. Это правда, что он известен в Нью-Йорке как почтенный швейный фабрикант?»

Получив от представителя полиции утвердительный ответ, сенатор Джавитс воскликнул: «Это одно из самых потрясающих разоблачений!»

Действительно, вряд ли еще кому-либо из донов мафии удавалось сохранить свое инкогнито лучше, чем Томасу Люкезе. Родился он на Сицилии в 1899 г., а в 1911 г. вместе со своими родителями переселился в США.

В молодости, работая на заводе, Люкезе лишился двух пальцев, и, когда его впервые арестовали, а это произошло в 1921 г., один полицейский, намекая на известного чикагского убийцу Мордекая Брауна, в шутку сказал: «Смотрите-ка, Трехпалый Браун!» Основной специализацией Люкезе были торговля наркотиками и букмекерство. Ему было 26 лет, когда он вышел из тюрьмы Синг-Синг. Трехпалый Браун принадлежал к банде 107-й стрит, был хорошо знаком с Чарлзом Лучано, а после его осуждения представлял интересы могущественного мафиозо в сфере рэкета предприятий швейной промышленности Нью-Йорка. В поисках хорошего прикрытия для своего занятия рэкетом он натолкнулся на «Браунелл лимитед», процветающую конфекционную фирму, владельцев которой Люкезе запугал, чтобы потом по дешевке купить фирму.

К тому времени он превратился в достопочтенного Томаса Люкезе, стал уважаемым жителем аристократического района на Лонг-Айленде. Своего сына Люкезе послал учиться в привилегированную военную академию в Уэст-Пойнте. Сообразно своему положению он завязал знакомства в высших кругах общества, в том числе с двумя членами Верховного суда США — Томасом Ф. Мерфи и Ирвингом Сейпулом, а также федеральным прокурором Майлзом Дж. Лейном.

В 1952 г. Фрэнк Костелло передал Трехпалому Брауну «бразды правления» в своей «семье» мафии.

Тот, кто полагал, что после заявления сенатора Джавитса Томаса Люкезе тут же арестовали, глубоко заблуждался.

Свои показания Валачи закончил словами: «Своим признанием я сам себе вынес приговор. Я нарушил закон молчания. Меня ждет смерть, так как всего этого я не имел права говорить».

После этого мафиозо вновь исчез за тюремной решеткой. В декабре 1965 г. общественность узнала, что американское министерство юстиции в виде исключения разрешило Валачи опубликовать свои мемуары; объем рукописи, носившей название «Верное дело», составлял 1180 страниц. Но в феврале 1966 г. двенадцать высокопоставленных италоамериканцев, среди них четыре депутата конгресса, добились, чтобы публикация рукописи была временно приостановлена: она якобы бросала тень на эмигрантов из Италии. Инициаторы этой кампании демагогически заявляли, что описание преступлений, совершенных мафиози из «Коза ностры», непременно вызовет волну дискриминации проживающих в Соединенных Штатах итальянцев. И хотя еще комиссия сенатора Кефовера утверждала, что доля итальянцев и сицилийцев в организованной преступности не столь уж велика, до сих пор в США широко распространено мнение (и это нашло свое отражение в заключительном отчете сенатской комиссии под руководством Роберта Кеннеди), что эмигранты-итальянцы повинны в ужасающем росте уголовной преступности в Соединенных Штатах Америки.

В начале апреля 1966 г. в американских газетах появилось сообщение, что в тюрьме Майлана, штат Мичиган, Валачи предпринял неудачную попытку самоубийства…