«Мы покинули машину, вода у нас на исходе, мы в труднейшем положении, солнце ужасающее…». Это были последние слова в дневнике, который был найден в Ливийской пустыне египетской верблюжьей кавалерией. Рядом с дневником лежали три трупа…

Их было пятеро, когда они отправились из Каира на двух машинах. Четверо мужчин и одна женщина решили посетить оазис Сива. Они доехали до Александрии, затем по побережью добрались до Эль-Аламейна. Затем они намеревались пересечь пустыню и доехать до оазиса Амона. Их всячески отговаривали. Когда же никакие уговоры не помогли, с них потребовали подписку, что они предпринимают эту поездку на свой страх и риск.

Они взяли с собой восемь литров воды и пять банок мангового сока, но были недостаточно хорошо оснащены для путешествия в самое сердце пустыни. Вдобавок, они заблудились. Чтобы найти дорогу, машины поехали по разным направлениям. Случайно они снова встретились. Затем одна из машин отстала. Другая проехала еще двенадцать километров и тоже остановилась, так как кончился бензин. Двое мужчин остались в автомобиле. Двое других мужчин и женщина протащились пятьдесят семь километров под палящими лучами солнца по бескрайней песчаной пустыне. Идти дальше они не смогли. Совершенно обессиленные, они в свой предсмертный час зарылись в песок. Их путешествие длилось пять дней…

Это произошло в 1965 году. И в наши дни пустыня смертельно опасна для неопытного и легкомы-елейного путника. Она полна коварства и для исследователя, даже оснащенного самой современной техникой. В 1958 году английский арабист Рефковский погиб от жажды в пятидесяти километрах от Вау-эн-Намуса.

Молено ли еще сделать в пустыне какие-либо открытия? Что касается полезных ископаемых, то наверняка.

Теперь, когда сверхскоростные самолеты пересекают континенты и на такой головокружительной скорости еще ухитряются делать точные фотографии территорий, над которыми пролетают, вряд ли могут долго сохраняться неисследованные земли — даже в Сахаре.

Однако всего лишь несколько десятков лет назад все было по-другому.

В Египте веками бытовали предания об «исчезнувшем оазисе» посреди Ливийской пустыни. Эту легенду можно найти, между прочим, и в сказке из «Тысячи и одной ночи» под названием «Повесть о медном городе». В ней рассказывается о том, что сирийский царь из дамасских халифов услышал когда-то о медных кувшинах, которые запрятаны в стране Запада, то есть в Ливийской пустыне, у подножия горы возле озера, и обладают колдовской силой. Тогда он поручил эмиру Мусе ибн Нусейру отыскать и доставить ему эти кувшины. После долгих приготовлений и многочисленных приключений Муса наконец дошел до медного города, где он нашел всех жителей мертвыми, но одновременно обнаружил несметные сокровища. Обогатившись, Муса двинулся дальше, к озеру Эль-Каркар, где жил чернокожий народ, с королем которого он подружился. В заключение наместник вернулся в Дамаск и рассказал халифу обо всем, что он видел.

В 1923 году египетскому ученому Хассанин Бею удалось отыскать этот легендарный «медный город» к востоку от нагорья Тибести, там, где сходятся границы Египта, Судана и Ливии. В Джебель-Авенате он обнаружил следы древнего поселения. Нагорье, возвышающееся посреди темной кремнистой пустыни на 1934 метра, и поныне имеет несколько богатых рудников.

При сопоставлений открытий в Джебель-Авенате с тем, что рассказывалось в сказке, выявились ошеломляющие совпадения. Так, тиббу называют долины в Джебель-Авенате «каркур». В некоторых из этих долин, без сомнения, когда-то были озера, а в сказке говорится об «озере Каркур». Сказка повествует о том, что медный город был якобы окружен высокой кольцеобразной стеной, — горный массив Авенат совершенно круглой формы, а его скалы круто возвышаются над пустыней. В сказке упоминаются чернокожие, которые живут в пещерах, — Хассанин Бей встретил здесь тиббу и увидел пещеры, в которых они жили. Наконец, в сказке говорится, что когда Муса приближался к городу, то увидел издали две огненные точки. И в самом деле, массив Авенат вулканического происхождения, и в те времена некоторые вулканы вполне могли быть действующими.

В первой четверти XX века был открыт и Вау-эн-Намус, на юге Харуджа, к северу от нагорья Тибести. В 1862 году немецкий исследователь Мориц фон Бойрман впервые услышал об этом месте. Позднее он писал:

«Все, что я мог установить относительно других оазисов Вау, сводится к следующему: на расстоянии трех дней пути расположен Bay-Сквер, или, как его принято называть, Вау-эн-Намус. Его так прозвали из-за бесчисленного множества комаров и москитов, которыми славится это место… Дорогу же туда из Вау-эль-Кебира никто не знает, так как единственный человек, который ее знал, умер в престарелом возрасте два года назад. Было предпринято несколько попыток, чтобы отыскать дорогу, но пока безуспешно…».

Лишь в 1876 году арабской экспедиции удалось достигнуть Вау-эн-Намуса. Первым европейцем, добравшимся туда, был французский сержант Ляпьер, который в 1916 году попал в плен к арабам и в 1918 году был переправлен в Куфру. На пути туда караван прошел через Вау-эн-Намус. Первая точная картографическая съемка оазиса была сделана в 1930 году, после того как итальянцы полностью завладели Ливией.

Астроном Н. Б. Рихтер писал о посещении Вау-эн-Намуса: «Представьте себе, что мы находимся в самом центре раскаленной, сухой, безводной Сахары. Мы прошли больше ста километров по мертвой, иссушенной каменистой пустыне. Ни деревца, ни кустарника, ни травинки, ни одного зверя, ни одного насекомого не попадалось нам по пути. Все было мертво, неподвижно, раскалено, сухо, ослепительно, утомительно ярко. Затем мы очутились рядом с огромным, плоским кратером. Этот черный, как смола, ровный, как беговая дорожка, круглый обруч насчитывает больше десяти километров в окружности…

Когда мы поднимались, дорога казалась нам совершенно пологой и никто из нас почти не заметил подъема. Внутри же было довольно круто, однако так же гладко… он весь был покрыт черной, зернистой золой. В середине этой необъятной мрачной котловины возвышается вулканический конус, представляющий собой мощную коричнево-красную шапку… А между ней и наружным гладким конусом, в узком промежутке, на дне огромной черной чаши, там, в самой глубине, и находится великое чудо… Оттуда нам улыбаются великолепные, цвета темных васильков миниатюрные озера, каждое из которых обрамлено белоснежным песком или солью. Там, внизу, можно увидеть, как покачиваются вокруг озер пышно разросшиеся, высотой в метр, сочные камышовые заросли. Между ними лежат красно-коричневые песчаные поверхности… Посреди зеленого волшебного ландшафта я обнаружил два других маленьких озера, сверкающих прозрачной водой цвета красного вина, обрамленных белой песчаной каймой и зеленым тростником…».

 

Удачи и тревоги

Сейчас уже почти не приходится надеяться на открытие в Сахаре не изведанных до сих пор земель. Поэтому предметом исследования должны стать недра, хранящие полезные ископаемые; необходимо также найти такие источники энергии, которые помогут Сахаре занять надлежащее место в будущем развитии человечества.

Самое большое сокровище Великой пустыни — нефть. Алжир не единственная страна в Сахаре, в недрах которой нашли жидкое золото. Еще богаче запасы нефти в Ливии. Здесь же в 1914 году обнаружили при бурении колодца источник природного газа. Однако лишь в 1954 году нефтяная компания решилась начать серьезные поиски. В ноябре 1955 года ливийское правительство раздало концессии четырнадцати иностранным компаниям. В общей сложности для разведки и добычи нефти было предоставлено пятьдесят пять процентов территории страны. Но нефть нашли только в январе 1958 года. В июне 1959 года в Киренаике была открыта скважина, выгодная для эксплуатации. В рекордно короткий срок запущенная гавань Марса-эль-Брега была перестроена в современный нефтяной порт. За какие-нибудь двенадцать месяцев через Ливийскую пустыню протянули нефтепровод длиной свыше ста семидесяти семи километров. 17 августа 1961 года Марса-эль-Брега торжественно принял первую партию нефти из Бир-Зельтена. Между тем приступили к добыче нефти и на других промыслах. В настоящее время действуют уже четыре нефтепровода, которые доставляют драгоценное сырье к побережью. В октябре 1967 года было обнаружено новое месторождение, по всей вероятности, богатейшее в мире. Ливия вошла в число десяти стран — крупнейших в мире производителей нефти.

Подземные нефтяные моря не придерживаются государственных границ. Так, в части Ливийской пустыни, относящейся к Египту, также была обнаружена нефть. В декабре 1966 года нашли нефть у Эль-Аламейна, в марте 1968 года советские поисковые партии, работающие по договору с правительством Египта, обнаружили огромные запасы нефти неподалеку от оазиса Сива.

Однако жидкое золото — не только источник богатства, но и причина тревог. На что та или иная страна употребит огромные доходы от нефти, зависит прежде всего от того, какой экономический и политический путь избрал народ этих стран. Такие страны, как Алжир или Египет, пошли по некапиталистическому пути. Для них доходы от нефти являются средством всестороннего содействия дальнейшему развитию своих стран. Доходы эти инвестируются в другие отрасли промышленности, идут на развитие сельского хозяйства, на создание проектов ирригационных систем, на модернизацию традиционной жизни в пустыне.

В Ливии ситуация сложнее. Страна эта избрала капиталистический путь. В то время как Египет сам будет управлять своими нефтяными источниками, а государственный сектор промышленности в Алжире берет все большую долю в производстве нефти и обеспечивает себе все большее влияние на частные нефтяные компании, в Ливии действуют исключительно иностранные концерны, чаще всего американские и западногерманские. Золотой дождь идет отнюдь не на плановое развитие экономики. Так, например, Ливия выделила значительный процент от доходов на развитие системы образования, однако еще не ясно, сможет ли она использовать в своем народном хозяйстве этих получивших образование людей. Сельское хозяйство Ливии пребывает в том же отсталом состоянии, что и прежде. Все недостающее импортируется. Заработная плата в городах имеет тенденцию к росту, однако прожиточный минимум повышается еще быстрее. В оазисах почти не осталось мужчин. В первое время они находили себе заработок на строительстве городов на побережье, ибо там, где процветает капиталистическая экономика, предприятия появляются и растут как грибы. Однако, что же будет, когда строительный бум кончится?

В двадцати километрах от Гадамеса ведется разведка нефти. Здесь прокладываются улицы, строятся дома, а это значит, что есть спрос на рабочие руки. Но, что станет с Гадамесом, когда разведывательные работы будут закончены, когда нефть сама начнет фонтанировать из земли и по нефтепроводу устремится к побережью? Выживет ли тогда Гадамес?

Подобные вопросы возникают сегодня по всей Сахаре, даже там, где не обнаружено нефти, ибо в недрах пустыни хранятся и другие сокровища, эксплуатация которых идет не столь быстрыми темпами. Однако и там жизнь скоро изменится.

Если Центральная и Восточная Сахара хранят в своих недрах жидкое золото, то запад Великой пустыни богат ценными железными рудами и цветными металлами. Наряду с двумя миллиардами тонн пятидесятипроцентной железной руды у Гара-Джебиля вблизи мавританского Форт-Гуро было обнаружено сто сорок пять миллионов тонн шестидесятитрехпроцентной железной руды. В Акжужте, в Мавритании, найдены обширные залежи меди, в нагорьях Аира и Тибести — олово.

Особенно богатым полезными ископаемыми может оказаться Ахаггарское нагорье. В 1958 году французские геологи натолкнулись у Тибегхина на две зоны, поверхность которых была покрыта породой, содержащей платину. В молодом горном массиве Таалра, простирающемся в длину более чем на сто километров и насчитывающем не менее шестисот вулканов, были обнаружены признаки, свидетельствующие о наличии алмазов. Севернее Агадеса, в Аире, найдены залежи урана, разработка которых с 1970 года передана французской компании.

Эксплуатация этих богатств ставит перед молодыми, только недавно завоевавшими независимость государствами ряд сложных проблем. Такая страна, как Алжир, которая имеет возможность делать собственные инвестиции благодаря финансовым поступлениям от эксплуатируемых нефтяных полей, находится в лучшем положении по сравнению с менее развитыми странами. Мавритании, например, — стране без дорог, то есть без современной инфраструктуры, без собственных финансовых ресурсов — приходится очень тяжело. Этими затруднениями широко воспользовались международные капиталистические монополии.

 

Город, разделенный на три части

В 1909 году французский генерал Гуро во время инспекционной поездки по недавно завоеванным мавританским областям посетил Кудию в Иджиле — треугольную, резко выступающую из низины четырехсотметровую гору. После этого здесь был возведен Форт-Гуро. Европа долго игнорировала указание арабского географа ал-Бекри, около 1067 года сообщавшего о железной горе, в которой ведутся разработки. Призадумались только тогда, когда почтовые самолеты, курсирующие по маршруту Рабат — Дакар, стали регистрировать сильные отклонения магнитной стрелки. Однако к систематическим разведывательным работам приступили лишь после второй мировой войны. В результате были обнаружены богатые залежи железа.

Тогда основали компанию «Миферма», куда было вложено пятьдесят процентов французского, двадцать процентов британского и тридцать процентов западногерманского капитала. Решили начать эксплуатацию после того, как в Порт-Этьенне будет построена гавань для переправки руды и железная дорога протяженностью шестьсот пятьдесят километров. Руда здесь добывается открытым способом. Пятьдесят процентов прибылей получает мавританское государство. Однако «Миферма» до сих пор препятствовала созданию промышленности для дальнейшей обработки руды. Таким образом, хотя Мавритания и получает довольно значительные доходы, она не может себе позволить подлинный вклад в развитие своей экономики.

Эксплуатация запасов железной руды у Форт-Гуро привела к изменению жизненных условий и в этой части Сахары. В Зверате мавританские кочевники впервые познакомились с современным городом. Здесь, посреди враждебной пустыни, «Миферма» построила для персонала рудников современное поселение. Но пять тысяч жителей Зверата живут не просто в современном сахарском городе, а, скорее, в современном колониальном городе. В строгой изоляции друг от друга здесь размещены пятьдесят вилл для руководящих служащих, сто шестьдесят квартир в домах высшей категории для квалифицированного персонала и восемьсот семьдесят квартир для низших служащих. Кто из шестисот шести европейцев и двух тысяч четырехсот тридцати восьми африканцев, живущих в Зверате или во втором городе — Канзадо, к какой категории относится, нетрудно угадать. Здесь сталкиваются классовые и расовые противоречия. Таким образом, деятельность «Мифермы» является причиной волнений не только среди племен кочевников, недовольных тем, что их сыновей привлекают индустриальные центры, где они первое время работают подсобными рабочими, но и среди формирующегося быстрыми темпами мавританского пролетариата. Мавританские профсоюзы уже занимаются вопросами обучения африканских специалистов и обеспечения их работой. Все более активно выдвигается требование установить строжайший контроль над «Мифермой» со стороны государства.

В разработках железной руды и нефти — будущее Сахары. Но только ли в них? Неужели Великая пустыня со временем превратится лишь в поставщика ценного сырья? Может ли пустыня иметь и другое назначение? Можно ли ее победить? Можно ли ей вернуть древний, доантичный облик?

Вопрос с будущем Сахары за последние сто лет вновь и вновь возбуждал пылкую фантазию. Одна из утопических идей, получившая особенно большой отзвук, — идея немца Германа Зёргеля, который предложил перекрыть Гибралтарский пролив сплошной плотиной, понизить уровень Средиземного моря, а возникший перепад уровней использовать для получения электроэнергии. С помощью этой энергии он намечал построить огромные сооружения по опреснению морской воды и таким образом обводнить Сахару. Однако этот план оказался таким же неосуществимым, как и план одного француза, который предлагал при помощи каналов соединить Средиземное море с южноалжирскими шоттами и в результате изменить климат Сахары.

Французский политический деятель Эйрик Лабон находился под сильным впечатлением идеи Зёргеля. Он, разумеется, понял неосуществимость технических проектов Зёргеля, однако считал, что можно найти и другие решения. Так возник «План Лабона».

На базе старой колониальной идеи «Еврафрики» в Сахаре предполагалось создать «Индустриальные зоны» («Зон д’организасьон индустриель е стратежик ан Африк»), которые должны были стать исходными пунктами развития. Даже в самом названии проступает двойной — политический и экономический — смысл этого проекта. Кроме того, в связи с усилением национально-освободительной борьбы в Африке возникла идея провозглашения Сахары отдельным государством под французским протекторатом. Целью ее было внести раскол в единый фронт борьбы против колониализма.

Район Колон-Бешар был провозглашен «Индустриальной зоной». Здесь намеревались строить теплоэлектростанцию, ферромарганцевый завод, фабрику минерального удобрения и… полигон для управляемых ракет. Позднее отказались от сооружения всех объектов, кроме последнего: построили лишь площадку для испытания ракет.

Политическая идея создания единого государства — Сахары — также потерпела неудачу. Французское правительство ограничилось тем, что сформировало для Сахары собственную администрацию и в 1957 году поставило всю территорию под общее управление. Была учреждена «Всеобщая организация районов Сахары», которая просуществовала пять лет. Однако вопреки французским пожеланиям, Мавритания не присоединилась к этой организации, а Республика Нигер противилась всем ее решениям по практическим вопросам. С провозглашением независимости Алжира эта затея лопнула. Одновременно угас и интерес европейских утопистов к развитию пустыни. Пришлось вернуться к старым испытанным колониалистским позициям, которые западно-германский исследователь Кольман-Шпрегер сформулировал следующим образом:

«В состоянии ли туземное руководство доказать, что оно способно без европейской помощи задержать обнищание населения, бороться с бесплодием почвы, решить проблему кочевничества и справиться с многими другими бедами Северной Африки, а также показать всему миру, что оно знает выход из этого бедственного положения и умеет хозяйничать лучше европейцев? Я лично в этом сомневаюсь, и я еще не встречал в Африке ни одного европейского специалиста, который не разделял бы моих сомнений».

Конечно, со времени ухода европейских колониальных держав в Сахаре не произошло никаких чудес. Не было никаких из ряда вон выходящих событий и каких-либо сенсаций. Однако во многих местах Сахары можно увидеть такое, что опровергает выводы Кольман-Шпрегера. Когда в 1954 году он посетил Айн-Салах, оазис был запущен. Ныне здесь сооружены новые фоггары. Раскрепощенные жители Сахары ежедневно, ежечасно ведут упорную, ожесточенную борьбу с безжалостной пустыней.

 

Провинция надежды

Каир остался позади. Мы проехали мимо громадных желто-коричневых оснований пирамид в Гизе, мимо последних кустарников и деревьев. Ровно гудел мотор машины, мчавшейся по прямой, как стрела, безукоризненной асфальтовой дороге, протянувшейся от Каира до Александрии через Ливийскую пустыню. Прошел целый час, прежде чем взгляд смог остановиться на чем-то в этом плоском, монотонном, безжизненном, вечно желтом ландшафте. Мы обратили внимание на цементные трубы, которые сначала беспорядочно валялись возле дороги, а затем соединялись в длинные водостоки.

Через некоторое время желтая голая земля начала покрываться зеленым пушком. Низкие живые изгороди окружали обработанные поля. Чем дальше, тем выше становились изгороди, сочнее зелень. Теперь уже встречались засаженные деревьями улицы. Наконец, стало даже казаться, что едешь через маленький лесок.

Трудно себе представить, с чего здесь начали. В мае 1953 года, меньше чем через год после революции, покончившей с египетской монархией, несколько инженеров и рабочих ушли в пустыню и разбили там палатки. Новое правительство решило создать в этом месте «Провинцию освобождения» — Ат-Тахрир. У западного притока Нила работали экскаваторы, чтобы прорыть канал, по которому вода должна была устремиться на будущие поля.

Рабочие и инженеры бурили колодцы, чтобы снабдить будущие деревни питьевой водой. В декабре 1953 года начали очищать пустыню от камней. Область, которая тогда еще была частью пустыни, а теперь дает богатые урожаи, имеет в длину сто двадцать километров, а в ширину от тридцати до сорока километров.

Я шел через Омар-Шабин — деревню, которая двенадцать лет назад еще не существовала. В скромных маленьких домах обосновались крестьяне из перенаселенной дельты Нила. Объединившись в товарищества, они выращивали здесь цитрусовые и другие фрукты.

Маленькая мечеть и помещение для собраний составляли центр Омар-Шабина. Насколько хватал глаз — везде были видны зеленые вершины.

С тех пор как Египет начал отвоевывать у пустыни все новые плодородные земли, чтобы создать «Провинцию освобождения», освоено триста тысяч гектаров земли, но это меньше, чем было запланировано. На юге зеленый ковер доходит до Омар-Шабина, на севере — до Мариута. Медленно, но неуклонно эти два острова жизни приближаются друг к другу.

Я многое увидел в тот день в провинции Тахрир. Мне были продемонстрированы фрукты, выращенные в новых условиях, я осмотрел детский сад и получил приглашение посетить дом крестьянина. Феллахи, чьи отцы в долине Нила еще гнули спины на феодалов, очень гордятся своей новой землей.

«Провинция освобождения» — дорогостоящий проект, финансирование и внедрение которого взяла на себя «Дженерал дезерт девелопмент оргенизейшн», занимающаяся развитием пустыни. Ибо 96,5 процента земли Египта составляет пустыня. Превращение пустыни в плодородный край — вопрос жизни и смерти для страны.

Египет ведет борьбу также в уэде Натрун. Это группа из десяти маленьких озер, расположенных в пятидесяти километрах к западу от дельты Нила. Озера выделяют соль, которая добывалась в них еще в древности. В IV веке в уэде появились христианские монастыри. Здесь искали прибежища коптские монахи, чтобы в уединении молиться богу. Один из основателей этих монастырей — церковный староста Макариос, вокруг личности которого создано множество легенд. Он был главой отшельнической общины в уэде Натрун. Легенда повествует об откровениях, снизошедших на него, и о борьбе благочестивого старца со злыми духами.

В конце IV века епископ Палладиос посетил уэд Натрун и нашел здесь пять тысяч монахов, которые в то время еще жили как настоящие отшельники и лишь позднее сообща ушли в монастыри. Когда в 640 году арабский полководец Амр завоевал долину Нила и повел свое войско к уэду Натрун, ему устроили восторженный прием, ибо христианские братья других церквей обошлись с коптскими монахами весьма сурово. Поэтому, гласит предание, семьдесят тысяч монахов вышли навстречу арабскому войску с пальмовыми ветками и попросили Амра взять их под свою защиту. Арабский полководец выдал монахам документ, дающий им право взимать налоги в Нижнем Египте.

Несмотря на это, монашеская община в последующие столетия неуклонно таяла, очевидно, потому, что не пополнялась за счет подрастающих поколений. В конце прошлого столетия в монастыре Макариоса жили всего двадцать монахов, основным занятием которых было садоводство.

Уэд Натрун занимает в длину пятьдесят километров, самая низкая точка расположена на двадцать метров ниже уровня моря. В 1897 году этим местом заинтересовалась швейцарская компания, основавшая здесь фабрику по добыче соли. Долина, по всей вероятности, подземно связана с Нилом, ибо уровень воды в озерах поднимается и опускается в том же ритме, что и в Ниле, а из источников вытекает пресная вода. На это обстоятельство, однако, не обратили внимания ни швейцарская компания, ни английская, которая в 1918 году переняла производство соли.

В 1947 году фабрика прекратила работу. Тем самым около шести тысяч человек, которые здесь жили, были лишены всяких средств к существованию. Однако непосредственно после революции 1952 года египетский химик — полковник Салах Хедайет — был уполномочен Революционным правительством вдохнуть в Натрун новую жизнь.

В 1953 году начались научные исследования, приступили к бурению колодцев. На северной границе уэда была сделана попытка заново возделать и оросить три участка земли шириной в километр каждый. Почву обогащали органическими веществами. Лишь после того как земля стала плодородной, на ней можно было поселить крестьян. Сюда переселилось две тысячи кочевников, которые решили стать оседлыми, вскоре число жителей уэда поднялось до девяти тысяч. Вновь ожившая земля уже поставляет стране продукты полеводства и оливки.

Обусловленное климатическими особенностями, сельское хозяйство в уэде Натрун требует сезонной работы. Поэтому пришлось создавать постоянные рабочие места. В связи с этим была возобновлена работа на фабрике, производящей соду и двууглекислый натрий. Построили фабрику, изготовляющую мыло и тем самым перерабатывающую часть соды с добавлением жиров. Сооружена также автоматическая стекольная фабрика, часть продукции которой — стеклянные консервные банки — можно было тут же использовать на вновь построенной консервной фабрике, где консервировались томаты, лук, огурцы, оливки — урожай вновь ожившей земли.

Площадь плодородной земли уэда Натрун продолжает расширяться. Через десять лет пригодная для обработки площадь севернее озер составит семь тысяч пятьсот гектаров. Это дает возможность прокормить двадцать одну тысячу человек.

Так у пустыни был снова отвоеван кусок земли…

 

«Новая долина»

Однако самый грандиозный проект в борьбе с пустыней — это «Новая долина». Западнее Нила, на расстоянии ста пятидесяти — четырехсот километров от него, в центре Ливийской пустыни, простирается дугообразная низина, в которой с древнейших времен нашли приют несколько оазисов: Харга, Дахла, Фарафра и Бахария. В пределах низины находится также Сива, переходящая в Каттарскую впадину. Однако земля в этой низине вне оазисов была бесплодной, пустынной и вымирающей. Пески продолжали свое наступление, засыпая дома. В настоящее время в Харге есть здания, первые этажи которых превратились в подвалы.

В 1958 году президент Насер обнародовал план создания и развития «Новой долины» — уэда Эль-Джедид. Историческое прошлое этой низины сыграло не последнюю роль в разработке проекта. Во времена фараонов Эль-Джедид была своего рода житницей Египта, и даже в римскую эпоху население долины, по мнению некоторых историков, достигало нескольких миллионов человек. Когда же Герхард Рольфе прибыл в 1874 году в Харгу, в оазисе насчитывалось всего восемь тысяч четыреста жителей и обрабатывалось только девятнадцать квадратных километров земли.

В 1961 году при поддержке ЮНЕСКО началась подготовка к наступлению на пустыню. При помощи аэрофотосъемки было изготовлено много карт и снимков по магнетизму почвы всей Новой долины; пробурили несколько опытных колодцев. Новую долину решили оросить исключительно при помощи артезианских колодцев. Было запланировано, что в 1970 году начнутся работы на площади девяносто тысяч квадратных километров. Общий запас подземных вод в Новой долине оценивается в две тысячи триста миллиардов кубических метров. Этого хватит для орошения двухсот десяти тысяч гектаров земли в течение семисот лет.

Уже в настоящее время в Новой долине возникли семь деревень. Поселенцы оазисов, а также кочевники получили землю, которую, так же как и в Ат-Тахрире, они обрабатывают, объединившись в кооперативы. Намечено также построить несколько фабрик. Долина оказалась богатой полезными ископаемыми, в том числе бокситами, фосфатами и железной рудой.

Однако кульминационный пункт этого проекта — граничащее с фантастикой использование Каттарской впадины. Восточнее оазиса Сива, в трехстах пятидесяти километрах на запад от Каира, простирается впадина длиной триста километров, шириной сто сорок пять километров, расположенная ниже уровня моря на сто тридцать три метра. Самое короткое расстояние от впадины до моря составляет пятьдесят четыре километра. Проектом предусмотрено протянуть каналы или прорыть туннели от побережья к впадине и заполнить ее водой до шестидесяти метров ниже уровня моря. Возникшее при этом озеро имело бы поверхность девятнадцать тысяч квадратных километров. Считают, что с этой поверхности в течение года испарится по меньшей мере восемнадцать миллиардов кубических метров воды, но такое же количество воды, то есть пятьсот семьдесят кубических метров в секунду, поступило бы из Средиземного моря. Это количество воды могло бы стать источником энергии для питания электростанции мощностью двести пятьдесят тысяч киловатт. Разумеется, испарение морской воды привело бы к постепенному образованию соляного слоя во впадине. Однако лишь через сто двадцать пять лет вода достигла бы десятикратной насыщенности солью по сравнению со Средиземным морем. До этого времени наполненную водой впадину можно было бы использовать для разведения рыбы. И лишь через тысячу лет она была бы полностью наполнена солью.

Проект имеет и другой положительный аспект: в этой части пустыни улучшился бы климат, так как испарившаяся вода вернулась бы на землю на довольно обширной площади в виде инея или дождя; уровень грунтовых вод мог бы подняться на двадцать метров и больше на расстоянии многих сотен километров, и прежде всего в Новой долине.

Проект был в основном закончен. Собирались приступить к строительству в 1967 году. Здесь должны были найти постоянный заработок пятнадцать тысяч рабочих. Но помешала израильская агрессия. Каттарский проект пришлось законсервировать. В результате агрессии Арабская Республика Египет понесла большие материальные убытки.

Наступление на пустыню протекает не всегда столь громогласно, как при обсуждении этих проектов или проекта высотной Асуанской плотины (огромное водохранилище Асуана окажет влияние и на положение грунтовых вод в Ливийской пустыне, а Новая долина расположена очень близко от водохранилища). Не утихает упорная малая война, которая ведется не только против зноя и песков, но и за людей. Необходимо решить проблему народного образования, а также создать обширную систему здравоохранения, ибо климат пустыни — отнюдь не такой уж здоровый. В оазисах из-за стоячей воды в себхах очень распространена малярия. Правда, сухой климат пустыни не способствует размножению бактерий, однако вода и холод — причины других болезней. Так, среди жителей Сахары очень распространены ревматизм и воспаление легких. Мухи являются разносчиками трахомы — страшной глазной болезни, ведущей к слепоте. Отсутствие гигиенических навыков — причина многих заболеваний, следствие нищеты. Развивать Сахару означает не только обеспечить большой размах строительных работ, но и резко повысить жизненный уровень населения. С этой целью в Египте и в Алжире выбрали путь объединения тружеников сельского хозяйства в кооперативы. Эта мера напоминает возвращение к старым традициям, но на современном уровне, ибо с древних времен лишь чувство солидарности и совместный труд делали жизнь в пустыне возможной.

 

Транссахара

В ноябре 1966 года в оазисе Уаргла состоялось заседание алжирского совета министров, чтобы на месте изучить проблемы Сахары и разработать соответствующие мероприятия. Было принято решение о создании плана развития, в котором предусматривалось сооружение оросительных систем, расширение транспортной сети и системы здравоохранения и народного образования, поддержка ремесла и в заключение — рост иностранного туризма как важного источника получения иностранной валюты. Выделенные для этой цели капиталовложения составляли тридцать миллионов алжирских динаров. В 1967 году для тысячи шестисот семей в самой Сахаре выстроены дома, в уэде Рир проложены новые каналы общей протяженностью сто двадцать километров. В Эль-Голеа и Туггурте открыты средние школы, а в Уаргле — педагогический институт. В 1968 году начали строить фабрики для переработки фиников. Многочисленные оазисы присоединены к электросети. Джанет получил новое водоснабжение, в Адраре сооружена фабрика по производству напитков.

На краю пустыни начали производить лесопосадку. Добровольные помощники посадили в декабре 1967 года в оазисах Джельфы двадцать тысяч деревьев. Всесторонне обдумывается вопрос о применении нового способа лесонасаждений, изобретенного в Ливии. При этом способе используется нефть Сахары. Ею обливают дюны, после чего образуется твердая корка, закрепляющая песчинки. Такая нефтяная корка держится приблизительно около двух лет. За это время высаженные деревья успевают пустить корни.

Самым дорогостоящим проектом Алжира должно было быть возведение плотины в Джорф-Торбе, расположенном в пятидесяти километрах от Абадлы. С Атласского нагорья река Гир течет на юг, однако непостоянно. Водоподъемная плотина может задержать воду и обеспечить регулярное орошение равнины Абадлы. Для пятнадцати тысяч жителей равнины это означало бы существенное улучшение их жизненных условий. Одновременно плотина в Джорф-Торбе могла бы стать источником получения электроэнергии. Плотина должна была быть закончена в конце 1968 года. Но в ночь с 17 на 18 ноября 1967 года в горах начались страшные ливни. Мощная паводковая волна устремилась в уэд Гир. Она опустошила строительный участок и оставила без крова пятьсот человек. Несмотря на это, в конце марта 1969 года водоподъемная плотина в Джорф-Торбе начала действовать. Эта плотина длиной девятьсот пятьдесят метров и высотой тридцать шесть метров может накопить восемьсот шестьдесят миллионов кубических метров воды.

Наконец, осуществление еще одного давнего замысла могло бы иметь далеко идущие последствия. Это идея сооружения Транссахарской дороги. Мысль о создании надежной, удобной дороги через пустыню не нова. Экспедиция Флаттерса уже ставила перед собой эту цель. В 1928 году французское правительство приняло решение о построении Транссахарской железной дороги; в 1929 году были подготовлены проекты, которые свидетельствовали о том, что кроме пересечения уэда Гир не существовало сколько-нибудь значительных трудностей на пути к реализации этого проекта.

Наряду с возможностью построения железной дороги появилась идея построения автострады. В 1923 году впервые была предпринята попытка пересечь Сахару на автомобилях. Для этой цели отобрали грузовики на гусеничном ходу. В Туггурте стартовали семь машин. Между тем в Томбукту были размещены материальные склады с запасными частями и запасными машинами. «Даже сдвоенные резиновые шины… зарываются глубоко в песок и при этом не получают опоры» — значилось позднее в отчетах экспедиции. «Гусеницы же сначала основательно спрессовывают песок, а затем методично и плавно отбрасывают его. Они скользят по поверхности и тем самым прокладывают себе дорогу…». Примечательно, что в том же отчете можно было найти и такие слова: «Мы с удовольствием и удовлетворением вспоминаем, с каким почтением толпа взирала на наши пулеметы. Жителям Сахары не мешало бы убедиться в том, что французские вооруженные силы в будущем… смогут пройти, невзирая на отсутствие дорог, сотни километров…».

Минуя Айн-Салах и Таманрассет, экспедиция благополучно добралась до Томбукту. В том же, 1923 году была основана компания «Женераль Транссаарьен». С помощью самолетов было разведано наилучшее направление для автомобильной трассы. Трехосные автомашины специальной конструкции прошли за пять дней путь от Колон-Бешара до Нигера. После каждого километра была поставлена жестяная бочка с точным указанием расстояния. Зимой 1927 года началось регулярное автомобильное движение по маршруту Колон-Бешар — Регган — Гао. Автомашины были радиофицированы.

В 1941 году правительство Виши, управлявшее Францией с согласия гитлеровской Германии, приняло решение о создании Транссахарской железной дороги. Однако из этого ничего не вышло. Мечта заполучить из Черной Африки сырье и принудительную рабочую силу для немецкого фашизма не осуществилась.

Лишь в 1964 году план построения Транссахарской дороги снова встал на повестку дня. На этот раз им занялись независимые страны Африки. Проект сооружения железной дороги отпал, обсуждался план построения автострады. Автомобильное движение в Сахаре за последние десятилетия значительно возросло. Статистика сообщает, что в 1951 году по маршруту Эль-Голеа — Айн-Салах было перевезено три тысячи пятьсот тонн грузов, а в 1955 году — уже двадцать пять тысяч тонн. С тех пор постоянно отмечается дальнейший рост перевозок. Однако машины идут по абсолютному бездорожью. Вот что рассказал в 1954 году один путешественник:

«В Гардае кончается проложенная дорога. Отсюда начинается лишь „тропа“, то есть разъезженный вследствие частого употребления путь. На этой проложенной без всякого фундамента трассе, за исключением чисто песчаных или скальных отрезков, появились борозды, подобные гофрированной листовой стали, создающие для любой машины невероятную тряску. Все автомобили, идущие через Сахару, вынуждены пользоваться этими „дорогами“, которые с каждым днем становятся все хуже. Расстояние между бороздами составляет от шестидесяти до восьмидесяти сантиметров. На первый взгляд кажется, будто в этом повинна вибрация грузовых машин. Однако это не так. Гребни волн, образующиеся от шин, тверды и состоят из мелкой гальки различной величины, слипшейся между собой. В образующихся ложбинках — песок и мелкие камни… Если водитель убеждается, что земля твердая, он пытается ехать рядом с этой „дорогой“, чтобы сохранить машину и избежать разрушающей нервную систему тряски. Так появляется рядом с первоначальной дорогой четыре-шесть новых, параллельных путей, которые через несколько километров снова сливаются. Главная трасса хотя и самая разъезженная и неприятная, но все же наиболее надежная. Трассы, где можно было бы развить большую скорость, встречаются в Сахаре относительно редко. Песчаные заносы, в которых машины иногда застревают, но быстро снова высвобождаются, бывают почти везде… По этим дорогам может ездить только тот, кто способен в пути сам ликвидировать любую аварию… Никого не интересует самочувствие людей. Крепкое здоровье — непременное условие для путешествия по пустыне. Все заботы посвящены исключительно машине и мотору…».

Все это делает автомобильное движение по Сахаре не только неудобным, но и весьма накладным. Так, перед тем как была проложена дорога из Алжира к нефтяному промыслу в Эджеле, двадцатитонному грузовику за время поездки до Эджеле и обратно пришлось сменить полный комплект покрышек.

Были сделаны точные экономические расчеты, показывающие, какие преимущества дает построение Транссахарской дороги. Страны на южном краю Сахары — Республика Нигер, Республика Мали и Республика Чад — ориентируются в настоящее время в транспортном отношении на юг. Направить транспортный поток на север было бы очень выгодным делом. Стоимость транспортировки тонны груза из Алжира до Гао снизилась бы с тысячи пятисот сорока до шестисот семидесяти пяти франков, даже если бы грузовики на обратном пути шли порожняком. Если же и на обратном пути они захватывали бы груз, то стоимость перевозки снизилась бы еще на сорок процентов.

Проект обсуждался в течение четырех лет, с 1964 до 1968 года. Алжир, Мали, Нигер и Тунис совместно с Комитетом развития и промышленности при Организации Объединенных Наций рассматривали различные варианты осуществления проекта и в результате договорились о построении автотрассы. На севере будущая Транссахарская дорога возьмет начало в Эль-Голеа, где она примкнет к алжирской дорожной сети. В тысяче ста километрах от Таманрассета дорога разделится. Одна ее ветвь пойдет на запад до Гао (Мали), расположенного в тысяче семидесяти километрах от этого разветвления. Другая протянется на девятьсот пятьдесят километров — до Тахуа (Республика Нигер). Позднее должны быть проложены ответвления по направлению к Чаду и, возможно, к Верхней Вольте. Стоимость строительства по этому проекту огромна. Нужны сотни миллионов долларов. Ежегодные расходы на ремонт исчисляются также в тысячу сто долларов на километр дороги.

Одновременно решили достраивать существующие дороги, такие, как древнюю Трик-эль-Бейдан, ведущую из Бешара через Тиндуф к мавританской столице Нуакшот, трассы Бешар — Гао и Айн-Салах — Таманрассет — Агадес. Алжир уже с 1967 года начал пополнять свою сахарскую дорожную сеть сооружением дорог по направлению с востока на запад. Дорога от Бешара до Тиндуфа модернизирована, как и дорога от Бешара до Адрара.

До настоящего времени закончены лишь предварительные исследования по грандиозному проекту Транссахарской дороги. Еще не установлено время начала строительства. Но уже сейчас можно предсказать, что это сооружение весьма основательно изменит лицо Сахары. Строительством дороги закладывается начало тесного сотрудничества нескольких сахарских государств, ибо только совместными действиями всех освобожденных народов Сахары можно изменить в будущем облик Великой пустыни.