Вскоре после овладения Семиречьем, большевики убили в городе Верном епископа Пимена, а затем началось гонение на Церковь по всей области. Духовенство было заподозрено в сочувствии белым, и потому везде подвергалось всевозможным преследованиям; одному священнику выкололи глаза, мучимый пастырь молился за своих мучителей…
Место убитого епископа Пимена занял Архиепископ Иннокентий, бывший ранее на американской кафедре, большой знаток не только богословия, но и археологии, истории и музыки.
Преследования товарищей скоро направились против него. Изо дня в день печатались ругательные статьи против Архиепископа в официальной газете «Туркестанская Правда»: какая-то клоака грязной лжи и сплетен не только об Архиепископе, но и вообще по поводу духовенства и Церкви.
Во главе этой компании стал расстриженный священник Ломакин. В 1922 году, когда в России образовалась большевицкая «Живая Церковь», туркестанские верующие решили учредить автокефалию: этим думали избежать тех интриг, которые живоцерковники по заказу большевиков намеренно вносили в Церковь, однако поминание Патриарха производилось на всех службах обязательно.
Подкупом и угрозами большевики склонили худшую часть туркестанского духовенства к образованию «Живой Церкви», и одним из главных деятелей среди прозелитов стал протоиерей Ташкентского кафедрального Собора Малицкий, родственные связи которого сближали его с ЧК.
Как выяснилось из вполне достоверных источников почтенный протоиерей давно уже имел очередной доклад об Архиепископе в Ташкентской ЧК. Но только весной Преосвященный узнал, что протоиерей, которому он доверял более других, оказался доносчиком.
Под разными предлогами большевики неоднократно производили обыск в квартире Владыки и каждый раз бесследно исчезали различные вещи.
Наконец, все эти преследования привели к тому, что Архиепископ вынужден был против воли покинуть Ташкент, причем ему запрещено было возвращаться в Туркестана Он хотел в Москве выяснить положение Церкви, но из Москвы он был выслан в Тамбов. На освободившуюся кафедру был назначен представитель живоцерковников.
В религиозной жизни Туркестана и, в частности, Ташкента, выдающееся значение приобрел один профессор хирургии в Туркестантском университете, который после смерти жены, не оставляя профессуры, принял священство, а впоследствии возведен был в сан епископа. Видный борец с безбожием и обновленчеством, после тюрем и ссылок, он впал в сергианский раскол и сделался активным последователем современной Московской Патриархии.
Долгое время Туркестан служил местом ссылки многих представителей духовенства. Первым был выслан сюда Епископ Новороссийский Сергий, бывший в свое время епископом в Урмии, заподозренный в принадлежности к эсеровской партии. Это бессмысленное обвинение не было даже проверено. Епископ был арестован внезапно ночью, присоединен к партии уголовных преступников и в таком обществе препровожден в Ташкент, а отсюда в Теджен.
Затем в Туркестан были сосланы следующие епископы: Тверской Петр — в Петровск, Суздальский Василий — в Ходжент, Переяславский Дамиан — Пенджиконт, Полоцкий Даниил — туда же, Уфимский Алексий — туда же. Известный московский религиозный деятель священник о. Валентин Свенцицкий — туда же.
Вообще через Самарканд к началу июля 1922 г. проследовало в ссылку 16 духовных лиц. Все эти лица высланы по проискам живоцерковников, которые в борьбе не брезгали никакими средствами. Иногда в большевицкой печати явно обнаруживалось, что живоцерковники нужны большевикам лишь как орудие раскола среди верующих. В «Туркестанской Правде» весною была помещена рецензия на брошюру протоиерея Введенскаго, одного из Московских столпов «Живой Церкви». Критик сочувственно отнесшийся к брошюре протоиерея, наконец, с досадой замечает: «к сожалению Введенский все еще верит во Христа».
В Туркестане, как и везде устраивались потешные религиозные процессии, но, конечно, без желаемого успеха, и даже многие комсомольцы принимали в них участие только по принуждению. В Самарканде перед Пасхою, когда стало известно, что верующие решили оказать сильнейшее сопротивление потешникам, намеревавшимся ворваться в Собор, исполком принужден был охранять Собор часовыми, чтобы предотвратить столкновение.
Позднейшие известия
В 1929 г. существовал викарий Ташкентский еп. Мелхиседек, который в г. Верном (Алма-Ата). В это время в г. Алма-Ата одна церковь не признавала м. Сергия. Всего в города было 16 церквей, сколько было закрыто или оставалось открытыми неизвестно.
…выписка из бумаги Патриархии от 6 августа 1929 г. № 1864
Вопрос о чине приема обновл. Клириков вообще и в частности обновленческих деятелей решен Святейшим Патриархом Тихоном и Патриаршим при нем Синоде в декабре 1923 г. (Постановление № 160 от 7 дек. 1923 г.).
Таинства совершенные в отделении от единства церковного отступившими от Патриаршей Церкви последователями Свердловского (Екатеринбургского) Архиепископа Григория Яцковского и бывшего викария Московской Епархии епископа Можайского Бориса и другими организовавшими ВЦС как запрещенными в священнослужении…
Также недействительны и обращающиеся от этих расколов, если последние крещены в расколе, принимать через таинство Св. Миропомазания; браки заключенные в расколе также навершать церковным благословением и чтением заключительной молитвы «Отец, Сын и Св. Дух».
Умерших в обновленчестве и в указанных расколах не следует хотя бы и по усиленной просьбе родственников, отпевать…
Разрешать только проводы на кладбище с пением «Святый Боже».
Выпись сделал Еп. Герман Алма-Атинский.
1931. 22/ХII. 1932. 4/I.
***
В 1930 г., некоторые из русского духовенства в Синьцзяне, провинции Западного Китая, установили связь с епископом Алмаатинским Германом, от которого через перебежчиков получали ответы на свои запросы. Фотография его подлинного письма здесь приводится. Из Алма-Ата же в то время была получена фотография, на которой епископ изображен со своими сотрудниками.
Епископ Алексей Алма-Атинский остался жив после 1937 года.
По сведениям 1946 г. в Алма-Ата, в последнее время, церковные службы совершали местные и, вероятно, ссыльные, монахини, без священника. Они сами пели и читали. Помещения этих служб были переполнены народом. Советские власти не препятствовали. Священники только наезжали и то тайно. Вероятно, это были еще непокорные Московской патриархии.