Все последующие дни Ника пыталась, как умела, помогать выздоравливавшей после инфаркта бабуле. Бегала по магазинам, убиралась по дому, поливала цветы в горшочках на окнах и в ящичках на балконе. А еще выгуливала Илюшу, которая из примерной и домашней пай-девочки превращалась на улице в настоящую террористку, державшую в страхе всех окрестных кошек и даже более крупных, чем она сама, собак.

И всё же какое-то чувство незавершенности смущало Нику. Что-то не давало ей поставить последнюю точку во всей этой истории. Что?..

* * *

Любовь Эмильевна разгадывала в гостиной очередной кроссворд.

— Никуся, помоги мне, пожалуйста, — обратилась она к внучке. Наверное, она уже знала, как всегда, правильный ответ, и ей просто хотелось лишний раз поболтать о том, о сем… — Три по вертикали — «чувство полного удовлетворения».

— Нирвана, кайф, отпад… — начала перечислять Ника.

— Ты что?! — возмутилась бабушка. — У меня в руках не молодежный, а вполне серьезный, почти академический журнал. Итак, семь букв, предпоследняя — мягкий знак.

— Не знаю, — вздохнула девушка. — Я такого чувства давно уже не испытывала.

— Счастье! — торжественно провозгласила Любовь Эмильевна. — И пропела строчки из старой советской песни:

«А я бы ощутила себя счастливой, если бы позвонил мой затерявшийся в Китае Вовка, — размечталась Ника. — Но как замечательно, что Ба поет такие простодушные песенки! Значит, дела у нее, тьфу-тьфу-тьфу, и правда движутся на поправку. Пойду-ка я, пожалуй, готовить обед…»

Минут через двадцать затрезвонил междугородный звонок. Любовь Эмильевна смахнула спавшую у нее на коленях и оторопевшую от такой бесцеремонности Илюшу, поднялась с дивана и вышла в прихожую. С другой стороны квартиры — из кухни — пулей вылетела раскрасневшаяся Ника в кухонном фартуке и с багровым от свекольного сока ножом. Две женские руки одновременно потянулись к телефонной трубке…

Ника вдруг очень кстати вспомнила одну из дневниковых записей Бориса Сергеевича Романова: «Изучение философии Конфуция исключительно полезно для юнцов, хронически не уважающих старшее поколение». И пристыженная девушка решила уступить первенство бабуле.

Любовь Эмильевна же, в свою очередь, подумала: «Бедная девочка, ждет-не-дождется известий от своего муженька. Пусть возьмет трубку — возможно, это он…»

Они улыбнулись друг другу и опустили — опять одновременно! — протянутые к телефону руки. Телефон надрывался, а бабушка с внучкой вели себя как гоголевские герои, которые все расшаркивались друг перед другом и никак не могли войти в дверь.

— Это, наверное, тебя, Ба, — смущенно пробормотала Ника, в глубине души все же надеясь, что звонит ее Вовка.

Любовь Эмильевна неспешно подняла трубку.

— Да… — важно произнесла она. А потом вдруг громко и радостно воскликнула: — Да! Да! Это я, дочка! Ты откуда?.. Ну и как там? Пирамиды уже видела?..

Стоявшая рядом Ника поняла, что это звонит ее мама. Девушка знала, что мамин театр оперетты находится сейчас на очередных гастролях — на этот раз в Египте. После десяти минут восторженно-вопросительных реплик Любови Эмильевны, перемежаемых ее не менее выразительным молчанием, связь оборвалась. Ника аж захлебнулась в праведном возмущении:

— Ба, вы что, обе так от жары обалдели — одна от африканской, другая от сибирской, что про меня и забыли вовсе?! Я ведь тоже с мамулей пообщаться хотела!

— Прости, Никуся, прости, родная, — возбужденно заохала Любовь Эмильевна. — Твоя легкомысленная мама описаниями Египта увлеклась, а я и заслушалась!

— И что же она тебе рассказала? — ревниво поинтересовалась девушка.

— Рассказала, что пирамиды ее не особенно впечатлили, но зато ей жутко понравились тамошние жилые домики — белёные и сверху расписные, — начала виновато перечислять бабушка. — Еще понравились разноцветные рыбки в Красном море. А египтянки, оказывается, очень красивые и точь-в-точь такие, как на древних фресках… Ой, Ника, до меня только сейчас дошло: ведь она и не знает, что ты здесь у меня гостишь! А я-то уши развесила, заслушалась! Но ведь интересно, какая там жизнь, правда? Вот съездить бы, посмотреть… Тяжко всё время на одном месте жить.

Чтобы отвлечься от переполнявших ее эмоций, Любовь Эмильевна включила телевизор, а слегка обиженная Ника пошла на кухню — доваривать борщ. Нарезая петрушку, она думала: уж если кто-нибудь сейчас и счастлив в семействе Лосовских, так это ее любимая мамочка. Хотя — что оно такое, это самое «счастье»?

— Счастье! Счастье? Счастье!? — распевала она на все лады. И вдруг замерла, приподняв кухонный нож над доской…

Ника стояла у кухонного окна, забыв о выкипающем из кастрюли борще. Она бездумно смотрела, как соседка кормит во дворе прыгающую вокруг нее дворняжку, и вспоминала слова Любови Эмильевны.

«…А в последний наш месяц он заметно духом воспрянул, развеселился, — говорила она о своем Бореньке. — Временами просто искрился от счастья. А когда я его о свадьбе спросила, ответил, что она тогда состоится, когда судьба натолкнет меня на находку какого-то сюрприза. Сюрприз этот якобы у меня под носом спрятан и может сделать нашу жизнь еще интереснее и радостнее…»

В этот момент из гостиной раздались позывные новой телевизионной лотереи «Золотая рыбка».

— Лотерейный билет! — ахнула Ника. — Как же я забыла?! Ведь Гоша рассказывал мне в Аршане, что перед отъездом он подарил отцу лотерейный билет. «Это наш общий шанс, папа, — сказал он тогда. — Для меня — свою вину перед тобой хоть как-то изгладить, а для тебя — съездить куда-нибудь, в Париж или Лондон, например».

— И что же он тебе ответил? — спросила тогда у Гоши Ника.

— Он сказал, что Лондон и Париж ему не нужны, — тяжело вздохнул Романов-младший. — Что они с твоей бабушкой хотят посмотреть Ла-Венту, Стоунхендж и остров Пасхи.

— Ну, про древнюю каменную обсерваторию в Стоунхендже я еще знаю, — удивилась Ника. — А зачем им остров Пасхи и какая-то Ла-Вента?

— Они однажды вместе телевизионный «Клуб путешественников» смотрели и заинтересовались огромными каменными изваяниями человеческих голов. Эти головы по десять-тринадцать тонн каждая весят, представляешь? Они есть на острове Пасхи и в этой самой Ла-Венте, в Мексике. Это тебе не то, что голова Феликса перед зданием милиции в Ангарске…

Потом Гоша сказал еще, что его отец был человеком азартным и лотереями интересовался.

«А что, если Борис Сергеевич и в самом деле выиграл по этому лотерейному билету много денег? — задумалась Ника. — Может, именно этому он и радовался?»

Конечно, можно было бы послать телеграмму в аршанский пансионат: пусть Гоша вспомнит название лотереи — их ведь так много сейчас развелось. Но она решила не тревожить парня из-за своих фантастических гипотез. Надо попробовать догадаться самой!

Ника покрутилась рядом с бабушкой, наблюдавшей очередной тираж «Золотой рыбки», и как бы невзначай поинтересовалась:

— Ба, а тебе какие лотереи больше нравятся? Те, где надо самому цифры в билете зачеркивать, или такие, где все уже напечатано?

— Наверное, вторые, Никуся. Раньше я, когда билеты «Спортлото» покупала, всегда долго мучилась: ту или эту цифру зачеркнуть. До головной боли себя доводила. А вот Бореньке моему это нравилось. Давно, правда, когда он тоже в «Спортлото» играл, а ведь это уже лет двадцать назад было…

«Ага… — размышляла Ника. — Значит, при бабушке Борис Сергеевич не упоминал о билете, подаренном сыном. Значит, возможность сюрприза, то есть приятной неожиданности, здесь есть. И еще вот что: Гоша знал, что его отец лотереями интересуется. Логично предположить, что он знал и какими именно. Он сказал, что этот билет может стать их общим шансом. Возможно, к этому его подтолкнуло название лотереи — «Шанс»?.. Ладно, остановимся пока на этом предположении. А вот какие номера мог выбрать Романов-старший?»

…Ника уже второй час слонялась по квартире, придумывая варианты цифровых наборов, которые мог использовать в билете бабулин друг. Свои паспортные данные? Дату рождения и номер квартиры?.. Нет, пожалуй, это слишком плоско для такого человека, каким был Борис Сергеевич. Наверняка он придумал что-нибудь поинтереснее. Но что? Номера трех первых проехавших мимо него машин, когда он спешил на свидание к бабуле? А может, количество лепестков на тех цветах, которые он подарил ей на какой-нибудь очередной, придуманный им самим праздник?

Любовь Эмильевна, углубившаяся в гигантскую словесную головоломку, не выдержала, наконец, хаотичных перемещений озабоченной внучки:

— Что ты, родная, то мечешься по нашим квадратным метрам, как шимпанзе в клетке, то застываешь в непредназначенных для этого местах, как витязь на распутье?

— Ба, а давай я тебе какое-нибудь словечко помогу отгадать, — вдруг подозрительно охотно предложила Ника свою помощь. Она вспомнила, что участие в бабушкиной кроссвордомании уже однажды вывело ее на нужную тропинку.

Простодушная Любовь Эмильевна обрадовалась проклюнувшемуся у внучки энтузиазму:

— Помоги, девочка. Номер первый по диагонали — «источник фиги».

— Греция, — сходу брякнула Ника.

— А при чем тут Греция? — непонимающе взглянула на нее Любовь Эмильевна.

— Это одна их тех стран, где растут фиговые деревья и где на инжир можно не тратиться, а спокойно срывать его прямо с дерева. Я когда-то смотрела фильм «Греческая смоковница», оттуда и знаю…

— Нет, Никуся. Ты, конечно, молодец, раз знаешь, что инжир, смоковница и фиговое дерево — это одно и то же. Но в данном случае это не то. Думай дальше.

— Пальцы, — выдала Ника новую версию. — Ведь именно из них строится комбинация под названием «фига».

— Ты близка к истине, — улыбнулась бабушка, и Ника поняла, что сейчас она пустится на откровенные подсказки, как это делают ведущие телевизионных шоу, когда им нравится какой-то участник игры. — Ну, Никушонок, вспомни хоть одно выражение, где упоминается фига.

— Пожалуйста, Ба. «Смотрю в книгу, а вижу фигу». О-о-о! — вдруг азартно закричала девушка. — Так «источник фиги» — это книга?

— Именно она! Здесь загадано слово «книга», — подтвердила удовлетворенная интеллектом внучки Любовь Эмильевна.

И тут душа Ники возликовала, озаренная предчувствием победы. «Книга! Конечно же — книга! Борис Сергеевич обожал книги и наверняка намек на нужные цифры скрывается в одной из них. Ведь он говорил бабуле, что сюрприз находится у нее под носом. Правда, здесь так много книг… В какой же из них?»

— Ба-а, — протянула уже вслух девушка, мгновенно охладевшая к кроссворду. — Я, пожалуй, пойду к себе, полежу, почитаю… Ты в последнее время ничего интересного не покупала? Или, может, Борис тебе что-то презентовал?

— Да, он мне в этом году замечательную книгу стихов подарил. Поэта Тарковского. В книжном шкафу, на верхней полке слева — васильковый томик.

Найдя томик, девушка спросила:

— А какие стихотворения ему тут больше всех нравились?

Любовь Эмильевна мечтательно полистала книгу.

— Он многое из этого знал наизусть. Иногда читал мне вслух и замечательно, между прочим, это делал. Чаще других он, пожалуй, вот эти вспоминал…

Вскоре Ника удалилась к себе, держа в руках васильковый томик с вложенными в него несколькими закладками. Закладки лежали на страницах 5, 41, 15, 47 и 25, и девушка была почти уверена в том, что именно эти числа зачеркнул пожилой учитель в выигрышном лотерейном билете.

Засыпала она с тем самым «чувством глубокого удовлетворения» из кроссворда Любови Эмильевны. Завтра она совершит первый успешный шаг по дороге к сюрпризу, приготовленному Борисом Сергеевичем для ее любимой бабушки.