— Ая… Ая… А–я-я–я-я–я… Каждый звук отдавался тяжелым ударом в ее висках, она старалась не закрывать глаза, потому что едва прикрыв их, видела на кроваво–багряном фоне лица черных жриц, с леррой Аидой посередине, тянущих к ней руки.
— Иди сюда, Ая… Тебе не скрыться…
— Ты наша…
— Наша…
— Наша…
— Наша…
Ая сделала усилие над собой, отчаянно помотав головой из стороны в сторону. Помогло, но всего лишь на пару мгновений.
— Убей.
— Убей.
— Убей… — раздавалось змеиное шипение, соперемежаемое вспышками боли, взрывающимися в голове, и все силы полуэльфийки в этот момент были направлены на то, чтобы противостоять этому вмешательству.
— Ты же хочешь этого, Ая… Ты рождена, чтобы убивать.
Неожиданный привкус чего‑то соленого во рту вдруг вызвал вспышку ярости, поднимающуюся откуда‑то из глубины души, и Ая приложила очередное усилие, подавляя эту ярость, что отозвалось в ее груди очередным приступом боли.
'Я просто прикусила язык. Просто прикусила язык. Черные жрицы здесь ни при чем. Они не могут управлять моим телом на расстоянии'. И, как бы в противовес ее словам очередная волна боли прошлась судорогой по всему телу, заставив скрючиться пальцы на руках, которые в бессилии царапали дуб, в то время, как ее ставшее внезапно непослушным, тело сползало по его стволу.
Дождавшись небольшого затишья, девушка постаралась сесть.
'Только не терять сознания. Им только этого и надо. Упаду — и я пропала. Я клянусь перед всеми светлыми богами и богинями, что этой ночью не прольется ни капли крови кентавра!' Как будто ответом этой ее клятве окружающий мир взорвался мощным рокотом воинственного рева, и в этом восклицании так мало было человеческого, что Ая поняла, что армия кентавров совсем рядом, стоит наизготовку, готовая к вмешательству черных богов в русло жизни ее родного мира.
Тут же она опять ощутила приступ неконтролируемой ярости, и к своему изумлению увидела, как лопается кожа в центре ее ладоней, взрываясь крохотными фонтанами крови, из которых тянулись магические кровавые лучи, лучи, несущие смерть всему живому.
Ая опять постаралась заглушить подступающую волну ненависти и она сменилась волной паники и боли. Что будет, если вся кровь ее сейчас вытечет на землю? Она никогда больше не увидит отца, братьев и даже Агарны, никогда не спустится на дно океана и не почувствует запаха цветущей сирени на своем острове. Ее острове. Он так и назывался — Сиреневый Остров. Чтобы вдохнуть запах сирени, необходимо выжить. А остановить свою кровь можно только одним — убить. Убить кентавров.
Девушка вновь помотала головой из стороны в сторону, как бы отряхиваясь от непрошеных мыслей. Это не ее мысли. Не ее чувства. Это стираются ментальные блоки в ее сознании, поставленные ей в черном храме. Она не умрет. Она выдержит все, что угодно, для того, чтобы продолжить свой путь.
— Ты рождена, чтобы убивать.
— Рождена.
— Чтобы.
— Убивать.
— Убивать.
— Убивать.
— Убивать.
— Убивать.
— Не–е-ет! — закричала Ая в ответ этим голосам в своем сознании, — Я рождена, чтобы жить. Жить!
Ей дорого обошелся этот импульсивный порыв, но и принес некоторое облегчение — голоса утихли, и в глазах немного посветлело. Подтянувшись на руках, Ая поднялась на ноги, держась за дерево.
Она не знала, сколько времени она провела, прислонившись спиной к мощным корням, в попытках отбиться от навязчивых, шипящих голосов черных жриц, болью впивавшихся в ее сознание. Сейчас ее внимание больше привлекало не просто потемневшее, а почерневшее небо. Ая вглядывалась в него, прислушиваясь одновременно к рокоту рева кентавров, которые, как она понимала, расположились не так далеко от этой опушки, на которой она стояла сейчас. Тьма вокруг продолжала сгущаться, и девушка почувствовала, как стремительно, ураганным порывом, ее тело начинает покидать Сила.
— Нет, — прошептала она сквозь зубы, — Начинается… Нет, только не это. Приложив нечеловеческие усилия к тому, чтобы не давать своей же собственной Силе покидать ее, Ая к своему разочарованию обнаружила, что не в силах противиться сама себе. Поток энергии стремительно проносился через ее тело, и был он настолько мощным и неудержимым, что прежние практики в храме не шли с этим ни в какое сравнение.
Осознав, что сопротивление бесполезно и каждая подобная попытка сопровождается только еще более невыносимыми вспышками боли, Ая расслабилась.
Наверно, черные жрицы поняли, что им не совладать с ее волей. И она и шагу не сделает, для того, чтобы приблизиться к армии кентавров. Что ж, Ая была собой довольна, хотя и чувствовала полнейшее опустошение, повлекшее за собой просто нечеловеческую усталость. Она с трудом оставалась держаться на ногах, судорожно цепляясь за дерево, и напряженно вглядываясь в небо, взрывающееся грохотом, заглушающим рев армии защитников ее мира. Ая с некоторой обреченностью поняла, что сейчас произойдет и ничего не могла с этим поделать — только смотреть, не отрываясь, на ставшие совершенно черными, небеса.
Она так напряженно и внимательно ожидала этого, и все же, вспоминая эту ночь впоследствии, понимала, что ожидать такого было просто не возможно, как ни старайся.
Ночь взорвалась очередной вспышкой боли, прошедшей судорогой по ее телу, из‑за которой Ая с трудом устояла на ногах и одновременным взрывом черного неба. Вспышки багряно–фиолетового огня окрасили небеса, и Ая увидела, как из пустоты на небе появляется черная кавалькада, о которой говорила ей Миила.
Первым скакал невероятного роста черный всадник в черной, как ночь маске на огромном вороном коне. Задержав внимание на его свите, Ая почувствовала, что ее замутило, но стоило ей отвернуться, закрыв глаза, как волны тошноты усилились, отозвавшись спазмами в животе, а на черном фоне опять возникло лицо лерры Аиды, которая протягивала к Ае руки со скрюченными пальцами. Только сейчас Ая увидела, что руки жрицы покрывают трупные пятна зеленоватого цвета и ей даже показалось, что она слышит тяжелый, чуть сладковатый запах разлагающейся плоти.
— Или ты выполнишь свое предназначение перед храмом Молчащих Пряностей, или станешь первой добычей на пути Дикой Охоты, — жрица довольно и хищно улыбалась, обнажая желтые, неровные зубы.
'Не дать ей дотянуться до меня', — вспышкой раздался в голове Аи ее собственный голос, и девушка с усилием распахнула глаза как можно шире.
Громовые раскаты, рев армии за лесом, вой призрачных псов — все смешалось в сознании Аи, и ей показалось, что она все‑таки потеряла сознание и даже начала видеть сон, потому что вдруг чьи‑то руки подхватили ее с двух сторон, приподняли в воздух и поволокли над лесом, прочь с пути Дикой Охоты.
Ае показалось, или она видела, как мощные руки метают многочисленные молнии в черную кавалькаду? И не послышался ли ей адский хохот полчищ мертвецов, перерастающий в неистовый вой мятущихся душ? Может, то, что она видит сейчас краем сознания, всего лишь сон, а может она и правда летит по воздуху и чувствует рядом чье‑то сбивающееся дыхание и крики.
— Больше не удержу! — сколько в этом восклицании отчаяния и протеста.
— Нет! — чей‑то еще голос вторит ему, и Ая почему‑то вспоминает о демиургах, втравивших ее в этот Квест.
Я не справилась. Не справилась, обреченно думает Ая, прежде чем окончательно потерять сознание. Если демиурги вынуждены были вмешаться, чтобы помочь мне, все пропало. Я проиграла Квест.
Она не знает, как долго пролежала в этой темноте, и снилось ли ей, или это было на самом деле, как сильные, мощные руки легко оторвали ее тело от земли, и она закачалась в такт движению лошади, летящей в карьер. Наверно, опять сон, подумала она, но на этом силы окончательно покинули ее, и она провалилась в черную спасительную пустоту уже надолго.