Нашу батальонно-тактическую группу сформировали быстро, в течение недели. Были получены все материальные средства, начиная от нижнего белья и заканчивая сухим пайком на двое суток. Были получены и боеприпасы. Недостатка в чем-либо не было. Многое привезли волонтеры: медикаменты, предметы гигиены и т. д.
23 августа наша колонна вышла на станцию погрузки «Коробочкино». Погрузились мы до ночи. Куда едем, какая наша боевая задача мы не знали, как не знал об этом и наш командир. После погрузки около 22.00 часов мы заняли плацкартные места в вагонах, которые простояли до утра.
Утром 24 августа наш эшелон тронулся в сторону города Харькова. Проехав через Харьковскую и Днепропетровскую области, мы прибыли на станцию разгрузки в Днепропетровскую область около 2:00 часов ночи, разгрузились быстро и до утра ночевали в машинах, утром выстроили колонну и поехали. Куда и зачем ехали, не знали. Сразу километров через 8—10 сломался первый бэтээр, колонна остановилась, и мы стали ждать ремонтников, потом бэтээр зацепили и поволокли назад, мы поехали вперед. В Днепропетровской области нас встречали местные жители с флагами Украины и улыбками.
Наша батарея шла в конце колонны, я был замыкающим на авто «урал» с боеприпасами. Много машин ломалось, но никого не бросали — брали тросы и тащили за собой. Вышли из строя и наших два «газ-66» с боеприпасами. Одного зацепил я «уралом», а второго потащил бэтээр управления, тоже наша батарея. Вот так и ехали, очень часто колонна останавливалась, очень растянулась, передние ждали, пока подтянутся задние.
Когда закончилась Днепропетровская область и началась Донецкая, уже людей видно не было, хотя и разрушений не было, ночевали в посадке, потом доехали до Степного. В этом поселке была первая передышка, где удалось починить один из «газ-66». Там стояли «саушки» и «грады». Простояли часа 3—4, после чего получили сухой паек и поехали дальше.
Первый раз нас обстреляли после того, как мы проехали с. Богдановка. Людей не было, все сидели в домах, или дома были пустые. Выехали за село, стали. Навстречу нам двигались военные машины, на них солдаты нас приветствовали, но были они какие-то напуганные, грустные... Тогда мы этому не придали значения.
Мы стояли, с правой стороны, низко-низко над посадкой пролетели три вертолета. Они сделали круг и улетели. Мы были горды, что нас сопровождает авиация.
Колонна тронулась дальше, возле посадки, разделяющей поля с подсолнухом, стоял комбайн, на его бункере сидели мужчины в штатском. Вдруг впереди колонны послышались пулеметные очереди, сразу колонна ушла вправо по полю с подсолнухами, поехали назад. Танкисты на танках пролетали, делая дорогу и отстреливаясь куда-то вперед из пулемета.
Остановились мы в Богдановке, начали снова собирать колонну. Через час собрались, снова поехали. Съехали с трассы и поехали по полю. Что объезжали — не знаю, но после поля снова заехали на трассу и поехали дальше разными дорогами. Кто по полю (там уже была кукуруза), кто по асфальту.
27 августа мы собрались в п. Старобешево. Выехали колонной, возле развилки поехали налево от Мариупольской трассы, и снова со стороны Мариуполя (до него 82 км на указателе) послышались пулеметные и автоматные выстрелы. Вся колонна начала из окон техники стрелять в поле, туда же полетели и гранаты. Страха не было, была какая-то эйфория, чувство гордости, что мы здесь.
Впереди стояла «эмтешка» и перекрывала дорогу, указывая поворот налево, там, через метров триста, все остановились. У бэтээр были прострелены колеса, их стали менять...
Дальше должны были ехать в Новомихайловку, вроде бы... Но точно никто не знал. И снова поехали. Мы не знали, что до границы с Россией оставалось 18—16 км.
Колонна проехала километр — по посадкам, внутри них — мы продвигались дальше. И здесь услышали, впереди колонны, разрыв мины из миномета. Колонна распалась на несколько частей. Часть рванула вперед, часть назад, мы были в середине и поэтому развернулись по подсолнуху и поехали за танком (снова) вправо. Там были бэтээры, танки, десяток машин, в том числе кран. Но сразу по полю начали работать минометы. Бросив машины, мы побежали в посадку, мина попала в бэтээр. Когда чуть прекратилось, мы вернулись к машинам и поехали с двух сторон вдоль посадки. С одной стороны бэтээры и моя машина с боеприпасами, с другой стороны — бензовоз и машины. Немного стихло. То ли они меняли позиции, не знаю. Командиры думали, что делать, мы сидели и ждали. Тогда никому ничего не доходило, как-то все равно еще не поняли, что мы на войне.
Так как нас быстро отправили, то мы не знали друг друга, только каждый свое подразделение. Как додумался командир и крикнул, что пароль будет «Рыба-меч»?
Дальше было принято решение командирами, что лучшие машины разгружаем и грузим личный состав и прорываемся назад. Мой «урал» оказался тоже в числе лучших, мы пошли к нему, чтобы разгружать мины, но сгрузить успели только два ящика, и тут началось...
Уже смеркалось. Первые мины легли перед посадкой, все начали убегать в противоположную посадку. Стреляли из минометов 120 мм, били грамотно и прицельно. Эти поля все пристреляны, мы просто заехали в тир, где мишенями были мы и наша техника. Первые два выстрела, разрывы, через две-три минуты снова четыре выстрела, это и вводило многих в заблуждение. После первых выстрелов люди поднимались и бежали, но дальше следовало еще четыре.
Все небо превратилось в пожарище, горел бензовоз, начали взрываться боеприпасы. Послышались крики. Сначала кричал Панама — ему попали осколки в бок, он умер на месте. Обстрел не прекращался, в небе летало 4—5 беспилотников, как только где-то скопление людей — так сразу и залп туда минометов. Мы бежали, ползли вдоль посадки... Это все продолжалось три с половиной часа. Уже закончилось поле с подсолнухами, дальше шла целина. Она горела и очень дымила. Беспилотников видно не было и не слышно (они противно жужжат). Еще с полчаса отлеживались, потом встали. Было очень много разрозненных групп бойцов, и здесь сработал пароль командира «Рыба-меч». Мы понимали, что оставаться здесь нельзя, по теории, должна идти к утру зачистка, а сейчас был первый час ночи.
Собралось нас десятка четыре человек. Я и еще пятеро пошли по дороге, остальные с ранеными шли сзади. Прошли километра два-три, там ярок, подождали остальных. Начались ссоры, кто-то кричал, есть ли офицеры и куда идти? Места расположения никто не знал. Часть людей ушла на запад искать трассу. Мы пятеро пошли в сторону горящих фонарей к селу.
Шли мы по тропам, где ходят коровы на пастбище внизу ярка, по посадкам идти было страшно, вдруг растяжки? К половине пятого утра дошли до окраины села. Сели на самом краю и наблюдали, стало светать. До крайних домов деревни было метров триста. Двое вызвались и пошли в село. Вернулся только один, Саша. Он сказал, что второй оставил форму и оружие, взял штатскую одежду и ушел, потому что местный житель, дедушка, предупредил, что «дэнээр» в плен не берет и на днях вывезли и закопали много трупов наших добровольцев. После чего мы начали ждать темноты. Все время по посадке подходили наши товарищи, и к одиннадцати часам нас уже собралось 19 человек. Из них двое раненых, один в ягодицы, у второго выше колена перебита артерия, врач, два молодых лейтенанта. Они связались с командованием, но никаких транспортных средств для вывоза из зоны не было.
Оказались мы на окраине села Андреевка, через дорогу — поселок Комсомольский. Офицеры за свой счет на такси поехали в Мариуполь, но и там никто не оказал помощи, сказали, что они — территориальные войска и машину сюда дать не могут. Офицеры вернулись к двум часам дня. Дальше поступила информация, что якобы сбор в селе Веселое, что от нашего места расположения — в 7 км. И туда офицеры съездили — там никого не было. Пошел дождь, решили захватить транспорт и вывезти двух раненых. Ждали ночи.
Дед дал карту, сказал, что тут есть транспорт и своя заправка. Нашелся водитель, у которого все категории, подтянулись раненые. Я запомнил карту, но все равно надо было идти до Волновахи, а до нее — 80 км. Водитель и двое ребят пошли в карьер. Из всех я знал только Сашу, он и сейчас служит со мной в минометной батарее. Потом мы ждали на краю посадки, в карьере сразу раздалась стрельба, но не бой, а выстрелы в одну сторону.
Дальше у меня (потом узнал, что у большинства) начались галлюцинации, казалось, что с неба висят парашюты, на них гуманитарная помощь. Первыми пошли раненые и доктор, и с ними человек шесть. Мы ждали в посадке, тут вышел Саша, и мы двинулись догонять остальных, они уже перешли открытое поле и подходили к подсолнухам. Мы их не догнали, но договорились, что встречаемся в селе Веселом на кладбище. Я видел карту, и чтобы в подсолнухах не перестрелять друг друга, мы пошли в обход. А галлюцинации усиливались: деревья махали, как плюшевые медведи, лапами, в небе летало много, как в калейдоскопе, беспилотников, везде висели парашюты. И здесь кто-то прошел мимо по дороге — это был наш боец Игорь. Вот мы втроем пошли в обход. Я сказал, что мне все мерещится, они тоже подтвердили, что у них — галлюцинации, но вроде мы еще соображали. Я помнил карту и показал, что надо поворачивать вправо после свалки.
Вдалеке показались фары, мы подумали — идет колонна, и все побежали прятаться под деревья. Посидев немного, мы поняли, что это обычные фонари, которые стоят на месте, пошли на их свет. Шли часа три, дошли до яра, начали его обходить по полю с подсолнухами (они уже достали) и сразу за полем вышли на окраину села. Так как было утрачено чувство времени, подумали, что это не Веселое, решили его обойти, пошли по огородам. Мы попали прямо к фонарям — это был большой карьер по добыче известняка. Тут Игорь говорит, что вот «ураган» стоит, и мы его видели, я понимаю, что этого не может быть, но мы полезли в другую сторону. Как не переломали ноги — не знаю. Залезли опять наверх, кончилась вода. Решили искать ночлег и вышли на кладбище. Там и легли друг возле друга. Уснули.
Часа через два проснулись оттого, что кто-то рядом разговаривал. Это подошли наши. Было начало пятого утра (часы были у меня одного с электронным светящимся табло). Прошлись по кладбищу, хотели найти воду. Товарищи присели отдохнуть. В селе нашли хозяина с машиной, оказалось, это все-таки село Веселое, там домов 40, и только в одиннадцати домах сейчас жили люди. Вода только привозная. Дед согласился отвезти всех на блокпост в Волноваху. На «шевроле» первыми поехали двое раненых, лейтенант и доктор. Мы остались на улице, хотя ни дом, ни сарай хозяин не закрывал. Через два часа ребята отзвонились, что их довезли в пункт назначения. Еще через полтора часа дед вернулся. Нас осталось 9 человек, деньги на бензин были, но началась бомбежка Комсомольского, и дед сказал, что все заправки закрыты — ехать никак.
Я решил уходить сразу днем, дед проверил мост через речку, чужого блокпоста там не было. Мы пошли, бабушка-соседка дала в дорогу чай, мед, огурцов, арбузов. Через 5 км дошли до моста, перешли его благополучно и вышли на трассу на Волноваху. На встречу ехал «ваз-2106», в ней сидели 6 человек — это были бойцы 51-й бригады, сказали нам, чтобы мы шли быстрее, потому что «котел» замыкается. Мы зашли в посадку, поели, что дала бабушка, был полдень 29 августа.
Я сказал: «Растягиваемся в колонну по одному и тормозим все машины, кто сколько сможет — пусть забирают, все едем до Волновахи». Ребята начали уезжать по одному, по двое. Впереди шло четверо, они сказали, что поедут только вместе. Я сел в машину, там было только одно место. И расслабившись, забыл и не сказал, что мне до Волновахи. В машине ехала семья: жена, муж и сын лет 16-ти. Они сказали, что из Комсомольского, что там бомбят, а украинская нацгвардия ставит в поселке минометы, поэтому они уезжают, бегут. Я спросил, куда? Они ехали в Бердичев, а Волноваху, точнее поворот к ней, уже проехали. Тогда водитель показал, что впереди едет зерновоз «камаз», он наверняка идет на элеватор в Мариуполь. Мы обогнали грузовик на развилке, водитель остановился, сказал: «Беги быстро, как только можешь, — здесь «дэнээровцы» — и тормози “камаз”». Я побежал.
«Камаз» остановился, я сразу залез и поехал. Водитель оказался из Донецка. Он рассказал, что наконец-то вывез семью из города, а сам он служит в ополчении «дэнээр», но ему хочется мира. Я закрылся шторками со стороны спальника, так мы и ехали, потому что навстречу ехали машины с «дэнээровцами». После ветряков (такие большие величественные) мне сказали, что можно уже не прятаться — территорию контролируют украинские войска.
Доехал я до Мариупольского блокпоста, вылез метров за 50, разрядил автомат, достал пистолет и военный билет. На блокпосту встретили и, не сказав ни слова (я был уже не первый), проверили военный билет и отправили в расположение блокпоста (в палатку), там стояли как в/с ЗСУ, так и добровольцы батальона «Азов». Приняли нормально, расспрашивали обо всем, они еще не были под артобстрелом, но уже тогда полным ходом строились укрепления, блиндажи и другие оборонительные сооружения.
Спустя сутки подъехали еще два человека из 92-й бригады, и нас троих отвезли в Мариупольский аэропорт. Там мы переночевали, поели и утром сдали оружие, боеприпасы, бронежилеты, в штабе нам выписали документы о сдаче оружия, а также командировочный лист на меня и что со мной следуют двое военнослужащих.
Дошли до блокпоста на трассе Мариуполь—Одесса, ребята посадили нас на попутный транспорт — и мы поехали на ж/д вокзал. Там было очень красивое море. И здесь нам повезло — как раз пустили дополнительный поезд для беженцев в 18.40 Мариуполь—Харьков. Мы сели в поезд и через 14 часов уже прибыли в Харьков, где по приезду разбежались по домам праздновать второе рождение...
P. S. После приезда узнал: из нашей батареи 2 человека попали в плен, 1 — контужен и 1 — пропал без вести. Потом двоих из плена поменяли, сейчас они дома. Какие общие потери подразделения, мне неизвестно.