Старый Хью жил недалеко от того утеса, на

Котором маяк – как звездочка на плече.

И лицо его было словно ветрами тёсано.

И морщины на нем – как трещины в кирпиче.

«Позовите Хью! – говорил народ, - Пусть сыграет соло на

Гармошке губной и песен споет своих».

Когда Хью играл – то во рту становилось солоно,

Будто океан накрыл тебя – и притих.

На галлон было в Хью пирата, полпинты еще – индейца,

Он был мудр и нетороплив, словно крокодил.

Хью совсем не боялся смерти, а все твердили: «И не надейся.

От нее даже самый смелый не уходил».

У старого Хью был пес, его звали Джим.

Его знал каждый дворник; кормила каждая продавщица.

Хью говорил ему: «Если смерть к нам и постучится –

Мы через окно от нее сбежим».

И однажды Хью сидел на крыльце, спокоен и деловит,

Набивал себе трубку (индейцы такое любят).

И пришла к нему женщина в капюшоне, вздохнула: «Хьюберт.

У тебя ужасно усталый вид.

У меня есть Босс, Он меня и прислал сюда.

Он и Сын Его, славный малый, весь как с обложки.

Может, ты поиграешь им на губной гармошке?

Они очень радуются всегда».

Хью все понял, молчал да трубку курил свою.

Щурился, улыбался неудержимо.

«Только вот мне не с кем оставить Джима.

К вам с собакой пустят?»

- Конечно, Хью.

Дни идут, словно лисы, тайной своей тропой.

В своем сказочном направленьи непостижимом.

Хью играет на облаке, свесив ноги, в обнимку с Джимом.

Если вдруг услышишь в ночи – подпой.

6 декабря 2007 года.