Девочка – черный комикс, ну Птица Феникс, ну вся прижизненный анекдот.

Девочка – черный оникс, поганый веник-с, и яд себе же, и антидот.

Девочка – двадцать конниц, две сотни пленниц, кто раз увидит, тот пропадет.

Девка странна малёха – не щеголиха, а дядька с крыльями за плечом.

Девочка-как-все-плохо, гляди, фунт лиха, вот интересно, а он почем.

Девочка – поволока, и повилика – мы обручим, то есть обречем.

Думает, что при деле: сложила дули и всем показывает, вертя.

Все о любви трындели, и все надули, грудную клетку изрешетя.

Двадцать один годок через две недели, не на беду ли она дурачится, как дитя.

***

И пока, Вера, у тебя тут молодость апельсиновая,

И подруги твои сиятельны и смешливы, -

Время маму твою баюкает, обессиливая.

- Как ее самочувствие? – Да пошли вы.

И пока, Вера, ты фехтуешь, глумясь и ёрничая,

Или глушишь портвейн с ребятами, пригорюнясь,

Время ходит с совочком, шаркая, словно горничная,

И прибирает за вами юность.

И пока, Вера, ты над паззлом исходишь щёлочью,

Силишься всю собрать себя по деталькам, –

Твой двадцать первый март поправляет чёлочку.

Посыпает ладони тальком.

***

Время быстро идет, мнет морды его ступня.

И поет оно так зловеще, как Птица Рух.

Я тут крикнула в трубку – Катя! – а на меня

Обернулась старуха, вся обратилась в слух.

Я подумала – вот подстава-то, у старух

Наши, девичьи, имена.

Нас вот так же, как их, рассадят по вертелам,

Повращают, прожгут, протащат через года.

И мы будем квартировать по своим телам,

Пока Боженька нас не выселит

В никуда.

Какой-нибудь дымный, муторный кабинет.

Какой-нибудь длинный, сумрачный перегон.

А писать надо так, как будто бы смерти нет.

Как будто бы смерть – пустой стариковский гон.

20 февраля 2007 года.