Я проснулся уже вечером, прямо перед ужином. Ребята оказались дружелюбнее, чем всегда и помогли мне поднять свое растревоженное и затекшее тело с койки. Они, почти что за руки, подвели меня к столовой и усадили на место. Я мало обращал внимание на тех, кто куда смотрел во время обеда, но тяжело было укрыться от тяжелого взгляда братьев Варма и их прихвостней, которые бегали за ним, как побитые собачонки за жестоким хозяином.

Обычно, они смотрели на меня как на кусок дерьма, в лучшем случае, как на презренного червя для рыбалки. Но на этот раз в их взгляде чувствовалась победа. Да, что там говорить, во всем воздухе вокруг них витал аромат победителей. Черт, они что убили Оуэнса или Шарпа, раз были такими удовлетворенными?

— Что они так таращатся? — Даже Малыш Питти заметил это.

Я пожал плечами и пододвинул чашку с похлебкой. В мутном бульоне плавала крупа и несколько крупно нарезанных кусков картофеля и ветка петрушки. От одного вида хотелось вывернуться наизнанку.

— Они все еще смотрят. — Наклонился надо мной Пит.

Я неспешно, будто невзначай, посмотрел на Варма. Они смотрели на меня в упор, даже не стесняясь. Только надзиратель, пригрозивший им плетью, немного утихомирил их смех.

— Я не знаю, чего они хотят от меня. — Покачал я головой и проговорил тихо.

Я чувствовал себя бабочкой в банке, будто меня поместили за стеклянную стенку и прикрыли крышкой, налив туда бальзамическую жидкость. А местные хулиганы смеялись надо мной и отрывали по одному крылышку.

Люка снова не было, а его соседи по бараку, поникшие и угрюмые, как полная противоположность шайки Варма, даже не прикоснулись к тарелкам. Они встали из-за стола одновременно и вышли из столовой. Я знал, что рискую всем, моя кожа до сих пор горела огнем от ремней, а шея еле сгибалась, но я не мог больше ждать. Я и так потерял слишком много времени.

— Парни! — Закричал я, когда вышел наружу, вслед за ними.

Некоторые пошли дальше, некоторые остановились и обернулись. Но я, тут же растерял все свое мужество. Надзирателей не было, директоров тоже, но все вокруг кипело, как и внутри меня тоже, я знал, что здесь полно ушей и глаз, даже если их не видно.

— Что тебе? — Спросил один из ребят.

— Где Люк? — Смог выдавить я из себя.

На этот раз остановились все.

— Хочешь увидеть его? — Злобно спросил меня один из парней.

Я странно посмотрел на него, будто меня приглашали на вечеринку с незнакомцами. Я поплелся за ними к бараку, отступая на пару шагов назад и беспокойно оглядываясь, чтобы нас никто не поймал. Не хватало провести еще пару суток в камере. Крысы по мне еще не соскучились.

Кровать Люка стояла прямо перед дверью. Я заметил, что он сжался в комок, свернувшись на провонявшем матрасе. Его окровавленные штаны висели на спинке, а сам он отвернулся к окну.

Мой рассудок помутился. Я ничего не понимал. Люк ведь продал меня, за что его наказали?

— Кто это сделал? — Тихо спросил я.

Парни покачали головой.

Я подошел к кровати друга и осторожно дотронулся до его ноги. Он вздрогнул, как от разряда тока.

— Не трогай меня! — Заорал он и пошатнулся, перекувырнулся через голову и упал.

Я подбежал к нему, поднял его на ноги и усадил обратно. Не знаю, понимал ли он кто перед ним.

— Джек?

Он тихо прошептал мое имя и заплакал. Я приобнял его за плечи.

— Как ты? Что они сделали с тобой? — Хныча, спросил он.

Я удивлялся этим людям. Они были эгоистами. Но когда другому было плохо, по-настоящему плохо, они даже о себе забывали.

— Кто это сделал? — Спросил я тихо.

Люк напрягся и отстранился.

— Наш разговор не прибавит мне популярности. Тем более в глазах…

— В глазах кого? — Он не мог произнести имени своего насильника, но мне нужны лишь доказательства. Я уже знал, кто был виновен. — Крис или Бен?

Люк ошалело посмотрел мне в глаза и на его лице я прочитал все, что было нужно.

— Я думал, что избавлю себя от страданий, если продам кого-то, но я не учел, что меня тоже могут продать.

Я отсел от него на другую кровать.

— Тебя кто-то сдал?

Люк качнул головой и прикрыл глаза.

— Свои. Я получил то, к чему стремился. Я хотел избавиться от страданий, путем предательства, а получил еще большие муки, потому что кто-то меня предал.

Я опустил голову. Проблем добавлялось все больше. Если Люк хотя бы сознался, он предупредил, на что пошел, то тот, кто сделал это с ним, был еще худшим, сгнившим изнутри дерьмом.

Вернувшись в барак, я сразу лег на кровать, но уснуть не мог. Люка кто-то сдал, и этот кто-то был ближе, чем нам казалось. Сам Хейвс нанял братьев Варма, чтобы проучить Люка? Зачем? Он ведь оказался лучшим исполнителем, чем ожидалось. Они сами слышали, как Люк согласился на донос? Нет, их не было в корпусе в то время. Директор никогда не позволил бы себе так рисковать.

Я уткнулся в подушку и почти задохнулся, теперь жадно глотая воздух. Теперь все было в опасности. Все становилось призрачным: наши планы, цели, желания. Мы не узнаем ничего ни о Грегори, ни о Карле и Колли, ни о Люке. Я бессознательно причислил Люка к жертвам, еще не зная, что мои мысли будут пророческими.

Наконец, усталость от раздумий сморила меня и я уснул.

— Он ничего не помнит. Это уже не в первый раз. Я очень беспокоюсь за него и за его… сознание.

Меня вернул в реальность чей-то знакомый голос, но место, где я очнулся, не было моим бараком. Я осмотрелся и понял, что уже просыпался здесь. Это больничная палата, где впервые старик-незнакомец, сказал мне, что он Джастин Саймон.

Врач и этот старик увидели, что я очнулся и вместе подошли ко мне. Лицо доктора было самоуверенным и даже черствым, а старик выглядел обеспокоенным.

— Его подсознание блокирует воспоминания и тем самым стирает границу между реальностью и прошлым. Как ни странно, но все еще живет там, двенадцатилетним мальчиком, в Обители.

— Вы знаете почему? — Спросил его старик. Двое мужчин разговаривали так, будто меня вовсе не существовало.

— Вы знаете. — Ответил врач. — Он пытается исправить что-то произошедшее в прошлом, что-то приносящее ему большое страдание из-за чувства вины.

Я закрыл глаза и представил себе игровую площадку перед бараком. Я должен оказаться там со всеми: с Марти, с Люком, с Колли, с Карлом, с Грегори, с Саймоном.

Старик дотронулся до моего плеча, и я открыл глаза. Передо мной стоял молодой Джастин, но мы все еще были в той палате.

— Где я, Джастин? Что ты здесь делаешь? Что тут происходит? — Спросил я и не узнал своего хриплого, низкого голоса. Голоса взрослого мужчины.

— Я хочу показать тебе кое-что. — Он достал из-за спины зеркало и повернул его ко мне.

Я увидел сорокалетнего, чуть седого мужчину, с темной бородой и красноватыми, припухшими глазами. Я увидел себя.