У Вальтера были все основания проявлять подозрительность и недовольство по поводу прихода заокеанских визитёров. Гости из других стран уже приходили к нему и не один раз. И далеко не всегда с добрыми намерениями, хотя и приятные визиты тоже бывали.

Однажды был случай, когда к нему явилась очень вежливая и очень респектабельная делегация нифонских учёных — так они сами себя назвали. Впрочем, Вальтер у них никаких документов не проверял, и они вполне могли быть кем угодно другим.

По странному стечению обстоятельств, их тогда тоже было четверо. Раскрыв калитку, Вальтер смотрел на них своими ледяными глазами, изображая полное равнодушие, хотя в глубине души был очень поражён — это ведь были не обычные обитатели планеты, а нифонцы, считавшиеся, по общепринятой версии, самыми экзотическими людьми в мире. Вальтеру всегда не нравилась вся эта выпирающая из них показная и напускная экзотичность, и он считал, что это просто-напросто пошлость. И вот он смотрел сейчас на этих людей, и на его лице не отражалось ни удивления, ни восторга, ни даже самой элементарной вежливости. Он только спросил у них, что им от него надо?

Самый старший из них назвал своё имя: Фунакосий, остальные трое склонили при этом имени головы в почтительном и благоговейном поклоне. Вальтер сразу понял, что Фунакосий — это у них настолько большая величина, что остальные трое уже особого значения не имеют. Скорее всего, они были ему только свитой. Косвенным доказательством этому служили четыре автомобиля, на которых приехали эти четверо: на каждый автомобиль приходилось по одному водителю и по одному охраннику. Один из автомобилей был очень дорогим — нифонской марки «Цветущий персик», другие просто дорогими — марки «Лунный свет».

Фунакосий заявил, что он и его спутники — крупнейшие нифонские учёные-культуроведы и они просят принять их.

— Проходите, — сказал Вальтер и показал своим гостям на широкую каменистую тропинку, ведущую к его дому.

Гости поклонились в знак особой признательности за это приглашение и двинулись в путь.

Это была торжественная процессия из людей, одетых в нифонские национальные костюмы и ведущих себя крайне своеобразно. От калитки до дома они шли гуськом (хотя можно было спокойно передвигаться и по двое) и, видимо, по старшинству. Точно так же они и входили в дом… Но, прежде чем они окончательно войдут туда, мы их мысленно задержим в неподвижности и очень коротко расскажем о нифонцах.

Это были единственные люди на всей планете, у которых по непонятной причине волосы были тёмно-красного цвета. Цвет глаз у них был зелёный, и это тоже сильно выделяло их на фоне других людей. Поскольку на этой планете у всех людей цвет кожи и черты лица были примерно одинаковы, то очень просто было принять обличье настоящего нифонца. Для этого нужно было перекрасить волосы, надеть нужные линзы на глаза и, освоив их манеру вести себя и их язык, перевоплотиться в них полностью. Что многие и делали, потому что это считалось очень модным.

Две вещи нифонцы делали постоянно: кланялись и улыбались. Иногда смеялись. Вальтер знал, что, согласно национальному обычаю нифонцев, смех означает у них не радость, а, как правило, согласие, иногда — что-то другое. Улыбка — это вежливость и ничего больше. Категорий «радость» и «веселье» у этого народа не было вообще. Они всегда были очень серьёзны и очень рациональны. Никаких эмоций — только ритуал. Все их поступки и поведение подчинялись заведённым правилам, и никакие отступления от этих норм нифонцу не позволялись. Они одинаково хорошо владели обеими руками и писали свои иероглифы то с помощью левой руки, то с помощью правой — в зависимости от дня недели и некоторых других важных обстоятельств. В языке у них не было падежей, предлогов, союзов и личных местоимений; у них не было различия на единственное и множественное число, а глаголы у них не менялись по временам — они всего этого не изобрели, но зато у них было несколько ступеней вежливости: одинарная вежливость, двойная, тройная, дополнительная, возвышающая и многократная. Существовала сложная система обычаев, согласно которой эти разные ступени и формы вежливости применялись при обращении к людям. Это же самое касалось и системы почтительных поклонов и обычаев того, как надо сидеть, принимать пищу (и какую!), пить чай и вести беседу.

Но сдвинем с места застывшие фигуры и продолжим рассказ о том, как они входили-входили в дом и наконец-таки вошли.

В ответ на предложение хозяина сесть — гости вежливо поклонились, достали свои собственные коврики, расстелили их на полу и, сняв обувь, уселись на них, скрестив ноги, а руки положив на колени.

Вальтер, прекрасно понимая, что допускает некое глумление, сказал, что он хотел бы чем-нибудь накормить и напоить своих гостей, но для этого им бы пришлось сесть за обычный стол и есть из обычной посуды, на что они наклонили вперёд свои красноволосые головы, поблагодарили, прижав левую руку к сердцу, а правую ко лбу и ответили, что есть не хотят, ибо пришли сюда по очень важному делу, касающемуся развития мировой науки.

На самом деле, на протяжении всей встречи говорил лишь один человек, а другие лишь кивали, улыбались и иногда дружно смеялись. Всё это они делали почтительно и синхронно, словно бы заранее отрепетировали все свои действия.

Возможно, нифонский ритуал требовал от Вальтера, чтобы и он уселся таким же образом, но он этого не сделал. Сел в обыкновенное кресло и спросил гостей, глядя на них сверху вниз:

— Итак, чем я могу быть вам полезен?

Фунакосий сказал:

— Мы представители финансового отдела местного нифонского консульства.

Вальтеру нужно было сказать: «Очень рад» или «Весьма польщён», но он вместо этого ответил:

— А я почему-то подумал, что вы учёные. Мне, видимо, послышалось.

Все четверо вежливо улыбнулись. Фунакосий сказал:

— В нашей стране наука не существует в отрыве от бизнеса. Мы представляем и науку, и бизнес.

— Допустим, что так. Ну и что из этого следует?

Все четверо дружно рассмеялись. Фунакосий уклончиво проговорил:

— Из этого следует очень многое.

— А нельзя ли поточнее?

Фунакосий воздел руки к небу и сказал:

— Один наш знаменитый нифонский поэт и мудрец высказался как-то раз по этому поводу таким образом:

С этими словами Фунакосий молча склонил голову, видимо, в знак уважения к памяти великого поэта. Остальные нифонцы дружно сделали то же самое.

Вальтер усмехнулся.

— Я не являюсь поклонником вашей поэзии. Ваш способ туманного выражения мыслей мне непонятен и скажу более того — неприятен. Говорите прямо, зачем пришли?

Фунакосий ответил:

— Одним из достоинств нашего народа является то, что он может изъясняться и прямо, и косвенно. Мы способны со всеми людьми найти общий язык. Ведь именно по этой причине почти все деньги мира и хранятся в наших банках, а не в ваших. Нам доверяют.

Вальтер сказал:

— Я как раз не из тех, кто вам доверяет.

Все четверо нифонцев дружно рассмеялись в ответ.

Вальтер сохранил непроницаемое лицо и сказал:

— Впрочем, говорите, я вас слушаю.

Фунакосий склонил голову в почтительном поклоне и, улыбаясь, сказал:

— На нашей священной земле когда-то жил варварский народ, истреблённый нашими доблестными воинами много веков тому назад. Как говорил другой наш великий поэт:

— Какая чушь! — пробурчал Вальтер, и в ответ все четверо молча склонили головы, видимо, желая этим сказать: мы приняли к сведению твоё мнение, но от комментариев воздержимся.

Фунакосий продолжил:

— К сожалению, могилы эйнов и по сей день оскверняют нашу землю, и, как только мы их находим, мы их тут же уничтожаем.

При этих словах он поклонился в знак особой признательности к тем, кто это делает, а трое других нифонцев дружно рассмеялись.

— Вы уничтожаете их могилы? — удивился Вальтер. — Но ведь они уже давно умерли и не могут больше причинить вам вред!

— Мы очень надеемся на это, — сказал Фунакосий.

Вальтер спросил, насторожившись:

— На что вы надеетесь? На то, что они умерли или на то, что они не смогут причинить вам вред? У вас есть сомнения на этот счёт?

— В нашей жизни всегда найдётся место сомнению, — уклончиво ответил Фунакосий.

Все четверо нифонцев в ответ рассмеялись, а Фунакосий продолжил:

— Но даже, если они и в самом деле исчезли, то и самая память об этих примитивных варварах вредит нашему народу. Всё, что мы находим при раскопках, — это скорбные артефакты, прикосновение к которым весьма пагубно отражается на благополучии нашей нации.

— И что же вы придумали, чтобы эту беду устранить? — спросил Вальтер.

— Вся Нифония покрыта древними храмами вымершего варварского народа. Повсюду на нашей земле мы видим остатки их крепостных стен, их дворцы с колоннами, их древние стадионы, их статуи богов. Но с другой стороны: в нашем процветающем государстве выросли самые высокие в мире небоскрёбы, у нас работают самые мощные в мире заводы, и они производят самые лучшие и самые дешёвые в мире товары, и мы не можем смотреть равнодушно на то, как эти памятники ушедшей дикости напоминают нашим людям о том, что можно было бы жить как-то иначе. Не так, как мы живём.

— И что же вы придумали, чтобы искоренить эту дикость окончательно?

— Долгое время мы занимались тем, что очищали нашу землю от этой скверны. Мы сносили эти сооружения, но нас стали ругать за это. И тогда мы стали окружать эти сооружения высокими заборами, выставлять охрану и не допускать туда людей, для того чтобы пагубное воздействие мерзкой цивилизации, ушедшей в прошлое, не перекинулось на нашу современную нацию. Но потом мы поняли, что неприятностей от этого становится ещё больше. Запретный плод сладок, и многие рядовые нифонцы потянулись к истории исчезнувшего племени. Стали поговаривать о том, что, оказывается, многими своими обычаями современное человечество обязано именно этому вымершему народу. Именно они, эти люди, впервые придумали некоторые виды искусства, они изобрели международные спортивные состязания и буквенную письменность, которую наш народ так и не принял; они придумали некоторые науки: например, математику и философию… Мы, нифонцы, никогда не были фанатиками. Для нас самое главное — это практическая выгода. Мы поняли: тот факт, что эйны жили когда-то на нашей земле, можно превратить в прибыль. В нескончаемый источник дохода! И тогда мы стали превращать остатки этой древней цивилизации в развлекательные центры. У нас появились мультики для детей, в которых эйны изображались, как смешные человечки. Им не жилось спокойно на месте, и они вечно что-то придумывали. И всем теперь понятно, что вымершие дикари — это просто забава. Шутка. Аттракцион. И это сейчас официальная политика нашего государства.

Все четверо дружно рассмеялись.

— Как странно, — сказал Вальтер. — Ваши предки пришли на Эйнскую землю со стороны, вы не смогли поработить эйнов и в качестве рабов ввозили к себе людей других национальностей. А эйнов вы уничтожили за их непокорность! Вы построили на месте прекрасной Эйнии свои мерзкие небоскрёбы, заводы и железные дороги, вы живёте на чужой земле и у вас нет никакого раскаяния по поводу того, что вы сделали?

Все четверо дружно рассмеялись. Отсмеявшись положенное по ритуалу время, они замолчали, а Фунакосий по праву старшинства сказал:

— Мы никогда и ни в чём не раскаиваемся. Наш народ тем-то и отличается от всех остальных народов, что именно мы являемся избранниками и любимцами божьими. Поэтому всё, что бы мы ни сделали, может быть только правильным. Любое возражение против нашей воли — ошибочно, потому что это возражение против воли бога. И именно по этой причине мы и правим всем миром.

Вальтер усмехнулся и презрительно бросил:

— Ничем вы не правите, кроме собственного воображения. Вы придёте и уйдёте, а память об исчезнувшей эйнской цивилизации будет жить среди Человечества, пока оно будет существовать. Говорите прямо, зачем явились ко мне! Мне надоели ваши хождения вокруг да около!

Всё четверо некоторое время неопределённо улыбались одними губами, наклонив головы вперёд и глядя на негостеприимного хозяина исподлобья. При этой улыбке их мелкие зубы были оскалены; Вальтер понял, что у нифонцев это тоже какой-то условный знак… Наконец Фунакосий нахмурил свои тёмно-красные брови и сказал глухим голосом:

— Мы можем и прямо. Мы умеем по-всякому.

Вальтер понял, что его гость едва сдерживает ярость.

— Я восхищён вашими свойствами, — сказал Вальтер и в ответ удостоился поклона гостей.

Фунакосий сказал:

— Нам известно, что вы считаетесь знаменитым мореплавателем. Но нам известно и другое: на самом деле — вы самый успешный из всех ныне существующих искателей сокровищ. Есть мнение, что вы контактёр очень высокого класса.

— Контактёр — это что такое? — изумился Вальтер. — Вроде как киноактёр, да?

Все четверо рассмеялись. Фунакосий сказал, улыбаясь не только губами, но и впервые за всё время и своими ярко-зелёными глазами. Вальтер понял, что он, видимо, сказал что-то очень смешное с точки зрения гостей.

— Это слово из вашего языка, — пояснил Фунакосий. — Оно означает человека, который умеет вступать в контакт с другими мирами.

— Но я никогда не вступал в контакты с другими мирами! — удивился Вальтер. — И не очень-то и уверен в том, что они существуют вообще.

Все четверо опять рассмеялись, а Фунакосий сказал вкрадчивым голосом:

— С вашего позволения, у нас на этом счёт совсем другие сведения: вы — контактёр.

Вальтер решил не спорить и поэтому сказал:

— Может быть, вы и правы. Вам виднее.

Фунакосий склонил голову в почтительном поклоне и продолжил:

— По нашим данным, в течение ряда лет вы жили тем, что по заданию отдельных сыщиков, сыскных агентств, различных частных или государственных организаций, а также отдельных состоятельных людей вы искали всевозможные пропавшие ценности. И это и есть ваш главный талант: вы необъяснимым образом знаете, где закопаны сокровища или где спрятан важный документ. И если вам заплатить, то вы отнесётесь к этому как к простой работе и прекрасно выполните её.

Вальтер спокойно возразил:

— У вас не точные данные. Я лишь изредка занимался такою работой и никогда не выполнял преступных заказов. Я делал только то, что может принести пользу людям. Или, по крайне мере, не принесёт им вреда.

Все четверо склонились в почтительном поклоне. Фунакосий сказал:

— Это именно то самое, что вызывает наше самое неподдельное восхищение.

Вальтер небрежно бросил:

— Вам бы только деньги зарабатывать. У вас, кроме этого, нет никаких других идеалов.

Все четверо сидящих молча склонили головы, и Фунакосий, по праву старшинства, высказал общее мнение:

— В нашем народе живёт такая традиция: человек должен уметь делать какую-то одну-единственную, но очень важную операцию. Человеку нельзя знать слишком много разных вещей, иначе этот человек возомнит себя самым умным, а мы этого не любим. Поэтому каждый нифонец должен делать хорошо только одну операцию. Неважно, какую именно, но одну. Но делать её он должен хорошо. Очень хорошо! Например, писать стихи о снегопаде, или рисовать пейзажи с изображением бамбуковых зарослей, или затачивать ножи, или ткать кружевные воротнички. Каждый год у нас происходят соревнования на лучшего мастера по всем этим видам искусства. И лучший получает награду. Мы убеждены, что, если бы на нашей планете происходили соревнования за звание лучшего контактёра, то вы бы заняли на них первое место.

Все четверо дружно рассмеялись.

Вальтер сказал:

— Итак, я, по вашему мнению, лучший контактёр, и вы пришли сделать мне деловое предложение по отысканию каких-то очередных сокровищ?

Все четверо заулыбались.

— Вы ошиблись, почтеннейший, — сказал Фунакосий. — Мы пришли к вам совсем по другому делу.

— По какому же?

— В окрестных водах лежат несметные сокровища вымерших эйнов. Грабители в старые времена пытались вывести из нашей страны эти сокровища. Как мы видим, почти все их попытки не увенчивались успехом. Почти все корабли утонули, и это не может быть случайным: наши боги противятся тому, чтобы сокровища, которые, по справедливости, должны принадлежать нифонскому народу, были вывезены куда-то в другие страны.

— Я даже не хочу спорить с вами, — сказал Вальтер. — Это сокровища не ваши. — Исчезнувшая цивилизация со всем, что от неё осталось, принадлежит теперь всему человечеству. Пусть люди знают, что были такие люди по имени эйны и они были очень искусными художниками и мастерами. Пусть любуются и пусть очищаются от современной скверны. А вы хотите это захватить себе — так я понимаю?

— Вы неправильно понимаете, — сказал Фунакосий, и все четверо дружно при этом рассмеялись. — У нас совсем другие к вам предложения. И они совершено разные, на все случаи жизни. Если вы откажетесь от одного, то мы вам сможем предложить совершенно другой вариант; если вы откажетесь от другого, то мы предложим вам третий. И так далее. Мы неистощимы на выдумку.

— Слушаю, — сказал Вальтер.

— Как вы находите сокровища — нам это не интересно. Возможно, вам помогают боги, и нам не следует соваться в эти дела, возможно, вы экстрасенс или просто очень внимательный человек, но мы бы хотели купить у вас эту вашу способность.

— Вы хотите, чтобы я добывал для вас золотые сокровища, оставшиеся с затонувших кораблей?

— Можно и так. Наши музеи нуждаются в пополнении своих коллекций. Мы будем платить вам очень хорошие деньги. Гораздо большие, чем вам платит местный покровитель науки и искусства богач Меценат — мы прекрасно осведомлены и об этом.

— Богач Меценат — гражданин моей страны, и те немногочисленные золотые сокровища, которые я нашёл в море и продал для его музея, хранятся на территории нашей страны, и я не хотел бы, чтобы они уплывали от нас.

Фунакосий сказал:

— Вы же сами говорите, что для вас привлекательна идея служения всему человечеству. А всё человечество — это мы, Нифония. Мы его возглавляем по причине нашей богоизбранности.

— Это всё ваши пустые фантазии, — пробурчал Вальтер. — Я уже вам сказал: вы возглавляете только собственное воображение.

Все четверо молча склонились в ответ, словно бы в чём-то соглашаясь с Вальтером, хотя он вполне допускал, что они имели в виду и что-то совсем другое.

— Этого предложения я от вас не принял, — сказал Вальтер. — Что у вас ещё?

— Теперь — совершенно другой вариант.

— Слушаю.

— Возможно, вы знаете какое-то заклятие, какую-то мистическую технологию, с помощью которой вы общаетесь с другими мирами. Откройте нам эти тайны, и мы вам очень щедро заплатим.

— Я не владею никакими технологиями, — сказал Вальтер. — Что у вас ещё?

— Мы не верим вам, что вы не владеете никакими мистическими тайнами, — сказал Фунакосий. — По нашим данным, это не так. Но мы можем и не вмешиваться в это. Что, если так: мы организуем туристические экскурсии для очень богатых туристов. Вы будете экскурсоводом, под руководством которого подводные туристы будут опускаться на дно морское?

— И что мы там должны будем делать?

— Вы будете показывать им затонувшие корабли и отыскивать вместе с ними сокровища, которые вы сможете по своему усмотрению брать себе или продавать туристам в качестве сувениров. Это будут очень дорогие экскурсии, и они будут приносить вам бешеный доход…

Они тогда так ни до чего и не договорились, и Вальтер, выпроводив гостей, облегчённо вдохнул.

— Как они мне надоели, — прошептал он тогда.

В самом деле: ему не о чем было особо беспокоиться. У него было всё в порядке с рынком сбыта добытых сокровищ, и хотелось только жить спокойно, заниматься любимыми делами и не думать ни о чём слишком трудном для сознания.

Для этих целей он и принял над собою покровительство Мецената.