Но на подлодке было ещё и так называемое всплывающее устройство — нечто вроде батискафа, который выстреливается на тросе вверх; люди вылазят из него куда-то на поверхность моря к тем, кто их там подберёт; затем устройство затягивается назад, внизу эта капсула вновь заполняется людьми, и опять поднимается на поверхность… Но это так — по теории. На практике же, выяснилось, что и эта гениально простая штуковина — не срабатывает!
За всё время существования корабля никому не пришло в голову испытать в деле всплывающее устройство. Это было бы слишком хлопотно: сначала погружайся, потом запихивай туда людей, потом отстреливай устройство вверх, потом жди, пока там люди из него вылезут, потом затягивай всё назад… загружай… отстреливай… жди… Гораздо легче было ничего этого не делать. А только записывать липу в техническую документацию, что вот, мол, испытания проводятся, что всё в ажуре и в порядке…
Всё-таки кино — это вещь очень вредная; в большой степени именно из-за этого вида искусства люди отвыкают всерьёз воспринимать беды и катастрофы. Привыкли к тому, что всё на экране, всё — понарошку, а когда случается что-то настоящее, они с изумлением обнаруживают, что оказались отнюдь не в кинозале, отнюдь не дома на диване перед телевизором, а наедине с Бедою или даже прямо — со Смертью.
Всплывающее устройство было так плотно упаковано в своём гнезде, что, если глядеть на подлодку сверху, то неопытным глазом нельзя было бы и заметить, где оно там прячется в этом обтекаемом гладком корпусе.
Оно было так плотно упаковано, что за всё время своего беззаботного и бесполезного лежания в гнезде — прилипло!
Возможно, чересчур уж гладкие поверхности просто срослись на молекулярном уровне — очень уж всё было тщательно подогнано — с мастерством ювелирным, а возможно — и что-то другое: ну, например, штуковину приварили невзначай, чтобы она не вывалилась на ходу. И это последнее — скорей всего. А впрочем, какая разница! Одно было очевидно: всплывающее спасательное устройство — не всплывёт и не спасёт!
Поэтому, когда туда в панике залезли двое офицеров и попытались, выражаясь коммунистическим языком, «оторваться от коллектива», то есть тайно ото всех спастись бегством, у них, естественно, ничего не получилось. Паникёры вхолостую выдавливали и выдавливали в Мировой Океан громадное количество воздуха, но вырваться из подводного плена так и не смогли. Им указали на неправильность их действий. В резкой форме. Опозоренные в глазах экипажа попыткой незаконным образом спасти свои шкуры, они выбрались назад.
Это были капитаны второго ранга Берёзкин и Полтавский. Офицеры из вспомогательного экипажа. Первый — механик, второй — командир всех этих «добавочных» людей.
* * *
На верхней палубе носового отсека помещались четыре торпедных аппарата. Четыре трубы, калибром в 533 миллиметра. Длина каждой составляла восемь метров. Две трубы — вверху, и две — внизу. На крышке каждой из них — большая красная кремлёвская звезда на жёлтом фоне.
Четыре крышки — четыре и звезды. Так, чтобы, моряк, стреляя во время войны торпедой, знал: ради каких идеалов он пускает на дно вражеский корабль!
В двух нижних трубах лежали торпеды с ядерными боеголовками.
В двух верхних же расклад был такой: в левом торпедном аппарате лежала обыкновенная боевая торпеда, а в правом — учебная. То есть торпеда без боеголовки. Пустышка. Именно её-то и вынули пока с помощью специального крана и положили на стеллаж, рядом с пачками и штабелями других торпед.
Выбираться наружу через освободившийся торпедный аппарат вызвались двое дюжих мичманов. Это был смертельный риск. Кроме мичмана Краснобаева, на подлодке не было больше бывших подводных диверсантов, и никто из оказавшихся в носовой части подлодки никогда ещё в жизни свободным всплытием не рисковал подняться с такой глубины.
Сорок пять метров — много это или мало?
Для пешехода на тротуаре — мало.
Для камня, брошенного в воду, — не много и не мало.
Для подводной лодки — обычное дело, она и на триста пятьдесят метров имеет право опуститься, а на самом деле способна выдержать и вдвое большую глубину.
Для человека, высунувшегося из окна пятнадцатого этажа и глядящего вниз, — много. Упасть с такой высоты — боязно, даже просто смотреть вниз — и то не каждому приятно.
А если ты стоишь на земле возле такого пятнадцатиэтажного дома и тебе нужно взлететь каким-то чудом на его крышу? Это будет много или мало?..
Единственный и неповторимый мичман Краснобаев был теперь далеко, в другой части корабля, и приходилось выбирать из того, что есть. Впрочем, и на этих двоих тоже вполне можно было положиться. Простые честные мужики, одетые в военно-морскую форму.
Один — русский; другой, несмотря на славянскую фамилию, — молдаванин. Трудяги-работяги. С семьями, с детьми.
Специальную же лёгководолазную подготовку — имели оба! Впрочем, как и все офицеры и мичманы. Просто, эти двое были посильнее да покрепче всех остальных.
А риск-то был нешуточный. Никто на подлодке не имел ни малейшего представления о том, куда сейчас там наверху могут дуть ветры и какие там сейчас снуют течения. Ветром и течениями этих двоих могло вынести в открытый океан, а это — такая смерть, что и трупов никто и никогда не сыщет. Известны случаи, когда из подлодки, затонувшей на выходе из порта, вот так же точно выпускали наверх людей. Средь бела дня! И люди эти бесследно исчезали.
И почти как на смерть их и снаряжали — мичманов-торпедистов Мерзлякова и Лесничего. Вполне допускалась возможность, что они окажутся не живыми вестниками случившейся беды, а просто упаковкой для тех записок, которые им положат под тёплые водолазные фески.
Записки были написаны, и их положили под эти самые фески, которые Мерзляков и Лесничий надели себе на свои головы.
Потом было тёплое водолазное бельё из шерсти самых драгоценных сортов (многое из этого прекрасного белья было уже давно разворовано, но оставались ещё и целые комплекты), и ИСП-60 — индивидуальные средства подводника (попросту — водолазные комбинезоны), и ИДА-59 (индивидуально-дыхательные аппараты — два баллончика на груди: в левом кислород, а в правом — азотно-гелиево-кислородная смесь), и плюс ещё специальный дыхательный мешок на шее.
Необыкновенную шерсть разворовали — это понятно. Но и обыкновенный кислород тоже был не во всех баллонах. Его тоже потихоньку разворовывали. Дело в том, что моряки (офицеры, мичманы, матросы), явившиеся с берега на корабль, бывали иногда под хмельком. Или просто не в себе после вчерашнего. Стоило же только приложиться к кислороду, как в голове наступала хорошая, приятная свежесть. Это средство знали и использовали все. Кислородные же баллоны проверялись нерегулярно. К примеру, в ЭТОТ раз, перед ЭТИМ отплытием, их и вовсе не проверяли. Забыли. Поэтому обеспечить двух выходящих на поверхность людей нормальными баллонами — тоже было делом нелёгким.
Ставших неуклюжими и тяжёлыми, обоих мичманов подвели к торпедным аппаратам, а точнее — к их крышкам, на которых зияли КРАСНЫЕ КРЕМЛЁВСКИЕ ЗВЁЗДЫ.
Этим двоим, идущим то ли на смерть, то ли на благополучное всплытие, полагалась правая верхняя звезда.
Им помогли влезть — подсадили и подтолкнули сначала одного, потом — другого.
Работая локтями, Мерзляков и Лесничий поползли вглубь трубы.
Залегли, выставив локти вперёд. Дождались условного стука по трубе, означавшего вопрос: «Всё ли в порядке и можно ли закрывать крышку?» Ответили условным стуком специального металлического кольца: можно! можно!
Ответили чётко по правилам: сначала один, потом второй.
Люди, стоявшие снаружи, услышав нужные ДВА ответа, с лязгом захлопнули крышку с красною звездою.
Новый условный стук снаружи: «Можно ли пускать воду в трубу?»
По очереди — условные стуки металлического кольца по внутренностям трубы: можно! можно!
Люди, стоявшие снаружи, услышав нужные ДВА ответа, запустили воду в эту трубу. Причём — воду не забортную, а из цистерны.
Третий и последний условный стук: «Можно ли открывать переднюю крышку торпедного аппарата?»
И — ДВА ответа: можно! можно!
Передняя крышка разверзлась, но светлее от этого не стало. Забортная вода смешалась с водою в трубе торпедного аппарата. Оба моряка почувствовали, как давление мощно и беспощадно сжало их со всех сторон. Чувство совсем не из числа приятных.
Поползли вперёд. После откинутой наружу крышки торпедного аппарата впереди ещё была открытая внутрь крышка в лёгком корпусе. Откинутые друг другу навстречу крышки — не соприкасались. Между ними было ещё пространство где-то в полметра длиною. И заполнялось оно чем-то вроде подставки, державшейся на чём-то снизу. Получалось так, что для выползающего человека путь из трубы в открытый океан пролегал по двум откинутым крышкам и подставке между ними. Торпеде-то всё равно как вылетать из трубы; подставка эта ей совсем не нужна, и куда крышки откидываются — вниз, вверх или вбок — ей тоже безразлично; а вот для человека важно не затеряться в пространстве между прочным корпусом и корпусом лёгким. Для того-то крышки и откидываются вниз и служат ему вместе с подставкой мостиком. Если дело происходит на свету, то попасть в это пространство совсем не страшно: попал — выплывай. А если в кромешной тьме, вот как сейчас: попал и ищи наощупь, где там эта дырка, за которою начинается океан! А если заблудишься или запутаешься?.. Словом, всё было наперёд предусмотрено. Любовь к Человеку. Забота о Человеке.
Первым из трубы выбрался Мерзляков. Вторым — Лесничий.
С этого момента численность людей на борту подводной лодки «ДЕРЖАВА» равнялась цифре «сто восемнадцать» — считая и живых, и мёртвых.
Так называемым свободным всплытием, не делая никаких необходимых для такого поднятия задержек, устремились вверх — то ли прямо в небеса к поющим ангелам, то ли на поверхность океана. Мерзляков и Лесничий и сами ещё не знали, какой из двух вариантов выпадет им на их долю.
По пути в неизвестность их затуманенному сознанию послышалось что-то похожее на гневный угрожающий грохот, но что это было на самом деле — они не поняли.
А записки, которые устремлялись вверх вместе с ними, были такого содержания:
SOS!
ВСЕМ! ВСЕМ! ВСЕМ!
СРОЧНО ПЕРЕДАТЬ В ШТАБ ФЛОТИЛИИ ПОДВОДНЫХ ЛОДОК
В ГОРОДЕ ПЕТРОПАВЛОВСКЕ-НА-КАМЧАТКЕ:
АТОМНАЯ ПОДВОДНАЯ ЛОДКА «ДЕРЖАВА»
ПОТЕРПЕЛА АВАРИЮ В РАЙОНЕ ДИФФЕРЕНТОВКИ…
ЛЕЖИМ НА ГРУНТЕ НА ГЛУБИНЕ СОРОКА ПЯТИ МЕТРОВ.
ЗАТОПЛЕНЫ ОТСЕКИ — 4-Й И 5-Й.
ИМЕЮТСЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ЖЕРТВЫ.
СИСТЕМЫ ЭНЕРГОСНАБЖЕНИЯ ВЫШЛИ ИЗ СТРОЯ.
РАБОТАЕТ АВАРИЙНОЕ ОСВЕЩЕНИЕ.
ИНДИВИДУАЛЬНО-СПАСАТЕЛЬНЫХ СРЕДСТВ НЕ ХВАТАЕТ.
И внизу — точные координаты, дата, подпись и печать.