Руки тряслись мелкой дрожью, сердце работало со скоростью гоночного болида, а крик «а» так и застрял где-то в небе Подмосковья.

Я не могла отдышаться, сказать ни слова, но внутри все разрывало от эмоций. Это было круто!

Моя душа сейчас будто проделала обратный путь наверх и взлетела, болтаясь между облачками, а губы сами растянулись в улыбке.

Инструктор отстегнул крепления, и я рухнула на землю, а потом упала на спину и раскинула руки по сторонам. Где-то рядом жужжал шмель, перед носом пролетела бабочка, подул ветер и опустил травинку мне прямо в глаз. Но я лишь зажмурилась, не желая портить себе удовольствие.

Это было нечто! В голове пронеслось столько мыслей, будто я решила передумать все проблемы за всю свою жизнь, а уже через секунду их будто высосало в трубу.

В тот момент, когда я падала, лицо раздирал ветер, а квадратики полей и песчинки домов стремительно приближались, резкий и неожиданный рывок вверх будто вытряхнули из меня дух. А потом, обновленный и очищенный от всех невзгод, он вернулся.

И потом я медленно парила, рассекала воздух, будто птица.

Это незабываемо!

— Ну что, есть тебе дело до мужиков? — в поле зрения показалась смуглая мордаха гадала.

— Нет! — громко, на эмоциях сказала я чистую правду.

Ваня довольно усмехнулся, посмотрел на мою позу звезды и уточнил:

— Удобно?

— Очень! — призналась я, и похлопала по земле рядом: — Присоединяйся!

Гуру любви на секунду замешкался, глянув на светлые брюки, а потом махнул рукой:

— А, где наша не пропадала!

И развалился рядом со мной.

— Ну как? — спросил он.

— Здорово! — я не смогла сдержать восхищение в голосе, хотя, стоя в самолете, просто мечтала по приземлению устроить ему взбучку и даже попросить деньги за неустойку. А то! Подверг меня такому стрессу!

Но сейчас я хотела его расцеловать!

Ну правда! Таких эмоций я не испытывала никогда! После такого полета все расставляется на места: что важно, что нет. И я поняла, что мне не нужен никто, чтобы быть счастливой, достаточно одной меня!

Моя радость — она внутри. Запрятана под ворохом сомнений, комплексов и забот. А стоит сдуть невзгоды ветром, как оголяется чистое счастье. Ему мало надо, оказывается, я способна светиться от мелочи, словно лампочка. Способна откинуть ненужную головомойку и посмотреть на мир шире. Увидеть, что все не крутится вокруг одного, есть море перспектив, сотни дорог, миллионы людей. И даже если я выбрала не ту тропинку, я всегда могу свернуть и пойти прямо по полю. Вот такому, на котором сейчас лежу. Полному живности, свободного ветра и густой зелени.

Нет правил, они все в моей голове.

В итоге мы все эгоисты: делаем все ради себя, своего счастья или спокойствия совести. Ради своей жажды любви, боязни остаться одиноким. Все это мы делаем только ради себя. И сами решаем, как будем жить. И если мы страдаем, то создали ситуацию сами.

Я поняла, что хотел донести до меня Ваня, наверное, впервые. Без его разжевываний, без доступных примеров.

Это мой выбор: попасть в ситуацию, где двое мужчин схлестнулись в мерке, кто из них круче. И мой же выбор уйти. В моих силах крутиться от беспокойства весь оставшийся день, или же получить от жизни все, что могу, и не забивать голову чужим желанием посоревноваться.

Кто ценит себя — ценит свое время. И я хочу быть такой, сама, без подсказок. Хочу иметь силу воли со спокойной совестью запульнуть мужиков в черный список и провести свободный вечер без головной боли и переживаний. Хочу сама найти в себе силы воплощать мечты и набраться смелости на сумасшедшие поступки. Потому что самое драгоценное — это воспоминания и эмоции.

— Ты чего притихла? — спросил Ваня, поглядывая на меня из-за настырно лезущих в лицо травинок.

— Подумала, что все в моих руках… — честно призналась я.

— Да? Все-все? — гуру любви оторвал травинку и зажал ее между зубами.

— Да. Я два года мучилась оттого, что топчусь в роли побегушки в юридическом отделе. Грызла себя изнутри, завидовала более успешным коллегам, которые поднимались по карьерной лестнице всего за полгода, но ничего не делала, чтобы изменить ситуацию. Хотя знаю, что в нашей компании без знания английского не видать повышения как своих ушей. Но упорно ленилась, предпочитая думать о том, что если я буду работать усердней, меня тоже заметят. И злилась на начальство, что мои внеурочные работы не приносят никакой пользы. Но ведь это мой выбор — не учиться. Оставаться на той же точке, жить с мамой и папой. Потому что меня устраивало. А как только прошлая жизнь стала мне жать, как костюм школьницы, то я тут же из него выбралась. Оказалось — это несложно. Сложно было в моей голове.

— А сейчас там легко? Тебе весь мозг продуло, что ли? Там точно что-то осталось? — Ваня наклонился ближе и посмотрел, будто имел рентген зрение и видел насквозь.

— Осталось! — смеясь над выражением лица гадала, ответила я. А потом, подумав, сказала: — Дай мне, пожалуйста, мой телефон.

Гуру любви пристально посмотрел на меня, спросив:

— Ты же не будешь делать глупостей, да?

И протянул телефон.

— Вот уже не зна-а-аю… — я забрала мобильник и командой отправила гадалу двадцать тысяч еще за прошлый урок. В кармане Вани мелодично прозвучал короткий сигнал и мужчина посмотрел на дисплей.

— Ого! Как плодотворно на тебя повлияла прочистка мозгов!

— Просто мой еврей еще не приземлился, — довольно улыбнулась я и вновь раскинула руки в стороны.

— Ха! Зато теперь я знаю способ вытрясти из тебя деньги!

Я готова была остаться прямо в поле до ночи. А, может, даже и ночью.

— Ты палатку не захватил?

— А ты опять хочешь жарить зефирки?

— Нет, просто спать. Так хорошо. Никуда не хочу идти.

— А у нас еще по плану успокоительное!

— Ты меня добить хочешь? Мне сегодня, правда, хватит? Давай перенесем, а?

— Не! Надо! Поехали, в машине поваляешься, если хочешь: все заднее сидение в твоем распоряжении.

С большой неохотой отлепилась от зеленого ковра зелени и заставила себя идти. Ноги шатались, окружающее — словно в розовой поволоке…

Да так недолго стать адреналиновым маньяком!

— Я тут подумала, что за третий урок я тебе заплачу нескоро, — рассуждала я, уже сидя в машине.

— Кошелек прохудился? — даже не дрогнул в лице гадал.

— Нет, я тут вспомнила одну интересную особенность, — я решила нагнать загадочности, а сама думала одно: ну как же вовремя.

— И какую же? — гуру казался абсолютно беззаботным.

— Я переехала, — гордо заявила я, чрезвычайно довольная, что решилась. — А Смолов знает только адрес родительской квартиры… И то — дом и подъезд, если вспомнит.

— Хм… Ты недооцениваешь упорство мужчин в достижении цели, — загадочно усмехнулся Ваня. А потом мастерски перевел тему: — Отдохни. Тебя ждет сюрприз.

— Может, не надо? Давай перенесем! Я правда-правда сегодня не буду думать о мужиках! — я могла даже письменно заверить, если надо, лишь бы меня сейчас оставили в этом блаженстве.

— Надо, Аня, надо!

Я всю дорогу силилась вспомнить, что же такого успокаивающего я могла тогда перечислить из желаний детства, но в голове было умиротворяющее тихо. Я чувствовала себя ленивцем, которому даже пальцем шевельнуть, а не то, чтобы голову ломать.

Однако гуру любви — та еще доза бодрости для моего организма! В этот вечер домой я вернулась с новым членом семьи, который безраздельно завладел всем моим вниманием. Маленький вайт терьер, в которого влюбилась с первого взгляда, как только увидела в клетке зоомагазина.

— Берем? — спросил гуру любви.

— Очень, — честно призналась я, не сводя взгляд с белого веселого комочка с черными глазками-бусинками.

— Тогда я тебе его подарю! — неожиданно огорошил меня Ваня.

— Подаришь? — неподдельно удивилась я. Ведь до этого все мои желания оплачивались исключительно за мой счет: преображение, подарки, даже прыжок с парашюта. А тут…

— Ты тоже своего еврея потерял? — заподозрила я.

— Так мой твоему компанию составляет в небе над Пущино. Мы ж уехали, они остались… — пожал плечами Ваня с таким серьезным выражением лица, что просто грех было не воспользоваться предложением!

Буду считать бонусом за пользование услугами гадала!

— Как назовешь? Это же мальчик, дай ему достойное имя.

Я посмотрела на очаровательную моську, потом сунула нос в родословную, где гордо значилось аж одиннадцать имен, и решила импровизировать с первым:

— Арчи! — сократила я Арчибальда, по-моему достойно.

Я не выпускала собаку из рук всю дорогу до нового дома, где мы впервые с Арчи собирались ночевать. Это новая территория, где мы впервые будем ночевать, наш новый дом, где еще не распакованы вещи: у меня — чемодан, а у Арчи — пакет с кормом, миской, подушкой и игрушки назубок.

Дома мы сразу утонули друг в друге, нашей идиллии даже Ваня не стал мешать и под шумок ретировался, пожелав спокойной ночи. А ближе к двенадцати, когда мы с Арчи нагло завалились вдвоем в кровать, зазвонил телефон. Незнакомый номер.

— Да? — ответила, пытаясь откопать под одеялом питомца — жутко игривого маленького монстра, который не желал останавливаться ни на секунду.

— Ты где? — спросили без обиняков в трубку.

Смолов.

Я разом замерла, прокашлялась, и ответила, стараясь не показать, какой эффект разорвавшейся бомбы на меня оказывает его голос. После него сердце пускается вскачь, а голос дрожит.

— Дома.

— Нет тебя дома. Я под твоими окнами, — я чувствовала, что Паша тоже сдерживает эмоции.

— Я уже в кровати.

— Ты даже мимо дома не проходила. Не держи меня за идиота, — недовольство все же показало свою безобразную голову.

И тут до меня дошло, что он стоит под окнами родительского дома! Точно же! Адрес-то только Ваня знает…

— Я съехала от родителей, — наслаждаясь эффектом шокированной тишины, я осторожно продолжила, решила рискнуть подлить масла в огонь: — Хочу пожить одна.

— Дай адрес. Нужно поговорить, — настойчиво приказал Смолов.

Я как представила наш разговор — бросило в пот. Нет, я еще не готова! Не знаю, как себя вести, как выдержать натиск, как дать отпор. Боюсь, что расплывусь тающим мороженым к его ногам и буду счастлива до небес, а потом он так же переспит со мной и сбросит вниз. Только в этот раз я могу и разбиться!

Нет, я еще не созрела! Не научилась! Не выстою одна!

И тут Арчи игриво тяпнул меня за большой палец, не столько больно, сколько щекотно.

— Ай! Арчи, не надо! — шикнула на него я, и поднесла телефон обратно к уху:

— Прости, мне пора спать. Завтра рано вставать на работу.

— Кто такой Арчи? — эти нотки ревности в голосе — словно медаль за достижения. Мне кажется, самому Смолову это было непривычно.

Я промолчала. Пусть думает что хочет, ничего не буду объяснять. Буду довольно улыбаться, потому что добилась реакции.

— Аня, дай адрес и убери мой телефон из черного списка, — снова потребовал Паша. Все понимаю, начальство, привык отдавать приказы, но я хотела другого. Пусть повертится, придумает, проявит смекалку. Ведь я ради него горы сворачиваю! Пусть тоже постарается…

— Завтра уберу, — пообещала я, подумав, что от информации хуже не будет.

— А адрес? — кажется, вариант с телефоном кое-как, но устроил Пашу, а вот второе он требовал, и очень настойчиво.

Не знаю, что на меня нашло, но во мне проснулась вредность. Я не хотела портить такой день разговором со Смоловым, хотя раньше прибежала бы к нему сама по малейшему зову, да так, что пятки бы сверкали. А сейчас… Пусть фрукт дозреет.

— Не дам. Я спать хочу. Спокойной ночи, Паш, — сказала, причем вполне искренне, и повесила трубку. А потом подумала и выключила даже вибрацию дрожащей рукой.

Боюсь — призналась сама себе. Хочу продлить этот миг, когда Смолов одержим мной вечно…