Час, который ты любишь, но который иногда вечен… Предвечерний Китай-Поляков, знаешь, время и тело тебе неприятны — как зеркало из темноты. Ты рассматриваешь часы тихо и старательно, как будто — это не часы, а рука или живот. Вот твоё время, твоё тело. Это почти одно и то же… В настоящий из дней осениосени ты — думаешь ты — о том, что думал об этом всегда, но не хотел признаваться, что думаешь именно ты: и время, и тело тебе неприятны, как зеркало из темноты. Обидно, что ты — такой непрозрачный, что ты — ещё плотное что-то, помимо тебя из тебя, что ты кое-кем помещён вот в такие вот твёрдые вещи, как вот время и тело тебя. Сейчас ты хотел бы (немного хотел), увлекаясь глотками, не думать о теле родном. Сидеть на краю берегов у воды светловатой Салгир, пить пиво и не полагать тебя. Не думать, как священник, о тебе… Не потому, что вынужден тебе не думать, а потому, что нет того, кто думает о том, кто нигде не находится здесь. …Только есть (улыбнись) благодарность: за большое спасибо стихам душа начинает мерцать и просвечивать через плотное тело тебя — стихи адресуют ведь душу сквозь материю быть, говоря! Так что же теперь — закрыть глаза и не искать стихов?.. Время видимой плоти убывает со всякой секундой. Твоя тёплая кровь гудит, как стихи. Пиво пьётся и ласточка вьётся. Не искать бы, наверно, стихов… Если завтра  — суббота, а ты — Поляков.