Раскосых ласточек мелькнуло мне сейчас, и вечер в городе, как в дереве, погас. Не стало Киева! а над моей Москвой Китай лысеющий склонился головой. Привет, империя, я твой больной солдат, я болен бедностью, но августом богат! Я в ссылке призрачной, но весь я не умру в листве таврической, на каменном ветру. На старом кладбище примерю, как дурак, имперской выделки невидимый колпак и, прямо в голову глотая аспирин, поверю в Тютчева, поверю не один. С двумя подругами продрогший человек, влечу в парадное, как пчёлы на ковчег, а ветер с севера, повисший в тишине, подует музыку о звёздах и луне. Хоть деньги осени (искомое тепло) навряд ли выдадут Гадес или Дельво, но умных ласточек небесная Москва китайским золотом вернёт мои слова.